Текст книги "Социально-экономическая теория динамической эффективности"

Агрессия бывает двух типов: систематическая (институциональная) и несистематическая (неинституциональная). Второй тип принуждения, рассредоточенный, произвольный и малопредсказуемый, воздействует на предпринимательство при условии, что человек считает более или менее вероятным, что в ходе конкретной деятельности он подвергнется насилию, исходящему от третьей стороны, которая, возможно, изымет у него продукт его предпринимательского творчества. В то время как несистематические вспышки агрессии могут быть более или менее серьезными, в зависимости от обстоятельств институциональная, или систематическая, агрессия по отношению к согласованному осуществлению человеческого взаимодействия имеет гораздо более важное значение. Именно об этом типе агрессии идет речь в нашем определения социализма¹³. Институциональное принуждение носит высокопредсказуемый, повторяющийся, методичный и организованный характер. Систематическая агрессия против предпринимательства существенно мешает предпринимательской деятельности и, кроме того, искажает характер предпринимательства во всех областях жизни общества, которые затрагивает. На рис. 4.3 изображена типичная ситуация, возникающая в результате систематического принуждения.

На рис. 4.3 показано, что свободной человеческой деятельности С по отношению к А и В в конкретной сфере социальной жизни систематически и организованно препятствуют путем принуждения. Принуждение обозначено вертикальными линиями, отделяющими С от А и В. Систематическое принуждение представляет собой серьезную угрозу, и вследствие этого С больше не в состоянии обнаружить и использовать возможность получения прибыли, которая появилась бы у него, если бы он мог свободно взаимодействовать с В и А. Очень важно четко понимать, что агрессия не только мешает людям пользоваться прибыльными возможностями: она не позволяет им даже обнаружить их. Стимулом для поиска возможностей является надежда получить прибыль или преимущество. Но если в какой-то сфере социальной жизни имеет место систематическое принуждение, то люди обычно приспосабливаются к нему, считают такое положение данностью и соответственно не создают, не находят и не замечают скрытых возможностей. Чтобы показать это на нашей схеме, мы перечеркнули лампочку, обозначающую творческий акт чистого предпринимательского открытия.

Рис. 4.3

Если в конкретной социальной сфере систематически происходит агрессия и в результате люди не могут заниматься в ней предпринимательской деятельностью, то там не возникнет ни одного из изученных нами типичных последствий предпринимательского акта. Во-первых, новая информация не будет создана и передана. Во-вторых – и это еще хуже, – в случаях отсутствия социальной координации не будет происходить необходимое приспособление. Действительно, если люди не могут свободно использовать возможности для получения прибыли, у них нет стимула находить ситуации социальной рассогласованности и отсутствия координации. Иными словами, информация не будет создаваться и распространяться, а индивиды не будут учиться приспосабливать свое поведение к поведению других людей.

Таким образом, на рис. 4.3 мы видим, что отсутствие у С условий для предпринимательства поддерживает систему в состоянии перманентной разбалансированности: А не может преследовать цель Y, потому что у него нет ресурса, который есть у В и ему совсем не нужен. Не зная, что А существует и остро нуждается в этом ресурсе, В тратит его впустую. На основании нашего анализа можно сделать вывод, что главное последствие социализма, как мы его определили, состоит в сдерживании действия координирующих сил, которые делают возможной жизнь в обществе. Означает ли это, что сторонники социализма борются за хаотическое и беспорядочное общество? Совсем наоборот. За редкими исключениями, приверженцы социалистического идеала защищают его потому, что явно или неявно считают или предполагают, что в результате использования институционального, или систематического насилия, к которому они призывают, система социальной координации не только не будет повреждена, но, напротив, станет гораздо более эффективной, поскольку систематическая агрессия будет осуществляться контролирующим органом, чьи оценки и знания (в отношении целей и средств) и в количественном, и в качественном отношении значительно, по мнению социалистов, превосходят те, на которые способны жертвы принуждения. Теперь мы можем дополнить наше определение социализма, сформулированное в начале раздела: Социализм – это любая систематическая или институциональная агрессия, которая ограничивает свободное осуществление предпринимательства в какой-либо социальной сфере и осуществляется контролирующим органом, отвечающим за обеспечение необходимой социальной координации в этой сфере. В следующем разделе мы выясним, является ли социализм в нашем определении интеллектуальной ошибкой.

Социализм как интеллектуальная ошибка

Жизнь в обществе возможна благодаря тому, что люди, стихийно и не осознавая этого, обучаются подстраивать свое поведение к потребностям других. Этот бессознательный процесс обучения происходит естественным образом в ходе осуществления человеком предпринимательской деятельности. По мере того как человек взаимодействует с другими людьми, он стихийно инициирует процесс корректировки или координации, в ходе которого постоянно возникает, обнаруживается и распространяется между людьми новая, неявная, практическая и рассеянная информация. Проблема, связанная с феноменом социализма, такова: может ли в принципе механизм принуждения контролировать необходимые для функционирования общества процессы, корректирующие и координирующие поведение зависящих друг от друга людей, происходящие в системе, где люди постоянно находят и создают новую практическую информацию, которая обеспечивает развитие цивилизации? Идеал социализма дерзок и честолюбив¹⁴, поскольку его сторонники не только считают, что механизм социальной координации и приспособления возможно обеспечить с помощью контролирующего органа, применяющего институциональное принуждение в соответствующей сфере, но и полагают, что принуждение может привести к более высокому уровню координации.

Рис. 4.4 иллюстрирует наше определение социализма. На «нижнем» уровне изображенной на нем схемы мы находим людей, которые обладают практическим знанием или информацией и, следовательно, пытаются свободно взаимодействовать друг с другом, несмотря на то что в некоторых сферах институциональное принуждение препятствует их взаимодействию. Мы изображаем это принуждение с помощью вертикальных линий, которые отделяют друг от друга человечков внутри каждой группы. На «высшем» уровне мы нарисовали контролирующий орган, который осуществляет институциональное принуждение в некоторых сферах социальной жизни. Вертикальные стрелки, идущие от человечков нижнего уровня и направленные вверх и вниз, указывают на наличие у них рассогласованных личных планов, что является типичным признаком отсутствия социальной координации. Эти случаи отсутствия координации невозможно обнаружить и устранить с помощью предпринимательства из-за барьеров, воздвигнутых институциональным принуждением. Стрелочки, идущие от головы человечка-контролера к каждому из человечков нижнего уровня, обозначают приказы, воплощающие типичную для социализма институциональную агрессию; они предназначены для того, чтобы заставить граждан согласованно действовать ради достижения цели F, которую контролирующий орган считает «справедливой».

Приказ – это любое конкретное указание или правило, имеющее четко определенное содержание, если это указание, вне зависимости от его юридической формы, запрещает или приказывает людям совершать конкретные действия в конкретных обстоятельствах. Приказ характеризуется тем, что он запрещает людям свободно заниматься предпринимательством в конкретной социальной сфере.

Рис. 4.4

Кроме того, приказы представляют собой сознательные решения контролирующего органа, занимающегося институциональной агрессией; они предназначены для того, чтобы принудить всех людей реализовывать не свои собственные цели, а цели тех людей, которые управляют и контролируют.

В силу сказанного выше социализм представляет собой интеллектуальную ошибку, потому что теоретически невозможно, чтобы орган, отвечающий за осуществление институциональной агрессии, обладал достаточной информацией для порождения приказов, способных координировать жизнь общества. Мы рассмотрим этот простой довод подробнее. Его можно развивать с двух разных, но дополняющих друг друга точек зрения: во-первых, с точки зрения человеческих существ, которые составляют общество и подвергаются принуждению; во-вторых, с точки зрения органа принуждения, систематически осуществляющего агрессию. Мы проанализируем проблему социализма с каждой из этих двух точек зрения.

Невозможность социализма с точки зрения общества

Статический аргумент

Не надо забывать, что каждый из взаимодействующих людей, в совокупности образующих общество («нижний» уровень на рис. 4.4), обладает эксклюзивной, практической, рассеянной и по большей части неявной информацией, которую невозможно выразить словами. Следовательно, передать эту информацию контролирующему органу власти («верхнему» уровню на рис. 4.4) логически невозможно. Дело не только в том, что общий объем всей практической информации, которой располагают и пользуются люди на индивидуальном уровне, поистине колоссален, и невозможно представить себе, чтобы контролирующий орган смог сознательно овладеть ею. Самое главное – то, что эта информация рассеяна по умам всех людей в форме неявного знания, которое невозможно заключить в слова, а следовательно, невозможно выразить формально или явным образом передать в контролирующий общество центр.

Во втором разделе мы видели, что значимая для жизни общества информация создается и передается имплицитно и в рассеянном виде; иными словами, бессознательно и ненамеренно. Различные субъекты деятельности действительно обучаются согласовывать свои действия с интересами других, но они не осознают, что учатся и, следовательно, приспосабливают свое поведение к поведению других людей: они осознают лишь то, что действуют, т. е. пытаются достичь своих собственных, частных целей, используя те средства, которыми, по их мнению, они располагают. Следовательно, знание, о котором идет речь, доступно только людям, действующим в обществе, и по своей природе оно таково, что его нельзя явным образом передать какому-либо центральному регулирующему органу. Поскольку это знание необходимо для социальной координации различных индивидуальных моделей поведения, обеспечивающей возможность функционирования общества, и поскольку его нельзя передать контролирующему органу, так как нельзя выразить, то представление о том, что социалистическая система работоспособна, логически абсурдно.

Динамический аргумент

Социализм невозможен не только потому, что информация, которой располагает действующий субъект, по своей природе не поддается эксплицитной передаче, но и потому, что с динамической точки зрения, когда люди осуществляют предпринимательство, т. е. действуют, они постоянно создают и открывают новую информацию. Крайне сложно передать контролирующему органу информацию или знание, которые еще не созданы и возникают постепенно, в ходе самого социального процесса (при условии, что этому процессу не мешают).

На рис. 4.5 изображены человечки, непрерывно создающие и находящие новую информацию в ходе социального процесса. С течением времени (в субъективном смысле), те, кто проявляет предпринимательство, взаимодействуя с другими людьми, непрерывно открывают новые возможности получения прибыли, которыми они стремятся воспользоваться. В результате информация, которой владеет каждый из них, постоянно меняется. На рисунке это изображено с помощью разных лампочек, зажигающихся по мере того, как проходит время. Ясно, что контролирующий орган в принципе не может получить необходимую для координирования общества посредством приказов информацию, не только потому, что это информация рассеянная, эксклюзивная и не поддающаяся вербализации, но и потому, что с течением времени она постоянно меняется и возникает ex nihilo. Крайне маловероятно, что существует возможность передать контролирующему органу необходимую для обеспечения координации в обществе информацию, которая еще не создана предпринимательским процессом.

Рис. 4.5

Например, когда утро предвещает перемену погоды, фермер понимает, что ему следует изменить свои планы относительно конкретных дел, которые он собирался сделать в этот день. Но он не может формально изложить причины своего решения. Поэтому фермер не смог бы передать эту информацию, плод многих лет опыта и труда на ферме, гипотетическому контролирующему органу (например, столичному Министерству сельского хозяйства) и ожидать от него указаний. То же самое относится к любому другому человеку, который занимается предпринимательством в конкретной сфере и решает, инвестировать ему или нет в конкретную компанию или в конкретную отрасль, покупать или нет конкретные акции или ценные бумаги, нанимать или нет конкретных людей на работу и т. п. Таким образом, кроме того, что практическая информация находится, так сказать, в капсуле, в том смысле, что она недоступна для контролирующего органа, осуществляющего институциональную агрессию, она постоянно меняется и возникает в новых формах по мере того, как люди своими действиями шаг за шагом творят будущее.

Наконец, вспомним, что чем продолжительнее и действеннее социалистическое принуждение, тем больше оно будет препятствовать свободному осуществлению личных целей. Следовательно, эти цели не смогут служить стимулами для людей, и открывать или создавать в ходе предпринимательского процесса практическую информацию, необходимую для координирования общества, станет невозможно. Поэтому контролирующий орган неизбежно встает перед дилеммой. Ему остро необходима информация, которую порождает социальный процесс, но он в принципе не в состоянии получить ее: если он вмешивается в этот процесс, то разрушает способность последнего создавать информацию, а если не вмешивается, то все равно не получает никакой информации.

Иными словами, можно сделать вывод, что с точки зрения социального процесса социализм представляет собой интеллектуальную ошибку, поскольку уполномоченный отдавать приказы контролирующий орган в принципе не может добыть информацию, необходимую, чтобы добиться координации в обществе: во-первых, из-за объема информации (орган вмешательства не в состоянии сознательно усвоить тот огромный объем практической информации, который рассеян в умах людей); во-вторых, поскольку необходимую информацию невозможно передать центральной власти (так как по своей природе она является неявной и не может быть выражена словами); в-третьих, невозможно передать информацию, которую люди еще не обнаружили и не создали, и которая к тому же возникает исключительно в процессе свободного предпринимательства; в-четвертых, использование принуждения не дает предпринимательскому процессу открывать и создавать информацию, необходимую для поддержания координации в обществе.

Невозможность социализма с точки зрения контролирующего органа

Если встать на точку зрения того, что на наших рисунках фигурирует как «высший» уровень, т. е. на точку зрения более или менее организованной группы лиц (или одного лица), осуществляющих систематическую институциональную агрессию против свободного предпринимательства, то мы должны будем сделать ряд замечаний, еще в большей степени, если такое возможно, подтверждающих вывод о том, что социализм представляет собой просто интеллектуальную ошибку.

Допустим в порядке дискуссии, как это делает Мизес¹⁵, что контролирующий организм (будь это диктатор, военный лидер, элита, группа ученых или интеллектуалов, министерство, группа демократически избранных «народом» представителей или любое сочетание всех или некоторых из этих элементов любого уровня сложности) обладает максимальными техническими и интеллектуальными возможностями, опытом и мудростью, а также исполнен наилучших намерений (правда, вскоре мы увидим, что действительность не соответствует этому допущению, и узнаем, почему). Однако мы вряд ли имеем право предполагать, что контролирующий орган власти обладает сверхчеловеческими способностями или, конкретно, даром всеведения¹⁶, т. е. способностью одновременно собирать, усваивать и истолковывать всю рассеянную, эксклюзивную информацию, существующую в умах каждого из действующих в обществе людей, информацию, которую эти люди к тому же постоянно генерируют ex novo. В реальности контролирующий орган, который иногда называют плановым органом или органом, осуществляющим централизованное или отчасти централизованное государственное вмешательство, чаще всего не только не обладает рассеянным знанием, существующим в умах всех тех, кто потенциально является объектом его приказов, но и имеет о нем чрезвычайно смутные представления. Поэтому вероятность того, что планирующий орган узнает, что и как искать, а также сообразит, где найти фрагменты рассеянной информации, которая порождается в ходе социального процесса, информации, которая так отчаянно нужна ему, чтобы контролировать и координировать процесс, практически равна нулю.

Кроме того, контролирующие органы всегда состоят из людей из плоти и крови, со всеми их пороками и добродетелями, из людей, которые, как и все остальные действующие агенты, имеют личные цели, работающие как стимулы, – и эти стимулы побуждают их находить информацию, значимую для них в контексте их частных интересов. Следовательно, весьма вероятно, что если те, из кого состоит контролирующий орган, способны эффективно использовать свою предпринимательскую интуицию для достижения своих целей и обслуживания своих интересов, то они будут порождать такую информацию и опыт, которые будут необходимы им, например, для того, чтобы оставаться у власти всю жизнь, оправдывать и рационализировать перед собой и другими собственные действия, использовать принуждение все более изощренными и эффективными способами, преподносить свою агрессию гражданам как нечто неизбежное и правильное и т. п. Иными словами, хотя в начале мы и выдвинули гипотезу «благих намерений», на самом деле описанные выше стимулы, как правило, будут доминировать над остальными, и особенно – над интересом к открытию существующей в обществе в рассеянном виде важной и конкретной практической информации, необходимой для того, чтобы обеспечить координацию в обществе с помощью приказов. Отсутствие стимулов приведет к тому, что контролирующий орган не будет даже осознавать собственного неустранимого неведения и станет все больше и больше погружаться в процесс, постепенно отдаляющий его от социальной реальности, которую он пытается контролировать.

Кроме того, контролирующий руководящий орган не сможет производить экономические расчеты, так как, вне зависимости от его целей (допустим даже, что они чрезвычайно «гуманны» и «моральны»), у него не будет возможности узнать, как издержки реализации его целей соотносятся с той субъективной ценностью, которую он им приписывает. Издержки – это субъективная ценность, которую имеет для человека то, от чего он должен отказаться ради достижения данной цели. Ясно, что контролирующий орган не может получить знания или информацию, необходимые для того, чтобы осознать, какие издержки он на самом деле несет (с точки зрения его же собственной шкалы ценностей), потому что информация, необходимая для оценки издержек, рассеяна по умам всех людей, или действующих лиц, которые составляют социальный процесс и подвергаются принуждению со стороны (демократически избранного или иного) контролирующего органа, ответственного за осуществление систематической агрессии против общества.

Если мы будем называть ответственным действие, которое человек совершает, осознавая его издержки (основанные на приблизительном экономическом расчете), то мы можем сделать вывод, что контролирующий орган, вне зависимости от его состава, способа рекрутирования и ценностных представлений, будет, как правило, действовать безответственно, так как он не в состоянии увидеть собственные издержки и оценить их. Здесь возникает неразрешимый парадокс: чем больше контролирующий орган пытается планировать или контролировать какую-либо область жизни в обществе, тем менее вероятно, что он достигнет своих целей, потому что он не может получить информацию, необходимую для того, чтобы организовывать и координировать общество; напротив, применяя принуждение и ограничивая предпринимательские возможности людей, он порождает новые, более тяжелые случаи рассогласованности и дисбаланса. Следовательно, мы должны сделать вывод, что считать, будто контролирующий орган способен, подобно отдельно взятому предпринимателю, сделать экономический расчет, – серьезная ошибка. Наоборот, чем выше степень развития социалистической организации, тем больше теряется необходимой для экономического расчета непосредственной и практической информации, и именно там, где орган институционального принуждения ограничивает свободную человеческую деятельность, расчет становится полностью невозможен.