Книга: Игра в классики - Хулио Кортасар

⁣⁣⠀

Честно скажу , что данное произведение не такое уж и сложное в понимании . Здесь главное уметь читать между строк и искать смысл в каждой строчке. ⁣⁣⠀

⁣⁣⠀

Да понимаю что не каждый решится на то чтобы детально и дотошно прорабатывать каждый сегмент текста . ⁣⁣⠀

⁣⁣⠀

По своей сути « Игра в классики» это бесцельно пустая жизнь в которой нет ничего даже смысла. Ты просто бесцельно прожигаешь лучше , что дала тебе жизнь. ⁣⁣⠀

⁣⁣⠀

Ты живешь словно от случая к случаю . У тебя нет цели , ты пуст как яма, в которую сам⠀себя и загнал . Ты бросаешь любимую лишь из-за того что у неё страшная болезнь или просто у неё ребёнок. ⁣⁣⠀

⁣⁣⠀

Весь смысл этого произведения заключается в том что⠀бесцельная жизнь однажды может стать цельной если ты уедешь. ⁣⁣⠀

⁣⁣⠀

Нам только дают⠀додумать что же будет с Орасио когда он потеряв все уезжает в Аргентину. Тяжело понимать , что даже любовь не смогла дать человеку понять , что все ценное это чаще всего рядом , только⠀руку протяни. ⁣⁣⠀

⁣⁣⠀

Что же касается Маги⠀, то она ещё более безликая⠀чем⠀Орасио. В ней нет⠀огня жизни , есть бесцельная⠀и безликая жизнь . Жизнь лишённая света подобна⠀мраку , увы ⁣⁣⠀

⁣⁣⠀

Я читала книгу в традиционном изложении - сразу же отказалась от прыгания по главам . Так было легче принять текст и осмыслить все , что⠀хотел сказать автор читателю. ⁣⁣⠀

⁣⁣⠀

Не скрою того факта , что⠀сначала мне было очень тяжело после длительного перерыва читать текст в тексте . Но после прочтения этой книги я понимаю , что и « Улисс» Джойса не такой уж сложный. ⁣⁣⠀

⁣⁣⠀

Для меня эта книга стала показательной в том , что нет сложных книг , есть неправильное понимание их. ⁣⁣⠀

⁣⁣⠀

Удивительное⠀дело , но в этой книге ни один герой⠀не вызвал⠀положительных эмоций. Даже не было никакого сочувствия . Они сами выбрали такую жизнь.⠀⁣⁣⠀

⁣⁣⠀

На первых порах я пребывала в восторге от необычности слога и манеры повествования, хотелось всё растащить на цитаты. Было ощущение, что воздух вокруг наполняется магией мелких, мимолётных, но ярких, врезающихся в память деталей; повеяло чем-то давно знакомым, забытым и очень приятным.

Иногда обилие упоминаний и отсылок просто топило меня. И ныряя в этот поток, я подобно Маге на сборищах Клуба Змеи, чувствовала себя "совершенно ничтожной" в попытках угнаться за мыслью героев и автора. Качаешься на неспешных волнах и пальчиками ног пытаешься достать до глубины, нащупываешь суть.

лишь едва касаюсь носком ноги поверхности ее пучин

Новизна стиля и ещё этот "особый" порядок чтения меня увлекли на какое-то время, но ближе к середине романа меня просто утомил Орасио, его скитания, "поиск центра", целостности жизни, нежелание в ней участвовать и бесконечный Морелли. Удовольствие улетучилось, а осталось вымучивание книги (даже меня этот Орасио замучил, что уж говорить об его окружении:)) В общем я потеряла весь вайб и отложила книгу довольно надолго и лишь благодаря волевому усилию нахрапом дочитала основную часть романа, плюнув на "необязательные главы".

И, не смотря на всё это, я не потеряла интерес к автору - не иначе он волшебник)

Э.М. Ремарк "Триумфальная арка": [Жила-была волна и любила утес, где-то в море, скажем, в бухте Капри. Она обдавала его пеной и брызгами, день и ночь целовала его, обвивала своими белыми руками. Она вздыхала, и плакала, и молила: «Приди ко мне, утес!» Она любила его, обдавала пеной и медленно подтачивала. И вот в один прекрасный день, совсем уже подточенный, утес качнулся и рухнул в её объятия. И вдруг утеса не стало. Не с кем играть, некого любить, не о ком скорбеть. Утес затонул в волне. Теперь это был лишь каменный обломок на дне морском. Волна же была разочарована, ей казалось, что её обманули, и вскоре она нашла себе новый утес]

[— Я была невероятно несчастна. — И долго? — С неделю. — Не так уж долго. — Это целая вечность, если ты по-настоящему несчастен. Я была настолько несчастна — вся, полностью, что через неделю мое горе иссякло. Несчастны были мои волосы, мое тело, моя кровать, даже мои платья. Я была до того полна горя, что весь мир перестал для меня существовать. А когда ничего больше не существует, несчастье перестает быть несчастьем. Ведь нет ничего, с чем можно его сравнить. И остается одна опустошенность. А потом все проходит и постепенно оживаешь]

Х. Кортасар "Игра в классики": [Любовь моя, я люблю тебя, не ради себя, не ради тебя, не ради нас обоих, я люблю тебя не потому, что моя кровь кипит во мне и зовет любить тебя, я люблю и хочу тебя, потому что ты не моя, потому что ты – по ту сторону, на другом берегу и оттуда зовешь меня перепрыгнуть к тебе, а я перепрыгнуть не могу, ибо, сколько бы я ни овладевал тобою, ты – не во мне, я тебя не настигаю, не постигаю тебя дальше твоего тела, твоей улыбки и, бывает, мучаюсь оттого, что ты меня любишь (до чего же нравится тебе этот глагол – «любить», как вычурно ты роняешь его на тарелки, на простыни, в автобусе), меня мучает твоя любовь, которая не становится мостом, потому что не может мост опираться только на один берег, ни Райт, ни Ле Корбюзье не построили бы моста, опирающегося только на один берег, и не смотри на меня, пожалуйста, своими птичьими глазами, для тебя процедура любви слишком проста, и излечишься ты от любви раньше меня, хотя ты и любишь меня так, как я тебя не люблю. Конечно, излечишься, ты живешь просто и здраво, и после меня у тебя будет кто-нибудь еще, мужчину сменить или лифчик – какая разница]

В этих цитатах, я полагаю, выражено всё, что нужно понимать о любви Маги к Оли (или Жоан к Равику): она любила всем своим существом этого мужчину — она стойко переносила его измену, его увлеченность другой женщиной, его нелюбовь или ревность к её ребенку, его негатив к её безумию, непонимаю и непринятию этого мира; она была уверенна в их любви, зиждущейся на чем-то большем, чем просто секс и душевные разговоры; я думаю, она понимала, что они — сиамские близнецы, сплетенные туго друг с другом, как прутья лозы в корзине. Но он отвернулся от неё в самый тяжелый период её жизни, когда она нуждалась в одном его слове или прикосновении больше, чем в еще одной минуте жизни её умирающего ребенка. Он ушел молча, взглянув на неё пустым взглядом, когда она, обессиленная и погибающая, "бросилась" к нему всем своим существом, открытая и израненная, готовая для очередного предательского удара ножом в грудь. Автор романа не говорит о дальнейшей судьбе Маги: кажется, её видели в сиделках с умирающей в болезни любовницей Оли, кажется, она уехала в другие города, о которых вычитала в книге и которыми бредила в своих грёзах. Сам же Оливейра был убежден, что она покончила с собой, бросившись в Сену с любого моста в Париже. Мне жаль, но я склонен полагать, что он был прав: он чувствовал её внутри себя, она была его двойняшкой, его близнецом, его родичем по телу и по духу, она — вторая грань главного героя; нет, ни грань, ни вторая половина, она — часть его. Они — бананово-клубничный смузи, который разделить невозможно на банановый и клубничный напиток врозь, сколько не переливай смесь из стакана в стакан. Оставшись без Маги, Оли мучился и мучил других, ни в чем не повинных людей, загонял их в угол; каждый его день был похож на типичную истерику. Не поймите неправильно, он совершал множество действий (по сравнению с первой половиной антиромана): общался с людьми, даже нашел работу (и не одну), завел друзей, коллег, снова читал и пил излюбленные напитки — мате и канью, но именно эти его действия, эти сумасбродные идеи отчетливо привели к его сумасшествию. Каждый совершенный шаг будто глубже утрамбовывал Оли в сумасшедший дом, в котором он, по смехотворному стечению обстоятельств, работал. Конец антиромана точно так же неоднозначен: он зависит от выбранного пути прочтения книги. Я читал расширенную версию, но это не отменило того, что каждый дурак поймет и то, чем закончится лайт-версия. С одной стороны — он кончил свою жизнь без Маги, с чувством одиночества и глубочайшей вины перед своей любимой женщиной. С другой — он остался (для меня лично) душевной и (может быть) физической калекой, оставив право читателя выбирать — жить герою или умереть. Как бы грубо это не звучало, для себя лично я выбрал путь, ведущий к смерти героя. Пусть так, грубо и теософски, но Мага и Оли соединятся в иной реальности, в которой, может быть, с большИм сомнением, но она даст ему еще один шанс искупить свою вину перед ней и её ребенком. Только благодаря Маге и жизни без неё, Орасио Оливейра к концу достаточно объемной философски-литературной книге предстал перед читателем живым человеком, настоящим главным героем, ведущим и развивающим свою роль внутри антиромана. Он осознал важность жалости, которая не является жалкой и тщедушной, которая так вкусна и необходима каждому человеку, который готов признать свою человеческую сущность и принять себя, как живого и живущего, а не бессодержательно влекущего свою жизнь черствым камнем, которому все только что-то не обязаны и совсем не должны, но почему-то ожидаемо нужны своим присутствием.

Я стараюсь не рекомендовать книги к прочтению, не вносить свою лепту в чужое развитие (хах), потому что это личное дело каждого, мол, предпочтения у всех свои, но если вдруг кто-то решится взяться за этот антироман, то не пугайтесь, не бросайте: первые главы идут тяжело, иногда возникает тягостное ощущение, будто тянешь резину, в предвкушении, что она тебе со всей силы по лбу отлетит, иногда мучает всё в этом повествовании своей кажущейся бессмысленностью, но стоит перепрыгнуть этот барьер и понять героев, как единственным тягостным будет ощущение приближающегося конца. Напоминаю, что это всего лишь ИМХО, которое не является чем-то абсолютным и единичным; я вообще убежден, что всё в этой жизни противоречиво, с какой бы абсолютной и безусловной вещью мы не столкнулись, всё равно где-то да выглянет противоречие, рождающее если не истину, то вопрос и спор. Мне тяжело судить насколько я справился с аннотацией к этой книге, потому что после прочтения я (по привычке) решил прочесть чужие отзывы на данный литературный антироман, но не нашел ни одного (к своему удивлению) достойного и полного анализа, хотя "Игра в классики" — один из самых ходовых романов Хулио Кортасара. Начиная писать свою рецензию, я даже искренне забеспокоился, что не смогу выдавить из себя что-то годное, но мысль разлилась рекой, поэтому (не утверждаю), но может быть это самое длинное эссе на обозначенную книгу.

Потом, забравшись в кафе, они подробнейшим образом восстанавливали весь путь и каждый свой неожиданный поворот, пытаясь объяснить его телепатией, но всякий раз терпели в этом неудачу, однако они находили друг друга в лабиринте улиц, почти всегда встречались и смеялись как сумасшедшие, уверовав, что обладают некоей могущественной силой.

2. Я прочла половину книги «По эту сторону», половину «По ту сторону» и как-то не заметила не принципиальной разницы, ни чего-то необычного в плане подачи или каких-то там глубинных смыслов, коих там вроде как тьма (одно название книги намекает на игру и с текстом, и с читателем).

Маятник продолжает свое невинное качание, и я снова погружаюсь в несущие успокоение понятия: пустяковая фигурка, трансцендентный роман, героическая смерть. Я расставляю их по порядку, от малого к большому: фигурка, роман, героизм. Думаю о иерархии ценностей, так превосходно исследованных Ортегой, Шелером: эстетическое, этическое, религиозное. Религиозное, эстетическое, этическое. Этическое, религиозное, эстетическое. Фигурка, роман. Смерть, фигурка. Мага щекочет меня языком. Рокамадур, этика, фигурка, Мага. Язык, щекотка, этика.

3. Я не хочу возиться с поисками отсылок в огромном пласте словоблудия (возможно, это интересно филологам, у которых за плечами багаж из книг и они попищат в стиле «Вауваувау, я понял!»). Мне это неинтересно. Хотя даже не так. Мне жалко терять столько времени на прочтение, когда еще столько непрочитанных ХОРОШИХ книг.

Сириец после всего, как известно, возмутительно расхвалил Марфу. Ты дашь битву, Арджуна?

4. Магический реализм, интертекст, посмодернизм, плюраизм, игрища с диалектикой (хотя мне показалось, что автор набрался по верхам определений и под них подстраивал мысли героя, путаясь постоянно в правильной их интерпретации и путая, соответственно, в них читателя), философия, психология - это лишь малая часть того, что я успела заметить в данном произведении. И сочетание всего этого в одном флаконе не только вызывает рвоту, но попахивает чем-то высокомерным, аристократическим - литературным снобизмом иначе говоря.

Наша возможная правда должна быть выдумкой, другими словами, литературой, беллетристикой, эссеистикой, романистикой, эквилибристикой – всеми истиками на свете. Ценности – истики, святость – истика, общество – истика, любовь – самая что ни есть истика, красота – истика из истик.

Короче!

Книга отстой :)

Всем бобра!