Текст книги "Красная Латвия. Долгая дорога в дюнах"

Статья приводится по электронной публикации: Līga Lapa. Mežabrāļi Vidzemē 1906. gadā. Latvijas vēstures Institūts Žurnals (LVIZ), 2009 (4), 71–91. URL: https: //www.lvi.lu.lv/lv/LVIZ_2009_files/4numurs/L_Lapa_Mezabrali_LVIZ_2009_1.pdf. Перевод с латышского М.Ю.Крысина.

Латышские стрелки в плен не сдавались
Карен Маркарян

За веру, царя и Отечество

О подвигах латышских стрелков во время первой мировой, их Георгиевских крестах и именных шашках долгое время было не принято говорить.

– Стрелки наводили ужас на немцев своими ночными рейдами, – рассказывает историк Л.Федосеев. – Зная прекрасно местность (в том числе непроходимую для остальных), в массе своей владея немецким, они не боялись атаковать и ночью. Появлялись неожиданно, безмолвно врываясь в окопы, где начиналась жестокая резня.

Как они стали красными? По принципу: враг моего врага – мой друг. К тому же большевики обещали им землю, которой в Латвии владели немецкие бароны.

Командир 5-го Земкальского латышского стрелкового полка полковник И. Вацетис

Ленин окружил себя стрелками потому, что латыши были стопроцентно верными телохранителями. В истории не зафиксировано ни одного случая, когда они сражались бы на стороне белых¹. Латыши стремились восстановить империю, а большевики говорили о праве наций на самоопределение…

Почему же советская власть не удержалась в самой Латвии?

– Обещание «выгоним немцев – дадим землю» большевики не сдержали. Наоборот, стали сгонять народ в коммуны. В рядах стрелков состоявших на две трети из крестьян, начались брожения. Часть перешла на сторону Латвийской республики. А часть ушла в Россию, понимая: если не помочь разбить белое движение, Латвия погибнет.

В 1919‑м их бросали в самое пекло

После одного из боев комполка Г.Элтерманис представил рапорт командиру 3‑й латышской бригады: «Было сделано все возможное. Стрелки держались сверх всяческой похвалы… В плен ни один из стрелков не сдавался… раненые застреливались сами».

Внутренняя дисциплина была жесткой. Стрелки били не только плохо вооруженных крестьян, но и офицерские отборные части. Отменные провиант, обмундирование… Еще с первой мировой стрелки были вооружены японскими винтовками. «Арисака», не уступая в надежности трехлинейке, оказалась значительно легче по весу, что для пехоты большой плюс.

…Впервые судьба будущей революции оказалась в руках красных латышей в августе-сентябре 1917 года. Для того, чтобы войти в Питер, немцам надо было, обойдя Ригу, загнать 12‑ю армию в котел. Но тут-то появились латышские стрелки. 26 часов они отражали ожесточенные атаки немецких отборных частей, пока 12‑я не отошла на резервную линию укреплений у Сигулды.

Командир 5-го Земкальского латышского стрелкового полка полковник И. Вацетис среди стрелков полка – среди георгиевских кавалеров – в Майори (Юрмала) в 1916 году

Второй раз стрелки спасли советскую власть во время левоэсэровского мятежа в Москве 6 июля 1918 года. Эсеры заняли здание ВЧК, почтамт и телеграф. Но оплошали, пропустив к Кремлю стрелков. Те мгновенно атаковали противника. Эсеры опомнились уже на штыках…

И, наконец, стрелки защитили революцию в 1919 году во время наступления объединенных сил Деникина на Москву. Их бросили в самое пекло – с комбригом Яном Фабрициусом во главе…

Латышские стрелки на станции Засулаукс после Февральской революции

Ленин так высоко ценил своих телохранителей, что в самое голодное время хлебный паек у латышской охраны Смольного был больше, чем у членов Совнаркома. Стрелков бросали на подавление мятежей в Петрограде, Рыбинске, Ярославле, Кронштадте, на Дону и Кубани. На латышские отряды опиралась ВЧК, формируя отряды особого назначения ².

А потом Янсона расстреляли

Много раз спасая советскую власть, стрелки в конце концов были ею раздавлены. В 1937 году 70 тысяч из них были уничтожены. В том числе – начальник ВВС СССР Е.Алкснис, председатель ОСОАВИАХИМа Р.Эйдеман, начальник автобронетанкового управления Г.Бокис, начальник управления разведки Я.Берзиньш, помощник Тухачевского К.Янсон…

Внук Карла Яновича – Юрий Янсон рассказывает:

– Дед вступил в партию большевиков в марте 17‑го. Был в той самой роте, которая охраняла Ленина в Смольном, и среди тех, кто разгонял Учредительное собрание. Окончив Академию Генштаба, стал замкомандующего Западным военным округом. Работал и военным атташе в Италии, в Риме. Дружил с Горьким, навещая его в Сорренто, где в то время отдыхал писатель.

Ян Фабрициус. 14(26).6.1877—24.8.1929, герой Гражданской войны. Член Коммунистической партии с 1903. Родился в семье латышского батрака. Окончил гимназию (1894). В революционном движении с 1891. В 1904—07 на каторге, затем в ссылке. С 1916 в армии, участник 1-й мировой войны 1914—18, старший унтер-офицер в 1-м Латышском стрелковом полку. С октября 1917 председатель полкового комитета. С января 1918 член ВЦИК. В 1918 командир Гдовского отряда, военком Гдовско-Торошинского района, председатель ВРК Псковского у., отличился в боях против нем. интервентов и банд С.Н. Булак-Булаховича. В конце 1918 – начале 1919 комиссар 2-й и 10-й стрелковой дивизий при освобождении Латвии. С августа 1919 командир отряда по борьбе с конницей К.К. Мамонтова во время её рейда в тыл советских войск. С октября 1919 командир 48-й бригады 16-й стрелковой дивизии при разгроме войск генерала А.И. Деникина и в сов. – польск. войне. Участник подавления Кронштадтского антисоветского мятежа 1921. После войны командир дивизии, корпуса, с 1928 помощник командующего Кавказской армией. С 1927 член ЦКК ВКП (б). Погиб при авиационной катастрофе. Награжден 4 орденами Красного Знамени

Потом была Испания, куда Карл Янсон был направлен советником командующего Северным фронтом, – продолжает внук. – После возвращения в 1937 году, несмотря на то, что получил орден Ленина и именное оружие, сказал жене, что в партии творится что-то неладное. Но было уже поздно. В декабре по навету райкомовского активиста Флоровского Янсона взяли. И после девяти месяцев пыток, не добившись самооговора, расстреляли.

Роберт Петрович Эйдеман (1895–1937). В революционную борьбу включился в 1914 г., будучи студентом Лесного института в Петрограде. Принимал активное участие в Октябрьской революции и гражданской войне. Член Коммунистической партии с 1917 г. В 1918 г. командовал отдельными отрядами советских войск, в 1919 г. – 16, 41 и 46-й стрелковыми дивизиями, участвовавшими в операциях против Деникина. В 1920 г. возглавляет 13-ю и 14-ю армии, затем войска Правобережной группы Юго-Западного фронта, действовавшие против Врангеля. В 1921 г. Эйдеман – заместитель командующего войсками Украины и Крыма, руководит разгромом Махно и других враждебных Советской власти банд на Украине. В 1924 г. – командующий войсками Сибирского военного округа. С 1925 по 1932 г. – начальник Военной академии имени М.В. Фрунзе, член Реввоенсовета СССР. С 1932 г. – председатель Центрального совета Осоавиахима. Был главным редактором «Советской военной энциклопедии», длительное время редактировал журнал «Война и революция». Известен также как видный латышский писатель. Его перу принадлежит немало рассказов, очерков и повестей

Репрессии коснулись всей семьи. Жену «врага народа» посадили в «Бутырки» и выпустили оттуда умирать, когда у нее обнаружили туберкулез.

Я совершенно не стыжусь, что мой дед был красным стрелком, – заканчивает Юрий Янсон. – Ни один порядочный человек не стыдился бы предка, который воевал за свободу своей страны и народа.

Примечания

1 На самом деле на стороне белых в армии Колчака воевали два латышских полка – Имантский и Троицкий. – Прим. составителей.

2 Имеются в виду «части особого назначения» (ЧОН). – Прим. составителей.

Оригинал статьи: Маркарян Карен. «В плен латышские стрелки не сдавались. Раненые застреливались сами…» Штрихи к портрету людей, трижды удерживавших революцию на штыках // Комсомольская правда.

5 ноября 1997. С.6.

«Красный» Вентспилс

Лацис Р.И., Лацис О.Р.

Авторы книги – латышские коммунисты-подпольщики Рудольф Лацис и Отто Лацис, отец и сын, рассказывают о борьбе за свободу и демократию в Латвии 1920‑х – 1930‑х гг. В центре повествования – семья латышских революционеров Розенбергов, четверо братьев Фрицис, Жанис, Эрнест и Карлис. Фрагменты из книги рассказывают о революционной борьбе в Латвии в 1919–1940 гг. Большая часть текста написана Рудольфом Лацисом, который впоследствии вместе с Карлисом Розенбергом воевал в Испании в 1936–1939 гг. Его сын дополнил книгу новыми главами, составленными на основе сохранившихся документов (в том числе тюремных тетрадей) отца, братьев Розенберг и других подпольщиков Вентспилса.

Причал Вентспилса в начале XX века. Вентспилс является одним из древнейших городов Латвии. Начало застройки его территории связывают с постройкой замка Ливонского ордена, который в исторических документах впервые упоминается в 1290 году

Братья Розенберг

Судьба сталкивала меня с братьями Розенберг в тюрьмах или на войне, так что для обмена воспоминаниями время не всегда находилось, и уж никак не приходило в голову их записывать. Только годы спустя после гибели последнего из братьев, собирая материалы об их жизни, я подумал, что их детство и юность, прошедшие в провинциальном латвийском городке, были, в сущности, такими же, как у меня.

…Старый Розенберг любил, чтобы его величали «господином Розенбергом». А чем он хуже господ, в самом деле? К нему все с уважением – и рабочие и хозяева. Эдуард Розенберг был форманис – старшина грузчиков в Вентспилсском порту. Представители судовладельцев поручали ему руководить разгрузкой и погрузкой судов, он же набирал для этого команды. Он рабочий человек – старый Розенберг. Но не такой, как все, потому что другие рабочие от него зависят. Каждое утро он отправляется в порт, а там его ждут и говорят при встрече: «Господин Розенберr», – чтобы не забыл взять в команду.

Плохие времена пришли в Ветспилс – бог весть, было ли еще когда так плохо за все его семь веков. Народу в городе осталось не больше трети того, что было перед войной, но и для этих нет работы.

А как все кипело в порту в былые годы! Рижский порт зимой замерзает, да и летом не справлялся он с потоком грузов, который шел из глубины России. В другом крупном порту – Лиепае – обосновалась военная база. И зачастили океанские пароходы в маленький Вентспилс. Город вырос как на дрожжах, и здесь всегда находилась работа для человека с крепкой спиной.

В 14‑м году все оборвалось. Скоро после начала войны пришли немцы. Только в январе 19‑го их выбили, но не те, кто сдавал Вентспилс немцам. Пришли красные. И новые люди стали у власти в городе. А в Риге вместо губернатора было новое правительство – Совет народных комиссаров.

Однако Советская власть в Вентспилсе продержалась всего несколько недель. Немцы явились снова. Теперь за их спиной были англичане. Английский флот прошел мимо Вентспилса в залив – бомбардировать Ригу. С тех пор жители Латвии – граждане независимой республики. Не идут больше в Вентспилс грузы из России: Россия теперь заграница. Редко-редко появится пароход, привезет кой-какие товары да заберет лес, который граждане независимой республики валят в Дундагских лесах. Другие граждане приходят в порт и говорят:

– Здравствуйте, господин Розенберг.

А что может сделать форманис, если сегодня опять в порту ни одного парохода?

Когда работа есть, после разгрузки форманис получает жалованье на всю команду. Идет в корчму близ порта и там выдает каждому что причитается. Тут же его угощают – он не против. Нет, он не жадный, он и сам угощает. И не чинится, угощает иногда и рабочих. Он вообще-то честный, команду никогда не обсчитывает. Но форманис должен угощать и чиновников из портовой конторы – без этого дела не сделаешь.

А кроме того, старому Розенбергу нравится сидеть в компании настоящих господ.

Короче, случается, что хоть работа и была, господин Розенберг приходит домой с пустыми карманами. С трудом приходит. И тогда все ему в доме немило. Это чувствует вся семья, а больше всех – жена Анна. Семерых детей родила Анна Розенберг. При такой семье вполне хватило бы и забот по дому. Но на жалованье форманиса разве всех прокормишь? Анна работала и прачкой, и дворником. И все же, когда тяжело заболела маленькая Аннушка, денег на врача не нашлось. Умерла дочь.

Бесконечны тяготы жизни. И если бы не улыбка на лице матери… Мать, а не отец была опорой дома – это сыновья помнили с детства. И старались помогать ей как умели.

Старшего, Фрица, проводили из дому, когда младшему, Карлу, было восемь лет. Проводили и не дождались назад. В январе 19‑го Фриц Розенберг вступил в Красную Армию, а уже через месяц ему пришлось оборонять родной Вентспилс от немцев и прочих воителей «независимой Латвии». Здесь он и погиб, недалеко от родного дома.

Главной надеждой матери стал второй брат, Жан. В 25‑м году, отбыв обязательную службу в армии, он вернулся домой – и сразу с головой ушел в дела коммунистического подполья. Братья Розенберг недаром слыли в городе красными, а сам город именовался в буржуазной Латвии «красным» Вентспилсом.

И было за что. В 20‑м году, когда на выборах в Учредительное собрание большинство голосов получили буржуазные партии, в Вентспилсе больше половины избирателей голосовали за социал-демократов – все-таки рабочая партия, и единственная, за какую можно открыто отдать свой голос, потому что коммунисты в глубоком подполье. В 28‑м, хотя компартия оставалась запрещенной, коммунистически настроенные избиратели смогли выступить со своим списком: было допущено выдвижение кандидатов рабоче-крестьянской фракции, которые проводили политику компартии. И тогда в Вентспилсе список рабоче-крестьянской фракции собрал больше голосов, чем список социал-демократов.

Чтобы вполне оценить значение этих успехов, надо учесть, что судьба западной части Латвии, где находится Вентспилс, в годы мировой войны и революции была иной, нежели восточных ее районов. Еще в 15‑м году Латвию рассекла линия фронта, прошедшая чуть западнее Риги. Летом 17‑го Корнилов сдал немцам Ригу, где влияние большевиков стало к тому времени неодолимым для российской контрреволюции. Он намеревался открыть немцам путь на революционный Питер, но латышские и сибирские полки удержали фронт восточнее Риги. Латвия осталась разделенной надвое. На востоке и северо-востоке, в Латгалии и Видземе, глубоко охваченных революционным брожением, формировались полки латышских стрелков. На выборах во всероссийское Учредительное собрание большинство здесь получили большевики. Всего через несколько дней после победы Октября в Петрограде в этих районах была провозглашена Советская власть. В декабре 18‑го, после изгнания войск рухнувшей кайзеровской империи, на этой территории была создана первая Латвийская Советская Республика, сдерживавшая новое наступление иноземных оккупантов вплоть до января 20‑го.

Все это время Курземе (Курляндия), лежащая на западе, у моря, оставалась в оккупации. Лишь в самом начале девятнадцатого Курземе была свободна, да и то не вся.

Мой родной Салдус, как и Вентспилс, расположен в Курземе. Здесь тоже власть первой Советской республики в Латвии держалась совсем недолго – интервенты шли с Запада, Курземе они захватили прежде всего.

Ясно помню первый день власти «независимой» Латвии в нашем городе. Мне было тогда чуть меньше шестнадцати лет. 10 марта 19‑го года красные стрелки оставили Салдус, не в силах сдержать вооруженную англичанами немецкую армию фон дер Гольца. Утром были слышны редкие выстрелы, короткая пулеметная очередь, потом все стихло. На следующее утро, когда я шел к центру города, улицы были словно вымершие. Дойдя до рыночной площади, увидел несколько человек близ церковной паперти, у самых ступеней. Они стояли тесно сгрудившись и что-то внимательно разглядывали. Подошел и я. На земле, залитой кровью, лежали несколько убитых. Воители «независимой» Латвии поспешили рассчитаться с теми советскими активистами, которые не успели уйти.

Это было только начало. Потом в доме на Мельничной обосновалась комендатура. Людей хватали ночью и вели за город, в Кривой бор, на расстрел.

Со временем убивать без суда перестали. В Салдус стали наезжать из Риги агитаторы от разных партий, уговаривали голосовать за их кандидатов в Учредительное собрание, потом в сейм. Только одна партия была запрещена: та, которая на выборах 1917 года в российское Учредительное собрание получила на территории Латвии почти три четверти голосов избирателей, – партия коммунистов. Все пятнадцать лет «демократической» буржуазной республики, не говоря уж о шести годах фашистской диктатуры, наша партия оставалась в подполье.

Поколение революционной молодежи, вступавшее в самостоятельную жизнь в начале двадцатых, взрослело быстро. Старшие, опытные товарищи, прошедшие дорогами революции и гражданской войны, ушли с Красной Армией на восток. Оставшиеся активисты были убиты или оказались в тюрьме. Первое время из коммунистов в городе оставались на воле главным образом те, кто не успел активно проявить себя при Советской власти, по большей части – совсем неопытная молодежь.

Из молодых создавались новые, подпольные партийные ячейки. Они устанавливали связь с Лиепаей и Ригой, налаживали доставку нелегальной литературы. Особенно сложно было работать в небольших городках, вроде Салдуса или Вентспилса, где местный полицейский помнит в лицо чуть не всех жителей, всякий новый человек сразу заметен, и жить на нелегальном положении практически невозможно. Но самым главным и самым трудным было – найти дорогу к беспартийным. Партия большинства времен революции должна была сохранить свое влияние на массы в условиях подполья. Как сделать это, когда за коммунистическую пропаганду грозит тюрьма? Оставался один путь: идти в легальные общественные организации, создавать новые – работать всюду, где есть люди труда. В Вентспилсе это были профсоюзы, больничная касса, рабочий клуб, рабочий кооператив. У нас в Салдусе очень популярно было товарищество квартиросъемщиков, защищающие их интересы перед домовладельцами, поэтому коммунисты вступили в товарищество в полном составе. Действовали наши и в добровольном пожарном обществе, и в рабочем спортивном союзе.

Работа в спортивном союзе досталась мне, это была ирония судьбы, потому что в те молодые годы я был принципиальным противником спорта. Когда партийная организация посылала меня в спортивный союз, я сказал, что нам, рабочим парням, нечего делать среди сынков лавочников, которые занимаются спортом от безделья.

Кому не хватило «тренировки» за целый день, на работе, пусть дома поможет родителям дров наколоть или грядку вскопает в огороде. Так я рассуждал тогда – и легко ли было рассуждать иначе, если война заставила бросить школу после двух лет учебы и пойти в батраки. Вернуться в школу я смог, лишь когда мне минуло девятнадцать, и я обязан был сам зарабатывать на хлеб: учился днем и работал вечерами. Мне было не до спорта, я изголодался по книгам и считал, что главное для рабочего парня – тренировать мозги. Однако в партийной организации мне сказали:

– Кто тебе мешает в рабочем спортивном союзе пропагандировать свой «духовный» спорт? Мы же не для того тебя посылаем, чтобы ты занял первые места в прыжках и беге.

Возразить было нечего. В правлении Рабочего спортивного союза я стал отвечать за культурную работу, организовал читальню. В 25‑м году на выборах в городскую думу я стал одним из трех кандидатов от нашего союза. В предвыборном воззвании союза к избирателям я записал, что Рабочий спортивный союз одной из своих задач считает организацию в Салдусе бесплатной библиотеки-читальни. Судьбе угодно было пошутить еще раз: из трех кандидатов от спортивного союза в думу прошел один я – противник спорта. Я выполнил обещание перед избирателями: первая бесплатная библиотека в Салдусе была открыта. Сейчас это Салдусская городская библиотека.

Но самым главным был, конечно, профсоюз. Создать его удалось после организованной коммунистами удачной забастовки на лесопилке. Ему дали имя «профсоюз рабочих Салдуса и его окрестностей». На первом собрании единогласно постановили: присоединиться к Рижскому центральному бюро профсоюзов. Это левое объединение действовало под нелегальным руководством Компартии Латвии. Было еще Латвийское центральное бюро профсоюзов, им руководили социал-демократы, и входило оно в реформистский Амстердамский профсоюзный интернационал. Первым председателем нашего профсоюза стал коммунист Янис Ласманис. Решено было, что знамя профсоюза будет красным. Мы гордо выносили его на праздники в городе.

Понятно, коммунистов, работавших в легальных организациях, знали не только рабочие. За ними старательно следило и так называемое политическое управление – охранка буржуазной Латвии. Охранка прекрасно понимала, что за левыми рабочими организациями стоит запрещенная компартия. И массовые аресты обрушивались на эти организации то и дело.

Не легче было положение товарищей в Вентспилсе. Первый тяжелый удар рабочие организации города пережили летом 1924 года, когда был арестован председатель Вентспилсского рабочего профсоюза Фрицис Фрейбергс. Вместе с ним за тюремную решетку попала большая группа активистов, всего семнадцать человек. Все они были преданы суду. Позже некоторым – через обмен удалось уехать в Советский Союз, остальные провели долгие годы в тюрьме.

На место арестованных немедленно становились новые бойцы. Председателем профсоюза стал участник Октябрьской революции, бывший военный матрос Дидрик Бривкалнс. Его избрали и в городскую думу. Сердечный, открытый человек, Бривкалнс был любимцем рабочих Вентспилса. По его инициативе создали молодежную секцию профсоюза. Сам он ни от какой работы не отказывался. И в хоре пел, и выступал в самодеятельности, когда готовили театральную постановку к собранию трудящихся. На эти собрания часто приезжали из Риги писатель Линард Лайцен, поэт Леон Паэгле, другие руководящие работники левых организаций.

После того как летом 1928 года в Латвии были закрыты левые профсоюзы, все рабочие Beнтспилса, три тысячи человек, вышли на демонстрацию протеста. 22 августа забастовал весь город. Рабочие добились на время даже остановки местной электростанции.

Кроме Дидрика Бривкалнса, в Вентспилсскую городскую думу были избраны еще несколько коммунистов. Целиком в руках левых находилось правление сильного кооператива «Рабочий». После закрытия левых профсоюзов были созданы новые, а когда их тоже закрыли, легальная работа коммунистов была перенесена в клуб Райниса.

Прежде здесь заправляли социал-демократы. Массовая работа была заброшена, в клуб мало кто ходил.

«Завоевание» началось с того, что туда стали вступать активисты закрытых левых профсоюзов. Когда вновь вступившие получили большинство, на очередном клубном собрании был совершен «переворот».

Хотя в правлении клуба Райниса осталось несколько социал-демократов, настроенных недоброжелательно к левым тенденциям, они уже ничего не решали. Возмущенные «произволом» новых членов, они предпочитали не показываться в клубе, демонстрируя свое отмежевание от изменившегося курса.

Новые активисты мало тужили об этом, тем более что многие рядовые социал-демократы охотно сотрудничали с активом левых рабочих. В клубе появилась агитбригада «Синяя блуза». Привлекала рабочую молодежь спортивная секция. В 1928 году в клубе Райниса концентрировалась вся агитационная работа по выборам членов рабоче-крестьянской фракции сейма. Регулярно выходила стенгазета, она становилась популярнее с каждым номером. И если на выборах в сейм почти каждый пятый избиратель Вентспилса проголосовал за список рабочих и крестьянских депутатов, то это было в большой мере заслугой клуба Райниса.

Закрытием профсоюзов дело однако не ограничилось. Власти буржуазной Латвии нанесли рабочему движению Вентспилса новый чувствительный удар. Арестовали Дидрика Бривкалнса и многих других активистов. Бривкалнса осудили на шесть лет каторги, к длительным срокам заключения приговорили нескольких его товарищей. В тюрьме Бривкалнс заболел туберкулезом и в 1935 году, вскоре после выхода из тюрьмы, умер.

С активизацией фашизма каждый год усиливается реакция, аресты повторяются все чаще. Закрываются все профсоюзы, вслед за ними и клуб Райниса. Во время кампании по выборам в сейм 1931 года легально действует только кооператив «Рабочий». Сюда, как прежде в клуб Райниса, продолжают прибывать ящики с надписями «Макароны» или «Рис», в которых была спрятана легально изданная, но конфискованная после выхода в свет литература. Обычно это были издания левых профсоюзов, журналы «Виениба» («Единство»), «Дарба яунатнес цельш» («Путь рабочей молодежи»), «Яуна гварде» («Молодая гвардия»), «Крейса фронте» («Левый фронт»), литература к очередным выборам, различные издания рабоче-крестьянской фракции сейма.

* * *

Жан Розенберг, оставшийся старшим из братьев после гибели Фрица, был словно рожден для подполья. Он все мог: организовать массовое выступление рабочих, выступить с речью, нарисовать клубную стенгазету. На его счету была нелегальная работа в комсомоле и легальна я в профсоюзе. Он был избран в правление Вентспилсской больничной кассы, в городскую думу и правление кооператива «Рабочий».

В 1931 году Жана Розенберга выдвинули кандидатом в депутаты сейма по списку левых. Чтобы избежать преследований охранки, ему пришлось вскоре перейти на полностью нелегальный образ жизни. В конце 1931 года по решению ЦК КП Латвии Жан Розенберг оставил Латвию, эмигрировал в Советский Союз, где был направлен на хозяйственную работу. Его жизнь оборвалась 1 ноября 1938 года.

Третьим братом был Эрнест. И он с детства узнал все тяготы жизни трудового человека. Вслед за Жаном он стал активным членом молодежной секции профсоюза и вскоре был принят в нелегальную комсомольскую организацию. В двадцать восьмом году Эрнеста Розенберга избирают членом Вентспилсского районного комитета комсомола.

И началось: аресты, суды, тюрьма. Около десяти лет, половину всего времени существования буржуазной Латвии, Эрнест Розенберг провел за тюремной решеткой.

Жан и Эрнест были и примером, и опорой в жизни для младшего, Карла. Обоим старшим братьям пришлось бросить учение после окончания основной школы (то, что сейчас называют неполной средней). Учиться очень хотелось, особенно Жану, которому хорошо давалось рисование. Однако надо было кормить семью. Когда Карл окончил основную школу с особыми успехами, Жан, чувствовавший себя главой семьи, решил сделать все, чтобы Карл учился дальше. Эрнест решил помочь тоже.

[…]

В доме на Кулдигас, 24, где жила семья Розенберг, чердак от сыновей не запирали. Там Жан и Эрнест прятали нелегальную литературу, которая была доступна и Карлу. Он штудировал «Принципы коммунизма», «Манифест Коммунистической партии», «Анти-Дюринг», «Государство и революцию» и прочую нелегальную марксистскую литературу того времени, а также номера журнала «Циняс биедрс» («Боевой товарищ») и другие издания Латышской секции Коминтерна.

Времени на все не хватало. И в летние каникулы, и во всякие другие свободные дни Карл искал какую-нибудь работу, чтобы хоть немного помочь матери и старшим братьям. Нанимался в порту, на лесопилке, на всякие случайные работы, как многие в то время. Хватало дел и по дому – матери одной со всем хозяйством не управиться. Основой повседневной жизни был труд. Но теперь уже Карл не мог удовлетвориться только учебой и трудом для заработка. Все больше времени отнимало другое.

Школьникам запрещалось участвовать в общественной жизни за пределами школы. Однако уже с 1926 года Карл начал работать в детской секции профсоюза. Среди прочих дел ему поручили оформлять стенгазету клуба – переписывать материалы, поскольку он xopoшо владел грамотой. Простой перепиской Карл не ограничивался: правил заметки, редактировал. Работал и в драматической секции, и в физкультурном кружке. Ему было только пятнадцать, но он уже учился в предпоследнем классе – немногие в рабочем профсоюзе имели такое образование. Те знания, что дала ему школа, и те, что приобрел он сам дома на чердаке, – все это уносило его мысли далеко от обычных для его сверстников мечтаний.

Особенно интересны были клубные дискуссии – на самые разные темы. Горячие споры возникали у Карла с «интеллигентоедами» из рабочей молодежи. Он не повышал голоса: старался убедить, а не перекричать. Оперировал примерами из жизни, известными всем. Социализм опирается на достижения науки – вот был первый его тезис. Конечно, интеллигент, услужающий тупоумному буржую или помещику, погрязший в лени и распущенности, это лишь «удобрение» для частной собственности. Но интеллигент, служащий трудовому народу, – необходимая составная часть революции. Без научного руководства невозможна революция, без освоения всех богатств знания немыслимо построение социализма. Логика рассуждений Карла часто убеждала самых заядлых спорщиков.

Очень интересовала его химия: в ней столько непознанного! В тишине, один, он часто размышлял о тайнах этой науки. Когда делился с ближайшими друзьями мечтами о будущем, признавался: будь хоть малейшая материальная возможность, хоть немного свободы от ежедневной работы и борьбы, он бы изучал химию. Еще любил иностранные языки, историю, углублялся в различные проблемы политэкономии. Очень много интересного было в жизни. И очень мало доступного для рабочего парня.

В 1928 году Карл Розенберг окончил школу. К тому времени ему исполнилось семнадцать.

По существовавшим тогда представлениям, Карл имел солидное образование. Можно было подыскивать должность, соответствующую его знаниям. Но такая должность обычно означала – служить хозяину верой и правдой. Карл Розенберг остался рабочим.

Двадцать восьмой – недоброй памяти год для латышских рабочих. Год разгона левых профсоюзов и массовых репрессий против активистов рабочего движения. В августе Карл уже был одним из организаторов генеральной забастовки и демонстраций протеста. В эти же дни охранка начала следствие по обвинению брата Карла, Эрнеста Розенберга в революционной деятельности, а с марта двадцать девятого года начинается многолетнее тюремное заключение Эрнеста.

[…]