Текст книги "Уголовное право США: успехи и проблемы реформирования"

В уголовном праве США, так же как в праве других стран англо-саксонской системы права, эти обстоятельства обычно именуются «защитами» (defenses) в узком смысле этого слова, т. е. защитами против предъявленного обвинения[460]460
  Хотя, например, в УК Индии (гл. IV) они именуются «общими исключениями».


[Закрыть]. Иногда эти защиты или обстоятельства подразделяются на «оправдывающие» (justifications) и «извинительные» (excuses).

В работах разных авторов можно обнаружить подчас существенные отличия в перечнях этих обстоятельств. Так, Дж. Самаха оправдывающими обстоятельствами считает: самооборону, защиту других, необходимость, исполнение публичного долга (обязанности), сопротивление незаконному аресту, защиту жилища и имущества, согласие потерпевшего. Извинительными, по его мнению, являются следующие: принуждение, опьянение, ошибка, возраст, «вовлечение в ловушку» (провокация), невменяемость, уменьшенная способность (ответственность) и синдромы[461]461
  Samaha J. Criminal law. West publishing Co., Minn., Paul, 1993. P. IX–X.


[Закрыть].

Но деление обстоятельств на оправдывающие и извинительные – это скорее, дань истории, так как дела и в первом, и во втором случае рассматриваются и решаются одинаково: если лицо признано действовавшим в условиях соответствующего обстоятельства, то оно не подлежит уголовной ответственности за свое поведение. В силу этого многие суды, законодатели и ученые не проводят различий между этими двумя видами обстоятельств[462]462
  Однако, как отмечает Дж. Дресслер, это вызывает возражение у некоторых авторов (см.: Dressler J. Understanding criminal law. N. Y., 1994. P. 179).


[Закрыть]. Такого же подхода придерживается автор популярного словаря «Уголовное правосудие»: оправдание – это справедливое поведение или извинение за совершение действия, которое в противном случае было бы преступлением»[463]463
  Rush E. G. The dictionary of criminal justice. DPG. 1991. P. 171.


[Закрыть].

У. Лафейв и О. Скотт также по существу не подразделяют обстоятельства на две указанные категории, хотя и не полностью отказываются от использования соответствующих терминов[464]464
  Пятая глава их совместной работы называется «Оправдание и извинение» (LaFave W., Scott A. Criminal law. West publishing Co. St. Paul, Minn., 1991(1999).


[Закрыть].

Нет такого деления и в Примерном УК. Однако там обстоятельства, исключающие уголовную ответственность, содержатся в разных разделах. Незнание или ошибка, опьянение, принуждение, приказ военачальника, согласие и «вовлечение в ловушку» (провокация) излагаются в разделе 2 «Общие принципы ответственности», а такие обстоятельства, как исполнение публичной обязанности, применение силы для защиты себя, других лиц, имущества или при исполнении закона, – в разделе 3 «Общие принципы оправдания[465]465
  A. C. Никифоров “General principles of justification” переводит как «общие принципы признания действия правомерным» (см.: Примерный Уголовный кодекс (США). М., 1969. С. 63).


[Закрыть]».

Здесь будут рассмотрены основные, наиболее часто встречающиеся на практике обстоятельства, исключающие уголовную ответственность. Обстоятельства, относящиеся к характеристике субъекта преступления, – предмет самостоятельного исследования.

Ошибка. Как известно, ошибка может быть юридической или фактической. Некоторые американские авторы подчеркивают, что ни одна область материального уголовного права не является столь запутанной, как ошибка в праве или факте. Ошибка, пишут они, составляет защиту от предъявленного обвинения, если она отрицает существование психического состояния, требуемого для совершения соответствующего преступления[466]466
  LaFave W., Scott A. Op. cit. P. 405–407.


[Закрыть]. Такое утверждение делается со ссылкой на Примерный УК: незнание или ошибка в факте или праве является основанием для защиты, если она исключает цель, заведомость, уверенность (belief)[467]467
  Указание этой формы вины представляется странным, так как в ст. 2.02, где рассматриваются формы вины, она даже не упоминается.


[Закрыть], неосторожность или небрежность, необходимые для того, чтобы образовать материальный элемент посягательства (п. 1 (а) ст. 2.04).

Однако, как будет показано далее, вышеизложенные доктринальные положения не подтверждаются в законодательстве и судебной практике, во всяком случае в отношении ошибки в праве. Общее право к признанию этой ошибки как обстоятельства, исключающего уголовную ответственность, традиционно относится отрицательно. “Ignorantia juris (legis) neminem excusat” («Незнание закона не является оправданием»), – говорят вслед за английскими и американские судьи[468]468
  См., например: United States V. International Minerals & Chemical Corp., 402 U.S.558, 563, 91 S. Ct.1697, 1701,29. L.Ed.2d 178,182 (1971).


[Закрыть]. Теоретики общего права исходят из того, что право является «определенным и познаваемым». Далее делается вывод: тот, кто не знает закона или неправильно понял закон, не приложил достаточно усилий, чтобы уяснить его, действует небезупречным образом. Другими словами, не допускается даже «разумная» ошибка в праве, т. е. ошибка, которая могла быть совершена «средним разумным» человеком <sup>[469]469
  Фикция, широко распространенная в уголовном праве стран англосаксонской системы права (подробнее см.: Решетников Ф.М. Особенная часть уголовного права зарубежных государств. М., 1976. С. 8).


[Закрыть]</sup>, не исключает уголовной ответственности.

Вышеуказанные положения уязвимы для критики. Особенно утверждение, что право является «определенным и познаваемым», мягко говоря, неточно. Право, создаваемое судьями, характеризуется, во-первых, тем, что оно не публикуется в общепринятом понимании, как, например, законы, а во-вторых, тем, что, по существу, оно иногда имеет обратную силу. Осуществляя поведение, лицо заранее не знает, что совершает преступление, так как оно может быть признано таковым в ходе судебного разбирательства[470]470
  Подробнее см.: Козочкин И. Д. Роль судебной практики в регулировании уголовно-правовых отношений в США // Концепция правового государства и уголовное право. М., 1993. С. 80–81.


[Закрыть].

Кроме того, как отмечается в американской юридической литературе, большое количество преступлений, включающих в себя поведение “malum prohibitum” (деяния “mala prohibita” можно условно назвать «техническими» в широком смысле этого слова), делает затруднительным даже для людей с устойчивыми моральными принципами определение того, что какое-то конкретное деяние является преступлением[471]471
  Dressier J. Op. cit. P. 142.


[Закрыть].

Сторонниками такой же позиции являются представители теории «новой социальной защиты»[472]472
  Ancel M. La Defence social nouvelle. Paris, 1954. P. 125.


[Закрыть]. Однако если согласиться с этим мнением, то можно, сославшись на «сложность и запутанность» современного законодательства, оправдать совершение любого так называемого «технического преступления». По вопросу об отношении Примерного УК к ошибке в праве среди американских ученых имеются разногласия и иногда высказываются прямо противоположные точки зрения. Так, Дж. Дресслер, ссылаясь на п. 9 ст. 2.02 («Ни заведомость, ни неосторожность, ни небрежность относительно того, что поведение составляет посягательство, или существования, смысла или применения закона, определяющего элементы его, не являются элементами этого посягательства, если это не предусмотрено его определением или Кодексом»), пишет, что Примерный УК, так же как общее право, в принципе не признает ошибку в праве обстоятельством, исключающим уголовную ответственность[473]473
  Dressier J. Op. cit. P. 152.


[Закрыть]. Другие авторы (У. Лафейв и О. Скотт), как показано выше, наоборот, считают, что ошибка в праве по Примерному УК может быть защитой от предъявленного обвинения. Думается, что правы, скорее, последние, так как они ссылаются на положение специальной статьи («Незнание или ошибка»), посвященной этому обстоятельству. Однако удивительно, замечают эти авторы, но в законодательстве большинства штатов ошибка в праве даже не упоминается[474]474
  La Fave W., Scott A. Op. cit. P. 406.


[Закрыть]. Ничего не говорится об ошибке в праве, как, впрочем, и в факте, и в федеральном уголовном законодательстве США. А из анализа ст. 939.43 УК штата Висконсин можно сделать вывод, что ошибка в праве может быть защитой, но только не в уголовном праве. Хотя в примечании к этой статье, со ссылкой на соответствующий прецедент[475]475
  State V. Davis, 63 W(2d)5, 216 NW(2d)31.


[Закрыть], говорится, что преследование лица, которое полагалось на официальное мнение государственного должностного лица, представляло бы собой «чрезмерную жесткость права».

Однако в уголовных кодексах ряда штатов закреплены положения, позволяющие считать ошибку в праве обстоятельством, исключающим ответственность, но при определенных условиях. Так, в п. (b) ст. 8.03 УК штата Техас сказано[476]476
  В п. (а) этой статьи содержится норма общего характера: не является защитой против преследования незнание деятелем положений любого закона после того, как этот закон вступил в силу.


[Закрыть]: утверждающей защитой против преследования является то, что деятель разумно полагал, что поведение, в котором его обвиняют, не составляет преступления и что он действовал разумно, полагаясь на: 1) официальное заявление, содержащееся в письменном приказе или разрешении административного органа, управомоченного давать толкование соответствующего закона, или 2) письменное толкование закона судом или сделанное официальным лицом, управомоченным давать толкование соответствующего закона [477]477
  Однако в соответствии с п. (с) ошибка в праве не исключает осуждения лица за другое, менее опасное, посягательство, за которое оно было бы признано виновным, если бы закон был таким, каким оно его себе представляло.


[Закрыть].

Примерно при таких же условиях лицо может быть «освобождено от уголовной ответственности» по УК штата Нью-Йорк (п. 2 ст. 15.20).

Таким образом, ошибка в праве может быть признана извинительной, если лицо разумно считало, что, осуществляя поведение, оно не совершает преступления, при этом полагаясь на официальное мнение или толкование закона.

Несколько иной подход наблюдается в УК штата Нью-Джерси (ст. 2С: 2–4 (с) (3)): уверенность в том, что поведение не составляет преступления, является защитой, если деятель проявил усердие в использовании всех доступных средств для установления того, является ли его поведение преступлением или нет, но честно и добросовестно пришел к выводу, что такое поведение не является таковым при обстоятельствах, при которых законопослушное и осмотрительное лицо также пришло бы к такому выводу. Там же отмечается, что обвиняемый должен привести доводы, подтверждающие защиту путем предоставления ясных и убедительных доказательств. П. Робинсон считает, что столь строгие требования к лицам, заявляющим, что они совершили преступление под влиянием юридической ошибки, обусловлены необходимостью минимизировать злоупотребления правом на защиту[478]478
  Robinson P. Criminal law. N.Y., 1997. P. 549.


[Закрыть]. Отсутствие же в законодательстве федеральном и большинства штатов положений об ошибке в праве он объясняет «реакцией законодателей, которые, даже не будучи юристами, знакомы с максимой: “Незнание закона не является оправданием”»[479]479
  Robinson P. Criminal law defenses (62d), 1984.


[Закрыть]. А У. Лафейв и О. Скотт, кроме того, считают, что отказ следовать рекомендациям Примерного УК (п. 1 (а) ст. 2.04), вероятно, связан с отсутствием у законодателей четкого представления о двух видах ошибки в праве[480]480
  LaFave W., Scott A. Op. cit. P. 406.


[Закрыть].

Что же это за ошибки? Во-первых, ошибка может быть порождена незнанием обвиняемым вообще о существовании нормы, запрещающей осуществленное им поведение. Во-вторых, ошибка может быть следствием заблуждения обвиняемого относительно правомерности осуществленного им при определенных обстоятельствах поведения, которое, как ему известно, в принципе запрещается.

Исключения из общего правила встречаются не только в законодательстве, но и в судебной практике. Одно из них, наиболее известное, связано с делом Ламберта[481]481
  Lambert V. California, 355 U.S. 225,78 S. Ct.240,2 LEd.2d 228 (1957).


[Закрыть]. Последний был признан виновным в том, что в нарушение ордонанса Лос-Анджелеса (Калифорния), прибыв в этот город, не зарегистрировался в течение 5 дней в полиции как лицо, совершившее фелонию (подлог). При этом в ходе разбирательства ему было отказано в возможности доказать, что он не знал о существовании такого нормативного акта. Верховный суд США признал, во-первых, что упомянутое выше правило пустило глубокие корни в американском праве, а во-вторых, что осуждение Ламберта противоречит условию «о надлежащей правовой процедуре» (V и XIV поправки к Конституции). При этом суд отметил, что здесь имеет место «поведение, которое является полностью пассивным, – человек просто не зарегистрировался. Это не то, что совершение действий или несовершение действия при обстоятельствах, которые должны насторожить исполнителя о последствиях своего деяния». «Обвиняемый действительно не знал о своей обязанности зарегистрироваться», так как «обстоятельства, которые должны были бы побудить лицо осведомиться о необходимости зарегистрироваться, в данном случае полностью отсутствовали», – подчеркнул суд[482]482
  Дело Ламберта иногда рассматривается применительно к институту строгой ответственности.


[Закрыть]. Из решения по делу Ламберта можно сделать несколько выводов: 1) ненаказуемым может быть только бездействие; 2) речь идет о преступлениях mala prohibita; 3) ratio decidendi пo этому делу неприменимо к лицу, которое обязано определить (уяснить) правомерность своего поведения.

В заключение можно отметить следующее: по общему правилу ошибка в праве в США не исключает уголовной ответственности; из него есть исключения, но в целом весьма немногочисленные.

Что же касается ошибки в факте, то отношение к ней общего права представляется более благосклонным, чем к ошибке в праве. В доктрине выделяются три подхода к ошибке в факте. Первый касается преступлений с так называемым «специфическим» намерением[483]483
  Об этой разновидности намерения см. также: Преступление и наказание в Англии, США, Франции, ФРГ, Японии. М., 1991. С. 145.


[Закрыть]. В случае их совершения ошибка в факте исключает уголовную ответственность, если она отрицает существование этого намерения. Второй подход относится к преступлениям с так называемым «общим» намерением. В случае их совершения, по мнению специалистов в области общего права, ошибка в факте исключает уголовную ответственность, если она отрицает «моральную» вину деятеля[484]484
  Dressier J. Op. cit. P. 129.


[Закрыть]. Не совсем понятно, что такое «моральная» вина, но ясно одно: если совершено деяние виновной ответственности, то ошибка в факте может быть обстоятельством, исключающим уголовную ответственность. Третий подход касается преступлений строгой ответственности. В случае их совершения ошибка в факте по общему правилу не исключает уголовной ответственности.

Традиционно считается, что только «разумная» ошибка в факте, т. е. ошибка, которую в данной ситуации совершило бы «разумное лицо», может исключить уголовную ответственность. Однако нередко суды не требуют доказательств «разумности», если заявленная ошибка связана со «специфическим» намерением[485]485
  Gilbert law summaries. Dix G. Criminal law. Chicago, 1997. P. 80.


[Закрыть]. В связи с этим в американской юридической литературе ставится под сомнение правильность решения Верховного суда США по делу Шорта[486]486
  United States V. Short, 4 U.S.C.M.A.437, 16 C.M.R.11 (1954).


[Закрыть], по которому только разумная ошибка относительно согласия потерпевшей может исключить ответственность за изнасилование или нападение с целью изнасилования. Возражение, в том числе и одного из судей, состоит в том, что поскольку в последнем случае преступление совершается со специфическим намерением, установления «разумности» не требуется. И действительно, если обвиняемый полагал (даже «неразумно»), что женщина «согласна», то незачем осуществлять нападение с целью изнасилования. «Этот основополагающий момент, – по мнению У. Лафейва и О. Скотта, – остался непризнанным даже в некоторых современных (американских. – И. К.) кодексах, а именно в тех, где требуется, чтобы ошибка была разумной»[487]487
  LaFave W., Scott A. Op. cit. P. 408.


[Закрыть]. В УК Техаса (п. “а” ст. 8.02) закреплено следующее определение ошибки в факте: «Защитой против преследования является то, что у деятеля в силу ошибки сформировалась разумная уверенность по вопросу факта, если его ошибочная уверенность исключает форму виновности, требуемую для совершения посягательства». А в ст. 26 УК Калифорнии сказано, что лицо не способно в юридическом смысле совершить преступление, если оно осуществляет действие под влиянием незнания или ошибки в факте, которые отрицают какое-либо преступное намерение.

Оба вышеприведенных положения при всем различии их формулировок имеют «общий знаменатель» и обнаруживают сходство с подходом по этому вопросу Примерного УК[488]488
  См. приведенное выше положение п. 1 (а) ст. 2.04 Примерного УК.


[Закрыть]. Однако, согласно его ст. 2.04 (п. 2), уголовная ответственность не исключается, если лицо виновно в совершении другого посягательства при условии, что факты (обстоятельства) были такими, какими оно их себе представляло. В связи с этим Дж. Дресслер замечает: если по общему праву такое лицо могло быть осуждено как за более тяжкое посягательство, то по Примерному УК – наоборот, как за менее тяжкое, т. е. наказание смягчается. Он приводит пример, связанный с так называемым «статутным изнасилованием»[489]489
  Половое сношение (не обязательно насильственное) с женщиной, не достигшей определенного установленного законом возраста.


[Закрыть]. Если лицо осуществляет половое сношение с девочкой, которой нет и 10 лет, но которой, как оно разумно[490]490
  В данном случае Дж. Дресслер. по-видимому, имеет в виду «субъективную разумность», так как в Примерном УК используется субъективный критерий.


[Закрыть]полагает, уже 12, то оно будет наказано так, как если бы имело сношение с 12-летней. По мнению Дж. Дресслера, «осудив и наказав такое лицо в соответствии с уровнем его психического состояния (виновности. – И. К.), несмотря на то, что причиненный им вред – более серьезный, Примерный УК избегает опасности несоразмерности наказания, характерной для общего права» [491]491
  Dressier J. Op. cit. P. 139


[Закрыть].

К рекомендации Примерного УК (п. 2 ст. 2.04) в штатах отнеслись по-разному. В одних, в частности в штате Техас (п. “b” ст. 8.02 УК), она была в целом воспринята, в других, например на Аляске или в Калифорнии, допускается защита в силу разумной ошибки в возрасте, если мужчина разумно полагал, что потерпевшая достигла определенного возраста. Другими словами, там ошибка в возрасте может быть извинительной. Как подчеркивает Дж. Самаха, «Калифорния была инициатором предоставления защиты в силу добросовестной ошибки – по делу People V. Hernandez»[492]492
  SamahaJ. Criminal law. St. Paul. Minn., 1993. P. 405; People V. Hernandez 39 Cal. Rptr, 361, 393 P.2d 673 (1964).


[Закрыть]. И, наконец, есть штаты, где ошибка в возрасте судами вообще во внимание не принимается, например в штате Висконсин, в силу соответствующего законодательного запрета[493]493
  Пункт 2 ст. 939.43 гласит: «Ошибка в возрасте несовершеннолетнего либо в отношении существования или конституционности статьи, по которой преследуется деятель, либо в отношении содержания или значения терминов, используемых в этой статье, не является защитой».


[Закрыть].

Таким образом, в отличие от ошибки юридической ошибка в факте в принципе может быть обстоятельством, исключающим уголовную ответственность. Однако из этого общего правила есть исключение, прежде всего, касающееся ошибки в возрасте, – во многих штатах она не исключает уголовной ответственности.

Необходимая оборона. Это обстоятельство является одним из наиболее распространенных в правоприменительной практике США.

В отличие от уголовного права российского (ст. 37 УК) и других стран, например Германии (ст. 32 УК) или Японии (ст. 36 УК), в американском уголовном праве необходимая оборона, как правило, подразделяется на три вида, а именно на: 1) самооборону, 2) защиту другого лица и 3) защиту имущества, включая жилище.

Хотя в доктрине и законодательстве встречаются и другие, чаще всего двучленные классификации видов необходимой обороны, включающие самооборону и защиту другого лица в один вид (гл. 9 УК штата Техас, гл. 38 п. 7–1 УК штата Иллинойс, ст. 627:4 УК штата Нью-Гемпшир). Несколько иная классификация предусматривается в УК штата Нью-Йорк: «применение физической силы» для защиты лица (ст. 35.15), помещения и лица в ходе совершения берглэри[494]494
  По УК этого штата, простой состав берглэри (III степени) – это осознанное проникновение в помещение или незаконное нахождение там с намерением совершить преступление (ст. 140.20).


[Закрыть](ст. 35.20) либо для предупреждения или пресечения хищения и причинения уголовно наказуемого вреда (ст. 35.25).

Несмотря на различия в классификациях видов необходимой обороны, можно сделать один общий вывод: объектами защиты могут быть личность обороняющегося или другого человека, подвергающегося нападению, а также имущество.

Самооборона. У. Лафейв и О. Скотт пишут, что «лицо только тогда может предпринять разумные шаги для защиты себя от физического вреда, если оно подверглось незаконному нападению со стороны другого и если для своей защиты оно не имеет возможности прибегнуть к закону»[495]495
  LaFave W., Scott A. Op. cit. P. 454.


[Закрыть]. Следовательно, лицо не имеет права на самооборону, если в отношении него применяется законная сила, например полицейским, осуществляющим правомерный арест, или сила, на применение которой он дал согласие. В случае незаконного насилия, продолжают указанные авторы, лицо имеет «полную защиту от ответственности за такие преступления против личности, как простое и тяжкое убийство или покушение на него, нападение и побои, а также тяжкие формы этого преступления»[496]496
  Ibid. P. 454–455.


[Закрыть].

Однако помимо причинения телесного вреда Примерный УК предусматривает и другой вариант реагирования – лишение свободы агрессора (п. 3 ст. 3.04). Хотя и весьма разумный, он нашел отражение лишь в некоторых кодексах штатов. Например, в УК Пенсильвании буквально сказано следующее: «Оправдание, предоставляемое данной статьей, распространяется на лишение свободы, применяемое как насилие в порядке защиты, при условии, что деятель принимает все разумные меры для прекращения лишения свободы, как только ему стало известно, что он может сделать это с безопасностью для себя, если лишенное свободы лицо не было арестовано по обвинению в совершении преступления» (п. “с” ст. 505).

Второе общее замечание: право самообороны и защиты другого лица проводит различие между применением смертоносной и обычной физической силы. Смертоносная сила по общему правилу понимается как сила, которая применяется с намерением причинить смерть или тяжкий телесный вред другому или которая, как известно лицу, ее применяющему, создает серьезную опасность этого. Таким образом, лицо использует смертоносную силу, если оно стреляет в другого с намерением убить его или причинить тяжкий телесный вред, хотя в действительности оно промахнулось вообще или причинило незначительные повреждения. Но только угроза убийством или причинением телесного вреда, осуществленная, например, посредством демонстрации оружия, по мнению составителей Примерного УК, не представляет собой смертоносного насилия (п. 2 ст. 3.11).

При рассмотрении права на необходимую оборону в американской юридической литературе поднимается ряд более конкретных вопросов, связанных с реализацией этого права.

Прежде всего возникает вопрос о том, какая сила может быть использована в случае нападения. Считается, что применяемая сила должна быть разумно необходимой для предотвращения причинения угрожаемого вреда. Другими словами, она должна быть разумно соотносимой с таким вредом. Лицо может оправданно применить несмертоносную (обычную) силу в порядке самозащиты, если оно разумно полагает, что другое лицо вот-вот готово незаконно причинить ему телесный вред, но не тяжкий телесный вред или смерть. Правило, разрешающее применение несмертоносной силы для защиты от такой же силы, закреплено в Примерном УК (п. 1 ст. 3.04) и в кодексах ряда штатов США[497]497
  Например, в УК Алабамы, Аризоны, Колорадо, Флориды, Айовы, Канзаса, Луизианы, Миннесоты, Нью-Йорка, Техаса, Висконсина и др.


[Закрыть].

Но лицо может оправданно применить смертоносную силу, только если оно разумно полагает, что другое лицо вот-вот может незаконно причинить ему смерть или тяжкии телесный вред[498]498
  Но если жертва агрессии не может оправданно применить смертоносную силу, она, тем не менее, может припугнуть применением такой силы без намерения ее действительного применения.


[Закрыть].

Применение смертоносной силы разрешается многими, возможно, большинством кодексов штатов США. Но что интересно, оно разрешается при попытке или в ходе совершения определенных преступлений против личности (похищение человека, изнасилование и др.), даже если нет угрозы для жизни и здоровья потерпевших [499]499
  В некоторых штатах разрешается использование смертоносной силы для предупреждения или пресечения совершения любой насильственной фелонии (State V.Harris, 222 N.W. 2d 462 (Iowa 1974)).


[Закрыть].

Второй вопрос связан с уяснением понятия «разумной» уверенности или убеждения (reasonable belief) в необходимости применения силы. Критерий «разумной уверенности» – весьма распространенный, пустивший глубокие корни как в общем, так и в статутном праве. Он предусматривался еще прецедентами середины и конца XIX в. и используется многими современными, т. е. реформированными, уголовными кодексами штатов страны.

«Разумная уверенность» – это уверенность «разумного человека» в необходимости применения силы, а не данного конкретного лица, основанная на его субъективном восприятии действительности.

Что же собой представляет этот «разумный человек»? Это своего рода фикция, когда-то появившаяся в английском общем праве и оттуда «перекочевавшая» в американское право. Традиционно считается, что «разумное лицо» – это некто с обычными умственными способностями, физическими и психическими данными и т. п.[500]500
  Ф. М. Решетников со ссылкой на английских авторов Смита и Хогана не без иронии замечает: «Суды создали очень детальный образ разумного человека и его реакции при различных обстоятельствах. Он не является необычно возбудимым и драчливым. Он не умственно отсталый и не действует под влиянием алкоголя, и физически нормален – не импотент, не слепой, не карлик, и не имеет шрамов, полученных на войне. Если это женщина, то она не беременна. Он теряет контроль над собой, обнаружив на месте преступления неверную жену, но не в том случае, если она признается ему в прелюбодеянии, и не тогда, когда застает на месте измены любовницу или невесту. Он сохраняет контроль над собой, слыша оскорбительные слова, кроме некоторых неопределенных крайних случаев…» (Решетников Ф. М. Указ. соч. С. 8–9).


[Закрыть] Применительно к самообороне – это чаще всего мужчина, даже если нападению подверглась женщина. И если она, в смысле требований, предъявляемых к среднему разумному человеку, как бы приравнивается к мужчине, то ее реакция на нападение может быть расценена как неадекватная.

В американской судебной практике встречаются случаи субъективирования характеристики «разумного человека». Так, например, суд штата Северная Дакота отметил, что «действия обвиняемого должны рассматриваться с точки зрения лица, физические и умственные данные которого сходны с данными обвиняемого и который видит и знает то, что видит и знает обвиняемый»[501]501
  State V. Leidholm, 333 N.W 2d 811, 818 (N.D.1983).


[Закрыть].

И в уголовных кодексах отдельных штатов, например Кентукки и Пенсильвании, используется субъективный критерий, означающий, что разрешается применение силы, которая в представлении самого обвиняемого является необходимой для защиты себя (ст. 503.050 и ст. 505) или другого лица (ст. 503.070 и ст. 506) [502]502
  Как отмечалось выше, такой же позиции придерживается Примерный УК, но большинством штатов она воспринята не была.


[Закрыть].

Лицо, которое искренне, но «неразумно» считает необходимым применение силы в конкретной ситуации, в большинстве штатов вряд ли будет оправдано[503]503
  Однако не исключено, что оно будет наказано мягче, например не как за тяжкое, а как за простое убийство.


[Закрыть]. Но если лицо разумно, хотя, возможно, и ошибочно полагает, что необходимо применить силу, оно, скорее всего, будет признано действовавшим в состоянии необходимой обороны. Так, например, один человек может быть оправдан за убийство другого, который, угрожая убить его, полез в карман как будто за пистолетом. Но, как потом оказалось, пистолета у него не было, а в карман он полез за носовым платком[504]504
  LaFave W., Scott A. Op. cit. P. 457.


[Закрыть].

Однако даже сторонники объективистского подхода вынуждены признать, что нередко для решения проблемы необходим учет и субъективного фактора, – а именно: был ли сам обвиняемый убежден в необходимости применения силы, и если да, то какой?

Третий вопрос – о наличности и реальности посягательства. В прецедентах и законодательстве, как правило, содержится требование о том, чтобы обвиняемый «разумно» полагал, что незаконное насилие почти наверняка произойдет. Или, как сказано в уголовных кодексах некоторых штатов, например Нью-Йорка и Кентукки, чтобы лицо считало, что «имеет место применение или реальная угроза применения противоправной физической силы».

Угроза нападения должна быть непосредственной. Если высказывается угроза осуществить насилие в будущем, но адресат, реагируя на нее немедленно, убивает угрожающего или причиняет ему телесные повреждения, то его ответственность может и не быть исключена. Дело в том, что из сложившегося положения могут быть выходы, не связанные с причинением вреда[505]505
  Однако все зависит от конкретной ситуации. Если, например, человек похищен и ему угрожают убийством через неделю, то он, по-видимому, не должен ждать наступления объявленного срока, т. е. в порядке самозащиты он может действовать раньше (см.: Robinson P. Criminal Law defenses. 1984. Р. 131 (с)(1)).


[Закрыть].

Здесь следует отметить, что законодательства некоторых штатов, например УК Техаса (п. b (1) ст. 9.31), не считают оправданным применение силы в ответ лишь на словесную угрозу.

В теории и на практике нередко возникает проблема оценки действий жены, убившей своего мужа, который систематически подвергал ее физическому или (и) половому насилию[506]506
  Это явление в американской юридической литературе получило название «синдром избиваемой жены», а применительно к детям – «синдром избиваемого ребенка».


[Закрыть], хотя непосредственно перед убийством он этого делать не намеревался. Одни считают, что в данном случае требование «неминуемости посягательства» должно быть отменено или толковаться расширительно. Другие полагают, что закон должен предусматривать возможность альтернативного поведения, т. е. что не обязательно нужно человека лишать жизни.

В силу несовершенства законодательства убийство мужа или отца (реже – жены или матери) предлагается квалифицировать не как тяжкое, а как простое. Такая точка зрения нашла отражение в одном из решений Верховного суда штата Вайоминг[507]507
  JahnkeV. State, 682 Р 2d 991 (Wyo. 1984).


[Закрыть]. Рассмотрев дело по обвинению мальчика, убившего своего отца, который его избивал, суд отметил: «Хотя многие люди и СМИ, кажется, готовы поддержать мнение о том, что жертва дурного обращения имеет право убить обидчика, эта специальная оправдывающая защита несовместима с нравственностью современного цивилизованного общества…»[508]508
  Criminal law. Cases and comments. N.Y., 1998. P. 505.


[Закрыть]

Четвертый вопрос – имеет ли агрессор право на самозащиту? Да, отвечают американские юристы, но только в двух случаях. Во-первых, когда агрессор использует неопасные орудия или, например, только кулаки, а в ответ против него применяется смертоносная, т. е. неправомерная, сила. И, во-вторых, когда агрессор добросовестно и окончательно «вышел из стычки и надлежащим образом довел это до сведения другого лица (жертвы нападения), но последний упорствует в своем стремлении продолжить инцидент применением или угрожаемым, неминуемым применением противоправной физической силы» (п. “b” ст. 35.15 УК штата Нью-Йорк)[509]509
  Подобное положение содержится и в уголовных кодексах других штатов.


[Закрыть]. По делу, рассмотренному Верховным судом США еще в конце XIX в., было установлено: тот факт, что агрессор, ударив другого, отошел назад и облокотился на стойку, еще не означает, что он должным образом довел до сведения потерпевшего (убитого) свое намерение уйти от столкновения[510]510
  Rowe V. United States, 164 U.S.546, 17 S. Ct. 172, 41 L Ed.547 (1896).


[Закрыть]. Из изложенного видно, что указанный критерий является достаточно неопределенным.

В некоторых кодексах отмечаются обстоятельства, когда лицо в силу своего предшествующего поведения утрачивает право на самооборону. Кроме провокации[511]511
  Чаще всего – когда лицо провоцирует столкновение с целью убийства или причинения тяжких телесных повреждений (см., например: п. 2 ст. 503.060 УК Кентукки – «ненадлежащее применение физической силы при самозащите»).


[Закрыть], это – применение силы в ходе поединка, не разрешенного законом[512]512
  См., например: п. I (с) ст. 35.15 УК штата Нью-Йорк.


[Закрыть], а также лицами, совершающими определенные преступления. Отдельными кодексами запрещается применение защитной силы против лица, являющегося жильцом дома или владельцем имущества, по праву защищающего его[513]513
  См. также: п. 2 (а) (2) ст. 3.04 Примерного УК.


[Закрыть].

Пятый вопрос – о необходимости применения силы, тем более смертоносной, если этого можно избежать.

Как отмечалось выше, лицо не может, находясь в состоянии самообороны, использовать больше силы, чем, как разумно представляется, это необходимо, чтобы не допустить причинения угрожаемого вреда. Однако если есть возможность избежать причинения вреда вообще, должен ли подвергающийся нападению отступать? Есть две позиции по этому вопросу. Одна состоит в том, что по возможности следует избегать лишения жизни или даже причинения телесного вреда. Согласно другой позиции, нельзя заставлять жертву посягательства в сложившейся не по ее вине ситуации действовать трусливым, унизительным образом.

Общепризнанной является следующая точка зрения: подвергшийся нападению не должен отступать (убегать), если он может сделать это с безопасностью для себя, при условии, что он намеревается применить несмертоносную (обычную) физическую силу.

В большинстве штатов и на федеральном уровне действует закрепленное в законодательстве или в судебных решениях[514]514
  См., например: Brown V.United States, 256 U.S. 335,41 S.Ct.501,65 L.Ed.961 (1921); People V. Gonzales, 71 Cal. 569, 12 P. 783 (1887).


[Закрыть] правило о том, что защищающийся (который не является первоначальным агрессором) может, даже если есть возможность отступить, применить смертоносную силу в отношении нападающего, если, как первый разумно полагает, тот причинит ему тяжкий телесный вред или убьет.

В других штатах (например, по УК Нью-Йорка или Пенсильвании), вероятно, под влиянием Примерного УК действует более строгое правило: лицо может прибегнуть к смертоносной силе, если у него не было возможности отступить и, следовательно, избежать причинения смерти или тяжкого телесного вреда. Однако из этого правила есть изъятия. Во-первых, человек не должен «отступать» из своего дома, за исключением случаев, когда он был первоначальным агрессором, как, например, по УК штата Нью-Йорк[515]515
  В некоторых штатах, например в Айове, также не нужно «отступать» с места ведения бизнеса.


[Закрыть]. Во-вторых, не должен «отступать» выполняющий свои обязанности полицейский или лицо, оказывающее ему помощь.

Шестой вопрос – об ответственности за причинение вреда третьему лицу. Если лицо, осуществляя законное право на самозащиту, целясь в своего противника, промахивается и наносит удар или убивает постороннего, оно не виновно в причинении ему вреда[516]516
  People V. Adams, 9111. Арр. 3d 61,291 N.E. 2d 54 (1972); State V.Green, 157W.Va.1031, 206 S.E. 2d 923 (1974).


[Закрыть].

Ясно, что здесь имеется в виду случай. Но если указанные последствия – результат неосторожного поведения, то такое лицо от ответственности не освобождается[517]517
  См.: п. 3 ст. 3.09 Примерного УК.


[Закрыть]. Оно, скорее всего, будет наказано следующим образом: если совершено убийство, то оно будет нести ответственность за неумышленное убийство, а если причинен телесный вред, то – за побои. Другими словами, наказание смягчается.

И, наконец, последний вопрос, который обычно поднимается в связи с рассмотрением права на самозащиту, – это вопрос о сопротивлении незаконному аресту (задержанию), с которым нередко сталкиваются в правоприменительной практике США.

Арест может быть незаконным по различным причинам. Во-первых, если он произведен без достаточных оснований (less than “probable cause”), то может быть признан осуществленным в нарушение IV поправки к Конституции США. Во-вторых, даже если у должностного лица, как правило полицейского, есть основания для производства ареста, он должен быть осуществлен с соблюдением определенных формальностей – соответствующей конституционной и законодательной процедуры. Например, арест лица в его доме без ордера обычно считается антиконституционным. Или арест на основании ордера, но ненадлежаще оформленного, например без подписи судьи, и т. п. В-третьих, арест может быть незаконным, если при его осуществлении используют «неразумную» силу. Полицейский, применяющий излишнюю силу, может рассматриваться как агрессор, а арестуемый – как лицо, находящееся в состоянии самообороны. Последний может применить любую разумно необходимую силу[518]518
  Исходя из анализа п. “с” и “d” ст. 9.31 УК штата Техас можно сделать вывод о том, что при определенных обстоятельствах в указанном случае можно применить смертоносную силу. Во всяком случае запрета на ее применение нет.


[Закрыть], но не для сопротивления аресту как таковому, а для защиты себя от причинения телесного вреда или смерти[519]519
  Dressier J. Op. cit. P. 207.


[Закрыть].