Текст книги "Живым не дамся смерти. 1/2. 3"

– С кого начнём? – задался определённо риторическим вопросом Илья, который он уже прорабатывал у себя вечером дома. А так как ответ на него уже предопределён, и только осталось выяснить с каких слов начать свой разговор, – только с интуитивных, без всякой подготовки, иначе ничего не получится, – то Илья переводит переключатель на телефонном аппарате слева от себя на звёздочку, со своим сердечным значением, берёт трубку и прикладывает её к уху, в одно мгновение погружаясь в новую реальность, определяемую этим трансграничным аппаратом, соединяющим с помощью звуковых волн не просто разные концы мироопределений и его позиционирования, а он является точкой входа в переплетение всевозможного количество различных путей и ходов сердца и сознания, со своими заходами в эти буреломы уже духа сознания и подсознания.

И отсчёт открытию дверей в чьё-то сердечное сознание ведётся с помощью длинных гудков, чтобы человеку, набравшему чьё-то соединение, было время подумать над тем, а кому это всё надо и так уж ли надо. И видимо Илье это было надо, раз он оторваться не мог от этого оглушающего сознание длинного гудка вызова, полностью его подчинившего и не дающего ни о чём другом помыслить, кроме слушания этого гудка.

– Алло. – Как-то вдруг раздаётся томный голос Её, которым говорят и себя балуют люди со спящим сердцем, в один момент заворожившим собой Илью, не смеющим и не могущим теперь пошевелиться, так его сковало в себе, зафиксировав всё это пробежавшими по нему мурашками оцепенения. И Илья даже сперва чуть не одёрнулся от трубки, чтобы её бросить и на этом разговор закончить. Но что-то в нём его удержало от этого шага, и он даже нашёлся, что ответить этому томному голосу.

– Хотите встретить любовь всей вашей жизни? – как-то вдруг вырвался этот вопрос из Ильи. На что следует глубокая, из глубины трубки равномерным дыханием дышащая пауза, так и втягивающая Илью в пределы своего засыпания или, по крайней мере, к желанию Ильи быть очень ближе к тому, что там так ровно дышит.

– Да. – Через некоторое время раздаётся всё тот же томный, спящего сердца голос, всё же слегка встряхнувший с себя эту вакуумную капсулу сна.

– Тогда слушай меня и только меня. – Каким-то особо вкрадчивым голосом, от самого сердца и его ни с кем не перепутаешь, говорит Илья, и на этом всё, трубка телефонного аппарата кладётся на своё прежнее место. Илья, переведя своё дыхание на более ровные рельсы, переводит своё внимание с этого телефонного аппарата на другой, и по той же схеме, без всякой подготовки и обдумывания своего последующего шага, следуя путём экспромта, берёт трубку этого аппарата и погружается уже в его мир под знаком решётки.

И опять в трубке телефонного аппарата раздаются предваряющие первый акт трагедии или комедии длинные гудки. По окончании которых из трубки раздаётся мужской, вполне себе бодрый голос. – Я слушаю. – Бодро так говорит человек в трубке, взбадривая собой и Илью. И у Ильи нет другого варианта, как только быть ещё экспрессивней и энергичней.

– Хочешь, чтобы только твои мысли и решения считались верными? – на одном дыхании, без пауз на протоколы понимания сказанного, проговаривает Илья свой вопрос, заставляя быть может в первый раз в жизни задуматься того энергичного человека на другой стороне трубки. Что приводит к тому, что опять возникает в трубке телефона задумчивая тишина, собой сопровождающая размышления человека на другой стороне телефона.

– Да. – Не слишком уверенно, но, тем не менее, согласно отвечает абонент Ильи.

– Тогда слушай меня и только меня. – Слово в слово, по тому же алгоритму даёт ответ Илья, и на этом разговор окончен, Илья кладёт трубку, задерживает своё внимание на телефонном аппарате, и… Перебивается на своей мысли донёсшимся до него разговором соседа из-за перегородки со своим абонентом. И при этом Илье был отчётливо слышен не только вкрадчивый и бодрый одновременно голос соседа, но и ответы его собеседника по телефону.

– У нас к вам предложение, которое вы себе даже представить не можете. – Как говорится, с корабля на бал, делает таким образом своё обращение к набранному абоненту сосед Ильи, как понимает сейчас за него Илья, то для него местные правила и законы тактичности и вежливости не писаны, раз он без этого, ему точно не нужного предисловия в виде вам здрасти и всё такое, сразу берёт за горло своего собеседника. Впрочем, его собеседник тоже не лыком шит и за словом в карман не лезет.

– Ого! – с усмешкой охеревает собеседник соседа, передразнивая его заявление. – И что ж это может быть такое? Я даже представить себе не могу.

– Самое дорогое, чем обладает человек. – Со всей возможной бесстрастностью, не демонстрируя хоть какой-то отклик на эту язвительность своего абонента, говорит сосед.

– И что же это такое? – с глубокой заинтересованностью спрашивает абонент соседа.

– Время. – Краток в ответ сосед. Далее следует совсем короткая пауза, понадобившаяся абоненту соседа для того, чтобы сообразить, как на это ответить, а точнее в какой форме подать свой ответ. После чего он отвечает. – Вы косметикой торгуете что ли, или курсами омоложения? – вопрошает абонент соседа, видно выбрав для себя агрессивный подход к ответу.

– Этим камуфляжем времени торгуют временщики, визажные и косметические агентства, у нас же куда как более глубокий подход к решению этой, самой насущной для человека проблемы, живущего в убывающей временной парадигме. – Отбивая слова, жёстко отвечает сосед Ильи, заставляя своего абонента отбросить в сторону свой наигранный пофигизм и цинизм, и начать к себе прислушиваться. Правда, не без проскакивания в себе недоверия и холодного расчёта.

– Это всё общие слова. Мне хотелось бы услышать конкретику. – Говорит абонент соседа Ильи.

– Время есть форма протекания физических и психических процессов. Так оно определяется и нормируется с научной точки зрения. – Пускается в рассуждения сосед Ильи. – Но что это по своей сути значит? А значит это то, что время есть по своей сути не субъект своего права, а оно прилагательное и сказуемое к чему-то, посредством которого и производятся определения субъектности.

– А как насчёт попроще, а то больно мудрёно звучит. – Перебивает соседа Ильи его собеседник.

– Можно и проще. – Говорит сосед Ильи. – Течение времени только тогда равномерно и постоянно, когда оно служит фоном для вашей жизни, но если в его определение включается психологический фактор, то оно уже не видится таким, а приобретает свойство относительности. И в зависимости от вашей потребности и требования к нему, оно приобретает физические характеристики, как способность растягиваться и сжиматься. И на этой основе мы можем создать такую относительность, когда ваше время при той же константе растянется во времени.

– В скукоту что ли погрузите. – Вновь вставляет своё замечание абонент соседа Ильи, кому видно не даёт покоя его собственное баламутсво сродни безрассудству.

– Это дилетантский взгляд на наше предложение. – Даёт ответ сосед Ильи. – Мы же, используя те же принципы построения временной реальности через психологические инструменты, изменяя некоторые настройки, при тех же данных добиваемся нужного результата, расширения прежней размерности времени до иного рода временных пределов понимания. – На этом сосед Ильи замолкает, ожидая ответа своего собеседника. А тот на этот раз не спешит язвить или как-то по другому выказывать свою позицию на что либо, погрузив трубку телефона в тишину ожидания его решения.

– Что ж, скажу, что ваше предложение мне показалось интересным и достойным рассмотрения. – Уже деловым тоном, без всяких там насмешек говорит в трубку собеседник соседа Ильи. – Но у меня всё-таки возник на этот счёт один немаловажный вопрос. – Здесь следует совсем короткая пауза, после чего собеседником соседа озвучивается этот свой вопрос. – Вы сказали, и я с этим согласился, о том, что вы предлагаете мне самое ценное, что есть у человека. Из чего и вытекает мой вопрос. Какой эквивалент вы хотите за него получить, если ничего равноценного времени для времени нет?

– А разве ответ на ваш вопрос неочевиден? – вопросом на вопрос отвечает сосед Ильи.

– Хм. – Хмыкает в ответ собеседник соседа Ильи, видимо пытаясь подобрать подходящие слова для своего ответа. – Как я понимаю, то обмен? – задаётся пространным вопросом собеседник соседа Ильи.

– Правильно понимаете. – Отвечает сосед Ильи.

– И какой алгоритм действий?

– Знаете, жизнь это по своей сути марафон. – Пустился в пространные рассуждения сосед Ильи. – Человек на этом, достаточно протяжённом и долгом пути переживает различные перегрузки, на которые он в разное время по разному реагирует, то находя для себя силы для дальнейшего пути, то находясь на исходе жизненных сил, посылая всё к чёрту, желая на этом месте, наконец, остановится и больше никуда не двигаться, и подчас всё будущее марафонца находится в руках случая, так называемого стечения обстоятельств, и здесь-то мы и можем сделать размен.

– Как? – несколько нервно и истерично перебивает соседа Ильи его собеседник, и так получается, что и Илья перебивается в этом своём деле по подслушиванию этого, до чего же странного разговора. Правда, здесь всё-таки имело место вмешательство Регины, уж очень неожиданно подошедшей к Илье из-за спины (и тогда что тут удивительного) и его спросившей: «Как у вас дела продвигаются?».

– Двигаются. – Даёт на автомате ответ Илья.

– Результативно? – спрашивает Регина.

– Я в этом уверен. – Отвечает Илья.

– Тогда и я уверена. – Говорит Регина, покидая Илью. Илья же, прислушавшись к звукам исходящим со стороны стойки, разделяющей его с этим странным соседом, ничего там не услышав больше, посчитав за необходимое пройтись и размяться (о тайных целях этой его разминки и напоминать не нужно), поднимается из-за стола, – Илья заметил, что операторы время от времени покидают свои рабочие места и выходят вначале в общий холл, а затем идут по одному по коридорному ответвлению куда-то внутрь здания, – и следует в сторону общего ухода тех операторов, кому долго на одном месте не сидится.

И как вскоре Ильёй выясняется, то это коридорное ответвление, куда заходят операторы колл-центра, не заключает в себе столь большой тайны. А ведёт этот коридор в общественные помещения, делящиеся по половому ранжиру и плюс к ним, там находится одно общее, где люди уже делятся по другому физиологическому фактору, по объёму своих лёгких, которые здесь пытаются отфильтровать пропуском через них сигаретного дыма. В общем, здесь находилась курилка, к которой имело большое пристрастие большая часть операторского коллектива, чего-то в этом моменте не проявляющего креативно-прогрессивного мышления, придерживаясь здорового образа жизни, разбавленного на неприятии животного мира через призму своего веганства.

И Илья в принципе, после совсем недолгого своего здесь нахождения и наблюдения за своими так называемыми коллегами догадался, почему они в этом плане делают такое отступление от своих принципов и нормативов поведения прогрессивного класса. Здесь для них была возможность хоть как-то выговориться под благовидным предлогом, смоления сигареты (природа своё всё равно требует – социализации), вот и приходилось операторам переступать через себя и свои прогрессивные принципы, туманя сигаретным дымом свой эстетический образ и голову.

Ну а Илье всё это даёт возможность изучить и познакомиться с местным контингентом людей. Правда, он на рожон знакомства не лезет, а пока что стоит в сторонке и искоса наблюдает за расположившимися в этом помещении людьми, всё в основном состоящих из молодёжи. А молодёжь чем в основном отличается от всех остальных временных категорий людей, так это своим максимализмом во всём и в особенности в своих глобальных планах на своё и будущее человечества, где каждый из них сыграет ключевую роль и без него можно сказать, что это будущее не случится. В общем, каждого из них просто захлёбывает (и часто закашливает от дыма) от полноты непередаваемых чувств восторга при озвучивании своих ближайших планов на будущее. И не только своего, но и человечества, которое находится в прямой зависимости от планов насчёт себя этого операциониста человеческой судьбы.

Ну а так как люди здесь все разумные, даже при наличие столь фантастических даже в своей перспективе планов по переустройству мира, и каждый из них знает свои возможности, то операторы связи коммуникаций, из которых состоит всё это сообщество колл-центра, начинают решение всех этих глобальных проблем с самого малого, с самого себя. С того самого кирпичика, из которых строится весь этот мир, который в свою очередь и состоит из этих самых кирпичиков и на них держится.

А это уже само по себе наполняет повышенным самосознанием, типа самонадеянности, всех этих людей, позиционирующих себя, как основу основ этого бренного мира, его элементарную частицу – краеугольный камень действительности, кирпичик начал. И они, что-то подобное за собой сознавая, чему способствуют курсы повышения самооценки и карьерного роста, не пытаются даже препятствовать всему этому из ложной скромности, являющейся ограничивающим фактором для роста самоопределяющей достаточности у всех этих людей, как им опять же внушают на всех этих курсах по повышению активности жизненных эмитентов человека, и что считают за правильное и верное говорить, о том они и не скрывают рассказывать тут в курилке. Куда они за выбросом этой застоявшейся в них энергии и приходят.

– Сдерживать в себе ничего нельзя и через свою эмоциональность и эксцентричность вы прочищаете в себе ментальные пути обмена с внешним миром, так называемые в индуистском сообществе махарадж и йогов чакры, с которым у вас идёт постоянный обмен энергетикой и информацией, основой основ всего сущего. Где вы тем самым повышаете в себе внутреннюю конституцию. – Повышал этим могучим измышлением внутренний потенциал и уверенность в завтрашнем дне своих учеников из среды операторов центра мастер Ушу и другой физической догматики, Алесандро Заткну.

И ему не верить себе не бесподобно на культурном слеге мастера Алесандро, а в быдлячем языковом оформлении, на который только и способны люди себя не уважающие по той уже причине, что они не видят крупиц истины в учении мастера Алесандро и никакого смысла в посещении его курсов, это звучит особенно кощунственно – как-нибудь и без этой казус-Александо, то есть дуристики обойдусь. «Шибко дорого они для меня будут стоить, – а вот это объяснение собственного крохоборства всех тех людишек, кто игнорирует жизненные смыслы и курсы мастера Алесандро, открывающего все эти смыслы, в чём-то собой испытывало правоту, им и в самом деле очень затем дорого стоил этот вызов собственного пренебрежения мастеру Алесандро, прилюдно обещавшего всех их проклясть, или написать на них донос вышестоящему начальству, – нет, не Кришне, – чтобы оно разобралось со своим столь нерадивым работником, у кого полностью отсутствует честолюбие и желание своего товарища подсидеть, что является первейшим мотиватором для роста производительности труда.

И по этому началу, его определению на первом уровне роста самосознания в себе, и делились между собой операторы центра, кучкуясь здесь в курилке вокруг самого авторитетного центра принятия решений. Правда, как это ещё заметил Илья, то и среди этих групп влияния были свои изгои и люди сами себя, без поддержки какого-нибудь другого мастера Алесандро определяющие. И они, как и Илья стояли отдельно от всех, через прищур смотрели на все эти разглагольствования людей из своей группы определения себя и реальности вокруг, и видно было Илье, что не шибко их жаловали в своём мировоззрении. – Придурки как есть. И больше к этому, ни прибавить, ни убавить. – Что-то подобное проскальзывало во взглядах этих людей отверженных по собственной инициативе от своей социализации в обществе.

И Илье даже несколько странно и непонятно было видеть такое расслоение социального организма колл-центра, который как бы строился на принципах объединяющего начала, которое и даёт надежду на выздоровление общества и мира. А если в основании наличествуют такие социализированные трещины, то долго ли сможет существовать этот социальный инструмент примирения с действительностью человека, которым является колл-центр «Надежда». Впрочем, это, как через некоторое время спустя выяснил Илья, было поспешное решение его мозгового центра, не располагающего достаточной информацией и оттого делающего вот такие поспешные выводы.

А всё дело в том, что для любого общества со своими принципами и моралью скрепления в единый фундамента, для укрепления всех этих внутренних связей единства всегда нужны внешние (за это отвечает среда) и внутренние раздражители (а это как раз про этих типов). С чем эти отнейтрайленные и отверженные самими собой и своей сущностью люди отлично и справлялись. При этом неся собой не всегда приятные моменты для всех остальных сотрудников центра.

– И знаете, что я этой грымзе сказал?! – на высоте своего воодушевления задался этим банальным и подчёркивающим эмоциональный накал рассказчика вопросом, парня ого-го и тому подобной возрастной категоричности ко всему окружающему, переросток с бородкой вместе с баками, хлипчайшего осуществления и отождествления тоже, принявшегося стрелять остротой своего пренебрежения ко всякой не принимающей его серости, прохаживаясь взглядом по лицам своих слушателей. От кого он ждёт только одного – полнейшего преклонения перед им сказанным. И это всё там, в их круге, было.

И Андросий, как звали этого передроскового малого с большой не натяжкой сказать, раз он удовлетворён всей умственной активностью своих слушателей, знающих своё место и его сейчас не перебивающих хотя бы наводящим вопросом очевидности: «Что?», уже было собрался всем сообщить то, что он единственный знает и в курсе всего этого, как к его полной неожиданности и неимоверного разлома многих в нём шаблонов, перебивает на этом пути к своему слову вопросительный возглас человека со стороны отдельно от всех стоящего и занимающего отдельную от всех позицию на мировоззрения человека, как на вокруг, так и на самого себя.

– А на каких основаниях ты её назвал грымзой, если, как я понимаю, у вас имелся только аудио контакт? – вот такой, однозначно провокационный вопрос, целью которого является подорвать авторитет Андросия, задаёт этот тип малопрозрачной для Ильи наружности, раз он занял очень для себя удобную и к нему вот так просто не подобраться позицию, раз он стоит в самом углу курилки, спиной к Илье.

И Илья, переведший, как и все тут, свой взгляд в сторону этого, пожалуй, очень дерзкого и отважного типа, не побоявшегося противопоставить себя и своё мнение целой социальной группе, которая уже из чувства самосохранения пойдёт на конфронтацию с тем, кто подрывает её основы (а это тип как раз этим сейчас и занимается, напав на вожака этой социальной группы), ничего из того, что могло определять и идентифицировать этого типа как отдельную личность, не смог по нему заметить. Так что ему только и оставалось, как следить за развитием ситуации в этом курительном помещению, вектор развития которой задал этот дерзкий до невозможности его понять тут многими тип.

И как видит Илья по тому же растерявшемуся Андросию, то не всё так просто в этом встречном разговоре и, пожалуй, этот дерзкий тип сумел выбрать верный момент для нанесения Андросию компрометирующего удара. И теперь каждая секунда промедления с ответом Андросия не просто не идёт ему на пользу, а это может вырасти в катастрофу для Андросия, кого единодушно признают человеком вирусного слова, за которым ничего нет, кроме пустого трёпа, раз он не может держать удар.

И Андросий путём неимоверного мобилизационного труда находит в себе слова ответа, и даже способность продемонстрировать в себе, как ему глубоко не позитивно определяется вот такое, тебя кто сука спрашивал, подстрекательство неэстетического уровня типа дна, на повышение внимания к тому, что не отражает действительности и реальности местной субъектности, частным выражением которой является он, Андросий. А если логичней и с построением практичности пошагово и в оформлении реальности через форму, то Андросий демонстративно так затянулся тонюсенькой сигареткой, – если честно, то собой не отражающей передовые взгляды табачных компаний на эстетику вида своего потребителя, для кого нынче тренд состоит в использовании не природных компонентов в виде того же огня, а весь процесс курения должен соответствовать энергосбережению, без выбросов вредных веществ во внешнюю среду (особо продукты переработки горения), – и с высоты своего умозаключения, через всю эту пущенную дымовую завесу в сторону своего оппонента (это было сделано в символичных целях, мол, мне приходиться пробиваться к твоему разуму через туман твоих предубеждений и заблуждений), делает своё обращение. – Для этого были все признаки. – И этого, так это решил Андросий, должно быть достаточно, если ты не полный тупица и идиот, кому по своему определению не объяснишь не только самые элементарные вещи, – это профессиональный секрет, – но и даже то, что не требует объяснений.

Но видимо оппонент Андросий определялся Андросием кем-то из этих характерных по своей недалёкой определимости людей (тогда непонятна эта самоуверенность Андросия, решившего, что им сказанного достаточно), раз он был вообще неудовлетворён ответом Андросия.

– Не могли бы вы хоть один из них назвать, а то передо мной назрел такой же насущный вопрос по объяснению мотивационной жизни одной моей знакомой. – Делает вот такое обращение оппонент Андросия, прямо вгоняя того в собственную деструкцию, как он называл этим только ему понятным словом собственное охеревание. Из которого выход только один, как-то ответить этому гаду, как всегда за ним замечал Андросий, только и ищущего удобного момента, чтобы его подловить на какой-нибудь оговорке, как прямо сейчас. И сослаться Андросию на профессиональную тайну не получится хотя бы потому, что его окружение сочтёт всё это отговоркой.

А почему оно так будет к нему бесцеремонно, то всё очень просто, во всём виноват мастер Алесандро, чьи директивы по росту самосознания, – не создай для себя кумира, – поданные в голову их сообществу в выхолощенном виде, – всё временно и признание кумиром ближнего своего имеет лишь одну цель, стать для тебя той планкой, к которой ты будешь стремиться и через которую ты когда-нибудь перешагнёшь, – не оставляют выбора уже людям из окружения Андросия, для кого он всего лишь временность, через которую они когда-то перешагнут. А для того, чтобы сделать шаг в этом направлении, им и нужна вся та информация в голове Андросия, которая пока что делает его в глазах своего окружения непререкаемым авторитетом.

– Она сама об этом заявила. – Вот такое говорит Андросий. Что и говорить, а это был вызов всем. И оппонент Андросия даже проникся интересом к Андросию, не забыв его, конечно, об этом спросить. – Вот как. – С нотками удивления сказал оппонент Андросия. – И как это звучало?

– Я это называю через доказательство от противного. – С прежним апломбом и самоуверенность говорит Амбросий, почувствовав, как его ответ пробил брешь в умах слушателей и что главное, то у его оппонента появились сомнения в себе. – Она обратилась ко мне сразу с неряшливой фамильярности, назвав меня Жуча.

– Интересно. – С задумчивостью ответил оппонент Андросия, после чего спросив. – И это всё?

– Нет. – Отвечает Андросий.

– И что же ещё?

– Она спросила меня, чем меня накормить. – Даёт ответ Андросий.

– И чем ты ответил? – а это уже спросил кто-то из окружения Андросия, заведясь таким накалом диалога.

– Я пошёл ей навстречу, заявив, что всё в её руках.

– И чем она тебя накормила? – сразу следует вопрос.

– Брынзой, то есть грымзой. – Всех перебивает оппонент Андросия. – Но всё это не имеет никакого отношения к моему настоящему вопросу к тебе. – А вот этот перевод разговора, а точнее его сворачивание на другой путь оппонентом Андросия вызвал ступор в лице Андросия. – Я ведь тебя не об этом всём спрашивал. И ты, зная это, воспользовался предоставленной твоим лукавым умом возможностью увести разговор в эту ничего не значащую сторону. И что ж ты, Андросий, тогда от нас всех скрываешь? – уперевшись взглядом в упор в Андросия, задаётся вопросом его оппонент. А Андросий, может и нёс в себе и предполагал всё то, что о нём сейчас вытащил наружу его оппонент, но после такого на него наезда его оппонента, он и всё то, что было в нём подрастерял, и сейчас и не знал, как на всё это реагировать и отвечать.

Но если Андросий не готов отвечать за свои слова и действия, то его оппонент всё это может. И он со словами: «Ладно, Андросий, раз ты хочешь хорошенько подумать над своими словами, то подумай», ставя, таким образом, точку в этом диалоге, уже со своей стороны демонстративно, пальцами рук, так эффектно бросая окурок в сторону урны, за полётом которого не смог никто тут удержаться и не проследить, заметив про себя и в выражении своих лиц ловкость этого броска (я, бл*ь, так не могу), и вслед за этим выдвигаясь на выход из курилки.

– Кто это? – не смог в себе удержаться смотревший вслед удаляющейся спины этого человека Илья, задав этот вопрос ближе всего к нему стоящему человеку. А тот оказался не манерным и тем более не снисходительным к тому, кто не соответствует его представлениям о человеке достойном с ним говорить, и он ответил Илье на этот его вопрос. – Семь грехов. – Тихо так сказал спрашиваемый Ильёй человек, чтобы только Илья мог слышать его ответ. И причиной такой его не громогласности своего ответа были не только требования корпоративной и социальной этики, когда человека вслух при всех нежелательно характеризовать и рекомендовать в любой, особенно в отрицательной форме, а сама эта прозвучавшая характеристика этого человека в себя включала вот такой подход к её озвучиванию. Она была, как минимум, странна и интригующа.

И такое её содержание само собой вызвало в Илье нескрываемый интерес и чуточку недоумение таким, если не поклёпом на этого человека, то преувеличением его возможностей по взятию на себя стольких обязательств перед всеми другими людьми. И у Ильи даже закралась мысль о том, что этот тип, с кем все так осторожничают, как уже сумел сообразить Илья насчёт общего настроя и взаимоотношений с ним местного социума, если быть предельно жёстким на собственное выражение, есть местный козёл отпущения грехов, но только с обратным эффектом. Он не принимает на себя все коллективные и по своей части грехи, а он, наоборот, заставляет нести за них ответственность местное сообщество, и оттого, оно к нему относится так настороженно и агрессивно. Никому ведь не хочется раньше отмеренного срока расплачиваться за свои грешные дела, без которых жизнь никогда не складывается и не развивается.

– И что это всё значит? – с вот таким вопросительным выражением лица посмотрел Илья на своего собеседника. А тот тоже не дурак и видит с кем разговаривает (с новичком), и делает пояснения собою сказанному. – Это мы его так между собой, – здесь собеседник Ильи к нему чуть наклоняется, чтобы сообщить ему конфиденциальную информацию, которую Илья уж и не знает, за какие, такие заслуги заслужил, – и за его спиной называем. А так-то его зовут Семён. – На этом месте собеседник Ильи замолкает и теперь уже сам вопросительно смотрит на Илью, ожидая от него новых вопросов насчёт пояснения этого прозвища Семёна. И Илья не подвёл его ожидания на свой собственный счёт. Он поинтересовался о значении этого его прозвища, как он понимает, данное ему не только из-за близкой связи с его именем, которое частично рифмуется с этим прозвищем.

– Просто Семён не столь креативен. И он при работе с клиентом опирается на эти точки локации его мысленных нервов. Нажимая на которые, он и добивается нужного эффекта. А вот я в этом деле куда прогрессивней. – А вот и наступила очередь того, к чему вёл весь свой разговор собеседник Ильи, и это даже несмотря на то, что зачинщиком этой беседы стал Илья. – Да, кстати, я Герасим. – Представился собеседник Ильи, протянув руку Илье. Илья с долей ознакомления посмотрел на руку Герасима, да и пожал её, со своей стороны представившись. Ну а Герасим этот взгляд ознакомления Ильи интерпретировал по своему. – Есть какие-то вопросы по моему имени?

– Оно настоящее или…? – Илья посчитал нужным задать свой вопрос именно в такой незаконченной форме.

– Да, наш род занятия предполагает анонимность и аватарную зависимость от стоящей перед нами задачи, но это моё имя всем накладываемым на моё имя требованиям отвечает. Оно можно сказать, универсально. И воспринимается убедительно для моих контрагентов, и меня полностью во всём устраивает. Для меня все мои абоненты безмолвные Муму, а я для них путеводная звезда и дед Мазай для зайцев в одном флаконе, кто захочет, тот будет спасён, а если неправильно будете себя вести, то тут уж не обессудьте, вы сами выпросили на свою падшую душу Муму, с вдруг с прорезавшимся голосом Герасима. – С долей самодовольства и высокопарности посмотрел с вызовом на Илью сверху вниз Герасим, выясняя в нём: ты ли тварь дрожащая, Муму, или же человек самостоятельности, Герасим.

И видно Илья сумел в своём ответном взгляде продемонстрировать, если не полноту своей Герасимости, то какую-то к нему близость, раз Герасим смирился с сутью Ильи и продолжил введения его в курс значения эмитента права Герасима.

– Каждый из нас работает со своим клиентом по своей принципиальной схеме, исходя из своей специализации и социальной квалификации. Тот же Семён, имея самую высшую квалификацию (что есть, то есть), работает с самыми сложными активами. И оттого он использует самую тяжёлую артиллерию, свой цинизм бессердечности, выхолощенный опытом жизни и полного понимания расчётливости той же жизни. Я же в своей работе не использую все эти многоуровневые схемы хитросплетений по запутыванию человека в самом себе, я действую более гуманно. Как тротил, сразу же выношу мозг, тут же ставя своего клиента перед фактом его потери собственной государственности, если говорить политическим языком, кой нынче доминирует в общественном договоре на разговор. И моя основная специализация, как ты уже можешь понять из этого моего предисловия – это разрыв шаблонов и отношений. Другими словами, я занимаюсь кейсами разводов, как наиважнейшего элемента построения будущего тех отдельных личностей человеческого права, кто, только исходя из неверного понимания своего только видимого одиночества, решил найти выход из него в нахождении себя рядом с другим человеком. Что зачастую всегда ошибочная оценка этого решения, и нахождение рядом с тобой человека, выбранного тобой в таких избирательных целях, только усугубляет ситуацию. Теперь ты начнёшь ненавидеть себя за такой эгоизм. – На этом месте Герасим замолчал, глубоко задумавшись.