Текст книги "Духовное бытие свободы"

Во-вторых, католицизм все бытие рассматривает в рамках земной жизни. Для него важен тот Дух, который воплощен на земле, в материи. В рамках материальной земной жизни католицизм ориентируется на саму же материю, но не просто на материю, а на ту материю, в которой воплотились Добро, Красота и Любовь, т. е. в которой воплотился Бог. Католицизм ориентируется на земную жизнь, которая явилась отражением небесной, и потому сама небесная жизнь в чистом виде уходит из внимания. Православие также ориентирует внимание человека на земную жизнь и бытие рассматривает в рамках земной жизни. Но в отличие от католицизма в рамках земной жизни, через материальную жизнь православие стремится открыть небесную жизнь, жизнь самого Духа. Православие интересует не материя, не земная жизнь, в которой воплотились Добро, Красота и Любовь, а само Добро, сама Красота, сама Любовь, поскольку они первичны и образуют основу мироздания. Православие интересует сам Бог, а не его творчество. Католицизм пытается открыть Бога в его творениях.

В-третьих, согласно теософии католицизма, церковь – это воплощение Бога, место, где живет Бог. Понятие Бога и церкви, небесной жизни и церкви где-то отождествляются. Церковь – это не только тело Христово, но и его Дух и душа.

В православии церковь – посредник между Богом и человеком, это только место, где Бог говорит с человеком, и человек говорит с Богом. Церковь – это тело Христово, Дух же Христа только посещает церковь, сам при этом пребывая вне ее.

В-четвертых, в православии соединяющим началом выступает соборность, в католицизме – общность. Соборность предполагает духовное единство, основанное на свободе. Общность требует послушания и подчиняет человека целям духовного развития, но пренебрегает свободой человека. В соборности, таким образом, отдается предпочтение духовным принципам организации, в общности – сугубо социально-земным.

В-пятых, поскольку в католицизме идеал духовности ориентирован на земную жизнь, а идеалом земной жизни является церковная жизнь, постольку папа (любой священник) становится наместником Бога на земле, святым и непогрешимым. Он подобен Богу и обладает его достоинствами, прерогативами и правами. Именно он воплощает дело Бога на земле. Сам Бог остается на небесах, на Земле же на его место становится папа.

В православии же патриарх является верховным лицом церкви. Он такой же, как и все, он первый только в церкви, в церковных структурах, когда совершает службу. Он патриарх только по должности.

Поэтому католический священник совершает обряд от своего собственного имени, православный же – безлично. К примеру, католический священник, совершая обряд венчания, произносит: «Данною свыше мне властью объявляю вас мужем и женой», а православный: «Венчаются раб божий такой-то и раба божья такая-то».

В-шестых, рождество связано с началом земной жизни, Пасха – с вознесением, т. е. началом подлинной духовной, небесной жизни. Поэтому в католицизме среди религиозных праздников Рождество Христово важнее Пасхи, а в православии на первом месте Пасха, т. е. начало небесной жизни.

В-седьмых, в католической церкви крестятся двумя пальцами: средним и указательным, как бы отрицая целостность космоса, мира в целом и утверждая как бы земную жизнь.

В православии крестятся щепотью, что символизирует целостность мира и космоса. Здесь земное начало не отрывается от небесного, а предполагается их гармония через открытие и утверждение земного начала. Щепоть – это символ гармонии мира и человека, Человек должен стать целостным, как сама щепоть, чтобы стать подобным миру и его сущности – Богу. Сведенные воедино пальцы в щепоти символизируют их единение и единство. Щепоть – это как бы сущность руки, это первоначало руки, та единица, которая, раскрываясь, образует руку. Таким же целостным должен стать человек. Для этого он должен открыть в себе свое первоначало, свою сущность, в качестве которой выступает Бог.

Здесь можно упомянуть авестийскую традицию, согласно которой целостностью обладал проточеловек Гайомарт. Но он утратил свою целостность в результате вторжения в мир Ангроманью – олицетворения зла. Соединенные в замок руки символизируют далекое прошлое, когда человек обладал целостностью. Соединенные руки – это воспоминания о нашей былой целостности. И крестясь рукой, православный христианин совершает обряд, направленный на восполнение и возрождение своей утраченной целостности. Использование правой руки при крещении символизирует активность в отличие от левой руки, которая является символом пассивного начала. Христианство – это религия активного отношения к жизни, религия действия, построенная на приоритете мужского начала.

В-восьмых, католики крестятся слева направо, что символизирует путь воплощения Духа в материю, движение божественного творения. Православные – справа налево, что в мистическом смысле связано с возрождением, с возвратом к истокам, с восхождением к Духу, который воплощается в мире и в человеке. Это направление – направление смерти и разрушения, и одновременно возрождения: человек должен умереть как тварь божья и возродиться как творец.

В-девятых, исходя из своей специфики католицизм по-своему трактует Троицу. В православии Бог – Отец, Бог – Сын и Святой Дух – единосущностны, их сущность едина и нераздельна. Только в единстве Бог – Отец, Бог – Сын и Святой Дух обладают целостностью. Их целостность – это целостность мира, целостность Вселенной. Поскольку же в католицизме целостность мира находится на втором плане, а на первом плане целостность земного бытия, то согласно доктрине Троицы каждая ее составляющая обладает своей суверенной, самостоятельной сущностью: и Бог-Отец, и Бог-Сын, и Святой Дух. И здесь на первом плане, конечно, не все отдельные сущности, а только сущность Бога-Сына, который воплощается на земле. Потому католицизм проповедует идею «филиокве», согласно которой Святой Дух исходит не только от Бога-Отца, но и от Бога-Сына.

Однако именно это обстоятельство обусловило то, что западная католическая культура достигла высот Духа в музыке, ставшей классической. Именно через музыку прорывается Дух и адекватно воплощается в ней. В европейской классической музыке компенсируется материализм и рационализм Запада. Классическая музыка Западной Европы, особенно вскормленная на почве католицизма, поскольку именно католицизм существует на почве рационализма и материализма и требует их преодоления, прорыва Духа, являет собой, пожалуй, единственное духовное достижение, где Божественный Дух не был осквернен, а наоборот, был преподнесен в чистом виде. Образы европейского музыкального искусства в отличие от музыки Востока представляют собой воплощение Духа, как бы чистое переживание Духа. Европейская классическая музыка – это как бы музыка Вселенной, музыка Бога, музыка потусторонняя. Музыка же Востока слишком приземленная. В ней все переживания связаны с человеком и земным миром. В ней представлен Бог, который воплощен на земле, она растекается по земле. Классическая музыка Запада устремляется ввысь. Оторвавшись от земли, она примыкает к Богу и достигает его.

Протестантизм происходит из протеста, протеста против отсутствия свободы в рамках католицизма. Католицизм главным своим принципом провозглашает всеобщее послушание, покорность и при этом пренебрегает вопросами свободы. Католицизм не предоставляет свободы верующим и не заботится о развитии и углублении их свободы. И как реакция на это возникает протестанизм.

Протестанизм явился реакцией на те формы развития католицизма, в которые он вылился в первой половине XVI века. Католическая церковь стала слишком сильно смешиваться с социальными институтами, стала самым главным социальным институтом, и ее деятельность была соединена с деятельностью государства. Поэтому в этих условиях в деятельности католической церкви неизбежны были отступления от нравственных принципов. Католическая церковь по сути дела стала на службу государству. Церковная жизнь стала чересчур формализованной, что обеспечило ее близость с государством. Духовность в ее рамках слишком социализировалась и свелась по сути дела к социальной жизни. Духовная жизнь стала разновидностью социальной жизни, хотя по социальной иерархии институт церкви стоял выше других институтов. В духовном же смысле это означало не подъем, а падение католической церкви. Духовная жизнь, имеющая по своей сути внутреннее содержание, вылилась во внешнюю жизнь. Внутренней жизнью стали пренебрегать. В то же время власть католической церкви была препятствием на пути развития социальной и экономической структур. Поэтому за реформу церкви с удовольствием выступила часть дворянства, видя в ней опору феодального строя.

Протестантизм имел и светскую, и сугубо духовно-религиозную причины. Их совместное взаимодействие на базе существования католицизма и привело к реформе. Реформация перевела проблему духовности с внешнего на внутренний план. Протестантизм выдвинул идею о непосредственной связи Бога и человека, не опосредованной церквью. Согласно протестантизму, все отношения человека и Бога происходят, минуя церковь, и спасение – личное дело человека и Бога. Протестантизм подорвал первенство церковной власти в социальных структурах и главенствующую роль католической церкви и римского папы. Протестантизм выдвинул на первый план проблему личного духовного развития, удалив церковную жизнь на дальний план. Поэтому в нем отсутствует поклонение иконам и мощам, число таинств сокращено до двух (крещение и причащение), богослужение состоит, как правило, в проповедях, совместных молитвах и пении псалмов. Протестантизм основывается на авторитете Библии, а не церкви. Протестантизм – это такая разновидность христианства, которая в отличие от православия и католицизма проблему духовного развития перевела с соборности на самого индивида. Он как бы вернул католицизм на его основу, поставил проблему развития содержания духовности, ибо католицизм ушел далеко в развитии своих формальных и социальных сторон, пренебрегая содержательными. Любое духовное развитие начинается с личного, индивидуального базиса, он – фундамент всякой религии. Без этого религия теряет свой смысл. Потому реформация в лице протестантизма, основателями и идеологами которого выступали М. Лютер и Ж. Кальвин, поставили проблему перенесения религиозности с церкви на самого человека. Отныне все религиозные нормы должны были стать делом не церкви, а личной совести и убеждения верующего.

В своем исследовании «Протестантская этика и дух капитализма» М. Вебер выводит суть капитализма из этических норм протестантизма. Согласно протестантизму, критерием спасения души является уровень материального благосостояния человека – признак степени расположения Бога к человеку. Раз человек богат, следовательно, его душа спасется, и наоборот. Поэтому материальное обогащение и дух предпринимательства имеют не только экономическое значение, но и приобретают теперь духовно-религиозный смысл. Эта идея и явилась основным стимулом для становления и развития капиталистических предпринимательских отношений.

На деле же не протестантизм явился основой капитализма, а капитализм, и протестантизм явились двумя ветвями и образовали единое следствие той причины, в лице которой выступила историческая действительность XVI века. Не капитализм порождается протестантизмом, и не протестантизм капитализмом. И капитализм, и протестантизм – это реакция на действительность на разных уровнях. Капитализм явился экономической и политической реакцией на действительность, а протестантизм – реакцией религиозной, реакцией духовной. Протестантизм, как и все другие религии, преследовал прежде всего духовные интересы.

Вебер пишет, что все известные, преуспевающие капиталисты того времени по своей религиозной вере принадлежали протестантизму, и отсюда он выводит, что и капитализм исходит из протестантизма. Протестантская вера капиталистов, конечно, не случайность. Но отнюдь не протестантская этика порождает капиталистические отношения, как считает Вебер. Просто капиталистическим отношениям более соответствует протестантская вера, чем, скажем, католическая, ибо они происходят из одного корня, из одной эпохи. Их связи не вертикальная, а горизонтальная. Они образуют собой параллельные линии, которые не пересекаются. Оба они явились детьми одной эпохи, хотя от разных родителей: протестантизм – от религии, капитализм – от экономики и политики. И не удивительно, что они соответствовали друг другу, существуя на разных уровнях и одновременно уживаясь в одних и тех же людях.

Ислам, хотя в определенной степени противопоставляется христианству, но на самом деле является религией, распространившей далее учение Христа. Ислам – это лунный лик христианства. Как Луна светит отраженным от Солнца светом, так и ислам есть отраженная ипостась христианства. Не случайно в исламе чтится Христос как Божий посланец и даже как воплощенное Слово Божье. Когда в исламе говорится о том, что предшествующие Магомету пророки не выполнили свою миссию до конца, то это действительно так. Но это касается не вообще миссий предшествующих пророков, а только вопроса распространения их миссий на те регионы и географические пространства, где впоследствии распространился ислам. Действительно, только Мухамед выполнил задачу привнесения и создания религии страдания там, куда не могло распространиться учение Христа в том виде, в каком возникло. Это и объясняет те моменты в исламе, которые расходятся с христианством. Скажем, почему Магомет помимо духовной возглавил и политическую власть и не ограничился одной духовной властью подобно Христу? Дело упирается в ту же специфику Востока и в особенности того народа, в недрах которого возникает ислам. Время возникновения ислама – это не только время новой религии, но и время закладывания государственности у арабов. А государство на ранних этапах своего исторического существования всегда строится на религиозных принципах, и светская власть в нем поэтому соединяется с религиозной.

Магомет довел идею Христа до Востока. Идея Христа не могла быть внедрена на Востоке в том виде, в каком ее нес Христос. Для этого нужен был другой пророк, который опирался бы на сугубо восточные элементы. Если Христос нес духовность через веру, то Магомет – непосредственно через душу и земное бытие человека. Он внедрил идею Христа, путь Голгофы в традиции и душу человека, т. е. проложил чисто восточный путь Христовой идеи. У Христа путь к сердцу лежит через веру, у Магомета – через традиции в земном бытии человека. Христианство по отношению к психологии арабского и других восточных народов – западное учение, ислам – типично восточное.

Ислам несет ту же идею страдания и веры в Бога, что и христианство. Общие цели у них одинаковы. Но христианство касалось специфики только еврейской ветви семитской расы. Другая ветвь – арабская – христианством не была охвачена. Ее специфику христианство не учитывало. Поэтому была потребность распространить идею и на арабскую ветвь. Эту задачу и выполнил Магомет.

Дело в том, что христианская религия построена на принципе возвышения над материальной, земной жизнью. На это были ориентированы арийские народы и семиты – евреи, имевшие до этого свои религиозные традиции. Их души были устремлены ввысь. Они пытались жить возвышенно. Их душевное пространство уже обитало над землей. Они были оторваны от материальной, бытовой жизни. Арабские же народы были ориентированы на материальную жизнь, их души устремлены на материальную жизнь, на быт. Их душевное пространство – это сама земля, хотя это вовсе не означает, что они были материалистами, которые отрывают материю от Духа и рассматривают ее самостоятельно. У арабских же народов земля рассматривалась как отражение неба, они жили земными проблемами, но земные проблемы у них не были оторваны от небесных. Они постигали Небо через Землю, духовное бытие через быт. Арийские и еврейские народы уже вырвались в бытие, оторвались от быта. Конечно, в большей степени это относится к арийцам. Они жили бытием, арабские же народы удерживались во власти быта, во власти земли.

Поэтому христианство в виде учения самого Христа не могло воплотиться среди арабских народов. У арабов до этого еще не было оформленной и утвердившейся религии единобожия, и к моменту, когда в мире утверждалось христианство, арабский мир пребывал еще в язычестве. К тому времени евреи прошли долгий период иудаизма, а арийские народы – зороастризм и разновидности древневосточных учений. Христианство должно было приспособиться к условиям арабских народов, должно было проникнуть в их сердца. Через те пути, по которым пробивалось христианство к сердцам других народов, к сердцам арабов оно проникнуть не смогло бы. Ибо необходим был другой путь. Он и определил специфику мусульманства.

Путь ислама к сердцам арабов Магомет нашел через бытовую земную жизнь. Магомет воплотил религиозные принципы в обычную жизнь людей и тем самым обеспечил победу ислама, который несет в себе ту же идею страдания, что и христианство. По сути ислам – это учение Христа, спроецированное в то время на арабский регион. Если христианство осуществляется прежде всего в душах людей, то путь к душе в исламе лежит через земные, бытовые дела. Путь к небу лежит через землю. Душа не рассматривается вне земных дел. Значимостью обладает весь воплощенный мир и всё, что связано с ним. В христианстве может рассматриваться чистое Небо вне Земли, душа вне тела, Дух вне материи. В исламе – нет. Поэтому в исламе в отличие от христианства прежде всего и особенно детально разработана бытовая сторона человеческой жизни, обряды и ритуалы, связанные с повседневной жизнью, нормы поведения в обществе и в семье, вопросы, связанные с принятием обычной пищи (скажем, какими словами нужно начинать трапезу, какими заканчивать, как резать курицу, барана и т. п.), с омовением, взаимоотношением полов, браком, с похоронами, чтением молитв и др. Как говорит А. А. Гусейнов, мусульманская этика «есть этика конкретных норм. Она сугубо практична, интересуется не общими основаниями поведения, а его предметным содержанием. Ее основная проблема – как и что делать, не вообще, а вполне конкретно, в каждой сфере жизни, каждый день»[34]34
  Гусейнов А. А. Золотое правило нравственности. – М., 1988. – С. 155.


[Закрыть]. Обряды связаны в основном с одухотворением бытовой жизни, т. е. направлены на утверждение небесного в земном. Небесное самостоятельно не существует, оно только в земном. Именно воплощению небесного, духовного во всем земном придается первостепенное значение. В этом плане достаточно упомянуть шариат – свод мусульманских норм поведения, аналога которого в христианстве не существует.

В христианстве детально разработана прежде всего церковная жизнь верующих и лишь отчасти – бытовая. Бытовой стороной человеческой жизни пренебрегается, небесное подавляет земное. В исламе прежде всего бытовая, а затем – храмовая жизнь. В остальных вопросах у ислама с христианством больше общего, чем различия. Даже само название «ислам» в переводе означает «покорный», а «мусульманин» – «милостивый», что в лишний раз подтверждает единство ислама и христианства.

В. С. Соловьев, анализируя ислам, отмечает, что главное, что отличает ислам от христианства – это то, что в нем отсутствует идея богочеловечества. «Основная ограниченность в миросозерцании Мухаммада и в основанной им религии – это отсутствие идеала человеческого совершенства или совершенного соединения человека с Богом – идеала истинной богочеловечности, – отмечает Соловьев. – Мусульманство требует от верующего не бесконечного совершенствования, а только акта безусловной преданности Богу»[35]35
  Соловьев В. С. Собр. соч. В 10 т. – СПб., 1911–1914. Т. VI. – С. 617.


[Закрыть]. Но это вполне естественно. Идея богочеловечества не случайно отсутствует в исламе, ибо восточный образ жизни делал акцент именно на тварную жизнь, а не жизнь человека как творца. К этому приходит и сам Соловьев, когда утверждает, что благодаря своим общедоступным догматам и простым заповедям ислам смог приобщить к истории многие народы. Для них ислам стал тем, «чем был закон для иудеев и философия для эллинов, – переходной ступенью от языческого натурализма к истинной универсальной культуре, школою спиритуализма и теизма в доступной этим народам начальной педагогической форме»[36]36
  Там же.


[Закрыть].

Разделение мусульман на суниитов и шиитов определяется вопросом религиозной преемственности. Шииты считают, что духовно-религиозная преемственность осуществляется по родственному принципу, от отца к сыну. Сунииты считают, что она осуществляется по чисто духовному принципу, от предводителя к сподвижнику и соратнику, к ученику и т. д. Этот вопрос был связан с вопросом наследования духовно-религиозной власти после смерти Магомета. Это противопоставление обусловлено привнесением политики в религию и не вытекает из сути ислама. Недаром это разделение возникло после смерти самого основателя религии. Вопрос этот возник в рядах самих арабов, но затем, после распространения ислама на другие регионы, охватил и их. К суниитам впоследствии примкнули потомки тюрков, а к шиитам – фарсы, являющиеся потомками арийцев. Противопоставление шиитов и суниитов можно понять через противопоставление арийцев и тюрков. Дело в том, что религиозность шиитами рассматривается через генетический план, по родственному принципу. Ибо у них религиозность в крови. Часть из них – потомки ариев, а часть – связана кровно-родственно с семитами и ариями. Сунииты же религиозно развиваются по духовному принципу, ибо религиозности в крови у них нет. Они – потомки туранцев и тех племен, которые изначально противостояли религиям единобожия и не принимали их. Поэтому религиозность у них может осуществляться непосредственно в духовной сфере.

Разные религии обусловлены естественными различиями между народами. Особенности народов и определяют особенности религий. Религия рисует только идеал для человека, исходя из самой жизни, исходя из возможностей самого человека и условий его жизни. Но мерилом истинности, критерием духовности является сам человек.

Религии не абстрактны, не потусторонни, не оторваны от жизни, а проистекают из нее. Облик же религии определяется ее основателем. Какова его жизнь, такова и его религия. Его образ жизни определяет ту область, ту сферу, через которую проявляется в данной системе Божественный свет. У Заратуштры духовность проявляется во всех проявлениях, у Будды духовность проявляется в отрешенности от земной жизни, у Христа – через страдания в земной жизни.

Христианство и ислам, католицизм и православие, суниизм и шиизм, и другие религиозные различия с точки зрения своей божественной сути не противостоят и не отрицают друг друга. Они просто разные. Это – разные дороги, ведущие в один храм, храм Бога. Все противоречия между религиями надуманы политикой, в том числе сугубо религиозной политикой, акцентирующей внимание всегда именно на различиях, а не на единстве. Между тем, если политика делает акцент всегда на различии, то Бог – всегда на единстве. Выделяя различия, политика использует религию в своих целях, подчиняет ее себе, лишая ее собственного содержания, в то время как религия и политика – явления в принципе не совместимые. Религия строится на идее единства всех людей, политика – на идее различия, а то и враждебности. Религия исходит из того, что человек добр по своей сути, политика – что человек зол от природы. В религии человек – дитя Бога, он обладает любовью и милосердием, в политике человек – эгоист. Религия строится на нравственных основах, политика к нравственности относится весьма скептически. И, наконец, религия строится на одном высшем интересе – интересе Бога, интересе раскрытия Божественного в человеке, политика – на узкоэгоистических человеческих интересах.