Текст книги "Заложники удачи"

– Послушайте, мистер Смитсон, – серьезно произнес Тодд, указывая на него своим похожим на обрубок пальцем. – На Майорке каждый год отдыхают миллионы людей. Миллионы! А у нас всего двести пятьдесят номеров. Капля в море! Поэтому мы можем позволить себе иметь гостиницу высшего класса.

– У тебя был плохой день? – спросила Катрина за ужином.

Он усмехнулся, потянувшись за солью.

– Да, вообще-то ничего хорошего.

Лучше было бы сказать, что плохой. Еще точнее – ужасный. Еще один банк ему отказал. Уже седьмой за эти десять недель.

Она посмотрела, как он солит еду.

– Я все решила, пока готовила ужин: все это тебе не нужно! Иметь слишком много денег – тоже ничего хорошего.

– Для меня ни в чем нет ничего хорошего, – проворчал он.

Она посмотрела на него с минуту и, стараясь не обращать внимания на его плохое настроение, весело произнесла:

– Звонил Джимми Дэвис. Просил передать тебе, что «Холловей» подтвердили свой заказ на еще две «XIS». Хорошая новость, не так ли?

– Хорошая, – безразлично произнес он.

– Джимми был возбужден.

– Еще кто-нибудь звонил?

В глубине души он стыдился своего мрачного вида. Даже немного сожалел о своем поведении. Однако во всем винил Катрину. По разумению Тодда, она вела себя неправильно. Именно то, что сейчас больше всего его волновало, стало запретной темой. Он ни на секунду не переставал думать о «Паломе Бланке». А Катрина не желала об этом слушать. Они говорили о других вещах. Вместо диалога у них получались два ничем не связанных между собой монолога.

Он посмотрел на нее.

– Еще кто-нибудь звонил?

Она поколебалась с минуту, хотя знала, что все равно скажет ему.

– Звонил Хэнк, спрашивал, как у тебя идут дела.

– Что ты ему сказала?

– Я сказала, что ты, может быть, позвонишь ему после ужина.

– Понятно, – рассеянно пробормотал он и принялся за ужин. Ел он молча, обдумывая сегодняшний вечер и прошедшие несколько недель. История с «Паломой Бланкой» утвердила его во мнении, что из всех людей банкиры были самым большим дерьмом, и к тому же еще непроходимыми тупицами. Они не могли понять всю выгоду самого выгодного предложения, даже если оно само шло им в руки. Ни воображения, ни умения смотреть в будущее…

Катрина еще раз попыталась завязать разговор.

– Заходила Глория.

– Да? – произнес он с притворным интересом. – Как она?

– Вполне довольна. После развода дом остался за ней.

– Бедняга Питер.

– Сам виноват.

Тодд был другого мнения. Не то чтобы он не любил Глорию, но защищать ее он бы не стал. Первое ее замужество продлилось два года, теперь еще один развод.

– Похоже, она хорошо наживается на своих разводах, – сказал он, прожевав. – И чем же она сейчас занимается? Ищет очередную жертву?

– Я думаю, она решила на время завязать с мужчинами.

– Да, а Папа Римский решил завязать с религией.

– Это несправедливо, – фыркнула Катрина. – Тебе же она всегда нравилась.

– М-м-м, – пробормотал Тодд.

Глория его совершенно не интересовала. Он опять погрузился в свои мысли. Хэнк придет в отчаяние, услышав эту новость, тем более что они с Доном Антонио уже закончили переговоры со строителями. Обо всем уже договорились – о цене, о сроке, об условиях взысканий, обо всем, – но только при условии, если строители приступят сейчас же. Вся проблема была в том, что дата начала работ не могла быть назначена, пока деньги не будут внесены. А с этим пока было трудно.

– Ах, да, я совсем забыла, – сказала Катрина. – Звонила Сэлли. Сказала, что фирма «Ягуар» недовольна, что ты снова отменил заседание. Она сказала…

– Хорошо, утром я с ними поговорю.

– И она еще сказала, что Мэни Шайнер всю неделю пытается тебя найти.

Он молча переварил эту информацию, думая о том, как бы прервать связь между Катриной и Сэлли. Это было чем-то вроде незаконного союза. Дружба, установившаяся между ними за то время, пока они работали вместе, привела к тому, что Катрина обо всем узнавала первой.

Катрина словно прочитала его мысли.

– Сэлли позвонила просто потому, что ты не вернулся днем в офис. Она всего лишь передала то, что ее просили передать.

– Хорошо, – уязвленно произнес он. – Я свяжусь с ними.

Ему вдруг пришел на ум один почти забытый совет Сэма. «Бизнес – как грядка с овощами. Ухаживай за ним каждый день – и будешь жить припеваючи». Это воспоминание заставило его нервно поежиться. Он действительно перестал «ухаживать» за своим бизнесом. Все его время и усилия уходили на поиски денег для «Паломы Бланки». А свой непосредственный бизнес он запустил. Тодд понимал это, и Катрина, судя по ее плохо замаскированному недовольству, тоже понимала. Он закончил ужин и отодвинул тарелку.

– Спасибо, все очень вкусно. Я лучше позвоню Хэнку, пока он не застрял в своем ресторане.

– Хочешь кофе?

– Я выпью кофе в кабинете.

Тодд закурил сигару и сел за свой стол. Он помешкал с минуту перед тем, как набрать номер, обдумывая, как бы лучше преподнести Хэнку плохие новости. Но никакого другого варианта, кроме горькой правды, не существовало. Вздохнув, он взял трубку и через минуту уже разговаривал с Хэнком.

Тодд продолжал разговаривать, когда вошла Катрина.

– Да, Хэнк, – говорил он. – Дело никак не сдвинется с мертвой точки. Они никак не хотят поверить, что мы справимся с таким объемом работ.

К его удивлению, Катрина принесла целый кофейник. Обычно она разливала кофе на кухне и приносила ему чашку в кабинет, а со своей чашкой шла в гостиную. Он смотрел, как она ставит поднос на стол.

– … я знаю, но мы не можем им это доказать, – говорил он.

– У нас же никогда не было гостиницы. Мы не можем представить им список имен и сказать: вот люди, которые были здесь в этом году и непременно приедут в следующем, вот столько-то они заплатили за номера, вот столько-то потратили в баре…

Катрина подошла к буфету и налила себе бренди, а мужу виски.

– Держу пари! – говорил Тодд, наблюдая, как она ставила стакан на его стол. – Да, Хэнк, я буду пытаться. Не волнуйся, еще не вечер.

Но когда он повесил трубку, то почувствовал себя совершенно разбитым. Он старался говорить уверенным тоном, но его выдавало мрачное выражение лица. Он чувствовал себя несчастным и подавленным.

Катрина налила кофе себе и Тодду и прошла со своей чашкой к креслу напротив камина. Она поставила чашку на столик рядом со своим стаканом бренди и села, глядя на мужа.

– Мы можем поговорить об этом? – произнесла она тихо.

Он удивленно поднял брови.

– Ты же сказала, что не хочешь ничего знать.

– Я действительно не хочу, но я не ожидала, что результатом явится долгое напряженное молчание.

Он недовольно посмотрел на нее.

– Чего же еще ожидать? Я проворачиваю самую большую сделку в своей жизни, а ты ничего не хочешь об этом знать!

Она покраснела и пыталась скрыть это, глядя в стакан. Наконец она подняла глаза, и их взгляды встретились.

– Прости, что я это сказала. Я была не права. Я просто думала… надеялась… что это заставит тебя одуматься… ты поймешь, что у тебя и так полно всего…

– Как видишь, не понял, – сказал он. На минуту воцарилась тишина. Они смотрели друг на друга в ее глазах стояла боль, а в его – раздражение. Наконец она тихо сказала:

– Хорошо, заключим что-то вроде перемирия. Это что-то на нас непохоже. Мы всегда разговаривали друг с другом, с тех пор как познакомились…

– Я знаю, – перебил он ее.

Голос Тодда звучал уже мягче. То, что она сказала, было правдой. Иногда в ресторане они замечали пары, явно женатые, которые за весь вечер умудрялись не произнести ни слова, как будто они давно уже все, что могли, сказали друг другу. В то время как Тодд и Катрина всегда разговаривали. Правда, как правило, о бизнесе, но что из этого? Катрина одно время работала в его фирме и все еще интересовалась его делами, все еще имела свою точку зрения. Если не считать тех моментов, когда она просто была в плохом настроении, по-настоящему ссорились они только из-за Лео. И так продолжалось до истории с «Паломой Бланкой».

– Извини, – сказал он. Он перевел дыхание и попытался объяснить ей. – Я знаю, что ты не можешь этого понять, но позволь мне это сделать. Я не могу упускать такой шанс. Это самый большой шанс в моей жизни. Если я упущу его, я буду жалеть об этом всю жизнь. Через десять или двадцать лет я оглянусь и подумаю: «Черт возьми, ты должен был за это ухватиться. Ты сам упустил свою удачу. Сейчас бы ты был на самой вершине. Ты был бы человеком!»

– Тебе все это не нужно.

Он сердито посмотрел на нее.

– Если я сейчас этого не сделаю, то мне уже никогда не удастся…

– Не сделаешь что? Еще денег?

– Дело не в деньгах. Я хочу самоутвердиться. Возьми, например, гонщика. Он хочет доказать, что он лучший гонщик. Это определяется тем, насколько быстро он может вести машину. А в бизнесе успех определяется количеством денег.

Тодд сделал паузу, наблюдая за выражением ее лица. Он понял, что Катрина его не слушает. Это обстоятельство так его охладило, что он не смог продолжать.

– Я думаю, что мы и так вполне счастливы.

– Мы счастливы. И будем счастливы. Клянусь тебе…

– Нет. В конце концов мы наделаем кучу долгов, будем нервничать… – голос ее сорвался. – Тодди, все это воздушные замки. Ни один банк тебе столько не одолжит. Это и так отнимает все твое время. У тебя есть твой бизнес. Нам нужно оплатить счета! За виллу, за яхту…

– Мы их оплачиваем. Можно подумать, что наши долги просрочены.

– Пока еще, слава Богу, нет. Но это зависит от состояния твоего бизнеса. Бизнес сам о себе не позаботится, если ты о нем не позаботишься.

– Ради Бога, прекрати! Ты рассуждаешь как бухгалтер. – Он был уязвлен и поэтому говорил с ней резче, чем ему самому бы хотелось. Он потянулся за стаканом, отпил виски и закурил, пытаясь успокоиться.

– Послушай, – начал он, стараясь говорить как можно убедительнее. – Хэнк мне сию минуту кое-что сказал. Если уж это не доказывает нашу правоту, то я просто теряюсь в догадках, как на тебя воздействовать? Ты готова слушать?

Она пожала плечами.

Не обращая внимания на ее реакцию, Тодд настойчиво продолжал:

– Он сказал, что прошлым вечером к нему в ресторан зашел парень, который заправляет «Сантурз». Ты знаешь «Сантурз»?

Она кивнула.

– Турагентство.

– Да. Я хочу сказать, «Сантурз» очень большая компания. Самая большая в Европе, как сказал Хэнк. Так вот, этот парень выпил пару рюмочек и, как ты думаешь, что дальше? Он вдруг говорит Хэнку, что на Майорке нужна еще одна гостиница-люкс. Он сам сказал Хэнку. Представляешь? Этому парню не хватает номеров-люкс во время сезона пик! Черт побери! Если это не доказывает, что мы на правильном пути, то я не знаю тогда, что. Все банкиры говорят мне, что я не потяну «Палому Бланку», а тут вдруг этот парень говорит Хэнку…

– С ума сойти, – подтвердила Катрина, покачав головой.

– Вот именно, это доказывает, что мы на правильном пути. Мне нужно всего лишь бегать по банкам и подхлестывать банкиров. Хэнку нужно сидеть на Майорке. В конце концов все уладится, поверь мне.

– Я надеюсь, – горячо проговорила она. – Честно, Тодди, я действительно на это надеюсь.

Ему показалось, что Катрина подбадривает его.

– Вот видишь, – сказал он. – Теперь наша идея начала наконец до тебя доходить. Видишь, как все получается? – Тодд затянулся сигарой. – Сначала ты думаешь: «Черт возьми, планы грандиозные. Получится ли? Что будет, если не получится?» И все такое. А затем все обдумываешь и решаешь: «Черт возьми, так это же идея!» – Он рассмеялся, ободренный явной поддержкой с ее стороны. – Конечно же, доказать это банкирам не так просто. Чтобы убедить этих парней, нужно быть юристом.

– Или содержателем гостиницы.

– Или содержателем гостиницы, – кивнул он и вдруг посмотрел на нее. – А почему ты так сказала?

– Я сказала это, так как услышала твой разговор с Хэнком. Ты говорил, что, если бы ты содержал гостиницу, ты мог бы предоставить банкирам отчет в том, сколько твои постояльцы заплатили за номера, сколько потратили в баре и все такое. Поэтому я и подумала, почему бы не продать это место фирме, занимающейся гостиничным бизнесом? Пусть они занимают деньги.

Он уставился на Катрину. В ее голосе звучала надежда. Она продолжала:

– Ты на этом много заработаешь, не так ли? Это лучшее место на всем острове, ты провел всю подготовительную работу, у тебя чертежи архитектора…

– А будет ли банк финансировать гостиницу? – спросил он. Сердце его замирало от возбуждения.

– Но… – Она удивленно посмотрела на него. В голосе ее слышалось недоумение. – Ты же сам сказал: отчеты, предварительные заказы. Не так уж и много. – Она замолчала, сконфуженная тем, как он смотрел на нее. – Мне кажется, надо составить графики предварительного бронирования номеров, похожие на те, что я чертила в твоем офисе. – Голос ее затих, и она покраснела. – По ним ты, пожалуй, сможешь даже сказать, как пойдут у тебя дела летом, учитывая количество номеров, забронированных в январе. Я понимаю, что недостаточно хорошо объясняю.

– Нет, нет, я понял. Черт возьми, вот то, что нам надо! Предварительное бронирование номеров!

Он был сильно возбужден.

– Да, черт возьми! Черт возьми, я теперь знаю, где нам взять деньги!

Он потянулся за телефоном:

– Подожди, я скажу Хэнку. Я надеюсь, этот парень из «Сантурз» все еще на Майорке?

Тодд ослабил галстук. Он был доволен собой, когда в первый раз сказал Лео об «Паломе Бланке». Он был полон гордости. До этого Тодд чувствовал себя провинциалом, слушая рассказы Лео о его сделках по всему миру. Теперь он сам заключил такую сделку, что Лео и не снилась, сделку, которая сделает его еще большим миллионером.

– Хорошо, – сказал он, успокоившись настолько, что смог затянуться сигарой. – Вот такой расклад. Два дня мы провели с Томом Хастингсом, это тот парень, что заправляет «Сантурз». Мы показали ему местность, планы, словом, все, что нужно. Ему понравилось. Единственная проблема возникла у меня с Хэнком. Он был смертельно напуган, сказав что иметь дело с «Сантурз» – значит превратить «Палому Бланку» в дешевую гостиницу. Правда, Томми настолько понравилась местность и проекты Дона Антонио, что он целиком на моей стороне. Он обещал издать специальную брошюру, развернуть широкую рекламную кампанию и вообще так все устроить, что Хэнк в конце концов отбросил все сомнения. – Тодд усмехнулся. – Затем мы приступили к переговорам и договорились, что мы вносим в «Сантурз» определенную плату за «Палому Бланку» на два года, а они в свою очередь гарантируют нам заполняемость гостиницы на семьдесят процентов в течение девяти месяцев каждый год. Кроме того… – Пауза придала значение его словам. – И в этом вся суть: они будут нам платить вперед за каждый год! – Лео присвистнул в знак одобрения. – Таким образом, денежки будут нам идти постоянно!

Лео удивленно посмотрел на него и покачал головой.

– Не понимаю, старина. Они все еще на это не идут? Даже когда за дело взялись в «Сантурз»? Чего же им еще надо?

На лице Тодда было написано отвращение. Он приехал в «Ритц» прямо со встречи с банкирами. Вместо того, чтобы праздновать победу, он чувствовал поражение.

– Черт меня возьми, если я что-нибудь понимаю, – горько произнес он. – Я-то думал, что контакт с «Сантурз» все уладил. Я был абсолютно уверен!

Они встретились внизу в баре, но после одного взгляда на лицо Тодда Лео потащил его через холл в лифт. Свирепо нахмурившись и сгибаясь под тяжестью чемодана, Тодди выглядел так, как будто все несчастья мира сразу свалились на его голову. В номере Лео он бросил чемодан на пол, швырнул пальто на стул и уставился невидящим взглядом в окно на Грин Парк. Только осушив полстакана виски, он перестал ругаться.

– Ничего не понимаю, – устало произнес он. – Мне самому все ясно как день. Но как вбить этим придуркам в их тупые головы…

– Бывает, старина, – сочувственно произнес Лео. Тодд помолчал с минуту, сердито обдумывая свою недавнюю встречу с банкирами.

– Чертовы идиоты, – пробормотал он, вынимая из внутреннего кармана портсигар. – Послушай, старина, – начал Тодд. – Давай с тобой все это обыграем. Представь себе, что ты банкир. Посмотрим, как ты будешь вести себя.

– Это гарантирует, что денежки будут идти. В этом-то все и дело. Если все эти банкиры морщили нос, когда я им говорил о предполагаемых размерах нашего дела, то я решил, что они позеленеют от зависти, когда я швырну им на стол эту гарантию.

– И что же, не позеленели?

– Вообще-то, поначалу да. У них округлились глаза, когда они видели контракт с «Сантурз». Первые десять минут они были целиком на моей стороне. Я был уверен, что все уже решено. Затем они начинали снова просматривать цифры.

Лицо Тодда снова омрачилось.

– Ты не поверишь. «Сантурз» платила бы нам по семь с половиной миллионов в год. Правильно?

Лео кивнул.

– И потом они говорили: «Но, мистер Тодд, у вас не будет прибыли от этой сделки в «Сантурз». Ваши накладные расходы в год доходят до семи с половиной миллионов. Как же вы сможете вернуть нам деньги?» – Тодд откинулся в кресле и уставился в потолок. – Я говорил: «Что значит, что у меня не будет прибыли? Все расходы покрыты, значит, все остальное – прибыль! Все доходы от баров, от ресторана, от яхт-клуба, от стоянок яхт… И главное, – он поднял руку, – это то, что «Сантурз» только гарантирует семьдесят процентов за девять месяцев каждый год». Томми говорит, что это как минимум, а на самом деле мы получили бы от «Сантурз» гораздо больше. Если все это сложить, то получится еще семь миллионов, а может, и больше! Поэтому я и говорю этим тупицам: «Послушайте, черт вас дери! Этого вполне достаточно, чтобы я расплатился с вами в ближайшие три года». – Он взглянул на Лео.

– Знаешь, они сказали: «Начинайте планировать заново!»

– Я не верю, – нахмурился Лео, покачав головой.

– Наши расчеты верны. – Голос Тодда звучал резко. Он совершенно потерял контроль над собой. – Зачем нам начинать заново? – Он похлопал себя по лбу мясистой ладонью. – Я так им и сказал: «Вы что, с ума сошли?»

Лео сочувственно покачал головой и налил еще по стакану виски себе и Тодду. Тодд почесал в затылке.

– Как ты думаешь, кто из нас сошел с ума? Банкиры всегда перестраховщики. Они из тех, кто выходит на улицу с зонтиком даже в солнечный день.

– Да пошли они к черту! – нахмурился Тодд, принимая стакан из рук Лео. – Они умрут от зависти, когда увидят, что «Палома Бланка» будет построена и будет приносить колоссальную прибыль.

– Давай выпьем за это! – сказал Лео и вернулся на свое место. Оба молча осушили свои стаканы.

– И что ты теперь собираешься делать?

– Опять все по-новой, буду продолжать поиски денег. Что мне еще остается? Хэнк взбешен, узнав о задержке, но…

– Ему-то легко!

Тодд покачал головой.

– Честно говоря, у него свои трудности. Он включил в свою платежную ведомость одного из местных политиканов. Если не дашь на лапу кому нужно, то можешь потерять несколько месяцев. К тому же он с архитекторами нашел лучшую строительную фирму во всей Майорке, которая готова приступить к работе, разрешив этим самую большую проблему. Если мы сейчас начнем, то уже к зиме строительство будет закончено. Мы должны это увязать с контрактом «Сантурз», так что время поджимает.

Его лицо снова омрачилось, и в голове прозвучала горечь.

– И все из-за этих чертовых банкиров!

Лео спокойно ответил ему:

– Но ты же твердо решил, не так ли? Я хочу сказать, что ты уверен, что это сработает. Абсолютно уверен!

Тодд был так удивлен, что пролил себе виски на галстук. Он поставил стакан на стол и вытер галстук платком.

– Ты что же думаешь, что я потратил все это время, не будучи абсолютно уверенным в том, что я делаю? – сердито спросил он. – Первое, – сказал он, подняв палец, – у нас самая лучшая местность на всем Средиземном море. Не только я так думаю. Хэнк тоже так думает, а уж он-то побывал везде. И Томми Хастингс, который знаком со всеми курортами…

– Никогда не знаешь, как все еще может обернуться, старина, это урок, который я получил от жизни.

– Что ты имеешь в виду?

– А если строитель тебя подведет?

– Я его убью! В контракте, который подписал Дон Антонио, все учтено. Там такие жесткие условия, штрафы, ты не можешь себе представить, так что…

– Но если все-таки…

– Тогда я из Дона Антонио все кишки вытяну! Кроме того, Хэнк каждый день будет на строительной площадке, черт побери!

– Хэнк не строитель.

– Да, но глаза-то у него есть. Если дело начнет замедляться, то он подключит еще строителей.

– Это означает дополнительные расходы!

– Не с нашей стороны! Это входит в обязанности строителя. Таковы условия контракта. Если он в чем-нибудь прогорит, ему придется иметь дополнительные расходы.

– Но ты же еще не подписал контракт со строителями!

– Мы не можем подписать этот чертов контракт! – Тодд даже подпрыгнул на стуле. – В том-то все и дело, мы не можем подписать его, пока у меня не будет денег!

Они посмотрели друг на друга, красный от возбуждения Тодд и серьезный, задумчивый Лео. Затем Лео улыбнулся.

– Катрина, наверно, без ума от твоей затеи?

Упоминание о Катрине на время сбило Тодда с толку. Он не хотел говорить Лео о том, что думает Катрина по этому поводу.

– Если мне удастся все это прокрутить, твоя дочь станет очень богатой женщиной. А мы все это обязательно прокрутим, если только мне удастся наскрести эти двенадцать миллионов!

– Если… – грустно повторил Лео.

С минуту они смотрели друг на друга. В глазах Лео мелькнул огонек, и это вселило в Тодда надежду. Он почувствовал, как у него перехватило дыхание.

– Если с банкирами у тебя не получится, то я, кажется, знаю одного человека, – тихо произнес Лео.

Тодд издал вздох облегчения.

– Но я должен быть абсолютно уверен, что ты сумеешь выплатить долг.

– Ты же видел все расчеты. Нет проблем!

Лео кивнул, но ему не удалось скрыть свою неуверенность – как будто бы, дав Тодду надежду, он пожалел об этом.

– У меня для этого не те связи. Я хочу сказать, что иногда бывает, ты знаешь кого-то, но не знаешь, что он из себя представляет, поэтому я был бы очень благодарен…

– Этот человек, – перебил его Лео с улыбкой, – не имеет ничего общего с «Барклейз», или «Чейз Манхэттен», или еще с каким-нибудь крупным банком.

– Слава Богу! Крупные банки мне осточертели. Может быть, ты знаешь какой-нибудь маленький банк, у которого есть такие деньги?

– Это совсем не банк, – сказал Лео, покачав головой, – это частное лицо.

– Черт возьми! – воскликнул Тодд. Слова Лео произвели на него сильное впечатление. – Ведь речь идет о миллионах! Кто он? Уж не Родшильд?

Лео опять улыбнулся.

– Его зовут Альдо Морони.

– Никогда о нем не слыхал. Кто он? Итальянец?

Лео пожал плечами.

– Кажется, корсиканец. Дело в том, что он из тех, кого не следует подводить. У него особая репутация.

Тодд заморгал, не зная, что сказать. Серьезное выражение лица Лео не подсказывало ему ответа. Это снова напомнило Тодду об образе жизни Лео и об его прошлом. На первый взгляд, Лео был обходительным, удачливым, обаятельным, дружелюбным, располагающим к себе, но некоторые его рассказы давали понять, что ему приходилось переживать трудные времена.

Закусив губу, Тодд рассеянно спросил:

– Ты хочешь сказать, что он замешан в каких-то темных делишках?

Лео рассмеялся.

– Говорят. Но иногда то же самое говорят и обо мне. Нет, ни в каких темных делишках он не замешан. По крайней мере я так не считаю.

– Тогда в чем проблема?

– Он абсолютно безжалостен, – сказал Лео, – у него все очень строго. Если уж он дал слово, то не отступится и от других ожидает того же.

– Ну что ж! Ведь это хорошо.

Лео удивленно посмотрел на него. Тодд нахмурился.

– В чем же дело?

– Послушай! – Лео вздохнул. – Я надеюсь, что ты найдешь кого-нибудь другого, но если ничего другого не останется…

– Ничего другого уже не осталось, Лео.

– Я же сказал тебе: я недостаточно хорошо его знаю.

– Ты не подумал бы о нем, если бы не был уверен, что он мне одолжит, и, в конце концов, как ты знаешь, я всю жизнь занимался автомобильным бизнесом. Мне приходилось встречаться с крутыми людьми.

– Но все же не с такими, как Морони! – Что же в нем особенною?

С минуту Лео поколебался, а затем произнес:

– Пожалуй, я расскажу тебе, при каких обстоятельствах я в первый раз с ним встретился, тогда ты сам сможешь судить.

– Отлично!

– Это было давно. В начале шестидесятых Морони был наемным солдатом в Бельгийском Конго. Он с этого начинал.

– Ты тоже был наемником?

– Нет, старина, ничего подобного. По крайней мере в Конго. – Лео покачал головой, лицо его приняло задумчивое выражение. – Тогда я в первый раз был в Африке. Конго большое, как ты знаешь, примерно как Индия, но гораздо богаче полезными ископаемыми, особенно медью, так что потенциал очень богатый и сейчас остается таким же, как мне кажется, но тогда там была заварушка: конец колониализма, начало самоуправления. Я работал на одного бельгийца, его звали Ван Руен, он выискивал пустующие участки земли на севере. Я всегда подозревал, что у него была какая-то секретная сделка с Лумумбой касательно прав на полезные ископаемые. Он, как я догадывался, расплачивался с ним через швейцарский банк. – Лео пожал плечами. – Обычная политическая коррупция. Гражданская война, кровавая заварушка, а в это время толстосумы набивают свои кошельки.

Тодд кивнул, хотя ни о Конго, ни о Лумумбе у него не было никакого представления.

– Многие европейцы после этого уехали оттуда, и я тоже, но там осталось много бельгийцев и среди них сын Ван Руена. У большинства из них там был бизнес или вклады, а другие остались просто потому, что привыкли к этой жизни. И, скажу я тебе, эти старые колониалисты умели жить. – Лео сделал паузу и отпил из своего стакана. – Йойо Ван Руен жил в огромном имении под Элизабетвиллем с женой, маленькими детьми и с целой армией слуг. Я думаю, что он был в безопасности из-за своих связей с Лумумбой. Так или иначе, через две недели после объявления независимости снова разгорелась гражданская война. Лумумба был арестован и убит. Элизабетвилль сгорал в огне. По городу прокатилась волна мятежей, насилий и убийств. Это была кровавая бойня. Бельгийцы тысячами уезжали по реке Конго в Браззавиль. В город были заброшены бельгийские десантные войска. ООН тогда ввела так называемые миротворческие войска…

– Но тебя там не было?

– Разумеется, не было. Я был в Брюсселе со стариком Ван Руеном. Мы думали, что Йойо подался в Браззавиль. Но потом мы узнали, что он задержан в Катанге. Все это были слухи. Нельзя было сказать ничего определенного, когда в стране хаос, конголезцы убивают друг друга, а войска ООН мечутся между ними. Мы все время слышали истории о том, как убивали и насиловали европейцев. Старик Ван Руен с ума сходил, думая о Йойо, Аннетте и их детях. Он звонил всем, кому мог, людям из правительства и из армии, которых он знал, но о семье Йойо все еще не было вестей. Потом объявился один полковник из десантных войск, который говорил о некоем Альдо Морони. Морони раньше служил во французском Иностранном Легионе, потом он был наемником в Конго, как раз до того времени, как там объявили независимость, поэтому он отлично знал всю территорию. Ван Руен раздобыл его адрес в Париже и послал меня к нему, чтобы я убедил этого Морони поехать туда и вызволить Йойо, а за ценой старик не постоит.

Тодд присвистнул.

– Я помню, что меня поразило, как он был молод, – сказал Лео. – Я сам тогда был молод, но Морони выглядел лет на девятнадцать. Потом я узнал, что ему тогда было двадцать шесть. Надо сказать, что он выглядел как настоящий солдат: крепко сложен, широкоплечий, у него был очень пронзительный взгляд. Я вспоминаю, что я сидел в баре и долго ему все объяснял, и он пристально смотрел на меня, не проронив ни слова. Затем он равнодушно пожал плечами и сказал, что, скорее всего, они уже убиты, так что мы только зря потратим деньги. Я сказал, что Ван Руен почти убежден в том, что они, возможно, убиты, но оставался шанс, что они все еще живы. Ведь благодаря их богатству, они могли быть использованы в качестве заложников, поэтому старик хотел бы, чтобы Морони ехал немедленно. Морони пошел к телефону и сделал несколько звонков. Он сказал, что он возьмется за дело, только если найдет подходящего человека, который поехал бы с ним. Когда Морони вернулся, он заявил, что они это сделают за десять миллионов швейцарских марок. Половину на расходы и снаряжение сразу же, а половину после того, как они вернутся, вне зависимости от того, с Йойо или без него. Я сказал ему, что должен посовещаться. Я позвонил Ван Руену, все объяснил, и после этого Морони взял трубку у меня из рук и сам поговорил с Ван Руеном. – Губы Лео скривились в улыбке. – На минутку меня выставили, поскольку я был всего лишь посыльным. Позже я порадовался этому.

– Что же произошло дальше?

– Морони их вызволил. Всех: Йойо, Аннетту и троих детей. На это у него ушло пять недель. Я мало об этом знаю, разве что Йойо мне потом рассказывал, что их держали в деревне, когда парни Морони ворвались и перебили половину жителей. – Лео пожал плечами. – Но это не главное, дело в том, что Ван Руен отрекся от этой сделки.

– Ты хочешь сказать, что оставшуюся часть денег он не заплатил?

Лео кивнул.

– Слава Богу, я в этом не был замешан. Морони и Ван Руен сами договаривались между собой. Я даже не знал, что он ему не заплатил. Однажды вечером, когда я выходил из ресторана, рядом со мной остановилась машина. Через минуту кто-то схватил меня сзади и повалил на землю, затем втащил в машину. Мы проехали около двенадцати километров до маленькой деревушки под Брюсселем, свернули с дороги в небольшой лесок. Там ждала еще одна машина, в ней сидел Морони. Со мной было все в порядке, но признаюсь тебе, старина, я чертовски перепугался.

– Кто бы не перепугался!

– Но бояться было, в общем-то, нечего. Морони обошелся со мной вполне учтиво: он сказал, что понимает, что я всего лишь посыльный, поэтому он просит меня кое-что передать старику Ван Руену. Тут я понял, что мы сидим в машине Йойо. Это был «Астон Мартин», а таких машин не много в Брюсселе. Я должен был отвезти сверток старику и сказать, чтобы он посмотрел в багажник, только и всего. Правда, они велели мне нигде не задерживаться, а ехать сразу к старику. Я все так и сделал, а когда приехал к Ван Руену, то обнаружил, что Йойо и два его сына пропали. Аннетта и ее дочь были в истерике в тот момент, когда я подъехал на машине Йойо. Старик уже собирался вызвать полицию. Я уже наполовину догадывался, что произошло, но все равно был не готов к тому, что мы увидели в багажнике: голову Йойо; не тело, а одну голову.

– Господи!

– Слава Богу, Аннетта ее не видела и дочь ее тоже, и надо сказать, старик Ван Руен сохранил полное самообладание. Заперев багажник, он отвел меня в свой кабинет, выпил пару рюмок бренди, чтобы успокоиться, и затем расспросил меня, что же произошло. Когда я рассказал ему, он потребовал от меня, чтобы я поклялся молчать. На следующее утро я должен был поехать в Амстердам, и он сказал мне, чтобы я не менял свои планы. И, честно говоря, это все, что я знаю. Я пробыл в Амстердаме примерно десять дней. Когда я вернулся в Брюссель, мне сказали, что Йойо попал в аварию и его похоронили, на этом все и закончилось.