Текст книги "Закат христианства и торжество Христа"

Увы, глубинная связь между мировыми религиями утрачена, но ее существование не вызывает сомнений. Например, суфизм связан с зороастризмом Дария, укорененного, в свою очередь, в мудрости индийских браминов, которую персы почерпнули, вторгшись в Верхнюю Индию. На гробнице персидского царя начертано: «Дарий Гистасп истребил мидийских магов и прогнал халдейских теургов из Вавилонии в Малую Азию». Мудрость Иисуса Христа неслучайно увязывают с Древним Египтом или Древней Индией: в конце концов не так важно, обучался ли он там – это просто глубочайший символ духовной связи народов и эпох. Прямым указанием на такую символическую связь является присутствие восточных магов при рождении Христа!

Всечеловечность и глобальность мышления Иисуса являются свидетельствами его высокой культуры, выходящей за рамки одной нации и страны: «Уже не существует ни грека, ни иудея, ни обрезанного, ни необрезанного, ни язычника, ни скифа, ни раба, ни свободного…» Проповедь Иисуса была обращена ко всем людям, независимо от их национальности и конфессионной принадлежности. Его психология и идеи – яркое свидетельство внутренней глубины и внешней широты, я имею в виду человекомирие, широкий взгляд на мир. Кстати, и от своих учеников он требовал того же: «Идите по всему миру и проповедуйте Евангелие всему творению» (Мк. 16:15).

Мыслить так глобально мог только человек, который долгие годы прожил в многонациональном мегаполисе Древнего Мира, каким была Александрия, население которой, по мнению многих историков, в начале Новой Эры достигало 1 000 000 человек. Если бы Иисус прожил почти всю свою жизнь в местечковом Назарете, мыслить столь масштабно он бы не мог (Б. В. Сапунов).

О том, что Христос был хранителем древних традиций, свидетельствует его уважительное отношение к давно существовавшим идеям и ритуалам, практикуемым древнееврейской цивилизацией. Его образ мыслей и его заветы внешне повторяют то, что было во множестве религиозных сект до и после него: ессеи, кумраниты, терапевты, гностики принимали крещение в воде, собирались с двенадцатью избранниками и вкушали вино из чаши. У кумранитов еще до рождества Иешуа был некий Учитель, умерщвленный нечестивым жрецом, который предсказывал пришествие Царства Света.

Существуют только догадки о становлении личности Иисуса. Возможно, ее формирование обязано ученичеству Иешуа у ессеев, которые, судя по всему, были хранителями мистериальных знаний древности и носителями нравственности. Они вполне могли воспитать Христа в духе «бессмертия души и вознаграждения праведностью», как писал еврейский историк I в. н. э. Иосиф Флавий (Иосиф бен Мататьягу)[40]40
  Иосиф Флавий (37 – после 100) – еврейский историк. Он участвовал в антиримском восстании в Иудее и сдался римлянам в плен. Отпущенный на свободу Титом, принял его родовое имя Флавий. Получив римское гражданство и переехав в столицу империи, написал ряд исторических произведений, ценность которых неоспорима.


[Закрыть].

Сирийские ессеи представляли собой орден благочестивых и аскетически ориентированных мужчин и женщин, проводивших свои дни в простых трудах, а вечера в молениях. Иосиф Флавий описал их образ жизни как наилучший среди окружающих народов, отметив «приверженность возделыванию земли».

Слово «ессеи» сирийского происхождения и означает «врачеватель» – это можно интерпретировать как врачевание души и тела праведной жизнью. Иногда ессеев относят к последователям пророка Самуила, но более вероятно их происхождение от восточных мистиков, прошедших школы египетских и халдейских мистерий. Любопытно, что многие ессеи были искусными гончарами и плотниками – не отсюда ли глиняные воробышки, которых любил лепить Иисус, и унаследованная от Иосифа специальность?

Ессеи считались самыми образованными среди евреев – римляне не случайно выбирали среди них учителей для своих детей. Как и гностики, ессеи были эманационистами и толковали Закон Моисея в духе секретных символов, передаваемых из поколения в поколение. Если они были каббалистами, то вполне естественны их упования на приход Машиаха, предсказанный писаниями Ветхого Завета.

Согласно Филону Еврею, ессеи были вдохновителями освободительного движения первых христиан: «Ессеи видели в рабстве насилие над законом Природы, которая сотворила всех людей свободными братьями». Именно ессеи предвосхитили христианскую любовь, равенство всех перед Богом и братство людей, что со временем подорвало аристократическую и имперскую структуру Рима.

За два века до Иисуса Христа ессеи проповедовали нравственное воспитание, целомудрие, благочестивую жизнь, отказ от денег. Ессеи были убеждены в бессмертии души, заключенной, как в тюрьме, в смертном теле, и верили в посмертное воздаяние по заслугам (кумранские «Рукописи Мертвого моря»).

Есть основания полагать, что родители Иисуса были членами ордена ессеев. В детстве Мария была посвящена орденом Богу, и апокрифы содержат множество свидетельств о чудесах, происходящих с ней в раннем возрасте. Даже в жены Старому Плотнику она была отдана чудесным образом: согласно преданию, когда Захария, следуя повелению ангела, искал мужа Марии, белый голубь сел на голову престарелого Иосифа.

Если Иисус действительно получил воспитание среди ессеев, то он должен был пройти через их мистерии и стать посвященным. Однако учеба Иешуа у ессеев не более чем предположение, догадка. В нем видели и страстного реформатора иудаизма, и борца против фарисейства и начетничества, и первого учителя непротивления, и «посвященного» в грандиозную мистерию бытия. Каждый пытался найти свой ключ к «загадке Иисуса», исходя из собственного представления и персональных воззрений.

Тот факт, что Иешуа часто именовали титулом сопэр (книжник) (Мф. 13:54 и сл.; Ин. 7:15) или рабби (учитель) (Мф. 26:25,49; Мк. 9:5; 11:21; 14:45; Ин. 1:38,49; 3:2; 4:31; 6:25; 9:2; 11:8), свидетельствует о его хорошем знании иудейского канона Писаний – Танаха, где его особенно привлекала религиозная поэзия псалмов (ср. Мф. 5:5 и Пс. 36:11; Мф. 7:23 и Пс. 6:9; Мф. 11:25 и Пс. 8:3; Мф. 22:44 и Пс. 109:1). Любимые выражения Иешуа – Сын Человеческий и Царство Небесное – заимствованы из Сэпер Данийель (Дан. 2:44; 7:13–14). Некоторые христологи считают, что знания Иешуа не шли дальше еврейского канона, потому что в те времена лишь изучение Торы было свободным и достойным еврея. Но мне представляется, что духовное учение Иисуса универсально, общечеловечно: я много писал о пересечениях христианства с индуизмом и буддизмом – образ доброго, отеческого, всё понимающего Бога, проповедь непротивления злу насилием, общинная жизнь ашрама, идеи монастырства и иконописи. Согласно недостоверным версиям, молодой Иешуа мог учиться и в Индии и даже умер в этой стране. Кстати, как христиане, так и буддисты видят между Буддой и Христом больше сходств, чем различий.

Если бы Иисусу сказали, что душа умершего человека отправляется в рай или ад, как утверждает сегодня подавляющее большинство христиан, то Иисус бы крайне удивился. Он впитал в себя иудаизм, александрийскую мистику, идеи ессев, некоторые элементы эллинистического учения. В частности, идею установления Царства Божия на земле Иисус мог заимствовать у ессев, в секте которых прошел свои «университеты».

Иоанн Креститель. Согласно раннехристианской традиции, еще одну «школу» Иисус прошел у своего родственника Иоанна Крестителя. Как позже Иисус, Иоанн также был проповедником, вокруг которого сформировалась небольшая группа учеников. Проповедь эта содержала призывы к духовному очищению в ожидании скорого конца мира и установления Царства Божьего на земле. Иисус вслед за Иоанном Крестителем также часто говорил о приближении конца света. Видимо, Иисуса привела к Иоанну близость взглядов по вопросу покаяния для прощения грехов.

Церковь скрыла родственные отношения Иоанна Крестителя и Иисуса и зависимость учения второго от проповеди первого. Роль Иоанна Крестителя в истории христианства принижена, как сокрыт факт, что самостоятельная карьера Иисуса-проповедника фактически началась после смерти Иоанна. С определенной долей достоверности можно утверждать, что Иисус выступил как продолжатель идей Иоанна, и поэтому ради величия Иисуса церкви пришлось умалить роль его близкого родственника в становлении христианских идей. Это было сделано вполне сознательно и преднамеренно: по мере редактирования и корректировки евангелий роль Иоанна Крестителя неизменно преуменьшалась, а божественное в Иисусе все больше перевешивало человеческое.

Кстати, общепринятая приставка к имени Иоанна – Креститель – неточна. Евангелисты именуют его Окунателем, потому что у евреев крещение является таинством очищения путем полного погружения в воду (т’била). А потому греческое слово «баптистэс» является переводом еврейского слова «хамтаббэль» – производного от «т’била» (погружение). Признание крещения чисто христианским обрядом – тоже грубая ошибка. Для Иоанна омовение было средством приготовления евреев к приходу Мессии. Крест стал символом христианства лишь после распятия, и поэтому крещение с его использованием – это позднейшая версия таинства. Меня всегда смущал крест как орудие пытки и казни в качестве религиозного символа и крестного знамени.

Иоанн Креститель был предтечей Христа, избранным Небесами вестником, которого Иисус высоко ценил: «Говорю вам, среди рожденных женами нет ни одного большего, чем он». Иоанн первым разглядел в Иисусе Мессию, который явился не повелевать, а служить, не карать, а исцелять и проповедовать Благую Весть. «Он – спасающий, и Его дела есть знамения Царства». Даже первые ученики Иисуса, галилейские рыбаки Андрей и Иоанн, перешли к нему от Иоанна Крестителя.

Каноническая версия христианства умаляет роль Иоанна: согласно ей, увидев пришедшего Иисуса, удивленный Иоанн говорит: «Мне надобно креститься от Тебя, и Ты ли приходишь ко мне?» На это Иисус ответил, что «надлежит нам исполнить всякую правду» и принял крещение от Иоанна. Но вот как проблему крещения Иисуса освещает так называемое «Евангелие Евреев»: «Матерь и братья Господа сказали Ему: „Иоанн Креститель крестит в отпущение грехов, пойдем и крестимся“. Но Он сказал им: „Какой же грех Я совершил, что Я должен креститься от него? Разве только Мои слова есть грех по неведению“».

«Кожа загорела и обветрилась, щеки ввалились, глаза горели. Правая рука сжата в кулак. Точно таким же был Креститель… Смиренная овца и лев соединились, стали одним целым»[41]41
  Автор цитирует «Последнее искушение» Никоса Казандзакиса.


[Закрыть].

Жизнь Иисуса. Вероятно, Иисус некоторое время жил в Кане, откуда вышли один или двое его учеников (Ин. 21:2; Мф. 10:4; Мк. 3:18). Иисус многократно посещал Капернаум, где мог познакомиться с сыновьями Ионы и Зеведея (Мк. 1:16,19; Лк. 4:31,38).

Первыми учениками Иисуса стали неграмотные рыбаки из Капернаума Петр, Иаков и Иоанн. Рыбаки Галилеи также принадлежали к беднейшим слоям населения, и им не могла не импонировать часто повторяемые Иисусовы заповеди: последние станут первыми и блаженны нищие духом. Во все времена беднейшие уповают на перемены и всегда идут за теми, кто обещает им Царство Небесное на земле. Вот уже два тысячелетия бедняки и изгои близко к сердцу принимают обещание быть первыми в этом Царстве Божьем. Кроме того, их глубокая вера в Учителя имела практические основания: все они были свидетелями не просто ошеломляющих проповедей, но его дара исцелять страждущих. Эти исцеления происходили прямо на их глазах и часто – мгновенно. Какие были нужны иные доказательства, свидетельствующие о богосыновстве Иисуса?

Община, собравшаяся вокруг Иисуса и, по некоторым данным, насчитывающая до 500 человек, строилась не на колоколах, иконах, пышных храмах, барочных алтарях или блестящих облачениях, а исключительно на личном примере Учителя и взаимной помощи братьев и сестер. И с того момента, когда всё это перевернулось с ног на голову, начался упадок движения Иисуса Христа. Потому-то на всех виражах истории громко звучал призыв духовников ориентироваться на изначальное евангельское апостольское христианство, на личный пример Иисуса Христа.

Начав свое служение, Иисус постоянно был в пути, обходя селение за селением, городок за городком. Галилея – очень небольшая провинция Древней Иудеи. Во времена Иисуса ее население составляло чуть больше десяти тысяч человек, и Иисус видел свое призвание в том, чтобы довести до всех них Слово Божие, тихим огнем пылавшее в его просветленной мистической душе.

Впрочем, слово тогда еще не стало тем всемогущим средством, которым харизматик мог завлечь неофитов. Гораздо большей популярностью пользовался его целительский и пророческий дары: наложением руки он мгновенно снимал боль, внушением снимал симптомы, а часто и устранял причину болезни. Если хотите, поначалу Слово носило вспомогательный характер: он был именно таким целителем, о которых говорят: врачом может быть лишь тот, после встречи с кем наступает сильное облегчение.

Иисус Христос приходит из простой деревни, где он вел жизнь рядового человека. В Нем всё было готово. Он никуда не поднимался, Он, наоборот, спускался к людям… У Христа нет сознания греховности. И у него нет сознания того, что Он чего-то достиг, – Он приходит к людям, неся им то, что в Нем Самом есть изначально, от природы.

Его царственное происхождение – чисто символическое, Он не учился ни в каких академиях, Он жил как самый обычный человек; Он спустился на дно жизни, был оплеван толпой, был осужден гражданским и религиозным судом, Он был в конце концов признан богохульником и мятежником – Он принял на Себя все страдание мира, включился в него (отец А. Мень).

Миссия Иисуса выглядела следующим образом: его приходу в селение предшествовала «группа поддержки», состоящая из учеников и ранее вылеченных им, которая обходила поля и веси, предупреждая о приходе Учителя, исцеляющего душу и плоть. Иисус был талантливым оратором, но привлекал массу страждущих прежде всего своими уникальными целительскими способностями – магией «наложения руки».

В те времена медицина лишь зарождалась, вне крупных городов население не знало профессиональных лекарей и востребованность столь одаренных «волшебников» была огромна. Достаточно сказать, что во времена Иисуса 50 % людей не доживало до 20-летнего возраста, а инфекционные и иные болезни косили огромные массы людей.

Поскольку переносчики инфекционных заболеваний были неизвестны, повсеместно бытовало мнение, что главной причиной эпидемий являются многочисленные грехи человеческие, и отпущение считалось высшей формой целительства. В евангелиях прямо сказано, что Бог исцеляет через «освобождение от подспудных страхов, чувства обиды, самоозабоченности и чувства вины, каждое из которых может вызвать болезнь».

Из Иисуса исходила огромная иррадиация добра, обладающая мощным суггестивным действием. По приблизительным оценкам, количество исцеленных им страждущих во время странствий по Галилее составило несколько тысяч человек. Многие случаи были столь наглядны, что он быстро завоевал славу чудотворца, каковым и был в действительности.

Появление Иисуса на рыночной площади всегда собирало массу жителей селения, и именно здесь сеансы исцеления сопровождались яркими проповедями, глубоко западавшими в темные и невежественные души иудейских низов. Выходец дна, Иисус прекрасно владел искусством «ловца душ»: яркие и образные притчи, многочисленные вопросы и афористические ответы, и главное – обещание скорого Царства Небесного – всё это не могло не множить количество неофитов и учеников, которых он обещал обучить своим небесным дарам.

Иисус исцелял многие хвори, но главное целительство было обращено к душам соплеменников, жаждущим лучшей жизни, скорого наступления Царства Небесного здесь, на грешной земле. Именно это и обещал страждущим Иисус. Получив свой дар то ли чудесным образом, то ли храмовой практикой, Иисус не без оснований считал, что отныне в нем живет целительная сила Бога. Исцелению страждущих во многом способствовала и их вера в чудесные способности Иисуса, ныне именуемая «плацебо», но – главное – из него действительно исходила сила, в которой внушение сочеталось с мощной экстрасенсорной способностью.

Нечто подобное можно утверждать о нынешней практике плацебо, о которых Р. А. Ганн сказал: «Попросту говоря, вера вызывает болезнь: вера убивает; вера исцеляет».

Сын Марии ходил из селения в селение… радостный, исполненный сострадания и любви, одетый в белое, как жених, и Земля была его невестой. Там, где он ступал, распускались цветы; под его взглядом зацветали деревья; когда он садился в рыбачью лодку, попутный ветер надувал паруса[42]42
  Автор цитирует «Последнее искушение» Никоса Казандзакиса.


[Закрыть].

Противоречия и сомнительные исторические сведения, содержащиеся в евангелиях, касаются второстепенных моментов жизни Иисуса и вполне объяснимы проблемами человеческой памяти и субъективным характером любого рода информации. Несмотря на изначальную теологическую направленность этих текстов, они дают яркий, объемный и человечный портрет Иисуса. Большинство психологов-аналитиков сходится во мнении, что безыскусным последователям Учителя просто не под силу было бы выдумать столь могучую и привлекательную личность и столь возвышенную этику – это было бы еще большим чудом, чем чудеса, описанные в евангелиях.

Кстати, о чудесах. Надо иметь в виду, что даже сами евангелисты, говоря о чудесах Иисуса, отмечали, что он творил их только среди «чужих». У Марка упоминается, что в своем родном городе Иисус не мог совершить никакого чуда, «только на немногих больных возложив руки, исцелил их». В «Евангелии от Матфея» мысль повторяется: «И не совершил там многих чудес по неверию их» (Мф. 13:58).

Пока проповедническая и лекарская деятельность Иисуса ограничивалась Галилеей, он находился вне поля зрения римской власти. Странствующие проповедники и целители в те времена были весьма распространены, а содержание их речей мало интересовало оккупационные власти, поскольку римские захватчики проводили довольно толерантную политику по отношению к религиозным воззрениям завоеванных народов. Религиозные тексты вообще не подлежали римской цензуре при условии, что в них не содержались подстрекательства против императора или сомнения в легитимности, божественности и справедливости власти.

Можно смело утверждать, что, не приди Иисус в Иерусалим, не было бы и распятия. Но тогда не было бы и христианства! Хотя, как впоследствии Магомет, Иисус был неграмотен, в нем жила значительно более мощная культурная сила: огромная интуиция, природная мудрость и глубина понимания, и – главное – совершенно уникальный пророческий и провидческий дар, позволявший ему видеть будущее так же ясно, как и настоящее.

Перед Иисусом стояла альтернатива: остаться бродячим проповедником, популярным в Галилее, или стать Всемирным Учителем и Высшим образцом человека нового сознания, подобным Аврааму, Иосифу, Моисею и другим ветхозаветным пророкам. Зная грядущее, он прекрасно понимал цену, которую придется заплатить за второе, как и осознавал спокойную и относительно безоблачную жизнь провинциального проповедника, ничем не тревожащего римскую власть.

Иисус прекрасно понимал, что проповедь любого царства, в том числе Царства Божьего, на территории Римской империи самоубийственна, даже если царство это «не от мира сего» – в таких тонкостях власти просто не стали бы разбираться. Проповедь одного царства на территории другого всегда каралась смертью, и для этого даже не требовалось понятия «патриотизм», возникшего много веков спустя. Цезарь Римской империи был помазанником Божиим, и конкуренты были ему не нужны. А у римских наместников не было более важной задачи, чем оберегать кесарево на вверенной им территории.

Направив свои стопы в пасхальный Иерусалим, Иисус фактически сделал выбор и уже имел план реализации своего замысла, приведшего его на Голгофу. Фактически Иисус сам организовал собственную казнь, но это был высший образец нового сознания: выбрать свой собственный неповторимый путь, зная, что он приведет к мученической смерти.

Кроме того, его уже давно влек Иерусалимский храм, место Божественного присутствия, в котором он, остро ощущавший собственное богосыновство, мог «встретиться» с Отцом. Короче, для него уже не было выбора: все дороги вели Галилеянина в Иерусалим, город, который распнет его.

Жизненный путь Иисуса, скрытый всеми евангелиями, неведом еще и потому, что их авторы плохо понимали духовную практику Учителя, его порыв к Отцу, мощь импульса к свету и небу, обусловленную открытием Бога в недрах собственного «Я». В евангелиях внутреннее подменено внешним, возвышение духа – правилами поведения, сложная символика обретения Бога – «дорожными правилами» текущего момента. Творцы евангелий полагали, что непорочным зачатием, предвечной жертвой, евхаристией, распятием, воскрешением, троицей можно заменить грандиозную работу духа человеческого – и потому институализированная церковь заменила эту работу балаганом с церковными петрушками. Впрочем, это относится не только к христианству: мой опыт путешествий по буддийским странам показал, что великое духовное учение Шакьямуни во многом подменили соревнованием в строительстве гигантских глиняных статуй, курением ароматных палочек и казарменным монашеством.

Чтобы понять поведение Иисуса в том храме, разрушение которого до сих пор оплакивают иудеи у сохранившейся Стены, надо вспомнить, что во времена Христа для входа в святилище необходимо было платить налог, не говоря уж о том, что тут заправляли менялы, а церковная власть обслуживала римского наместника. Конечно, Иисус не мог не знать об этом, но, придя к храму и воочию убедившись, что он больше напоминает меняльную лавку или вертеп разбойников, чем святилище, человек, призывавший к небесному терпению и «второй щеке», не смог оставаться спокойным.

Поведение Иешуа в храме – бесспорно, свидетельствует не о смирении, а о возмущении. Такого рода очищение храма – его самый революционный поступок, и естественно, он вполне осознавал, что мятежное поведение не может не привести к столкновению с властью. Фактически это было покушение на имущественные права сильных мира сего, то есть самое опасное преступление, которое власть никогда и никому не прощает. Римлянам не могло понравиться и Иисусово Царство Божие, конкурирующее с земной империей Августа. Мятеж Иисуса в храме открывал прямой путь на Голгофу, потому что он мог спровоцировать народные волнения, опасные как для церковной, так и для светской власти.

Возникает вопрос, насколько был продуман этот поступок Иисуса? Был ли он спонтанным возмущением или тщательно спланированным актом вхождения в вечность? Если верить Евангелию от Иуды (см. далее), то следует отдать предпочтение второй версии. В этом Евангелии, обнаруженном в 1978 году, фактически повествуется об организации Иисусом собственного крестного пути на Голгофу и фактическом назначении Иуды душеприказчиком Христа.

Тайная вечеря происходила отнюдь не в здании, как ее представляют великие живописцы и библейские историки, а на плоской крыше небольшого домика, принадлежащего иерусалимскому неофиту Иисуса. Это был типичный домашний пикник того времени, на котором присутствовали не только будущие апостолы, но члены его семьи и несколько женщин-последовательниц.

Каноническая версия приговора Иисуса повествует о том, что при встрече с Каиафой он назвал себя Сыном Божиим, после чего первосвященник отдал его Пилату. Евангелисты пытаются смягчить роль Понтия Пилата в вынесении приговора, свалив вину на иудейского первосвященника. Однако до сих пор приоритет двух исторических фигур – Каиафы и Понтия Пилата в судьбе Иисуса – остается нерешенной проблемой, ибо у каждого из власть предержащих были свои резоны послать его на крест – я уж не говорю о том, что эти люди жили в совершенно разных мирах.

Свидетельства евангелистов, пытающихся по возможности «выгородить» римского наместника, не кажутся убедительными: христианам предстояло еще три века жить в окружении оккупантов и портить отношения с ними означало встать на самоубийственный путь Иисуса. Именно поэтому евангелисты и решили возложить всю ответственность на иудейского первосвященника как гораздо менее опасного для движения персонажа.

Понтий Пилат был назначен наместником Иудеи в 27 году. Он жил в Кейсарии, а не в Иерусалиме, где появлялся наездами. Иосиф Флавий оставил литературный портрет Понтия Пилата, весьма далекий от евангельской терпимости. Это был жестокий человек – вполне отвечающий римским нравам своего времени, то есть не знающим прощения и пощады. Чтобы понять жестокость той эпохи, достаточно прочитать римских историков, где жестокость ничем не отличается от изуверства и некрофилии. Для римского наместника послать безвестного иудея на крест было чуть ли не ежедневной практикой, не нуждавшейся в сантиментах. К тому же вызов, брошенный Иисусом оккупантам, был чрезвычайно серьезен: ведь только Цезарь – подлинный наместник Бога на земле, а здесь какой-то самозванец не просто объявляет себя Сыном Божиим и Царем Иудейским, но еще и подбивает местных на бунт. Какие тут могут быть сомнения?..

В непризнанном церковью Евангелии Петра, отрывок из которого был найден в Египте, суд над Иисусом описан следующим образом: во главе судей находился Ирод Антипа, правитель Галилеи (что соответствовало галилейскому происхождению Иисуса), и именно он произнес смертный приговор. После казни Иисуса, по словам этого евангелия, «народ роптал и ударял себя в грудь», а иудейские старейшины бежали к Пилату и просили его поставить стражу к гробу, «дабы как-нибудь ученики, пришедши не украли его, и народ не поверил бы, что он воскрес из мертвых, и не сделал бы нам зла». В «Евангелии от Матфея» есть похожее место, только там отсутствуют (в соответствии с общей концепцией евангелиста) слова о страхе перед народом (Мф. 27:64). Каковы бы ни были роли Ирода, Понтия Пилата или синедриона в судебном процессе над проповедником из Галилеи, без санкции римских властей казнь Иисуса не могла быть осуществлена.

Христианский символ казни Иисуса понятен и прост: боговоплощение неизбежно ведет к богостраданию в косном мире богооставленности. Иисус Христос не только повторил судьбу гонимых пророков с Богом в душе, но как бы сошел в самый ад уничижения и предательства. Но сила Его духа превзошла глубину падения в бездну. Идеи Христа восторжествовали, хотя дело его казалось совершенно разрушенным, последователи разбежались и всё в мире, казалось, было против Него. Для меня всё это является ярким свидетельством мощи духа, духовной иррадиации, духовного заражения: полное историческое уничижение, физическое уничтожение, предательство учеников – и посмертное торжество, абсолютная победа. «Нас почитали мертвыми, но вот мы живы» – так позже выразился апостол Павел.

Иисуса распяли отнюдь не на кресте, а на поперечине т-образного орудия смерти тех времен. И на Голгофу он нес не неподъемный 150-килограммовый крест, а только верхнюю поперечную балку, одеваемую сверху на вертикальный столб вместе с привязанной к ней жертвой. Совершенно не случайна и издевательская табличка, вставленная в верхнюю перекладину I.N.R.I., – Иисус Назаретянин, Царь Иудейский[43]43
  Как мы увидим, аббревиатура I.N.R.I. имеет и иные расшифровки.


[Закрыть] – так будет со всеми, кто покушается на божественный статус Кесаря!

Казнь Иисуса поставила человека и его свободу выше любых идеологий и государственных интересов, возможно, именно поэтому он и был распят современниками.

Есть два основных типа «бессмертия»: одни умирают, чтобы посмертно стать великими, другие слывут великими при жизни, но оказываются чудовищами после смерти. Первых Бог бережет от земной славы, вторые сами пытаются выглядеть богами, и только история демонстрирует нам их дутое величие. Подлинно великие люди, подобно звездам на небосклоне часто обращают на себя внимание только тогда, когда они исчезают[44]44
  Мысль, принадлежащая П. Декурселю.


[Закрыть]. Бесспорно, Иисус – самый яркий представитель человеческого величия, выросшего из прижизненной безвестности и трагического конца.

Я, конечно, разумею привлекательность идеи безграничной любви: любовь Бога к этому миру столь велика, что Он отдает Себя, Сына Своего отдает, дабы мир был спасен. И все же в спасении через распятие есть какой-то большой дефект, какая-то фундаментальная ошибка, какой-то возврат к язычеству, к египтизму, к богу Осирису. Это не просто негуманно, но бездуховно, как движение к высшей цели любой ценой, как устроение Царства Небесного на чьих-то костях… Нам, пережившим трагический опыт коммунизма, это особенно понятно…

Воскресение и обожествление. После смерти Иисуса только вера в воскресение Учителя могла поддержать его растерявшихся и разбежавшихся учеников. Поэтому видение Христа Марии Магдалине пришлось весьма кстати.

Согласно Александру Меню, воскресение Иисуса не следует воспринимать, как событие, локализованное во времени и пространстве, – это бытие Христа во времени и пространстве, ценное как возможность каждого духовно повторить его Путь: «Мы с вами можем встретиться с Христом, который идет из Вифании в Иерусалим, в памяти, в тексте, в воображении, в кинофильме, в книге. Но с тем Христом, Который восстал из мертвых, мы встречаемся внутренне. Потому что это и есть голос Бога, очи Бога, облик Бога, соотнесенность вечного с временным, бесконечного с конечным, Божественного с человеческим». В этом смысле воскрешение Христа – гигантский символ торжества духа над косностью и насильственностью материи, символ обретения Бога в душе, возможности каждого человека стать Сыном или Дочерью Бога.

Во время Своего явления Марии Магдалине после воскресения Иоаннов Иисус драматически изменяет пасхальное послание, чтобы сказать: «Не прикасайся ко Мне, ибо Я еще не восшел к Отцу Моему; а иди к братьям Моим и скажи им: восхожу к Отцу Моему и Отцу вашему, и к Богу Моему и Богу вашему» (Ин. 20:17). Иными словами, уверовавшие в Иисуса становятся детьми Бога.

Впрочем, воскрешение Иисуса описывается только в канонических евангелиях, где оно толкуется отнюдь не символически. Ни семья Иисуса, ни Иаков, ни гностики, ни манихеи, ни многие христианские общины не приняли этой версии Отцов Церкви. Согласно манихейству, Иисус был одним из великих пророков и сверхчеловеческим существом, отнюдь не равным Богу (Свету). Ислам тоже учит, что Иисус вознесся на небо без какого-либо распятия и воскресения, в отличие от традиционной христианской веры о смерти и воскресении Иисуса Христа. Даже апостолы, во многом содействовавшие обожествлению Иисуса, в жизни называли его Иисусом Назареянином Мессией, но отнюдь не Богом. По мнению Д. Робертсона, вершиной откровения апостола Иоанна стало явление Иисуса Христа как «человечности Бога», а не как божественности человека. Из современных интерпретаций смерти Иисуса мне близка мысль Мераба Мамардашвили:

Паскаль сказал странную вещь: «Агония Христа будет длиться вечно, и в это время нельзя спать». Обычно мы воспринимаем мир так, как будто в нем есть случившиеся события. Христа – распяли, агония Христа совершилась и занимает свое место в цепи объективных событий. А Паскаль говорит совсем другое. Под агонией Христа он имеет в виду такое событие, которое совершается все время. Это растянутый на совершенно неопределенное время, длящийся акт, который есть само дление и больше ничего, в нем нет никакой возможности различать одно состояние от другого. Внутри него мы не можем отличить прошлое от настоящего и от будущего. И в это время нужно не спать, а бодрствовать, или, на нашем языке, – полностью присутствовать. Ибо только это является условием понимания действительного мира и его законов, по которым мы живем в нашем недействительном мире, не зная о законах.

Важнейшим документом раннего христианства, написанным одновременно с самыми ранними евангелиями, а возможно, и раньше их (ориентировочно в 60 г. н. э.) является «Дидахе» («Учение двенадцати Апостолов»). Фактически это кодекс христианской этики, основанный на учении Иисуса, а заодно вероучительный и литургический памятник первохристианской эпохи. Тем не менее «Дидахе» не только не вошло в христианский канон, но по сей день пренебрегается как католической, так и православной церквями. Почему? Хотя здесь много говорится о Троице, Иисус предстает со страниц «Дидахе» исключительно как «Отрок Божиий», дарующий жизнь, просветление и веру. Однако вера в самого Христа здесь не связана с непорочным зачатием, божественной сущностью или воскрешением – об этом в «Дидахе» не говорится ни слова. Христос предстает перед нами как духовный и нравственный учитель, наставляющий на «путь жизни». Еще – как образец любви Божией, совершенства и святости. Еще одна причина замалчивания «Дидахе» может быть связана с эсхатологическим пророчеством, которое церковь могла принять на свой счет: «В последние дни приумножатся лжепророки и губители, и обратятся овцы в волков, а любовь превратится в ненависть. Ибо когда возрастет беззаконие, [люди] возненавидят друг друга, будут преследовать и предавать друг друга; тогда явится искуситель мира, словно Сын Божий, сотворит знамения и чудеса, земля предастся в руки его… и соделает он беззакония, каких никогда не бывало от века».