Текст книги "Росомаха"

Что он имел? Один и тот же кошмар снился четырежды, с небольшими изменениями. Первые два раза Стефан вообще очень быстро забывал суть кошмара. И только после третьего раза он обратил внимание на странный факт: снится одно и то же. Разве что ярче и ярче с каждым разом. Если Стефан не ошибался, сначала, в первый раз, а может, и во второй, он не так близко подходил к тем людям, что перетягивали канат. Казалось, с каждым новым кошмаром он медленно, но верно приближался… К чему?

И еще: нечто у него за спиной появилось лишь в сегодняшнем кошмаре – раньше этого не было.

Стефан вернулся в спальню. Он скептически относился к толкованию сновидений, считая, что все это слишком туманно и неопределенно, но сейчас ему подумалось: может, в кошмарах все же есть некий скрытый смысл? Например, не получает ли он через сон какую-то информацию? К чему же эта информация относилась? К будущему? Если да, к насколько близкому будущему?

Стефан вновь подумал об индейском шамане, вспомнил, как на прошлой неделе ему что-то примерещилось в собственной спальне. Этот факт не отбросишь: кошмары начали сниться после случая возле парка и последовавшей за этим галлюцинации. Стефан потянулся к тумбочке, открыл дверцу, достал кусок кожи. Через минуту положил обратно. Держать кругляшок было физически неприятно. Стефан давно выбросил бы вещицу, не будь она чьим-то подарком. Тем более старика-индейца – не верилось, что шаман стремился сделать Стефану что-то плохое. Наоборот. После «индейской» баньки Стефана депрессия больше не посещала.

Что же происходит? Он должен что-то сделать, но не знает что? Хоть что-то он может предпринять?

На ум пришла прошлогодняя клиентка с раскосыми глазами, кажется, в ней текла кровь бурятов. Расплачиваясь со Стефаном, женщина сказала: если ему понадобится гадалка, она направит его к своей тетке, которая мало кого принимает, лишь по особым рекомендациям. Гадалка толковала и сны.

Стефан нахмурился. Не хотелось идти к кому бы то ни было – он сам привык делать свою судьбу. Стефан давно пришел к выводу, что не правы ни фаталисты, считавшие человека игрушкой в руках Провидения, ни те, кто говорил, что человек полностью зависит от собственных действий. Истина, как он верил, всегда лежит где-то посередине. То есть на человека действует синтез его собственной воли и того, что предначертано. Если человек слаб, разочарован, предначертанное влияет сильнее его воли, забирая себе все больше и больше. Если человек упорен, если у него есть вера, Судьба отступает, оставляя себе жалкие крохи.

И все-таки Стефан все больше склонялся к мысли посетить гадалку. Всегда можно послушать человека, а выводы сделать самостоятельно. Негоже заранее настраиваться на определенный результат, тем более скептический.

Стефан не спеша позавтракал и, посчитав, что решение должно «отстояться» минимум сутки, взял записную книжку с телефонами всех бывших клиентов.

9. Сила. Правда

Илья остановил машину перед домом Короткевичей. Посидел немного, барабаня пальцами по рулю, покусывая нижнюю губу.

Ему нужно с кем-нибудь поговорить. Не только для того, чтобы что-то выяснить или хотя бы попытаться. Ему необходимо восстановить прежнее равновесие внутри себя, иначе крен в какую-нибудь сторону приведет к непоправимым последствиям. Нужно избавиться от чувства, будто, проснувшись однажды утром, оказался в месте, которое лишь визуально напоминает прежний поселок, но в реальности населено призраками, избегающими смотреть тебе в глаза, избегающими разговоров.

И поговорить он мог только с людьми, с которыми общался более-менее тесно. Люди, подобные водителю белой «Ауди», отпадали.

Поразмышляв о Викторе и Люде, Илья покачал головой. Кажется, это – наименее подходящий вариант. Насколько Илья знал, не только Люда, но и Виктор все эти дни не покидал Озерного. У них трагедия, они вряд ли обращали внимание на что-то другое. Вряд ли они вообще знают о происходящем вне дома.

Илья лишь потеряет время. И ухудшит собственное состояние.

Он тронул машину и остановился напротив дома своих ближайших соседей. Если Зинаида Евгеньевна давно живет как классическая домохозяйка, ее муж, Михайлович, минимум раз в два дня ездит в Славянск – за эти дни он должен был попытаться выехать из поселка.

Илья выбрался из машины, приоткрыл калитку, заглядывая во двор. Он помнил, что овчарка всегда на цепи, но кто его знает. Негромко звякнула цепь. Илья выждал еще немного, но собака не только не высунула свою морду из-за угла дома, даже не залаяла. Илья прошел к входной двери, позвонил. В узком окошке рядом с дверью шевельнулась занавеска. Мелькнуло лицо Евгеньевны.

– Здравствуйте, – сказал Илья, но дверь не открылась.

Шорох, приглушенные голоса. Илья ждал, перетаптываясь с ноги на ногу. Несмотря ни на что Илья должен поговорить с соседями, если даже они этого не хотят. В окошке вновь шевельнулась занавеска, на этот раз там появился Михайлович.

– Здравствуйте.

Михайлович угрюмо кивнул, но дверь не открыл.

– Вы извините, что беспокою. Мне нужно поговорить. Срочно.

Никакой реакции. Михайлович стоял и смотрел на соседа. Илья занервничал, начиная раздражаться, но заставил себя не показывать это.

– У вас есть пять минут, Михайлович?

Тот покачал головой.

– Что ты хотел?

Голос через стекло звучал приглушенно, но слова Илья разбирал. Черт с тобой, подумал он, решив, что можно поговорить и так.

– Вы ездили в Славянск? Вчера или позавчера?

Михайлович помедлил.

– А что такое?

Илья едва не заорал, сдержавшись. Его убивала эта манера общаться вопросом на вопрос.

– Дело в том, что я не могу…

Илья запнулся. Что он скажет соседу? Правду? Человеку, который даже дверь не открыл?

Пока Илья колебался, сосед сказал:

– Извини, у меня дела по дому.

– Постойте! Минутку. Я не могу… У меня не получилось выехать из Озерного. Что-то происходит, когда… И с другими людьми это тоже было. Вы тоже не смогли уехать?

Михайлович отвернулся. То ли не хотел, чтобы Илья видел его глаза, то ли его о чем-то тихо спрашивала жена. Илья услышал, как он сказал:

– Не знаю, о чем ты. Я вчера дважды ездил в город без всяких проблем.

– Что? – Илья опешил.

Он уже убедился, что зеленый «Опель» выехал за пределы поселка, и вряд ли это единичный случай. Но… Михайлович его все равно ошарашил. Илья чувствовал: у соседа та же проблема, что и у большинства остальных жителей. Об этом говорил и его взгляд, и поведение. Даже дверь не открыл!

– Ладно, – Михайлович поморщился. – У меня дела.

Прежде чем Илья остановил его, сосед исчез. Не звонить же снова. Какой смысл? Вредный старикан дверь не откроет. Возможно, он лжет, говоря, что без проблем съездил в Славянск, но Илья откровенности от него не добьется.

Илья вернулся к машине, заставив себя не оглядываться на окна. Наверняка сосед с супругой следят за ним, убеждаясь, что тот уходит. Илья подумал про других соседей, про того же Александровича, но внезапно понял, что лучше это отложить – ему необходимо домой. Злость на Михайловича исчезла, уступив место тревоге за жену. Илья понял, что с того момента, как он развернул машину на окраине поселка, его с необъяснимой силой тянуло домой. Лишь упрямство, надежда на какое-то объяснение сдерживали его, позволив выдержать такую длительную паузу.

Илья остановил машину возле своего дома и побежал к двери.

Кехха вышла к дороге, заметила зеленую машину на обочине, осмотрелась. Слух подсказал ей, что на ближайшие десять тысяч шагов к поселку не приближается ни одной машины.

Времени хватит.

Здесь, где было свободное пространство, пусть и узкое, как лабиринт, Кехха использовала свои возросшие способности лучше, нежели в лесу. Приятно, когда после долгих скитаний, продолжавшихся многие сотни лет, после ненавистного и тягостного измождения вновь появляется Сила!

И это лишь начало!

Кехха приблизилась к машине, заглянула в салон.

Водитель, полноватый, с растрепанной шевелюрой, завалился на пассажирское сидение: он был мертв.

Быть может, смерть наступила не сразу после того, как Кехха опустила ногу на одного настырного паучка, стремившегося сделать то, что нельзя. Все-таки макет поселка и паучки, что показывали вариацию человеческого поведения, немного опережали реальное время: так сказать, переведем стрелки часов на пару минут вперед, чтобы точно не опоздать.

Кехха подошла к пассажирской дверце, открыла ее, приподняла мертвеца за голову. Нос и щеки у него заляпала подсыхающая кровь. Тело еще теплое. Глаза закатились. Кехха перехватила человека за шиворот и вытащила из машины. Оттянув тело за ближайшее дерево, она вернулась к машине. Положила ладонь на багажник, напряглась и ткнула рукой вперед.

Машина покатилась, как если бы ее подтолкнули двое-трое мужчин. С хрустом сломалось тонкое деревце, протестующе зашуршали кусты, когда в них погрузилась машина. Кехха осмотрелась, убедившись, что из проезжающей мимо машины вряд ли что-то заметят. Она подхватила тело и потащила за собой вглубь леса.

Теперь она не беспокоилась, что прожорливые твари наделают глупостей. Например, сожрут друг дружку, разбегутся или того хуже – рискнут напасть на Росомаху. Это ненадолго: больное, изношенное тело взрослого человека – это вам не внутриутробный плод, даже не пятилетний ребенок, у которого уже есть болячки и дефекты. Но лучше, чем ничего. В любом случае Кехха переходит к более активным действиям. Для нового здания она уже заложила фундамент.

Пока Кехха тащила тело к своему логову, замолкали птицы. Лишь, когда шорох травы и еловых иголок затихал, и проходило время, вновь начинались робкие единичные трели.

Закрыв за собой дверь, Илья почувствовал облегчение. Казалось, он переступил некую черту, за которой исчезали тревога, сомнения, страх. Словно он выскользнул из враждебного параллельного мира, куда угодил по собственной неосторожности.

То, как он ощущал себя дома, разительно отличалось от того, что он испытывал последний час, разъезжая на машине.

И все-таки проблемы не исчезли, и нужно принять подобающее выражение лица, чтобы не усилить тревогу жены. Оля, конечно, понимала, что происходит нечто ужасное, но разговора на эту тему не заводила.

Первым в прихожую выбежал Данила. Мальчик остановился, разглядывая отца. Он не привык, что папа, уехав на работу, возвращается еще до обеда. Илья улыбнулся ему. Пока снимал пиджак и разувался, спросил, как дела и настроение. Сын что-то невнятно пробормотал. Последние дни ребенок вел себя странно. Не шумел, ходил притихший, много времени проводил у себя в комнате. Илья поинтересовался у Оли, не заболел ли Данила? Попросил осмотреть его, температуру померить. Оля все это сделала и ничего тревожного не выявила. Сказала, что Данила иногда бывает такой после исчезновения своего друга.

Но Илья знал, что это не так. Сын ведет себя подобным образом лишь в последние дни.

Вышла жена. Ничего не сказала. Только задержала взгляд и вернулась в кухню. Илья прошел за ней. Данила вился вокруг них, и некоторое время его родители перекидывались лишь незначительными фразами. Потом мальчик вышел через заднюю веранду во двор. Илья хотел вернуть его, но передумал. Светло, тепло, пусть погуляет, зачем ребенка дергать? Илья приоткрыл окно и попросил сына, чтобы тот играл во дворе и ни в коем случае не выходил к лесу. На всякий случай Илья сел возле окна, чтобы видеть мальчика.

Жена готовила обед – резала рыбу, овощи. Она не смотрела на мужа, тот не смотрел на нее, но оба знали друг друга достаточно, чтобы понимать – вот-вот начнется разговор, который они откладывали с упрямством тяжелобольного, который не желает услышать правдивый диагноз.

Возникла пауза.

Оля спросила:

– Так что с работой?

Илья покосился на нее.

– Я же говорил: позвонил менеджеру, обговорил кое-что, выяснилось, что мое присутствие сегодня необязательно. Лучше я с вами лишний денек побуду.

Оля отложила нож, медленно вытерла руки. Илья следил за ней, ждал. Он знал, что Оля всегда такая прежде, чем задать вопрос, который ее по-настоящему мучит.

– Ты опять… не смог уехать? Да?

– Оленька, ты не волнуйся…

– Илья, скажи мне, пожалуйста. Я хочу знать.

Они помолчали. Илья рассматривал свои руки, поглядывал на сына, строившего песчаные домики.

– Все образуется, милая. Не принимай близко к сердцу. Я только что заезжал к Назарову, его, правда, не было, но…

– Почему ты не смог выехать из поселка? Как такое возможно?

Илья вздрогнул. На какое-то мгновение он вспомнил, как перед глазами на окраине поселка мелькнул какой-то бред, от которого стало стыдно перед самим собой. Казалось, он вспомнил ночной кошмар, забытый сразу после пробуждения – какая-то деталь напомнила ему суть приснившегося.

Илье словно ткнули в лицо его собственный образ в тот момент, когда он с вожделением смотрел на незнакомую девушку. Молоденькую и красивую девушку. Смотрел в тот момент, когда жена, шедшая рядом, наклонилась к коляске, чтобы вытереть Даниле носик.

Илья давно позабыл, что такое когда-то было. Да и было ли вообще? Он мог посмотреть на кого-то, но что здесь такого? В конце концов, он – мужчина, противоестественно было бы вообще не смотреть на других женщин. В этом не было криминала, не было измены жене, и, наверное, когда-то он действительно смотрел на проходящих мимо девушек так, что, заметь это его неревнивая Оля, у нее по меньшей мере испортилось бы настроение.

Сейчас, вздрогнув от внезапного видения, Илья побледнел. Казалось, кто-то раздул маленькую оплошность до тяжкого преступления. Илья это понимал, но стыд, который он испытал, от этого не ослаб. Илья сделал вид, что выглядывает в окно, и Оля вряд ли заметила, как на мгновение у него исказилось лицо.

– Ты не хочешь говорить? – добавила жена.

Он повернулся к ней.

– Я тебе все расскажу. Но я боюсь за твое здоровье. Тебе нельзя нервничать.

Неосознанным движением Оля провела по животу, выдавила слабую улыбку.

– Со мной ничего не случится. Поверь, я больше волнуюсь, когда не знаю, что происходит, – она подошла к мужу, присела рядом, положила руку на его колено. – Скажи, это случилось со всеми в поселке?

Илья кивнул.

– Почти. Исключений мало.

– Рассказывай. Что происходит?

Илья открыл рот, когда заметил, что Данилы во дворе нет. Мальчик исчез из поля зрения.

Несколько долгих секунд Илья сидел, замерев, не в силах сделать вдох.

Оля вскочила со стула, сжала его плечо, встряхнула.

– Что с тобой?

Она глянула в окно, догадалась, в чем причина, ахнула.

Илья опередил ее – первым рванулся к веранде, распахнул дверь. На пороге остановился, будто напоровшись на невидимое препятствие. От облегчения ослабли, задрожали ноги – Данила сидел на нижней ступеньке, глядя в лес. С ним ничего не случилось, он вовсе не исчез, он даже со двора не ушел. Просто Илья не заметил, как сын сместился от песочницы к веранде.

Илья обернулся к Оле, подхватив ее, быстро зашептал:

– Он здесь, здесь. Расхотелось играть, просто сидит.

Данила услышал шум за спиной, обернулся, посмотрел на родителей.

– Вы чего?

Илья кое-как улыбнулся.

– Ничего, все нормально. Играй. Только далеко не уходи.

Они вернулись в кухню. Илья начал рассказывать. Все-таки на фоне страха, что исчез Данила, пусть этот страх и длился считанные секунды, ситуация в Озерном показалась не такой ужасной. Когда он замолчал, Оля какое-то время смотрела ему в глаза.

– Что будет, если ты все равно поедешь вперед? Несмотря ни на что. Ведь ты же знаешь, что с нами все в порядке и ты скоро нас увидишь!

Илья вздохнул. Он не знал, как объяснить, чтобы его поняли. Он сам удивлялся, как некий дискомфорт в душе, пусть очень сильный и яркий, вынудил его поступить вопреки здравому смыслу? Повернуть к дому, несмотря на то, что ему необходимо на работу?

Еще вчера Илья говорил себе то же самое – игнорируй. На деле все оказалось иначе. Когда на тебя находит тоска невероятной силы и яркости, ты просто не помнишь ничего из того, что говорил себе раньше. Есть только физическая потребность вернуться к родным, в собственный дом.

Это – не считая страха, который превращается то ли в стену, о которую тебя расплющит, то ли в ров, из которого ты уже никогда не выберешься. Страх, ощутимый, правдоподобный и… необъяснимый. Что лишь усиливает его эффект.

– Оля, – подбирая слова, начал Илья. – Это невозможно описать. Я… я даже не знаю, с чем это сравнить.

– Хорошо, тогда давай попробуем выехать на трассу вместе.

– Что?

– Я говорю, вместе попробуем. Данилу отведем Короткевичам, а сами…

– Нет! Не выдумывай!

– Почему?

Он замотал головой так, словно хотел сломать себе шею.

– Я не позволю, чтобы ты этому подвергалась! Ты не представляешь, что это такое. Мы никуда не поедем! Даже не спорь!

Оля насупилась. Она знала, что ее муж, вполне лояльный во многих вопросах семейной жизни, готовый идти на множество уступок, становился непробиваемым, если проблема касалась чего-то жизненно важного. Несмотря на кажущуюся мягкость, он считал, что как глава семьи оставляет за собой самые важные решения. Без права апелляции со стороны любимой жены.

Оля поняла, что спорить бесполезно – Илья ее просто никуда не выпустит. Кроме того, она беременна, а для него это лишь дополнительная причина оградить жену от опасности. Несмотря на это, Оля резко встала, как женщина, готовая устроить скандал.

– Хорошо, мы никуда не поедем! Хорошо! Тогда скажи мне: как долго это будет продолжаться? Ты и завтра вернешься еще до обеда? И послезавтра? Ответь мне, пожалуйста!

Пару минут Илья молчал, и порыв Оли ослаб – она снова села на стул, потупила глаза, обмякла. Она понимала: что-то предъявлять мужу, упрекать его в чем-то – несправедливо. Если она настоящая жена, она должна быть на его стороне.

– Оля, – Илья коснулся ее руки, погладил. – Не переживай, не все так плохо. На днях вернется капитан Назаров, по семейным обстоятельствам он взял отпуск. Я думаю, он что-нибудь решит. Мы с ним разговаривали кое о чем, он меня поймет. Так что надо потерпеть всего…

– Почему не позвонить в милицию Славянска? – Оля посмотрела мужу в глаза. – Обязательно дожидаться Назарова?

Илья покачал головой.

– Если мы позвоним в Славянск, нужна веская причина, почему мы вызываем милицию.

– Разве не причина, что ты не можешь…

– Оля, это покажется дурацкой шуткой. На нас посмотрят, покрутят пальцем у виска и уедут. Предупредив на прощание, чтобы мы так больше не шутили. Сама подумай: звонишь, утверждаешь, что у нас в поселке… что? Никто никаких преступлений не совершил, катастрофы или стихийного бедствия нет. Видимой катастрофы, конечно.

– Нужно рассказать все как есть.

– Нет. Если они даже воспримут это серьезно, что дальше?

– Они помогут нам…

– Как? Предложат ехать вместе? Поверь мне, как только ты выедешь из поселка, с тобой начнется такое, что заставит тебя рвануть обратно. И что те сыщики, что будут с тобой? Они даже не увидят ничего, понимаешь. А они, скорее всего, смогут спокойно уехать. Как я понял, весь этот абсурд не касается тех, кто приезжает в Озерный ненадолго.

– Но не только с тобой это случилось! Пусть и остальные в поселке…

– Бесполезно. Это нельзя описать, что с тобой происходит. Кроме тоски и страха, откуда-то появляется… стыд. Только не спрашивай, что вызвало стыд у меня. Со всеми происходит что-то похожее. Никто из этих людей не поделится своей проблемой с посторонними. Я лично убедился в этом.

Они помолчали. Ольга тихо спросила:

– Что же делать? Ты работу не потеряешь?

– Не волнуйся о работе. Дождемся Назарова, и пусть он решает, что делать. Это его святая обязанность, раз он местный участковый.

Оля поднялась, выглянула в окно.

– Пусть Данила играет в доме. Ладно?

– Пусть.

Иногда случается так, что за одну минуту жизнь человека меняется. Происходит что-то такое, из-за чего одни обстоятельства превращаются в ничто, другие, наоборот, увеличивают собственный вес, раздуваются пиявками, которых заметили слишком поздно.

Ольга стелила кровать, когда Илья зашел в спальню. Он убедился, что Данила заснул и вернулся к жене. Илья чувствовал определенное умиротворение, если что-то подобное вообще могло быть в их теперешнем положении. Разговор с женой поздним утром на кухне забылся, сама Оля, кажется, вела себя как обычно. Оба они уловили физическое желание друг у друга и не спеша готовились к этому. Илья обошел кровать, встал за спиной у жены, провел ладонью по ее груди. Оля улыбнулась, потянулась к ночнику, выключила его, повернулась к Илье. Они поцеловались. Медленно, с наслаждением. Они постоянно меняли темп не только самой близости, но и предварительных ласк. И ему, и ей это нравилось. Никто ни о чем заранее не просил, это получалось непроизвольно. Сегодня им захотелось скорее нежности, чем страсти.

Илья опустился на колени, поцеловал ее в живот, прижался к нему щекой, слегка потерся. Оля вздохнула, запустила пальцы рук в волосы мужа. Что-то прошептала.

Затем случилось то, чему Илья поразился – жена вскрикнула и отшатнулась.

В первое мгновение Илья решил, что каким-то невероятным образом сделал ей больно. Он ахнул, пытаясь в полумраке разглядеть выражение ее лица, заметил, что Оля смотрит в окно. И указывает рукой.

– Милая, что…

– Там кто-то был! Смотрел на нас!

Илья подался к окну. Ничего не заметил, лишь черную стену забора, соседский дом, часть заднего двора. Перед глазами встала фигура старухи в плаще. Он не вспоминал о ней весь сегодняшний день, но сейчас ее образ показался ярким и реалистичным. Оля выбежала из спальни. Илья догадался, что причиной был Данила. Он не думал, что жена ошиблась – она наверняка кого-то видела. И он догадался кого. Однажды Илья тоже увидел в своем дворе странную старуху и допускал мысль, что это случится вновь.

Данила лежал в своей кровати. Крик матери его, к счастью, не разбудил. Оля склонилась над сыном, шагнула к окну, замерла, задернула шторы.

Убедившись, что с ребенком все нормально, Илья выскочил в кухню. Ему почудился шорох у задней двери. Будто кто-то скребся на веранде. Поверх занавески он уловил какое-то движение во дворе и понял, что там кто-то есть. Илья протянул руку, чтобы отодвинуть занавеску, когда из спальни Данилы послышался вопль жены.

Илья бросился назад, едва вписался в дверной проем.

В спальне шторы почему-то были раздвинуты, и Оля вжималась в стену, как будто кто-то навис над ней. Данила сидел в кровати, открыв рот. Больше никаких изменений не было.

Оля снова закричала. Заплакал Данила, испуганно глядя на мать.

Илья бросился к окну и увидел смутную фигуру в нескольких шагах от окна. Прежняя старуха в плаще. Его будто парализовало. Он не различил бы глаз старухи, даже не будь на ней капюшона, скрывавшего лицо, но почему-то возникла уверенность, что она заглядывает в окно. Заглядывает и видит всех, кто здесь находится. Видит, несмотря на темноту в доме.

Оля сползла по стене, зашлась воплем.

Илья поборол оцепенение, повернувшись к жене. Хотел успокоить ее, сказать, что во дворе всего лишь какая-то старуха-побирушка, но Оля опередила его:

– Она смотрит мне в живот! Нет! Я ничего не дам! Пусть убирается!

Илья бросился к Оле, хотел обнять ее, жена отбила его протянутые руки.

– Она смотрит мне в живот!

С кровати спрыгнул Данила, подбежал к матери, заплакал, прижимаясь к ней.

Илья, ругнувшись, выскочил в кухню. Похоже, истерика жены прекратится не раньше, чем Илья прогонит побирушку от их дома. Не раньше!

На ходу он схватил со стола нож. Илья не думал, что это понадобится, он прихватил нож на всякий случай. Его распирала злоба. Илья выбежал через заднюю дверь во двор, но никого не обнаружил. Решив, что старуха подошла к окну спальни, Илья бросился за угол дома, но и с торца никого не было. Старуха исчезла.

– Эй! Покажись! Немедленно покажись!

Никто не отозвался. Шелестели деревья в лесу, в доме по-прежнему рыдала жена.