Текст книги "Взгляд из детства. Этюды"

Пир сатаны

Памяти погибших в терактах 11 сентября посвящается

 
I
 

– Завтра, – сказал человек, восседавший во главе стола. – Завтра, господа! – произнес он твердо, убежденно и четко.

Стол тянулся через длинный зал. По обе стороны стола сидели невысокого роста существа, телосложением, движениями и речью напоминавшие людей. Тусклый свет не позволял разглядеть лица заседавших, лишь только лицо председателя не терялось во мраке, так как на него падал довольно яркий пучок света. Точнее не на лицо, а на то место, где оно должно было быть. На удивление чужака, каким-либо способом попавшего в этот зал, у председателя не было лица. Правда, чужаки были редкостью на собраниях и покидали этот зал только покойниками.

Вид председателя наводил на всех убийственный страх, сливающийся у разных людей либо с чувством преклонения и покорности, либо с чувством омерзения и отвращения.

– Завтра, – заключил председатель и подал знак расходиться.

Маленькие существа-людишки поспешно встали и, перешептываясь: «Завтра, завтра, завтра», – быстро покинули зал.

 
II
 

По исчислению живших на планете существ, гордо именующих себя людьми, Земля делала свой 2001-й от Рождества Христова оборот вокруг Солнца. Завидуя остальным планетам – Марсу, Венере, Юпитеру, Сатурну и другим, – что на них «нет жизни» и нет этих жестоких и порочных людей, Земля кружилась вокруг своей оси точно так же, как она кружилась и 10, и 100, и 1000, и 1 000 000 лет назад. Да, это был самый обычный поворот вокруг своей оси.

Первыми солнце увидели жители островов Тихого океана и Австралии, затем оно заглянуло в окна японских небоскребов, далее осветило самые заселенные страны мира – Китай и Индию, немного позже помахало рукой России, после чего отразилось в очаге человечества – в Средиземном море, разбудило Европу и Африку и, преодолев Атлантический океан, появилось в Америке.

По календарю людей сегодня было 11 сентября – обычный, ничем не примечательный день, такой же или почти такой же, как, скажем, 10-е и 9-е сентября. Переворачивая листок в перекидном календаре, включая выпуск новостей или вписывая планы в ежедневник, люди не замечали этой даты, даты, которую они будут вынуждены запомнить на всю жизнь…

Стив Грин был типичным американцем: свой дом в районе Лонг-Айленда в Нью-Йорке, надежная японская машина «тойота», жена-домохозяйка Кейт и милашка пятнадцатилетняя дочка Сьюзан. Типичным американцем Стив Грин был во всем: планы на жизнь, вера в несокрушимость американской цивилизации, фамилия, маленький американский флажок на столе в офисе. Единственное, что рознило Стива с остальными американцами, был его офис. Он любил говорить, что работает на вершине мира, и хоть завистливые друзья и принимали это выражение в шутку, по сути, он был прав.

Стив Грин работал на 106-м этаже знаменитого Всемирного торгового центра. Это здание – символ цивилизации, символ гуманности и нравственности, символ богатства и роскоши, символ великой, огромной супердержавы США, символ Нью-Йорка – столицы мира, символ всего человеческого мира.

Всемирный торговый центр – ядро в мировой торговой паутине, святилище, в которое стремятся все компании мира, центр, который подобно магниту притягивает деньги, а в центре работают лучшие – талантливые, умные, перспективные пионеры мировой цивилизации добра.

Стив Грин работал на 106-м этаже знаменитого Всемирного торгового центра – сейчас это звучит как приговор, а тогда, до 11 сентября, этому завидовали, туда стремились все самые лучшие.

 
III
 

«Паршивый день», – подумал Стив, припарковывая машину около одного из знаменитых нью-йоркских банков.

Действительно паршивый. И надо же было поругаться с женой Кейт из-за сущего пустяка! Вчера Сьюзан пришла за полночь – гуляла с другом Томом из колледжа. Утром Кейт высказалась против таких прогулок и вообще против Тома. Стив, вспоминая свою юность, считал, что в поведении Сьюзан нет ничего предосудительного. Но ведь женщину можно переспорить, только согласившись с ней. В итоге Кейт заявила Стиву, что он совершенно не умеет воспитывать дочь и, вообще, что он никчемный муж и отец.

Было солнечно. Служащие банка широко улыбались Стиву. По улице проехал автобус с радостно поющими школьниками. Но Стиву казалось, что день паршивый. Воздух какой-то паршивый, солнечные лучи паршивые, люди паршивые.

Закончив дела в банке, он вышел и взглянул на только что выданный ему чек:

«Tuesday, 09/11/2001

8:15 a.m. City Bank».

«Занятная бумажка», – сказали бы мы, но Стиву она ни о чем не говорила, ни о чем не предупреждала.

«В половину девятого буду в офисе», – сказал себе Стив, открывая дверцу своей только что помытой машины.

 
IV
 

Стив не опоздал и ровно в 8:30 вошел в сверхскоростной лифт Всемирного торгового центра.

Две башни поражают своей красотой и своим богатством любого туриста. Когда смотришь на него снизу, кажется, что он уходит в небо, что его вершина теряется в облаках. Туда, к Богу, тянулись две 110-этажные башни Всемирного торгового центра. На последнем этаже одной из башен находится смотровая площадка. Стоит посмотреть оттуда вниз и увидеть людишек размерам с муравья, как понимаешь, насколько, по сути, ничтожен, беспомощен человек. Невольно представляешь себе, как Бог свысока смотрит на этих людишек-муравьишек, а ведь у каждого свои проблемы, у каждого своя жизнь, свое мнение, и каждый из миллиардов таких людишек-муравьишек просит Бога о чем-то своем, о личном.

Сверхскоростной лифт поднимает быстро, и через пару минут Стив Грин открыл дверь в свой офис.

Из окна офиса был виден Гудзонский залив и символ процветающей Америки – статуя Свободы. Именно оттуда, со стороны статуи Свободы, придет смерть и начнет свой бесшабашный праздник, вошедший в историю как 11 сентября.

 
V
 

Джон Браун прослыл среди друзей весельчаком. Джон жил непринужденной холостяцкой жизнью в городе, который противоречил всем остальным американским городам. В отличие, скажем, от Нью-Йорка, Чикаго или Питтсбурга, Бостон был скорей европейским городом. Тихий, небольшой, консервативный Бостон подходил характеру Джона Брауна.

С Джейн Джон познакомился на одном из шикарных пляжей в Калифорнии. Джейн жила в Калифорнии, Джон приехал туда в отпуск. Они сразу полюбили друг друга. И вот сегодня Джон ехал в Калифорнию, чтобы предложить Джейн стать его женой.

«Господи, какой сегодня чудесный день! Господь, мир, люди, как можно не веселиться в такой день, – подумал Джон, когда он наконец погрузился в приятные объятия кресла самолета авиакомпании „Американские авиалинии“. – Господи, спасибо тебе за эту жизнь, за Джейн, за все, за все огромное Тебе спасибо. В такой день так приятно жить. Господи, как же приятно жить!»

Джон вспомнил Джейн: ее черные вьющиеся волосы, голубые глаза, ее мягкую улыбку, ее губы, ее нежную кожу. Он вспомнил, как в номере отеля он негромко нашептывал ее: «Джейн, я всегда ценил в женщине нежность, романтичность и женственность. Вы мой идеал, Джейн! Я люблю вас, Джейн!». Он вспомнил, как Джейн ответила на его слова поцелуем. Он в один миг вспомнил все разговоры с ней, после чего, открыв портфель, вынул две маленькие бархатные коробочки. Открыв первую, он сказал: «Это ей». В коробочке лежало маленькое колечко с крохотным брильянтом; ему тут же вспомнились ее ласковые пальцы, и он представил себе, как хорошо будет смотреться это колечко на ее руке.

О Джейн, Джейн! Сегодня он летел к тебе на крыльях любви и одновременно на крыльях «Боинга-767». Открыв ежедневник, Джон на страничке «11 сентября» написал: «Джейн! Моя любимая Джейн! Сегодня я предложу тебе стать моей женой!».

Джон задремал. Ему снились ангелы, Калифорния и нежная Джейн…

Больше он уже не проснется. Пока он будет спать, террористы-камикадзе с помощью ножей для резки картона убьют пилотов и направят самолет в Нью-Йорк, где целенаправленно врежутся в северную башню центра.

Все пассажиры и члены экипажа умрут мгновенно.

 
VI
 

– Началось, – сказал человек, восседавший во главе стола, и, потирая ладони от удовольствия, с нескрываемой радостью повторил. – Началось, господа!

Существа, сидящие по обе стороны от стола, дружно захлопали: «Началось, началось, началось».

– Тихо, – грозно скомандовал председатель. – Смотрите, что будет дальше!

И существа-людишки, спрашивая друг друга: «Что будет дальше? Что же будет дальше? А что будет дальше?» – поспешно покинули зал.

 
VII
 

Третья планета от Солнца вздрогнула. Телекомпания «Си-эн-эн» прервала свои передачи для специального выпуска новостей: «Горит одна из башен Всемирного торгового центра. По словам очевидцев, в нее врезался пассажирский самолет».

Миллионы людей по всему миру с ужасом наблюдали за происходящим, не понимая, это новый голливудский фильм со спецэффектами или жизнь, реальность. Сытые, богатые Европа и Америка вдруг увидели зло в его мерзком, грязном, отвратительном обличии. Самолет с камикадзе, как нож сквозь масло, прошел не только сквозь северную башню, но и сквозь сердце человечества, сквозь сердце каждого живущего на Земле Человека. Именно Человека – сердец мелких, ничтожных, злых и глупых существ, незаслуженно именующих себя людьми, нож не коснулся.

Жизнь на планете, до этого казавшаяся мирной и тихой, стала агрессивной и злой. Проснулось зло, на полвека усыпленное мирными конвенциями, резолюциями и прочей дипломатической белибердой.

 
VIII
 

Стив загружал компьютер, когда незнакомый шум отвлек его. Нет, это был даже не шум, это был оглушительный грохот. Стив взглянул в окно. За окном мелькнуло что-то белое и…

И в этот момент пол под Стивом пошатнулся, да с такой силой, что книги слетели с полок, бумаги разлетелись в разные стороны, а рамка с его любимой фотографией, на которой он снят вместе с женой Кейт и дочкой Сьюзан, разбилась. Электричество в офисе погасло. Пытаясь узнать, что же там все-таки произошло, Стив выглянул из окна, но ничего не увидел, кроме зловещей темноты внизу, и поспешил закрыть окно, так как дым начал слепить ему глаза.

Выйдя из офиса, Стив увидел жуткую картину: люди с обезумившими лицами носились из стороны в сторону, толкая друг друга, все пытались пробраться к лифту или хотя бы к лестнице. Со всех сторон доносились версии происшедшего: кто-то говорил, что сломался лифт; кто-то уверял, что внизу из-за сбоя в электросети начался пожар; несколько людей сходились во мнении, что началось землетрясение; и лишь один, наверное, сумасшедший, предложил совершенно нереальную идею – что в здание врезался пассажирский самолет.

Паника овладела толпой, и люди, судорожно вспоминая, что надо делать в подобных ситуациях, пытались узнать истинную версию происшедшего.

Вдруг в коридор вбежал человек с совершенно зверским выражением лица и, надрывая глотку, закричал:

– Тише! – после чего несколько осипшим голосом проговорил. – Там какой-то ужас… То ли самолет, то ли ракета, то ли летающая тарелка, в общем, что-то врезалось в здание на уровне 80-го этажа. Там внизу пахнет гарью, бензином и… жареным человеческим мясом. Лифт, лестницы, все проходы разрушены. Огонь поглощает один за другим этажи. Путей к отступлению нет. Мы пропали. Это смерть. Смерть!

Толпа бросилась на лестницу, пытаясь узнать, правда ли все это. Стив не поддался влиянию толпы, закрыв дверь в свой офис, решил встретить смерть в одиночестве. На него слова «Это смерть!» произвели такое ошеломляющее впечатление, что в один миг погубили в нем зачатки надежды на спасение. Стив ясно понял, что жизнь для него закончилась. Это все! Смерть! В его распоряжении оставалось полчаса, час, два часа – какая разница. Смерть – как редко мы думаем о ней при жизни, а перед смертью у нас и времени не остается, чтобы о ней думать.

Смерть!

 
IX
 

Первое, что пришло Стиву в голову, – позвонить домой. Он достал мобильный телефон и набрал домашний номер. К телефону подошла дочка Сьюзан.

– Привет, папочка, что там у тебя? – начала она встревоженным голосом.

– Да все ничего, – он не мог сказать дочери, что смерть отсчитывает последние минуты его жизни. – Не беспокойся. Я в другой башне. Дымом заволокло весь офис. Но все живы, все здоровы. Не беспокойся.

– Ура! Папа в другой башне! Мама, папа в другой башне! – закричала Сьюзан на всю квартиру.

– Ладно-ладно, – Стив уже упрекал себя, что наврал дочери. – Как дела? Как твой друг Том?

– Мы с ним еще сегодня не виделись.

– Он хороший парень. Ты не беспокойся, что мама так к нему относится. Ей просто завидно. Только это секрет.

– Хорошо, – ответила Сьюзан явно повеселевшим голосом.

– Когда станешь мамой, тоже будешь завидовать… – отец продолжал лекцию.

– Я – мамой? Когда это я стану мамой?! Папа, ты что, я – мамой! Да никогда! Быть мамой – это уже прошлый век.

– Ты так считаешь? – удивленно спросил отец.

– Конечно.

– Как же я люблю тебя, Сьюзан, – с собой нежностью неожиданно для дочери сказал отец. – Я ведь раньше тоже думал, что дети – это побочные продукты любви. А сейчас я слушаю тебя и понимаю, что безумно люблю тебя. Я понимаю, что жизнь прожита не зря, – Стив помолчал. – Я люблю тебя, люблю, Сьюзан.

Сьюзан явно не понимала этих последних слов отца и с некой досадой сказала:

– Извини, пап, тут мама трубку выхватывает.

 
X
 

– Алло, Стив, ну что там? – начала Кейт дрожащим голосом.

– Кейт, прошу тебя, прости меня, пожалуйста! – прервал ее Стив. – Извини, я, наверно, нахамил тебе, наверно, задел тебя. Прости, пожалуйста, ты во всем права, Кейт, прости, я не могу видеть, как ты обижаешься.

– Конечно, я прощаю тебя, – в голосе Кейт Стив почувствовал искренность и нежность. – Почему ты наврал Сьюзан, ведь ты работаешь именно в северной башне?

– Я не могу ей этого сказать. Господи, я сделал бы все, только бы оградить ее от несчастий, разочарований и, вообще, от всякого зла. Я слишком люблю ее, для того чтобы все рассказать, – Стив на секунду задержал разговор, но потом продолжил. – А тебя я люблю так сильно, что не могу тебе наврать. Я зажат в этой чертовой башне. Этажи подо мной разрушены. Я не знаю, сколько мне осталось жить, но я четко понимаю, что это наш последний разговор. Это смерть.

Стив ждал ответа, но Кейт молчала, и он почувствовал, как на ее глазах появились слезы. Нет, она не плакала навзрыд, просто несколько скупых капелек. Но это капельки лучше всего говорят о чувствах человека.

– Я люблю тебя, Кейт. Клянусь небесами, я люблю тебя! Ты моя жизнь, моя судьба, мое счастье, моя мечта, надежда, мой свет. Я не боюсь смерти, Кейт, потому что у меня есть ты. Я люблю тебя, Кейт. Извини, что раньше говорил тебе эти слова редко. Извини, что после женитьбы я из романтика, забрасывающего тебя письмами, цветами и знаками внимания, превратился в самого обыкновенного мужа, редко обращающегося со своей женой так же восторженно и красиво, как до женитьбы. Я всегда любил тебя. Я навсегда принадлежу тебе, одной лишь тебе.

Я ухожу из этого мира с чистым сердцем. У меня есть прекрасная дочь. Я познал настоящую любовь. Я жил в согласии и в полном взаимопонимании с миром.

Прощай Кейт. Я люблю тебя!

 
XI
 

После разговора с семьей Стив с удивлением заметил, что компьютер еще работает. А, ну да, ведь компьютер будет еще полчаса работать от аккумулятора.

В голове у Стива родилась идея, и эта его последняя идея показалась ему оригинальной, интересной и нужной.

Стив сел за компьютерный стол и стал печатать:

«Если бы вы только знали, как это страшно знать, что ты скоро умрешь.

Цветок моей жизни завял, и теперь я жду, когда тяжелый сапог смерти раздавит его.

Нет, она не страшная, эта смерть. Страшно, что ты понимаешь, что это все. Что жизнь закончилась. Что по тому, что ты сделал к этому моменту, о тебе и будут судить в будущем. Страшно становится, когда представишь, как на твоих поминках о тебе будут говорить: «Какой хороший человек. Честный. Добрый. Умный». Но пройдет немного времени, и эти же люди скажут: «А что он, собственно, сделал в этой жизни? – Ничего».

Нет, я не считаю, что я ничего не сделал в этой жизни. У меня прекрасная дочка. А если человек родил ребенка, значит, он уже не зря побывал на этой планете Земля. Может быть, я ничего не сделал, но я ничего не сделал плохого. Я всегда следовал законам Добра, Чести, Понимания, Человеколюбия.

Оглядываясь назад на свою жизнь, я понимаю, как много я не сделал. Дать бы мне еще хотя бы один день жизнь – о, как много успел бы я изменить. Но не суждено. Люди, не забывайте, что смерть может настигнуть вас в любой момент. Люди, цените каждый день, каждый миг жизни.

Господи, как же хочется жить! Любить, радоваться, вдыхать полной грудью чистый земной воздух, греться под ласкающими солнечными лучами. Как мне хочется расцеловать каждого человека на Земле. Как много в этой жизни прошло мимо меня, как много я потерял. Господи, как же хочется жить.

Любите друг друга. Жалейте друг друга. Помогайте друг другу. Танцуйте под зачаровывающую мелодию жизни.

Неужели нельзя жить без зла, без ненависти, без предательства?

Неужели нельзя просто жить, не мучаясь и не страдая, просто жить на радость себе и другим».

Закончив, Стив вошел в интернет и нажал кнопку «Разослать всем». И это сообщение отправилось в бесконечное путешествие по миру. В это время новый удар, чуть слабее первого, потряс Всемирный торговый центр. Удар сбил Стива с ног. Падая на пол, он задел головой угол стола и потерял сознание.

 
XII
 

Энн Джонс была гордой, красивой, умной женщиной. Энн была женой знаменитого финансиста Фрэнка Джонса. Вилла в Майами, квартира на Пятой авеню, лимузин с личным шофером, светские рауты, поездки по миру; одним словом, на долю Энн выпала шикарная жизнь. Правда, надо отдать Энн должное, она относилась к своему богатству, как к чему-то временному, преходящему и ненадежному. Она никогда не была рабыней денег. Энн не задумываясь, отдала бы все, лишь бы сохранить главное, что было в ее жизни – Фрэнка.

Они любили друг друга страстно, восхитительно. Они никогда не афишировали свою любовь, никогда не кричали о ней. Они относились к любви как к чему-то тайному, загадочному; они полагали, что тайна любви открывается лишь немногим избранным. Все остальные лишь играют в любовь и не понимают ее истинного предназначения.

Если верить в то, что Бог создает людей парами, то Энн и Фрэнк были созданы вместе. И они знали это. Они думали одинаково, чувствовали одинаково и во всем дополняли друг друга. Вокруг соглашались, что это была Богом благословенная любовь.

Фрэнк с утра уехал на Манхэттен по делам. Энн осталась дома. Сегодня вечером Энн и Фрэнк давали в своем особняке представление – «Ромео и Джульетту» Шекспира. В главных ролях – чета Джонс.

Около девяти Фрэнк позвонил домой:

– Привет, любимая. Телевизор не смотришь?

– Нет.

– Представляешь, здесь в соседнюю башню врезался самолет.

– Боже мой!..

– Да. В соседней башне какой-то ужас: крики, дым, люди спрыгивают с сотого этажа.

– Ах!..

– Вот так вот. А ты говоришь – «Ромео и Джульетта». Смотри, какие трагедии случаются и в нашей жизни.

– Слушай, может, отменить представление?

– Ну смотри, любимая…

– Тебя плохо слышно?

– Сейчас, подожди…

В этот момент Энн услышала оглушительный грохот на том конце провода; услышала женские крики; услышала звук взрывов. После этого звук прекратился. Пустота.

– Фрэнк, Фрэнк, Фрэнк! – Энн кричала в трубку, после чего выбежала на улицу, села в свой лимузин и бросила шоферу. – В даунтаун.

Когда шофер остановил машину напротив башен-близнецов, взору Энн предстала действительно жуткая картина. Во вторую башню террористами был направлен второй пассажирский самолет. Теперь обе башни полыхали огнем; люди с криками «Помогите! Помогите!» выбегали из соседних зданий; их крики заглушал вой сирен полицейских, пожарных и медицинских машин. Но самое страшное, что увидела Энн, – черную дыру на месте того этажа, где должен был быть ее муж. Лишь дьявольский пламень ада вырывался из этой дыры.

Энн ринулась к входу в южную башню.

– Пропустите меня к нему. Пропустите. Фрэнк…

Обезумевшую женщину с заплаканным лицом могли остановить только два полисмена. Они же посадили ее в лимузин и попросили шофера отвезти домой.

Пока они ехали, Энн вспомнила, как они с Фрэнком мечтали жить в согласии, всегда любить друг друга – и умереть в один день. Мысль «умереть в один день», появившись в ее голове, сразу начала гноиться. Оставшуюся часть пути Энн, запинаясь, бормотала слова из «Ромео и Джульетты»:

 
Смерть выпила мед твоего дыхания,
Но красотой твоей не овладела,
Ты не побеждена. Еще румянец
Красой уста и щеки озаряет…2525
  Здесь и далее перевод Т. Л. Щепкиной-Куперник.


[Закрыть]
 

Энн вышла из лимузина и вошла в дом.

 
Так лучше я останусь здесь с тобой:
Из этого дворца зловещей ночи
Я больше не уйду; здесь, здесь останусь,
С могильными червями, что отныне —
Прислужники твои…
 

Энн поднялась в кабинет Фрэнка и начала рыться в ящиках стола.

 
В последний раз, глаза мои! Вы, руки,
В последний раз объятия раскройте!
А вы, мои уста, врата дыханья, —
Священным поцелуем закрепите
Союз бессрочный со скупой смертью!
Вот он, его револьвер.
О Боже, спасибо, он заряжен.
 
 
Как кстати – кинжал Ромео! Вот твои ножны!
Останься в них и дай мне умереть.
 

 
XIII
 

– Прекрасно, – сказал человек, восседавший во главе стола, после чего встал и, потирая руки, начал ходить из угла в угол.

– Браво! Браво! Браво! – завопили существа-людишки, сидевшие по обе стороны от стола, тянувшегося через весь зал.

Каждый шаг председателя эхом отзывался в ушах каждого из существ-людишек.

– А теперь последний акт трагедии, – наконец сказал председатель, присел и кивком головы показал всем расходиться. – Последний акт.

Существа-людишки, спрашивая друг друга: «Последний акт? Как, еще последний акт? Какой последний акт?» – поспешно покинули зал.

 
XIV
 

К этому моменту уже никто не сомневался, что это теракт. Что это вызов человечеству. В те первые минуты после теракта человечество было в шоке и не могло достойно ответить на этот вызов. Человечество оказалось парализованным перед лицом настоящего зла. Разум отказывался думать, душа отказывалась чувствовать, сердце в груди окаменело – вот что происходило в каждом человеке в те роковые минуты. И лишь ненависть, как слюна у бешеной собаки, появилась в уголке рта и потекла по подбородку. Ненависть не только к террористам, но и к людям, которые им соболезнуют, и к тем, кто их спонсирует и поддерживает.

Самое страшное, что понял я в те роковые мгновенья, что наш мир кардинально изменился. Если раньше в мире побеждал сильнейший, и чтобы его уничтожить, нужно было найти еще большую силу, то теперь группа террористов может убить тысячи людей, может бросить вызов всему миру, может испортить жизнь всему человечеству. Если раньше побеждали те, у кого были новейшие танки, самолеты, корабли, ракеты, то теперь побеждают те, у кого есть нож для резки картона.

Задача человечества – найти противоядие яду терроризма.

 
XV
 

После непродолжительного обморока сознание к Стиву Грину вернулось. Но это было сознание полной жизни, это было совершенно другое сознание – сознание приближающейся смерти.

Стив уже не чувствовал своего тела, глаза отказывались видеть, уши слышать, он уже не чувствовал, как его нос вдыхает углекислый газ вместо кислорода.

От жизни у Стива остался лишь звук стучащего сердца:

…тк… тк… тк… тк…

Четко, равномерно, не торопясь:

…тк… тк… тк… тк…

Великий труженик сердце знает, ему нельзя лениться, если сердце будет лениться – человек умрет. Поэтому от рождения и до смерти, немного быстрее или немного медленнее, но примерно в одном темпе:

…тк… тк… тк… тк…

Сквозь века и тысячелетия, сквозь войны и революции, сквозь счастье и горе, днем и ночью, всю жизнь:

…тк… тк… тк… тк…

В груди у каждого человека секундомер его жизни, хронометр его судьбы:

…тк… тк… тк… тк…

Вот она – мелодия жизни, простая и величественная:

…тк… тк… тк… тк…

Миллиарды сердец по всему миру хором:

…тк… тк… тк… тк…

В каком грохоте жили бы люди, если бы слышали, как стучат их сердца:

…тк… тк… тк… тк…

Вот она – вечность в понимании человека: всегда вместе с ним его спутник жизни, хорошо человеку или плохо.

…тк… тк… тк… тк…

Стив чувствовал в этом ритме разгадку тайны человека. Тайный смысл его существования – четко, равномерно, не спеша созидать и всю жизнь, без перерыва, без малейшей задержки трудиться на счастье людей, давать им жизнь и ничего не требовать взамен. Лишь перед смертью прислушиваться к часам нашей жизни – к величайшему и могущественному сердцу:

…тк… тк… тк… тк…

 
XVI
 

Гарри Уилкинз был начинающим поэтом. Он писал о любви, о детях, о человеческом счастье; все его стихи были пронизаны истинной чувственностью, нескрываемым патриотизмом и прекрасным жизнелюбием. Герой стихов Уилкинза был неудачником в любви, часто попадал в жизненные коллизии, обычно терпел крах своих начинаний, тем не менее любил жизнь, любил людей, любил нашу бедную планету. И всегда в стихах Гарри присутствовала мечта – мечта о будущем вселенском счастье, мечта о прекрасном, добром и счастливом человеке будущего, мечта о волшебной, легкой и счастливой жизни человечества в будущем.

Гарри Уилкинз жил вдвоем с мамой на окраине огромного города Нью-Йорка. Хотя они никогда не купались в деньгах, они жили счастливо. Тепла, которого они получали друг от друга дома, им вполне хватало, чтобы оградить себя от неприятностей вне дома.

Гарри Уилкинз и мечтать не мог, чтобы работать во Всемирном торговом центре. Он был пожарным. Одиннадцатое сентября должно было стать важной вехой в жизни Гарри: одна газетенка решила напечатать несколько его стихов.

Одиннадцатого сентября утром Гарри дежурил в пожарном отделении. Вдруг сирена. Всем в машины. Путь на Манхэттен. Горит Всемирный торговый центр.

Гарри, всю жизнь проживший в понимании, ласке, доброте и взаимопомощи, вдруг увидел весь этот ужас: расплющенные трупы тех, кто прыгал с последних этажей, лужи крови, обезумившие лица, нескончаемые крики «Помогите! Помогите!». Другой бы отвернулся и попытался бы всячески оградить себя от подобных ужасов, но Гарри понял, что его задача – помочь беспомощным узникам башен.

К тому моменту он уже спас более десяти человек.

К тому моменту он уже понял, что прожил эту жизнь не напрасно.

К тому моменту он уже мечтал о том, что все это кончится.

К тому моменту он уже решил написать поэму о событии, невольным свидетелем которого стал.

К тому моменту он уже осознал, что жизнь не кончилась.

Но наступил тот момент и изменил все представления Гарри.

Он взглянул вверх и увидел, как верхушка одной из башен немного осела, и башня, подобно карточному домику, стала складываться этаж за этажом в считанные мгновения. Вот еще доля секунды – и многотонная четырехсотметровая конструкция погребет под собой Гарри и всех, кто не успел спастись.

Строки из последнего стихотворения пронеслись в этот последний миг жизни в сознании Гарри.

 
Там жизнь прекрасной ивою
Склонится над тобой,
Она, как мама милая,
Обнимет всей душой.
 

⠀

 
XVII
 

…тк… тк… тк… тк…

Также четко и перед смертью.

Последние удары отсчитывало сердце Стива.

Вдруг ему показалось, что пол под ним немного осел, и он полетел вниз. Куда-то вниз, под землю, в магму планеты. «Странно, а мне всегда казалось, что души улетают на небеса», – подумал Стив.

Он летел куда-то вниз – в вечность, в другой мир, с другими законами и правилами, он летел в этот мир, оставив на Земле свое тело…

В эти мгновения рухнула вторая башня Всемирного торгового центра. Так была поставлена точка в трагедии.

 
XIII
 

Одиннадцатого сентября в результате терактов погибло более трех тысяч человек. Я описал смерть лишь нескольких из них.

Несколько тысяч человек успели спастись. Счастья, здоровья и всего самого хорошего им. Но мой рассказ не о них, а о трех тысячах невинных жертвах терроризма.

Мне сложно говорить, слезы наворачиваются на глазах.

Три тысячи человек. Три тысячи судеб. Три тысячи несбывшихся надежд… Ведь у каждого из этих трех тысяч была своя жизнь, свои чувства, свои мысли, надежды, мечты, своя любовь. Каждый из этих трех тысяч жил в нашем мире, радовался или горевал, смеялся или плакал – неважно. Важно, что он жил.

Я чувствую боль каждого из этих трех тысяч, потоком сквозь меня проходят их мысли и чувства, я радуюсь их счастью, горюю от их несчастий. Слезы каждого из них наворачиваются у меня на глазах.

Я не хочу сказать, что погибшие от терактов были лучшими из лучших. Наверное, у каждого из них были свои недостатки, свои грехи. Но все их отрицательные качества, вместе взятые, никогда не сравняться с тем злом, невинной жертвою которого они стали.

Я искренне верю, что организаторы терактов будут найдены и жестоко наказаны, но это, увы, не вернет нам трех тысяч погибших.

 
XIX
 

– Победа, – сказал человек, восседавший во главе стола. – Победа, господа! – произнес он твердо, убежденно и четко.

– Слава сатане! Слава сатане! Да здравствует сатана! – завопили существа, сидевшие по обе стороны стола, тянувшегося через длинный зал.

Стол был уставлен всевозможными яствами. Насыщенное темно-красным цветом вещество разливали по рюмкам. Нет, не вино – кровь. Как легко опьянеть от крови – достаточно капли. Для тех, кто хоть раз пробовал, ее никогда не будет достаточно, они будут жаждать еще, еще, еще крови.

Пир был в самом разгаре. Существа-людишки, пробуя яства, запивали их свежей кровью. Ах, вкуснотища!

– Слава сатане! Слава сатане! Да здравствует сатана! – не могли угомониться существа-людишки.

Председатель почтительно кланялся на подобные возгласы.

– Слава сатане! Слава сатане! – Спасибо, спасибо!

– Да здравствует сатана! – Спасибо, не стоит, спасибо!

Председатель, явно довольный восхищением его персоной, радостно повторил:

– Победа!

 
XX
 

Вот ровно 20 глав, по числу веков, прожитых человечеством от Рождества Христова до 11 сентября.

Глава XXI принадлежит тебе, человечество. То, что будет в ней написано, всецело зависит от тебя, человек XXI века.

Что такое 11 сентября? Одиночная вспышка агрессии или первая трагедия в череде таких же трагедий? Вот на какой вопрос должен будешь ответить ты, человек XXI века.

А пока ясно одно: 11 сентября стало еще одной печальной страницей в трагической книге истории человечества.

Санкт-Петербург

январь 2002