Текст книги "Сочинения по эпизоду художественного произведения (для школьников и абитуриентов)"

Встреча Чичикова с Ноздревым в трактире
(анализ эпизода из главы 4 первого тома поэмы Н. В. Гоголя «Мертвые души»)

Творчество Николая Васильевича Гоголя стало одной из самых значительных вех в развитии русской литературы XIX века. Он оказал огромное влияние на развитие русской реалистической школы, а также на всю последующую драматургию. Традиции, заложенные Гоголем, впоследствии развивали такие великие русские писатели, как М. Е. Салтыков-Щедрин, А. Н. Островский, Ф. М. Достоевский, М. А. Булгаков.

Образы, нарисованные Гоголем в поэме «Мертвые души», были неоднозначно восприняты современниками: многие упрекали его в том, что он нарисовал карикатуру на современную ему жизнь, в смешном, нелепом виде изобразил действительность.

Гоголь разворачивает перед читателем целую галерею образов помещиков, ведя своего главного героя от первого из них к последнему в первую очередь для того, чтобы ответить на главные для себя вопросы: каково будущее России, в чем состоит ее историческое предназначение? Волнует автора, что в современной жизни содержит хоть малый намек на светлое, благополучное будущее народа, что явится залогом грядущего величия нации? Иными словами, вопрос, который Гоголь задает в конце, в лирическом отступлении о «Руси-тройке», лейтмотивом пронизывает все повествование, и именно ему подчинены логика и поэтика всего произведения, в том числе и образы помещиков.

Один из помещиков, Ноздрев, предстает перед читателями в четвертой главе первого тома во время встречи в трактире с Чичиковым (эпизод из главы 4 первого тома поэмы). «Это был среднего роста, очень недурно сложенный молодец с полными румяными щеками, с белыми, как снег зубами и черными как смоль бакенбардами, – так описывает Ноздрева автор. – Свеж он был, как кровь с молоком; здоровье, казалось, так и прыскало с лица его». Судя по описанию, энергии и сил у Ноздрева было хоть отбавляй. На что же он направлял свою кипучую энергию?

Ноздрев запросто здоровается с Чичиковы и обращается к нему на «ты», хотя последний не давал ему повода. Мало того, грубо и, не церемонясь, называет Павла Ивановича и «свинтусом», и «скотоводом», перемешивая все излияниями в любви и поцелуями. Помещик в данном эпизоде рассказывает Чичикову о неудачной поездке на ярмарку, где он «продулся в пух». Ноздрев необычайно азартен не только в игре, но и в жизни. Любая идея захватывает его целиком, фантазия его безгранична, врет он упоенно. Ложь – естественное его состояние души, а потому фантазия для Ноздрева есть самая настоящая реальность. В отличие от Манилова он деятельный мечтатель. «А ведь будь только двадцать рублей в кармане, – сочиняет Ноздрев, – именно не больше как двадцать, я отыграл бы все, то есть, кроме того, что отыграл бы, вот как честный человек, тридцать тысяч сейчас положил бы в бумажник». Ни много, ни мало он из двадцати рублей «состряпал» по тем временам целое состояние, не моргнув глазом. Наздрев настолько азартен, что готов спорить и заключать пари по любому поводу и на любой предмет. «Эк его неугомонный бес как обуял!» – думал Чичиков, наблюдая помещика.

Помимо Ноздрева и Чичикова, в разговоре участвует прибывший вместе с Ноздревым некий господин Мижуев, зять Ноздрева. Мижуев, прекрасно зная слабость тестя приврать, постоянно спускает того с небес на грешную землю. Однако это не так уж и просто. Ноздрев на всякий выпад Мижуева находит что ответить. Кроме того, он упрям, и никогда не признается в собственной неправоте, он готов всегда осадить оппонента, если не доводами, то просто сменив тему разговора или самого собеседника. Например, в споре с Мижуевым по поводу собственного проигрыша Ноздрев, оправдываясь, говорит: «А ты думаешь, майор твой хорошо играет?», затем тут же обращается к Павлу Ивановичу: «Зато, брат Чичиков, как покутили мы в первые дни!» Последнее слово Ноздрев всегда оставляет за собой.

Таких людей как Ноздрев всегда «много», они занимают своей персоной все пространство, не давая никому протиснуться в свои пространные и пустые, в сущности, монологи. К тому же, Ноздрева нельзя заставить замолчать, собеседникам приходится волей или неволей терпеть подобного хамаватого субъекта, не имеющего, казалось бы, представления об элементраных правилах поведения. А ведь Ноздрев – дворянин! Впечатление складывается, что его воспитанием занимался пьяный сапожник, что, кстати, недалеко от действительности.

Ноздрев – деятельный бездельник, уверенный, что и другие ведут соответствующий ему образ жизни. «Ну вот уж и дело! Уж и выдумал! Ах ты, Оподелдок Иванович!.. Пари держу, врешь!» – говорит он Чичикову, собравшемуся отвязаться от надоедлевого собеседника, завявив, что у него есть дело – необходимо навестить Собакевича. Ноздрев настолько ограничен, что ему трудно понять, как люди могут заниматься чем-то серьезным, что у них могут быть какие-то дела, помимо развлечений. Жизнь для него – сплошной праздник, состоящий из пьяного разгула, карточной игры и псовой охоты. Ноздрев всегда готов покутить и не знает в этом устали. Он легко находит подобных себе друзей, таких же бестолковых весельчаков: «…как начали мы, братец, пить… Штабс-ротмистр Поцелуев… такой славный! усы, братец, такие!.. Поручик Кувшинников… Ах, братец, какой премилый человек! вот уж, можно сказать, во всей форме кутила».

Ноздрев непредсказуем, поэтому Чичиков ведет себя очень осторожно. В этом эпизоде Павел Иванович демонстрирует свое умение пользоваться ситуацией. Он терпит и поцелуи, и объятия «приятеля», отказываясь под конец от поездки к Собакевичу: «Заеду я в самом деле к Ноздреву. Чем он хуже других, такой же человек, да еще и проигрался. Горазд он, как видно, на все, стало быть, у него даром можно кое-что выпросить». Однако, как потом выяснилось, по поводу Ноздрева Чичиков все-таки ошибался: с непредсказуемым человеком договориться сложно.

Во встрече Чичикова с Ноздревом в трактире автор раскрывает явные и скрытые черты характеров своих героев, потенциальные возможности собеседников. Главный герой данного эпизода – Ноздрев, один из многих в галерее «мертвых душ» поэмы.

Таким образом, эпизод встречи Чичикова с Ноздревым занимает важное место в идейно-художественном содержании поэмы, так как в данном эпизоде особенно ярко выражены основные тенденции в изображении помещиков – сатирическое описание, социальная типизация и общая критическая направленность. Ноздрев – пример омертвелого состояния «русского человека», болезненного и уродливого нароста на «теле» русской жизни. Каждый из таких «наростов» анализируется автором по отдельности и как бы под микроскопом, представая перед читателем на страницах произведения в том или другом «странном герое». Странном не только потому, что герои эти изображены «с одного боку», сугубо отрицательного, но и потому, что каждый из них – лишь один из многих уродливых наростов на национальном теле русского бытия.

Типы, выведенные Гоголем, – неотъемлемая часть русской жизни, это именно русские типы, которые сколь ярки, столь же и устойчивы в русской жизни – до тех пор, пока сама жизнь коренным образом не изменится. Путем предельной типизации Гоголь создает фигуры общенационального масштаба, представляющие русский характер во многих ипостасях, во всей его противоречивости и неоднозначности.

Столкновение экипажей
(анализ эпизода главы 5 первого тома поэмы Н. В. Гоголя «Мертвые души»)

Творчество Николая Васильевича Гоголя стало одной из самых значительных вех в развитии русской литературы XIX века. Он оказал огромное влияние на развитие русской реалистической школы, а также на всю последующую драматургию. Традиции, заложенные Гоголем, впоследствии развивали такие великие русские писатели, как М. Е. Салтыков-Щедрин, А. Н. Островский, Ф. М. Достоевский, М. А. Булгаков.

Образы, нарисованные Гоголем в поэме «Мертвые души», были неоднозначно восприняты современниками: многие упрекали его в том, что он нарисовал карикатуру на современную ему жизнь, в смешном, нелепом виде изобразил действительность.

Рассматриваемый эпизод (глава 5 первого тома поэмы) начинается с бегства Чичикова от помещика Ноздрева. Для того, чтобы разобраться в причинах бегства, и последовавшем за этим столкновением экипажей, необходимо познакомиться поближе с нашими героями. Павел Иванович Чичиков – главный герой поэмы, представитель новой «породы» людей, которые основной целью для себя поставили погоню за наживой, при этом не слишком смущаясь в средствах на пути к этому. Основу сюжета поэмы составляет афера Чичикова с мертвыми душами. Решив скупить по дешевке крестьян, которые уже умерли, но еще значатся в «ревизских сказках» в качестве живых, Чичиков затем собирается заложить их банк, выручив в результате большие деньги. Связавшись с Ноздревым, Чичиков затем не знал, как выпутаться из этой истории. Он едва не был избит слугами буйного помещика и лишь благодаря случайности смог убежать.

Чичиков был не на шутку напуган бешенным темпераментом Наздрева. Казалось, что даже лошади, запряженные в бричку Чичикову, были счастливы умчаться от необузданного помещика. Беглецы настолько были заняты собственными мыслями, что не заметили встречного экипажа, в следствие чего и произошло столкновение. О том, как герои выходят из этого досадного недоразумения, автор рассказывает довольно подробно.

Сцена начинается с диалога двух кучеров: Селифана и пострадавшего чужака. Автор не без иронии описывает их перебранку. Конечно же, виноват Селифан, но за себя он готов постоять. «Селифан почувствовал свою оплошность, но так как русский человек не любит сознаться перед другим, что виноват, то тут же вымолвил он, приосанясь: «А ты что так расскакался? глаза-то свои в кабаке заложил, что ли?» Далее Селифан, сознавая все-таки свою вину, принялся за дело. Да и мужики, собравшиеся из деревни, помогают кучеру разнять лошадей и поднять брички. Правда, не все сразу получается, потому что каждый старается дать совет, как лучше справиться с задачей. Среди них выделяются двое: «Дядя Митяй» и «дядя Миняй». Первый напоминает «деревенскую колокольню», второй похож на «исполинский самовар, в котором варится сбитень для всего прозябнувшего рынка». Однако мужики так толком и не смогли помочь кучерам, пока сами лошади этого не захотели.

Пока мужики разбирались, Чичиков обратил внимание на сидящих в пострадавшей коляске дам. Одна из них: «молоденькая, шестнадцатилетняя, с золотистыми волосами, весьма ловко и мило приглаженными на небольшой головке. Хорошенький овал лица ее круглился, как свеженькое яичко… При этом испуг в открытых, остановившихся устах, на глазах слезы – все это в ней было так мило, что герой наш глядел на нее несколько минут…» В Павле Ивановиче заговорил поэт, да и слезы барышни трогают душу афериста. Глядя на нее Чичиков стал размышляет о том, что может получиться из молоденькой женщины лет через пять, к примеру, и пришел к выводу, что «выйдет дрянь!» Хотя Чичиков и циничен, но в его размышлениях на эту тему есть рациональное зерно. Действительно, если «за нее примутся теперь маменьки и тетушки», то «в один год так ее наполнят всяким бабьем, что сам родной отец не узнает… возьмется и надутость, и чопорность, станет ворочаться по вытверженным наставлениям, …кончится тем, что станет наконец врать всю жизнь, и выйдет просто черт знает что!» Знакомство, меж тем, так и не состоялось, господа были заняты исключительно собой и своими мыслями, только иногда переглядывались.

Интересно противопоставление, сделанное автором, между поведением людей и лошадей. Поведение последних, кажется, более человечным: «чубарому коню так понравилось новое знакомство, что он никак не хотел выходить из колеи, в которую попал непредвиденными судьбами, и, положивши свою морду на шею своего нового приятеля, казалось, что-то нашептывал ему в самое ухо, вероятно, чепуху страшную, потому что приезжий беспрестанно встряхивал ушами». Непосредственности и нежности лошадиной мог бы позавидовать любой человек. Животные настолько понравились друг другу, что кучерам пришлось приложить немало усилий, чтобы оторвать их друг от друга.

Таким образом, хотя в эпизоде столкновения экипажей нет ни значительных для сюжета лиц, ни фактов, данная сцена занимает важное место в идейно-художественном смысле поэмы, так как содержит множество интересных деталей, раскрывающих черты характера русского человека, особенности его менталитета. Все строится на извечное русское «авось»: авось разминутся экипажи, авось все обойдется, авось проскочим, авось пройдет афера.

Надо сказать, что со времен Гоголя, в этом смысле, практически ничего не изменилось. Мы продолжаем жить по тому же принципу – «на авось», это стало неотъемлемой яркой и устойчивой часть русской жизни. И, прежде чем это изменится, обществу предстоит пройти еще очень долгий путь.

Чичиков у Плюшкина
(анализ эпизода главы 6 первого тома поэмы Н. В. Гоголя «Мертвые души»)

Творчество Николая Васильевича Гоголя стало одной из самых значительных вех в развитии русской литературы XIX века. Он оказал огромное влияние на развитие русской реалистической школы, а также на всю последующую драматургию. Традиции, заложенные Гоголем, впоследствии развивали такие великие русские писатели, как М. Е. Салтыков-Щедрин, А. Н. Островский, Ф. М. Достоевский, М. А. Булгаков.

Образы, нарисованные Гоголем в поэме «Мертвые души», были неоднозначно восприняты современниками: многие упрекали его в том, что он нарисовал карикатуру на современную ему жизнь, в смешном, нелепом виде изобразил действительность.

Гоголь разворачивает перед читателем целую галерею образов помещиков, ведя своего главного героя от первого из них к последнему в первую очередь для того, чтобы ответить на главные для себя вопросы: каково будущее России, в чем состоит ее историческое предназначение? Волнует автора, что в современной жизни содержит хоть малый намек на светлое, благополучное будущее народа, что явится залогом грядущего величия нации? Иными словами, вопрос, который Гоголь задает в конце, в лирическом отступлении о «Руси-тройке», лейтмотивом пронизывает все повествование, и именно ему подчинены логика и поэтика всего произведения, в том числе и образы помещиков.

Плюшкин – своего рода обобщающий образ, изображенный автором в эпизоде главы 6 первого тома поэмы. Он единственный, чей путь до его нынешнего состояния («как он дошел до жизни такой») показывает нам Гоголь. «Было время, когда он только был бережливым хозяином! был женат и семьянин, и сосед заезжал к нему пообедать, слушать и учиться у него хозяйству…». Бережливость постепенно переросла в спукость: помещик, превратившийся ни то в бабу, ни то в мужика, походил, к тому же, на нищего, коим Чичиков, к своей чести, обыкновенно из сострадания не жалел подать «медного гроша». Поместье и деревня Плюшкина – развалившееся хозяйство. Чичиков замечает «какую-то особенную ветхость… на всех деревянных строениях: бревно на избах было темно и старо; многие крыши сквозили, как решето; на иных оставался только конек», господский дом выглядел «каким-то дряхлым инвалидом», сад, «заросший и заглохший, казалось, один освежал эту обширную деревню и один был вполне живописен в своем картинном опустении», а внутри самого дома, казалось, «происходило мытье полов и сюда на время нагромоздили всю мебель». Представшее убожество поразило видавшего виды Чичикова. Комната самого Плюшкина была завалена хламьем и походила на склад, в котором хранилось все немыслимые предметы, вплоть до рюмки «с какой-то жидкостью и тремя мухами». «Запасы» постоянно пополнялись хозяином: «он ходил еще каждый день по улицам своей деревни, заглядывая по углам, собирая все, что попадалось: старая подошва, бабья тряпка, железный гвоздь, глиняный черепок» – в хозяйстве все сгодится. Сам помещик превратился в высохшую мимию, обматанную тряпьем, у которой были живы только маленькие глазки, бегающие «из-под высоко выросших бровей, как мыши». Чичиков сразу же сориентировался в обстановке, выбрал правильный тон разговора, сказался благодетельным, и, что самое важное, взял на себя расходы при оформлении бумаг на мертвые души. Плюшкин, естественно, не устоял, подумав, что «гость должен быть совершенно глуп». Однако расстрогавашись, решил-таки угостить Чичикова чаем и куличем. «Там на полке есть сухарь из кулича, который привезла Александра Степановна, чтобы подали его к чаю! – наказывает он дворовому мальчишке. – Постой, куда же ты? Дурачина!.. ты выслушай прежде: сухарь-то сверху, чай, поиспортился, так пусть соскоблит его ножом да крох не бросает, а снесет в курятник». Чичиков, услышав напуствия Плюшкина, от угощения отказался, сказав, что «он уже и пил и ел». Помещик в каждом видел мошеника, поэтому сам поторопил Чичикова с оформлением купчей, а то «наврет, наврет, чтобы поговорить да напиться чаю, а потом и уедет!» Гость был рад покончить с делом, как можно быстрее.

«И до такой ничтожности, мелочности, гадости мог снизойти человек! мог так измениться!» – возмущается автор. Давая образ Плюшкина в развитии, Гоголь поднимает этот заключительный образ до своего рода символа, вмещающего в себя других помещиков – и Манилова, и Коробочку, и Ноздрева, и Собакевича. Общее для всех типов, выведенных в поэме, то, что их жизнь не освящена мыслью, целью общественно полезной, не наполнена заботой о всеобщем благе, прогрессе, стремлением к национальному процветанию. Любая деятельность (или бездействие) бесполезны и бессмысленны, если не несут в себе заботы о благе нации, страны. Именно поэтому Плюшкин превращается в «прореху на человечестве», именно поэтому его отталкивающий, отвратительный образ скряги, потерявшего всяческий человеческий облик, крадущего старые ведра и прочий хлам у собственных крестьян, превратившего собственный дом в свалку, а своих крепостных – в нищих, – именно поэтому его образ – есть конечная остановка для всех этих маниловых, коробочек, ноздревых и собакевичей. И именно «прорехой на человечестве», подобно Плюшкину, может оказаться Россия, если не найдет в себе силы отторгнуть все эти «мертвые души» и вызвать на поверхность национальной жизни положительный образ – деятельный, с подвижным умом и воображением, рачительный в делах и главное – освященный заботой об общем благе.

Таким образом, эпизод встречи Чичикова с Плюшкиным занимает важное место в идейно-художественном содержании поэмы, так как в данном эпизоде особенно ярко выражены основные тенденции в изображении помещиков – сатирическое описание, социальная типизация и общая критическая направленность. Плюшкин – пример омертвелого состояния «русского человека», болезненного и уродливого нароста на «теле» русской жизни. Каждый из таких «наростов» анализируется автором по отдельности и как бы под микроскопом, представая перед читателем на страницах произведения в том или другом «странном герое». Странном не только потому, что герои эти изображены «с одного боку», сугубо отрицательного, но и потому, что каждый из них – лишь один из многих уродливых наростов на национальном теле русского бытия.

Типы, выведенные Гоголем, – неотъемлемая часть русской жизни, это именно русские типы, которые сколь ярки, столь же и устойчивы в русской жизни – до тех пор, пока сама жизнь коренным образом не изменится.

«Повесть о капитане Копейкине»
(анализ фрагмента поэмы Н. В. Гоголя «Мертвые души»)

Творчество Николая Васильевича Гоголя стало одной из самых значительных вех в развитии русской литературы XIX века. Он оказал огромное влияние на развитие русской реалистической школы, а также на всю последующую драматургию. Традиции, заложенные Гоголем, впоследствии развивали такие великие русские писатели, как М. Е. Салтыков-Щедрин, А. Н. Островский, Ф. М. Достоевский, М. А. Булгаков.

Образы, нарисованные Гоголем в поэме «Мертвые души», были неоднозначно восприняты современниками: многие упрекали его в том, что он нарисовал карикатуру на современную ему жизнь, в смешном, нелепом виде изобразил действительность.

Говоря о «Повести о капитане Копейкине», необходимо отметить, что это самостоятельное повествование внутри поэмы. Время действия повести точно обозначено: «через шесть лет после французов», т. е. 1819 г. Это время разгара Александровской реакции, время Аракчеева и зарождения декабристского движения. Капитан Копейкин – один из тех участников войны 1812 года, которого последовавшая за ней реакция превратила из защитника Отечества в разбойничьего атамана. Когда в губернском городе N появился таинственный Чичиков, чиновники строят различные предположения о том, кто же такой Павел Иванович. «Вдруг почтмейстер, остававшийся несколько минут погруженным в какое-то размышление, вследствие ли внезапного вдохновения, осенившего его, или чего иного, вскрикнул неожиданно: «Это, господа, сударь мой, не кто иной, как капитан Копейкин!». Свой рассказ почтмейстер предваряет репликой о том, что «это, впрочем, если рассказать, выйдет презанимательная для какого-нибудь писателя в некотором роде целая поэма».

Капитан Копейкин, потерявший в Отечественной войне двенадцатого года руку и ногу, не имеющий средств к существованию, пытался добиться в высоких инстанциях материальной помощи, но просьба его осталась без ответа. Чиновникам-бюрократам дела не было до бедного инвалида. И тогда «появилась в рязанских лесах шайка разбойников, и атаман-то этой шайки был, сударь мой, не кто иной…» как капитан Копейкин.

Центральное место в сюжете занимает описание бесконечных посещений капитаном приемной генерал-аншефа, первое из которых сопровождалось «чуть ли не восторгом» от сознания близости заслуженного «пенсиона», а последнее – навело капитана на мысль самому найти «средств помочь себе».

Автор возмущен равнодушием чиновников. Надо сказать, что тема чиновничества является неотъемлемой частью и продолжением тех идей, которые Гоголь развивал в основном сюжете поэмы. Огромное количество «мертвых душ», собранных вместе, создает особую чудовищно-абсурдную атмосферу. Город превращается в совершенно самостоятельный механизм, живущий по своим законам, отправляющий свои надобности через канцелярии, департаменты, советы и прочие общественные институты. И именно чиновники обеспечивают функционирование всего этого механизма. Жизнь государственного служащего, на которой не лежит отпечаток высокой идеи, стремления способствовать всеобщему благу, становится воплощенной функцией бюрократического механизма.

Ни Копейкина, ни генерал-аншефа автор подробно не описывает, зато дает портретные характеристики слуг вельможи. Так, например, швейцар изображен с элементами гротеска. «Один швейцар уже смотрит генералиссимусом: вызолоченная булава, графская физиономия, как откормленный жирный мопс какой-нибудь; батистовые воротнички», одним словом, «канальство!» Сравнение людей с животными свойственно стилю Гоголя. У него и Собакевич «похож на молодого медведя». У швейцара же – жирного мопса – должно быть, как и у его хозяина, мозги давно заплыли жиром, и их обоих не волнует судьба капитана, пострадавшего за Отечество, а заодно и за них.

Отсутствие конкретных имен в повести говорит о том, что автор пытался максимально обобщить частный случай капитана, у которого, кроме фамилии, нет ни имени, ни отчества. А у чиновников есть одно общее «холодное» и безликое имя – «государственный человек».

Рассказчиком данного повествования выступил почтмейстер. Отсюда и стиль изложения истории, где бесконечны вводные слова, повторы, витиеватые фразы, присутствуют неуклюжие потуги на юмор и подобие иронии. В устах почтмейстера повесть о капитане звучит как анекдот. И становится понятным, что будь почтмейстер на месте вельможи, капитан Копейкин получил бы тот же ответ. Да и слушавшие его чиновники не посочувствовали капитану, однако, «все очень усомнились, чтобы Чичиков был капитан Копейкин (поскольку тот был инвалид без руки и ноги), и нашли, что почтмейстер хватил уже слишком далеко».

Автор поместил «Повесть…» почти в конец первого тома поэмы, и это не случайно. После знакомства с предложенной автором галереей помещиков и чиновников, невольно задаешься вопросом: где же выход из этого «темного царства» бюрократов и тиранов? И Гоголь дает недвусмысленный ответ на данный вопрос: в бунте! В повести явно слышится отзвук пушкинского «Дубровского».

Таким образом, «Повесть о капитане Копейкине» занимает важное место в идейно-художественном содержании поэмы, так как в данной повести особенно ярко выражены основные тенденции в изображении чиновников – сатирическое описание, социальная типизация и общая критическая направленность повествования. Кроме того, в ней отобразились взгляды самого Гоголя на то, что Пушкин назвал «русским бунтом». Бескомпромиссное обличение самодержавно-крепостнического строя, сочетается в замысле «поэмы», равно как и в «Повести…», с неколебимой уверенностью в том, что только этот строй отвечает национальному духу русского народа и спасет Россию от угрозы революционных взрывов, сотрясающих Западную Европу. «Повесть о капитане Копейкине» предупреждает об угрозе революционного «бунта» в России.

Типы, выведенные Гоголем, – неотъемлемая часть русской жизни, это именно русские типы, которые сколь ярки, столь же и устойчивы в русской жизни – до тех пор, пока сама жизнь коренным образом не изменится.