Текст книги "Справочник школьника по литературе"

 
Мало ли ти бяшеть
Горе подъ оболоки веяти
(лелеючи) корабле
                              на сини мори?
 

Как видим, рифма исчезла. Если же записать по-другому, она появляется:

 
Мало ли ти
Бяшеть горе
Подъ облакы веяти
Лелеючи корабли
На сине море?
 

Другой пример. В «Золотом слове» Святослава говорится, о том, что он «изронил» «золотые слова». Но «Святъславъ» в дренерусском языке могло еще звучать как «Святославо». Тогда яркий образ оказывается подкреплен рифмой: «Святославо – злато слово».

По данным А. Чернова, в «Слове» представлены все виды русской рифмы: точная, неточная, усеченная, ритмическая. Из 938 стихов более 730 зарифмованы.

Для древнерусской литературы ориентация на произнесение, звучание, типична. Это подтверждается наличием рифмы в некоторых древнерусских памятниках (напр., в летописях, у Даниила Заточника, в «Слове о погибели Русской земли»). Однако постепенно ориентация на чтение текста глазами приводит к тому, что рифма затухает (напр., уже в «Задонщине» – конец XIV века – чувствуется полное безразличие к рифме).

Исследования А. Чернова в области ритмической организации «Слова» неожиданно дали еще одно подтверждение гипотезы о «перепутанных страницах» Б. А. Рыбакова. Реконструкция текста, перестановки, предложенные Рыбаковым (по крайней мере, часть их), подтверждается образующимися на новых стыках текста рифмами: съ всехъ странъ – веце Трояни, вещий Боянъ – вечи Трояни, сицеи рати – о стонати, свычая и обычая – съ зарания до вечера. Исходя из этого, А. Чернов выдвинул предположение и об одной «потерянной» странице, так как при реконструкции текста вокруг нее строки не рифмуются (т. е. границы этой «потерянной страницы» четко очерчиваются).

Исследования «Слова» продолжаются, гипотезы и реконструкции «обрастают» новыми доказательствами, и поле для открытий в этой области еще очень большое.

Старомосковская партия – партия, образовавшаяся во второй половине XVII века вследствие кризиса, порожденного перестройкой унаследованной от средневековья культурной системы. На соборе 1666—1667 гг. зародились две враждебные партии – грекофильская («старомосковская») и западническая (партия «латинствующих»). По прихоти истории первую из них возглавил украинец Епифаний Славинецкий, а вторую – белорус Симеон Полоцкий, оба питомцы Киевской школы. Но Епифаний учился в ней еще до того, как ей было придано латинское направление. Симеон Полоцкий, напротив, был воспитан как завзятый латинист и полонофил (т. е. почитатель польской культуры). У вождей тотчас появились русские ученики: у Епифания – инок Чудова монастыря Евфимий, богослов и писатель, а у Симеона – Сильвестр Медведев, бывший подьячий, а потом придворный поэт. В середине 80-х гг., когда учителя уже были в могиле, Евфимию и Медведеву пришлось вступить в открытую схватку.

Обе партии сходились на том, что России нужно просвещение, но пути и формы этого просвещения они представляли себе по-разному. Этот конфликт в дальнейшей истории страны будет лишь углубляться и достигнет своей наивысшей точки в XIX веке – в противостоянии западников и славянофилов.

И Евфимий, и Епифаний Славинецкий, т. е. представители «старомосковства», были людьми одаренными и сведущими. Заслуги Епифания перед русской культурой велики: он обогатил письменность многочисленными переводами разного характера – от творений отцов церкви до словарей и медицинских пособий. Но писатели этого типа довольствовались количественным накоплением знаний и не желали думать о новом их качестве. Они лишь подновляли обветшавшее здание, не отваживаясь заняться его перестройкой. Старые истины казались им незыблемыми, и любые попытки обсуждения этих истин они объявляли кощунством и ересью.

Православная церковь всегда исходила из того, что она доказывает свою непогрешимость уже самим бытием своим. Отсюда преобладание догматического способа убеждения: ставится вопрос – следует ответ. Свободное обсуждение не допускается.

«Латинствующие», напротив, старались соединить истины веры с доводами рассудка. Если здание дало трещину, – значит, пора подвести под колеблющийся свод логические подпорки. Не случайно силлогизм (т. е. логическое построение, выраженное словесно) стал основополагающим принципом поэзии и прозы «латинствующих» (он и стал главным объектом нападок Епифания Славинецкого и Евфимия). Евфимий думал, что строительство логики есть причина «шатания» умов, а не наоборот, как было на самом деле. Однако в опасениях Евфимия было рациональное зерно. Именно с «латинствующих», с Симеона Полоцкого и Сильвестра Медведева, начались в России «любопрения» – т. е. литературные споры, без которых не может существовать динамичная культура. Именно «латинствующие» впервые пересадили на русскую почву великий европейский стиль – барокко.

Историческая заслуга «латинствующих» состоит также в том, что они создали в Москве профессиональную писательскую общину. Профессиональный писатель обладал уже в то время специфическими чертами. Он реализовывал себя на педагогическом поприще, собирал личную библиотеку, участвовал в книгоиздательской деятельности. Писательство он считал главной жизненной задачей и поэтому мало заботился о карьере.

Тем не менее, несмотря на все, что «латинствующие» сделали для русской культуры, их община была разгромлена, а сами они подверглись репрессиям. Дело в том, что грекофилов (т. е. их противников) поддержал патриарх Иоаким. Сообща им удалось разгромить «латинствующих» как активную группировку. Вождя этой группировки им удалось уничтожить физически: воспользовавшись падением царевны Софьи, Иоаким послал Сильвестра Медведева на плаху. Но профессионализм как явление все же не пострадал от этих ударов. К 1689 г. (когда Софья была удалена от власти) профессиональные поэты появились уже и в рядах «старомосковства».

Сумароков Александр Петрович (1717—1777) – русский поэт, драматург, реформатор русского театра, один из основоположников русского классицизма. Родился в Петербурге в старинной дворянской семье.

1732—1740 – учился в Сухопутном шляхетском корпусе, где начал писать стихи. Популярность поэту принесли любовные песни, расходившиеся в списках. К ним неодобрительно отнесся М. Ломоносов, сторонник гражданственной тематики в поэзии. Сумароков ответил ему «Критикой на оду» и в «Эпистоле о стихотворстве» (1747), где сформулировал принципы поэтики основных жанров классицизма, особенно комедии и басни. Полемика между Сумароковым и Ломоносовым в 1750-е гг. XVIII в. представляла собой важный этап в формировании эстетики и художественной практики русского классицизма.

1747—1750 – от песен Сумароков переходит к стихотворным трагедиям («Хорев», «Гамлет», «Синав и Трувор»), в которых любовные темы соединены с общественно-философской проблематикой. Пьесы Сумарокова составили основу репертуара первого русского профессионального публичного театра, директором которого он был в 1756—1761 гг. С пьесами Сумарокова связано и появление первых профессиональных русских актеров.

1759 – Сумароков издает первый русский литературный журнал «Трудолюбивая пчела».

Конец 1750-х—начало 1760-х – пишет басни, обличающие бюрократический произвол, взяточничество, бесчеловечное обращение помещиков с крепостными.

1770-е годы – создает свои лучшие комедии («Рогоносец по воображению», «Мать – совместница дочери», «Вздорщица», все – 1772) и трагедии («Дмитрий Самозванец», 1771; «Мстислав», 1774). В комедиях сильна обличительно-бытовая струя, в чем они предваряют комедии Фонвизина.

1774 – сборники «Элегии», «Сатиры».

Сумарокову принадлежат также статьи по философии, политической экономии.

1777 – умер в Москве.

Т

Тимофеев Иван (ок. 1555—1631) – русский писатель, приказной дьяк, представитель высшей бюрократии, изобразил историю России от Ивана Грозного до Михаила Федоровича Романова в своем «Временнике», составленном в 1616—1619 гг. («Временник по седьмой тысящи от сотворения мира до осмой…»

Тредиаковский Василий Кириллович (1703—1768) – русский поэт, один из основоположников русского классицизма, реформатор (наряду с М. Ломоносовым) русской системы стихосложения. Родился в Астрахани в семье священника. Начальное образование получил в школе католических монахов капуцинского ордена (где все обучение велось на латинском языке). Из Астрахани бежал в Москву, где 2 года успешно занимался в Славяно-греко-латинской академии. Из Москвы перебрался в Голландию, а оттуда в Париж.

1727—1730 – обучался в Сорбонне математическим, философским и богословским наукам.

Первые литературные сочинения написаны в годы занятий в Славяно-греко-латинской академии, за границей писание «пиес» продолжалось. Большая часть раннего литературного наследия не сохранилась, известны лишь поздние редакции некоторых стихотворений. «Стихи похвальные России», написанные во Франции, положили начало русской патриотической лирике XVIII в.

1730 – вернулся в Россию. Напечатал перевод аллегорического французского романа П. Тальмана «Езда в остров любви» с приложением своих любовных стихов; и то, и другое было написано «простым» русским слогом, что создало Тредиаковскому литературную популярность. Новаторство заключалось в следующем: 1. Тредиаковский первым в русской литературе XVIII в. выступил с печатным сборником, в котором были помещены стихотворения, посвященные любовной теме («Песенка любовна», «Стихи о силе любви» и проч.), 2. Тредиаковский смело вступил на путь «обмирщения» русского литературного языка (в первую очередь это касалось освобождения от церковнославянской лексики).

С 1732 – был переводчиком при Академии наук, в 1745– 1759 – академик (уволен из-за столкновений с академическим начальством).

1735 – в трактате «Новый и краткий способ к сложению российских стихов» предложил силлабо-тоническую систему стиха (см. I раздел, «Теория литературы»). Реформа стихосложения, которую разрабатывал Тредиаковский, была построена на акцентной (ударной) системе русского языка и во многом определила дальнейшее развитие русской поэзии. Однако Тредиаковский был непоследователен (для коротких стихов он сохранил силлабику), и его реформа была завершена Ломоносовым.

1748 – опубликован «Разговор об орфографии», первый в русской науке опыт изучения фонетического строя русской речи.

1752 – «Сочинения и переводы как стихами так и прозою» в 2 тт., куда вошел стихотворный перевод «Поэтического искусства» великого французского гуманиста Буало. В этом труде Тредиаковский впервые попытался дать теорию поэтического перевода.

1755 – в сочинении «О древнем, среднем и новом стихотворении российском» дан исторический очерк силлабической поэзии.

1750—1753 – теолого-философская поэма «Феоптия», являющаяся в значительной степени стихотворным переложением сочинения Фенелона «Трактат о существовании и атрибутах бога» (печатание «Феоптии» было запрещено Синодом по причинам «некоторых сумнительств»). Переводы на русский язык ряда исторических книг и романа Ф. Фенелона «Приключения Телемака» (опубл. в 1766 г. под названием «Тилемахида»), в котором был использован разработанный Тредиаковским особый стихотворный размер – русский гекзаметр, который позднее использовали Гнедич (переводя «Илиаду» и «Одиссею» Гомера), Жуковский, Дельвиг.

Тредиаковским также была переведена «Древняя история» Шарля Роллена, что сделало доступной читателю античную историю.

1768 – умер в Петербурге.

У, Ф

«Фацеции» – самый большой сборник переводных новелл, вошедший в русскую литературу около 1680 г. В книге, наряду с сюжетами, заимствованными у Боккаччо, Поджо Браччолини, Саккетти и других классиков новеллистики, представлены и «простые формы» – шутка, меткое словцо, анекдот, которые всегда оставались питательной средой новеллы. Слово «фацеция», перешедшее из латыни почти во все европейские языки, в России толковалось так же, как в Европе, – в значении насмешка, острота, «утешка», т. е. как веселое и забавное чтение, не имеющее отношения к «душеполезности».

«Фацеции» внушают русскому читателю новую для него мысль, что смех вовсе не греховен, что между смехом и «правдой» нет противоречия. Герои «Фацеций» живут в атмосфере смеха и действуют смеясь, причем это могут быть мудрые герои, совершающие мудрые поступки. Таков, например, Диоген, таков и Демосфен, популярнейшие анекдотические персонажи, обличители глупости и пороков.

В предисловии к «Фацециям» сказано, что они «проведены с полскаго языка», а рядом они названы «издевки смехотворны московски». Через новеллистический жанр русская литература XVII в. как бы «овладевает бытом». Новеллисты своими произведениями утверждали, что временная, мимотекущая, бренная и грешная жизнь также важна и ценна, а соответственно, может быть предметом изображения в художественном произведении. Кроме того, в мире смеха все оказывались равны. Национальные и религиозные различия здесь отменялись, так же, как и все социальные перегородки. В «Фацециях» действуют исторические лица. Это Карл Великий, Сократ, Ганнибал, Альфонс Испанский и т. д. Действуют там и «некие» люди, иногда названные по именам, а иногда не названные, – монах и плут, «некий гражданин упивающийся», «селянин некий», «едина стара жена», «сосед наш ближний». Но «исторические» и скромные безымянные персонажи оказываются в «Фацециях» совершенно равноправны. Они одинаково смеются и одинаково высмеиваются. Становясь героями новеллы, императоры и полководцы уже не руководствуются сословным кодексом. Они живут так же, как живет «сосед наш ближний»: пьют и едят, болеют, ревнуют жен и ссорятся с ними, хитрят и попадают в смешные положения, обманывают и бывают обмануты. И это вовсе не значит, что новеллист «подсматривает» за своими героями, что его самолюбию льстит, что в частной жизни творцы истории столь же жалки, сколь жалок он сам. Это лишь значит, что новелла воспроизводит только бытовую сторону жизни, а быт меньше всего зависит от сословных запретов и предрассудков. Выходит, писать можно обо всем и обо всех, и даже писать смешно.

Эти новые художественные возможности были тотчас оценены русскими авторами. XVII век дал многочисленные опыты русской новеллы – от «простых форм» до сложных сюжетов.

Фонвизин Денис Иванович (1744 или 1745—1792) – русский драматург, один из заметнейших представителей русского классицизма. Родился в Москве в богатой дворянской семье. Окончил вскоре после открытия Московского университета имевшуюся при нем подготовительную школу-гимназию. Был в числе десяти лучших учеников, отправленных в Петербург и встретившихся с графом Шуваловым (официальным основателем Московского университета) и Ломоносовым. После окончания гимназии поступил на философский факультет университета. В университете начал заниматься литературной деятельностью. Остро-критическое отношение к окружающему определило дальнейший пафос его деятельности.

Острую сатирическую направленность имела «Всеобщая придворная грамматика», приобретшая широкую известность (критика двора Екатерины II в форме изложения правил грамматики, арифметики и проч.).

1770 – поставлена пьеса «Бригадир», обличающая пристрастие дворян ко всему французскому, сатирически изображены нравы того времени.

1782 – поставлена комедия «Недоросль».

1783 – в журнале «Собеседник любителей российского слова» Фонвизин публикует серию остросатирических вопросов, которые были опубликованы в сопровождении резких и неприкрыто враждебных ответов самой Екатерины. У Фонвизина возникают проблемы с публикацией его произведений – задуманный им журнал «Друг честных людей, или Стародум» был запрещен к изданию, запрет был наложен и на выпуск собрания сочинений.

1785 – тяжелая болезнь (паралич), окончившаяся смертью в 1792 году.

Х

Хворостинин Иван Андреевич (?—1625) – один из ярчайших стихотворцев начала XVII века. Происходивший из ярославских князей, хотя и второстепенного рода, Хворостинин «поднялся» при Лжедмитрии I, который пожаловал его кравчим и, по свидетельству современника, «держал этого молокососа в большой чести, чем тот весьма величался и все себе дозволял». Уже при Филарете, в конце 1622 или в начале 1623 г., Хворостинина сослали в Кирилло-Белозерский монастырь за «шатость в вере». При обыске у князя нашли собственноручные его тетради «со многими укоризненными словами, писанными на вирш», т. е. со стихами против московских порядков. Из этих стихотворений до нас дошла только одна «вирша» (в узком смысле слова это означает рифмованное двустишие), приведенная в официальном указе: «Московские люди сеют землю рожью, а живут все ложью». В монастыре Хворостинина содержали строго, книг, кроме церковных, не давали. Поместили его в «особой келье» под неусыпным присмотром «крепкого житьем» старца и принуждали неукоснительно выстаивать все службы. Это, видимо, нелегко давалось князю: согласно обвинению, в Москве он сам не ходил и дворню свою не пускал в церковь, говорил, что «молиться не для чего и воскресения мертвых не будет», не постился в страстную неделю и разговлялся до Пасхи.

Стихи, которые Хворостинин писал «для себя», погубили его, стихами «для читателя» он облегчил свою участь. Либо в Кирилло-Белозерском, либо в Троице-Сергиевом монастыре, где Хворостинин постригся и умер в 1625 г., он написал огромный стихотворный, вполне православный богословский трактат «Изложение на еретики-злохульники» (около 1300 стихов).

Херасков Михаил Матвеевич (1733—1807) – русский поэт и общественный деятель, просветитель. Родился в г. Переяславе на Полтавщине. Окончил Сухопутный шляхетский корпус в Петербурге (1751).

1760—1763 – издавал журналы «Полезное увеселение» и «Свободные часы».

1763—1802 – был (с перерывами) директором, затем куратором Московского университета.

Херасков являлся автором эпических поэм (напр., «Плоды наук», «Храм славы» (обе – 1761), «Чесменский бой» (1771), «Россияда» (1779, посвящена теме покорения Иваном IV Казанского ханства) и других. Писал философские оды, дружеские послания, элегии (сборник «Философические оды или песни», 1769), басни. Был автором трагедий, напр., «Венецианская монахиня» (1758), «Борислав» (1774), «Освобожденная Москва» (1798), комедий, напр., «Ненавистник» (1774), «Школа добродетели» (1798) и др., романов «Нумка Помпилий, или Процветающий Рим» (1768), «Кадм и Гармония» (1786) и др. Проза Хераскова многословна и изобилует словесными украшениями. Лирика Хераскова разнообразна по жанрам, проповедует умеренность, тихую жизнь на лоне природы. Херасков – крупнейший представитель русского классицизма, но в его творчестве уже обозначилось движение к сентиментализму.

«Хожение за три моря» Афанасия Никитина – книга, представляющая собой путевые заметки тверского купца Афанасия Никитина. «Хожение за три моря» многими чертами напоминало паломнические «хожения», однако памятник этот имел иной характер и совсем иное значение для истории литературы. Своеобразие этого «Хожения» заключалось не только в том, что путешествие Никитина было не паломничеством в христианскую землю, а поездкой по торговым делам в далекую Индию, но и в глубоко личном характере повествования купца-путешественника.

Путешествие Афанасия Никитина, вероятнее всего, относится ко времени между 1471 и 1474 гг.

Вопреки мнению ряда авторов, путешествие Никитина в Индию вовсе не было официозной дипломатической или торговой миссией, так как отправляясь в путь, он имел с собой только верительные грамоты своего государя – великого князя Михаила Борисовича Тверского и тверского архиепископа. Под Астраханью Афанасий Никитин и его товарищи были ограблены ногайскими татарами; они обратились к «ширваншаху» (местному государю) и русскому послу Папину, но помощи не получили и «заплакав да разошлися кои куды: у кого что есть на Руси, и тот пошел на Русь, а кой должен, а тот пошел, куды его очи понесли». В числе тех, кто имел долги на Руси и кому путь домой был закрыт из-за опасности разорения и кабалы, был и Афанасий Никитин. Направляясь через Персию в Индию, Никитин не имел с собой каких-либо значительных товаров. Единственный товар, который он, судя по «Хожению», рассчитывал продать в Индии, был привезенный им с большим трудом конь, да и то этот товар принес ему больше неприятностей, чем дохода: мусульманский хан Чюнера (Джунира) отобрал у него коня, требуя, чтобы Никитин перешел в ислам, и только помощь знакомого персидского купца помогла путешественнику вернуть назад его собственность. Когда Никитин через шесть лет после начала странствий с бесчисленными трудами, через «Стембольское» (Черное) море, пробрался назад на Русь, он по-прежнему был не способен расплатиться с долгами, и ему грозила неволя за долги. Единственным плодом путешествия оказались его записки– «Хожение за три моря».

В целом «Хожение» Никитина представляло собой его путевой дневник – непосредственные записки о пережитых приключениях, рассказывая о которых автор еще не знал, как они окончатся. Довольно широко вставлены в русский текст дополнения на каком-то своеобразном тюркском диалекте. Вряд ли это было особым приемом для того, чтобы придать записям налет экзотичности, скорее, по-тюркски Никитин записывал те отрывки (проявления свободомыслия, мусульманские молитвы, замечания, сомнительные с точки зрения христианской морали), которые могли принести ему неприятности на Руси. В записях отсутствует стремление следовать каким-либо церковным или литературным нормам того времени. Никитин записывал то, что видел и чувствовал: «И тут есть Индийская страна, и люди ходят все наги… А детей у них много, а мужики и жены все наги, а все черныя: яз куды хожу, ино за мною людей много, да дивятся белому человеку».

Несмотря на добрые отношения, которые установились у Никитина с «индеянами», отрыв от родной земли воспринимался тверским путешественником очень болезненно: «Русская земля да будет богом хранима!.. На этом свете нет страны, подобной ей, хотя вельможи Русской земли несправедливы. Да станет Русская земля устроенной, и да будет в ней справедливость» (все эти слова написаны по-тюркски).

По пути домой (не доехав до Твери) Никитин умер от открывшейся у него болезни.

Хроники – произведения, в хронологическом порядке повествующие о каких-либо исторических событиях. Хроники пришли на Русь из-за границы, они активно переводились начиная с XI века и имели большое значение для истории русского летописания. Наиболее известна «Хроника Георгия Амартола», написанная византийским монахом и рассказывающая, помимо библейской истории, о царях Востока, Александре Македонском и римских императорах.

«Хронограф по великому изложению» – см. летописание, а также хронографы

Хронографы – представляли собой компилятивные (т. е. составленные из разных источников) сборники рассказов из истории различных стран и народов мира, начиная с библейских времен. Но в отличие от летописи, хронографическое изложение истории носило ярко выраженный повествовательный характер. Входящие в состав хронографов повествования часто не имели исторического содержания, а являлись сказочно-фантастическими или нравственно-поучительными занимательными новеллами. Если летописец ценил документальность своих записей и был по преимуществу историком, то составитель Хронографа был в большей степени литератором. Его интересовал не исторический, а назидательный смысл событий. В качестве примера можно привести так называемый Еллинский летописец второй редакции, в состав которого вошли такие известные источники, как Хронограф по великому изложению, «Александрия» и др.