Текст книги "Наблюдатель"

14. Необычный свидетель

В среду, 28 марта, в половине одиннадцатого Плешаков прибыл в Дубну. Всю дорогу по телефону он руководил организацией операции «Перехват». Все автомобильные, железнодорожные и водные пути выезда из Дубны были перекрыты, спецслужбы повсюду искали Марка Спурлока и Каролину Соловьеву, но безрезультатно.

Каждый из них сумел уйти от приставленных к ним оперативников наружного наблюдения. Соловьева воспользовалась для этого комнатой отдыха Ефременко, открыв ее из кабинета пропуском убитого, лежавшим на его столе. Комната отдыха была смежным помещением к кабинету, в ней было две двери – одна вела в кабинет, а вторая была выходом в служебный коридор, который не имел ничего общего с коридором, ведущим в приемную Ефременко, в котором вел наблюдение Коник. Комнаты отдыха были у всех начальников «Роснанотеха» начиная с начальников отделений, они позволяли им работать допоздна и сутками не покидать территории предприятия. В комнатах отдыха был свой санузел, диван, телевизор, холодильник и буфет, откидная крышка которого могла служить столом. Со стороны кабинетов дверь в комнату отдыха маскировалась занавесками, поэтому непросвещенный посетитель не мог догадаться, что из кабинета есть еще один выход. Ночь, предшествующую убийству, Леонид Ефременко, как и многие другие научные работники, провел на работе. В электронном журнале системы контроля доступа в помещения было три записи, что с 08:05 до 08:20 дверь из комнаты отдыха в коридор открывалась три раза, и каждый раз открывалась изнутри. Изнутри двери комнаты отдыха считывателями системы контроля доступа оборудованы не были, они открывались просто ручками защелки замка. Возможно, что хозяин кого-то впускал или выпускал, а может, просто зачем-то выглядывал или даже выходил в коридор, не захлопывая двери, – установить сейчас это не представлялось возможным потому, что камер видеонаблюдения в коридоре не было. Вторая дверь – из комнаты отдыха в кабинет – первый раз была открыта в 08:05 со стороны кабинета, закрыта она была в 08:10 и снова открыта со стороны кабинета и закрыта в 08:20.

Все указывало на то, что последний раз двери комнаты отдыха открывала и закрывала Каролина Соловьева, отпечатки пальцев которой были найдены на ручках дверей, и которая воспользовалась комнатой отдыха как вторым выходом из кабинета. По показаниям секретарши Соловьева зашла в кабинет примерно в 08:15. Она пришла по заданию Маргариты Панферовой, чтобы согласовать с Ефременко, о чем именно тот будет рассказывать журналисту The Wall Street Journal Марку Спурлоку, и далее должна была присутствовать на их встрече. В 08:20 секретарша пошла встречать Спурлока на проходную. В 08:30 тот вошел в кабинет и через пять минут вышел, сказав, что Соловьевой в кабинете не было. По-видимому, убийство было совершено или Соловьевой, или Спурлоком, или как-то ими совместно. Теоретически мог быть и кто-то третий, кого Ефременко мог впустить через комнату отдыха в 08:05, еще до прихода Соловьевой. Но Плешаков не любил усложнять следственные действия. Теперь надо было просто, во что бы то ни стало, их задержать и выбить признательные показания, и Плешаков был уверен, что заставит хотя бы одного из них сознаться. Спурлок тоже очень профессионально ушел от слежки, войдя в главную проходную. В этот момент Коник прекратил за ним наблюдение и передал его сыщикам, которые ждали Марка на улице. Но Спурлок не вышел из главной проходной, а вернулся обратно на территорию «Роснанотеха» и вышел через вторую проходную. На проходной он в банкомате банка «Озарение» снял 95 тысяч рублей со своей карты VISA, номер которой следователи занесли в дело при обыске в квартире Марка. Больше на карте денег не было, поэтому пока не приходилось рассчитывать на то, что местоположение Спурлока можно будет определить по месту, где он может воспользоваться своей картой второй раз. Мобильные телефоны у Соловьевой и Спурлока были выключены, поэтому их место положения нельзя было определить и по сотам сети мобильной связи. В общем, действовали они в то утро очень слаженно и профессионально, поэтому Плешаков не сомневался, что именно они и были исполнителями обоих убийств.

К середине дня он уже допросил толстую секретаршу Ефременко и начальника смены охраны, которые по своей халатности выпустили Спурлока с территории предприятия без сопровождения. Не исключено, что они тоже могли состоять в противостоящей Плешакову организованной преступной группировке. Секретаршу он попросил составить список всех посетителей кабинета Ефременко за последние три месяца. Плешаков рассчитывал, что в этом списке может оказаться человек, давший знать преступнику, что орудие убийства можно просто взять прямо со стола хозяина кабинета. Начальнику охраны «Роснанотеха» Плешаков дал задание подготовить ему списки всех лиц, бывших на территории предприятия в момент убийства согласно данным системы контроля доступа на проходных.

«Вот ведь что получается, – с негодованием думал Плешаков, – моего оперативника на территорию сегодня утром не пропустили, а в то же время убийца расхаживает по ней, как у себя дома. Ведь если бы Аист не ввел вчера эти списки, то сейчас я как минимум уже допрашивал бы Спурлока. Чую я, что Аист своими списками хотел затруднить работу следствия и добился своего! Ладно, хоть ты и высоко сидишь, я тебе крылья-то подрежу! А заодно и свой зад прикрою, надо же как-то объяснить начальству медленный ход следствия». Он решил действовать своим излюбленным методом – заставить подозреваемого нервничать, а значит, и ошибаться. Плешаков набрал номер секретариата Мещерякова и попросил аудиенции с ним. Мещеряков согласился принять его прямо сейчас.

В кабинете Мещеряков оказался не один, а вместе с «Алексеем Истокиным». После приветствия и краткого обсуждения случившегося сегодня утром убийства Леонида Ефременко Плешаков перешел в наступление.

– Андрей Сергеевич, я занимаюсь этим делом только третий день, но уже вскрыл на «Роснанотехе» большие недостатки, которые преступники, несомненно, использовали для осуществления своих противоправных действий. Я буду вынужден составить об этом рапорт своему начальству.

Мещеряков с «Истокиным» переглянулись, – вместо того, чтобы ловить преступников, этот майор решил чем-то пугать президента и второго по значимости человека «Роснанотеха».

– Так, очень интересно, майор, – мрачно сказал Мещеряков, – раз начали, то уж огласите нам результаты вашего «вскрытия».

– Пожалуйста. Во-первых, у вас очень плохо организован пропускной режим на проходных. Там установлены металлодетекторы, но сейчас они не используются. Преступник мог воспользоваться этим и пронести на территорию предприятия оружие. Дайте распоряжение начальнику охраны включить металлодетекторы и проверять ими всех сотрудников и посетителей предприятия при входе и при выходе.

– Сейчас металлодетекторы включены, но используются только для выборочного контроля, – возразил Мещеряков.

– Я допросил нескольких охранников, – сказал Плешаков, – никто из них даже не помнит, когда они последний раз кого-то досматривали на металлодетекторах. Дайте распоряжение использовать их для тотального контроля.

– Что это даст? – вступил в разговор «Истокин», – ведь Ефременко был убит не принесенным оружием, а канцелярским ножом со своего собственного стола.

– Нам противостоит целая группа преступных лиц, и они должны видеть, что мы принимаем меры по противодействию им, – отвечал Плешаков. – Мы ведь не знаем их дальнейших планов. А что, если следующее преступление будет совершено на территории предприятия уже с применением огнестрельного оружия? Кто тогда будет нести ответственность за то, что металлоискатели были выключены?

– Тотальная проверка всех сотрудников на металлодетекторах может создать очереди на проходных, – сказал Мещеряков.

– Андрей Сергеевич, вам что дороже, отсутствие очередей или спасенная человеческая жизнь в результате предотвращения нами следующего преступления?

– Хорошо, майор, выдайте мне письменное предписание ФСБ на тотальный контроль сотрудников на металлодетекторах, только после этого я отдам соответствующее распоряжение, – ответил Мещеряков.

– Я постараюсь, чтобы вы получили его сегодня.

– Что еще вы у нас «вскрыли»?

– У вас не соблюдается ранее выданное службой безопасности предписание о передвижении гостей по территории предприятия только в сопровождении сотрудников. Сегодня начальник смены охраны разрешил секретарше Ефременко отпустить Спурлока к проходной одного, в результате этой их обоюдной халатности сегодня нам не удалось его задержать, а Спурлок является главным подозреваемым в совершении этих убийств. А может быть, это была не преступная халатность, а преступный замысел?

– Секретарши Ефременко и начальника смены охраны? – решил уточнить «Истокин».

– Да, и мы со всей тщательностью проверим эту версию. А как вы, Андрей Сергеевич, их наказали?

Мещеряков опять переглянулся с «Истокиным» – да, похоже, что со следователем им сильно не повезло.

– Сейчас готовятся приказы на объявление выговора начальнику охраны и строгих выговоров секретарше Ефременко и начальнику смены охраны, – ответил Мещеряков.

– А я считаю, что этого мало, их надо уволить, – напирал Плешаков.

– Майор, пока я здесь президент, я решаю, как их наказать, это понятно? – уже выходя за рамки приличия, вдруг рявкнул Мещеряков.

«А Аист-то занервничал! – злорадно подумал Плешаков. – Клювом щелкает! Ладно, посмотрим, как ты дальше запоешь».

– Андрей Сергеевич, я буду вынужден отметить в своем рапорте ваше терпимое отношение к нарушителям предписаний ФСБ.

– Что еще вы у нас нарыли, майор, – еле сдерживая себя, спросил Мещеряков.

– Я буду вынужден отметить в своем рапорте ваше нежелание сотрудничать со следствием по причине вашего отказа на мою вчерашнюю просьбу помочь мне собрать ваших сотрудников и сотрудников «Белой лошади» на следственный эксперимент, – сказал Плешаков, нагло глядя в его глаза.

«Какая скотина, – подумал Мещеряков, – нет, надо взять себя в руки, он не дождется, чтобы я наорал на него и вышвырнул за дверь. Сначала надо навести справки, кто за ним стоит и чего он добивается, если позволяет себе так нагло себя вести. Тогда и решу, как лучше наказать этого молокососа».

– Ах, да, возвращаясь к вашей просьбе о моем содействии проведению в «Белой лошади» масштабного следственного эксперимента, – уже вдруг совершенно спокойным голосом сказал Мещеряков, он ведь был очень опытным политиком и собаку съел на этих аппаратных подставах. – Вчера я отказал, но сегодня, когда ситуация кардинально изменилась в худшую сторону, я согласен. Дайте списки сотрудников «Роснанотеха» и «Белой лошади» – участников эксперимента моему секретарю, и она все организует. Их родственников, бывших в тот день в ресторане, собирайте, конечно, сами. Когда собираетесь проводить эксперимент?

– Завтра, часов в 11, например, – предложил Плешаков.

– Хорошо, завтра с утра и до 15:00 «Белая лошадь» будет закрыта по техническим причинам, – резюмировал Мещеряков. – Какие еще у вас есть результаты нашего «вскрытия»?

«А Аист-то испугался, – ликовал про себя Плешаков, – запел о сотрудничестве со следствием. Доказательств у меня пока нет, но нутром чую, что он замешан в этом деле: снял видеонаблюдение в «Белой лошади», лично назначил Сафиуллина и Ефременко давать Спурлоку материалы для его статьи, зачем-то поручил сделать это двум самым ценным для предприятия ученым. После первого убийства не побоялся допустить подозреваемого Спурлока на вторую встречу. Слишком все это подозрительно. Попадешься, ты, долговязый, в мои силки!»

– Отсутствие видеонаблюдения в ресторанном зале «Белой лошади». Преступник наверняка знал об этом, а если ему было все равно, а видеонаблюдение велось, то теперь он уже сидел бы в камере, а Ефременко, вероятно, остался жив.

– Да, – ответил Мещеряков, – до меня дошли слухи, что вы интересовались, почему в ресторанном зале нет видеонаблюдения. Десять лет назад я распорядился снять его для восстановления в коллективе «Роснанотеха» рабочей атмосферы, в общем, были на то основания… Тогда эта цель была достигнута, и так, без видеонаблюдения в зале, мы и прожили все это время. Теперь, повторяю, ситуация изменилась, и я решил вернуть видеокамеры обратно, потому что стабильности коллектива это уже нисколько не угрожает, даже наоборот.

«Как запел, как запел Аист, – думал Плешаков, – просто на глазах стал исправляться! Испугался моего рапорта! Сделал бы ты это хотя бы год назад, глядишь, и жив бы остался Сафиуллин…»

– Андрей Сергеевич, – продолжал Плешаков, – я обязан вас предупредить, что среди сотрудников предприятия действует пособник или даже активный член преступной группы. Убийца Ефременко использовал для отхода его комнату отдыха, то есть он знал о ней заранее. Кто из сотрудников «Роснанотеха» знал, что у Ефременко есть комната отдыха?

– Очень многие знали, – отвечал Мещеряков, – начиная с меня и заканчивая уборщицей. У уборщиц нет допуска к комнатам отдыха, но если хозяин кабинета сам откроет ей дверь и попросит убраться, то они должны делать это. Вы сами кого-нибудь подозреваете?

– У нас есть два главных подозреваемых – Спурлок и Соловьева, оба они сбежали, объявлен розыск. Соловьева является штатной сотрудницей предприятия, она могла быть информатором. Спурлок мог быть исполнителем убийств, работающим под прикрытием корреспондента солидной газеты. Вам не кажется подозрительным, что и в пятницу, и сегодня они оба были в непосредственной близости от жертв и оба могли убить их?

– Безусловно, это подозрительно, – ответил Мещеряков, – со Спурлоком лично я не знаком, но что касается Каролины, то мне трудно поверить, что она может быть причастна к этим преступлениям. Она работает у нас уже более трех лет и за это время проявила себя с самой лучшей стороны. Лично я проводил вместе с ней несколько семинаров, она организует и активно участвует в наших корпоративных вечеринках, полностью лояльный предприятию сотрудник.

– В тихом омуте черти водятся! Если сотрудник участвует в корпоративных мероприятиях, это не значит, что он не может быть шпионом, – возразил Плешаков, – разберемся. У меня к вам двоим просьба: если вам что-нибудь станет известно о местонахождении Спурлока или Соловьевой, то дайте, пожалуйста, знать мне об этом немедленно.

– Хорошо. А скажите, товарищ майор, а какие у следствия есть варианты мотивов совершения этих преступлений? У этих двух убийств может быть общий мотив? – снова вступил в разговор «Истокин».

– Мы находимся в самом начале следствия, – с неудовольствием отвечал Плешаков, которому мотив преступлений пока тоже был не ясен, – прорабатываются разные версии… Вот, например, могут ли эти убийства быть совершены с целью присвоения другими сотрудниками вашего предприятия результатов научных работ Сафиуллина и Ефременко?

– Теоретически да, – отвечал «Истокин», – но сразу оба нет. Ни один из сотрудников «Роснанотеха» не может претендовать на присвоение себе результатов научных открытий сразу двух этих ученых, а предположение, что с одной и той же целью действовали два разных заказчика, слишком маловероятно.

– А я считаю, что убийство Ефременко подтверждает мою первоначальную версию о том, что преступники действуют в интересах конкурентов и стремятся затормозить появление новых научных достижений нашего предприятия, – сказал Мещеряков. – К вашему сведению, Владимир Иванович, – обратился он к Плешакову, – заказчик этих преступлений в буквальном смысле просто обезглавил наше предприятие. Сафиуллин работал над синтезом оптимизированного под родительскую пару хромосомного набора ребенка. Он был близок к успеху, и его открытие должно было качественно улучшить человеческий генофонд, оставив в прошлом большинство наследственных болезней. Ефременко тоже был в двух шагах от создания физической теории единого поля, которая позволила бы единым математическим аппаратом описать электромагнитное, сильное, слабое и гравитационное взаимодействие. Это была бы просто революция в естественных науках. Последние три года эти два направления были доминирующими в наших научных исследованиях, а с начала этого года все предприятие работало практически только на них. Теперь мы отброшены, по меньшей мере, на полгода или год назад, убытки и недополученная прибыль исчисляются миллионами долларов. Конечно, со временем мы восстановим все наработки Сафиуллина и Ефременко, но процесс этот будет непростым. Далеко не все детали их последних работ задокументированы в отчетах. Вы, Владимир Иванович, правильно заметили, что одним из мотивов этих преступлений может быть попытка присвоения себе результатов научных работ наших погибших ученых. Ученые работают, прежде всего, для того, чтобы внести свое имя в историю науки, и именно по этой причине помощники Сафиуллина и Ефременко не имеют полной картины текущего среза состояния их работ. Я уверен, что они оба из опасения плагиата не полностью делились состоянием дел со своими помощниками, так уж устроены ученые, и я тут ничего поделать не могу. Основные результаты и дальнейшие планы они просто держали в своих головах до момента прихода окончательного успеха. Только после этого ученый с радостью все задокументирует, напишет научную статью и получит лавры первооткрывателя. А пока с помощью их помощников нам придется сначала, как разбитую мозаику, восстановить всю картинку, на которой их остановили известные обстоятельства, и только потом уже продолжить работы. В общем, если целью этих убийств является замедление темпов наших научных разработок, то эта цель уже достигнута.

Плешаков внимательно слушал.

– Но на этом наши беды не заканчиваются, – продолжал Мещеряков, – вы опять правильно заметили, что вызывающе жестокое и наглое убийство Ефременко прямо в его собственном кабинете означает как минимум наличие сообщника или сообщников убийцы среди наших сотрудников. И не вы одни, Владимир Иванович, это поняли. Это поняли все. Я вижу, что в нашем коллективе возникает атмосфера страха, подозрений и недоверия к окружающим. Тут становится уже не до работы. Буквально перед вами в моем кабинете была инициативная группа из профкома, которая предлагает от имени научного совета «Роснанотеха» написать коллективное письмо президенту России Александру Владимировичу Волкову с просьбой защитить коллектив «Роснанотеха» от бандитского произвола преступных группировок и обеспечить ученым безопасные условия для работы. Я поддержал эту инициативу.

«А вот и ответный удар Аиста клювом, – понял Плешаков, – политизирует ситуацию, начинает жаловаться сидящим за его спиной стервятникам. Пока это только намек на то, что ФСБ не справляется со своей работой, но можно не сомневаться, что теперь мое расследование станет на контроль в администрации президента. Надо будет срочно предупредить об этом Кузьмина. Значит, длинный, говоришь, у тебя клюв, до самого Волкова достает. Ну, подожди, подожди… Я его тебе отпилю, нечем щелкать будет!»

– А теперь давайте перейдем к делу, – вдруг сказал Мещеряков.

«А чем мы тут до сих пор занимались?» – еще более насторожился Плешаков.

– Руководство «Роснанотеха» хочет помочь следствию, – многозначительно продолжил Мещеряков, – и предъявить ему нового свидетеля обоих преступлений.

«Вот что значит хотеть помочь следствию! – Плешаков от радости чуть не подпрыгнул на стуле. – Не зря я на него надавил!»

– И где же этот ваш свидетель?

Аист с «Истокиным» многозначительно переглянулись.

– Он обратился ко мне, – сказал «Истокин», – с просьбой организовать встречу с вами для дачи показаний.

– Так, и где же он?

«Истокин» опять многозначительно посмотрел на Мещерякова, возникла неловкая пауза, Мещеряков кивнул.

– Видите ли, Владимир Иванович, – продолжил «Истокин», – наш свидетель не человек.

– А кто же он? – Плешаков почувствовал какой-то подвох.

– Он робот.

Кажется, Плешаков начал что-то понимать, он вспомнил о роботе-советнике – разработке «Роснанотеха». После пресс-конференции средства массовой информации продолжали муссировать эту тему. Мигом хорошее настроение покинуло Плешакова.

– Вы знаете, я не нуждаюсь в показаниях свидетелей-роботов, – ответил он «Истокину».

– Но вы ведь даже не выслушали их! – возразил «Истокин», поворачивая свой ноутбук экраном к Плешакову.

Увидев карикатурного синего медведя, Плешаков не сдержался:

– Показывайте мультики с этим Мурзилкой[2]2
  Желтый пушистый веселый персонаж одноименного российского детского журнала.


[Закрыть] детям дошкольного возраста или смотрите их сами! Я ведь понимаю, что он будет говорить ровно то, что ему задано по программе, это всего лишь тупой громкоговоритель! А кто мог составить ему программу? В общем, я вам советую не запутывать следствие, поэтому, если нам больше нечего обсуждать, разрешите мне идти готовить следственный эксперимент.

Плешаков вновь перевел взгляд на экран и вдруг буквально впился в него глазами, покраснев от ярости. Мещеряков и «Истокин» в этот момент не могли видеть развернутый в противоположную от них сторону экран. А там синий медведь, глядя в глаза Плешакова, правой лапой отдавал ему воинскую честь без головного убора, приставив пальцы вытянутой ладони к правому виску, а левая лапа находилась у левого виска, только крутила у него одним когтистым указательным пальцем. Наверное, вся эта пантомима должна была означать тупого солдафона.

– Я отмечу в своем рапорте проявление неуважения к следствию руководством «Роснанотеха», – сказал Плешаков и вышел из кабинета.

Когда «Истокин» развернул ноутбук, Мишин аватар уже имел совершенно обычный спокойный вид.

– Наверное, опять состроил какую-нибудь гримасу, – с грустью сказал «Истокин», – Миша, признавайся.

Миша молчал, а Мещеряков с Плешаковым на третий день после своего знакомства уже ненавидели друг друга.

– Алексей Николаевич, – обратился к «Истокину» Мещеряков, – а ведь оказывается, в спецслужбах дураков нисколько не меньше, чем среди обычных людей, учить их надо, – он снял трубку настольного телефона и набрал какой-то номер.

Кроме криминалистической бригады в этот день в распоряжении Плешакова было пятеро оперативных сотрудников из его отдела. В целях экономии государственных средств жить их он определил в двух номерах недорогой местной гостиницы. В первом номере должны были спать два, а во втором три человека. Третий номер он снял для себя одного. Теперь он собрал их в переговорной комнате для оперативного совещания.

– Капитан Таскаев, доложите результаты плана «Перехват».

– Есть! План «Перехват» пока результатов не дал, ни Соловьева, ни Спурлок не обнаружены.

Плешаков посмотрел на часы, было около четырех часов дня.

– Ладно, капитан Таскаев, дайте полиции отбой. Сделаем вот что. Объявим их в розыск, поставим засаду у их домов, узнаем, нет ли у них еще какой-нибудь недвижимости, проработаем их родственников и друзей, дадим их фотографии в систему автоматического распознавания лиц видеонаблюдения метро, а номера их кредитных карт – в систему банковского мониторинга. Тогда при попытке снять наличные с карты с таким номером банкомат карту обратно не отдаст, денег им тоже не даст, а мы сразу будем знать, где стоит этот банкомат. Еще надо запросить операторов мобильной связи немедленно сообщать о местонахождении разыскиваемых в случае подключения их телефонов к сети, запросить всех транспортных перевозчиков немедленно сообщать нам о покупке билетов по их паспортам, а гостиницы – об их заселении. Капитан Таскаев, в мое отсутствие назначаетесь старшим, распределите работу и начинайте выполнять все эти мероприятия.

– Есть!

– Дело очень серьезное, – продолжал Плешаков, – ставится на контроль в администрацию президента, я попрошу у генерала Кузьмина выписать сюда еще пять оперов нам в помощь. Завтра в одиннадцать часов в «Белой лошади» проводим следственный эксперимент, а сейчас все свободны. Вы, капитан Таскаев, останьтесь.

Когда все вышли, Плешаков продолжил.

– И еще, капитан, будет одно неформальное задание. Поручи надежным ребятам установить наружное наблюдение за домом Мещерякова, только, ради бога, пусть сами не засветятся.

– Товарищ майор, вы имеете в виду президента «Роснанотеха»? – изумленно воскликнул Таскаев.

– Его самого. Чует мое сердце, что Спурлок с Каролиной могут скрываться в его доме.

Крайняя степень удивления изобразилась на лице капитана Таскаева.

– Выполняйте!

– Есть!

Плешаков остался в переговорной комнате один. «Сейчас расставлю силки и капканы, – думал он. – Попадешься, Аист, отыграюсь тогда за наглые выходки твоего робота. Если ты приютил Спурлока под своим крылом, то вместе с ним будешь и спать на соседних нарах». Из этих размышлений его вывел звонок мобильного телефона.

– Майор Плешаков, – привычно представился он.

– Генерал Кузьмин! Ты что себе, Плешаков, позволяешь? – генерал говорил голосом, не предвещавшим ничего хорошего. – Ты что, уже раскрыл это дело? Или у тебя свидетелей избыток?

– Товарищ генерал, – твердо отвечал Плешаков, – это не свидетель, это робот, мы не можем принимать во внимание свидетельские показания робота.

– А какие он дал показания?

– Никаких… Я не стал брать с него его показаний.

– Майор, я приказываю вам сначала снять показания с робота, а потом немедленно доложить о них мне, я решу, принимать их нам во внимание или нет! Дело уже на контроле в администрации президента, и мне уже «проехали» по ушам, как мы относимся к свидетелям преступлений. Задание понятно?

– Так точно.

– Исполняйте! Через полчаса жду ваш доклад.

– Есть! Товарищ генерал, разрешите обратиться!

– Обращайтесь.

– Товарищ генерал, прошу вас подготовить предписание ФСБ Мещерякову о немедленном начале применения металлодетекторов на проходных «Роснанотеха» для тотального контроля доступа сотрудников на территорию предприятия и выхода с него.

– А они установлены на проходных?

– Так точно!

– И что же, охрана их сейчас не использует?

– Никак нет!

– Ладно, майор, – сказал после короткой паузы Кузьмин, – сегодня подпишу и вышлю такое предписание в секретариат «Роснанотеха». Жду от вас доклад о допросе нового свидетеля.

– Есть!

«Проклятье, как больно клюнул меня Аист в самое темечко! – думал Плешаков. – Да они тут просто свихнулись! Не включают металлоискатели, снимают видеокамеры, предлагают в свидетели робота… Ну, погоди, Аист! Хорошо смеется тот, кто смеется последним!»

Выслушав Плешакова, секретарша Мещерякова обыденным голосом сообщила, что по вопросу взятия свидетельских показаний с робота-советника теперь он должен обращаться к Алексею Истокину. «Тема встречи даже не удивила ее, – подумал Плешаков, – значит, здесь уже у многих крыша поехала».

Войдя в кабинет к «Истокину», Плешаков как можно более бесстрастным голосом сказал, что передумал и теперь готов выслушать свидетельские показания робота. «Истокин» подключил сетевой шнур к своему ноутбуку и пригласил Плешакова занять место рядом с ним, чтобы тот мог видеть экран. «Истокин» нажал несколько клавиш для инициализации сеанса с Мишей, и на экране появился аватар. Но это больше не был аватар синего мишки, это был аватар Мурзилки – желтого существа в красном берете, красном шарфе и с красным фотоаппаратом! С некоторой натяжкой его тоже можно было бы принять за стилизованного медведя, если бы не острый, как клюв, нос! Чубчик, словно перья, весело торчал из-под берета и заворачивался вверх. Все это придавало ему сходство скорее с цыпленком, чем с медведем. «Издеваются надо мной, скоты, – подумал Плешаков. – У них людей убивают прямо на рабочих местах, я пытаюсь им помочь, а они превращают следствие в какое-то шоу, пользуясь своими связями в кремлевской администрации».