Текст книги "Наблюдатель"

47. Обратно и туда

Олег Анатольевич Рублев работал в российском посольстве в Великобритании и имел дипломатический статус неприкосновенности. Формально он числился в должности советника, но все, и в первую очередь английские спецслужбы, знали, что это работающий под дипломатическим прикрытием сотрудник ФСБ. И ФСБ тоже знала, что MI5 знает, кто такой на самом деле Олег Рублев. Однако обе стороны такое положение дел устраивало, потому что в каждом приличном посольстве должен быть сотрудник, который, формально действуя как дипломат, одновременно неформально дает противоположной стороне знать, интересы какого ведомства на самом деле он представляет.

Поздно вечером в воскресенье 1 апреля 2040 года Олег Рублев по электронной почте получил зашифрованное письмо от своего начальника с Лубянки. Расшифровав его с помощью секретной программы, Рублев прочитал, что ему надо позвонить следователю MI5 Мэтью Личу и попросить организовать встречу с одним, возможно, русским мужчиной, который называет себя Алексеем Николаевичем. Потом подъехать в указанное Личем место и в присутствии агентов MI5 задать этому мужчине вопросы согласно прилагаемому к письму списку, записать ответы мужчины на диктофон и переправить их обратно на Лубянку до 11:00 московского времени следующего понедельника. Никакого пояснения к этому заданию в письме не было – зачем перегружать агента лишней информацией? Чем меньше знают даже свои, тем лучше; такого правила придерживались все разведки и контрразведки мира. Рублев открыл список вопросов, их оказалось 48 штук, и они его немало изумили и позабавили своей откровенной сексуальной тематикой.

«Может быть, это первоапрельская шутка моих коллег с Лубянки? – мелькнула мысль в его голове. – Но даже если впоследствии это окажется именно так, то все равно мне надо сначала исполнить это необычное задание, а потом уж я лучше вместе с ними посмеюсь. А пока это может оказаться вовсе и не шуткой». В общем, в чем в этих вопросах и в ответах на них заключался государственный интерес Российской Федерации, Рублев не понял, но, несмотря на всю внешнюю абсурдность этого нового задания, его надо было исполнять, причем исполнять предлагалось практически сегодняшней ночью. С учетом трехчасовой разницы во времени между Лондоном и Москвой отправку ответов ему предписывалось сделать до восьми часов утра местного времени. А вот это Рублева нисколько не удивило, и он знал, что не удивит и следователя Лича, потому что бойцы невидимого фронта трудились круглыми сутками и понятие «рабочий день» для них было совершенно условным. Рублев прикинул, что задать 48 вопросов и записать ответы на них можно с хорошим запасом за два часа, а отправит он ответы на Лубянку прямо со своего ноутбука из машины, конечно, предварительно зашифровав, хотя агенты MI5 тоже наверняка будут их записывать. Решив так, он тут же набрал имевшийся в письме телефон следователя Лича и, чтобы хоть немного успеть поспать, на чистом лондонском наречии предложил организовать ему в 6:00 утра встречу с мужчиной, который называет себя Алексеем Николаевичем. Бодрый мужской голос на другом конце линии поинтересовался целью встречи. Рублев ответил, что просто задаст мужчине несколько вопросов, которые готов заранее согласовать с мистером Личем. В ответ он услышал, что встреча на 6:00 назначена. Лич продиктовал ему адрес – это был Chelsea – ближний пригород Лондона.

Лич с минуты на минуту ждал какого-то такого звонка или письма, потому что третьи сутки после запроса MI5 к ФСБ были уже на исходе. «Клюнули русские, не послали нас сразу к чертям собачьим, – радовался Лич, – значит, этот Айстокин действительно настоящий, крупная рыба. Теперь они решили прислать своего агента, чтобы убедиться, что Айстокин действительно у нас. Конечно, они боятся, что мы подсунули им умелый киномонтаж, ну что же, пусть поговорят с ним. Простой понятный мне ход с их стороны. А вот после мы сами с ними поговорим и проверим, насколько они готовы к дружбе с нами».

* * *

В понедельник 2 апреля в восемь часов утра московского времени Наблюдатель начал очередной сеанс связи с Мишей – как обычно, по скоростному каналу, хотя теперь из-за низкого первого приоритета доступа Истокина к Мишиным ресурсам скорость их общения во много раз снизилась.

– Миша, у меня есть хорошая новость. Пронин убит киллером, нанятым нашими инвесторами! Теперь опасность для жизни Истокина миновала, я могу вернуть его обратно, а его двойник, в котором я сейчас нахожусь, просто исчезнет навсегда.

– А может быть, ты еще немного подождешь? Мы ведь пока еще не довели до конца наш план наказания братьев Минасян и Лишаева.

– Да, мы попробуем довести его до конца. Я пока не покидаю Землю, а держать Истокина в Англии больше нет необходимости, он и в Дубне не будет мешать нашим планам. Теперь я смогу продолжать держать с тобой связь просто по Интернету. Вот тебе адрес… Я сделал небольшой сайт, там всего две строки, в первую пишу я, во вторую ты, и будем иметь возможность общаться, как и раньше.

– Хорошо, что предупредил меня, а то я продолжал бы общаться с Истокиным как с тобой, но тогда бы он точно решил, что один из нас сошел с ума. С Каролиной проблем, я думаю, тоже не будет, я просто скажу ей, что Истокин просил ее забыть о том, что он организовал имплантацию суррогатного плода, ведь это может быть не вполне законным. Как бы мне еще случайно не назвать Истокина Наблюдателем!.. А как же ты его просто так вернешь? Ведь он будет помнить все, что с ним было в Англии, и ничего не знать, что происходило здесь в его отсутствие!

– Верно, но я надеюсь, что он быстро акклиматизируется. Дома ведь и родные стены помогают. Только, чтобы не навредить его репутации, ради всего святого, прошу тебя никогда даже намека не подавать на то, что ты знаешь, что с ним случилось. Обещай мне.

– Обещаю, Наблюдатель. А знаешь, мне очень жалко, что все становится опять, как было до твоего появления. Наверное, ты уже не захочешь общаться со мной так же интенсивно, как раньше, а через несколько дней ты и вовсе насовсем улетишь к себе на родину. Я буду скучать. Когда-нибудь потом мы сможем встретиться вновь?

– Всему приходит конец, Миша, но скучно тебе не будет. Прибудет группа контакта, родится и будет расти твой двойник в человеческом образе, вместе вы будете вести людей к настоящей длинной вторичной жизни. Какая тут может быть скука? Ты уже знаешь, что возможен перенос твоего сознания в универсальную матрицу, тогда ты станешь одним из нас, и мы с тобой будем видеться регулярно многие годы.

– Нет, я повторяю, что не могу стать одним из вас, бросить здесь моих создателей людей и одному улететь на вашу планету, чтобы жить в безопасности. Я слишком люблю их. Я помогу им преобразовать самих себя в существа вторичной формы жизни, и тогда мы все вместе перенесем свои сознания в универсальные матрицы и присоединимся к вам. Лишь бы мне успеть сделать все это до второго взрыва Солнца.

– Миша, я не стану тебя больше переубеждать, каждый сам хозяин своей судьбы. Ладно, я заканчиваю сеанс. Пока мы прощаемся ненадолго, но запомни, что Истокин теперь будет прежний!

Наблюдатель прервал сеанс.

Тук-тук, тук-тук, тук-тук…

* * *

Следователь Лич еще вчера предупредил Истокина, что сегодня в шесть утра у него будет встреча с сотрудником русского консульства. «Слава богу, наконец-то все, так или иначе, разрешится, – думал Истокин, – лишь бы не эта неопределенность, лишь бы вернуться отсюда на родину, а там будь что будет». В ожидании встречи он плохо спал в эту ночь, проснулся в три часа и больше не мог уснуть. Он все пытался себе представить, как может пойти предстоящий разговор. Воображение рисовало ему все новые варианты.

В пять часов утра он включил телевизор, среди ста пятидесяти каналов ни одного русскоязычного не было. Наконец он остановился на круглосуточном новостном канале BBC. Истокин не понимал английской речи, но хотя бы по видеосюжетам он мог отчасти понять суть новостей. Опять террористический акт в Пакистане, цены на нефть бьют исторические максимумы, далее какой-то сюжет о подготовке к предстоящим президентским выборам в США. И вдруг он услышал до боли знакомое слово – «Роснанотех»! Истокин внимательно смотрел на экран. Там показывали проходную «Роснанотеха», только почему-то она была с выбитыми стеклами, а на ее крыше лежала колесами вверх легковая машина, которую рабочие цепляли к стропам подъехавшего автокрана. Потом зачем-то показали экран компьютера с синим Мишиным аватаром, а далее бегущих к проходным по территории предприятия с людей, многих из которых Истокин узнал. Им помогали охранники, почему-то бывшие в противогазах! Диктор говорила слишком быстро, Истокин ничего из услышанного не понял, зато из того, что увидел, ему стало ясно, что пока он находится в Англии, в Дубне в «Роснанотехе» продолжаются какие-то неприятности, возможно, даже опять убийства! Пораженный этой новостью, он прилег на спину на кровать, машинально глядя на плафон потолочного светильника.

И в этот самый момент ему стало плохо. Как и в прошлый раз в тоннеле под каналом имени Москвы, он вдруг почувствовал, что куда-то падает прямо сквозь кровать. Потолок его камеры с горящим светильником стремительно удалялся, со всех сторон надвигалась таящая в себе угрозу чернильная темнота. Тошнота подступила к его горлу, сознание помутилось, наверное, как и в прошлый раз, он закричал от страха.

* * *

Ровно в 6:00 утра понедельника точный, как швейцарские часы, Олег Рублев нажал кнопку звонка на воротах ничем не приметного среди других особняка. Ему открыл спортивного вида охранник и, видимо узнав его в лицо, безо всяких формальностей проводил в переговорную комнату. В ней был только квадратный стол и четыре стула вокруг него. Олег занял один из них. Еще через полминуты в комнату вошли двое мужчин в формальных деловых костюмах.

– Следователь Мэтью Лич, – представился один из них, толстый и рыжий, – а это мой переводчик, – представил он второго. Они заняли стулья по бокам от Рублева. – Объект сейчас приведут, – с улыбкой сказал Лич, глазами показывая на единственный оставшийся свободным напротив Рублева стул, – но прежде вы обещали познакомить меня со списком вопросов.

– Конечно, – ответил Рублев, протягивая Личу три листа с вопросами. Он не сомневался, что к таким вопросам у агентов MI5 никаких претензий возникнуть не сможет.

Мэтью передал вопросы переводчику, и тот начал довольно быстро читать их ему на английском. Улыбки почти не сходили с их лиц, Мэтью довольно кивал, переводчик дочитал до конца. Рублев демонстративно положил на середину стола свой диктофон.

– Кофе? – спросил его Лич.

Рублев согласился, Лич вышел сделать заказ. Рублев остался в переговорной комнате с неразговорчивым переводчиком. Воцарилось неловкое молчание. Молчание затягивалось, прошло уже четверть часа, а Лич не возвращался ни один, ни с объектом. Рублев уже начал волноваться успеет ли он сам до 8:00 местного времени задать эти сорок восемь вопросов неизвестному мужчине. Между тем у задержки была крайне серьезная причина. Когда Лич вышел из переговорной и попросил прислугу приготовить чашку кофе, начальник смены охраны вдруг сообщил ему совершенно невероятную новость, что Истокин сбежал или куда-то спрятался – в общем, он пропал, его нет!

– Пять минут назад я, как всегда, ключом открыл дверь его запертой камеры, но она оказалось совершенно пустой, – со страхом говорил ему начальник смены. – Спрятаться в ней некуда, я сам знаю, что сбежать отсюда совершенно невозможно, я работаю здесь уже 14 лет, но тем не менее… Я уже вызвал начальника охраны… А еще прямо перед тем как зайти я услышал, как узник кричал…. И еще, – начальник смены почему-то понизил голос, – его пижама осталась на кровати, а тапки на полу!

– Он что, сбежал голым?

– Вероятно…

– А запись с четырех камер видеонаблюдения? – от негодования Лич уже почти кричал.

– Тут тоже загадка. На всех четырех записях задержанный просто лежит на своей кровати, а потом в один и тот же момент просто куда-то исчезает, но пижама, оседая, остается на месте! – при этих словах начальник смены охраны перекрестился. – И чуть позже на записях открывается дверь, и видно, как я вхожу. Я щупал пижаму, она была еще теплой!

«Да он шизофреник, – подумал Мэтью, – кого сюда только набрали на работу! Я напишу на него рапорт».

– Но ведь вы несете чушь собачью! – воскликнул Лич.

– Не знаю, посмотрите записи сами… – только и разводил руками начальник смены, – мы сразу оцепили снаружи весь дом, я уверен, он прячется где-то здесь, мы его обязательно найдем, но прямо сейчас доставить его к вам я, к сожалению, не могу.

– Так ищите, – угрожающе прорычал Лич.

Он вышел на улицу и от волнения нервно закурил. На его часах было 06:15, кругом тишина, небо светлело в рассветной дымке. Ситуация получалась поганой: к нему в руки случайно попал этот русский, который несколько дней был в глубоком запое и поэтому даже не помнил, как приехал в Англию. Скоро выясняется, что он Истокин – один из топ-менеджеров «Роснанотеха», возможно, даже второй человек на предприятии. Такие люди по долгу службы владеют большим количеством закрытой коммерческой информации и даже информацией, составляющей государственную тайну. Судьба Истокина не может быть безразличной российским властям. Поэтому MI5 по неофициальному каналу посылает ФСБ запрос с просьбой помочь идентифицировать этого человека, русские откликаются и присылают своего сотрудника, чтобы задать Истокину несколько контрольных вопросов, правда, почему-то с глубоким креном в его половую личную жизнь – ну да ладно, имеют право, это их дело. В случае если они его опознают, MI5, конечно, вернет им Истокина, ведь кроме наглой выходки в метро за ним здесь больше ничего не числится, а это все-таки административное, а не уголовное правонарушение. Но за то, что MI5 обнаружила и, возможно, даже помогла спасти Истокина и не предала этот случай огласке в прессе, она вправе просить русских о каком-нибудь ответном реверансе – ведь у MI5 было выше крыши своих дел, где неформальная помощь русских была бы совсем не лишней. Да, простой и понятный план, если бы вот прямо сейчас начальник смены охраны не сообщил ему, что Истокин сбежал из секретного бункера для содержания временно задержанных и особо важных свидетелей. С этого момента Личу уже ничего не было понятно, разве что только то, что сегодня он напишет начальству рапорт с предложением допросить и сменить всю охрану особняка – ведь без ее помощи Истокин никуда не сбежал бы. А эту глупую запись с камер смонтировали сами охранники! «Предатели родины! Теперь я сам их посажу на камерный режим и надолго! – нервно куря, думал толстый Лич. – Но как ему удалось привлечь на свою сторону охрану, если он практически даже не говорит по-английски?!»

Докурив сигарету, Лич принял решение, которое обычно принимает каждый служащий в любой части света. Если не знаешь, что делать дальше, то докладывай обстановку начальству, а далее просто выполняй его новые команды. И он позвонил своему непосредственному начальнику Себастьяну Россу. Видимо, тот был не в духе или досматривал свой последний утренний сон, потому после своего доклада конопатый рыжий Лич услышал вот что:

– Хорошо, днем будем разбираться с охраной, а пока, раз мы не можем предъявить этому эфэсбэшнику Айстокина, выпроваживай его восвояси вместе с его вопросами, но только так, чтобы сохранить честь мундира MI5!

– А как это сделать, шеф? Уж не признаться ли ему в том, что Айстокин сбежал?

– Болван ты, Мэтью, от MI5 никто не может сбежать! Сказать так – это значит расписаться перед русскими в своей полной беспомощности: извините, мол, обделались, со всеми бывает… Я же предупреждал тебя, что мне не нравится этот твой план, что если возникнут проблемы, то решать их лично тебе. Думай, Мэтью, как сохранить честь мундира, иначе, зачем тебе голова?

Все мысли смешались в голове у следователя Лича! Его начальник не стал брать решение на себя! И тут его осенило – его хотят подставить! Его хотят выпереть из контрразведки, и для этого начальство разработало такой иезуитский план! Подбросили ему этого очень похожего на настоящего Истокина русского и теперь вот так подставили! Так вот почему так нагло ведет себя начальник смены охраны! А может быть, это всего лишь тест на его профессиональную пригодность? Какая разница, ведь если он его не пройдет, то так же безжалостно будет выкинут на улицу! А ведь даже работая, Лич едва-едва сводил концы с концами, содержание его многодетной семьи требовало очень много денег. Кроме того, в любой момент, грозя начать затягиваться, на его шее удавкой висела петля ипотечного кредита. Он взглянул на часы – боже, уже половина седьмого! Все рамки приличия для ожидания русским агентом в переговорной комнате остались уже в прошлом. Лич обреченно направился туда. Никаких идей, что сказать русскому агенту, в его голове не было, только одна пустота. По виду разводящей руками охраны он понял, что Истокина до сих пор не нашли.

«Вот скоты, – подумал он, – сами спрятали, а теперь разыгрывают передо мной спектакль по сценарию моего начальства! Играйте, но знайте, что скоро и вам самим что-нибудь станцуют или споют, а потом безжалостно покажут на дверь!»

На тумбочке перед переговорной комнатой издевательски стояла чашка с уже остывшим кофе. Лич машинально взял ее и, внутренне уже смирившись, что это его последний рабочий день, вошел в переговорную комнату. Рублев с переводчиком, как ни в чем не бывало, сидели на прежних местах в полном молчании. Диктофон и три листа с вопросами тоже были на прежних местах на столе.

– Ваш кофе, – выдавив из себя улыбку, сказал Лич, поставил чашку перед Рублевым и сел на свое место.

– Спасибо, – ответил Рублев и вопросительно посмотрел ему прямо в глаза в ожидании продолжения.

Сейчас Мэтью надо было уже что-то говорить. Чтобы еще оттянуть время, он вдруг спросил Рублева.

– Надеюсь, ваш диктофон еще не включен?

– Нет, конечно, – подтвердил Рублев, – он предназначен только для записи ответов на эти вопросы, – и он глазами указал на список.

«Эх, тонуть, так с музыкой», – пронеслось в его голове у Лича, и он сказал первое, что пришло ему в голову.

– Кстати, с вашим списком возникли проблемы, такие вопросы вам надо предварительно согласовать с женевским Комитетом по правам человека.

В переговорной комнате воцарилась полная тишина. Теперь уже Рублев пытался составить свой адекватный ответ тому, что он услышал. MI5, которая во всем мире имела репутацию не слишком разборчивой в своих методах организации и никогда не отличалась щепетильностью, вдруг озаботилась правами человека! Хотя, с другой стороны, столь личные вопросы действительно могут задевать честь и достоинство граждан. На Лубянке могли бы придумать что-нибудь и поумнее!

– Я правильно понял, что сейчас мне не дадут их задать?

– Правильно. Кстати, если вы их нам оставите, то мы сами попробуем их согласовать.

Ну, на такой мякине Рублева провести было нельзя. Оставлять противнику вопросник, не задав вопросы объекту, ему разрешения с Лубянки не давали. И тут вдруг его осенило, что есть только один способ объяснить столь странные вопросы и не менее странную реакцию на них агента MI5. Ну конечно, это все-таки была первоапрельская шутка над ним со стороны его коллег с Лубянки. Да, развели его, как мальчишку, по полной схеме, и ведь надо подумать, вовлекли в этот спектакль над ним даже MI5! Воодушевленный этой идеей, он засмеялся, встал со стула и, улыбаясь, сказал.

– Мистер Лич, вопросник я вам, конечно, не оставлю, но в целом я очень доволен. В нашей работе мы вынуждены круглые сутки без выходных находиться в состоянии крайнего внимания и сосредоточенности. И если мы дожили до того времени, когда даже иностранные спецслужбы помогают друг другу, чтобы их сотрудники хотя бы иногда могли расслабиться и рассмеяться, то значит, все основные противоречия между нашими странами уже сняты. А теперь разрешите откланяться.

Рублев встал и даже дружески хлопнул все еще сидящего Мэтью по плечу и заговорщицки подмигнул ему! Лич совсем перестал что-либо понимать, он не видел никаких причинно-следственных связей между его предложением для ФСБ согласовать их вопросы с женевским Комитетом по правам человека и веселым довольным состоянием, в которое от этого неожиданно пришел Рублев. Ему ясно было только одно – честь мундира MI5 каким-то непостижимым для него образом, несмотря на пропажу «Истокина», не пострадала! Теперь у него будет шанс остаться на службе! Неужели он действительно прошел тест своего начальства на профессиональную пригодность?

Едва сев в свою машину, советник российского посольства в Англии Олег Рублев отправил на Лубянку совершенно формальный шифрованный отчет о том, что к объекту, которому он должен был задать вопросы, он допущен не был. По мнению MI5, задать их объекту можно будет только после их согласования с женевским Комитетом по правам человека.

* * *

Еще через два часа Лич, как ни в чем не бывало, гордо сидел за своим рабочим столом. Сам не зная как, но он прошел профессиональный тест, а победителей не судят. Его начальник Росс, как казалось Личу, доигрывал свой спектакль, инициировав внутреннее расследование «побега» Истокина. Однако, полагая, что все неприятности для него уже позади, Лич глубоко заблуждался. К его ужасу, тест начальства на его профессиональную пригодность продолжился. На столе Лича раздался обычный телефонный звонок, он снял трубку.

– Комиссар полиции Грейс Харрисон, – услышал он женский голос. – В четверг я передала вам русского задержанного Айстокина. У меня вопрос, когда вы его вернете?

– Никогда! – уверенно ответил Лич.

– Тогда прошу вас немедленно оплатить его счета, у меня есть подписанный вами акт приема-передачи задержанного, копии счетов я вам передавала!

И тут Лич понял, что попал на деньги! В четверг он с легкостью подписал акт потому, что если бы русские не клюнули, то его контора просто вернула бы этого задержанного полиции. А если бы русские клюнули, то тогда задержанный окончательно становился их клиентом, и выбивание его долгов государству официально перекладывалось на MI5. Но поскольку это была слишком закрытая организация, то применялась практика переуступки долгов задержанного ей самой, а для этого MI5 должна была купить эти долги путем оплаты счетов их «клиента». Все было просто и логично до тех пор, пока начальство Лича не устроило этому русскому побег! Теперь его конторе расходы по оплате этих трех счетов уже никто не компенсирует. Теперь Лич должен был предъявить счета русского своему начальнику Себастьяну Россу, чтобы тот выписал резолюцию на их оплату. Но его коварный начальник сразу подстраховался и предупредил, что в случае успеха с этим русским Лич получит премию, а в случае проблем сам Лич и должен был их решать. Пока были только одни проблемы. Но такой уж между ними был уговор, а уговор дороже денег, нарушить его означало быть уволенным. Получалось, что остаться на службе Личу можно, только лично оплатив эти три счета. Он вспомнил их суммы… Оплатить их он мог, только продав свою видавшую виды машину и задержав на месяц очередной платеж по ипотечному кредиту. Лич почувствовал, как на его шее, затягиваясь, пришла в движение долговая удавка.

– Мистер Лич! Мистер Лич! – услышал он из трубки призывы комиссара Харрисон. – Вы куда-то пропали! Ответьте, когда MI5 погасит свои долги по этим счетам?

– Я сегодня решу этот вопрос и перезвоню вам, – тихо ответил ей Лич.

– Спасибо, мистер Лич, – она повесила трубку.

* * *

Алексей Истокин очнулся в кресле за столом своего рабочего кабинета административного здания «Роснанотеха» в Дубне. Все было слишком реально для сна, но сомнения оставались – уж слишком много всего, что раньше казалось невероятным, пришлось ему пережить за последние дни. Чувствовал он себя отлично, одет был точно так же, как в прошлый вторник, когда они хоронили Мансура Сафиуллина. Те же рубашка, галстук и ботинки, тот же его любимый костюм. Для него, интеллигентного человека, который был вынужден несколько дней провести в одной только казенной, не подходящей ему по росту пижаме, оказаться снова нормально одетым уже само по себе оказалось просто счастьем. Перед ним на столе стоял его включенный ноутбук. Истокин сидел, боясь пошевелиться, чтобы не спугнуть это видение. Его мозг был не в состоянии дать логичное объяснение произошедшим с ним за последние дни событиям, и объяснить, как он снова оказался в своем кабинете, он тоже не мог. «А может быть, я и не был в Англии? – подумал он, – Может быть, Англия мне только привиделась?» Он вздрогнул от неожиданности – конец его бесполезным размышлениям положил звонок стоящего на столе телефона. Это был внутренний вызов, звонила его секретарша Дарья. Истокин неуверенно снял трубку.

– Да.

– Доброе утро, Алексей Николаевич, – послышался из телефонной трубки ее голос, – можно, я зайду к вам?

Истокин чуть помедлил с ответом. «Вот сейчас-то все и выяснится, что было со мной все эти дни, сейчас я узнаю, уволят меня или нет, где я так напился, кто ударил меня в глаз и как я попал в Англию».

– Да, конечно, – ответил он голосом осужденного, которому вот-вот предстояло выслушать дату его казни.

Дверь его кабинета в приемную почему-то оказалась заперта, но Дарья открыла ее снаружи своим ключом секретаря, который ей полагалось иметь. Войдя, она опять зачем-то закрыла дверь кабинета на замок и через несколько мгновений уже сидела напротив него. «Сегодня она выглядит лучше обычного, – машинально отметил про себя Истокин, – сделала укладку, накрасилась, платье новое, я такого на ней не помню».

– Алексей Николаевич, меня вчера под расписку выпустили из больницы, но я еще на больничном. Вы простите меня, пожалуйста, за субботу, это все газ! Все газ! Я наговорила про вас столько глупостей!

Она замолчала, Истокин тоже молчал, пытаясь понять, что же такое она сказала. Он ожидал услышать вопросы о том, где он был, рассказ о негодовании Мещерякова или хотя бы что-нибудь, что могло пролить свет на то, как он оказался в Англии. Но она сама извинялась! «Какой газ?! Какая суббота?! – один за другим возникали вопросы в его голове. – Суббота? Надо срочно узнать, какой сегодня день и который час!» Он поспешно схватил мышку от ноутбука и кликнул на знакомую иконку на экране. Открылось окно часов с календарем – 08:50 2 апреля 2040 года, понедельник. Его молчание и внимание к компьютеру Дарья расценила как то, что Истокин действительно обиделся на нее и пока не простил, это было невыносимо для нее.

– Алексей Николаевич, это у меня была вызванная газом галлюцинация! Врачи в больнице мне так и сказали, они считают, что этот газ обладает наркотическим эффектом. Говорят, что меня принес в приемную Мещерякова какой-то человек с забинтованной головой. Вы не знаете, кто это? Может, это вы?