Текст книги "Проклятая группа. И последние станут первыми"

Грищенко и Шевелев были на нервах из-за сорвавшейся операции по передаче денег похитителям. Никто не знал, что делать. Но пока не появились новости, была слабая надежда, что за деньгами все же придут – поэтому Рогову и его людям было велено оставаться на позиции до победного конца – даже если на это уйдут сутки.

– Разбор полетов у меня в шесть вечера, – сухо процедил Шевелев. – Будем выяснять, кто прокололся.

– Мои люди сработали как положено, – немедленно отозвался Грищенко.

– В шесть вечера! – почти рявкнул Шевелев. Его голова раскалывалась от навалившихся проблем. – Мне еще с главком бодаться сейчас из-за этого ЧП… Они готовят сообщение для пресс-службы… А что сказать, никто не знает.

– Это сделает комитет, – хмуро вставил Хомич. – И выставят ментов виноватыми. Надо успеть сделать заявление первыми и хоть как-то отмазаться, Егор Ильич.

Когда в управление ворвался Стас Пешков, он сразу же бросился к сыну.

– Ты ранен?!

– Синяк просто. Жилет спас.

Пешков обнял сына за плечи, усевшись рядом, и кивнул Кротову. Понимая, что он здесь лишний, Кротов отошел в сторону. Около дежурки мрачно что-то обсуждали Сам Лично, Грищенко и Хомич. Посмотрев на них, Кротов встретился взглядом с Хомичом. Тот поспешно отвел глаза. Хомич чувствовал себя неловко. Но Кротов уже и сам знал, что никакого повышения не будет. Поэтому он просто развернулся и привычной дорогой двинулся в свой подвал.

10

Двое ППСников из 2-го отдела ОВД №5 заступили на дежурство в восемь вечера. Новость о стрельбе в окружном УВД была на слуху у всех, и ППСники, катаясь по району, тоже обсуждали именно это.

– Бардак потому что, – заверял старший. – С каких пор их выводят через главный вход? А двор на что?

– Да какая разница. Он и там бы сбежал.

– А вот не скажи! В управе постовой в будке торчит, а ворота в два с половиной метра высотой. Там эта гнида даже не рыпнулась бы. По-хорошему после такого все начальство гнать надо с. ными тряпками из ментуры.

– Это да, – согласился младший. Перемывать кости начальству – одна из немногих отдушин на дежурстве, и это нравилось исключительно всем.

Рация захрипела голосом батальонного диспетчера:

– 7—10, 7—11 на выезде. Сделайте круг по их маршруту.

– Тунгуска-3, это 7—10. Да у них участок в два раза больше нашего, – заворчал старший по рации.

– Мне так и передать комроты? Он тут рядом.

– Едем уже, – буркнул старший в микрофон.

Экипаж с позывным 7—10 патрулировал окраину города – территорию между частным сектором и объездной дорогой, за которой уже была степь. По территории были разбросаны оптовые торговые базы, склады, редкие автомойки и пустыри. Когда экипаж полз по улицам соседнего участка, старший вернулся к любимой теме:

– А начальству не будет ничего, вот помяни мое слово. Знаешь, что будет?

– Что?

– Накажут того пацана, у которого эта б…ь ствол забрала. Отвечаю, так и будет. И на него все стрелки переведут.

– А как же выход во двор и все такое?

– Ой, я тя умоляю, малой. Главное стрелочника найти. Что, не знаешь, как в ментуре дела делаются? Максимум дежурному выговор объявят. А штабисту вообще ничего не будет. Помяни мое слово.

В этот момент младший заметил за зарослями кустарника в обочине автомобиль – свет фар патрульной «канарейки» отразился от габаритов над задним бампером машины.

– Семеныч, смотри.

Машина ППС сбавила скорость и тормознула на обочине. Старший выбрался из экипажа, сощурился. Темнота. Захватив лежащий в бардачке фонарь, он шагнул к машине. Луч света выхватил очертания черной «Нивы». Водительская дверца была приоткрыта.

– Нормально.

– Что там? – из экипажа к старшему вышел молодой напарник.

– Номер пробей у диспетчера, может в розыске.

Номера было не видно – белая табличка была словно специально заляпана грязью. Подойдя, молодой носком ботинка стукнул по номеру. Часть подсохшей грязи отвалилась.

В это время старший группы, продолжая с помощью фонаря осматривать «Ниву», обошел ее вокруг. Не заметив ничего подозрительного снаружи, посветил в салон. И замер.

– Колян.

Младшего не было рядом – он уже стоял у экипажа ППС и бубнил в микрофон рации номер машины. Старший сглотнул и, поколебавшись, приоткрыл заднюю дверцу «Нивы».

На полу, между передними и задними сиденьями, лежало тело. Это была мертвая женщина – еще недавно молодая, стройная и наверняка красивая. Ее рука, словно по команде, вывалилась из салона и повисла, чуть покачиваясь.

При жизни убитую женщину звали Алла Щербакова.

Часть 2

1

Рогов был готов к чему-то подобному, но новость об обнаружении трупа похищенной все равно его обескуражила. Большую часть дня он просидел в тесном фургоне, до рези в глазах следя за проклятым недостроем. Когда позвонил дежурный, стало окончательно ясно – за деньгами никто не придет. Операм не осталось ничего другого, кроме как просто забрать сумку и отвезти ее в управление.

На месте преступления работали опера из местного отдела. Когда уставший и злой Рогов прибыл на окраину города, у обочины уже стояли фургон СК и машина из криминалистической лаборатории. Вокруг «Нивы» стаей светлячков бегали и скакали огни фонарей.

Труп Щербаковой увезти не успели – он лежал на земле около «Нивы», накрытый какой-то тряпкой. Рогов захватил в машине фонарь. Посветив себе фонарем и взглянув на труп, Рогов сжал зубы. Щербаковой перерезали горло. Чернота между потемневших краев раны заставила Рогова отвернуться. Но он все-таки дотронулся до щеки убитой. Опер с «земли», заметив это, сообщил:

– Убили недавно. Аналогопатаном сказал, часов пять, не больше.

– Суки, – отозвался Рогов. – Ее не насиловали?

– Вскрытие покажет. Но док говорит, наружных повреждений вроде нет.

Рогов не понимал, что происходит.

– Они ждали весь день. Даже не пришли за деньгами. А просто замочили ее. Зачем?

– Может, заподозрили все-таки что-то? Срисовали кого-то из наших? – предположил Лапин.

– Так надо было звонить Щербакову и назначать передачу бабла на другой день и другое место. Могли бы даже и сумму увеличить. Зачем ее убивать? Она стоит кучу денег.

– Испугались, – Лапин пожал плечами. – Такое бывает, сами знаете.

Рогов нашел криминалистов, которые снимали слепок с земли.

– Сорок второй размер, – сообщил один из них. – Это был водила. Он бросил тачку и ушел.

– Он был один?

– Натоптано слишком, хрен разбери теперь.

Рогов попытался собраться. Была глубокая ночь, и после трудного дня голова почти отказывалась соображать.

– «Ниву» пробили?

– Одна из угнанных, – кивнул Лапин. – Тачку увели полторы недели назад с улицы Дружбы. Пятиэтажная хрущовка. Камер наблюдения нет.

– Ты местным по поводу угона звонил?

– Вчера еще. Никто ничего не видел. Они потрясли местную шпану, даже хозяина пробили – вдруг он кому-то насолил и ему решили отомстить, упереть его тачку. Но по всем направлениям полный порожняк.

– Черт. Непруха, – буркнул Рогов.

Щербакову о смерти его жены сообщили под утро. Щербаков был убит горем. Сначала он просто замкнулся в себе, сгорбившись и посерев. Послушно согласился проехать в морг и опознать тело, как того требовала процедура. У выхода из морга его ждал Хомич, которому Шевелев приказал взять это на себя – было важно показать, что над делом о похищении и теперь убийстве его жены работают лучшие силы полиции.

– Как вы?

– А вы как думаете, – глухо сказал Щербаков. – Они убили мою жену. Горло ей до кости разрезали… А ведь я… Я сделал все, как они просили…

Хомич не знал, как отреагировать, кроме дежурного:

– Мы сделаем все, чтобы найти их.

Щербаков при этих словах сжал зубы, одновременно презрительно и обреченно. А после паузы поднял глаза на Хомича и требовательно и решительно заявил:

– Я хочу видеть вашего начальника.

Пока они ехали в управление, Щербаков молчал, а Хомич не лез к нему с разговорами, понимая, что бизнесмену сейчас плевать на любые слова. Шевелев уже ждал его у себя. Когда они остались в кабинете Самого Лично наедине, Шевелев участливо предложил Щербакову:

– Воды? Или может быть… не знаю, что-то еще? Только скажите.

– Вы понимаете вообще, как вы меня подвели? – почти прорычал Щербаков.

Шевелев нахмурился, сел напротив, стараясь не отводить взгляд.

– Петр Иванович, я понимаю ваши чувства сейчас.

– Понимаете? У вас убивали жену?

– Нет, конечно, но…

– А у меня убили! – рявкнул Щербаков. – Сначала похитили, а потом зарезали как… как собаку! Почему? Я дал им деньги, я сделал все, как они просили! Но они убили ее! А знаете, почему? Я знаю! Они сказали: «Никаких ментов». А я не послушался, дурак! Надо было выполнять все, чего они хотят. Идти к вам… это было самое хреновое, что я сделал в своей жизни. И теперь Алла… Теперь ее нет, – от переизбытка эмоций Щербаков сжал кулаки. – Если бы ваши сотрудники были профессиональнее, они бы поймали похитителей!

Шевелев старался говорить мягко, но настойчиво и безапелляционно, чтобы Щербаков сразу понял – в своих людях шеф УВД не сомневается.

– Петр Иванович… В операции были задействованы лучшие силы нашего управления, а также сотрудники из городского УВД.

– Тогда почему Аллу убили?! Какие могут быть варианты? Я вижу только один! ОДИН! Похитители заметили засаду, испугались и не тронули деньги! Они поняли, что я обратился в полицию, запаниковали и убили мою жену! И это все из-за вас! Не вас лично, но… Но и из-за вас лично тоже, вы ведь тут всем командуете!

– Петр Иванович, давайте мы успокоимся…

– Нет, мы не успокоимся, – решительно процедил Щербаков, вставая. – Я буду жаловаться. И я добьюсь, чтобы виновные в смерти моей жены ответили по полной программе. Я пойду в прокуратуру, в следственный комитет, к вашему начальству в УВД области. Пусть проверяют, кто и что сделал не так. Но так просто я это не оставлю. Всех тех дилетантов, из-за которых эти выродки убили мою жену, их надо гнать из полиции! Гнать в шею!

После этой тирады Щербаков покинул кабинет Шевелева, хлопнув дверью так, что затряслись стены.

Шевелев думал недолго. В решающие моменты он мог принимать любые решения – это и было одной из причин того, почему он возглавлял это управление. Поэтому уже через полчаса Шевелев обсуждал ситуацию с Грищенко.

– Кто руководил операцией? Рогов?

– Рогов, – кивнул Грищенко. – Он в теме, поэтому я сразу подключил его к работе по мокрухе. Мы их найдем, Егор Ильич, я не сомневаюсь.

– Я тоже, вопрос только – когда и кто…

– Я брошу на дело столько людей, сколько будет нужно.

– Это все хорошо, Валера, но среди этих людей Рогова не будет.

– Простите?

– Рогова и его группу от работы отстранить.

– Но Егор Ильич, они уже в теме и… – начал Грищенко возмущенно. Шевелев раздраженно перебил его:

– Рогов и его группа от работы отстранены! Это приказ, или я неясно выражаюсь? Пусть занимаются своими текущими делами. – Шевелев вздохнул. – Щербаков мужик влиятельный. Поди разбери, в какие кабинеты он вхож… Он хозяин самой крупной юридической конторы в городе, ты вообще понимаешь, что это значит? И сейчас он в бешенстве. Ему нужна кровь. Ему нужны виноватые. Поэтому я сейчас должен показать, что готов наказать любого. Тогда, может, мы обойдемся малой кровью. Время покажет. Но сейчас Рогова и его группу отстранить и наказать за проваленную операцию.

– Так точно, – хмуро ответил Грищенко.

– И это, – нехотя добавил Сам Лично. – Ты тоже готовься к выговору. Без занесения, ничего серьезного. Но выговор будет. Не забывай, за работу оперов отвечал ты. Сам, между прочим, вызвался.

– Так точно, Егор Ильич.

Лицо Грищенко превратилось в бесстрастную маску. Но он не удержался от вопроса:

– Простите, а… кто убийством будет заниматься?

– Я что-нибудь придумаю.

Как только за Грищенко закрылась дверь, Шевелев позвонил в отдел кадров и потребовал занести ему личные дела на Кротова, Гарина и Лазарева. Пролистав бумаги на сотрудников, Шевелев задумался. Думал он недолго, но обстоятельно, взвесив все «за» и «против». После чего снял трубку внутреннего телефона и набрал номер Хомича.

– Вить, зайди ко мне. По поводу той твоей идеи…

– Мужики, у вас шикарный шанс. Вы можете изменить все и выбраться наконец из этой дыры.

Хомич смотрел на оторопевших от новости Кротова, Гарина и Лазарева. В вечном полумраке подвального помещения их вытянутые лица озарялись тусклой лампочкой и светом от мониторов. Он гордился собой, но вместе с тем понимал, какая опасность таится за предложением Самого Лично, и должен был донести ее до оперов как можно более доходчиво.

– Рогова отстранили? – спросил Кротов.

Хомич кивнул.

– Рогова и всю его группу. Пока шуршат местные. Но теперь подключаетесь вы. Дело ведет городской СК, а они там не в курсе, что вы у нас «проклятая группа». Так что по этой линии все должно быть в ажуре.

– А вы почаще напоминайте про «проклятую группу», нашему самолюбию очень льстит, товарищ подполковник, – проворчал Гарин.

– Сам Лично пообещал, что если вы раскроете эту мокруху, а тем более если вы сделаете это оперативно, – новая группа вам обеспечена. Будете подчиняться лично мне и никому больше и работать над теми делами, которые буду выбирать я.

– Это все вилами на воде писано, – буркнул Лазарев.

– Все в ваших руках. Или вы на самом деле засиделись в подвале? Вперед. Ройте землю. Покажите Самому Лично и всем остальным, чего вы стоите.

– И в чем же засада? – спросил Кротов.

Хомич вздохнул.

– Засада в том, Саша, что если вы не справитесь, козырей у меня больше не будет. Ни у меня, ни у вас. А учитывая, что после вашего задержания того отморозка-домушника я почти убедил Самого Лично, что «проклятая группа» не оправдывает себя…

Хомич замялся, не зная, как закончить. Но Кротов догадался и сам:

– …То, если мы прое… ём работу по мокрухе, нас не оставят гнить в подвале, а вообще выкинут из ментуры?

Хомич кивнул.

– И некоторые сделают это с удовольствием.

Кротов переглянулся с операми, переваривая услышанное.

– Мда. Походу, выбор у нас небольшой.

Кротову казалось, что все это происходит в чьем-то воображении, возможно, даже в его – но не в реальности. Спустя два года (и один месяц!) работы в подвале, разбирая дела о хулиганствах и мелких кражах, от которых начнет зевать даже бывалый участковый, Кротов настолько смирился со своей участью, что сейчас происходящее ему казалось чьей-то шуткой.

Однако это было не так.

Гарин пребывал в эйфории. Лазарев сидел, словно оглушенный. После ухода Хомича они какое-то время пытались осознать, что впервые за последние 25 месяцев их возвращение к серьезной работе стало текущим вопросом, а не еще одним тоскливым поводом выпить.

Но для этого надо было действовать.

О похищении Кротов знал только слухи, которые бродили по управлению. А учитывая, что до подвала доходила лишь малая доля слухов – Кротов и его люди не знали о предстоящей работе вообще ничего. Поэтому сразу после расставания с Хомичем Кротов велел Лазареву и Гарину поговорить с операми с «земли», из 5-го ОВД, которые ночью работали на месте убийства. А сам изучил рапорта Рогова о вчерашней провальной операции по передаче денег похитителям, после чего отправился к следаку в городской отдел СК.

– Пальцев в «Ниве» нет, – перечислял следователь комитета. – Зацепок по угону нет. У нас есть только голос похитителя. Его сверили с фонотекой управления, совпадений нет.

– Зато это будет доказуха, когда мы его поймаем, – отметил Кротов, листая бумаги.

– Если вы его поймаете.

Кротов пропустил ремарку мимо ушей.

– Итак, основная версия. Их что-то спугнуло на месте, где Щербаков оставил деньги.

– Да, версия основная. Есть соображения?

– Много, но все их надо проверять.

– Поделитесь.

– Во-первых, один из похитителей наверняка с самого начала был на месте, около того недостроя, – подумав, сказал Кротов. – Любой вменяемый человек сделал бы так. Когда опера обложили участок, обычный прохожий ничего бы не заметил. Но они там появились в промежуток буквально в пять минут. Это могли заметить.

– Это ничего не дает. К тому же, ваши опера отработали там все. Записали номера машин, проверили некоторых прохожих…

– А еще, они могли быть не на улице. – Кротов как раз смотрел фотографии с места вчерашней операции Рогова. – Например, один из них живет в одном из домов около этих развалин. Или они снимают там квартиру.

– Уже интересно, – согласился следователь. – Я об этом не подумал. Но эту тему лучше пробить местным операм. Скоординируйте их.

– Конечно. А вы уже говорили с потерпевшим, с Щербаковым?

– Конечно. Я знаю его.

– Откуда?

– Щербаков профессиональный юрист по уголовным делам, – объяснил следователь. – Раньше работал в других юридических конторах, потом открыл свою. Но до сих пор по некоторым делам он сам представляет интересы клиентов в суде, хоть у него и целая толпа подчиненных с дипломами.

– То есть, он хорош?

– Если ему надо отмазать кого-то от зоны, с ним лучше не связываться.

Кротов понятия не имел, сообразил ли следак, что именно сказал – но Кротов сообразил отлично. Поэтому, выйдя из здания СК, Кротов сразу направился к Щербакову домой. По пути, крутя баранку своей старенькой «Киа», Кротов с неожиданностью для себя почувствовал то, чего не испытывал уже очень давно. Зарождающийся где-то внутри, в грудной клетке, азарт охотника.

Поводов для визита к Щербакову было два. Во-первых, познакомиться лично. Во-вторых, обсудить только что появившуюся версию.

Щербаков был подавлен и не скрывал этого.

– Вы расследуете убийство моей жены?

– Расследует следователь, а я веду розыск убийц, – отозвался Кротов. – Петр Иванович, скажите, у вас есть враги? Кто-то, кто мог бы вам хотеть отомстить за что-то? Например, кто-нибудь из ваших бывших клиентов?

– При чем здесь я? – опешил Щербаков. – Мою жену похитили!

– Это так, да, но похитили именно ВАШУ жену, понимаете? Хотя в городе есть сотни людей гораздо богаче вас. Владельцы крупного бизнеса, банкиры, кто угодно.

– Вы думаете, кто-то… кто-то мог попытаться через Аллу достать меня?

– Я не исключаю.

Подумав, Щербаков покачал головой.

– Исключено. Мои клиенты, с которыми я работал лично… Вы же понимаете, я адвокат опытный, беру за свои услуги немалые деньги. Поэтому среди моих клиентов нет каких-то маргинальных отморозков и маньяков, как в кино, понимаете?

– Понимаю. Но все-таки, Петр Иванович. Надеюсь, вы не будете возражать, если мы дополнительно проверим ваших бывших клиентов? – видя, что Щербаков пытается возразить, Кротов поспешно добавил: – Это не основная версия, но мы обязаны проверить все. Если мы хотим найти тех, кто сделал это с вашей женой. А мы все этого хотим, поверьте.

После этого Щербаков дал добро. Когда Кротов оставил его и вышел во двор, к своей машине, то сразу позвонил Лазареву.

– Мих, ты у нас любишь рыться в бумажках.

– Ага, еще как. Мне даже по ночам сниться, как я в них плескаюсь, – проворчал вечно недовольный Лазарев. – Как знаешь, та утка из мультика в золоте купалась.

– Тогда поплескайся еще немного. Дуй в офис к Щербакову и бери все дела за последние года два-три, которые вел в суде лично он. Скажи секретарше, что ее шеф разрешил.

Грищенко был в шоке, потому что о назначении на дело Щербакова он узнал не от коллег, а от самого Щербакова. Адвокат позвонил ему, чтобы спросить, хорошим ли оперативником является Александр Кротов, которому поручили найти убивших его супругу злодеев. Грищенко заверил Щербакова, что тому решительно не о чем волноваться. После чего сразу же рванул к Шевелеву.

– Товарищ полковник, я в шоке вообще. Неужели вы согласились? Почему по материалу работают Кротов и его люди? Они же запорют все! Просто так их в подвал что ли определили? И между прочим, это сделали вы.

– Рогов и его команда уже запороли, – поддел его Шевелев. – Но из-за этого ты так не сокрушаешься.

Грищенко не унимался.

– И мне даже не сказал никто, я узнаю от третьих людей! Егор Ильич, а ведь я начальник криминальной полиции, такие вещи нужно согласовывать со мной!

– Слушай, – скривился Шевелев, – вот только давай без этого. Если говорить по чесноку, то все мы понимаем, почему ты сидишь там, где сидишь. Ты хороший политик, у тебя связи, ты охренительный карьерист, Валер. Я это сейчас искренне говорю, ты молодец. Но тот же Хомич в операх проработал больше, чем ты вообще в полиции. Думаешь, мне не стоит доверять начальнику угрозыска?

– Хомич и Кротов просто кореша не разлей вода, – рыкнул Грищенко. – Это единственная причина, почему он его пихает куда не лень. Но… Егор Ильич, даже если Кротов когда-то и был хорош, он два года занимался всякой шелупонью. А сноровка – она теряется. Я знаю, у оперов любимая поговорка «талант не пропьешь», но все мы знаем, что это не так. Кто у Кротова еще в группе? Лазарев ни рыба, ни мясо, и всегда им был. Гарин – вообще сопляк. Поэтому я и удивлен так вашим решением. Стоит игра свеч вообще?

– Посмотрим.

Видя, что его почти отшивают, Грищенко зло сжал зубы и направился к двери. Шевелев, поняв, что переборщил, вздохнул и бросил ему:

– Валер, сядь.

Грищенко с достоинством вернулся и уселся напротив Самого Лично. Тот долго медлил перед тем, как начать, подбирая слова.

– Я не дурак и в курсе ваших разборок с Хомичем. Это дело житейское. В каждом управлении и в каждом отделе такие подковерные игры были и будут. Это ментура, а не кружок по вышиванию. Но и я не вчера родился, Валер. Ты боишься, что они завалят дело? И что тогда? Мы просто убедимся, что ты был прав насчет них. И спишем их со счетов раз и навсегда. А это будет удар по Хомичу в том числе. А то он мне, честно говоря, за последние пару лет всю плешь проел со своим Кротовым… Поэтому я вот и спрашиваю у тебя: ты уверен, что все настолько уж плохо? Да ты радоваться должен.