Текст книги "Петля Мебиуса (сборник)"

В базу библиотечки кто-то загрузил массу сведений, абсолютно не нужных ребенку, и Манок был несказанно этому рад. Узнав о сексе все, что его интересовало, он приступил к усвоению более общих вопросов и теперь пытался вникнуть в текст из папки «Развитие», озаглавленный «Моя проповедь заблудшим».

Просто Приятная Цивилизация.

Три причины привели к перенаселению: дешевая синтетическая пища стала решением проблемы голода, синтетические лекарства хоть и не до конца справились с болезнями, но значительным образом сократили неестественную смертность, биоэлектронные импланты победили старение.

Если навести курсор на непонятное слово, под ним медленно выстраивался столбик из других слов. По зрелом размышлении Манок понял, что эти слова означают примерно то же самое, что и слово-секрет. Так он узнал, что «дешевое» значит «недорогое». За «дешевое» нужно отдавать казусам лишь одну маленькую стеклянную бутылочку из трюма Корабля. Он читал:

Принцип Верхнего Слоя.

Как бы успешно ни развивались технологии космических перелетов, доставлять сотни тысяч переселенцев на другие планеты и даже на Луну слишком дорого. Приходится плотнее обживать Землю: уходить в почву и подниматься в воздух. Однако с увеличением радиуса жилого слоя увеличивается и площадь сферы. Я говорю вам: создавать жилой слой внутри планеты означает уменьшать потенциальную площадь заселения. Это ли не глупость? Прочный, способный выдержать огромные нагрузки пенометалл позволяет устремить Верхний Слой к солнцу и просторам атмосферы.

Цивилизация, Приятная Во Всех Отношениях.

Просто Приятную Цивилизацию сменила Цивилизация, Приятная Во Всех Отношениях, основанная на электронике, синтетике и нейроплантах, биоэлектронных и биомеханических вставках, снабженных собственными мощными процессорами, автономными «вечными» батарейками, системами самоналадки, способными развиваться и бороться с неполадками-болезнями в организме-носителе. Естественно, проблемы не исчезли. Деньги по-прежнему значили слишком много. Баснословно дорогие искусственные иммунные и нервные системы от известных производителей заменялись пиратскими подделками, в которых, как и раньше, вне конкуренции были тайваньские, корейские и китайские. Богатые вознеслись ввысь, к чистому воздуху и чистому небу, бедняки остались в Нижнем Слое, у них развились экзотические болезни, вызванные сбоями неапробированных нейроплантов. С этим боролись, но не слишком рьяно. Лечить то, что вызывалось не болезнью человеческого организма, а нарушениями работы биоэлектронных вставок, было слишком сложно… Чтобы изъять из плоти носителя микроскопический чип, ампутировать мозговой синаптический компенсатор или вычленить из сетки нервных окончаний искусственные волокна, требовалось филигранное мастерство. Боролись не со следствием, боролись с причиной, тем более что два крупнейших производителя нейроплантов видели в полуподпольных пиратах своих конкурентов. Боевые авиаподразделения наводили ужас на целые города, если разведки компаний находили в них лаборатории и фабрики пиратских производителей…

Манок отвлекся, уставившись в небо, вспоминая серебристые силуэты с размытыми зонтиками винтов, иногда пролетающие над рекой. Это написал какой-то казус, точно. Обилие непонятных слов и бредовый оттенок текста говорили, что автор был сродни тем, кто окружал трех с половиной в Барвисто. Он стал читать дальше:

…Я говорю вам: почему, как только все более или менее приходит в порядок, что-то тут же нарушает его – сбой внутри системы или внешнее воздействие? Мелкие, но не фатальные сбои внутри системы «Человеческая Цивилизация» происходили постоянно, но система справлялась с ними.

Работники орбитального телескопа Евразийского Коммерческого Астрономического Общества, собирающего средства для своих фондов в основном с помощью лженаучных астрологических прогнозов, сообщили о странной аберрации…

Цеп вдруг развернулся и замер, обеими руками вцепившись в ограду. С берега доносился лай собак.

* * *

Десадо Младший появился здесь на свой страх и риск. Привыкший чувствовать за спиной мощь картеля, он оказался в шкуре рядового жителя Сотрудничества. Влияния у ДЭА на востоке теперь практически не было, «Вмешательство» контролировало здесь почти всё. Огромный небоскреб картеля пустовал уже давно, Десадо проник туда незаметно, так, чтобы соглядатаи тибетцев не засекли его. В конечном счете все предосторожности оказались бессмысленными – пара сикорски «Вмешательства» уже висела в сотне метров над крышей. Один большой, с тяжелыми бомбами, второй поменьше, более маневренный. Пилот второго посредством мощного бинокля наблюдал за кабинетом, на подоконнике которого была установлена видеокамера с фиксацией на объекте.

– Если он спустится в катакомбы или поднимется в Верхний, я не смогу наблюдать, – произнес Младший.

Гало-бомбардировка вывела из строя нейропептидную пломбу, непроницаемым колпаком накрывавшую опиатные рецепторы в его мозге. Он был эрос-наркоманом, с синтетическими афродизиаками смогло справиться только радикальное вмешательство. Опиатные рецепторы (самая обычная часть мозга, впитывающая эндорфины и ответственная за ощущение счастья) под влиянием наркотика чудовищным образом разрослись – Младший иногда представлял себе грибок из склизких волокон, белесую поганку опиатов, проросшую сквозь его мозг.

– Может, мне стоит договориться с Пигмалионом?.. – Младший нахмурился, намеренно свел брови вместе, демонстрируя окружающему миру, что действительно озабочен…

* * *

Его брови все еще были нахмурены, когда он прошел мимо опоры струнной дороги и стал спускаться ко входу Пропускного.

Здесь, в Сотрудничестве, Верхний Слой не был заброшен так основательно, как в Барвисто, но большинство оставшихся в живых предпочли спуститься обратно на поверхность планеты. Жизнь более-менее наладилась, вытащенные со старых свалок автомобили с двигателями внутреннего сгорания проезжали мимо Десадо, два раза вверху с тихим свистом пронеслись похожие на фаллосы вагоны-струнники.

«Электронные погромы» отошли в прошлое, но у большинства обывателей, не подверженных глюкам сорвавшихся с цепи имплантов, электроника все еще вызывала ненависть. Единственное, что они терпели, – это струнные дороги, пришедшие на смену метрополитену. Такие дороги управлялись с центрального пульта, который, естественно, тоже был электронным и теперь потихоньку отстраивался, на что обыватели сознательно не обращали внимания – очень уж удобным, быстрым и дешевым было это средство передвижения.

Но вздумай кто-нибудь появиться на улице с обычным ноутбуком в руках, его тут же пришибли бы, не говоря худого слова, – как и любого глючного казуса, сунувшегося сюда из Барвисто.

Десадо Младший тоже был казусом, но гало-бомбардировка привела лишь к снятию нейропептидной пломбы, так что внешне это мало проявлялось. Он шел вялой, разболтанной походкой, руки раскачивались, голова то опускалась вперед, то запрокидывалась, полы пиджака хлопали по бедрам на ветру. Высоко-высоко один из сикорски «Вмешательства» летел в том же направлении, куда шел Десадо.

* * *

Лай стал громче, и они увидели, как на берег выскочил человек. Высокий и худой, с рюкзаком на плече. Не останавливаясь, он оглянулся и поднял руку. Звука слышно не было, но от дула оружия разошелся веер размытых полос.

Несколько диких псов упали, дергая ногами, но остальных это не смутило. Человек остановился, псы подбирались к нему. Облезлые и тощие, они начинали лаять, сами себе удивлялись и смолкали. Незнакомец скатился по бетонному берегу канала, прыгнул в воду и поплыл.

Три с половиной к тому времени уже лежали на палубе, даже Ена, которую Снули просто перевернул на спину. Манок, внимательно наблюдавший за тем, что происходит на берегу, велел Цепу:

– Позови его.

Цеп привстал и, перегнувшись через ограждение, крикнул:

– Эй! Там лестница, давай сюда!

Он увидел бледное лицо с прилипшими к щекам волосами. Потом из воды показались руки и вцепились в поручни узкой металлической лесенки, тянувшейся к бортовому ограждению.

Когда человек перелез через борт, Цеп чуть отошел и на всякий случай поднял с палубы штуку, собираясь в случае чего навернуть незнакомца по шее. Незнакомец, впрочем, тут же превратился в знакомца, потому что поспешил представиться:

– Меня зовут Чина.

Он увидел трех мальчишек: одного – с длинными волосами и в очках, второго – коротко стриженного и насупленного, третьего – маленького, с белым пушком на голове. Такой же пушок был у замотанного в старое пальто ребенка, пол которого Чина Чичеллино Чезарио определил не сразу.

– Ты зачем от собак убегал? – спросил Манок.

Чина присел перед ним на корточки и снял рюкзак с плеча.

– Они могли меня загрызть?

Манок махнул рукой:

– Не… Они трусливые. Почуяли что-то в твоей сумке.

– Еда? – подал голос Цеп. Он все еще подозрительно рассматривал гостя, но штуку уже опустил.

Чина Чичеллино Чезарио искоса глядел на детей, те смотрели на него. В это время пилот сикорски следовал за Десадо Младшим, который уже подходил к Пропускному. С берега Ву наблюдал за тем, что происходит на палубе Корабля под названием RIVЕR PALAS.

* * *

Выглянув из-за опоры, Десадо решил, что драка может доставить ему новые ощущения. Он попытался вспомнить, когда в последний раз дрался… и не вспомнил. Возможно, он не дрался никогда? Во всяком случае, после мозгового пломбирования – нет. Хирурги ДЭА поставили пломбу, Младший избавился от зависимости, но и природный эндорфин перестал вырабатываться в выхолощенном мозге. Десадо лишился возможности испытывать удовольствие в каком-либо виде. Гало-бомбардировка сломала пломбу, теперь последствие приема синтетических афродизиаков не было бы смертельным, но Десадо крепился, хотя и испытывал тоску по прежним временам, казавшимся разноцветными в сравнении с теперешним черно-белым существованием.

Напасть на Ву? Он как-то заглянул в спортзал ДЭА, где тренировались несколько парней из охраны картеля, одетые в скользкие трико, в усиливающих удары сонических перчатках. Десадо тогда встал возле дверей, не привлекая к себе внимания. Белые плитки пола и стен, белые канаты… Старший тренер спортзала по какой-то своей прихоти оформлял бои нестандартным антуражем. Белый свет четырех софитов по углам квадратного ринга лишал пространство теней, оно напоминало скованное льдом горное озеро, окруженное заснеженными склонами. В холодном световом аду фигуры перемещались, наносили удары, пригибались и отпрыгивали. Атаке подвергались и зрение, и обоняние, и слух. Смешанные запахи пота, синтетики, пластика, острый дух дезодоранта агрессии, рассеиваемый над рингом скрытым пульверизатором… Играла музыка – какая-то классика, нервная, словно дрожащая, глухие звуки ударов и вздохи органично вплетались в нее – и иногда движения фигур в трико совпадали с ритмом музыки. Во всем этом был особый колорит, отчетливый декадентский оттенок. Десадо понимал, что этот оттенок присутствует, но не ощущал его на эмоциональном уровне, лишь отмечал факт его наличия… Один из охранников, получив удар по темени, что-то глухо промычал, мотнул головой и выплюнул красный сгусток, показавшийся в режущем свете кляксой густых чернил на белоснежном полу. Для усеченного нейропептидной пломбой сознания все это было лишено ценности. Десадо видел лишь то, что видел; его мозг впитывал движения, и музыку, и запахи, и цвета, но никак не преломлял то, что фиксировали органы чувств, воспринимая лишь неестественно четкую картинку, не утруждаясь эмоциями.

Но тогда он был наблюдателем, а сейчас мог поучаствовать в подобном лично.

Десадо достал из наплечной кобуры разрядник, проверил его и прицелился между лопаток Ву.

Тот не оборачивался. В его голове расцветала очередная картина жизни: Висконси в кожаных штанах, просторной рубахе и широкополой шляпе стоит у пристани, на боку его висит револьвер, а мимо пристани медленно и величаво проплывает пароход. Преобладал горячий желтый цвет, картина постепенно густела, накладываясь на окружающее и затмевая его.

Десадо представил себе, как две короткие стрелки с мини-аккумулятором, способным выплеснуть в импульсе почти убийственное напряжение, проткнут одежду Ву и замкнут цепь его плотью, удмурт даже не вскрикнет – вздрогнет всем телом, голова судорожно запрокинется назад, он упадет навзничь, возможно, сломав себе шею…

Неинтересно. Младший вложил разрядник в кобуру.

У его ног лежал искривленный прут керамической арматуры. Кофейные потеки и вздутия означали, что по опоре саданули из мощного теплового оружия. Прут торчал наискось, нижний конец был утоплен в каменный осколок размером с кулак. Десадо поднял прут, прикинул вес осколка, решил, что сгодится, и очень медленно и осторожно двинулся к Ву. Поудобнее перехватив прут обеими руками, Младший занес его над плечом.

Позабыв об окружающем, Висконси утопал в желтом. Пароход, приводимый в движение водяным колесом, плыл мимо пристани, у борта стояли два мальчика и девочка, с ними мужчина – тощий и высокий, на носу третий мальчишка кричал громко: «Марк Твен! Твен!»

Десадо шагнул вперед. Не отрываясь, он смотрел в точку между лопаток Ву. Сикорски «Вмешательства» висел метрах в тридцати над рекой, в стороне от Корабля. Пилот, по пояс высунувшись наружу, в бинокль наблюдал за происходящим и махал свободной рукой, пытаясь привлечь внимание.

Висконси похлопал по рукояти револьвера на своем бедре и сощурился, хотя поля шляпы бросали тень на лицо и солнце не слепило. Пароход уплывал, дети уже не были видны за ограждением борта.

Десадо сделал еще один шаг. Теперь он стоял в метре за спиной Ву. Пилот закричал, размахивая биноклем.

Ничего не изменилось, река все также несла желтые воды, солнце светило и пароход уплывал, но Висконси спинным мозгом почувствовал, что черномазый, который уже некоторое время подкрадывается сзади, сейчас нанесет удар. Он повернулся, одновременно приседая, дубинка свистнула возле уха; успев заметить лоснящееся черное лицо и мускулистые руки, Ву без замаха, но сильно ударил кулаком снизу вверх.

Керамический прут вывернулся из пальцев Младшего. В груди екнуло, Десадо, тут же потеряв интерес к драке – слишком быстро, слишком больно, слишком опасный противник, – побежал к реке.

В сознании Висконси желтая река изогнулась, плеснув желтыми волнами в желтые берега, сузилась, одновременно леденея, наливаясь сияющей белизной, и стала нитью путеводного алгоритма, льдистым нервом проткнувшим картину жизни и разметавшим ее в клочья.

Не Висконси, а Ву увидел, как какой-то человек, держась за грудь, метнулся мимо него к каналу. Ву, а не Висконси, попытался ухватить человека за полу пиджака.

Десадо почувствовал, как его потянуло назад, и попытался вырваться. С отливом уровень воды понизился, на бетонном откосе оставалась жирная илистая полоса. Ступни Младшего поехали вниз, пола пиджака выскользнула из пальцев Ву. Десадо упал и на спине сполз в воду.

На палубе три с половиной и Чина смотрели, как один незнакомец неумело плывет к Кораблю, а второй стоит на берегу, безо всякого выражения глядя ему вслед. Этот второй держал длинную тонкую трубку. Пилот сикорски вновь высунулся из кабины, теперь в его руках было какое-то оружие. Ву полностью вернулся в реальность и раздумывал, что теперь делать. Десадо достиг Корабля, ухватился за нижнюю перекладину лесенки и вопросительно глянул вверх. Цеп покосился на Манка, тот кивнул, и Цеп пробурчал:

– Залазь.

Десадо быстро влез на палубу, осмотрелся и вдруг выхватил из рук Цепа помповый гранатомет. Чем-то щелкнув, он развернулся и выстрелил.

Младший не сумел устоять и с размаху уселся на палубу, когда из дула, оставляя за собой огненный след, с ревом вылетело небольшое темное пятно. Оно двигалось быстро, но не так быстро, как пуля, и его можно было отследить взглядом.

Реальность для Ву обернулась высоким, слегка аморфным человеком и стала очень опасной. Человек, лишенный черт лица, зато с необычайно длинными конечностями, взревел и, широко размахнувшись, направил в лицо Ву свой кулак. Скорость перемещения кулака, небольшого и темного, была такой стремительной, что позади него оставался огненный след. Ву повалился на бок, а всполошившийся пилот сикорски выстрелил. Оглушив Ву ревом и ошпарив щеку волной жара, кулак пролетел мимо и разорвался где-то позади.

В круглом магазине под стволом имелось еще четыре гранаты; Десадо как раз успел перезарядить оружие и собрался подорвать лежащего Ву, когда что-то защелкало о палубу, выплескивая в воздух фонтанчики древесных осколков. Один из этих фонтанчиков подобрался к ноге Десадо, вспорол штанину и поранил кожу. Пилот сикорски прекратил стрелять – он перезаряжал свое оружие, одновременно что-то крича в микрофон рации. Младший, от боли позабывший про Ву, поднял ствол вверх и, не целясь, выстрелил. Несколько секунд спустя в тридцати метрах над каналом разрослось второе солнышко, небольшое и красное, и проглотило сикорски.

Темный аморфный человек, который собирался отправить Ву в нокаут, исчез. Удмурт встал на четвереньки и отступил под прикрытие опоры.

* * *

Младший оперся спиной о металлический шест, на котором был стробоскоп, отложил гранатомет и посмотрел на свою ногу. На штанине темнело пятно. Рывком разорвав ткань до колена, он увидел торчащую из щиколотки длинную щепку, вытащил ее и отбросил. Помассировал ногу, потом огляделся.

Чина Чичеллино Чезарио и трое детей лежали в разных местах на палубе. Один ребенок, самый маленький, завернутый в пальто, продолжал сидеть. Десадо глянул на берег – Ву уже скрылся из виду, – на небо, где расплывалось облако дыма, на гранатомет рядом с собою, а затем, хмурясь, – на приемник в браслете часов. Приемник тихо шипел.

– Я слышал последние переговоры пилота, – обратился Младший к Чезарио. – У них где-то над Сотрудничеством еще одна машина. Похоже, они следили за мной с самого начала. Тот, которого я подорвал, приказал второму лететь сюда и уничтожить корабль, пришвартованный у берега канала.

Манок хрипло прокашлялся и встал.

– Мы можем перейти на берег. У нас есть трап и…

Раздалось подвывание, неразборчивые голоса, хриплый кашель. Все, кроме Ены, оглянулись. Из-за опоры показалась толпа казусов, во главе шествовали Ву с Разговорчивым.

– Тогда просто спрыгнем в воду? – предложил Манок.

* * *

В своей внутренней реальности Водли-атаман вышел вместе с шайкой из леса и увидел странную толстую птицу с шарообразным телом. Охотничий инстинкт овладел им. Водли достал стрелку, вставил ее в трубку, поднес конец ко рту и дунул.

Торчащий над палубой ребристый зеркальный шар рассыпался каскадом звенящих осколков, которые упали на голову Младшего.

– В воде он нас перестреляет, – сказал Манок и быстро кивнул Цепу. Тот засопел и прыгнул.

Десадо, вытряхивавший осколки стробоскопа из волос, потянулся к гранатомету, но не успел – Цеп схватил оружие и отскочил.

– Подождите! – Десадо поднял руки, показывая пустые ладони. – Зачем ссориться? Там все равно только три гранаты… – Он перевел взгляд на Чину, стоявшего рядом с Манком. – Кто они такие?

Чина пожал плечами.

– А вы кто такой?

Стрелка свистнула у самого его уха, и Чина упал, схватив за плечо Манка и заставив его присесть.

– Я хочу поговорить с вами. Позже, когда выберемся отсюда.

* * *

На берегу Водли отдал приказ Разговорчивому, а тот – казусам, которые рассыпались в разные стороны. У многих в руках были веревки с самодельными кошками из керамической арматуры.

– Их надо захватить, – сказал атаман.

– Придетсяплытьмокронехочу.

Водли нахмурился. В его реальности разбойники слушались своего атамана с полуслова. Протекающая в извилине его мозга река с баржей, лес на берегу извилины, облачное небо под сводами черепа – вся картина дрогнула, мелькнула льдистая нить алгоритма, и сквозь смазавшиеся контуры проступило кое-что новое. Водли понял: баржа принадлежит купцам-сарацинам, их надо ограбить. Краем сознания Водли понимал, что все совсем не так и он находится не там, где находится. Понимание было отстраненным, смазанным четкостью картины, которую память разворачивала перед его внутренним взором. Но, каким бы малым ни было это понимание, оно помогало атаману корректировать поступки и речь, и он сказал Разговорчивому, на самом деле – своему старшему помощнику, двухметровому детине с могучим волосатым торсом, в грязных штанах, с черной повязкой на правом глазу и двумя кривыми саблями в руках:

– Ты не плыви. Пусть плывут остальные. Схватите их – будет много еды.

Разговорчивый обдумал это, вздохнул поглубже.

– Когдаубьемихтынамжратьмногожратьдашь?

– Много, – подтвердил атаман и поднял трубку, увидев движение на барже.

* * *

Двое взрослых и трое детей ничком повалились на палубу. Цеп, успевший заметить, что именно сделал Десадо перед тем, как выстрелить, повторил его движение, и тогда Младший сказал:

– Подожди. Экономь гранаты.

– Внизу есть еще такие штуки, – пискнул лежащий рядом с Еной Снули.

Десадо уставился на него, затем перевел взгляд на Манка.

– Это правда? Слушайте, я вам не враг. Пусть этот, – он показал на Цепа, – отдаст оружие… Хорошо, пусть отдаст не мне, а вот ему. И принесет еще парочку. Сикорски летают медленно, но скоро второй будет здесь и…

Он не договорил, услышав плеск одновременно с разных сторон: повинуясь приказу Разговорчивого, казусы полезли в воду.

Манок приказал:

– Цеп, отдай штуку мне. Иди вниз, принеси еще две штуки.

Цеп, покосившись на Младшего и Чину, протянул Манку гранатомет и скрылся в палубном люке.

Младший признался Чине:

– Я хочу купить у вас Никотин.

* * *

Водли наблюдал, как разбойники прыгали в воду и с разных сторон подплывали к барже. Сарацины, устрашенные его воздушной трубкой, залегли на палубе. Услышав приглушенный рокот, атаман посмотрел вверх. Сознание его извернулось в спазме, судорожно выискивая аналогию для летящего к ним сикорски. На мгновение картина смазалась, перестраиваясь, и он увидел воздушный шар, быстро приближающийся над кронами деревьев. По бокам большой цилиндрической корзины висели мешки со взрывчаткой.

* * *

Гранатомет был слишком тяжел для Манка. Снули пискнул позади него, Манок, не вставая, развернулся, увидел концы прутьев, зацепившиеся за ограждение у кормы, веревку и голову казуса. Упираясь в палубу локтями, он приподнял оружие и выстрелил. Десадо обнаружил, что частично оглох и ослеп – он лежал лицом вверх, в полуметре над ним пролетела реактивная граната.

Казуса не стало вместе с кошкой, ограждением и частью кормы. Снули уже лежал рядом с Еной, широко зевая – он всегда зевал, когда ему было страшно.

Чина заметил вторую кошку и второго казуса, вылезшего с другой стороны. Он предостерегающе крикнул Манку, показывая направление. Манок, ахнув от натуги, развернул оружие и выстрелил еще раз. Граната попала точно в грудь врага, который, на свою беду, выпрямился в полный рост.

– Последний заряд! – крикнул Десадо Манку. Появился Цеп с двумя гранатометами.

– Дай ему, – с трудом выговорил Манок. Глаза его были расширены, пальцы дрожали.

Цеп швырнул оружие Десадо и повернулся. Ухватив за ствол второй гранатомет, он от души вмазал им по голове казуса, показавшейся над палубой. Младший тем временем проверил магазин своего оружия и выругался.

– Он же пустой!

– Легкий… – Цеп присел рядом с ним на корточки. Снули потянул его за штанину, призывая лечь, но Цеп оттолкнул руку. Показав пальцем на оружие в руках Манка, он пояснил: – Тот тяжелый. Эти легкие. Другие внизу тоже легкие.

– Они все разряжены? – догадался Десадо.

Вдоль канала со стороны Пропускного летел большой сикорски. У его бортов висели авиационные бомбы, похожие на раздутые серебристые кули.

Еще один казус перепрыгнул через борт.

* * *

Водли-атаман обдумывал происходящее. Если с воздушного шара сбросят мешок со взрывчаткой, от сарацинской баржи ничего не останется и разбойники лишатся законной добычи. Но с другой стороны, купцы только что показали, что умеют защищаться – двоих из его ребят они взорвали своим порохом, – так что он рисковал лишиться всех разбойников до того, как они смогут захватить баржу. В любом случае стрелкой воздушный шар не сбить, да и негоже открывать огонь по союзникам, потому Водли оставалось только ждать.

* * *

Казус увернулся от удара Цепа, пяткой пихнул в лоб Чину и схватился за гранатомет в руках Манка, но тут Снули укусил его за икру. У Снули в мгновения смертельной опасности пробуждалась отчаянная смелость загнанного в ловушку зверька. Казус заревел так, что с балок Верхнего поднялись несколько ворон. Цеп ударил его прикладом по плечу. Все услышали хруст, казус завизжал и упал. Цеп с одной стороны, а вскочивший Десадо – с другой ухватили его под руки, оттянули к борту.

– Почему корабль не качается? – крикнул Десадо Цепу, когда они швыряли казуса в воду.

– Не плывет, – сказал Цеп.

Услышав свист стрелки, пролетевшей где-то совсем рядом, и призывный вопль Снули, они помчались обратно.

– Не плывет, – повторил Цеп. – Стоит. Есть ход от дна.

Они вернулись к остальным. С разных сторон на палубу лезли еще трое казусов. Манок растерянно крутил гранатометом, не зная, куда стрелять, Чина бессмысленно и неточно палил из своего пистолета, Снули вопил, Ена пела.

– Куда ход? – спросил Десадо, пытаясь отобрать у Манка оружие, но тот с перепугу не мог разжать пальцы.

– Люк в дне… – пояснил Цеп, наворачивая прикладом по голове очередного казуса.

Десадо наконец отобрал у Манка гранатомет, и тут до него дошел смысл сказанного.

– Вниз всем! – Он поискал глазами и обнаружил палубный люк. – Туда давайте!

Два казуса лежали, обездвиженные выстрелами Чины. В его парализаторе кончились заряды. Он швырнул бесполезное оружие в нового противника и помчался к лестнице, пихая перед собой Манка. Цеп схватил Ену за шиворот, волоча ее по палубе, побежал следом. Десадо пинком в копчик привлек внимание Снули, глазами показал в сторону люка и сам рванулся к нему. Сикорски уже завис над кораблем и готовился сбросить бомбу.

* * *

С берега атаман видел, как его разбойники взбираются на баржу купцов и как мешки со взрывчаткой отделяются от корзины висящего над баржей воздушного шара. Он открыл рот, чтобы не заболели уши.

Десадо, слыша топот остальных далеко внизу, стоя так, что над палубой торчала лишь верхняя часть тела, поднял гранатомет вертикально вверх. Дирижабль «Вмешательства» уже отключил винт и сбрасывал бомбы, когда граната ударила в гондолу.

Над каналом зажглось второе солнце. Гелий сгорел мгновенно вместе с прорезиненной оболочкой, бомбы упали, а обломки гондолы разлетелись в разные стороны. Один из них свалился на голову Водли.

* * *

Сквозь круглое отверстие Чина Чичеллино Чезарио выбрался на скользкие плитки. Цеп передал ему Ену, которая скользнула по Чине безоблачным взглядом, пока он усаживал ее на пол, и уставилась на пролом в потолке. Дети и Младший появились следом.

Рядом с Чиной в широком бассейне плескалась вода. Он постоял, приходя в себя, решил, что пора все выяснить, мотнул головой Младшему и отошел в сторону.

Манок тоже решил провести совет.

– Это Верхний, но я не понимаю, где мы.

Цеп, лучше других знавший Верхний Слой, ответил:

– Посередине.

Здесь было тепло, звуки в помещении с выложенными голубой плиткой стенами и полом звучали гулко, протяжно. По другую сторону бассейна Чина спросил:

– Вы из ДЭА? – Он был уверен в ответе, но когда ответ прозвучал, громко закашлялся.

Младший решил, что на данный момент девиз «честность – лучшая политика» подходит ему. Он сказал:

– Я сын Бруло Десадо. Глава картеля.

Чина переминался с ноги на ногу. Бруло когда-то купил его лучшее творение.

– Вы ищите Никотин, – констатировал Младший. – Вы примерно знаете, где он находится. Я хочу опять купить его у вас.

Гулкая пустота в голове Чины мешала ему ответить. Только два человека до него были хозяевами Никотина. Оба входили в десяток самых состоятельных людей Сотрудничества, оба были смертельно больны после гало-бомбардировки, оба владели Никотином непродолжительное время. Оба умерли.

Каждый раз Никотин попадал обратно к Чине, в третий раз он продал его Десадо Старшему.

Старший умер. Чина искал Никотин и после долгих поисков обнаружил место, где тот, по всей вероятности, должен был находиться.

– Я не собираюсь продавать его опять, – сказал Чина.

На другой стороне бассейна три с половиной продолжали совещаться.

– А что теперь нам делать? – Снули, зевая.

– Я не знаю, зачем сюда пришли эти взрослые. – Манок.

– Давай я с ними разберусь. – Цеп.

– ………………… – Ена.

Манок пригладил волосы, повернулся и глянул на «этих взрослых».

Высокий и тощий, который появился первым, волновался. Во всем его облике было что-то лихорадочное, жалкое. Он переминался с ноги на ногу, похлопывал себя по груди и бокам, качал головой. Второй, пониже ростом, с самой обычной внешностью – разве что лицо какое-то чересчур унылое – стоял прямо, не шевелясь. Только губы двигались.

– Я дам вам столько же, сколько дали за пакет все предыдущие покупатели, включая отца.

– Да, Бруло! Отчего он умер?

– Смертельная болезнь.

При слове «смертельная» Чина вздрогнул. Десадо покосился на него, отвел взгляд, рассматривая детей на другой стороне бассейна. Они напоминали выпавших из гнезда взъерошенных птенцов. Один, тот, что с длинными волосами и в очках, что-то втолковывал другому, с тупым лицом и приплюснутыми ушами, похожему на маленького, но опасного хищника.

Они успели завинтить люк, потом спустились по широкой трубе. Она погружалась в дно реки и изгибалась, а дальше шла наискось вверх под бетонным склоном. В стороне от канала она выходила из земли и тянулась дальше внутри одной из опор, заканчиваясь среди построек Верхнего Слоя.

– Вы сделали что-то новое за последнее время? Я бы хотел пополнить Выставку Души.

Чина глубоко вздохнул, пытаясь успокоиться, и присел на корточки.

– Нет. Владельцы умирали, понимаете? Никотин возвращался ко мне, но я боялся подходить к нему. Я держал его в переносном сейфе и не открывал. И только после смерти Бруло он ко мне не вернулся. Я терпел все это время, но я не могу так! – Голос почти сорвался на визг, дети покосились на них. – Мне мучительно хочется увидеть его снова! Это же вселенная, и она прекраснее нашей…

– Я не видел Никотин, – перебил Десадо. – Но слышал, что ничего прекрасного в нем нет. Скорее подходит слово… горячечная… больная вселенная.

Чина выпрямился и, глядя себе под ноги, пробормотал:

– Возможно. Но она мыслит.

Десадо схватил его за воротник и заставил согнуться.

– Это правда? – спросил он и чихнул прямо в лицо Чине. – Мыслит?

Чина прошептал, пытаясь отодвинуться:

– Да. Я использовал мемы. Они имеют материальное тело, каждый размером с пылинку. В пакете поместились мириады. Что-то вроде роя, коллектива. Внутреннее электронное пространство Никотина не безгранично, но очень велико. Я запустил их туда обживаться. Их год… ну, думаю, он примерно соответствует нашим суткам. Представляете, как они развились за это время?