Текст книги "Калипсо"

Глава 37

Кафа и Фредрик вышли из комнаты, когда Эгон Борг набрал номер своего начальника в министерстве, чтобы предупредить, что процедура займет больше времени, чем ожидалось. Фредрик вошел в маленькое помещение рядом и стал внимательно следить за Боргом через двустороннее зеркало. Борг поднялся с кресла и смотрел на темный стеклянный шар на потолке, шар с камерой на удаленном управлении.

Закончив разговор, бывший морской егерь постучал по зеркалу. Необычная манера поведения. Как правило, все, кто попадал в эту комнату, с опаской относились к этой холодной зеркальной поверхности. Независимо от того, были ли это свидетели, подозреваемые или виновные. Ведь никому не нравится осознавать, что за ним наблюдают.

– Я бы хотела показать вам несколько фотографий, – сказала Кафа, когда все трое уселись. И она положила на стол школьный снимок маленькой девочки с серьезным лицом. Борг наклонился и отрицательно покачал головой.

– Мы нашли это дома у Акселя Тране.

– В коридоре? – вдруг спросил он.

– Она могла висеть там, да?

– Мать Акселя, Герда, постоянно развешивала там фотографии. Семейные портреты. Школьные фото. Снимки класса. Это была какая-то… – он помедлил, прежде чем продолжить, – … мания. Аксель считал это глупостями. А что такого особенного в этой девочке?

– Это советское фото, – сказала Кафа, покосившись на Фредрика. – Бумага была произведена в Советском Союзе, вероятно примерно в восьмидесятых, на фабрике под названием «Калипсо», которой больше не существует.

– Калипсо, – пробормотал Борг. – Нет. Мне это ни о чем не говорит.

– Еще есть вот эти… – продолжила Кафа.

Его реакция поразила их обоих. Когда Кафа придвинула Боргу фотографии с его собственной свадьбы, он всхлипнул. Громко и без тени смущения.

– Бог мой. Я никогда не видел их раньше.

– Не видели фото своей свадьбы?

– Она… мы попали в аварию. По пути со свадьбы. Сюзанна получила обширные травмы головы. Она была беременна. Всего пару месяцев, но ребенок не выжил. Девочка. – он вытер слезы тыльной стороной ладони. – Я был за рулем. Прошу прощения. Я не из тех, кто плачет, – сказал он и поднял глаза на Кафу. – Просто…

Он тяжело вздохнул.

– Да. Ну вы, наверное, понимаете.

– Конечно, – сказал Фредрик. – Извините, что приходится ворошить прошлое, но ваша жена, Сюзанна…

– Она живет у меня. Она парализована, лежачая, в общем-то она… странствует. Пребывает в своей реальности. Машина перевернулась и угодила на пень. Удар пришелся Сюзанне в грудь и голову.

Его зрачки расширялись, когда он говорил о ней.

– Но Сюзанна жива. Иногда она улыбается. Напевает. Любит слушать музыку. Любит слушать мой голос. Любит, как я… рассказываю ей ложь о нашей дочери. Не знаю, понимает ли она что-то из моих рассказов, но… – Он крепко вцепился руками в подлокотники.

Неудивительно, что Борг так бледен. Фредрик представил себе его жизнь, работа с утра до вечера, а дома жена, требующая постоянного ухода. Смог бы он, Фредрик, делать что-то подобное для Беттины?

– Нашей дочери было бы сейчас двадцать четыре года. Вы только подумайте. Взрослая женщина. Старше чем… – он сделал короткую паузу… – представьте, мне раньше и в голову это не приходило. Если бы она выжила, то была бы сейчас старше, чем Сюзанна, когда мы с ней поженились.

– Кто был фотографом? – спросила Кафа.

Эгон Борг снова откинулся на спинку. Стукнул рукой по ножке кресла и закрыл глаза.

– Нет…

– Фото АУ, как указано на копиях.

Борг кашлянул.

– Ах. Да. Агнес. Она тогда была девушкой Акселя. Агнес Усе.

– Она была фотографом?

– Нет. Насколько я помню, она была студенткой.

– А что она изучала?

– Мне кажется, медицину.

– Собиралась стать врачом? – Фредрик записывал.

– Полагаю, что да.

Фредрик заметил, что Эгон Борг утомился, и показал Кафе, что смотрит на часы, тем самым дал сигнал заканчивать.

– Последний вопрос, Борг. Вы собираетесь на конференцию Вооруженных сил на этой неделе? В отеле Воксеносен?

Борг непонимающе посмотрел на него.

– Да. А что такое?

– А какая тема?

– Ну, политика обороны в целом. Возросшая агрессия со стороны России. Дополнительное ассигнование Вооруженным силам. Обычные темы. А это имеет значение?

Фредрик покачал головой.

– Нет, мне просто было интересно.

Глава 38

Себастиан Косс, повесив телефонную трубку и облокотившись на темную стеклянную поверхность письменного стола, постукивал тупым носком ботинка о золотого цвета ножку стола и источал недовольство.

Его лицо подсвечивал золотистый свет заходящего вечернего солнца, и Косс угрюмо смотрел мимо Фредрика с Кафой, сидевших напротив в итальянских кожаных креслах. Косс сам оплатил эту мебель. Жемчужиной коллекции было кресло из телячьей кожи с высокой спинкой, в котором восседал он сам. Но со временем оно приобрело унылый скрип, который не помогало заглушать биодинамическое кокосовое масло, бутылка с которым стояла рядом с семейными портретами. Кресло было капризным, как и его владелец.

– Вооруженные силы отказали. Даже сам начальник полицейского управления ничего не мог сделать, – кисло произнес он. – Они не отменят присягу о неразглашении Эгону Боргу.

– Почему нет? – Кафа сидела с прямой спиной, наклонив голову набок.

Косс схватил одну из фотографий со стола. Фредрик мельком увидел модельной внешности жену инспектора, перед тем, как Косс стал раздраженно тереть рукавом рубашки стекло. Затем подул на него и стал тереть дальше, пытаясь удалить одному ему видимое пятно.

– Это создаст нежелательный прецедент.

Фредрик застонал. Он едва ли понимал истинное значение этого выражения, но знал, что это было приукрашенное «Плюнь и вали. Хорошего дня».

– Так что нам теперь делать?

Косс раздраженно покачал головой.

– Выясните, на кого работал Микаэль Морениус. Кто его прикрывал? Без этого…

– … мы не продвинемся дальше, – перебил его Фредрик. – Я давно уже это говорю. Может быть тебе пора отдать это дело в суд. Давай попробуем поиграть на поле противника. Добудь нам постановление суда, чтобы мы могли перерыть архивы регистра населения. Выяснить, кто дал Морениусу фальшивые документы. Ведь не появились же они сами собой. Как-никак речь тут вообще-то идет об убийстве.

Косс оторвал взгляд от портрета жены.

– Давайте я сделаю свою работу, – только и сказал он. – И тогда ты сможешь сосредоточиться на своей.

– И все же, – сказал Фредрик. – Мы ведь согласны, что нужно сделать все, что в наших силах, чтобы раскрыть, на кого работал Морениус?

Инспектор недоверчиво посмотрел на Фредрика.

– Конечно. Но только пока мы не нарушаем закон.

– Конечно, – повторил Фредрик. – Такое мне бы и в голову не пришло.

Аудиенция была окончена.

Выйдя в коридор, Фредрик потянул Кафу за собой в переговорную. Достал из кармана визитку. Визитку того протезиста, который помог ему установить хозяина протеза. На обороте был указан телефон, по которому ответила та старуха, ограбившая Кафу и отравившая Фредрика.

– Пока мы не нарушаем закон… – пробормотал он.

Он набрал номер. Как обычно, его сразу соединили с автоответчиком. Но вместо того, чтобы положить трубку, он начал говорить.

– Это следователь полиции Фредрик Бейер из участка Осло. Полагаю, мы с вами встречались. В квартире Микаэля Морениуса. Там, где вы отравили газом государственного служащего. И вот что будет сейчас. Через полчаса я позвоню своему знакомому, новостному редактору с ТВ2. И расскажу то, что знаю о Морениусе. Об убийстве, пытках, о месте, где его нашли, о его прошлом в качестве морского егеря и его карьере в… – Фредрик сделал небольшую паузу… – разведке. Я дам им фотографии квартиры во Фрогнере и расскажу о связи с убийством Акселя Тране.

Кафа хотела что-то сказать, но Фредрик поднес указательный палец к ее губам. И она отпрянула назад.

– Мне уже до чертиков надоела эта шпионская хрень, – сказал он. – Это расследование убийства. Не хотите помогать нам? Хорошо. Тогда найдем кого-нибудь другого.

И положил трубку.

Глаза Кафы пылали гневом. Потому что он не предупредил, потому что притронулся к ней, словно она ребенок, и потому что он чертовски рисковал. Ведь Косс приказал, чтобы дело держали подальше от СМИ.

– Но ведь те люди не знают об этом, – сказал Фредрик. И он не нарушал закон.

Глава 39

Через девятнадцать минут у Фредрика зазвонил телефон. Знакомый низкий женский голос.

– Меня зовут Юдит Йедде. Вы кажется хотели со мной встретиться?

Еще как хотел, черт подери.

Солнце уже село так низко, что слепило глаза одному-единственному человеку в котловане Осло. Крановщику на стодвадцатиметровом кране, возвышавшемся над зданиями на новой портовой улице. Barcode[16]16
  Штрихкод (англ.).


[Закрыть] – так назывались эти здания, населенные консультантами, адвокатами и финансовыми спекулянтами. Частокол люминесцентных офисных зубов демонстрировал свой алчный оскал каждому, кто осмелится морем приплыть в маленькую столицу.

Barcode. Эти подонки даже не смогли назвать эту линию домов по-норвежски, подумал Фредрик. Что вполне объяснимо. Деловым людям в деловой стране нет необходимости подбирать названия.

В пути они молчали. И только когда Кафа припарковалась в конце Мюнтгата, у старой конюшни за отвесными стенами крепости Акерсхюс, Фредрик прервал тишину.

– Ты бы не дала мне позвонить.

Кафа хлопнула дверью.

Едва ли Юдит Йедде могла выбрать более символичное место для встречи. Здесь, в крепости, во время войны выстроенные в ряд сорок два участника движения Сопротивления были казнены нацистами. Недалеко отсюда у каменной стены изменник родины Видкун Квислинг встретил свою смерть. Семисотлетнюю королевскую крепость с видом на порт Осло, в склепе замка которой обрели вечное упокоение норвежские короли и королевы, осаждали великое множество раз, но ни разу не захватили. Крепость – сердце свободной страны.

Уходящая вверх улица из брусчатки вдоль кленовой аллеи привела их за стену крепости. Место встречи, Музей Сопротивления, освещали мощные прожекторы. В их лучах золотисто-желтый снег на склонах вокруг хрустел под подошвами ботинок.

– Как думаешь, что они скажут? – спросил Фредрик примирительно.

Кафа покачала головой, и большая белая шерстяная шапка заколыхалась в такт.

– Извини, – сказал Фредрик.

– Ладно, – ответила Кафа.

Похолодало, и очень прилично. Дыхание морозным паром поднималось к голым ветвям над их головами. Фредрик застегнул молнию пуховика до самого верха, пока та не врезалась в подбородок. Они тут были практически одни. Только парочка, держась за руки, прогуливалась вдоль стены крепости. И сгорбленная фигура, под толстыми слоями одежды которой было невозможно определить, мужчина это или женщина, выгуливала собаку. Шум города стал единым гулом, разбавляемым гудками машин, басами из клуба и звоном трамвая.

Только дойдя до лобного места вниз от здания музея и пушечной батареи, они заметили кого-то в подворотне. Фонари рисовали широкую мелькающую тень, но приблизившись, Фредрик увидел знакомую фигуру маленькой щуплой женщины. Как только он начал поднимать руку для приветствия, она обернулась. Подворотня вела от музея вниз на площадку с видом на фьорд. Женщина шла не останавливаясь, пока не оказалась в нижней точке вала в конце площадки. Там она подошла к долговязому мужчине и встала рядом.

– Вот он. Тот, кто сбил меня с ног. Водитель, – прошептала Кафа Фредрику.

Юдит Йедде была одета в черное пальто до щиколоток. Шаль и белые вязаные варежки. В руках она держала термос.

– Фредрик Бейер и Кафа Икбаль. Полагаю, вы пьете смородиновый пунш?

Следователи быстро обменялись взглядами. Женщина открутила стальную крышку и достала из кармана пластиковые стаканчики.

– Вы хотите опять отравить меня? – спросил Фредрик. – А может, толкнуть на землю? Или ударить меня дверью машины до полуобморочного состояния?

– Нет. Нам жаль, что так случилось.

Голос был низким и сухим, и весь ее облик натолкнул Фредрика на мысли о шпателе, деревянной палочке, которой врач прижимает язык, чтобы проверить миндалины. В свете от Акер Брюгге на другой стороне фьорда он разглядел на ее лице морщинки, бегущие от уголков глаз. Один их них был заклеен пластырем.

– Это Свен, – сказала женщина, протягивая долговязому стаканчик. Тот поднес его к лицу с впалыми щеками, безразлично смотря на Кафу и Фредрика. Затем женщина передала дымящиеся стаканчики обоим следователям.

– Просто Свен?

Юдит Йедде улыбнулась и, положив руку на спину Фредрика, подвела его к краю земляного вала.

– В апреле 1943 вот там команда Осло потопила немецкий корабль Ortelsburg, – сказала она, показывая на темное море. Затем большим пальцем указала себе за спину.

– Блейкёя отсюда не видно, но он находится вон там. Парни гребли оттуда. На каноэ, – продолжила она.

– Я вырос в этом городе, – нетерпеливо сказал Фредрик. – Я знаю, где находится Блейкёя.

– Само собой, – ответила Юдит Йедде. – Единственный сын Кеннета Байера и Гунхильд Фредесен. Мальчик из Фрогнера.

Это что, у нее такие методы? Произвести впечатления всезнайки? Он сам частенько играл в такую игру в комнате для допросов.

– Кен, – сказал Фредрик. – Его звали Кен.

– Конечно. Он же был американцем.

Йедде подула на горячий пунш, и ее круглые очки запотели, и на кончике прямого носа образовалась большая капля.

– Они делали то, что должны были, те парни. Защищали родину. То же самое делал Микаэль Морениус. Он был одним из тех, кто обеспечивал безопасность королевства. За это ему пришлось поплатиться жизнью. – Она произнесла королевства, будто слово было с большой буквы.

– Кто был тот мужчина в подвале? – спросил Фредрик. – С ледорубом?

Йедде чуть дотронулась до пластыря на лбу.

– Этого я не знаю. Полагаю, что именно он убил Микаэля.

– Да, – сказал Фредрик. – Давайте немного поговорим о Микаэле Морениусе.

– Я была его начальницей, – начала Йедде. – Его коллегой и его другом.

– В службе разведки?

– Давайте назовем это невидимым подразделением Вооруженных сил.

Всю свою взрослую жизнь Микаэль Морениус был военным, рассказала она. Отслужив в армии, он получил место в Военной школе в службе разведки и безопасности на Лютванне. Там он закончил курс русского языка, но ему надоела теория, и он решил стать морским егерем.

– Многие решаются на это, – сказала Йедде. – Но получается у немногих. Микаэль был целеустремленным человеком.

Через несколько лет, получив спецподготовку, он вернулся в разведку. Но мир изменился. Советский Союз больше не существовал. Новой угрозой стали уже не страны, а измы. Терроризм. Исламизм. Национализм. Фундаментализм.

– Тогда я и стала его боссом.

Поскольку он знал язык, то служил в Москве. Во время задания на Кавказе в Морениуса стреляли, и он потерял руку.

– Как это произошло?

– Да был один эпизод.

Юдит отмахнулась от вопроса и выплеснула остатки из стаканчика на землю. На снегу пунш стал выглядеть, как кровь.

– Агент должен уметь растворяться в толпе. А с искусственной рукой этого не сделаешь. Поэтому ему приказали вернуться домой.

– Микаэль Морениус, – задумчиво произнес Фредрик. – Вы сделали ему другое имя? Фиктивную фирму?

Она выдохнула через нос.

– Мы прикрываем всех наших людей. В наши дни информация стала слишком доступна. И не только это. Она никуда и никогда не пропадает. Одна из самых известных операций во время войны – это взрыв Арбайдскунтуре на Акерсгате, так ведь?

Фредрик закатил глаза. Эта дамочка явно любит поболтать о войне.

– Тем самым движение Сопротивления нарушило планы оккупантов мобилизовать в свои ряды тысячи молодых людей. Потому что нацисты перестали понимать, что происходит. Сегодня… Такая операция не могла быть реализована. Всегда где-то существует копия про запас.

Голос Юдит стал еще более низким.

– И это делает нас уязвимыми.

На Ратуше пробили часы, и Фредрик посмотрел в сторону источника звука. Голые кроны тополей растопырились на фоне городского небосвода, словно лапы ворона. Свен пускал колечки дыма из электронной сигареты.

– Так почему Морениуса пытали и затем убили? – спросила Кафа. – Почему вы не хотите, чтобы мы расследовали это убийство?

Юдит Йедде посмотрела вниз, как будто бы рассматривая улицу.

– Микаэль установил множество связей в Москве. От одного из его контактов мы узнали о российском офицере, который хотел получить вид на жительство в Норвегии. Его имя Гусев, Леонид Гусев. В прошлом спецназовец. Перед тем как выйти на пенсию, он был генералом группы войск на Кольском полуострове. Русские без родственных связей, как известно, не могут получить вид на жительство здесь…

– Нелегал, – сказала Кафа.

– Ну. Мы больше не оперируем такими терминами. С тех пор, как началась холодная война. Но Гусев утверждал, что располагает сведениями, имеющими огромное значение для безопасности королевства. Морениус встретился с ним и посчитал, что информация достоверная.

– Какого рода информация?

– Информация, касающаяся безопасности.

Йедде рассказала о встрече Морениуса с Гусевым. О том, что Морениус увидел что-то, что потрясло его. Он собирался сообщить об этом Юдит на следующее утром.

– Микаэль так и не пришел. А потом вы его нашли. Микаэль был нашим единственным связующим звеном с Гусевым. Мы не знаем, где в Норвегии находится русский. Гусев, по понятным причинам, очень осторожный человек. И если бы мы не приняли меры, вы бы стали охотиться на Гусева. Тогда бы он исчез. А мы не можем так рисковать.

Она фальшиво улыбнулась.

– Когда мы найдем Гусева и допросим его, мы конечно же будем сотрудничать с правоохранительными органами.

Кафа смяла пластиковый стаканчик.

– Ужасно мило с вашей стороны, – сказала она. Ее ирония была уничтожающей. – Меры. Это так вы называете нападение на меня? Кражу документов у следователя полиции?

– А вы бы отдали нам их, если бы мы попросили по-хорошему? – Йедде сделала шаг к Кафе. – Мы конфисковали документы, на которые имели разрешение по постановлению суда.

Кашлянув, Фредрик обозначил эту тему закрытой. Они ничего не добьются, разжигая ссору с этими людьми.

– Но все же почему убили Морениуса? И кто этот человек с ледорубом?

Йедде покачала головой, помедлив с ответом.

– Чтобы проиллюстрировать, насколько это необычно… – не спеша произнесла она, притаптывая снег перед собой. – … Микаэль попросил меня организовать ему встречу с высшим политическим руководством Министерства обороны. Я впервые получила такую просьбу от агента.

– Вот как?

– Встреча должна была состояться во время конференции на этой неделе.

– В Воксеносене? Конференции вооруженных сил?

Очевидно Йедде прочла выражение лица Фредрика.

– Мы в курсе угрозы.

Она взглянула на часы и кивнула своему молчаливому коллеге. Тот выпрямился и оказался, должно быть, больше двух метров ростом. Из-под сбившейся набок шапки стала видна густая коротко подстриженная челка.

– У нас назначена встреча. Но вы можете немного проводить нас до дороги, – сказала она.

Глава 40

Только когда они дошли до бетонного моста, ведущего к Конгенсгате, к территориям, занимаемым в основном министерствами, а также штабом Вооруженных сил, Юдит Йедде сбавила скорость.

– Есть и еще один мертвый морской егерь, – сказал Фредрик. – Аксель Тране.

Юдит остановилась. Света уличных фонарей было достаточно, чтобы Фредрик смог рассмотреть ее. Волосы, видневшиеся из-под шали, были практически полностью седыми, лишь с несколькими темными прядями. Этой маленькой женщине было около шестидесяти. Может быть, чуть больше. Йедде проверила улицу, и только когда удостоверилась, что никого нет, подмигнула Свену. Он протянул ей бумажную папку.

– Мы знаем, что вы говорили с Эгоном Боргом. Аксель Тране не был связан с нами. И Борг тоже. Но прочтите вот это, – сказала она.

Папка была старого образца, а сама бумага – рыхлой на ощупь. Фредрик не успел открыть ее, как тут же Йедде положила сверху свою руку.

– Тране, Морениус и Борг были участниками одной операции, которую мы очень хотим сохранить в тайне. Поэтому я и делюсь с вами этой информацией. Так как мы не хотим, чтобы вы копали глубже.

На отчете стоял штамп «Строго засекречено – CTS». Cosmic Top Secret[17]17
  Совершенно секретно (англ.).


[Закрыть]. Любят же эти шпионы свои тайны.

Лаконичный документ описывал военные учения, проходившие весной 1992-го, всего через несколько месяцев после распада Советского Союза. Группа морских егерей через шлюзовую камеру подводной лодки всплыла на поверхность на самом востоке Варангерфьорда между Россией и Норвегией. Оттуда они должны были добраться до суши на норвежской стороне границы. Но солдаты совершили ошибочный маневр. Когда они выбрались из воды, то оказались в России. Они приняли русских солдат за команду, имитирующую противника, и открыли огонь. Холостыми патронами.

– Вот дерьмо, – пробормотал Фредрик. И заметил, что Юдит изучает его взглядом.

– Морениус руководил операцией с норвежской стороны границы, – сказала она. – Борг и Тране были в числе тех солдат, которые вышли на территорию России. Но вернулся из них двоих только Эгон Борг.

Русские подумали, что на них напали, и открыли ответный огонь. Командир морских егерей и двое солдат погибли на месте. Во время бегства Аксель Тране и Эгон Борг потеряли друг друга.

– Тране так и не вернулся в Норвегию. Поэтому руководство решило, что он погиб. Что с ним случилось, был ли он в плену у русских, потерял ли память в результате контузии, или … – она пожала плечами. – …никто не знает. И то, что он объявился сейчас, было для нас таким же шоком, как и для вас.

Йедде взяла отчет.

– Его не существует, – сказала она.

– Значит… – начал Фредрик. Она не дала ему договорить.

– За этим случаем последовал дипломатический кризис. На наше счастье, Россию тогда лихорадило. У русских были другие проблемы, к тому же они нуждались в инвестициях на северной территории. Вся операция держалась в тайне, как из внимания к вовлеченной стороне, так и к самим морским егерям. Печально говорить это, но, к счастью, жизнь потеряли только солдаты.

Она сделала шаг назад.

– Надеюсь, это дало ответы на ваши вопросы. И объяснило необходимость держать все в тайне. Особенно в теперешние времена, когда тиканье часов судного дня вновь стало слышно.

Часы судного дня. Она что, пошутила?

– Русские зашуршали атомным оружием. Их истребители летают около наших границ, подводные лодки составляют карты наших вод, а в цифровом мире уже вовсю идет война. И агрессия только нарастает. Намного быстрее, чем вы можете себе представить. Как и во времена холодной войны, остается всего несколько минут до полуночи.

У нее на лбу появилась глубокая морщина.

– Не судите нас слишком строго. Наша работа – перевести эти часы назад.

Перед тем, как они расстались, Юдит Йедде спросила, можно ли ей получить перечень вещей, которые были у Морениуса, когда полиция нашла его.

– Те, которые вы уже конфисковали?

Она сжала губы.

– Вы ищете что-то особенное?

– Да.

– Что же?

Она не ответила. Только протянула руку на прощание. И Фредрик пожал ее.

– У Морениуса я видел две фотографии. На одной пожилой мужчина, на другой – девочка. Кто они?

Йедде посмотрела прямо на него.

– Этого мы не знаем.

– Педер Расмуссен, – сказал Фредрик. – Это имя вам о чем-нибудь говорит?

Он мог поклясться, что глаза Юдит Йедде забегали. Но она решительно закачала головой.

Некоторое время Кафа и Фредрик шли в тишине. Им обоим нужно было все переварить. Но когда они опять оказались под кленами на аллее, Кафа остановилась.

– Это объясняет, почему Эгон Борг не хочет говорить, – сказала она.

– Да. Наверное, объясняет.

– Но тебе не показалось, что она были чересчур открытой? – добавила она.

– Что ты имеешь в виду?

Кафа посмотрела на пар, исходивший из ее рта.

– Ну… она казалась очень хорошо подготовленной. А ведь они решились пойти на эту встречу всего пару часов назад. Обычно у меня хорошо работает интуиция на лицемерных людей, – произнесла она двусмысленно. – И сегодня это предчувствие не отпускало меня весь день.

Фредрик не знал. Но возможно Кафа права.

– Судный день, – фыркнул он. – Какие же претенциозные мерзавцы!