Текст книги "История государства инков"

Глава XIV. Декурионы вели счет тем, кто рождался и умирал

Возвращаясь к [вопросу] о начальниках или декурионах, мы говорим, что, помимо двух выполнявшихся ими служб – покровителя и обвинителя, их заботой было ежемесячное сообщение старшим, от ранга к рангу, о тех, кто умер и родился обоих полов, и, следовательно, в конце каждого года королю сообщали о тех, кто умер и родился в том году и тех, кто уходил на войну и умер на ней. Тот же закон и порядок, поднимаясь от ранга к рангу, существовали на войне между командирами (cabo) отделений, младшими лейтенантами (alférez), капитанами, мастерами боя и генералом; они несли те же службы обвинителя и покровителя своих воинов, и отсюда появилось столь точное передвижение в самый яростный момент войны, равно как спокойствие в мире и среди королевского двора. Они никогда не разрешали грабить селения, которые захватывали, даже если захватывали их силой оружия. Индейцы говорили, что в любом государстве, каким бы огромным ни было бы внимание, которое уделялось наказанию за первое же преступление, если в нем не хватало прилежания выкорчевывать дурную траву с появлением ее ростков, оставались безнаказанными [преступления], совершенные повторно, в третий и в бесконечное множество раз; и что правление не являлось хорошим и не было желания пресечь зло, если [власти] ждали появления жалобщиков, чтобы наказать злодеев, ибо многие пострадавшие не хотели жаловаться, чтобы их позор не стал публичным, и они выжидали [случая], чтобы отомстить за себя своими руками, в результате чего в государстве возникали великие скандалы, избежать которых можно было соблюдением правосудия в отношении каждого жителя и наказанием за служебные преступления, не дожидаясь жалующейся стороны.

Этих декурионов звали по численному составу их декурий: первые назывались чунка камайу, что означает тот, на кого возложены десять; название составлено из [слова] чунка, означающего десять, и камайу – тот, на кого возложено, и подобным образом поступали с остальными числами, которые мы, чтобы избежать многословности, не будем называть на этом же языке; хотя для любознательных [людей] это было бы приятно узнать: увидеть два или три числа, подвергнутых умножению и соединенных со словом камайу, которое служит также для многих других обозначений в соединении с другим именем или глаголом, которые раскрывали бы, что именно возложено; а это же самое название (nombre) чунка камайу в другом значении обозначает вечный игрок [в карты] – тот, кто носит карты в капюшоне плаща, как гласит пословица, потому что они называют [словом] чунка любую игру, поскольку все они имеют числовой счет; а так как все числа оканчиваются на десять, они взяли число десять для [обозначения слова] игра и, чтобы сказать сыграем, они говорят чункасум, что ради точности значения сказанного следовало бы так передать: будем считать десятками или числами, что означает сыграть. Я рассказал об этом, чтобы было видно, сколько различных значений имеют те индейцы для одного и того же слова, по причине чего весьма затруднительно усвоить до конца (raiz) особенности того языка.

По каналам этих декурионов инка, и его вице-короли, и губернаторы каждой провинции и царства знали, сколько вассалов было в каждом селении, чтобы без нанесения ущерба распределить [их] вклад в общественные работы, которые они были обязаны делать сообща в своих провинциях, как то: [строительство] мостов, дорог, шоссе и королевских зданий и на других подобных службах, а также чтобы направлять людей на войну, как солдат, так и носильщиков. Если кто-либо возвращался с войны без разрешения, его капитан, или его младший лейтенант, или командир отделения, а в селении его декурион обвиняли его и наказывали смертной казнью за измену и предательство, [поскольку] он оставил без защиты на войне своих товарищей, и родных, и своего капитана, и, наконец, инку или генерала, который представлял его особу. Ради другой цели, помимо контрибуций и выделения людей для войны, инка приказывал, чтобы каждый год было известно число вассалов всех возрастов, имевшихся в каждой провинции и в каждом селении, а также чтобы было известно бесплодие или изобилие каждой провинции, и делалось это для того, чтобы можно было знать и предусмотреть количество продовольствия, которое было необходимо предоставить им в помощь в годы бесплодия и нехваток урожая, а также чтобы знать необходимое количество шерсти и хлопка, чтобы дать им его своевременно для одежды, как мы скажем [об этом] в другом месте. Инка приказывал, чтобы все это было известно и предусмотрено на случай необходимости, чтобы не было задержки в оказании помощи вассалам, когда у них возникнет [такая] необходимость. По причине столь предусмотрительной заботы, которую инки проявляли ради блага своих вассалов, отец Блас Валера много раз повторяет, что никоим образом их не следует называть королями, а очень благоразумными и усердными защитниками сирот. А индейцы, чтобы сказать все это одним словом, называли их любящий бедняков.

Чтобы губернаторы и судьи не относились небрежно к своим службам, как и любые другие младшие министры, или слуги во владениях Солнца, или инки, имелись наблюдатели и следователи, которые тайно пребывали в их областях, наблюдая и следя за тем злом, которое творили эти чиновники, и сообщали об этом старшим, которым надлежало наказывать своих подчиненных, чтобы они их наказали. Они назывались тукуй рикок, что означает тот, кто видит все. Эти чиновники и любые другие, которые имели отношение к правлению государством, или к королевскому казначейству, или любому другому министерству, все они подчинялись младшие старшим, чтобы никто не допускал небрежности в своей службе. Любой судья, или губернатор, или иной младший министр, который был уличен в нарушении правосудия в своей юрисдикции или совершивший любое иное преступление, наказывался значительно строже, чем любой простой [подданный] за одинаковое преступление, и, чем выше было его министерство, тем строже было наказание, ибо они говорили, что нельзя терпеть, чтобы тот, кто был избран для вершения правосудия, совершал бы злодеяния, или совершал преступления, будучи назначен карать за них, что это было оскорблением Солнца и инки, который избрал его, чтобы он был лучшим среди всех его подданных.

Глава XV. Индейцы отрицают:
инка королевской крови никогда не совершал преступления

Не было обнаружено, или они скрывают, что какой-либо инка королевской крови подвергался бы наказанию по крайней мере публично: индейцы говорят, что [инки] никогда не совершали преступлений, которые заслуживали бы публичного и примерного наказания, ибо учение их отцов и пример их старших и всеобщая молва (voz común) о том, что они были сыновьями Солнца, рожденными для того, чтобы обучать и приносить добро остальным [людям], держали их в такой сдержанности и добропорядочности, что они скорее были примером для государства, нежели [поводом] для скандала; они также говорили, что у них не было [побудительных] причин, которые обычно являются основаниями для преступлений, как то: страсть к женщинам, или алчность к богатствам, или желание мести, ибо, если они желали красивых женщин, им было дозволено иметь их столько, сколько они хотели, и любая красивая девушка, которую они пожелали бы и попросили бы ее отца прислать ее, инка знал, что в этом не только не откажут, а что ее должны отдать ему с огромным проявлением благодарности за то, что он пожелал снизойти, чтобы взять ее в наложницы или служанки. То же самое имело место с богатствами, ибо у [инков] никогда не было в них недостатка, чтобы брать чужие, или позволить подкупить себя из-за необходимости, потому что всюду, где они пребывали с правительственными поручениями или без них, в их распоряжении находились все богатства Солнца и инки, как их губернаторов. А если требовалось, то губернаторы и [представители] правосудия были обязаны дать им из одного или другого [богатства] все, в чем они нуждались, ибо они говорили, что они, будучи сыновьями Солнца и братьями инки, владели (tenían) частью того богатства, в которой нуждались. У них также не было случая, чтобы они убили или ранили кого-либо по причине мести или негодования, ибо никто не мог оскорбить их, так как им скорее поклонялись, поскольку они стояли на втором месте после королевской особы, а если кто-либо, каким бы великим сеньором он ни был, вызывал гнев какого-нибудь инки, это являлось святотатством и оскорблением самой королевской персоны, за что он подвергался очень тяжелым наказаниям. Однако можно также утверждать, что неизвестны случаи наказания индейцев за нанесение оскорбления чести или богатству лично какому-нибудь инке, ибо такого не случалось, потому что они считали их богами, как не было также случая наказания какого-нибудь инки за его преступления, что они сопоставляют одно с другим, ибо индейцы не хотят признаться в нанесении оскорбления инкам или в том, что инки совершали тяжелые преступления, [а если] испанцы спрашивают их об этом, они сразу же выражают свое возмущение. И отсюда появилось среди испанских историков высказывание одного из них, что существовал закон, по которому ни один инка не должен был умирать, каким бы ни было бы его преступление. Подобный закон для индейцев был бы скандалом, если бы, как говорили [испанцы], он давал им разрешение совершать по своему желанию сколько угодно зла, и что они имели один закон для себя, а другой для остальных. Они прежде низвергли бы его и лишили [права называться человеком] королевской крови и наказали бы его самым строгим и суровым образом, ибо, будучи инкой, он стал аукой, что значит тиран, предатель, неверный.

Педро де Сиеса де Леон, рассказывая о правосудии инков, глава сорок четвертая, говорит относительно военной службы: «А если в камарке земель совершались какие-либо оскорбления или грабежи, они наказывались с великой строгостью, [и] сеньоры инки проявляли в этом такую справедливость, что готовы были подвергнуть наказанию даже своих собственных сыновей», и т. д. А в главе шестидесятой, рассказывая об этом же правосудии, он говорит: «И, следовательно, если кто-либо из тех, кто шел с ним из одного места в другое [и] дерзал проникнуть на посевы или в дома индейцев, хотя бы убыток, нанесенный им, не был бы большим, он приказывал казнить его», и т. д. Все это говорит тот автор, не делая различия между инками и неинками, потому что их законы были общими для всех. Гордость быть сыном Солнца являлась тем, что больше всего заставляло их проявлять порядочность (ser bueno), чтобы иметь преимущество над другими как в доброте, так и в происхождении, чтобы индейцы верили, что и то и другое досталось им по наследству. И они так верили и так считали со всей убежденностью, что, когда какой-нибудь испанец говорил, восхваляя что-либо, что сделали короли и кто-либо из их родственников, индейцы отвечали: «Не поражайся, ведь они были инками». А если он, наоборот, хулил что-либо плохо сделанное, они говорили: «Не верь, что какой-либо инка сделал так, а если он сделал это, то не был инкой, а был бастардом подкидышем», как они говорили об Ата-Вальпе за предательство, которое он совершил в отношении своего брата Васкара инки, законного наследника, как мы расскажем об этом более подробно в должном месте.

Для каждого из четырех округов, на которые они разделили свою империю, инка имел советы войны, правосудия, имущества. Эти советы имели для каждого министерства своих министров с подчинением младших старшим, вплоть до низших, каковыми являлись декурионы десяток, которые по ранжиру сообщали один другому о всем том, что имелось в империи, доводя эти сведения до высших советов. Имелось также четыре вице-короля – у каждого округа свой: они были председателями советов своего округа; они получали суммированные сведения о том, что происходило в королевстве, чтобы поставить об этом в известность инку; они немедленно допускались к нему и были верховными губернаторами своих округов. Они должны были быть инками чистой крови, опытными в мире и на войне. Инка давал [только] им приказ о том, что надлежит делать в мире или на войне, а они [передавали его] своим министрам от ранга к рангу, вплоть до последних [чиновников]. И на этом сейчас достаточно о законах и правлении инков. Дальше, в повествование об их жизни и делах, мы будем вплетать самые значительные [их] дела.

Глава XVI. Жизнь и дела Синчи Рока, второго короля инков

Инку Манко Капака сменил его сын Синчи Рока; [его] собственным именем было Рока (р произносится как простое); на всеобщем языке Перу оно ничего не означает; на особом языке инков оно должно было что-то [означать], хотя я не знаю что. Отец Блас Валера говорит, что рока означает зрелый и благоразумный князь, однако он не говорит, на каком языке [это сказано]; так же, как мы, он отмечает мягкое произношение р. Он говорит это, рассказывая о превосходствах Инки Рока, которые дальше мы увидим. Синчи является прилагательным, оно означает храбрый, потому что, говорят, он был [человеком] отважной души и огромной силы, хотя и не использовал [эти качества] на войне, ибо он ни с кем не воевал. Но в борьбе, беге и прыжках, в метании камня и копья и в любом другом силовом упражнении он не имел себе равных среди всех [людей] своего времени.

Этот князь, торжественно исполнив церемонию похорон своего отца и приняв корону его королевства, каковой являлась разноцветная тесьма, предложил увеличить свое царство (señorío), для чего он приказал созвать самых главных курак, которых оставил ему его отец, и со всеми ими он имел долгий и торжественный разговор, а среди прочих вещей он сказал им, что его отец, когда пожелал вернуться на небо, оставил ему приказ обращать индейцев к познанию и поклонению Солнцу, и что во исполнение его он предлагает отправиться созывать соседние народы, и что он посылает их и поручает им эту самую заботу, ибо, называя себя именем инка, как [и] их собственный король, они должны выполнять ту же самую обязанность служения Солнцу, их общему отцу, ради блага и пользы своих соседей (camarcanos), которые так нуждались в том, чтобы их вырвали бы из скотства и тупости, в которых они жили, и они на собственном примере могли показать преимущества и блага, которыми обладали в настоящем, столь отличном от прошлой жизни до прихода инки, их отца, и этим они помогут ему покорить тех варваров, чтобы они, увидя полученные ими выгоды, с наибольшей легкостью шли бы получить другие подобные [благодеяния].

Кураки ответили, что они готовы и повинуются своему королю, даже если нужно будет пойти в огонь ради его любви и служения [ему]. На этом они закончили свой разговор и назначили день отправления [в путь]. Пришло время; инка направился в добром сопровождении из своих [людей] и пошел он в направлении Кольа-суйу, который находился на юге от города Коско. Они собрали индейцев, уговаривая их добрыми словами, [своим] примером, чтобы они приняли бы вассальную зависимость и господство инки и поклонение Солнцу. Индейцы из народов пучина и чанчи, граничившие с теми оконечностями [владений инки], крайне простые по своим природным данным и необычайно легко верящие любой новости, как все индейцы, видя пример покорившихся [индейцев], что для них было самым убедительным [доводом] в любом деле, легко покорились инке и пошли под власть его империи. И на протяжении тех лет, которые он прожил, указанным нами путем мало-помалу без оружия и иных усилий (seccesso), о которых следовало бы рассказать, он расширил свои границы в том направлении вплоть до селения, которое называют Чункара, что составляет двадцать лиг дальше от того места, которое было захвачено его отцом; [там находилось] множество селений, которые расположены по одну и по другую сторону дороги. Во всех селениях он делал то же, что и его отец в покоренных [им землях], а именно он культивировал их земли и души для моральной и естественной жизни, уговаривая их оставить своих идолов и дурные привычки, которые они имели, и чтобы они поклонялись бы Солнцу, соблюдали бы законы и заветы, которые оно открыло и объявило инке Манко Капаку. Индейцы покорились ему и выполнили все, что он им приказал, и жили они весьма довольные новым правлением инки Синчи Рока, который, подражая своему отцу, многими дарами и любовью сделал все, что мог, ради их блага.

Рис. 6. Второй инка Синче Рока Инка. [Внизу: ] завоевал земли до Хатун Кольа, Ари-кипа. [П. де Айяла, 88]

Некоторые индейцы хотят сказать, что этот инка завоевал [земли] только до Чункара, и думается, что этого достаточно при той малой возможности, которой тогда располагали инки. Однако другие говорят, что он прошел намного дальше вперед и завоевал многие другие селения и народы, которые расположены вдоль дороги Ума-суйу [и] которыми являются Канкальа, Кача, Руру-качи, Асильу, Асан-кату, Ванкани вплоть до селения, называющегося Пукара в Ума-суйу, в отличие от другого [селения], которое находится в Орко-суйу. Я перечисляю названия, в частности, провинций для тех, кто находится в Перу, ибо для людей из других королевств они могут показаться совершенно лишними: да простят они меня за это, ибо я хочу услужить всем. [Слово] пукара означает крепость; говорят, что ее приказал построить тот князь, чтобы она стала бы пограничной заставой того, что он завоевал; и что в сторону Анд он завоевал [земли] вплоть до реки, называющейся Кальа-вайа (где добывается великолепное золото, которое иногда превышает двадцать четыре карата чистой пробы), и что он завоевал остальные селения, которые находятся между Кальа-вайа и королевской дорогой из Ума-суйу, где расположены вышеназванные селения. Пусть будет так, как говорят первые или как утверждают вторые; не имеет большого значения, завоевал ли их второй инка или третий, [ибо] важно то, что они их завоевали, не применяя оружие, а уговорами, и обещаниями, и показом того, что они обещали. И поскольку они захватили их без войны, мало что можно сказать о той конкисте, кроме того, что она длилась долгие годы, хотя точно неизвестно сколько, и сколько царствовал инка Синчи Рока: они хотят сказать, [что] этих лет было тридцать. Он употребил их как хороший садовник, который, посадив одно растение, возделывает его всеми необходимыми способами, чтобы оно дало ожидаемый плод. Так поступил этот инка, проявив всяческую заботу и усердие, и он увидел и насладился в великом мире и спокойствии плодом своего труда, ибо вассалы стали очень преданны ему и благодарны за благодеяния, которые принесли им его законы и правила, которые они восприняли с великой любовью и хранили с большим почтением, как приказания своего господа Солнца, ибо их заставляли так верить, что они ими были.

Прожив долгие годы в спокойствии и процветании, как было сказано, инка Синчи Рока скончался, говоря, что он уходит отдохнуть со своим отцом Солнцем от трудов, которые он употребил на приведение людей к его познанию. Он оставил наследникам Льоке Йупанки, своего законного сына от своей законной жены и [родной] сестры Мама Коры или Мама Окльо, согласно другим [источникам]. Кроме принца-наследника, он оставил других сыновей от своей жены и от наложниц своей [королевской] крови – своих племянниц, чьих детей [также] будем называть [людьми] чистых (legiítimos) кровей. Он также оставил огромное число детей-бастардов от наложниц не [королевского] рода (alienigenas), от которых он имел много детей, чтобы осталось бы много его сыновей и дочерей и тем самым приумножились бы потомство и каста Солнца, как они говорили.

Глава XVII. Льоке Йупанки, третий король, и значение его имени

Инка Льоке Йупанки был третий из королей Перу; его собственным именем было Льоке, что означает левый; из-за ошибки, которую допустили его учителя (ayos), воспитывавшие его, он стал левшой, и это имя сделалось его собственным. Имя Йупанки было присвоено ему за его достоинства и подвиги. И чтобы познакомиться с некоторыми разговорными формами, которые индейцы Перу употребляли в своем всеобщем языке, необходимо знать, что такое произношение (dicción) Йупанки образует глагол во втором лице будущего несовершенного изъявительного наклонения единственного числа и означает он ты расскажешь; и только в один [этот] глагол, произнесенный абсолютно так, они вкладывают и зашифровывают все то, что можно в значительной мере рассказать об одном князе, как бы говоря: ты расскажешь о его великих подвигах, о его великолепных дарованиях, о его добродетели, сочувствии и благодушии и т. д., и в этом проявляется особенность фразеологии (frasis) и элегантность языка. Он, как говорилось, имеет короткий словарный запас, однако сами слова имеют очень много значений, и, говоря так, индейцы в одном существительном или глаголе, которые становились именем их королей, выражали все то, что этим глаголом или именем можно высказать, как мы рассказали об имени Капак, которое означает богатый, но не имуществом, а всеми добродетелями, которыми может обладать хороший король. И такую манеру говорить они не применяли к другим [людям], какими бы великими сеньорами они ни были бы, а только к своим королям, чтобы не стало общедоступным то, что они применяли к своим инкам, ибо они считали это кощунством, и похоже, что эти имена подобны имени Августа, которое римляне присвоили Октавиану Цезарю за его добродетели и которое, будучи применено к другому [человеку], не являющемуся императором или великим королем, теряет все хранящееся в нем величие.

Рис. 7. Третий инка Льоки Йупанки Инка. [Внизу: ] правил [землями] до мара [П. де Айяла, 9G]

А тот, кто скажет, что [этот глагол] также означает рассказывать о дурных качествах, ибо глагол рассказывать (contar) можно применять в обоих, хорошем и плохом значениях, я говорю, что в том языке, пользуясь в разговоре этими его тонкостями (elegancias), они не применяют один и тот же глагол, чтобы обозначить им хорошее и плохое [действия], а только одно качество, а для противоположного [качества] употребляется другой глагол, с противоположным значением, свойственным дурным качествам князя; например (в том смысле, как мы ведем разговор), [глагол] ваканки в том же наклонении, времени, числе и лице означает ты поплачешь от его жестокостей, творимых публично или тайно, наносимых кинжалом или ядом, от его ненасытной скупости, его всеохватывающей тирании, не отличающей святого от непристойного – и все то другое, [свойственное] дурному князю, заставляющее плакать [его подданных]. А так как они говорят, что им не приходилось плакать от своих инков, они в этом же самом смысле (frasis) употребляли глагол ваканки в разговоре о влюбленных, давая понять, что они будут оплакивать страсти и бури, которые часто причиняет возлюбленным любовь. Эти два имени, капак и йупанки, в том их значении, о котором мы сказали, индейцы присвоили трем другим своим королям, чтобы воздать им хвалу, как мы дальше расскажем. Их также брали многие из [членов семьи] королевской крови, превратив в имя [собственное] личные прозвища, которые дали инкам, как в Испании случилось подобное с теми, кого зовут Мануэль, ибо, будучи личным прозвищем (nombre proprio) одного кастильского инфанта, оно превратилось в имя собственное его наследников.