Текст книги "Банк. Том 1"

Глава 10

В Благовещенске наступило утро и Василий Соловьев со смешанным чувством удовлетворения и разочарования восседал на стуле у компьютера. Ответ Оноды был, на первый взгляд, не очень хорош, но прямого отказа там не было. Конечно, «Отложим – самая ужасная форма отказа», что изрядно добавляло скептицизма, но не зря же была затеяна вся эта бодяга с шифрованием и картинками, черт возьми! А ответ «Подожди 2—3 дня, я напишу тебе, когда будут новые снимки»… Документации-то, небось, много, мужик вон в 4 утра по местному времени писал. Видать, с ходу всего и не напишешь, Соловьев где-то читал интервью с кем-то там из «Гознака» про то, что рубль – валюта сложная и подделать ее довольно нелегко. Не исключено, что Онода и в три дня не успеет. Василий было хотел ответить чем-то вроде «Thank you, be easy»1717
  Благодарю Вас, будьте спокойны


[Закрыть], но подумал о том, что лишняя переписка тут ни к чему. Посмотрев на часы, Соловьев понял, что время завтрака уже миновало и ему надо бежать на работу голодным. Хотя было и воскресенье, Василию нужно было подменить заболевшего товарища, работавшего посменно. Чертыхнувшись, он быстро вырубил комп и рванул на работу, по пути недовольно прикидывая, что ему не в первый раз предстоят несколько очень нервных дней ожидания.

В это время в европейской части России было еще темно. Семен Моркофьев устало повернулся на простынях из парашютного шелка, сквозь сон поздравив себя с тем, что он догадался позвонить Профессору, чтобы не толкаться в огромной пробке возвращающихся в Москву с дач, и с удовлетворением вспомнил события сегодняшнего дня.

Вообще-то, сегодняшний день начался у Семена еще вчера. Несмотря на то, что они довольно долго прокатались с Профессором, Моркофьев все-таки успел попасть в банк и получил там по паре заранее заказанных пачек долларовых десяток, двадцаток и полтинников и приличную сумму в рублях. Затем он зашел в гараж, где на предусмотрительно подставленных кирпичах стояла его не ездившая несколько лет «копейка». Машина была еще с итальянским двигателем и, несмотря на чрезвычайно почтенный возраст, была совсем не ржавой. Да и где тут заржавеешь в сухом гараже? Налив в радиатор заранее припасенного тосола, проверив масло в двигателе и не без труда найдя излишне хорошо спрятанный насос, он подкачал колеса, но на всякий случай не стал убирать кирпичи, разумно решив, что надо бы подождать до завтра. По дороге домой Семен еще заскочил на станцию техобслуживания и договорился о том, что завтра самым ранним утром надо будет проверить и при необходимости оживить не работавший несколько лет автомобиль. Уверив механика ночной смены, что за ценой он не постоит, Моркофьев направился домой. Там он заскочил в соседний подъезд к знакомому гаишнику и договорился насчет техосмотра. Оказалось, что тратить время на такую ерунду при наличии нескольких бумажек и не требовалось – все было выдано после пары звонков. Поднявшись на следующий день в полпятого утра и вызвав такси, он отбуксировал «копейку» на станцию техобслуживания. Хотя очень хорошая оплата и скрашивала механику сверхурочную работу, Семен сумел выехать со станции только к началу двенадцатого. Большая часть водительских навыков вернулась сравнительно быстро, благо движение в Москве по воскресеньям практически отсутствует. Выехав на шоссе, Семен прикинул, что безумная гонка не требуется, он все равно успеет к трем часам и стал скрупулезнейшим образом соблюдать ограничения скорости на дорожных знаках, чем заслужил несколько недовольных звуковых сигналов.

Докатив до райцентра и найдя знакомый дом на улице Блюхера, Моркофьев услыхал вчерашнее приветствие «Заходи, кого Бог послал». Хозяин оказался дома и Семен был проведен в дом, оказавшийся явно небогатым по современным меркам, но опрятным. Директор, уже пообедав с дороги, допивал на кухне кофе. Моркофьев выразительно взглянул на директора и сказал:

– Петр Петрович, добрый день. Мне бы переговорить… конфиденциально…

Директор пригляделся к посетителю и сказал жене:

– Заскочи-ка к соседям, побеседуй.

Жена директора была явно не довольна, но спорить с мужем на людях не стала, только недовольно фыркнула, обуваясь. Подождав и заметив в окне, как захлопнулась калитка, Моркофьев перевел взгляд на директора и упредил его вопрос:

– Моркофьев Семен Васильевич

– Иванский Петр Петрович – ответил директор с рукопожатием.

– Удивлены, что я к Вам обратился?

– Честно говоря, да. Жена рассказывала, на какой машине Вы вчера подкатили. Я даже не знаю, чем могу помочь таким людям – в БТИ и прочих структурах по земле или недвижимости у меня знакомых нет, да и кому она тут нужна…

– Помочь надо электричеством

– Да у меня старый знакомый в распределяющей сети на пенсию ушел, а с молодым поколением я не очень, лучше уж Вы сами. Где дом-то купили?

– Давайте возьмем быка за рога и поговорим серьезно – Семен достал пачку долларовых десяток. Это – аванс за всестороннее рассмотрение моего дела. Получите в любом случае, даже если дело не выгорит.

Директор разве что не подпрыгнул.

– Слушаю Вас очень внимательно.

– Есть ли у Вас техническая возможность выдать 500 киловатт трехфазным током на 380?

– Есть-то она есть, даже подстанция на 6 КВ имеется… Поставили ее в год запуска станции для нормального запитывания окрестных населенных пунктов еще по не помню какому пятилетнему плану, да и кабеля несколько километров на склад приволокли вместе с трансформаторами, хотя еще тогда почти все деревни вокруг разбежались уже. Только ЛЭП-то строить как? – это, простите, не мой профиль. До райцентра кабеля точно не хватит, да и зачем…

– Значит, несколько километров? – радостно перебил Семен

– Было, вообще-то, десять, но один, который ближе лежал, растащили на цветные металлы в девяностые, списать пришлось.

– Четырех вполне хватит, скорее, скорее, даже вдвое меньше – прикинул Семен.

Директор непонимающе уставился на него.

– Кабель нужно протянуть от подстанции до дома на холме – там точно четырех километров не будет

– Вот оно, чей дом-то… А я думал, что там подключено все… В принципе, по плану прокладку кабеля и так должны были организовать, возьмусь.

– Это – Семен достал пачку двадцаток – плата за прокладку кабеля. Я понимаю, что найти мало болтающих людей сложно, но нужно протянуть его, используя мало понимающих в электротехнике людей, которые не задавали бы много вопросов.

Директор живо сгреб пачки денег в какой-то ящик.

– Сделаем в конце апреля, когда земля подсохнет. Сейчас тоже можно, но…

– Понятно, срок устраивает, нечего грязь месить. И еще – Моркофьев достал пачку долларовых пятидесяток. Это – за отсутствие тарификации и минимальное распространение сведений о данном подключении. И еще! Учтите, что 500 киловатт – это не фигура речи. Может понадобится именно столько, я говорю серьезно. А вопросы, в том числе и с Вашей стороны, будут крайне нежелательными.

Петр Петрович призадумался секунд на десять, но все же сказал «Сделаем». Моркофьев продолжил:

– Такая же пачка, как и последняя, будет Ваша после завершения дела.

– Ясно.

– Пишите мой мобильный, *********, звоните, если что. И помните – по возможности никакой огласки.

– Подстанция не тарифицируется, официально к ней ничего не подключено, с отчетностью на станции придумаю что-то. А по поводу кабеля… Постараюсь найти для этого наиболее подходящих людей из местных алкоголиков. Поможет и то, что вход на электростанцию с другой стороны и траншея останется незамеченной, вряд ли кто будет всю территорию обходить, чтобы любопытствовать. Копать начнут в пятницу вечером или в субботу утром, если углубляться сантиметров на 50—60 шириной в одну лопату, то пару километров они за несколько дней пройдут, особо если в конце несколько ящиков водки поставить. А коли хорошенько выпьют, то могут и забыть, что делали.

– Смотрю, Вы уже продумали все.

– А как же! Браться за такое дело без плана действий – по меньшей мере бестолково.

– Рад, что мое дело в надежных руках – улыбнулся Моркофьев

– Стараюсь – улыбнулся в ответ Петр Петрович. Не каждый день директору электростанции выпадает шанс кому-то помочь, кому я нужен, это ж не БТИ…

Семен понял недосказанную директором жалобу на то, что место у него явно не хлебное и взяток ему никто не несет.

– Я, Петр Петрович, всегда рад отблагодарить хороших и понимающих людей за решение моих проблем. Однако, надо мне в Москву возвращаться, успеть до пробок, а машина у меня сегодня для неприметных поездок, ее всякий затереть норовит.

Петр Петрович провел гостя до калитки и усмехнулся, взглянув на старую «копейку»

– Для неприметных, стало быть, поездок?

– Ага – усмехнулся в ответ Моркофьев. Ну, до свидания, если что – звоните.

– До свидания.

Отъехав и поздравив себя с успешным применением в завершении разговора домашней заготовки о спецмашине «для неприметных поездок», Семен призадумался о том, что ему действительно не улыбалось прорываться в Москву в компании с ополоумевшими дачниками, рвущимися на дачу даже в межсезонье, стоящими в пробках по шесть-восемь часов утром субботы и вечером воскресенья, и «отдыхавшими», а, вернее, приходящими в себя в промежутке между пробками. Тут ему и пришла в голову удачная идея позвонить Профессору, отдавшему охране распоряжение о том, чтобы Семена пустили переночевать и дали позавтракать.

Туфта все-таки эти простыни из парашютного шелка: скользко и неуютно – в очередной раз подумал Семен, который не мог заснуть сразу даже после подъема ранним утром. С другой стороны… на таких раньше короли спали. А хорошо ли быть королем – сплошной этикет, шаг влево-вправо регламентирован строго… Да еще такие простынки – после бессонницы сгоряча отдашь распоряжение всех перевешать, хотя… это все же дело привычки. Во время мысленного примеривания короны так и сяк Моркофьева в конце концов сморил сон, на удивление продолжавшийся почти до полудня понедельника. Проснувшись, Семен с удовольствием потянулся на оказавшихся кстати гладкими простынях и, удивившись самому себе, подумал, что в шелках и королевских званиях все же что-то есть…

Сон Игната Владимирова не был столь же крепким и продолжительным. Перед сном до поздней ночи он все прикидывал и прикидывал, какую бы штуковину можно было приспособить для его отнюдь не «мирных» целей. И во сне он продолжал ворочаться, подталкиваемый размышлениями бодрствующей части мозга, которая была изрядно озадачена. Ничего подобного своему чертежу Игнат точно не видел, поэтому нужно будет найти что-нибудь подходящее и экспромтом вносить изменения в конструкцию. «Что-нибудь подходящее…» – легче подумать, чем найти. Хотя Игнат и не думал о своих трудностях в таких терминах, перед ним стояла довольно незаурядная техническая задача, от которой взвыли бы и намного более маститые конструкторы. Для создания устройства, которое было необходимо изготавливать вручную и в то же время выглядеть, как сделанная на заводе деталь банкомата, требовалось использовать непонятно какие подручные материалы. Ни тебе фабричных пластмасс и прочего сырья, ни станков, ни пресс-форм, да вообще ничего, что используется при промышленном производстве. Только то, что можно купить в магазине. Любой заводской разработчик, услышав вышеозначенные требования, вряд ли взялся бы за эдакое дельце. Проснувшись еще до сигнала будильника, Игнат вскочил с постели и на свежую голову продолжил вчерашние размышления, не прекращавшиеся и ночью. Купить искомое «что-то» очевидно, можно в хозмаге, галантерейном магазине, отделе универмага или вообще какой-то там палатке союзпечати. Рассматривать надо изделия из пластмассы – различные там коробочки, мыльницы или прочие финтифлюшки. Рассматривать и думать – как их можно будет приспособить для нужного дела. Стало быть, надо составить карту магазинов и обходить их по несколько в день «кустами», находящимися на определенной территории. Теперь Игнат имел план действий, но он бы крайне недоволен, знай он о времени, которое ему потребуется потратить на достижение результата.

Глава 11

Николай Старостенко уже успел слегка пообвыкнуть к своей новой должности. Конечно, бывшие сослуживцы начальника СБ так и называли его Николаем без отчества, хотя на людях подчеркнуто обращались к своим старым сослуживцам именно по батюшке. С другой стороны, Старостенко был намного моложе и совсем не считал это зазорным. Слухи о том, кто теперь еженедельно докладывает председателю, уже полностью распространились по банку, поэтому Николая очень многие уже рассматривали, как большое начальство. Сам Старостенко возвращался от Ростецкого. Он хотел было поболтать с ним с утра, однако Алексей уже был занят самым жестким образом. Перед ним лежала куча документации и он уже говорил на повышенных тонах с кем-то из разработчиков поставщика системы, обслуживающей кредитные карты. Ростецкий улыбнулся Старостенко и скорчив страшную, злобную, но одновременно и потешную рожу, скосил глаза на трубку. Николай ухмыльнулся в ответ и под возглас Ростецкого «Я все Ваши оправдания знаю уже наизусть и, говоря абсолютно цензурно, имел их даже в ухо» медленно пошел обратно в кабинет, раздумывая о том, многие ли знают о том, как именно внедряются новые услуги по пластиковым картам в банках.

Ни один банк не мог просто так взять и внедрить, допустим, выпуск чиповых карт определенной марки, начать не проводившуюся до этого выдачу денег по картам через установленные в кассах отделений электронные терминалы или, допустим, приступить к подключению магазинов для Интернет-торговли по картам международных платежных систем. Всему этому предшествует длительная и не видимая широкой публике работа, не спроста именуемая проектом, только для открытия которого требуется правильно оформить все необходимые бумаги за подписью первых лиц банка. Собственно, после этого VISA присылает план проекта, даже нарисованный именно в Microsoft Project, MasterCard довольствуется сгенерированным документом в формате PDF, но тем не менее содержащем все необходимое для ведения проекта. Все карточные проекты, даже самые простые с технической точки зрения, обязательно сопровождаются заявками и планами. После получения плана начинаются тестирование и исправление ошибок, которые, если проект достаточно сложен, проходят долго и мучительно. Вылезают ошибки у поставщиков, не поспевших за новой версией протокола платежных систем, начинаются разные фокусы с работой оборудования и новых программ, что-то как следует не стыкуется – всякое бывает. При этом затягивать проект нельзя – вернее, можно, но платежная система прилежно списывает определенную сумму за ежемесячное сопровождение проекта. Конечно, редкий сложный проект заканчивался совершенно вовремя, но причины задержек всегда были вескими, пустячные отговорки плохо сказывались на руководителях проектов. А ведь еще не то, чтобы до тестирования, но даже до заказа проекта в платежной системе надо заполнить, согласовать, положить на бумагу все необходимые протоколы обмена, провести через бюрократическую машину банка необходимые договора, написать внутренние документы, такие, как инструкции для кассиров… Все это надо делать, имея в голове точную картину работы внедряемой услуги после доработки – а это значительно проще сказать, чем сделать. Например, один неверный подписанный документ, в котором что-нибудь не учтено – и поставщик, радостно потирая руки, может содрать с банка деньги за практически одну и ту же доработку дважды. Веселая жизнь руководителю после такого обеспечена на сто один процент. Но это еще ничего, гораздо хуже, если вовремя не выявленная ошибка пролезает в рабочую систему. Последствия этого, конечно, не сопровождаются человеческими жертвами, как с падающими самолетами или сошедшими с рельсов поездами, но, скажем, массовое неверное списание-зачисление денег вполне может существенно повредить репутации банка. Не говоря уже о том, что за несоблюдение правил платежных систем по перечислению средств банк несет не только репутационные, но и прямые финансовые потери в виде штрафов, предусмотренных правилами VISA и MasterCard. А кому из руководства банка, черт возьми, понравится не только выглядеть лопухами перед международными платежными системами, но и заплатить за это деньги? – не замеченные при тестировании ошибки на участке обмена данными с VISA и MasterCard были очень чреваты…

Само собой, неловкие руководители проектов задерживались на своих местах ненадолго. Собственно, с формальной точки зрения, подобная должность отсутствовала в штатных расписаниях почти всех банков; мало того, бывало, что в документах формально значился один руководитель проекта, а фактически руководил им другой человек, как правило, более опытный. Однако, правда, что в платежной системе, что в карточном профессиональном сообществе все равно всплывала наружу и практически все знали, кто же руководил на самом деле. Порой фактические руководители проектов, обиженные подобным к себе отношением, уходили работать в представительства VISA и MasterCard, где их уже хорошо знали и они частенько вели те же самые проекты, но «с другой стороны». Вообще, с трудоустройством у таких людей проблем не возникало, были они формально при должности, или нет. Ростецкий так и перешел в Ультрим, проведя самый сложный и емкий проект платежной системы – начальную сертификацию банка, и не получив обещанную прибавку к зарплате Написав заявление, Алексей сказал, что и неделю не просидит без работы и совсем не ошибся – через день после получения трудовой книжки он уже работал на своем нынешнем месте… К тому, что он не всегда значился в документах платежных систем, Ростецкий относился с внешним юмором, но Николай достаточно хорошо знал его и понимал, что в душе ему обидно. Старостенко припомнил и тот проект, в котором он поучаствовал вместе с Ростецким прием платежей на банкоматах. Операция по проведению платежа достаточно заковыристая и многостадийная, там присутствует обмен данными не только с платежной системой но еще и с компанией, проводящей сами платежи. Помаялись мы тогда с новым интерфейсом на «Элекснет» – подумал Николай и был отвлечен от своих мыслей приветствием своего довольно старого знакомого. Он было машинально ответил «Привет» и хотел было пройти дальше, но заметил, что тот явно напрашивается на разговор и приостановился.

– Как дела?

– Да ничего, не жалуюсь – машинально ответил Старостенко. В своей должности Евгений Зубков тоже был недавно, и, как начальники отдела они общались раньше на равных.

– Неохота зайти на чашечку кофе, поболтать?

– Да я всегда пожалуйста – машинально ответил Николай

Сразу же после этого Старостенко мысленно обругал себя на чем свет стоит. Конечно, Евгений был чрезвычайно известен тем, что он умел в хитрых и не разглашаемых никому смешивать кофе разных сортов, получавшийся чрезвычайно вкусным. Машинальный ответ объяснялся именно этим – кому ж в понедельник утром неохота выпить чашечку отличного кофе? С другой стороны, Старостенко прикинул, что во внезапном и явно запланированной собеседником беседе могут всплыть различные проблемы и надо бы по возможности морально приготовиться к разговору, который может быть не простым. По дороге к кабинету своего визави Николай машинально болтал о семье и в то же время соображал на кой ляд он ему понадобился? И свел же нас банкомат, однако… Николай вспомнил, как он познакомился с собеседником, казавшимся ему сейчас даже подозрительным. Тогда Евгений вносил деньги на карту через приемный банкомат и они там застряли. Такое частенько случалось – если купюры для выдачи специально проверяются, сортируются и укладываются с выбраковкой некоторых банкнот, то в приемные банкоматы клиенты суют и мятые и стиранные бумажки. Наиболее «продвинутые товарищи» норовят совать пачки купюр с не вскрытой банковской упаковкой или соединенные скрепками, при попадании которых в механизм приемник банкнот частенько ломается, что вызывает всеобщее недовольство. Так или иначе, любая ситуация с застреванием денег требует составления и прохождения через нужные инстанции акта разбора нештатной ситуации. В то время Старостенко оказался как раз в очереди за пострадавшим и помог коллеге, протолкнув для того оформление акта разбора побыстрее. Теперь он почти жалел об этом. Как это там в мультфильме «Хорошими делами прославиться нельзя…» Чего же ему от меня надо? Интриганом Евгений не слыл, скорее наоборот. Как он там шутил, подвыпив на дне рождения банка – весь интриганский пыл на биржу уходит, для офиса не остается ничего. Слухов о подсиживаниях и прочих пакостях, про его собеседника тоже не ходило. Скорее наоборот, пару-тройку лет назад благодарный Зубков посоветовал Старостенко подкупить акций Газпрома, подорожавших с тех пор в два с чем-то раза. Его нынешний начальник поднялся в директора и Евгений занял освободившееся место «естественным путем». По дороге Николай обдумывал ситуацию так и сяк, но ни к чему не пришел. Что-то последнее время я совсем не понимаю мотивов людских поступков – что председателя, внезапно поднявшего меня наверх, что этого кренделя… – с грустью подумал Старостенко, подходя к чужому кабинету в не самом лучшем настроении. Надеюсь, что он, чем черт не шутит, действительно пригласил меня на чашечку кофе поболтать – подумал Николай, хотя и понимал всю призрачность таких надежд.

Тем временем в Японии уже был вечер, но Киоши Онода, унявший головную боль таблеткой, терпеливо переносил из памяти в файл все данные об опознании рублей. Знай он то интервью про сложности исполнения рублей, о котором думал сегодня утром Vasily, он бы охотно согласился с ним. Сам Онода сразу опустил бы руки, если бы ему надо было бы подделать купюру так, чтобы ее не распознал ни один детектор и кассир. Однако задача Киоши упрощалась ввиду того, что ему нужно как следует описать именно те признаки, по которым определяет подлинность приемник банкнот его же бывшей компании, а это было намного легче. Онода нарисовал по четыре прямоугольника для каждого номинала купюр и теперь терпеливо наносил на «лицевую» и «оборотную» стороны банкноты точки присутствия ультрафиолета и намагниченности с точными отступами. Странная штука – память – подумал он. Стоит только сказать себе, что документ важный да взглянуть на него повнимательнее и он откладывается в моей памяти так, что можно вспомнить и через двадцать лет. Рисовал он очень аккуратно, так как не хотел провалить всю свою затею по причине собственной неряшливости. Но аккуратность означала медлительность, а медлительность означала то, что Василий Соловьев получит рисуемые Онодой данные только через один-два дня.

Сергей Артемьев взглянул на мобильный телефон и заставил себя взять его покрепче, чтобы не перепутать второпях кнопки, отбив очень важный звонок от Моркофьева.

– Серега, эврика!

– Неужто договорились? – обтекаемо спросил Артемьев

– Все путем. За месяц-полтора сделают. Теперь надо будет думать о тех двух проблемах, о которых ты мне говорил.

Сергей замялся

– Семен Васильевич, разговор явно не телефонный.

– Молодчик, я-то думал, начнешь ты болтать во весь голос или нет. Заваливай ко мне завтра-послезавтра, обсуждать будем.

– Ох будет нелегко… По институтской части еще куда не шло, а по второй…

– Ладно, попробую и со «второй» частью придумать что-нибудь.

– Хорошо, тогда до завтра, или, лучше, до послезавтра. Возможно, уже с первой конкретной схемой подойду. Позвонить перед выходом?

– Звони, хуже не будет. Пока.

Услышав в трубке короткие гудки, Артемьев сунул телефон в чехол и с сомнением призадумался. Да отмазка от армии по нынешним временам стоит в Москве половину его гонорара. А мужик, видно, думает, что это может получиться легко, отстал он от жизни… Ладно, пусть попробует, ну как и выгорит. Сергей заставил себя выкинуть из головы мысли об армии и вернулся к чтению сохраненных цен, погрузившись в соображения и прикидки о девятнадцатидюймовых стойках, коммутаторах cisco с оптическими выходами, удлинителях, монтирующимися в стойку, с кучей розеток. Да и удлинителей самих, кстати, тоже нужна если не куча, то не один десяток точно! Не забыть надо о полках для стойки и очень многом прочем, необходимом для сборки суперкомпьютера. Взяв пачку бумаги, Сергей начал прикидывать ориентировочную смету, хотя бы на дополнительное оборудование. Эскизы того, что должно получиться, были уже частично готовы. Кстати… если он все толком продумает и сделает, то и отмазка от армии не понадобится, но для этого надо успеть сделать все за лето.

Старостенко зашел в кабинет Евгения. Кабинет оказался закономерно похуже, чем у самого Николая. После давнего бзика тендерного комитета всю мебель в банке, в том числе и для кабинетов, закупалась исключительно у победившей в тендере фирмы согласно спецификациям, которые с зубовным скрежетом пришлось срочно составлять сотрудникам административно-технического отдела. Само собой, спецификации составлялись по должностям тех лиц, для которых и надо было что-то закупить. Исторически сложилось так, что в связи с частыми переездами туда-сюда, «реинжинирингами» и прочими ненавидимыми сотрудниками затеями, призванными «оптимизировать» арендную плату, табличек на дверях кабинетов с должностью хозяина с давних пор не вешали. Они слишком часто становились неактуальными. Однако, благодаря унификации всех закупок, определить должность хозяина кабинета по мебели не составляло ни малейшего труда. Мало того, если должность хозяина кабинета появилась в штатном расписании недавно, это сразу можно было вычислить по новой мебели. В случае с Зубковым этот метод не срабатывал, так как «обстановка» досталась ему по наследству. Правда, кое-какие новые детали, привнесенные со сменой хозяина, говорили о том, что хоть кабинет и старый, но хозяин сидит в нем недавно. Новый письменный прибор, несколько мелких сувениров, практически не тронутых пылью… Да и новая кофеварка-эспрессо. Что-то ты и впрямь стал сотрудником службы безопасности – удивленно подумал Старостенко. Вон на какие детали обращаешь внимание, все примечаешь. Совладав с собой и сделав возможно успешную попытку подавить явно неуместное удивление собственными мыслями и не дать ему отразиться на лице, Николай уселся в гостевое кресло и стал смотреть, как Евгений священнодействует с кофеваркой. Даже если бы ему по должности и полагалась бы секретарша, он все равно заваривал бы кофе сам – подумал Старостенко и с удовольствием принюхался к кофейному аромату. У Зубкова получалось действительно здорово, Евгений часто шутил, что когда он окончательно разорит банк своими биржевыми операциями, то не растеряется и пойдет работать в какую-нибудь кофейню. Положив в чашку кусочек жженого сахара и с удивлением отметив толщину пенки на получившемся эспрессо, Николай слегка размешал сахар, сделал маленький глоток и откинулся в кресле.

– Буду жить. Утром сонного понедельника это чрезвычайно уместно, спасибо!

– Да всегда пожалуйста. Как тебе на новой должности?

– Осваиваюсь потихоньку. Сам понимаешь, обо всем говорить не могу. У тебя-то как дела?

– Да как тебе сказать… С одной стороны – очень неплохо, за неделю миллиона два подняли, а про другую сторону и говорить-то без выражений не хочется…

Николай усмехнулся

– Надеюсь, не четыре потеряли?

– Да ты что, с начала года мы в намного большем плюсе – сказал Евгений и почему-то замялся. Это было на него непохоже.

Старостенко прикинул, что собеседник явно не знает, как бы продолжить разговор, видимо, потому, что Николай перехвалил инициативу, заговорив о делах сам и именно сейчас, а не по дороге в кабинет. Ну что-ж, как говорили на радио, «возьмем коня за рога» – подумал Старостенко и, снова усмехнувшись, задал вопрос в лоб

– Ты ведь меня не просто на чашечку кофе зазвал, верно?

– Блин, ничего от вас, безопасников, не скроешь…

Прикинув про себя длительность своего знакомства с Зубковым, его явную непакостность и неболтливость, а также и то, что он ему помог со сбережениями, Николай решился на откровенность, отчасти надеясь на то, что она поможет ему отбрыкаться от заведомо неприемлемых предложений.

– Да я пока еще намного больше карточник, чем безопасник. Я тебя довольно долго знаю, если болтать не будешь… – многозначительно замолчал Николай

– Могила!

– Меня председатель спросил дословно так: «Как же старый и довольно опытный „картежник“ вдруг взял, да и оказался в безопасности?»

– И какой же был ответ? – с любопытством подавшись вперед в кресле, спросил Евгений

– Однословный – сделав загадочное лицо, ответил Николай.

– Да… Я-то и сам понять не могу, как ты туда попал. «Хрен его знает» – это все-таки, три слова, «не знаю» два…

– Бедный у Вас, батенька, лексикон. Ответ был «Случайно».

– Чего, так прямо и сказал!?

– Сам же знаешь, что с ним лучше говорить именно то, что думаешь. Фальшь и прочие выкрутасы он за версту чует.

– Мда… Даже если бы я пошел трепаться направо-налево – ведь не поверили бы…

Возникла минутная пауза, во время которой собеседники прихлебывали кофе. В начале паузы вид у Зубкова был явно ошарашенный. Старостенко с любопытством наблюдал со стороны, как человек берет себя в руки, собирается с мыслями и прикидывает, как бы продолжить разговор. Обалдение сошло с лица собеседника довольно быстро, но сморщившийся после этого лоб разгладился отнюдь не сразу. Наконец, после промелькнувшей в глазах искры морщины Евгения разгладились и Николай морально приготовился к продолжению разговора

– Получается, он с тобой не только на темы, касающиеся безопасности, беседует?

Николай, отхлебнув кофе, быстро обдумал ответ и понял, что лгать нельзя, так как неправда будет не то, чтобы подозрительной, а вообще очевидной.

– Пожалуй, что так. Где ж ты видел хоть одно совещание, на которых все участники исключительно по теме совещания говорят? Нет-нет, да и отклонятся…

– Слушай… Я почему сказал про другую сторону… Мы бы не 2, а двадцать миллионов поднять могли… Если даже не больше…

– Однако… Причина-то в чем? Ушами прохлопали? Или у тебя кто-то трепанулся, о чем не стоило бы? Такому бы я сам постарался веселую жизнь устроить, да мне бы еще и все руководство помогло.

– Если бы это… Причина проста, даже тривиальна – денег не дают…

– Так ты ж вроде в плюсе, просить-то тебе зачем?

– Так еще и то, что получается в плюсе, отбирают!

Старостенко уставился на Евгения, потом начал продумывать ответ и у него мелькнуло в голове, что его последовательность смены выражений его лица должна в точности совпадать с движениями физиономии обалдевшего собеседника несколькими минутами ранее. Додумав, он продолжил разговор.