Текст книги "Маска красной смерти"

Глава 17

– Валентина Петровна, скажите, когда вы поняли, что отделение горит? – я смотрела на молодую полную женщину, которая первая выбежала из отделения во время пожара, забыв про больных. – Вы почувствовали запах гари?

Валентина Петровна Крутых с недовольной миной смотрела на меня. Думаю, она согласилась на откровенный разговор лишь потому, что Жанна и Антон Павлович посулили ей большие деньги за испытание нового препарата. И пояснили, что испытания не начнутся, пока не будет пойман похититель прежней партии. Теперь мы стояли на каменной дорожке возле отделения, и беседовали про пожар, во время которого пропали таблетки. Но никакого желания вспоминать у врачихи не было, и я не вызывала у нее ничего, кроме отвращения.

– Девушка… забыла, как вас зовут. – в начале разговора я назвалась три раза, но мое имя тут же испарялось из ее памяти. – Я не анализировала запахи. Начался пожар, и я бросилась на улицу.

Бросив больных на произвол судьбы, подумала я, но озвучивать свою мысль не стала. Вместо этого терпеливо произнесла:

– Но тогда горел только второй отсек, огня в гепатитном отделении еще не было. Как вы догадались, что корпус горит?

– Кто-то закричал: «Пожар, горим». – без особого энтузиазма промямлила врачиха. – Я вышла в коридор и по запаху поняла, что в самом деле горим.

– По запаху? – уточнила я, и она кивнула, а потом брезгливо спросила: – Девушка, вы закончили ваш допрос, я могу вернуться в отделение? Мне холодно… и больные ждут. – неуверенно закончила она, плотнее запахивая на мощной груди плотный пуховик.

– У больных тихий час. – не выдержала я. – И на вас теплая куртка. Валентина Петровна, мы будем беседовать, пока я не пойму, что происходило в ту ночь. Так что давайте продолжим.

Она тяжело вздохнула, но, видимо, обещанная сумма за исследования была достаточно высока, и она не рискнула послать меня по известному адресу, хотя желание крепко выразиться буквально читалось на ее лице.

– Чего вы от меня хотите?

– Пожалуйста, вспомните, кто первым крикнул «Пожар!»

– Не помню. – упорно повторила врачиха, видимо, решившая немедленно закончить беседу, и ушедшая в глухую несознанку.

Нервы у меня сдали полностью, и я позвонила Жанне:

– Жанна, она мне просто не отвечает! Издевается! – со слезами выкрикнула я в трубку.

– Я подойду, ждите. – откликнулась Жанна, а врачиха слегка заволновалась:

– Как это не отвечаю? Девушка, вы себе что позволяете?

– Кто крикнул «Пожар!»? Кого вы увидели, когда выбежали в коридор?

– Да одну из больных, вроде. – неохотно ответила докторша. – Точно не помню, кажется, ее фамилия была Морозова.

Морозова… что-то очень знакомое, подумала я, лихорадочно пытаясь вспомнить, где я слышала эту фамилию. Морозова, Танечка Морозова… та болтушка, которая умерла на моих глазах от инсульта! Именно ее гибель Митяй решил выдать за убийство, чтобы заставить полицию заняться этим странным делом.

Получается, это Танечка в ту страшную ночь подняла тревогу. Это вызывало удивление. Больные в полночь давно должны были быть в палатах, а запах гари сначала распространялся по коридору. Это подтвердила в докторша, и Милочка, которая тоже рассказывала, что сначала она выбежала из комнаты медперсонала, а уж потом почувствовала запах гари. Туалетные комнаты в инфекционке расположены прямо в палатах, поэтому сразу отметается предположение, что Танечка вышла по малой нужде. Так как она оказалась в полночь в коридоре? Ждала чего … пожара?

Интересно еще и то, что, когда в коридор выбежала Милочка, никого из больных в коридоре она не увидела. Или увидела, но промолчала? Может, не придала значения? Но, если Танечки в коридоре уже не было, получается, что она выбежала из палаты, чтобы поднять панику, и быстро юркнула обратно, убедившись, что достигла цели. То есть ее задачей было именно своевременно поднять панику, чтобы люди не выбегали на улицу в чем мать родила, а выходили спокойно, успев забрать наиболее ценные вещи, и Спиридонов успел бы сунуть заветную коробочку в свой карман.

Хотя, возможно, у меня паранойя. Девушка могла обладать феноменальным нюхом, и почувствовать запах гари, не выходя из палаты. Выбежала в коридор, предупредила всех, и вернулась в палату собирать вещи.

– Скажите, а в комнате для врачей запаха совсем не чувствовалось? – спросила я врачиху, смотревшую на меня, как на особо противного мохнатого паука.

– Девушка, я уже все сказала. Вы сами не знаете, чего от меня хотите. – припечатала докторша. – Я пойду в отделение.

К счастью, оттуда уже выбегала Жанна. Плащ она несла в руках, даже не пытаясь одеть на ходу. Это меня порадовало, но вот следом за ней торопилась девушка, которую я совсем бы не хотела сегодня видеть. Причем, раскрасневшаяся, чуть встрепанная Милочка бежала быстрее Жанны, и оказалась возле меня чуть раньше.

– Опять ты? – с разгона налетела она на меня, подбежав вплотную и едва ли не хватая за грудки. – Тебе мало того, что твой дружок врача застрелил? Опять приперлась?

От неожиданности я слегка попятилась, но тут же спохватилась:

– Митяй никого не убивал, ты его специально оклеветала! Потому что влюбилась в него, а он на тебя чихать хотел!

Милочка, сильно раскрасневшись, торжествующе уперлась руками в бока:

– Ха, трижды ха! Нужен мне этот урод! Я, как дура, на его известность запала. Думала, такой популярный в городе человек, должен быть особенным. А он – просто дерьмо, во как! Ну и пусть сгниет в тюрьме. Я теперь сама звездой стану. Меня на телевидение пригласили, вечером выступлю, а завтра проснусь знаменитой. Куда более, чем этот гад!

– Где ты будешь выступать? – встревожено спросила Жанна. Я молча глотала воздух ртом, не зная, как ответить на такую наглость. Врачиха Крутых смотрела в сторону, слегка отступая в направлении отделения. Похоже, мы все вызывали у нее одинаковую неприязнь.

– А тебе все скажи! – выкрикнула Милочка, но, поглядев на окаменевшее лицо Жанны, все же ответила: – В передаче «Криминальное дно», в 19. 30 начну. Валентина Петровна, я со сменщицей договорилась, вы не волнуйтесь. – обернулась она к врачихе. – После шести уйду, чтобы приготовиться.

– И что ты скажешь? – ледяным тоном спросила Жанна.

– А ты что дергаешься? – прошипела Милочка. – Ты кто такая, а? Ты меня не главнее!

– Валентина Петровна, попросите ее все рассказать. – приказала Жанна. Врачиха чуть вздрогнула, но не стала спорить:

– Людмила, я тебя прошу – объясни, что за передача. – пробормотала она, глядя на носки своих туфель.

– Вам объясню. – Милочка демонстративно отвернулась от нас с Жанной, и преданно заглянула в глаза докторше. – Короче, меня там будут спрашивать об убийстве на моих глазах. А я расскажу как Митяй, весь в крови, выскочил из корпуса, метался вокруг, а потом вбежал обратно. А я помчалась следом и его задержала!

– Ах ты гадина! – закричала я. – Это ж все вранье!

– А ни фига! – она с вызывающим видом повернулась ко мне. – Он выбежал, а потом снова туда, а я – за ним!

– Он не был окровавленным! И никто его не задерживал, он и не думал бежать!

– У-тю-тю, – скривилась Милочка. – Как же, не думал! Я его за рукав схватила.

– Врешь! Ты носилась тут, как курица с отрезанной башкой! – кричала я в неистовстве. – И свидетели есть!

– Ха-ха, – снова фыркнула Милочка. – Твои свидетели в ж***пе, а на телевидение зовут только меня! И вообще…

Она с вызовом поглядела мне в глаза, и торжествующе добавила:

– Я вспомнила! При пожаре та девка, которая таблетки украла – это была ты!

В ушах раздался сильный, со звоном хлопок, и лишь спустя какое-то время я поняла, что звук возник при соприкосновении моей ладони с милочкиной щекой. Побагровев и схватившись за пострадавшую часть лица рукой, медсестра двинулась на меня, но между нами решительно втиснулась Жанна.

– Брейк! – скомандовала она. – Людмила, если не сделаешь шаг назад, я сама тебе добавлю.

– Фу! – брезгливо бросила и врачиха, брезгливо отодвигаясь от нас, как от нагадивших на ковре болонок.

Милочка стояла красная, тяжело дыша, и, кажется, с трудом сдерживала желание вцепиться мне в волосы.

– Она врет! – чуть остывая, сказала я. – Это она убила Спиридонова! И наверняка она сама украла коробку, не было никакой девки.

– Вы о чем? – внезапно оживилась доселе вялая врачиха.

– Помните, по время пожара к Вадиму Анатольевичу какая-то девка жалась, в белом халате? – спросила ее Милочка. – На детской площадке, когда мы пожарных ждали? Похожа она была вот на нее? – и она мотнула в мою сторону головой.

– На нее? – врачиха долго вглядывалась в мое лицо. – Неа, не похожа. Эта пигалица и до плеча бы Вадику не достала бы. А та почти с него ростом была. Уж скорее, вот на нее похожа. – она обвиняющее указала на Жанну.

– Картина Репина «Приплыли» – пробормотала та. – Скоро выяснится, что я сама украла свои же таблетки.

– Вы там разбирайтесь как хотите, а я что хочу, то с экрана и скажу. – мрачно заключила Милочка и, резко развернувшись, быстро пошла к отделению.

Глава 18

Весь вечер я, металась по квартире, словно тигрица по клетке, не выключая беспрерывно талдычащий что-то телевизор. Но передача про криминальное дно все не начиналась, а мысли в голове носились весьма невеселые. Похоже, Милочка рассказывала правду про пожар – там все же была незнакомая девушка, прикинувшаяся медсестрой, и она действительно прижималась к Спиридонову. Вероятно, и коробку украла она. Но у нее должен был быть сообщник в отделении! Кто-то, кто вовремя предупредил о пожаре, чтобы люди успели спастись – весь не желал же злоумышленник, чтобы и больные, и врачи сгорели вместе с таблетками?

Если бы первой о пожаре закричала Милочка, я бы окончательно уверилась, что она и была той самой сообщницей. Но… тревогу подняла Танечка Морозова. Та самая, которую с помощью этих таблеток спасли от тяжелого гепатита, и которая с их же помощью еще в больнице похудела на много кило…

Могла ли она догадаться о действии таблеток? Да, вполне. Могла ли решить, что таблетки ей пригодятся и после выхода из больницы? Разумеется. Что же дальше? Она позвонила кому-то, предложила поджечь больницу и украсть таблетки? Да, и такой вариант возможен. Кстати, если сообщницей внутри отделения была не медсестра, а пациентка, это снимает и один из основных вопросов – зачем понадобился пожар, если коробку с таблетками можно было просто украсть из шкафчика? Да, его запирали, но ведь у всех медиков от него были ключи. Но для Танечки запертый шкафчик представлял серьезную проблему.

Вероятно, Танечка думала оставить чудо-препарат для собственного употребления, но ее сообщница решила иначе. За них можно было выручить немалые деньги. Тут только одно НО… Почему знаменитый ди-джей, молодые актрисы и начавшая бешенную раскрутку певица согласились платить эти самые бешенные деньги за неизвестное науке лекарство? Надо подумать. Честно говоря, я не стала бы даже бесплатно глотать непонятные таблетки, протянутые мне продавщицей в магазине или соседкой по подъезду. Мало ли, какую пакость мне подсовывают, даже их самых лучших побуждений.

«Самая страшная передача современности» – под угрожающую музыку утробно пробурчал телевизор. – «Криминальное дно»

Я с размаху бросилась на диван и впилась взглядом в экран. Но вместо обычного фона передачи – забора, обтянутого колючей проволокой – по телевизору гнали рекламу шампуня против перхоти. Встав, я прошла на кухню и дрожащими руками налила из чайника в чашку воды. Хотела бросить туда пакетик чаю, но спохватилась – вода была безнадежно холодной, и заварить в ней чай все равно бы не получилось.

Надо включить электрочайник, надо бы сделать себе хотя бы бутербродик, я же ничего не ела с самого утра… Все эти мысли промелькнули в голове, но к действиям не подтолкнули. Я боялась, что шипенье вскипающего чайника заглушит звук телевизора, и я не узнаю, когда начнет выступать Милочка.

Ага, вот она, знакомая музыка! Я пулей метнулась в комнату, и успела к первым кадрам передачи, но, увы, там говорилось о людоеде, которого недавно поймали в городе. Совершенно опустившийся, тяжелобольной человек жил на улице, на помойке до тех пор, пока в одном из мусорных контейнерах не обнаружили человеческие кости. Оказалось, он успел убить и съесть трех товарищей по несчастью, прежде чем его поймали.

Борясь с тошнотой, я слушала ведущего, стараясь не смотреть на экран. Надо вытерпеть всю эту гнусь, я не могу пропустить выступление Милочки. Но после кошмарного сюжета снова началась реклама. Словом, к моменту, когда разговор зашел про убийство врача из инфекционной больницы, я была на грани истерики.

Как ни странно, разговор об убийстве телевизионщики начали с пожара в больнице.

– Представьте эту картину! – загробным голосом вещал ведущий. – Глубокая ночь. Темноту разрезают лишь высокие языки пламени. Больница горит, пациенты и врачи в панике мечутся по двору…

За спиной ведущего на темной фоне гремели взрывы, огненная стена колыхалась из стороны в сторону, словно живая. Похоже, заставка к передаче была взята из какого-то фильма про Апокалипсис. Я с презрением хмыкнула. Если бы пожар был такой силы, от деревянного корпуса не осталось бы и обгоревших головешек. Да и несчастные больные, измученный высокой температурой, вряд ли были способны в панике носиться по двору. Они с большим трудом доползли до площадки.

– И вот, в перепуганной толпе появляется незнакомка… – барабанный бой, и на месте ведущего появляется высокий человек в белом халате, с закрытым марлевой повязкой лицом. Видимо, человек изображал доктора. Интересно, повязку он нацепил, чтобы защититься от заразы или от огня?

К доктору подошла высокая девушка в коротеньком белом халате. На ее голове красовалась кокетливая белая шапочка, а лицо тоже было скрыто марлевой повязкой, больше напоминавшей хиджаб. Девушка покачнулась, словно падая в обморок, и крепко уцепилась за доктора, словно утопающий за соломинку.

– В этот момент у врача пропал очень важный препарат. – торжествующе заключил ведущий, вновь возникая на экране вместо исчезнувшей парочки в белых халатах. – И он начал проводить свое расследование. Оно закончилось печально.

Огненно-красный фон исчез с экрана. Теперь на нем появился больничный двор с хорошо знакомой мне каменной плиткой. Перед деревянным корпусом отделения в коротком накрахмаленном халатике и при полной боевой раскраске стояла Милочка. Похоже, сейчас трансляция велась в прямом эфире.

– Да, я прекрасно помню лицо девушки, укравшей препарат. – радостно говорила она в камеру. – Конечно, я обязательно узнала бы ее, если бы увидела.

Интересно, как она могла запомнить лицо, которого не было видно из-за марлевой повязки, с досадой подумала я. Если уж решили озвучить милочкину версию, не надо было устраивать маскарад. Режиссеры этой передачи просто редкие дураки. Но на самом-то деле никакой шапочки и повязки на похитительнице не было. И она вполне может поверить, что медсестра ее хорошо разглядела и запомнила…

Тем временем Милочка продолжала свой рассказ. Теперь она перешла непосредственно к убийству Спиридонова.

– Уже когда Золотухин выскочил из здания и, как безумный, куда-то побежал, не разбирая дороги, я заподозрила неладно. – похоже, текст был написан заранее режиссером, а Милочка просто вызубрила его наизусть. Она говорила красивыми витиеватыми фразами, но слегка запиналась и иногда задумывалась, словно припоминая позабытую строчку.

– Меня он просто не заметил. – бойко продолжала она. – Я стояла, словно… словно оглушенная, и лишь когда он снова пронесся мимо меня, оч…очнулась, и бросилась за ним.

Она с облегчением вздохнула, затем приосанилась и гордо поглядела в камеру. Я выругалась про себя – она же не умеет связно говорить, она даже текст заучить не в состоянии, ну надо же было выпустить ее в прямой эфир! Впрочем, о чем это я? Мне надо думать не о промахах в создании передачи. Эта гадина на весь город обозвала Митяя убийцей. Сколько народу теперь поверит в то, что он с помощью сообщницы обокрал доверчивого доктора, а потом хладнокровно пристрелил его, опасаясь разоблачения?

– Когда я вошла, он стоял на коленях и подбирал с пола красную коробку и пистолет, пытаясь запихнуть их в свой карман. – доносилось с экрана, и я сжала кулаки так, что ногти прорвали тонкую кожу ладоней. – Увидев меня, снова бросил их на пол, и поднялся. Не знаю, что бы он… со мной сделал, но я закричала и бросилась бежать.

На экране вновь возникла огненная заставка. Она постепенно темнела, словно заволакиваясь туманом, из этого тумана показалась крупная мужская рука, державшая большую красную коробку, раза в два больше украденной. Интересно, как такую коробку удалось бы засунуть в карман халата? Но вряд ли зрители станут задаваться этими вопросами. Им сказали четко и недвусмысленно: Золотухин – кровавый убийца, которого поймали на месте преступления.

Из моих ладоней показалась кровь, одна капля упала на светло-серую обивку дивана. Я с трудом разжала ладони. Нет, нельзя мне паниковать. Я найду настоящего преступника, и заставлю Милочку ответить за свои слова. Да, и эта передача тоже заплатит за клевету.

Но… Если Милочку сейчас слушает похитительница, уже убившая с перепугу двух человек – Тамару и Спиридонова – то за жизнь медсестры я не дала бы и медной полушки.

Сюжет про больницу закончился. Как ни странно, но про меня Милочка даже не упомянула. Не то сама не рискнула, не то телевизионщики не стали начинаться. Я все же на свободе, и могу немедленно подать на них в суд. На экране начался новый сюжет, я выключила телевизор и сжалась на диване, дрожа от нервного возбуждения. Злость на Милочку вовсю боролась во мне со страхом за ее жизнь. В итоге страх победил, и я позвонила Стройкину:

– Валера, Людмила Жданова только что по телевизору заявила на весь город, что прекрасно помнит лицо похитительницы таблеток, и сможет ее опознать при встрече. Если не хочешь получить еще один труп, срочно приставь к ней охрану.

– Оооо! – застонал Стройкин. – Теперь понимаю, почему Митяй от тебя без ума! Вы отличная пара. Обоих больше всего заботит, чтобы я ни на миг не оставался без работы.

– Ты предпочитаешь свежие трупы? – разозлилась я.

– Нет. – вздохнул следователь. – Но почему ты решила, что Ждановой что-то угрожает? Если уж она запомнила лицо воровки, его могло запомнить еще куча народу на той площадке. Полагаешь, злоумышленница решит их всех извести?

– Откуда мне знать? – удивилась я. – Если она сильно напугана, то фиг знает, что придет ей в голову.

– Понятно. – тоскливо сказал Стройкин. – Поставлю я охрану. Хорошо, если не напрасно.

– Зато, если повезет, получишь убийцу на блюдечке с голубой каемочкой. – решила я подсластить пилюлю.

– Скорее, получу от прокурора по башке. – отрезал Стройкин и бросил трубку. А я продолжила размышлять.

Предположим, я хочу похудеть. А что, вот выйду за Митяя замуж, рожу ребеночка, пополнею… Некоторое время я, мечтательно зажмурившись и полулежа на мягком диване, представляла себе умилительную картину нашего семейного счастья, пока не спохватилась: Митяй в тюрьме, убийца гуляет на свободе, и кто знает, где нанесет следующий удар… Я вскочила на ноги, пробежалась по комнате, пытаясь успокоиться. Так на чем я остановилась?

Да, я пополнела… допустим… и хочу похудеть. Плачу по ночам из-за лишнего веса, читаю в Интернете все, что только можно нарыть про похудание и диеты. Неделями голодаю или закусываю исключительно моченой капустой, наматываю круги по лужам вокруг дома, поднимаю гири и штанги в фитнес-клубах. Пробую все, но результатов нет и не предвидится.

Что же делать? Я так вошла в роль, что на пару секунд почувствовала настоящее отчаяние. Я не получу хороших ролей в театре, они все достанутся худышкам. Из-за лишнего веса на меня не обращают внимания мужчины. Меня может бросить муж, мой обожаемый Митяй. В последнее время он все чаще заглядывается на стройные ножки Дагнии…

Лишь представив эти плотоядные взгляды, я передернулась и застонала. Неужели выхода нет?

И тут подходит ко мне некто и предлагает новые таблетки для похудания. Обещая быстрый эффект и полную безобидность, а взамен требуя крупную сумму денег. Можно сказать, все, что накоплено непосильным трудом и отложено на черный день. Соглашусь ли я?

Я ненадолго задумалась. По всему выходило, что соглашусь, но в одном-единственном случае – этому человеку я доверяю. Это или близкий друг, или кто-то, вызывающий безусловное доверие. Например, лечащий врач.

Набравшись храбрости, я снова позвонила Стройкину:

– Валера?

– Что, еще кому-то нужна охрана??? – взревел тот, едва заслышав мой голос.

– Нет-нет, Валерочка. – залепетала я. – Никому пока не нужна. У меня только один вопросик, маленький. Твои люди выяснили, кто предлагал таблетки актрисам и певице?

– Нет. – сухо ответил Стройкин. – Никакие незнакомцы с ними в контакт не вступали.

– Да вряд ли они стали бы покупать дорогое лекарство у незнакомцев. – нетерпеливо возразила я. – А между собой-то они были знакомы?

– Не раз пересекались на разных тусовках, здоровались при встречах. Но закадычными друзьями не были, если ты об этом. Даже просто приятельства между ними никто не замечал.

– Ты не проверял, у кого они обычно лечились? У них всех не один и тот же врач?

– Не учи меня работать. – буркнул Стройкин и отключился. Понятно, тоскливо подумала я, глядя на замолчавший телефон, ничего он не проверил. Ладно, будем надеяться, после моего звонка все же займется.

Я пошла на кухню и вновь попыталась выпить чаю. На сей раз мне удалось вскипятить воду и даже залить ей чайный пакетик, но тут раздался телефонный звонок, кружка выскользнула из моих дрожащих рук и упала на пол, окатив меня кипятком. Боль от ожога слегка отвлекла меня от невеселых мыслей, и целых четверть часа я сидела на краю ванны, промывая ноги холодной водой, смазывая разными мазями и заклеивая противоожоговыми пластырями. Пока врачевала физические раны, душевные слегка отступили, но скоро вновь напомнили о себе очередным звонком мобильника.

Кое-как поковыляв до коридора, я достала аппаратик из кармана плаща, и ахнула: 11 пропущенных звонков! Кто же так по мне соскучился глубокой ночью? Но вот мобильник у меня в пуках, и пока молчит, но веселые трели в квартире не смолкают. Кажется, народ переключился на наш домашний номер.

Я вошла в комнату и подняла трубку:

– Слушаю!

– Это квартира Мити Золотухина? – спросил немолодой женский голос.

– Да.

– Я ясновидящая Клавдия. – преставился голос. – Мы с Митей были большими друзьями. А вы – его жена?

– Он холостой. – зло ответила я, гадая, что ей могло от меня понадобиться.

– Я готова дать интервью вашей газете. – развеяла мое недоумение Клавдия. – Митю подставил злой человек, с черным сердцем. Мне было видение. Я готова рассказать, описать, как мрачно было на сердце у злодея.

– Вы ясновидящая? – с трудом сдерживаясь, спросила я. – Что ж, тогда мой ответ вы знаете сами.

Я бросила трубку на рычаг, но она тут же зазвенела снова. Тогда я сняла трубку и бросила на столик рядом с телефоном. Так, одной проблемой меньше. Но тут зазвонил уже мобильник. Я поглядела на дисплей – номер незнакомый. Ладно, отвечу.

– Ленка, узнаешь?

– Нет. – рявкнула я. Да что же такое, я же не выдаю себя за ясновидящую, почему должна угадывать имена звонящих?

– Это Тоня, быстро же ты меня забыла! – с обидой в голосе сказала бывшая одноклассница, с которой мы не виделись со школы. И как она тольок мой телефон достала?

– Ленка, это правда, что твой Митяй какие-то необычные лекарства украл, а потом врача убил? А что за лекарства-то были?

До этого момента я и не подозревала, что умею так виртуозно материться. Всегда считала себя девочкой-цветочком, этаким нежным одуванчиком, краснеющим про слове ж***па. И вот, на тебе… В трубке уже звучали короткие гудки, а я никак не могла остановиться. В горле пересохло, в глазах потемнело, и на миг мне показалось, что скоро я просто помру от инсульта, и мое расследование бесславно завершится.

Я отключила мобильный, вбежала в ванную и сунула голову под холодный кран. Это помогло. Я слегка остыла, вернулась в комнату и начала мечтать о мести Милочке. Может, когда она доберется до своего дома, убийца будет поджидать ее в подъезде? А бравые ребята из наружки скрутят после удачной попытки убийства, так сказать, возьмут у трупа! Я помотала головой, отгоняя непрошенные мысли. Нехорошо желать кому-то смерти. А хорошо выступать по телевидению, зная, что помогаешь посадить человека на много лет??? Все равно, смерти я ей не желаю, уговаривала я себя. Покушения вполне бы хватило. Но будет ли оно?

Никакой уверенности в этом у меня не было, а отомстить Милочке хотелось все сильнее. Вот сейчас выйду на улицу, доберусь до телефона-автомата, еще оставшегося в городе, и позвоню ей на мобильник. Скажу, что я и есть похитительница, но опознать мое лицо она уже не успеет. Я прикончу ее раньше. Пусть гнида поймет, каково ходить под прицелом, пусть она запрется в своей квартире на все замки, и трясется от ужаса!

Я вскочила, выбежала в коридор и торопливо стала одеваться. Успела натянуть джинсы, свитер, и потянулась было за плащом, но здравый смысл, наконец, дал о себе знать. Если Милочка узнает мой голос… если только заподозрит, что звоню я, и скажет об этом телевизионщикам, нам с Митяем конец. Конечно, можно изменить голос, говорить через бумагу, и примеру… но она все равно может догадаться.

Я медленно разделась и прошла в комнату. Надо выкинуть дикие мысли о мести из головы, надо попробовать хоть немного поспать этой ночью… Но как уснуть, если от гнева все просто горит внутри? Я вернулась на кухню и, не обращая внимания на осколки чашки и лужицу на полу, вытащила из навесного шкафчика бутылку Мартини, открыла ее и стала пить прямо из горла. И лишь когда приятное тепло дошло до рук, и голова слегка закружилась, поставила бутылку на стол и, слегка пошатываясь, пошла в комнату.

Моих сил хватило на то, чтобы раздеться, а затем я заснула тревожным сном, периодически вскрикивая не то от боли, не то от страха.

Проснулась я лишь в полдень, когда комнату залили яркие солнечные лучи. Голова слегка побаливала, но в целом, чувствовала я себя вполне прилично. С неохотой включила мобильный, на дисплее которого тут же высветилось 22 пропущенных звонка, отложила его в сторону и потянулась за одеждой. Мелькнула жуткая мысль, что кто-то из доброжелателей мог сообщить о аресте Митяя моей маме, и среди пропущенных звонков минимум половина – от нее, но я усилием воли отогнала эту мысль от себя, и даже не стала проверять, кто же звонил мне, пока я спала. Все равно я не в силах сейчас тратить остатки нервов на бесполезные споры о том, кто виноват и что делать.

Мобильник снова ожил. Ладно, со вздохом решила я, наверное, кому-то и в самом деле сильно понадобилась. Любопытные, надеюсь, все отпали за ночь. Я посмотрела на дисплей – номер вроде знакомый, но, опять же, не могу припомнить. Ну, если это кто-то зи бывших одноклассников, мало ему не покажется. Но это был Денис Солдатов.

– Лена, ты еще не уволилась? – вместо приветствия спросил он.

– Нет. А что, меня Бегемотова решила уволить по статье? – осторожно спросила я, не зная, что ожидать от замредакторши.

– За прогулы? Пока нет… – речь Дениса звучал как-то странно, видимо, из-за отсутствия привычных завернутых оборотов. – Ты болеешь, что ли?

Нет. – только тут я сообразила, что два дня не была на работе. Как-то этот факт совсем вылетел у меня из памяти из-за всех треволнений. – Я сегодня приеду. А ты разве не знаешь про Митяя?

– Нет, а что случилось? – удивился Денис.

– Он арестован за убийство. – отрезала я. – Что, редакторат не в курсе? Я-то думала, мне Бегемотиха не звонит, поскольку сочувствует моему горю.

– Может, она и сочувствует. – согласился Денис. – Даже уверен, что она посочувствовала бы, если бы узнала об этом прискорбном известии. Только эти два дня ее тоже не было на любимой работе. Да что там, ее и сегодня нет. И телефоны не отвечают – ни мобильный, ни домашний.