Текст книги "Маска красной смерти"

Глава 15

Мы с Жанной и изобретателем сидели в уютном кафе неподалеку от больницы, и они буквально силой вливали мне в рот сладкий вишневый ликер. Я безостановочно плакала, и Жанна утирала мне слезы своими бумажными платками. В голове крутились слова все же вышедшего наружу Валеры Стройкина:

– Лена, не стану тебя обманывать. Золотухина мне придется взять под стражу. Дело выглядит очень плохо для него. Можно сказать, его схватили за руку на месте преступления.

Сообщать подробности Стройкин отказался наотрез. Я рыдала так, что вокруг собралось сразу несколько врачей, порывавшихся отвести меня куда-то и вколоть успокоительное. Но Жанна твердо взяла меня под руку, и повела к выходу. Не в силах сопротивляться, я покорно следовала за ней.

Мы вышли с больничного двора, в сопровождении охраны дошли до кафе, и вместе с Жанной и Антоном Павловичем зашли внутрь. Качки остались дежурить на улице.

Думаю, мои спутники получили мало удовольствия от моего общества. Выдержка полностью покинула меня в тот самый момент, когда я поняла, что больше не могу рассчитывать на поддержку Митяя. Кто-то убил врача и подставил журналиста по полной программе. Чтобы освободить любимого, мне придется довести расследование до конца. Но как я смогу это сделать? У меня нет острого ума моего друга, его интуиции, его потрясающего бесстрашия…

Влитый в больших дозах ликер все же сделал свое дело. Голова кружилась еще сильнее, мысли путались, но происшедшее стало казаться менее страшным. Мои слезы не спасут Митяя, мне надо собраться и действовать. Тем более, я ведь не одна! Изобретатель не меньше меня заинтересован в разгадке этой странной истории. Хотя… для меня это теперь вопрос жизни и смерти, для него – лишь лицензии на лекарство, которое стоит больших денег. И тем не менее, пока он – моя единственная надежда.

С трудом ворочая языком, я попросила Жанну рассказать, что же на самом деле произошло в больнице за время моего отсутствия. Она кинула быстрый взгляд на изобретателя, тот утвердительно кивнул. И девушка начала рассказывать.

После того, как меня погрузили в фургончик, Жанна вернулась в больницу и пошла к своему отделению. Неподалеку от входа она увидела нервно курящую Милочку. Она хотела было пройти мимо, но Милочка окликнула ее:

– Жан, а что этот урод здесь делает?

– Какой? – от изумления Жанна остановилась.

– Журналюга этот. – нервно ответила Милочка. – Золотухин.

– Не знаю. – сухо ответила Жанна и снова хотела было уйти, но Милочке явно приспичило поговорить.

– Представляешь, этот жирный урод за мной ухаживал одно время. Я в самом деле поверила, что ему нравлюсь… А сюда приехал, и даже не позвонил!

– Сочувствую. – сухо ответила Жанна и пошла в отделение. Больше Милочка ее не задерживала.

А буквально через несколько минут все отделение переполошил громкий женский крик:

– Убили!!! Вызывайте полицию!

Перепуганная Жанна выскочила на улицу и увидела несущуюся к отделению Милочку. Халат медсестры был сбит на бок, волосы растрепались от ветра, а лицо перекошено диким криком:

– Убили! Держите убийцу!

Жанна схватила пробегавшую Милочку за руку и жестко спросила:

– Четко говори, кого убили?

– Спи-пиридонова. – теперь Милочка слегка заикалась. – Он лежит, с пробитым лбом, и там же этот стоит… журналист.

– Это где? В корпусе администрации? – сообразила Жанна и двинулась туда по тропинке. По дороге к ней присоединились вышедшие на крик врачи и медсестры. Когда они подошли к двери корпуса, оттуда вышел растерянный Митяй.

– Люди, отсюда никто не выходил? – спросил он, обращаясь к толпе. Но медики лишь дико смотрели на него, не говоря ни слова.

Видимо, Милочка сообразила все же вызвать полицию, поскольку патрульная машина прибыла в больницу буквально через пять минут. А еще через полчаса на место убийства прибыл и майор Стройкин.

Все это время Митяй находился рядом с корпусом, беседую с толпившимися вокруг медсестрами. Стройки сухо поздоровался с ним, велел всем отойти от входа, расставил возле него патрульных, и сам прошел внутрь. Еще через некоторое время подъехали эксперты. А еще через несколько минут, после телефонного звонка следователя, полицейские аккуратно взяли под руки Митяя и ввели внутрь.

– Он убийца! – внезапно вынырнувшая из толпы Милочка теперь просто лучилась от сознания своей важности. – Я – главный свидетель! Они вдвоем зашли в корпус, и долго не выходили. Потом вдруг смотрю – выбегает журналист. Встревоженный такой, встрепанный. Я сразу заподозрила неладное!

Она замолчала, торжествующе обводя всех глазами.

– Ну говори же, что дальше было? – не выдержала одна докторша.

– А то. Этот побегал вокруг корпуса, затем снова вбежал внутрь. А я тут за углом стояла. – она показала рукой за угол. – Думаю, что-то там случилось, не зря он так забегал. И тихонько так, на цыпочках, зашла следом. А там!

Она снова замолчала, наслаждаясь всеобщим вниманием. На сей раз ее заторопили уже несколько человек.

– А там Спиридонов на полу лежит, с огромной дырой во лбу! И пистолет черный в двух шагах валяется. – торжествующе выкрикнула Милочка. – А над ним нагнулся Золотухин. И рядом красная коробка, пластиковая. Та самая, что у Спиридонова во время пожара пропала!

Жанна замолчала, глядя в сторону. Я больше не плакала, пытаясь сквозь туман в голове осознать ее рассказ. Значит, нашлась та самая коробка, которую мы с Митяем долго и безуспешно искали? Или это была другая, просто очень похожая, коробка?

Я спросила об этом Жанну. После некоторого колебания та ответила, что безусловно, это та самая коробка.

– Я сама выбивала на ней порядковый номер. – грустно добавила она.

– Ты? – я вытаращила глаза. – Разве ты не медсестра?

– Я микробиолог. – криво улыбнулась девушка, и Антон Павлович охотно подхватил:

– Жанна – гениальный микробиолог. Моя правая рука. Я химик, и без нее мне не создать уникальных лекарств.

– А как же устроилась медсестрой? – на миг я даже забыла о коробке.

– Диплом медсестры у меня тоже есть. – пожала плечами Жанна. – Первое образование, еще до института. А в инфекционке ставок свободных много. Спиридонов попросил, и меня без звука оформили. Он был в меня немного влюблен. – она с полуулыбкой посмотрела на Антона Павловича, но он никак не отреагировал на ее слова.

– Понятно… То есть, не понятно. – спохватилась я. – Спиридонов же хотел скрыть факт пропажи, как же он вас допустил?

– А что он мог возразить? – усмехнулся Антон Павлович. – Я сказал, что Жанна хочет сама проследить за действием лекарства. Но представьте, он даже ее пытался обмануть, делая вид, что продолжает давать больным препарат!

– Теперь это не важно. – пробормотала Жанна. – Разоблачить его ложь было несложно. Но кто и зачем украл препарат?

– Погодите же. – перебила я. – Неужели Митяя арестовали только из-за показаний Милочки? Она могла его просто оболгать! Может, после его ухода кто-то посторонний зашел и застрелил врача! Да может, она сама застрелила Спиридонова, а свалила на Митяя!

– Зачем? – поднял брови Антон Павлович.

– Да она влюблена была в него, прямо на моих глазах заигрывала, а он ее послал! – я пошла вразнос. – Может, она так на него зла, что решила подставить.

– Не все так просто. – вздохнула Жанна. – Откуда у Милочки взялся пистолет? Она с раннего утра на работе, и уверяю тебя, пистолет я бы заметила.

– Могла во дворе спрятать. – возразила я. – Заранее.

– Чтобы убить Спиридонова? Но зачем Милочке его убивать? – покачала головой Жанна.

– А зачем Митяю его убивать? – выкрикнула я. Жанна снова умоляюще посмотрела на изобретателя. Немного помолчав, тот сказал:

– Видимо, его убил тот же человек, который украл таблетки. Это подтверждает и коробка рядом с телом, которую выронил убийца. А значит, убрать врача могли именно с этой целью – чтобы не выдал похитителя.

– И причем же тут Митяй?

– А тут весь вопрос в том, кто украл лекарство. – вздохнул Антон Павлович. – Если предположить – хотя бы на минуту – что его украл Митяй?

От дикого изумления я даже протрезвела.

– То есть как… Зачем? Откуда Митяй вообще мог знать про ваше лекарство?

– Понятия не имею. О нем никто не мог знать. – пожал плечами изобретатель. – А вот ведь, кто-то его похитил.

– Ладно. – бушевала я. – И зачем, в любом случае, убивать Спиридонова? Как он мог разоблачить Митяя? Да Золотухи – вообще единственный, кто вел расследование, остальным на пропавший препарат вообще было глубоко плевать! Зачем, по-вашему, он пристрелил врача, и бросил рядом с ним пистолет и коробку?

– Да, это загадка. – кивнул изобретатель. – Вадим пригласил Золотухина по моей настоятельной просьбе, как раз для того, чтобы тот за деньги помог найти похитителя. Странно было бы вместо этого застрелить врача.

– Так скажите это следователю! – вскричала я, но изобретатель лишь грустно усмехнулся в ответ.

– Леночка. – Жанна ласково погладила меня по плечу. – Пойми, никаких показаний ни я, ни Антон Павлович давать не станем. По крайней мере, по поводу лекарства. Наши испытания на больных были незаконными, и мы не хотим пойти под суд. Но во всем остальном ты можешь на нас рассчитывать.

– В чем же? – горько спросила я. Мои спутники переглянулись, но промолчали. – Вы же можете заново создать препарат, и вам плевать, найдут ли похитителя!

– Лена, вы не правы. – резко возразил изобретатель. – Создать препарат заново мы действительно можем. Но мы не можем допустить, что его снова украли. Достаточно с нас смертей в городе!

– Так давай больше не делать эти таблетки. – в сердцах предложила Жанна. – Все равно их теперь испытывать некому. Я устала, я не хочу больше шпионить в больнице! А убийцу пусть ищет полиция.

– Девочка, ты и впрямь несешь на себе огромную нагрузку. – ласково сказал ей Антон Павлович. – Я все понимаю. Не волнуйся, договоримся с другим врачом, у меня уже целый список есть. Доработаем препарат, продадим, и я тебе оплачу отпуск с путевкой… куда хочешь? На Канары, на Гавайи?

– А ты куда поедешь? – глядя в сторону, спросила Жанна.

– А я останусь здесь, еще что-нибудь придумаю. – он снова улыбнулся. – Мне отдыхать поздно, на том свете уже отдохну.

– Не говори так! – вспыхнула Жанна, вскакивая и хватая куртку. – Все, давайте расходиться. Ничего умного мы уже не придумаем.

– Постойте! Но почему вы не можете допустить, что препарат украла Милочка? – не унималась я. – Она могла догадаться обо всех его побочных действиях, ведь она работала вместе со Спиридоновым.

Изобретатель лишь покачал головой, а Жанна, нехотя усевшись на стул с курткой на локте, ответила:

– В том-то и дело, что работала. Не забывай, у нее был доступ во все кабинеты, и ключ от всех шкафов с лекарствами. Зачем ей устраивать пожар? Во время ночного дежурства спокойно открыла бы шкаф, забрала или даже подменила коробку, и через окно отдала бы сообщнице.

– Но тогда ее и заподозрили бы в первую очередь!

– Не скажи. – возразила Жанна. – Мы могли заподозрить и ее сменщицу, и второго врача отделения. И даже самого Спиридонова – вдруг он решил самостоятельно доработать лекарства и продать втайне от нас?

– Вдруг она решила не рисковать… – пробормотала я, уже понимая, что собеседников мне не переубедить.

Жанна, наконец, повесила куртку на спинку стула и теперь сидела, уткнувшись взглядом в недопитую чашку кофе. После неловкой паузы Антон Павлович, слегка откашлявшись, спросил:

– Лена, вы хотели высказать какую-то мысль насчет нашего лекарства, но нас прервали. Помните?

– Конечно. – вздохнула я. – Помню. Только это теперь кажется мне совсем неважным.

– Не скажите! – живо возразил Антон Павлович. – У нас с вами сейчас одна задача – найти того, кто похитил препарат и убил нашего врача. И все, что вы знаете, может оказаться крайне важным.

– Это только моя догадка. – от стрессов и ликера глаза слипались, и я говорила с трудом. – Понимаете, все, кто погиб от инсульта, были полными. С одной стороны, поэтому эти смерти и не вызвали сначала особой паники, мол, лишний вес привел людей к гибели. Я сначала сама так подумала.

Но потом, когда смертей стало слишком много, и мы начали расследование, я обратила внимание на один нюанс. Есть полные люди, которых вполне устраивает их вес. Но тут…

Молодая актриса, мать-одиночка, очень переживала из-за своей полноты. Возможно, она была уверена, что из-за лишнего веса ее бросил любимый. Ее подруга, насколько я поняла, тоже была не худышкой. Из-за лишнего веса страдал одышкой и их любимый старший друг, помощник режиссера. Незадолго до смерти одна из них продала машину, а другая сняла со счета крупную суму денег. Все, что у нее было отложено. Куда делись деньги, никто ен знает.

Я вспомнила, что ди-джей Горолюб тоже не раз сетовал в интервью на ожирение, которое перекрыло ему дорогу на центральные телеканалы. Приятной полнотой отличалась и юная певица Совушка, но и она вряд ли была довольна своей внешностью, над которой часто прикалывались в блогах.

И еще у меня на глазах от инсульта умерла Танечка Морозова, обычная девушка, не актриса. Перед смертью она сказал мне, что полнота испортила ей всю жизнь, но очень скоро все переменится. Понимаете?

Антон Павлович и Жанна слушали меня, буквально затаив дыхание. Когда я сделала паузу, они еще некоторое время приходили в себя, потом переглянулись, и изобретатель хрипло произнес:

– Жанна, это наша вина… Как ж мы не сообразили? Наш препарат ускоряет обмен веществ, и отбивает аппетит. Надо было устранить и этот побочный эффект, а нам он показался вполне безобидным!

Он опустил голову на сложенные домиком руки и тихо застонал.

– Столько людей погибло… – прошептала Жанна. – Но кто… Кто же давал им таблетки?

– Не знаю. – призналась я. – Кто-то понял, как действует препарат, и украл, чтобы продавать тем, кто любой ценой желает похудеть.

Глава 16

В эту ночь я спала как убитая в квартире Митяя. Антон Павлович предлагал поставить охрану, но я отказалась. После ареста Митяя все, что раньше пугало, стало казаться совсем неважным. Я не могла простить себе, что позвала тогда Жанну, позволила себя похитить, а пока Митяя жестоко подставили.

Когда я засыпала, в одурманенном алкоголем мозгу даже мелькнула мысль, что, если дверь вскроют и меня убьют, это даже к лучшему. Стройкину придется признать, что эти два убийства связаны, и искать настоящего убийцу, а Митяя выпустить.

Но в квартиру никто не ломился, телефон не звонил, и я спокойно проспала до трех дня. Впервые за три дня выспавшись, я слегка приободрилась. В окно било яркое, необычное для середины сентября солнце, и на миг показалось, что все дикие события прошлого дня мне просто приснились. В конце концов, надо просто доказать, что, кроме Митяя, Спиридонова мог застрелить любой желающий. В конце концов, это не убийство в закрытой комнате. Наверняка в административном корпусе имелся и второй, служебный вход.

Я позвонила Жанне. Несмотря на выходной, она тут же согласилась поехать со мной в больницу. И через час мы с ней уже стояли возле каменного двухэтажного корпуса администрации.

Сейчас Жанна, в деловом костюме с юбкой на ладонь выше колена и собранными высоко наверху белокурыми волосами напоминала скорее строгую учительницу или офисного работника, чем медсестру. И понятно становилось, что ей уже давно за тридцать. Надо же, как меняет людей одежда, мельком подумала я. Или все дело в выражении лица?

– Вот вход, возле которого дежурила Милочка. – задумчиво протянула она. – Да, если бы туда кто-то зашел, кроме Спиридонова и Золотухина, она бы этого человека увидела.

– Если бы захотела. – возразила я. – Не забывай, она могла и соврать. Ладно, пошли искать второй вход.

– Чего его искать, завернем за угол и увидим. – пожала плечами Жанна.

Мы пошли направо, обогнули здание, и сразу увидели невзрачную железную дверку с надписью «Только для сотрудников больницы». Дверца оказалась незапертой. Открыв ее, мы вошли внутрь, поднялись по узкой винтовой лестнице на второй этаж, и оказались на большой лестничной площадке. С двух сторон от нее отходили длинные извилистые коридоры с множеством дверей. Вниз вела широкая прямая лестницы, покрытая красным ковровым покрытием.

Я подошла к высоким перилам и перегнулась вниз, затем позвала Жанну:

– Смотри, вот отсюда виден уголок холла на первом этаже.

– Скорее, отсюда виден кусок пальмы. – вздохнула та. – Увидеть, кто сидит в креслах, отсюда нереально.

Мы спустились вниз, в просторный холл, выложенный каменной плиткой. Вдоль широкого бокового окна с низкими подоконниками стояло около пяти широких кожаных кресел, а над ними нависали огромные пальмы, заслонявшиеся солнечный свет. Напротив входа располагалась широкая лестница, по которой мы спустились.

– Наверное, трагедия произошла здесь. – предположила Жанна. – Мужчины сидели в креслах, затем твой Митяй зачем-то выбежал из холла, а когда вернулся, Вадим уже лежал на полу. Думаешь, кто-то прошел сюда сверху, застрелил Спиридонова, а потом быстро сбежал? Или спрятался в пальмах?

– Давай сделаем так. – предложила я. – Ты садись в одно из кресел, а я буду спускаться и подниматься по лестнице, чтобы понять, с какой точки можно тебя увидеть.

Мы маялись этой фигней около четверти часа, и выяснили, что сидящих в кресле людей можно увидеть с середины лестницы, а также с боковых коридорчиков первого этажа, куда вполне можно незаметно спуститься со второго.

Наконец, Жанна запротестовала.

– Чего я тут высиживаю, хотелось бы знать? – с мрачным сарказмом спросила она. – На мой взгляд, мы не приблизились к разгадке ни на шаг. Вот если бы служебный вход оказался бы заперт – можно было бы заключить, что убийца работает в больнице, и потому имеет ключ. А так – зеро.

– Да, лучше бы он был заперт. – кивнула я. – Может, и убийства бы не случилось. Но что ж поделаешь… Зато мы убедились, что кто угодно мог зайти в здание через служебный вход, спрятаться наверху, выманить на улицу Митяя и застрелить врача. Теперь поеду к следователю. А ты долго еще будешь медсестрой работать?

– Я уже подала заявление по собственному. – спокойно ответила Жанна. – Через две недели отсюда уходу. А значит, за этот срок мы с тобой обязаны найти вора.

– А может, не стоит тебе торопиться с увольнением? – опасливо спросила я. – Вдруг не успеем никого найти, и придется еще долго тут тусоваться?

– Все равно. – твердо ответила она. – Я хочу работать рядом с Антоном.

Ее строгое лицо смягчила мечтательная улыбка, и она мягко добавила:

– Оказалось, он за меня волнуется.

Устав от беготни по лестницам, я села в кресло рядом с ней и спросила:

– Ты в него… влюблена?

– Да. – отрезала она, и ее узкое лицо словно еще больше заострилось.

– Но он же старый! – невольно вырвалось у меня. Мысль о том, что молодая и красивая женщина влюблена в галантного, но сильно потертого жизнью химика, не укладывалась в голове.

– Старый? – со странной улыбкой переспросила Жанна. – Нет, он выдержанный, как коньяк. Да от него все наши девчонки без ума, визжат при его виде, как кошки. И он всего на 15 лет старше меня.

– А сколько тебе лет? – осторожно спросила я.

– Тридцать пять. – ответила она. – Что, Лена, по твоим меркам, наверное, я старая кошелка?

Я затрясла головой в энергичном отрицании.

– Да что уж там, сама десять лет назад такою была. – вздохнула Жанна. – Но я и в самом деле начинаю чувствовать себя старой. Может, я настолько стара, что уже потеряла женскую привлекательность? Может, мой возраст… именно он мешает Антону посмотреть на меня как на женщину?! – воскликнула она, судорожно схватившись руками за мягкие ручки кресла. Затем, полуоотвернувшись от меня, продолжала:

– Лена, я так мечтала, что вот доведем мы до ума эти чертовы таблетки. И я положу ему на стол заявление об уходе. И тогда… по его реакции пойму, как он ко мне относится. Я для него только функция, деловой инструмент, или он не хочет со мной расставаться. А теперь – теперь надо начинать все сначала. Я не выдержу!

– Жанна, но он тебя ни за что не отпустит! – горячо сказала я. – Он же сказал – ты его правая рука!

– А я не хочу быть его рукой! – вне себя, выкрикнула Жанна. – Я не хочу так и состариться, с микроскопом в руках. Если он меня не любит, я уйду. Да я лучше простой медсестрой работать буду, чем вот так… рядом с ним, но совсем чужой… – и она, уткнувшись лицом в кресло, тихо заплакала.

Я протянула было руку, чтобы погладить ее по голове, но не решилась. Так и сидела молча рядом, думая, что мне все-таки сильно повезло. Что бы ни случилось дальше, я знаю – Митяй меня любит!

Стройкин согласился меня принять сразу. То ли мой допрос все равно надо было провести в ближайшие дни, то ли он поторопился из симпатии к Митяю.

Я ожидала, что застану майора в крайне подавленном состоянии, но он выглядел бодрячком.

– Валера, как ты мог посадить Митяя в камеру? – тоскливо спросила я, усевшись напротив него и дождавшись, пока он демонстративно положит на стол бланки протокола. – Я думала, вы друзья…

– Лена, но дело-то резонансное. – мрачно ответил Стройкин. – Митяй такую панику нагнал на людей своими статьями про больницу, а тут – на тебе! – там еще и врача убивают! И все улики указывают на Золотухина. Ну не могу я его под подписку отпустить! Он, кстати, все понимает, и на меня не в обиде.

– Ему там плохо? – я в тревоге стиснула руки.

– В камере? Да ты что, Ленка! – возмутился Стройкин. – За кого ты меня принимаешь? Я его посадил в особою камеру, к проворовавшимся бухгалтерам и мелким мошенникам. Они уже все передружились, ночами напролет в карты режутся. Ты за него не волнуйся.

– Легко сказать. – горько усмехнулась я. – Передашь ему продукты?

Я протянула заранее приготовленную дорожную сумку с пирожками, апельсинами и соками. Усмехнувшись. Валера взял сумку и спрятал себе под стол.

– Передам, чего уж там. Но ты больше не тащи сюда торбы со жратвой, я его сам покормлю. Не боись, не помрет с голоду твой Митяй.

– Валера, что на самом деле произошло в больнице? – собравшись с духом, спросила я. – Как сам Митяй это объясняет?

– Вообще-то, вопросы должен задавать я… – неуверенно заявил Стройкин, но тут же с досадой махнул рукой: – А, что я с тобой темнить буду, не первый день знакомы! В общем, он уверяет, что дело было так…

Когда Митяй со Спиридоновым зашли в холл административного корпуса, он был абсолютно пуст. Мужчины сели в широкие кожаные кресла под огромными пальмами, упирающимися макушками в потолок, и врач попросил журналиста провести лично для него частное расследование, чтобы найти человека, похитившего таблетки. После статьи в газете Спиридонов был уверен, что Золотухин владеет какой-то информацией, которая более никому не известна. Митяю понравилась идея получить деньги за работу, которую он до сих пор делал бесплатно. Он с энтузиазмом согласился, и начал выяснять подробности, как вдруг на его мобильник пришло сообщение с незнакомого номера: «Лена за углом в обмороке выйди.»

Вспомнив, в каком состоянии я приехала в больницу, Митяй жутко перепугался, сказал Спиридонову, что через пару минут вернутся, и выбежал на улицу. Дежурившую неподалеку от выхода Милочку он даже не заметил. Он обежал здание по кругу, названия мне по мобильнику, и, убедившись, что меня нигде нет и мой телефон не отвечает, решил вернуться к Спиридонову, чтобы перенести разговор на другое время. А потом обойти все больничные отделения, чтобы найти меня.

Но, вернувшись в холл, он увидел, что врач лежит на полу возле кресла, а рядом валяются небольшой черный пистоле и красная пластиковая коробка. У него хватило ума не трогать оружие, но справиться с искушением взять в руки коробку он не мог. Сколько времени мы ее искали, надо же было узнать, что же там находится! Как раз когда он поднял коробку и убедился, что она пуста, в холл на цыпочках вошла Милочка и громко заорала, увидев лежавшего с дыркой во лбу Спиридонова.

– Вот так вот. – устало закончил Стройкин. – На пистолете отпечатков пальцев нет вообще, на коробке – только золотухинские пальчики. Свидетельница Людмила Жданова уверяет, что, кроме Золотухина и Спиридонова, в корпус администрации никто не заходил.

Милочка… Людмила Жданова могла оболгать Митяя. – мрачно возразила я. – Она его ненавидит.

– Может, и могла, но не оболгала. – вздохнул Стройкин. – Ее слова полностью совпадают с рассказом самого Митяя.

– Но сообщение о моем обмороке на телефоне сохранилось? То, которым Митяя выманили из холла? От кого оно пришло?

– Сообщение есть. Телефон зарегистрирован на имя Рашидова Султана Ибрагимовича, гражданина без постоянной работы и определенного места жительства. Мы его, конечно, рано или поздно найдем, но не уверен, что он знает, кто пользуется этим номером.

– В любом случае, кто-то прислал это сообщение! Кто-то хотел, чтобы Митяй вышел!

– Золотухин мог попросить сообщника отправить такое сообщение в нужное время. – пожал плечами Стройкин. – Лена, признаюсь тебе, как на духу: если бы твое алиби не подтверждали сразу четыре человека, мне пришлось бы арестовать и тебя, как сообщницу.

У меня в груди словно растаял тугой ком. Надо же, как я ругала себя за то, что позвонила Жанне и позволила себя похитить! А ведь если бы не моя оплошность, сидела бы теперь в камере. Причем, что самое обидное, не в той, где томится Митяй…

– А ты в курсе, что в административный корпус ведет еще один вход, за углом? – ехидно спросила я. – И что он не заперт, войти может кто угодно. Кстати, человека, который зашел через этот вход, Милочка увидеть бы при всем желании не могла.

– Я знаю про служебный вход. – кивнул майор. – Ты права, теоретически кто угодно мог через него войти и застрелить Спиридонова. Вот только у этого кого угодно должен был быть весомый мотив.

– А что, у Митяя он был? – вскипела я.

– У него МОГ быть мотив, понимаешь? – серьезно сказал Валера. – Ведь что нам доподлинно известно? Что Спиридонов позвонил Золотухину и попросил срочно приехать. Что пожелал побеседовать с ним без свидетелей. А вот диктофонной записи этой беседы у нас нет, верно? Поэтому тут нам приходится пологаться только на показания самого Золотухина. Он уверяет, что ему предложили деньги за расследование, и он согласился. А если все было не так? Или, вполне допускаю, сначала ему предложили деньги, а потом в ходе разговора Спиридонов заподозрил его в чем-то, стал угрожать, и Митяй его со страху пристрелил? Перепугался еще больше, выскочил на улицу, как ошпаренный, хотел убежать подальше – а потом спохватился, что коробку обронил на месте преступления, а там его отпечатки… Вот и вернулся.

– Да что ты несешь? – не выдержала я. – Ты про кого говоришь, про Митяя? Чем его вообще можно испугать? И потом, причем тут внезапный испуг? По твоему, он пришел на встречу уже с пистолетом, и зачем-то приволок с собой красную пустую коробку. Зачем, вот скажи мне?

– Да я не верю, что он стрелял. – отмахнулся от меня Стройкин. – Я тебе просто объясняю, что и улики, и возможный мотив – все против него. Надо найти настоящего убийцу. И я буду его искать, ты не сомневайся. Ох, Ленка!

Он отвернулся, судорожно сжав руки.

– Я себя последней сволочью чувствую, вот честно. Он же готов ради меня был жизнью рискнуть. Да что там, сколько дел я с ним раскрыл… Он соображает быстро, не так, как я. Я пока раскачиваюсь только, а он уже связал между собой такое, что мне в жизни бы в голову не пришло. У меня хватка бульдожья, но я мент, Ленка, понимаешь? А он – художник. Он такие картины в уме нарисует, что я думаю – фантастика, как есть фантастика! А оно былью оказывается. Что я без него делать-то буду?

– А почему, кстати, ты с ходу отмел возможную виновность Милочки… Людмилы Ждановой? Она сама созналась, что дежурила у корпуса. Что ей мешало выманить Митяя и застрелить врача?

– Но зачем?

– Положим, чтобы подставить Митяя. – неуверенно предположила я. – Он отверг ее симпатию, и она разозлилась.

– Слабовато для мотива. – усмехнулся Стройкин. – И ладно бы речь шла о спонтанном преступлении, в состоянии аффекта. А то ведь если это подстава, то отлично подготовленная. У убийцы все было с собой – «левый» телефон, пистолет, коробка.

– Ладно, будь по-твоему. – согласилась я. – А как тебе идея, что Жданова убила Спиридонова потому, что он заподозрил ее в краже красной коробки?

– Если мне не изменяет память, она и рассказала вам с Митяем об этой коробке? – невинно поинтересовался Стройкин. – Зачем, скажи на милость, если сама ее и похитила? Кстати, не знаешь случайно, что же находилось в этой загадочной коробке?

– Знаю. Экспериментальные таблетки для лечения гепатита. – мрачно призналась я. Ничего, имя Антона Павловича я не назову, а убитому врачу уже все равно. – Спиридонов незаконно испытывал на больных отделения новое лекарство. А у него оказалось сразу два побочных эффекта. Во-первых, оно убивало аппетит и помогало похудеть, во-вторых, превращало кровеносные сосуды в подобие дырявой пергаментной бумаги.

Тот, кто украл таблетки, знал, вероятно, только о первом эффекте. И продавал новое лекарство тем, кто хотел быстро похудеть. А люди после длительного приема погибали от разрыва сосудов в мозгу.

Стройкин даже присвистнул от удивления:

– Ого! Отличная работа, Ленская! А Митяй, хитрец, ничего мне о таблетках не сказал.

– А он и не знал. – грустно ответила я. – Я только вчера догадалась, уже после его ареста.

– Ну что же, теперь понятно, в каком направлении искать. – бодро заявил Стройкин. – Надо выяснить, кто продавал погибшим от инсульта людям эти таблетки.

– Конечно, – кивнула я, подумав про себя, что неплохо бы выяснить подробности того, что происходило при пожаре.

Только сейчас я сообразила, что мы все приняли на веру слова Милочки о том, что на площадке побывала какая-то незнакомая медсестра, которая прижималась к Спиридонову и, вероятно, вытащила коробку. А если не было никакой посторонней медсестры? А если и была, то вовсе и не прижималась к врачу. А кражу совершила сама Милочка, воспользовавшись пожаром, как дымовой завесой?

Если так, вполне возможно, что не было никакого поджога, это была роковая случайность. Милочка могла заранее не планировать кражу таблеток. Она просто не устояла перед искушением, увидев рядом, на расстоянии протянутой руки, коробку с волшебными пилюлями. А потом, перепугавшись своего поступка и возможного разоблачения, начала рассказывать всем сказку о воровке, которая подожгла корпус и поджидала свою жертву возле корпуса.

Ох, как мне хотелось, чтобы убийцей оказалась бы Милочка! Это разом решило бы все проблемы, и Митяя выпустили бы из тюрьмы…