Текст книги "По ту сторону барьера"

Тут я поймала себя на том, что чуть было не сделала ей почтительный книксен, как хорошо воспитанная девочка, хотя мы и сидели за столом в ресторане.

Я так самоуспокоилась и целиком предалась наслаждению устрицами, которые тоже очень люблю, что прямо вздрогнула от неожиданности, когда пани Ленская вдруг закончила монолог и повелительно обратилась ко мне:

– А теперь ты. Слушаю!

Я испугалась и, естественно, отреагировала своим обычным глупым «А что?» – Как что? – удивилась старушка. – Тебе нечего мне рассказать? И это после всех твоих сенсационных преступлений?

Немного неудачно она выразилась, но вполне логично.

– Так пани в курсе? – удивилась я.

– Разумеется, я всегда в курсе всего. Но о ваших сенсациях знаю лишь в общих чертах. Без подробностей. Поняла только – наконец-то смогу приехать в Монтийи. По слухам, ты приступила к ремонту дворца. Мои комнаты очень одряхлели?

Интересно, где её комнаты помещаются? Я что же, с детства должна была это запомнить? И, запинаясь, проговорила:

– Не знаю… боюсь, я не запомнила… где это?

– Ещё бы тебе помнить, если ты их никогда не видела! Но если в замке имеются какие-то руины…

Я невежливо перебила старшую женщину:

– Нет, особых руин там нету, все в одинаковой степени одряхлело, как метко вы выразились. Ремонт поможет. И его уже начали. Мартин Бек нашёл рабочих.

– Мартин Бек? Помню, помню, такой милый хлопчик, но уже и в моё время очень ответственный… Давай об убийстве. Я всегда не любила покойную, хоть и не надеялась, что она покинет этот мир раньше меня. Впрочем, она в равной степени не любила меня, так что не стану притворяться огорчённой её смертью. Ожерелье ты нашла?

– Какое?

– Разумеется, бриллиантовое. Целое состояние и фамильная драгоценность.

– Да, нашла. В её парижской квартире.

– Тебе повезло. Считаю – оно чудом уцелело, раз уж; она его украла и в своей парижской квартире припрятала. Не сомневаюсь – для своего хахаля. Надеюсь, тебе известно, что содержанка твоего прадеда на деньги хозяина содержала своего любовника?

Боже, фантастическая старушка! Неужели ей известно все?!

– Пани Патриция, я не могла этого точно знать, но догадывалась, – осторожно начала я. – А вы знаете, кто он, её любовник?

– А ты разве не знаешь? – вопросом на вопрос ответила она.

– Не только я, никто не знает. Все хотят знать, полиция его ищет.

– Что за глупость! – вскричала пани Патриция. – Почему меня не спросили? Я ещё вон когда их выследила, если быть точной – случайно увидела их вместе. В Париже их застукала, хотя они всячески скрывали свою связь. Ещё собиралась твоему прадедушке все о его содержанке рассказать, да раздумала. Не имело смысла, она приобрела над ним такую власть, что он ей во всем верил. Ей бы поверил, а не мне. Твой прадед совсем впал в детство, если говорить откровенно…

Не до откровенностей мне было.

– Так кто же он? – вскричала я так, что на меня стали оборачиваться люди за соседними столиками.

– Так ведь это же ясно – Арман Гийом, кто же ещё? – безмятежно ответила старушка. – Эта идиотка, экономка твоего прадеда, влюбилась в него по уши, а он вертел бабой, как хотел. В уме парню не откажешь, он уже тогда сомневался, что старик оставит ему в завещании что-нибудь стоящее, вот и рассчитывал на брак Луизы с хозяином, на скорую смерть богатого графа, а затем надеялся прибрать к рукам все его имущество, женившись на безумно влюблённой в него Луизе. От неё он бы тоже быстренько избавился, не сомневаюсь.

Потрясающая новость! Значит, таинственным любовником Луизы Лера был Арман Гийом, тот самый, о котором мне с самого начала рассказал месье Дэсплен. Теперь я отчётливо вспомнила – поверенный так и сказал: Арман Гийом, да я пропустила мимо ушей, глупая баба. И все-таки…

– А вы не ошибаетесь, пани Патриция? – задала я бестактный вопрос.

Пожилая дама с достоинством возразила:

– Моя дорогая, все началось с парижского адреса Луизы Лера. Я ведь её и нанимала в своё время к нам в услужение. А уже потом, после кончины моей дорогой благодетельницы, графини Хербле, царствие ей небесное, я обнаружила и связь экономки с графом, и наличие у экономки своего жиголо[12]12
  Gigolo (фр.) – жиголо, мужчина, живущий за счёт женщин, в данном случае находящийся на полном содержании женщины.


[Закрыть], они в основном и встречались в её городской квартире. Отлично зная эту парочку, я с самого начала предполагала возможность наихудшего, удивительно, что эта пара нечистых ещё раньше совместно не прикончила твоего прадеда. Не знаю, что этому воспрепятствовало, но уверена – женитьба с графом – идея Армана, и кто знает, не добилась ли бы своего мадемуазель Лера, не скончайся скоропостижно граф Хербле. Слышала я, там произошло что-то комичное с её завещанием?

Я вкратце рассказала пани Патриции о завещанном мне экономкой её состоянии, чему старая дама радовалась от всей души, восклицая:

– Вот это полностью в духе твоего прадеда, любил он такие шутки! А тебе повезло. Но хочу предупредить – остерегайся Гийома. Если у тебя не родятся дети, ты первая будешь на очереди, потому что он серьёзный претендент на состояние графа. Он и в самом деле родственник, а в наше время внебрачное происхождение не служит препятствием, как в прежние времена.

Мы заказали ещё устриц. За столиком мы со старой дамой сидели вдвоём, хотя в ресторане было полно моих друзей. Давно уже пришли Эва с Шарлем. Эва издали помахала мне рукой и уселась за другой столик, не желая мешать нам. Вскоре появился Гастон и тоже, увидев меня в обществе пожилой родственницы, подсел за их столик, издали ограничившись улыбкой. «Да, этого в чрезмерном нахальстве никак не заподозришь», – подумала я даже с некоторым раздражением. Появился и Филип Вийон, тоже помахал. Кажется, нам обеим. Во всяком случае, пани Патриция махнула ему в ответ, проговорив:

– Доктор Вийон. Знаешь его?

– Знаю.

– Очень приятный человек. Каждый год его здесь встречаю, я его пациентка. Но потом пообщаюсь с ним, сейчас нам надо закончить наш важный разговор. Голову ломаю, кто мог прикончить гурию твоего прадеда. Что же касается убийства девушки из мэрии, ну, той, из загса, тут сомнений ни у полиции, ни у меня нет. Надеюсь, и у тебя тоже?

– И у меня тоже, – ответила я и увидела в дверях зала Армана.

Заметив меня, он направился к нашему столику, но тут увидел пани Ленскую, сидящую к нему спиной, резко остановился, кивнул мне и быстро исчез.

Поразительная старушка не переставала меня удивлять. Не было же у неё глаз на затылке? Тогда почему она спросила:

– А этот что здесь делает?

–Кто?

– Как кто? Лёгок на помине. Этот негодяй Арман Гийом.

– Где вы его видите?

– Теперь не вижу, но только что он вошёл и хотел подойти к нашему столику. Вы тоже знакомы?

– Но это был Арман де Реталь.

– Глупости, какой там Реталь, он Арман Гийом! Придумал же – де Реталь. Есть такая деревушка в Нормандии, ну, местечко, у него там участок земли, дом и сад. Вот он на манер старой французской аристократии и вздумал прозываться по имению, используя географическое название своих владений, герцог Анжуйский, тоже мне! Генрих Наваррский! Намерен, видно, впоследствии перейти целиком на де Реталя, потеряв компрометирующую его фамилию Гийом. Откуда он взялся и что здесь делает?

Ответить я была не в состоянии. Такое потрясение для меня! Ни соображать, ни говорить я просто не могла. Господи боже, Арман Гийом, кто бы подумал! И я чуть было с ним… А это, оказывается, мой главный конкурент, главный претендент на прадедушкино наследство.

Пани Ленская опять спросила, видимо не поняв моего состояния:

– Так что он тут делает?

– Пытается меня обольстить, – наконец выговорила я и, вспомнив прекрасное современное словечко, очень для данного случая подходящее, прибавила: – Охмуряет меня!

– Что? – вскричала в гневе старая дама. – И ты, глупая девчонка, пошла на это?

– Нет! – заорала я изо всех сил. – Я не знала, кто он такой, но все равно сразу меня от него что-то отбросило! Пусть красавец, ничего не скажу, и сначала он даже вроде как мне понравился, но ненадолго, а потом – как ножом отрезало!

Ресторан переполнял гул посетителей, играл оркестр, неподалёку шумело море, так что, к счастью, нас не расслышали. Правда, кое-кто из ближайших соседей с удивлением посмотрел на меня, и я заткнулась.

Пани Ленская укоризненно покачала головой.

– Ну и благодари Господа! Повторяю – остерегайся этого человека. Если возникнет необходимость, он без колебаний тебя прикончит и не поморщится. Возможно, пока тебе такая опасность не грозит, если он надеется тебя, как ты выразилась, охмурить и жениться на твоём богатстве. Надеюсь, даже ты понимаешь – для него это самый простой путь получить состояние?

Да, не внушала я уважения моей недавно обретённой родственнице, но, вопреки её сомнениям в моих умственных способностях, я все отлично понимала. И понимала даже то, что ей ещё не было известно. Похоже, Арман уже потерял эту надежду, иначе кто другой покушается на мою жизнь, как не он? Надо скорей рассказать Роману. Он ведь и без того подозревал этого человека.

– Расстроила ты меня, – сурово упрекнула меня пани Ленская. – Я прекрасно знала, на что способен этот негодяй, но надеялась – сейчас, после убийства Луизы, он скроется куда-нибудь подальше, махнёт на Карибы или в какой Таиланд и просидит там, пока следствие не кончится. А он, оказывается, здесь… Ты уверена, что не влюблена в него? Значит, или он невиновен и полиции не боится, или так самоуверен и нагл, что плюёт на опасность, притворяясь невиновным, или, узнав о твоём приезде, поставил целью сразу же задурить тебе голову и не стал терять время.

К счастью, пани Ленская не назвала четвёртую версию, которая просто сама собой напрашивалась, но ведь она не знала о покушениях на меня. Повернув голову, я взглянула на Гастона. Наверняка он прочёл в моих глазах ужас, отражающий душевное состояние, потому что сорвался со стула и бросился ко мне, заставляя себя сдерживать шаги, иначе – по нему было видно – если бы не хорошие манеры, враз растолкал бы всех, стоящих у него на пути, расшвырял стулья, а через столы перепрыгивал бы, как это делают спортсмены в соревнованиях в беге с препятствиями.

Задыхаясь, он остановился у нашего столика и, стараясь не кричать, сипло выговорил:

– Что случилось?

Уже сама близость любимого успокоила меня. Я, в свою очередь, помогла успокоиться ему, представив пани Патриции:

– Разрешите представить вам месье Гастона де Монпесак. Гастон, это пани Патриция Ленская, большой друг нашей семьи.

Взглянула моя престарелая родственница на Гастона и сразу же успокоилась – больше незачем спрашивать, не увлеклась ли я Арманом. Гастона она признала сразу, велела сесть за наш столик и продолжила разговор, который предполагала вести со мною с глазу на глаз.

– Должен же кто-то оберегать эту глупышку, – так прямо и заявила она, ткнув в меня вилкой. – А я только что увидела здесь Армана Гийома. Вы тоже, небось, знаете его.

– Да, речь об Армане, – пояснила я Гастону.

Если он и удивился, то не так, как я только что.

– Арман Гийом? – уточнил Гастон. – Мы знаем его как Армана де Реталь. Он так представился.

Пани Ленская разгневалась.

– А если я представлюсь герцогиней Лотарингской, стану ли от этого ею в действительности? Теперь понимаю – в вашу компанию он затесался, пользуясь тем, что никто из вас его не знал, но теперь конец этому камуфляжу – я его знаю. Вам решать, что с ним делать, я бы, пожалуй, подсказала полиции, где его искать…

Прекрасная идея! Ну и голова у моей… ох, надоело вечно подыскивать подходящее слово, буду называть её тётушкой. Не мешало бы, правда, спросить, согласится ли она? Ладно, пока буду так называть её про себя. Ну и голова у моей тётушки!

Жаль, нет под рукой Романа, попросила бы его связаться с полицией. Или нет, удобнее это сделать месье Дэсплену.

Гастон явно встревожился, сидел нахмурившись. Значит, и он сразу подумал – именно Арман тот неизвестный враг, который покушается на мою жизнь. Но ведь в тот день, когда на меня напал аквалангист, Армана не было в Трувиле, сам сообщил накануне о своём отъезде. Нанял убийцу? Вряд ли, опасно для Армана доверяться кому-то.

Тётушка моя оказалась неисчерпаемым кладезем познаний, а поскольку замкнутой натурой она никак уж не была, принялась беззаботно и с явным удовольствием повествовать о делах давно минувших дней и делах не столь отдалённых. Особенно досталось от неё Луизе и Арману. Ненависть прадедушки к этому типу объяснилась наконец. Просто он узнал о романе своей экономки и отлучил Гийома от наследства, мало того – выгнал из дому и запретил появляться. Луиза тайно встречалась с любовником, и тут действительно большую роль сыграл пёс Альберта, который на Гийома рычал как-то особенно люто, а учуять Армана Гийома мог с большого расстояния.

Наконец-то мне стала ясна причина неприязни прадедушки к Гийому и лишение последнего даже самой малой части наследства. Не мог простить ему мадемуазель Луизы. И хотя прогнал негодяя с глаз долой, должно быть, какие-то подозрения у старика оставались, раз не соглашался жениться на ней, невзирая на все уговоры многолетней любовницы, и в завещании её тоже не упомянул.

– Ничего, зато до этого осыпал её презентами, – проворчала тётушка Патриция, – хотя у бедняги мало что осталось, Гийом все из неё высасывал. Странно ещё, как ожерелье твоей прабабки сохранилось.

– И опять остаётся нерешённым вопрос – кто убил экономку? – заметил Гастон. – Ведь не Арман же, для него её смерть – крушение всех надежд. Он же не мог знать, что разгадают подделку свидетельства о браке.

Однако у пани Ленской было своё мнение на этот счёт.

– Не стану настаивать, что убийца – Арман Гийом, но считаю, такой вариант не исключается. С одной стороны, он мог опасаться, что разгадают махинацию с брачным свидетельством, а с другой – решил охмурить Касю, законную наследницу. В последнем случае Луиза стала бы препятствием. А если к тому же он помогал ей прикончить девушку из загса, это стало ещё одним поводом навсегда закрыть рот прежней любовнице. Нет, не утверждаю, что так было, но очень могло и быть. Во всяком случае, я бы не удивилась.

Окончательно заморочив мне голову, тётушка наконец решила сменить род деятельности и отправиться в казино, заявив, что не нуждается в сопровождающих. А мы с Гастоном пересели за столик Эвы и Шарля. К нам присоединился Филип Вийон. Его ввели в курс дела, поскольку об Армане Гийоме знала пани Ленская, а уж она молчать не будет, с Вийоном же они добрые знакомые.

Вечером этого же дня Гастон сделал мне предложение.

* * *

Наутро я получила возможность рассказать Роману о разговоре с тётушкой и её соображениях. Не дожидаясь завтрака, позвала Романа и выложила все свои сомнения и опасения.

– Вот и не знаю, что пани графине присоветовать, – ответил мой верный друг и в свою очередь задал вопрос: – Вы уж извините за нескромный вопрос, но хотелось бы знать – когда ясновельможная пани графиня намеревается выйти за господина Монпесака: сейчас или сто лет назад?

Вопрос на засыпку. О том, что Роман ценит Гастона и симпатизирует ему, я знала, да и просить у слуги разрешения выйти замуж не в привычках польской аристократии, но вот опять, в который раз слуга проявил больше ума и здравого смысла, чем его госпожа, пусть и бывшая. Оглоушил он меня этим вопросом, одним словом.

– А это имеет значение? – только и спросила я.

– В вашем случае – даже большое значение. Нельзя пани графине забывать о временах, в которых мы живём. Кто знает, вдруг опять предстоит вернуться в прежние. И что тогда?

Господи, ведь это даже страшно подумать, что тогда! Я уже понемногу стала забывать о прошлом, привыкла к настоящему со всеми его комфортабельными удобствами, так облегчающими человеку жизнь. Не вникая в суть всех этих достижений цивилизации – электричества, телевидения, моторизации, полётов по воздуху, телефонов, удобной одежды и прочих неисчислимых завоеваний науки, техники, культуры, с которыми я толком не успела ещё ознакомиться – я уже привыкла пользоваться ими и не имела ни малейшей охоты возвращаться в мои дремучие времена.

Замечание Романа повергло меня в панику.

– А вы считаете это неизбежным? Езус-Мария, какой ужас! Когда? Где это произойдёт? Не стану скрывать – за Гастона я готова выйти в любую эпоху, но вот будет ли он там, в прошлом веке?

– Этого, проше пани, никто не знает. И я ручаться за это тоже не могу.

– В таком случае, не буду рисковать и выйду за него сейчас же!

Вот, пожалуйста, ну как возвращаться в прежние времена с таким отношением к замужеству? Не те у меня моральные критерии, ох, в прежние времена на все эти дела с новым замужеством понадобилось бы не меньше года, я бы тянула с ответом, считаясь с мнением света и множества родных и знакомых. А я в ответ на предложение Гастона тут же выпалила «Да!», не скрывая радости, не конфузясь и не прося времени, чтобы подумать и посоветоваться со старшими в роду. Вчера же мы с Гастоном назначили дату нашего бракосочетания на осень, на начало октября. Не из глупых приличий или необходимости посоветоваться – интересно, с кем? Разве что с тётушкой Ленской, ну да она женщина насквозь современная и в её согласии я не сомневалась. Просто хотелось покончить со всеми своими имущественными делами здесь, во Франции, и у себя в Секерках, а для этого требовалось съездить туда.

О чем я Роману и сказала. И выяснилось – не могу я туда немедленно ехать, я ведь ещё не сдала экзамен и не получила водительское удостоверение. А получить его во Франции гораздо легче, чем у нас, в Польше, не говоря уже о том, что тогда права будут международные, действительные на многие другие страны Европы. Тут я почти научилась водить машину, там же придётся начинать все с самого начала – привыкать к польским дорогам и польской дорожной полиции. Так что его совет – немедленно вызубрить дорожные знаки и марш на экзамен!

Вот и получается, мы правильно с Гастоном решили немного повременить с оформлением брака, до осени, глядишь, я успею все свои дела завершить и вернуться в мой дом в Монтийи, уже отремонтированный и поджидающий свою хозяйку. И нового хозяина, слава богу!

Далее Роман признался, что о личности Армана Гийома он знал и до откровений пани Ленской, только не хотел меня пугать. Но вплотную им занимался, а я все ломала голову – что за дела такие у Романа? Он выяснил, что у этого негодяя Гийома на все случаи нападений на меня имеется железное алиби. То его видели за несколько минут до преступления, то сразу же после него. Этот предусмотрительный преступник очень заботился о своём алиби и делал все, чтобы быть на виду у людей и чтобы те его запомнили. Да и не трудно это было. Скажем, выкрутить гайку из обода колёса нашей машины – получаса достаточно. Если на полчаса исчезнуть из глаз людей, никто и не заметит. А этот хитрец весь день находился в самых людных местах, днём на набережной, в кафе, в магазинах, а весь вечер провёл в казино, где его видели десятки людей, и они могут присягнуть на Библии, что он не покидал казино.

– Так что, – заключил Роман, – если он поставил целью ликвидировать пани графиню, уж наверняка постарается сделать это так, чтобы выйти сухим из воды. И мне это совсем не нравится.

– Мне тоже, – кивнула я. – Конечно, он постарается, чтобы в случае моей смерти его не коснулось подозрение, иначе не сможет наследовать моё имущество. Вот если бы я уже оформила брак с господином де Монпесаком, он бы потерял все шансы.

– И так и так, самым разумным представляется пани графине на время отсюда уехать, – сделал вывод Роман. – К себе, в Секерки. Но сначала получить международные водительские права. За работу, милостивая пани!

Об обручении с Гастоном я сообщила Эве. И она, и Шарль одобрили наши планы и порадовались за меня. Месье Дэсплен был более сдержанным. Нет, я знала, что он тоже рад, сам предлагал мне написать завещание, ибо тоже боялся за меня, просто был сухарь, как все судейские, и внешне привык сохранять невозмутимость. Однако предупредил, что оформлять наше брачное свидетельство будет он, и только он, причём непременно настаивает на интерцизе. Я не возражала. А для этого опять же требовалось съездить в Польшу, в брачном договоре о раздельном имуществе должно быть точно перечислено все имущество, имеющееся в распоряжении каждого из супругов.

Гастон не противился моей поездке на родину и очень бы хотел ехать со мной, но оказалось – ему выходить на работу в тот самый день, на который мне назначили экзамен для выдачи водительских прав. Только теперь я узнала, что мой любимый, оказывается, работает, а в Трувиле проводит отпуск. Ну, это я так говорю – работает, Гастон не служащий, он владелец крупного архитектурного агентства, в его руках все дела, а в их бизнесе многое зависит от того, насколько аккуратно в срок выполняются заказы. Оставлять фирму надолго он просто не мог, тем более что не хотел подвести заменяющего его в данный момент заместителя, уже оформившего интересную турпоездку на всю семью.

– Нет, такой свиньи я ему не подложу, – печально вздыхая, жаловался Гастон. – У них уже заказаны билеты на самолёт в Калифорнию, отправить туда одну жену с детьми он не решится, у его жены слабое сердце, он боится её волновать. Придётся тебе отправляться одной, это, в свою очередь, будет тревожить меня, хоть моё сердце и не слабое. Одно утешение – ты едешь с Романом, на него можно положиться. А нельзя подождать, пока вернётся Жан-Поль? Тогда я бы сам с вами поехал. Как я проживу это время без тебя, дорогая?

Мне и самой расставаться с ним – нож острый, да куда денешься? И я волновалась, ведь ехала в неизвестность, совсем не представляя, что может меня ожидать в современных Секерках. И наверняка лучше в неизвестность ехать без будущего мужа. Вот бы удивился, если бы я не узнала собственный дом или не знала, как до него доехать. А такое вполне возможно, ведь столько лет прошло со дня моего отъезда оттуда, наверняка многое там изменилось.

Роман настаивал, чтобы я продолжала водить «пежо», чтобы совсем привыкнуть к машине. Одновременно устроил мне экзамен по дорожным знакам. К счастью, на память я никогда не жаловалась и не только хорошо запомнила все обозначения, проштудировав соответствующую литературу, но и сумела понять смысл каждого знака.

Полетели предотъездные дни. Моя дорогая престарелая гостья пани Ленская не доставляла мне никаких хлопот, не требуя особого внимания и не навязывая своё общество. Армана я видела изредка и по большей части издалека. Зато меня всегда окружали Гастон, Эва и Шарль, заботясь о моей безопасности. Иногда к нам присоединялся Филип Вийон.

И это именно он спас мне жизнь.

* * *

Я вернулась из последней нашей с Романом учебной поездки, а он – я говорю о Филипе, – искупавшись в море и накинув пляжный халат, в таком виде явился ко мне, благо из моря вылез напротив моего дома. Поспел как раз к завтраку.

Пани Ленская ещё, наверное, спала, во всяком случае, пока к завтраку не спустилась, так что за столом мы были вдвоём с Филипом. Я сильно подозреваю, что Филип удостоил мой дом посещением не из-за моей особы, а из-за тётушки. Эти двое очень симпатизировали друг другу. Он явно ценил ум и наблюдательность своей пациентки, она же утверждала, что на её здоровье благотворно сказывается само его присутствие. А появление доктора в халате нисколько её бы не шокировало, таковы курортные нравы.

Я с аппетитом съела рогалик с маслом и сыром, а поскольку после этих утренних тренировок у меня всегда не на шутку разыгрывался аппетит, намазала большой поджаренный кусок хлеба паштетом из рыбной печени, который очень любила.

Глядя на меня, Филип тоже намазал паштетом кусок хлеба и даже откусил немного, но сразу выплюнул в бумажную салфетку откушенное, одновременно другой рукой выбив у меня из рук мой бутерброд, который я уже подносила ко рту. Бутерброд шлёпнулся на пол, естественно, паштетом вниз.

– Ты что? – уставилась я на него.

– Паштет нельзя есть, – взволнованно пояснил Филип. – Когда открыта упаковка?

– Да только что! – удивилась я. – При тебе же отодрала наклейку.

– В самом деле? Не обратил внимания. Где она?

Я пальцем показала на валяющуюся на скатерти пёструю наклейку маленькой пластиковой упаковки паштета. Осторожно взяв её в руки, доктор внимательно изучил внутреннюю сторону крышечки, затем осмотрел вскрытую упаковку, обнюхал паштет. Соскребя ножом с крышечки капельку паштета, даже взял его в рот, но не глотал, а опять деликатно выплюнул в салфетку.

– Когда это куплено?

– Не знаю. Покупала Флорентина. Наверное, вчера.

– И где лежал паштет?

– В кухне. Конечно – в холодильнике.

Покачав головой, Филип ещё раз понюхал паштет.

– Возьму на анализ. Хотя уверен – паштет содержит отраву. Скажем, колбасный яд. Паштет мог испортиться и сам по себе по причине неправильного хранения, но я мало верю в это, в Трувиле лавочники за такими продуктами внимательно следят, хранят в холодильниках и соблюдают все правила хранения. А колбасный яд можно впрыснуть запросто и в запечатанную упаковку.

– Ты сказал – колбасный яд?

– К примеру, это одна из возможностей. Кто обычно питается паштетом в этом доме?

– Я питаюсь, – впала я ему в тон, – Роман не любит, а Флорентина не потребляет его из-за печени, она вообще старается избегать жирных продуктов. А я люблю.

И подумала – что-то я не особенно испугалась, видно, стала привыкать к постоянным покушениям на свою жизнь. Но Романа вызвала.

Он поспешил на мой зов, и оба они с Филипом приступили к частному расследованию. На их вопрос Флорентина твёрдо заверила, что паштет купила вчера утром и сразу сунула его в холодильник, что покупает его всегда в одном и том же магазине, производства конкретной фирмы, потому что заметила – именно этот мне больше всего по вкусу.

– Хотя мадам графиня съела бы любую гадость, лишь бы поострее да пожирнее, – не удержалась она от критики. – А вообще-то я купила две штуки. Вторая упаковка в холодильнике.

Филип попросил принести её, осмотрел внимательным образом и пожал плечами. Сняв и со второй упаковки крышечку из фольги, он подошёл к окну и приложил обе к стеклу, аккуратно их разгладив. Потребовал лупу. Через неё опять сантиметр за сантиметром оглядел обе крышки, после чего вручил Роману лупу и пальцем ткнул в то место, которое следовало разглядывать. Наконец лупу дали мне. В одной крышечке, в самом углу я разглядела дырку, заметить которую можно было лишь зная, что она там должна быть.

– Теперь – никаких сомнений, – мрачно заявил Филип Вийон. – Разумеется, я ещё сделаю анализ, однако не сомневаюсь в его результатах. Хорошо, что у меня собачий нюх и неплохой инстинкт, сразу почувствовал неладное. Итак, господа, что станем делать?

– Анализ… – начал Роман.

– Это само собой, причём попрошу знакомых в лаборатории обойтись без формальностей. Что с полицией? Извещаем её или как?

Оба посмотрели на меня, в конце концов, мне решать, отравить хотели именно меня. А я засомневалась. Если сообщить полиции, та начнёт расследование, дотошное и всеобъемлющее, и тут без моих показаний не обойтись. А показания давать… ну как я могу давать показания? Спросят меня, к примеру, что я делала месяц назад. И что я им отвечу? Хотя отлично помнила – ровно месяц назад рассчитала одного из моих арендаторов и ровно месяц же назад был доставлен выписанный мною из Голландии племенной бык. Тут как раз пришла телеграмма месье Дэсплена…

Мы с Романом переглянулись. У того, видимо, было какое-то предложение и он уже собрался его изложить, как открылась дверь и Флорентина ввела Гастона. Наверное, по дороге она вкратце сообщила о происшествии, потому что он сразу бросился ко мне.

– Ты проглотила яд?!

– Успокойтесь, все в порядке, врач оказался на месте, – шутливо успокоил его Филип. – Яд и в самом деле имеется, однако, к счастью, его никто не съел. Садитесь и слушайте…

Посовещались теперь уже вчетвером, и мне велели созвониться с поверенным и спросить его совета. Я послушно позвонила месье Дэсплену, рассказала обо всем и тот ни минуты не сомневался – немедленно сообщить полиции.

Конец моего разговора застала спустившаяся к завтраку пани Ленская, её Филип потихоньку ввёл в курс дела, пока я пыталась разубедить поверенного. Разубедить не удалось, месье Дэсплен твёрдо стоял на своём. Пришлось поручить Роману известить полицию.

Наша энергичная старушка с поразительным хладнокровием восприняла сообщение об экстраординарном происшествии и тут же включилась в частное расследование. Она потребовала в подробностях рассказать ей о том, что происходило вчера в этом доме. Все мы охотно выполнили желание старой дамы.

И получилось, что несколько часов в этом доме не было ни души, а паштет лежал себе спокойно в холодильнике. И в самом деле: пани Ленская торчала в казино, я чуть ли не весь день провела с Гастоном на пляже, Роман, искупавшись после утренней поездки, затем весь день безуспешно мотался по городу в поисках Армана, а Флорентина, управившись с покупками и делами по дому, сразу после завтрака отправилась поболтать к приятельнице.

Двери дома были заперты, это правда, но какое значение имеют двери, если окна со двора оставались приоткрытыми и любой желающий мог свободно пробраться в дом? Приоткрыты они были так, чтобы оставалась щель для проникновения в дом свежего морского воздуха, и изнутри для безопасности их закрепляли крючками, однако, по мнению Гастона, любой начинающий взломщик умеет справляться с этими крючками, чтобы створку окна распахнуть пошире, со двора же дом от улицы загораживает плотная живая изгородь.

Вывод: некто пробрался в дом и с помощью шприца с тонкой иглой подпустил яду в мой паштетик.

Я возразила:

– А откуда он мог знать, что паштет только я люблю? А если бы его все в доме ели? Или какой случайный человек… Да взять хоть доктора Вийона…

Пани Ленская раздражённо заметила:

– Очень его волнует судьба людишек! Да пусть хоть полгорода отравится, он и глазом не моргнёт. Я уверена – это дело рук негодяя Армана. Как и в том, что никто ничего не докажет, наверняка он все предусмотрел.

– А Роман, он ведь весь день за ним следил? – высказал надежду Гастон. Роман сокрушённо вздохнул.

– В том-то и дело, что не следил, а пытался. И очень часто терял его из виду. А на то, чтобы пробраться в пустой дом и впрыснуть в паштет яд, потребовалось бы не больше получаса. Нет, у меня тоже нет никаких доказательств.

И тут мы услышали, как скромно слушавшая наши рассуждения Флорентина вдруг издала странный звук, словно хрюкнула. Чуткое ухо пани Ленской уловило его, и старушка немедленно отреагировала:

– Ну-ка, Флорентина, немедленно выкладывайте, что там у вас!

Флорентина хрюкнула вторично, и я поняла – это она так пытается сдержать рвущиеся наружу рыдания. Видимо, пани Ленская лучше её знала.