Текст книги "Лесь"
Автор книги: Иоанна Хмелевская
Жанр: Зарубежный юмор, Юмор
сообщить о неприемлемом содержимом
Текущая страница: 12 (всего у книги 18 страниц)
Некоторое время все задумались, стараясь разрешить проблему.
– Ты должен взять все назад, – сделал вывод наконец Каролек.
– Я-то согласен, только как?
– Ну, разумеется, не письменно, – решительно сказала Барбара. – Ты же обругал его устно, поэтому не должен его письменно реабилитировать. Только устно.
– Резонно, – вдруг с запальчивостью сказал Лесь. – Ты его облаял, так? Теперь ты должен сделать противоположное.
– Натурально, противоположное, но это должно касаться лишь тех людей, которые это все слышали, – добавил Каролек с неменьшим энтузиазмом. – Кому ты говорил об этом?
– Только вам и никому больше.
– Ну, так это касается ещё Стефана и Влодека. Они тоже должны здесь присутствовать. Подскочите кто-нибудь к ним, пусть мчатся сюда.
Быстро привели Влодека и Стефана, сказали им о решении опровержения мнения о Геньо и постановили, что все должно произойти официально и торжественно. Януш влезет под стол и на четвереньках троекратно громко огласит, что Геньо очень хороший человек, а в промежутках он будет лаять.
* * *
С момента опубликования результатов конкурса директор бюро отложил навсегда своё намерение посетить психиатра. Радостное потрясение показалось ему совершенно достаточным лекарством на умственные расстройства, которые возникли из прошедших опасений и боязни. Атмосфера в бюро как бы подверглась очищению, обрадованный персонал приобрёл новые силы, здоровье и не показывал больше никаких отклонений от нормы. Даже Лесь вёл себя как общепринято, хотя в его случае отклонения от нормы были бы оправданными и понятными. Натура художника имеет свои требования.
Директор бюро в значительной мере пришёл в себя и без сопротивления и опаски мог входить во все комнаты учреждения, не чувствуя желания забаррикадироваться в кабинете, если издалека доносились какие-нибудь громкие звуки. Непонятные сцены, которые раз за разом потрясали его психическое здоровье особенно в служебные часы и после работы, теперь не составляли опасности, и он не предчувствовал больше ничего.
Он собрал со стола официальные документы, которые хотел обсудить с персоналом, и направился в комнату архитекторов.
В момент, когда он приближался к ним, до него донёсся непонятный отголосок, как будто лай. Но его мысли были заняты проблемами осмотра местности, где должен быть построен туристический комплекс, и поэтому не обратил никакого внимания на этот настораживающий душу звук. Просто он подумал, что где-то поблизости находится собака, после чело открыл дверь, посмотрел и остолбенел.
Вокруг стола, вытянутого на середину комнаты, сидели пять человек с торжественным и сосредоточенным взглядом. Под столом находился на четвереньках Януш, всматриваясь в пол виновато.
– Гав, гав, гав! – хрипло лаял он басом. – Геньо не скотина и не свинья! Гав, гав, гав!..
– Три раза, – буркнула предупреждающе кто-то из остальных особ.
Директор не пытался даже отгадать, кто. Если бы под столом гавкал Лесь, потрясение было бы намного меньше. Деятельность Януша неуклонно указывала на то, что это что-то заразное, расширивалось неуклонно и, противореча всем успехам и достижениям, никого не минет…
– Геньо не скотина и не свинья! – выл Януш решительно и с удивительным акцентом. – Гав, гав, гав! Гав, гав, гав! Гав, гав, гав!..
Директор бюро ослабевшей рукой захлопнул страшные двери. На подгибающихся ногах он возвратился в кабинет. Ему вдруг припомнилось, что в детстве он был слабым и худым. Он схватил телефонную книгу, медленно открыл её и с усилием нашёл там слово: «Врач»…
ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ
ПУТЬ К СЛАВЕ
Коллектив архитектурного бюро пополнился новой единицей рабочей силы.
Импонирующее количество заказов, а также вдохновенный энтузиазм директора, решительно стремящегося к удовлетворению потребностей общества, привели к тому, что сроки снова стали поджимать, персонал бюро удваивая и утраивал свои усилия, стараясь проделать массу работы.
Директор бюро удостоился чести быть вызванным для беседы к одному из официальных государственных мужей, откуда он вынес глубокое волнение и возвышенное настроение, которые задержались в нем надолго. Не менее надолго образовалось в его душе убеждение, что количество работ не только не уменьшится, но и даже возрастёт.
Поэтому к работе был привлечён ещё один сотрудник. Им оказался некий иностранец, родственник совершенно нерешительного князя, горячо рекомендованный тем же официальным лицом. Директор бюро охотно пошёл навстречу и принял предложение устроить на работу вышеупомянутого иностранца, втайне надеясь, что таким способом его слава перейдёт рубежи отечества, и не только его отечества, но и границы лагеря стран демократии. Он не был смущён даже тем, что понять друг друга им не удалось, но на первый взгляд иностранец произвёл на него самое выгодное впечатление.
Такие же лишь оптические впечатления выпали на долю и всего коллектива бюро, поскольку иностранец не знал польского языка. В самой ничтожной степени и на очень низком уровне он знал английский. В бюро, куда он был приглашён на работу, два сотрудника говорили по-французски, два – довольно неплохо по-немецки, все знали английский примерно в том же объёме, что и иностранец, но его родного языка – датского – не знал никто.
Б довершение ко всему, новый работник носил какое-то удивительное имя, безумно трудное для произношения. Почти целый час Барбара, Каролек, Лесь и Януш, бросив все дела, пытались выговорить это имя правильно, с датским акцентом, повторяли «Бьерн» на все лады, стараясь безуспешно произнести имя молодого человека с мягким выражением лица и с голубыми глазами.
– Хватит! – сказал наконец разозлённый безнадёжностью усилий Януш. – Мне все равно, как оно звучит. Ясно, что оно начинается на "Б" и звучит кратко. Да он уже и привык. У нас есть дела поважнее.
Директор бюро, немного смущённый в глубине души своим решением, ввёл молодого человека в рабочую комнату архитекторов и поручил привлечь его к работе, после чего поспешно исчез, не вдаваясь в подробности, к какой работе и каким образом его нужно привлечь. Он лишь сказал, что принять его надо очень доброжелательно и по-дружески, то есть произвести на него как можно более выгодное впечатление.
Лишняя пара рабочих рук была как нельзя кстати, поэтому Януш приступил к выполнению задания директора. Он постарался усадить нового сотрудника за свободный стол и передать ему часть работы. Первые же минуты реализации этого плана заставили сомневаться в существовании хоть каких-нибудь общих точек соприкосновения между представителями различных наций. Интеллект оказался чисто теоретическим понятием.
– Сидеть будешь здесь! – твёрдо сказал Януш, указывая место у стола выразительным жестом, не оставляющим сомнений в его смысле.
– Я – да! – приятно улыбаясь, произнёс он.
Януш, несколько ошеломлённый, застыл, не успев повернуться к своему столу, и посмотрел на него с изумлением.
– А кто – нет? – недоверчиво спросил он.
– Ва ба? – вопросительно сказал иностранец, вглядываясь в Януша приветливо и с симпатией.
– Вот ролики для вашего Бобика или как там его, – одновременно сказал входящий в комнату Влодек. – Матильда выгребла их в магазине. А рейсшину Гипцио прямо от сердца оторвал, вот как. Вот, подавитесь. Шнурка у меня нет.
– Ничего, шнурок у нас есть, – ответил Каролек с лёгким раздражением, явно заинтересованный сценой у соседнего стола, – Погоди, я не понимаю, что он говорит.
– А вообще, кто понимает? – удивился Влодек.
– Мне показалось, что он говорит по-польски. Сказал, что он – да.
– А кто – нет? – внезапно оживился Влодек. – И что он – да?
– Может сидеть за тем столом. Не ясно только, кто – нет. Это, очевидно, значит, что никто другой лично, но я не знаю, почему он это так подчёркивает.
– Может, у них за столом обычно сидит по несколько человек? И взаимно мешают друг другу?..
– Ну что ты, я на снимках видел, что у них значительно больше места, чем у нас. Януш, что он говорит?
– А холера его знает, – хмуро ответил Януш, в поте лица стараясь объяснить иностранцу смысл приготовлений к работе. – Дайте эту рейсшину, я приспособлю её ему, потому что уже сейчас видно, что ничего не выйдет.
При виде прикрученных к рейсшине роликов иностранец явно удивился и недоверчиво уставился на неё. Он выдавил из себя несколько нечленораздельных вопросительных звуков, осмотрел рейсшины, приспособленные к остальным доскам, подвигал ими и сделал несколько жестов, показывающих, что не понимает отсутствия поперечного рычага на двигающихся на роликах рейсшинах. Он осмотрел прикрученные Янушем ролики, обследовал механизм черчения, и на его лице появилось выражение неуверенности и сомнения.
– Ну что он, роликов не видел, что ли? – удивился кисло Лесь. – Дичь какая-то там, на Западе… А столько крику об их уровне техники!
Иностранец махнул рукой вдоль левого бока чертёжной доски, извлекая из себя вопросительный грохот.
– Скажи ему, что мы работаем на роликах, потому что у нас нет третьей руки, – посоветовал Каролек Янушу. – Может быть, у них есть, но у нас её нет.
– Сам скажи ему, – гневно буркнул Януш. – Я занят. И вообще, объясните ему как-нибудь, что это для параллельных прямых, потому что у меня уже нет сил.
Каролек и Лесь оставили работу. Они оторвали чужеземца от Януша, привлекая для этого лёгкие методы физического воздействия, после чего с энтузиазмом приступили к физиотехническим пояснениям единственным методом, который мог дать хоть какие-то шансы взаимопонимания. Через четверть часа обратные стороны старых чертежей были полностью изрисованы, причём чаще всего повторяющимся мотивом был человек в тремя руками. В тот момент, когда Лесь закончил оборудование стола для работы, в голову нового работника неизбежно должно было прийти убеждение, что где-то в Европе существуют таинственные трехрукие животные, которые используют традиционные линейки. Из нарисованных на старых чертежах историй следовало неуклонно, что эти существа эмигрируют из Польши, не оставляя после себя никаких следов, если не считать отрубленных, по всей вероятности, топором, третях рук. Чем дальше, тем меньше что-либо мог понять иностранец в этих объяснениях.
– Ничего, может быть, когда-нибудь и приучится, – словно утешая, сказал Лесь. – Ведь даже обезьяну можно научить даже писать на машинке.
Януш отёр пот со лба и закурил.
– Все это ни к чему, – решительно сказал он. – Живём лишь один раз. Возьмём быка за рога.
Эта реплика в первое мгновение показалась всем мало понятной. Но Януш отказался разъяснять смысл сказанного, подумал некоторое время сосредоточенно, после чего решительно применил метод непосредственного натаскивания. Он посадил иностранца за стол и разложил перед ним несколько тщательно выбранных чертежей. И вот вдруг оказалось, что наконец-то нашёлся хоть какой-то общий язык.
В голубых глазах в первый раз блеснуло понимание. Чужеземец с интересом осмотрел контуры дома и показал жестом сечение.
– Snit, – сказал он. – Cup.
– Сечение, – соглашайся облегчённо Януш, – Сечение ещё нет. Not yet. <Ещё нет (англ.)> Ты сделаешь, понял? Вот здесь эскиз. You. <Вы (англ.)> Machen. Arbeiten. <Делать. Работать (нем.)>
Иностранец ответил скрежетом, соединённым с удушением, хрипением и чавканьем. Тон звуков был полон одобрения.
– Ему нравится, – подтвердил Каролек с удовлетворением. – Я с самого начала говорил, что неплохо иметь дело с подобным коллегой.
– Дикий-то он дикий, но у него есть неплохой вкус, – согласился Лесь.
Первые трудности были преодолены, и новый работник начал приспосабливаться к окружению, доброжелательно относясь ко всем возможным вариантам своего имени. Служебная жизнь бюро стала разнообразным и наполнилась всяческими неожиданностями.
Интенсивное изучение польского языка давало скорее ничтожные результаты. Так как иной способ общения отсутствовал, пришлось использовать любые подходящие к данному моменту слова из других языков, причём никто не придирался к грамматическим правилам. Иностранец тоже относился к грамматике совершенно индифферентно.
– Давай мне кальку, ты. Плииз, – обращался он к пани Матильде с очаровательной улыбкой в голубых глазах. Следовало считать, что очаровательная усмешка играет также и на губах, потому что это было очень трудно подтвердить ввиду наличия густой бороды. Пани Матильда каждый раз отвечала нервной дрожью.
– Нет план fundamenten <фундамент (нем.)>, – информировал Януш, стараясь сказать как можно понятнее. – Ты gehen do инженер.
Некоторое беспокойство представляли лишь два оборота, которые иностранец употреблял с непонятным упорством. Одним из них было то особое подчёркивание, что речь идёт только о нем, а другим – слово «вишел».
– Почему он так себя индивидуализирует? – недовольно говорил Каролек. – Он – да, он – да! А кто – нет, к черту?
– Выделиться старается, – пояснил Лесь, – Вероятно, слышал что-то о коммунизме, вот и перепуталось все у него в голове. Он думает, что у нас здесь все общее, и хочет отделиться.
– А может быть, он хочет подчеркнуть, что согласен с нами? – сказал Януш. – Он – да, а как другие – это его не касается. В конце концов приехал к нам и сидит…
– Возможно. У него должен быть какой-то повод, если он приехал к нам на работу. Кто знает, может, желает дать нам понять, что его устраивает наш общественный строй?
«Вишел» казался более тревожным, чем возможное отношение иностранца к общественному строю. Он звучал в воздухе ежедневно бесчисленное количество раз и вынуждал весь персонал к интенсивным мыслительным процессам.
– О чем он говорит, к дьяволу, с тем вишелом? – нервничал Януш. – Что он хочет сказать этим словом?
– Может быть, он хочет сказать – вышел? – предположил Лесь. – Может быть, его кто-то так не правильно научил, и так и привык?
– Хорошо, но что у него на уме? – интересовался Каролек. – Он всегда употребляет это слово при обсуждении проектов. Не хочет их обсуждать? Хочет выйти?
Тайна «вишела» стала наконец такой мучительной и интригующей, что все потребовали разъяснений от директора. Директор бюро, ежедневно третируемый сотрудниками по этому поводу, после долгих и безрезультатных поисков кого-либо, кто знает датский язык, обратился наконец в припадке отчаяния к официальному лицу, которое рекомендовало нового работника. Лицо, несколько обеспокоенное, сделало более продуктивное усилие своих умственных способностей и ответило, после преодоления того же пути, что и вопрос, только в обратном направлении.
– Он вообще не говорит «вишел», – сказал директор, вернувшись в бюро, счастливый тем, что удалось разъяснить непонятные вопросы. – Он говорит «We shell». Будущее время всего. А «я – да» означает по-датски «Да, благодарю». Купите себе датско-польский словарь и не делайте из меня идиота.
Сразу же был куплен единственный доступный учебник, которым оказался «Разговорник польско-датский», почти полностью состоящий исключительно из гастрономических терминов. На основании этого учебника можно было прийти к выводу, что оба народа занимаются лишь жратвой или закупкой еды и продуктов, только изредка обращая внимание на искусство одеваться. Содержание учебника дало свои результаты.
Одним прекрасным летним днём улыбающийся иностранец ворвался в комнату, немного опоздав, положил на стол завёрнутый в небольшой клочок бумаги кусок колбасы и произнёс торжественно:
– Кал… б?са!
На мгновение воцарилась тишина, которую прервал Каролек.
– Моча тенора… – сказал он вполголоса рефлекторно и бессмысленно.
– Что?! – вытаращился на него Януш. Каролек почувствовал лёгкое замешательство.
– О боже, я же по ассоциации. Ведь существуют такие переиначивания слов. Есть кал б?са и зуб тенора и разные другие. Ты что, не слышал?
– А-а! – сказал Януш, проявляя какое-то удивительное ошеломление. – Сперва «вишел», а сейчас кал тенора, простите, кал б?са…
– Перестань, потому что я не смогу взять в рот этой колбасы! – гневно отозвалась Барбара. Иностранец глядел на них с любопытством.
– Калб?са! – повторил он с радостной гордостью.
– Колбас?! – опроверг Януш. – Колбас?! КОЛБАС?! О боже, он всех нас доведёт до идиотства! Я уже чувствую, как глупею по вине этих всех языков! Как должен я сказать, что я – да, то мне кажется, что говорю нецензурщину, и говорю, что я – нет, а потом все оказывается наоборот. Я уже польский язык забыл!
– Ты вспомнишь, как только он научится, – утешил его Лесь. – Видишь, что у него хорошо получается!
Изучение польского языка делало успехи, хоть и ничтожные, но постоянные. По неизвестным причинам для оживлённых разговоров Бьерн-Бобек высмотрел себе Каролека и на нем испробовал своё умение.
– Сколько у тебя сантиметров? – спросил он вдруг на следующее утро, прерывая царящую в комнате полную сосредоточенности тишину и вглядываясь в него с явным интересом.
Оторванный от работы Каролек посмотрел на него и заморгал глазами.
– Каких сантиметров? – спросил он в недоумении. Чужеземец всматривался в него и дальше, наморщив лоб.
– Сколько у тебя сантиметров? – повторил он вопрос и добавил с усилием:
– Долго… ты…
– Мой боже! – простонал в отчаянии Каролек. – Что он говорит?
– Он затрагивает какие-то интимные подробности… – неуверенно сказал Лесь с некоторым неудовольствием.
– Какое-то скудоумие, – вынес приговор явно поражённый Януш. – Просто удивительно. А я слышал, что датчане – довольно тактичный народ…
– Идиоты, – спокойно сказала Барбара. – Он же имеет в виду длину.
– Длину! – с облегчением произнёс иностранец. – Сколько сантиметров ты имеешь?
Смущение в комнате не уменьшилось. Каролек смотрел на докучливого иноземца оторопело.
– Не знаю, – ответил он с лёгким ошеломлением. – Чего, боже мой?
Бьерн встал, приблизился к нему и рукой провёл от туфлей до головы.
– Тут, здесь, – повторил он, – Сколько у тебя сантиметров?
– А-а! – вздохнул Каролек с облегчением. – Высоты? Роста?
В результате общих долгих и многочисленных усилий наконец было открыто, что интерес Бьерна размерами Каролека был вызван тем, что у него был брат приблизительно такого же роста и комплекции, как Каролек, и он должен был послать ему подарок в виде закопанской дублёнки, поэтому и воспользовался возможностью приспособить для этого Каролека. Каролек пошёл дальше из сочувствия к согласился примерить дублёнку во время покупки. Узы приятельства постепенно крепли.
– Я тья льюблью, – сказал Бьерн вскоре после того, как дублёнка была куплена, глядя на Каролека с признательностью.
– Бога ради, чего он ко мне липнет, как репей к собачьему хвосту? – сказал Каролек в отчаянии.
– Любит тебя, разве ты не слышал? – ответил безжалостно Януш удовлетворённо усмехаясь, довольный, что чувства иноземца пали не на него. – К кому он может ещё приставать, как к не к любимому человеку?
– Он что, не мог любить кого-нибудь другого? – протестовал Каролек. – Обязательно меня?
– Я дам тья рыло, – пообещал в ответ ему Бьерн, благожелательно улыбаясь.
– Не хочу! – простонал Каролек, доведённый до отчаяния этим обещанием.
– Почему не хочешь? – удивился Лесь. – Увидим, что это такое.
– Ты не знаешь, что такое рыло!? – удивился в свою очередь Януш.
– Я тья льюблью, – повторил Бьерн, упорно обращаясь к Каролеку. – Отцепись, ты!
– Довольно оригинальное проявление чувств, – прокомментировала Барбара, с любопытством прислуживаясь к разговору. – Может быть, у него на уме что-то другое?
Большое терпение и тщательный анализ многих других, также удивительных ответов позволили установить, что в Польщу иноземца привели две причины, которые заставили также его внимательно отнестись к польскому языку. Одной из причин, которые привели его в Польшу, была некоторая молодая, весьма привлекательная дама, так тесно связанная с ним чувством, что языковая наука в её присутствии ограничилась лишь одной областью. Остальные знания польского языка иноземец проводил в совершенно другом месте, а именно возле киосков с пивом. Пиво было совершенно необходимым напитком для его нормальной жизни, и со времени прибытия в Польшу он считал, что только пивные киоски являются единственным источником этого божественного нектара. Возле них он несколько раз в день получал небесное настроение и умственные стимулы, что в соединении с наукой, получаемой рядом с дамой, дало редкие, оригинальные и интересные результаты.
Многочисленные усилия персонала произвели в конце концов некоторый переворот в его понятиях, и служебное сосуществование каждый день приобретало все более и более приемлемый вид.
– Поедет весь персонал, – решил определённо директор бюро. – Темпы инвентаризации должны быть рекордными, все нужно сделать на месте, на вас падает большая ответственность!
Вдохновенные слова уже прозвучали, а участники совещания сидели и молчали. Это собрание было необычной, созванное по необычному случаю во внерабочее время, и обговаривались на нем необычная тема.
Уже в течение долгого времени все подозревали что что-то не так. Туманные ответы директора, его намёки, выказываемое иногда возбуждение, давали повод думать, что его контакты с высокопоставленным официальным лицом не пройдут без эха. Не прошли. А эхо отозвалось довольно громко. Под видом обычного проектирования начато большое и революционное дело приспособления памятников архитектуры к туристическим целям.
Первым делом в ход пошла область, в которой реализовывался конкурсный проект. Вдохновенными и полными огня словами директор осведомил своих ошеломлённых размахом подчинённых о расширении сферы их деятельности.
– Мы реализуем не только конкурс! – говорил он с энтузиазмом и зажигательно. – Мы будем делать все! Мы арендуем целый населённый пункт, ремонтируем существующие там строения и должны включить в работы развалины замка поблизости! Те развалины находятся в довольно хорошем состоянии!..
Потрясённый персонал глазами души видел перед собой перспективы инвентаризации без малого половины страны. Эйфористическое вдохновение директора бюро самым решительным образом не признавало ни границ, ни рубежей.
Заморочив голову основательно величием планов всем сотрудникам, директор бюро приступил к их конкретизации. Начать следовало с того, чем располагает этот район.
– Как это? Неужели мы должны выступить в роли геодезистов? – неуверенно спросил обеспокоенный Януш, прерывая царящую тишину на этой незапланированной конференции.
– Нет, геодезические замеры уже сделаны, – ответил директор бюро. – Речь идёт об инвентаризации существующих строений, а особенно развалин замка. Мы должны решить, что подлежит сносу, а что восстановлению…
– Мы должны пересчитать крыс, пауков и скелеты? – спросил с милым любопытством Каролек.
– Паутину будем измерять на погонные метры или на вес? – поинтересовался Лесь.
– Там разве что ещё привидение внештатно работает, – прибавил Януш издевательски. – Не известно только, какого оно цвета – белого или чёрного…
Директор бюро был в прекрасном настроении, вдохновлённый творческим горением, поэтому его мозг без труда отверг все атаки.
– Привидение можете соблазнить, и все будет в порядке, – согласно ответил он. – Паутину рекомендую в свободное время свернуть в клубки. Зато будете иметь одно исключительное облегчение. Тот район перед самой войной был оборудован водоканальной сетью, которая очень хорошо укрыта, но кое-где ею пользуются. Говорят, что она подведена под самый замок. Это тоже нужно иметь в виду…
– Как? – прервала Барбара с подозрительной сладкой усмешкой. – Перекопать весь район?
Директор бюро в ответ шутливо помахал ладонью.
– Представьте себе, что сохранилась документация, – сказал он с торжествующим самодовольством. – В Народном Совете, кажется, есть немецкая карта с нанесёнными строениями и всеми приспособлениями. Сборная схема. Нам будет достаточно взять у них эту карту, сравнить её с существующим состоянием вещей, нанести возможные изменения, и можно будет делать транспаранты. Стефан и Влодек подскочат к вам через два-три дня и сориентируют вас в оборудовании.
– Это другое дело, – сказал Януш в размышлении. – Это меняет многое. Если без ничего, то пришлось бы работать полгода.
– Исключено! – запротестовал вдруг решительно директор бюро. – Вы должны окончить все в течение нескольких недель. Поэтому туда и поедут все.
– А где мы будем жить и где работать? – справедливо спросила Барбара. – Всю инвентаризацию необходимо проводить на месте. Сами измерения – это ещё ничего, в случае чего можно будет и дополнить.
Директор бюро как бы обеспокоился.
– Есть там такой экс-пансионат, сейчас не действующий. Вы можете его занять. Там есть даже помещение для работы. Только нужно будет перевезти туда столы и чертёжные доски. Попросим Народный Совет, чтобы выделил нам какую-нибудь уборщицу… Может быть, он немного запущен, но зато находится в очень хорошем районе. Я не сомневаюсь, что вы там сориентируетесь.
Многочисленные соглашения письменно и посредством телефона выявили неизбежность того, что все оборудование персонал должен привезти с собой, ибо местные власти имеют в своём распоряжении лишь письменный стол и в достаточном количестве туши. Отдалённость пансионата и замка от городка требовало решить проблему коммуникации. Единственным доступным средством сообщения оказался мотороллер Влодека, который отремонтировали за счёт бюро и одолжили у него, причём он безнадёжно решил им пожертвовать.
– Скажи спасибо, что не забираем у тебя машину, – решительно сказал Януш. – И вообще у тебя от этого одна сплошная выгода. Мотороллер на ходу, и если что, то свои пять тысяч всегда получишь.
– Только чтобы я не был виноват, если вы там все поубиваетесь, – мрачно и предостерегающе ответил Влодек.
Наконец все устроилось, текущие дела были сделаны, и вот в первых числах мая по живописному шоссе из Шленских Зобковиц потянулся странный табор. Во главе ехал самосвал, загруженный пятью чертёжными досками, пятью парами подпорок, пятью гнутыми креслами, пятью чемоданами, рулонами кальки и ватмана, тюками с постелью, одной электрической машинкой и одним чайником. За самосвалом тянулось такси марки «Варшава», за такси – мотороллер. Других средств сообщения достать не удалось.
– Какая красивая край вы имеете! – говорил с искренним интересом Бьерн, сидящий в такси вместе с Барбарой и Лесем.
– Сиди прямо, – черт! – не вались на меня! – одновременно говорил нетерпеливо Януш, обращаясь к сидящему за его спиной на мотороллере Каролеку.
– А если я не могу иначе? Там какая-то пружина выступает и колет меня в… кое-каком месте, – объяснял Каролек. – Гляди, вот уже и замок!
– Где?
– Слева на горе.
– Действительно, выглядит вполне прилично…
Табор проехал через городок и тянулся под гору по серпантину дороги.
– Если бы, не дай бог, начался дождь, то нам тогда очень хорошо бы ехалось на мошороллере, – тоскливо говорил Лесь.
– Splendid! <Великолепно! (англ.)> – говорил Бьерн, – Прекрасная, розная край!
Барбара хмуро молчала, переполненная самыми мрачными предчувствиями.
Пансионат находился на крутом склоне сразу же на ответвлении главной дороги. После вкручивания лампочек и открывании забитых гвоздями окон оказался весьма люксовым местом. На мелочи, вроде отсутствия некоторых рам, снятых с завес дверей и гигантских потёков на стенах и потолке, персонал постановил не обращать внимания. Более важным был факт, что из открученного крана в кухне тоненькой струйкой подтёка вода, что привело ко всеобщему возбуждению и уважению к довоенному оборудованию.
– В конце концов, не будем же мы здесь жить все время, – примирительно сказал Каролек. – А временно не так уж и плохо.
– Слушайте, в огороде есть фонтан! – вдруг выкрикнул Лесь, оживляясь.
– Где ты здесь видишь огород? – поинтересовался Януш.
– Да тут, за домом, ниже, должен же быть огород, правда!
На задворках пансионата вниз спускался спутанный клубок кустов и зелени. В месте, где зелень ползла на стену дома, вверх била привлекательная струя воды.
Действительно, – сказал удивлённый Каролек. – И действует! Ничего подобного…
– Немного неподходящее место для фонтана, – критически сказал Януш.
Струя воды вдруг потеряла силу, уменьшилась, зашуршала на листьях и исчезла.
– Где этот фонтан? – спросила Барбара, появляясь на ступеньках.
– Был здесь, – ответил Каролек, немного поражённый исчезновением струи, как ранее – её появлением. – Только что был и вдруг сдох.
– Интересно… – начал было Януш и умолк. В зелени зашумело, струя воды снова брызнула и стала бить вверх с прежней силой.
– Действительно, – удивилась Барбара. – А я уже думала, что вы все придумали.
Фонтан действовал с минуту, затем снова исчез так же вдруг, как и недавно. На лестнице показался Бьерн, вытирая руки полотенцем.
– Что такое фан… та… на? – спросил он.
– Spring water, – ответил Каролек, который знал случайно это английское слово. – Но его уже нет. Был, а теперь нет.
– Он, видимо, действует периодически, – неуверенно предположил Януш. – Какой-то автомат, что ли?.. И вообще, что за место для фонтана?
– А я хотел было помыть в нем руки, – с сожалением сказал Лесь. – Редко выпадает случай помыть руки в фонтане!
– Можешь умыться под краном, не требуй слишком многого, – посоветовал ему Каролек и повернулся к Барбаре. – Как там вода в кране? Для питья пригодна?
– Сперва текла ржавая, но теперь уже хорошая. Во всяком случае, следует её сперва кипятить.
– Не могу понять, почему сделали фонтан в таком идиотском месте, – упёрся Януш. – Ведь прежде всего вода подмывает дом…
Вдруг он перестал говорить, потому что из зелени снова брызнула струя воды.
Крики выволокли из кухни Леся с мылом в руке.
– А я все же умоюсь в фонтане, – закричал он воодушевлённо и вернулся в кухню закрыть кран. Фонтан исчез. Лесь показался на лестнице.
– Холера! – сказал он после краткого молчания, вглядываясь в место, где только что била струя воды. Затем он снова подался в кухню.
Фонтан снова забил.
Тронутый каким-то предчувствием, персонал вглядывался в бьющий вверх фонтан до тех пор, пока Лесь не окончил мытьё и не появился в дверях.
– Ну что? – спросил он с надеждой. – Не работает?
– Ты иди, открой кран, – хмуро сказал Януш.
– Зачем? – запротестовал Лесь. – Я уже умылся.
– А когда откроешь, то не закрывай, а возвращайся.
Лесь поколебался недоверчиво, но совет выполнил. Струя воды забила вверх с удвоенной силой. Лесь выбежал наружу.
– Работает! – закричал он радостно.
– Работает, работает, даже слишком хорошо, – буркнул Януш. – Иди закрой. Дьявольщина, подмоет дом. Прежде чем мы отсюда уйдём, эта хибара развалится.
– Не развалилась же до сих пор, какое-то время ещё постоит, – утешил его Каролек. – Стена лишь в одном месте треснула, а в других местах ещё цела. Хорошо, что текло снаружи, а не внутри.
Правообладателям!
Это произведение, предположительно, находится в статусе 'public domain'. Если это не так и размещение материала нарушает чьи-либо права, то сообщите нам об этом.