Текст книги "Консервативная модернизация"

Консервативный дискурс: российские истоки

В данной работе целью автора не является обзор становления современного консервативного дискурса в России. Задача состоит в том, чтобы показать, что консервативный дискурс в нашей стране уже в достаточной мере созрел для того, чтобы стать концептуальной и теоретико-методологической основой для продвижений концепта консервативной модернизации.

Прежде всего необходимо отметить, что к концу 80-х годов прошлого века завершилось практически безоговорочное отвержение консерватизма как идеологии политического и экономического закабаления, апологии империализма[40]40
  Галкин А.А., Рахшмир П.Ю. Консерватизм в прошлом и настоящем. Л.: Наука, 1987.


[Закрыть]. При этом довольно странно, что даже очень крупные теоретики, такие, например, как А.А. Галкин, не видели фундаментального противоречия между задачами некризисного общественно-политического развития, с одной стороны, и исключительной опоры на марксистскую методологию, концептуально пронизанную проблемами социально-политического конфликта, с другой.

Представляется вполне очевидным, что смена концептуальных приоритетов развития требует и переработки соответствующих концептуальных оснований. Эта переработка началась в период, когда были сняты идеологические табу, включая и критику либерализма, который к началу 1990-х годов стремился занять доминирующие позиции в общественном сознании.

Для нашего обсуждения важно отметить, что становление этого дискурса в его конструктивном и отнюдь не ретроградном виде длится уже более двух десятков лет. Важным этапом его становления стал обзор общественных изменений 1990-х гг. с позиций консервативного мыслителя, осуществленный историком, общественным и политическим деятелем В.А. Никоновым[41]41
  Никонов В.А. Эпоха перемен: Россия 90-х глазами консерватора. М., 1999.


[Закрыть]. Этот развернутый обзор задает необходимые ориентиры для формирования рассматриваемых здесь концептуальных приоритетов.

В рамках анализа философии и политологии консерватизма издавна сложились два подхода: повествовательный и проблемный.

В рамках первого аналитики пытаются преодолеть концептуальную разобщенность консервативных мыслителей и описывают темпорально ориентированный процесс появления консервативных мыслителей, излагая их воззрения. Одной из фундированных работ этого направления, изданных в нашей стране в последние годы, можно назвать коллективную монографию «Консерватизм и развитие. Основы общественного согласия» под редакцией Б.И. Макаренко[42]42
  Консерватизм и развитие. Основы общественного согласия / под ред. Б.И. Макаренко. Центр политических технологий. М., 2015.


[Закрыть].

Отечественный социолог культуры Л.Г. Ионин показал, что консерватизм современен, если соотнести его задачи с актуальным общественным контекстом[43]43
  Ионин Л.Г. Апдейт консерватизма. М., 2010.


[Закрыть]. Это принципиально важно, т. к. позволяет отграничить консервативную модернизацию от ретроградных искушений, связать ее с чрезвычайно актуальными задачами «российского прорыва», повышения национальной конкурентоспособности.

Следующим важным шагом стали усилия политологов, активно участвующих в политическом консультировании и партийном строительстве, соединить философские основания консерватизм с современными политическими практиками. В связи с этим следует выделить работы Ю.Е. Шувалова[44]44
  Шувалов Ю.Е., Посадский А.В. Идеология российского консерватизма: основополагающие принципы и современные формы. М.: Изд-во Российского ин-та стратегических исследований, 2012.


[Закрыть], Л.В. Полякова[45]45
  Поляков Л.В. Российский консерватизм: вызовы и ответы: М.: ИД ВШЭ, 2014.


[Закрыть] и А.Ю. Зудина.

Важно отметить совпадение исходных позиций Н.А Бердяева и Л.В. Полякова, который пишет: «…модернизация начинается с избавления от мифологического и сакрального мышления, с ментального и этического отрезвления и возвращения к правде и реалистичному отношению к действительности. Дальше уже появляется возможность формирования не утопии и новой идеологии, а образа будущего и стратегической программы, предполагающей наличие цели движения и дорожной карты»[46]46
  Поляков Л. Консерватизм в России: политтехнологический симулякр или исторический выбор? Декабрь 2015. См.: https://www.ifri.org/sites/ default/files/atoms/files/ifri_rnv_90_rus_poliakov_protege


[Закрыть].

Параллельно с этими усилиями автор в своих предшествующих работах рассматривал проблемы методологических оснований стратегий развития: обновления самого концепта модернизации[47]47
  Дискин И.Е. Прорыв. Как нам модернизировать Россию. Дискин И.Е. Кризис… И все же модернизация. М.: Европа, 2011. Дискин И.Е. Модернизация России: сохранится ли после 2012 года? М.: Европа, 2011. Дискин И.Е. Что впереди? Россия, которая (все еще) возможна. М.: Политическая энциклопедия, 2014.


[Закрыть]. Удалось показать, что развитие этого концепта за более чем полвека довольно далеко отошло от своих первоначальных истоков, включая непосредственную связь с идеологическими постулатами либерализма. На основе этого анализа был сделан вывод о том, что наиболее приемлемым вариантом для нашей страны является концепция «консервативной модернизации». Автор уже более десятка лет продвигает эту концепцию[48]48
  Дискин И.Е. Прорыв. Как нам модернизировать Россию.


[Закрыть]. В течение всего этого времени отстаивалась позиция, что консервативная модернизация является единственным концептуальным ориентиром, соответствующим отечественным реалиям.

Параллельно развернутое философско-политическое понимание консервативной модернизации предложил А.Ю. Зудин: «Идеология консервативной модернизации покоится на двух основаниях – она включает как ценности традиционного консерватизма, так и ценности современности. Традиционный консерватизм представлен ценностями семьи, коллективной идентичности, государства, ответственности, безопасности, уважением к частной собственности, пониманием значения “силы” в системе, которая основана на верховенстве права, признанием неустранимой потребности человека в абсолютных нравственных ценностях, основой которых выступает религия. Эпоха современности сделала равноправной основой человеческой цивилизации целое созвездие ценностей, связанных с “развитием”, – свободную личность, выбор и творчество, многообразие и ориентацию в будущее.

Идеология консервативной модернизации представляет собою такую форму соединения, при которой различные базовые ценности – вне зависимости от источника и обстоятельств своего происхождения – взаимно проникают и модифицируют друг друга. Участвующие в синтезе консервативные и либеральные ценности приобретают новые свойства. Консервативный модернизационный синтез обусловлен фундаментальным изменением самих условий человеческого существования в мире и востребован новым этапом глобального развития.

Консервативная формула перемен всегда конкретна: ее требуется определять каждый раз заново с учетом времени, пройденного пути и перспективных целей.

Круг ценностей и целей, которые нуждаются в приоритетном внимании, актуализации и реализации, не может быть определен заранее раз и навсегда. Определение конкретной формулы консервативных перемен – это всегда новый и ответственный политический выбор. Консервативная модернизация – это умные перемены»[49]49
  Зудин А.Ю. Очерки идеологии развития. Тетради по консерватизму // Альманах Фонда ИСЭПИ: № 2(2): Форум «Бердяевские чтения», 16 мая 2014 г. Доклады и статьи. М.: Фонд ИСЭПИ, 2014.


[Закрыть].

Эта обширная цитата показывает совпадение по многим аспектам приведенного выше авторского видения концепции консервативной модернизации, с одной стороны, и позиции видного политолога, с другой. Важно также и то, что эти согласующиеся между собой выводы получены исходя из разных дисциплинарных парадигм и подходов.

Одновременно в нашей науке высказывались концепции и иного рода. Так, видный отечественный демограф А.Г. Вишневский представил свое видение советской модернизации как модернизации консервативной[50]50
  Вишневский А.Г. Серп и рубль: консервативная модернизация в СССР. М.: ОГИ, 1998.


[Закрыть]. Очевиден исходный посыл автора противостоять попыткам использовать советскую модернизацию в качестве примера успеха, образца для нового «прорыва».

В работе А.Г. Вишневского представлен обстоятельный анализ социально-экономических процессов в нашей стране. Этот материал не может быть просто отброшен при обсуждении концептуальных оснований консервативной модернизации. Его необходимо учитывать, но при условии введения «понимающего» анализа соответствующих процессов в контекст реально наличествовавших в тот период альтернатив. Тогда становится очевидным, что оценки характера советской модернизации основываются в этой весьма обстоятельной работе на современных ценностях и представлениях.

При включении же «понимающего» подхода станет заметна несостоятельность главной посылки автора о консервативной природе советской модернизации. Следует обратить внимание на то, что консервативную природу советской модернизации автор рассматривает в качестве неоспоримого довода для ее негативной оценки. Такая предзаданность сама по себе уже вызывает сомнение. Она возможна лишь при условии отказа от критерия values free, при априорном предположении, что либеральные ценности, лежащие в основе «правильной» модели модернизации, находятся вне исходного анализа.

Как представляется, работе также недостает важного измерения: соотношения идеологической телеологии, из которой исходили большевики в своей стратегии построения социализма, с одной стороны, и консервативных уступок требованиям практической жизни, с другой. Безусловно, анализ советских преобразований выявляет определенную консервативную компоненту, которая была связана с вынужденными уступками, которые делали власти под напором общественных реалий. Яркий пример таких уступок – введение в колхозах трудодня вместо существовавшего раньше уравнительного распределения.

Попытки же доказать, что в самой большевистской идеологии преобладают консервативные корни, вряд ли состоятельны. Телеологическая идея научного переустройства мира (во многом, как уже отмечалось, взамен телеологии религиозной) – фундамент марксизма, ортогональна генетическим ориентирам консерватизма. Тот, отмеченный в настоящей работе факт, что большевистская агитация обращалась к актуализированным консервативным ценностям большинства, вряд ли может стать аргументом для новой трактовки сущностного характера советской модели модернизации.

Столь подробный разбор этой работы обусловлен тем, что он позволяет увидеть те теоретико-методологические проблемы, которые возникают в рамках формирования консервативного дискурса.

Активные, зачастую разнонаправленные усилия исследователей по развитию консервативного дискурса привели к значительному результату. Еще десяток лет назад понятие «консервативная модернизация» воспринималось как оксюморон, как «жареный лед». Сегодня эти представления укоренились в экспертной и научной среде. Свидетельством этого является то, что за последнее время понятие «консервативная модернизация» не только стало часто использоваться, но и превратилось в определенный критерий, с которым соотносятся различные проблемы как современного, так и исторического развития.

В то же время читатель может оценить, что представленные выше суждения и определения еще далеки от возможностей их непосредственного использования в стратегическом планировании, в практике государственного управления. Они все же больше результат философских аналитических построений, с трудом поддающихся эмпирической верификации, необходимой для построения прочных стратегических конструкций.

Несмотря на эти недостатки, обусловленные конкретным этапом проработки концепции, уже само обсуждение этого понятия в контексте анализа различных стратегий развития позволило показать, что именно «консервативная модернизация» отвечает необходимым требованиям. Здесь сказался не только и даже не столько содержательный анализ обсуждаемого концепта (его как раз в определенной мере и недостает), сколько кардинальные недостатки альтернативных концепций развития: либеральной и социалистической модернизаций.

В числе коренных недостатков этих концепций следует отметить их безусловную ориентацию на идеологически сформированные ориентиры, не подкрепленные эмпирически выверенными инструментами анализа. Да, идеологическая приверженность этих концептов развития ценностям свободы и гуманизма выглядит привлекательно, но высокомерное игнорирование социальных реалий адептами этих концепций девальвирует их исходные идеологические нарративы.

Слабость альтернативных концепций, связанных с либеральным доктринерством, обусловливает необходимость содержательного развития концепции «консервативной модернизации». Наша задача состоит в том, чтобы ее преимущества, выявленные в ходе анализа, подкрепили обоснованность исходного выбора.

Дальнейшее продвижение концепции «консервативной модернизации» не может ограничиваться противопоставлением наиболее распространенным догмам либерализма. Важно также проводить тщательное концептуальное разграничение и с теми ретроградами, которые пытаются представить себя последовательными консерваторами.

Смешение ретроградов и консерваторов, во-первых, выступает привычным инструментом наших оппонентов, что можно объяснить их невежеством, а в большинстве случаев просто злонамеренностью, желанием дискредитировать своих противников. Во-вторых, это смешение дезориентирует наших потенциальных сторонников, которые ищут пути решения проблем и в результате возникшей путаницы уходят в стан наших оппонентов. Эта путаница во многом мешает им понять, что лишь консервативные подходы способны к искомому решению.

Здесь важно усвоить исторический урок. Социальные силы, связанные с консервативными взглядами, не раз и не два были заражены ретроградством. Они слишком часто слабо осознавали необходимость перемен, опасались их и в результате не поддерживали тех подлинно консервативных лидеров, которые выступали за перемены, отвечавшие их же коренным интересам, так же как и их фундаментальным воззрениям. Как говорится, «своя своих не спознаша».

Самый яркий пример – трагедия П.А. Столыпина. Он и подобные ему лидеры, прежде всего Шарль де Голль, оказывались меж двух огней: ретрограды с одной стороны и либералы-революционеры – с другой.

Более того, уроки истории свидетельствуют, что часто складывается латентный альянс между ретроградами, заинтересованными в угрозах революции для оправдания своей незыблемой позиции, с одной стороны, и революционными радикалами, указывающими на то, что революция единственный метод устранения мастодонтов, блокирующих любое развитие, с другой. Взаимное усиление их позиций – высокий барьер на пути подлинно консервативного развития.

Усвоение этих уроков – необходимая предпосылка для укоренения консервативных ориентиров развития.

Предпосылки внутренней логики

Теперь необходимо сделать следующий шаг – рассмотреть требования к самой внутренней логике преобразований. Такое рассмотрение, освобожденное от предзаданного догматизма, позволит сформулировать теоретико-методологические требования к обновленной концепции модернизации.

Сначала важно определить, что понимается под преобразованиями в рамках рассматриваемой теоретической концепции. Прежде всего важно отграничиться от стереотипного понимания модернизации как реализации изначально намеченных целей. Именно в рамках этого достаточно устаревшего ее понимания лежит распространенная мантра о «догоняющей модернизации».

Эта мантра базируется на представлении о линейном характере общественного развития. Казалось бы, концепция стадий экономического роста давно ушла из теоретического дискурса. Но, может, из теории и ушла, но из общественного сознания и управленческой практики, как видно, не совсем. Следы соответствующего подхода видны практически на каждом шагу. Достаточно вспомнить постоянные сравнения различных показателей нашего развития с «уровнем развитых стран».

При этом следует отметить, что в рамках такого подхода вопрос о целях и задачах развития ставится довольно примитивно: «догоним и перегоним».

Действительно, не раз и даже не два таким образом ставились цели и задачи развития, общественных преобразований в целом. Но здесь нужно помнить и о результатах таких постановок, и об их цене[51]51
  Более подробно соответствующий круг проблем, включая теоретические подходы к модернизации, был ранее рассмотрен в: Дискин И.Е. Прорыв. Как нам модернизировать Россию.


[Закрыть].

Кроме того, подобная постановка создает иллюзии практичного подхода с постановкой конкретных показателей, характеризующих степень реализации поставленных задач. Кто бы спорил, без этого невозможны реалистические преобразования. Но главный вопрос: какова гарантия реалистичности преобразований, реализованных подобным образом?

Здесь важно понимать, что подобный подход доминирует в управленческой практике совсем не случайно. Во-первых, он маскирует недостаточную компетентность соответствующих управленцев. Задание априорных целей и индикаторов развития освобождает их от сложного анализа соответствующих проблем, требующего понимания комплекса факторов и условий развития, выделения из них реально значимых и на этой основе определения средств и инструментов регулирующего воздействия. Ниже мы более подробно остановимся на этой стороне модернизационных преобразований.

Во-вторых, этот подход выдается за программно-целевой. При этом игнорируется факт, что сформулированные таким образом цели индикаторы чаще всего не обеспечивают решения реальных проблем развития, прежде всего такой критически важной его составляющей, как конкурентоспособность государства. Автор уже не раз и не два приводил пример того, как решение предельно важной проблемы, как повышение инновационной компоненты развития подменяется введением таких локальных показателей, как количество патентов и «доля предприятий, участвующих в инновациях». Главное здесь то, что рост этих показателей совсем не однозначно ведет к инновационному развитию и к росту национальной конкурентоспособности.

При таком стереотипном подходе, использующем некие априорно взятые цели и задачи, чаще всего игнорируются исторические, социальные и экономические предпосылки, внешние и внутренние вызовы. Плата за это – высокие риски разного рода напряжений и кризисов.

Именно с этим обстоятельством связан тезис об иллюзорной практичности подобной логики развития. Здесь скорее действует стремление к упрощению работы бюрократической системы. Ее функции при столь «практичном» подходе больше сводятся к заполнению «клеточек» в спущенных сверху таблицах. Но нужно понимать, что платой за такую практичность станет «погоня за показателями», «натягивание отчетности» и тому подобные прелести бюрократического жития.

Если же выйти за рамки стереотипного псевдоинструментального подхода, то достаточно легко можно выявить более фундаментальные факторы, обусловливающие его глубокую укорененность. К ним прежде всего следует отнести телеологические ориентиры развития[52]52
  Более подробно теологические ориентиры развития рассмотрены в: Дискин И.Е. Альтернативы «российского прорыва».


[Закрыть].

Их главная характеристика – формирование целей развития и институциональных норм на основе идеологически обоснованных концепций. В рамках такой логики развития появляются, например, характеристики типа уровня обобществления производства или, напротив, задачи снижения уровня государственной собственности в экономике вне зависимости от эмпирически выверенных показателей эффективности.

При таком способе теоретического умозрения из моделей модернизации просто выбрасываются все подходы, основанные на альтернативном, генетическом, принципе развития. Его основной характеристикой выступает представление, что развитие связано с органичным взаимодействием целого комплекса институтов и социальных процессов.

Основной задачей стимулирования развития при подобном подходе является выявление и снижение уровня неизбежно возникающих противоречий. Фокус развития – повышение эффективности системы социальных институтов, опирающихся на реально существующие социально-экономические интересы различных слоев и групп, их ценности, нормы и интересы. При таком понимании цели развития формируются на основе анализа комплекса внешних и внутренних проблем и вызовов, выявления «коридоров возможного»[53]53
  Пример такого анализа представлен в: Там же.


[Закрыть]. Вполне очевидно, что такой подход, основанный не на реализации «внешних» доктринальных конструкций, а сосредоточенный на «внутренних» проблемах и противоречиях развития, основан на кардинально ином видении последнего. Но это никоим образом не является основанием для исключения его из корпуса концепций, которые принято относить к «модернизационным», что, в свою очередь, предполагает преодоление устоявшихся стереотипов в отношении понятия «модернизация» и включение в него всего комплекса подходов, связанных с генетическими ориентирами развития.

Одновременно, учитывая значение проблемного видения для рассматриваемого подхода, представляется целесообразным включить такое видение в качестве критерия, позволяющего отграничить модернизационные модели, основанные лишь на телеологических принципах, от тех, что базируются на более широких основаниях.

Высказанные выше соображения позволяют сформулировать определение, которое, как представляется, больше соответствует ее существу: модернизация – это решение актуальных проблем развития, обусловленных предшествующим экономическими, социальными и культурными изменениями, внешними и внутренними вызовами и рисками.

Такое определение отражает смысл процесса «осовременивания» и одновременно позволяет отграничиваться от вменения представлений о предзаданных ориентирах развития («догоняющая модернизация», «догоним и перегоним» и т. д.). В нем также отражены требования проблемного подхода, учета реальных процессов и ограничений развития.

При таком подходе в центр внимания выносится проблема анализа вызовов и рисков, обусловливающих цели и задачи модернизации. В частности, яснее становится значение угроз «ловушки среднего уровня развития, утраты национальной конкурентоспособности, а также связанных с ними внутриполитических напряжений и взрывов. Именно при таком проблемном подходе становится возможной интеграция целей и задач развития, а также используемых средств и инструментов, отвечающих требованиям сочетания телеологического и генетического подходов, которые были ранее нами рассмотрены[54]54
  См.: Там же. С. 47–94.


[Закрыть].

Это, в частности, означает, что при таком подходе мы не отказываемся на национальном уровне от бенчмаркинга[55]55
  Бенчмаркинг (англ. Benchmarking) – сопоставительный анализ на основе эталонных показателей, это процесс определения, понимания и адаптации имеющихся примеров эффективного функционирования компании с целью улучшения собственной работы.


[Закрыть]. Это очевидно, т. к. важной проблемой, которую, например, необходимо учитывать при определении целей и задач развития, является национальная конкурентоспособность. Соответственно, возможны и необходимы конкретные показатели, позволяющие определить требования обеспечения такой конкурентоспособности. Но при таком подходе в фокусе анализа оказываются не только цели и задачи, но и траектория движения к ним.

К сожалению, очень часто обоснование соответствующих траекторий, конкретные меры и институциональные преобразования оказываются обойденными вниманием. Так, например, анализ прогнозов экономического и социального развития нашей страны, подготавливаемых Министерством экономического развития РФ, показывает, что в этих документах недостаточно обосновывается траектория достижения представленных в них показателей.

Эти соображения важны в связи с тем, что существующая практика связана со всеми недостатками как генетического, так и телеологического подходов, без использования их преимуществ. Здесь вспоминается метафора критиков «евразийства», которые говорили о рисках получить Азиопу вместо Евразии[56]56
  Термин «Азиопа» принадлежит историку, публицисту, члену Временного правительства Павлу Милюкову. Он сомневался в продуктивности модных в начале XX века идей «Евразийства» как синтеза западной цивилизации и восточного варварства. Не может политика выстраиваться на бракосочетании деспотии и плюрализма, считал Милюков, и назвал такой альянс «Азиопой» // https://otvet.mail.ru/question/14591181


[Закрыть].

Важным выводом, который был сделан ранее, является утверждение, что генетически ориентированные преобразования связаны с меньшими рисками для внутренней органики социума и, соответственно, несут в себе меньший потенциал напряжений и даже потрясений. Этот ориентир был преобладающим на протяжении всего нашего обсуждения. Но при этом подразумевалось разумное использование как генетического, так и телеологического подходов.

При рассмотрении внутренней логики развития в нашем анализе не раз оговаривалось, что внутренняя органика, риск социально-политических напряжений и кризисов не могут быть единственными критериями выбора стратегии развития. Когда существуют угрозы самому существованию объекта развития: государству и обществу, – тогда насущная необходимость ответа на такие вызовы перевешивают все остальные соображения.

Наше Отечество знает немало примеров подобных вызовов. Речь не только о Великой Отечественной войне, которая, конечно же, является очевидным примером такого выбора. Существом стоявшего перед нашей страной вызова были не только свобода и независимость Родины. Прямая и непосредственная угроза затрагивала глубинные основания ее существования (вспомним «план Ост»)[57]57
  Генеральный план «Ост» (нем. Generalplan Ost) – обширная программа закрепления господства Третьего рейха в Восточной Европе; предусматривал принудительное выселение с территории Польши и оккупированных областей СССР до 75–85 % населения и размещение его в Западной Сибири, на Северном Кавказе и в Южной Америке, см.: https://ru.wikipedia.org/wiki/Генеральный_план_Ост. Следует отметить, что этот план включал ликвидацию любых институтов, обеспечивающих поддержание национальной и культурной идентичности.


[Закрыть]: государственность, наука и культура, разрушение которых лишали страну и общество возможности сколько-нибудь приемлемого существования.

Все эти соображения позволяют сделать вывод, что в органичной стратегии, учитывающей масштаб существующих вызовов для развития нашей страны, придется существенно повысить телеологическую компоненту, несмотря на рассмотренные выше риски, связанные с таким ориентиром. Но усиление телеологической компоненты развития должно быть подкреплено кардинальным упрочением генетической компоненты с ее ориентиром на снижение внутренних напряжений и, соответственно, на купирование внутриполитических рисков.

Это переносит фокус нашего обсуждения в несколько другую плоскость: каковы в рамках обновленной концепции модернизации средства снижения социально-политических напряжений. В первую очередь здесь очень важно, чтобы почти неизбежные напряжения, вызванные масштабными экономическими, социальными и политическими преобразованиями, не превращались в кризисы, подрывающие шансы на успех преобразований. При этом возникает дополнительная задача: как на основе осознания таких рисков разработать надежные механизмы их демпфирования.

Важной предпосылкой формирования социально-политических напряжений и кризисов является, как показывает практика, отрыв ценностей, на которые ориентируется активная, наиболее влиятельная часть общества, от рефлексии, осознания ими же своих собственных интересов.

Ярким примером такого отрыва является позиция отечественной научно-технической интеллигенции в ходе Перестройки. Легко вспомнить, что эти слои были мощным тараном, ломавшим действительно закосневшую советскую социально-политическую систему. Искренне поверившая в идеалы демократии и свободы, образованная, но социально-политически незрелая, скорее даже инфантильная научно-техническая интеллигенция, плохо понимавшая реальные пути достижения своих идеалов, добилась разрушения «совка». Но она же оказалась главной жертвой своего успеха. Выиграли единицы, потеряли миллионы. Они утратили свой высокий социальный статус, возможности профессиональной самореализации, научно-технического творчества.

Прорыв к пониманию подлинных проблем развития – основам выработки целей модернизации – трудная, но императивная задача содержательно обоснованной модернизации. Причем ставилась она в нашей истории не раз, но редко успешно решалась. Очень трудно пробиваться сквозь сплоченные себялюбивые ряды тех, кто готов извратить и заболтать любую серьезную проблему.

Замечательно сказал об этой задаче Н.А. Бердяев: «Пора сбросить внешние покровы и обнаружить истинную сущность вещей, истинные реальности. Величайшая наша моральная задача – переход от фикций к реальностям, преодоление гипноза слов. Бесстрашие пред словами – добродетель… Поистине одну великую революцию предстоит нам совершить, революцию свержения ложных и лживых, пустых и выветрившихся слов, слов, формул и понятий»[58]58
  Бердяев Н.А. Судьба России. С. 226.


[Закрыть].

Но такая действительно великая революция требует концептуальной консолидации тех, кто готов выступать субъектом обсуждаемой модернизации: в качестве участников разработки ее концепции или по крайней мере ее содержательных критиков.

Но даже соучастие в виде конструктивной критики возможно лишь на основе собственного видения логики развития. Только тогда есть основа для аргументированной критики. Это заставляет нас также действовать в логике соответствующего ценностного выбора, сохраняя при этом принципы value free[59]59
  Свобода от ценностных суждений; идеологическая нейтральность, см.: https://dic.academic.ru /contents.nsf/eng_rus/


[Закрыть].

Хорошо известно, что для того, чтобы стало возможным реализовать эти методологические требования, предъявляемые социальным наукам, необходимо провести анализ ценностной диспозиции по рассматриваемой проблеме, учитывать и ценности социальных субъектов, и предъявлять собственные ценностные позиции исследователей. Только благодаря такого рода процедуре возможно избежать отмеченного выше подхода: рассмотрения исторических и актуальных процессов через вменение субъектам соответствующих социальных процессов актуальных современных ценностей или ценностей самого исследователя. Вполне очевидно, что это путь, который вряд ли ведет к адекватному пониманию рассматриваемых процессов.

Ориентация на учет соответствующих ценностей, норм и представлений, инициированная в свое время М. Вебером, создала предпосылки для «понимающих» подходов в ряде научных дисциплин. Как представляется, развитие таких подходов позволило преодолеть многие ограничения в развитии социальных наук.

В связи с этим нам важно зафиксировать содержательное отграничение консерватизма от оппонирующего ему доктринального либерализма. Ранее мы показывали, что важной спецификой российской цивилизации является относительно высокое регулятивное влияние партикулярных ценностей[60]60
  См.: Дискин И.Е. Альтернативы «российского прорыва». С. 144–149.


[Закрыть]. В рамках представленного ниже социологического анализа консервативной модели развития мы покажем, что значительное влияние партикулярных ценностей характерно не только для нашей страны. Оно выступает значимым отличительным признаком, характерным для консервативно ориентированных стран и сообществ.

Либерально ориентированные ученые утверждают, что легитимными регуляторами выступают лишь универсальные ценности, относимые либеральной догматикой к корпусу абсолютных, не подлежащих обсуждению «общечеловеческих» ценностей. При этом следует заметить, что эмпирические социологические исследования не слишком подтверждают наличие такого рода ценностей. В этом смысле «общечеловеческие» ценности – идеологическая конструкция, которую либеральная догматика стремится превратить в глобальную норму. Соответственно, эта норма исключает возможность рассмотрение партикулярных ценностей в качестве легитимных регуляторов социального действия.

Включение же партикулярных ценностей в корпус значимых легитимных регуляторов социального действия выступает существенным теоретическим отграничением от либерального концепта.

В рамках наших рассуждений важно подчеркнуть значение подобного расширения круга легитимных социальных регуляторов. Включение партикулярных ценностей в этот круг значимых регуляторов усиливает индивидуальное, «человеческое» измерение «понимающих» подходов. Оно позволяет рассматривать не только рационализированные суждения, рефлексию разного рода социальных интересов, но и ценностно напряженные основания социального действия. Хорошо известно, что такие основания не только веками служили важными мотивациями, но и сегодня выступают в качестве мотивации во многих человеческих сообществах.

Расширение корпуса легитимных регуляторов также существенно продвигает нас в направлении развития «понимающих» подходов в рамках различных научных дисциплин. Более того, это путь к более глубокому пониманию взаимосвязи консервативной методологии, с одной стороны, и направлений развития целого ряда научных дисциплин в сторону их большей адекватности, отражению в них реальных социальных процессов, с другой.

Несколько огрубляя методологические противоречия, можно сказать, что либеральная методология ориентирована на «объективистский» взгляд извне, а консервативная – на включенное понимание ситуации «изнутри». Взгляд «извне», подаваемый в качестве объективного, методологически возможен лишь при условии, что ценности, на основе которых осуществляется «внешнее», «объективное» наблюдение, являются абсолютными, находящимися вне какой-либо дискуссии.