Текст книги "Бриллиантовое ожерелье"
Автор книги: Ирэн Адлер
Жанр: Зарубежные детские книги, Детские книги
Возрастные ограничения: +12
сообщить о неприемлемом содержимом
Текущая страница: 4 (всего у книги 9 страниц)
Глава 10
Гостиница «Мир»
Вспоминая сейчас эту историю, думаю, что всё это было предопределено. Иначе как объяснить, что трое ребят, едва познакомившись в захолустном приморском городке, сразу же оказались втянуты в такое необычное и загадочное дело?
И единственное объяснение я вижу в том, что судьбе было угодно, чтобы эти трое ребят пережили незабываемое приключение, драгоценные воспоминания о котором сохранят на всю жизнь.
Можно ли представить себе более невероятную историю, чем эта? Мёртвый человек, найденный на берегу моря, у которого оказалось два имени и который останавливался в двух разных гостиницах. И другой, не менее загадочный человек, которого видела не только я, но, уверена, и мои друзья.
И наконец, приятель отца Люпена, портье в гостинице «Мир», который словно старался ещё больше запутать нас.
Не припомню, как его звали. Какое-то звучное голландское имя, то ли Ван Хесселинк, то ли еще как-то.
Хорошо помню только, как не вязалось оно с его обликом: маленькие круглые глазки и балахонистый пиджак. Чтобы поговорить с ним, пришлось дождаться, пока он наденет слуховой аппарат, иначе только время теряли, повторяя всё сначала.
Мы спросили его о человеке, которого он знал как Франсуа Пуссена, и услышали в ответ какие-то бессвязные фразы, лишённые всякой логики.
– А, месье Пуссен… Ну да, конечно… это был наш клиент… красивый такой мужчина… очень высокий… нет, не очень, но красивый… В самом деле очень хорош собой… Впрочем, мне не должно быть дела до того, красив клиент или нет… Но этот действительно был очень импозантен… Пожалуй, покрасивее твоего отца, Люпен… И этим всё сказано, поверишь ли?
Настойчиво расспрашивая портье, нам удалось выяснить, что Франсуа Пуссен жил в гостинице уже почти месяц и довольно часто куда-то отлучался.
– Обычно он исчезал дня на три, не больше… А потом возвращался.
Шерлок спросил, нельзя ли посмотреть журнал регистрации постояльцев, но такового, похоже, в гостинице не имелось.
– Может, он оставил какую-нибудь записку, запись, какое-нибудь письменное распоряжение? – спросил Люпен.
– О чём ты говоришь, мальчик?
Шерлок хотел получить что-нибудь написанное рукой Франсуа Пуссена, чтобы сравнить с почерком на том листке, который мы нашли в кармане утопленника.
Мы уговорили портье показать нам комнату месье Пуссена.
– И вы ни разу не разговаривали с ним? – спросил Люпен, пока мы поднимались друг за другом по скрипучей лестнице.
– Никогда! – прозвучал ответ. – Кроме нескольких незначительных фраз, когда он просил принести кофе или свежевыжатый сок.
– Он говорил без акцента? – спросила я, остановившись наверху лестницы.
– Акцент, говорите, мадмуазель, да? Ну… Теперь, как припоминаю… Да, пожалуй, у него был акцент южанина, а точнее, я сказал бы даже – марсельский акцент…
Он вставил в замочную скважину гостиничную отмычку и открыл дверь, но оказалось, не ту. И только следующая дверь вела в комнату, где останавливался наш человек.
– Я оказываю тебе эту услугу только потому, что дружу с твоим отцом, ясно? – проговорил коротышка-портье, обращаясь к Люпену. – И прошу вас ничего не трогать и не переставлять. И вообще даже не заходите сюда. Можете посмотреть с порога.
– Полиция уже была здесь? – спросил Люпен и, несмотря на запрет, всё же протиснулся мимо портье в номер.
– Была, но не в мою смену, – ответил он.
– Так-с! В самом деле, старательная работа.
– Тем лучше для нас, – заметил Шерлок.
– Прошу тебя, Арсен! Я ведь иду тебе навстречу, не вынуждай меня жалеть об этом, понимаешь…
Тут портье пустился в какие-то путаные объяснения, из которых мы ровно ничего не поняли.
Повторялась история со спальней. Сначала Люпен тайком пробрался в мою, до смерти напугав меня. Теперь мы вошли в комнату, где, как мы считали, последний раз ночевал человек, труп которого нашли на берегу.
Войдя сюда, я почувствовала, как меня охватила странная тревога и возникло ещё какое-то ощущение отнюдь не из приятных.
Помещение показалось мне жутким, я постаралась ни к чему не притрагиваться и двигалась осторожно, выслушивая поток бессвязных объяснений портье.
Друзья тем временем внимательно осматривали комнату. Свет проникал сюда через обширное слуховое окно. Кровать аккуратно застелена, на тумбочке рядом небольшая красная книжечка. Пиджак, вельветовые брюки, чемоданчик, две смены белья и ботинки, размер которых уточнил Шерлок, осмотрев подошву.
– Новые, почти не ношеные… – заключил он.
Кроме этих вещей и небольшого кожаного чемодана в комнате не оказалось больше ничего. Никакого намёка на его профессию, не нашлось никакой записки, ни единой улики, которая могла бы навести на правильный след.
Наш визит завершился.
Когда мы уходили, я заметила, что красная книжечка, лежавшая на тумбочке, исчезла.
* * *
– А вы не знаете, кто мог бы убить его?
Портье проводил нас в вестибюль гостиницы, где пол тоже тихо поскрипывал. На этот раз он услышал вопрос сразу.
– Меня спрашивали сегодня об этом по меньшей мере уже человек десять… – Он пожал плечами. – У него никто никогда не бывал, насколько я знаю. Он то и дело уходил и приходил и… я понятия не имею, чем он занимался. Мы стирали ему рубашки и бельё, это верно, а во всём остальном… Я никогда не расспрашивал о нём других служащих… Кто знает, что это был за человек. Пожалуй, могу допустить, что его убил вор, который бродит по крышам.
– Вор, который бродит по крышам? – переспросила я. – Кто это?
Я повторила вопрос, и лицо портье искривилось гримасой, которая, по его мнению, должна была изобразить загадочность, а на самом деле получилась просто смешной.
– О, его уже многие видели… В лунные ночи… по крышам города бродит какой-то человек… в чёрном… Лазает по стенам, как паук…
Я посмотрела на Люпена.
И увидела, что мой друг побледнел.
* * *
Вечером мы с Шерлоком возвращались домой. Мне показалось, что тёмное волнующееся море словно поглотило вдруг все краски. Улицы стали серыми, дома – тёмно-фиолетовыми, а изгороди из глициний блекло-серебристыми.
Мы обсуждали нашу проблему, строя разные догадки о человеке с двойным именем, но так и не пришли ни к какому выводу.
Вор, который бродит по крышам…
Всегда в чёрном…
– Послушай, а может, это тот самый человек, которого я видела на берегу? – спросила я друга, когда мы поднимались по улочкам к нашим домам. Шерлок не готов был согласиться с таким предположением. Я видела это по глазам. Кроме того, он не поверил ни единому слову из рассказа портье.
– Не знаю, но…
Я поняла по его смущению, что это не тот случай, когда нужно настаивать.
– Довольно поздно уже, – сказала я, когда мы подошли к моему дому. – Надеюсь, твоя мама не рассердится.
Я заметила, что Шерлок повёл меня такой дорогой, чтобы мы сначала пришли ко мне. Наверное, для того, чтобы не получилось, будто это я провожаю его, или чтобы я не попросила его проводить до моей калитки. Так или иначе, я была ему благодарна за это.
Он не сразу услышал мой вопрос. А когда до него дошло, ответил:
– Я приготовил всё перед уходом. Но не беспокойся. Когда мама играет в карты, то обычно задерживается.
Мы почти подошли к моему дому.
– Можно спросить тебя кое о чём? – обратилась я к Шерлоку.
Он сунул руки в карманы.
– Это ты взял её?
Мне не пришлось объяснять, что я имею в виду.
– Только для того, чтобы посмотреть, нет ли там каких-нибудь рукописных пометок, – ответил он.
– Почерк… – согласилась я и, тяжело вздохнув, направилась к дому.
– Запри как следует двери! – посоветовал Шерлок.
– То есть?
– Проверь, хорошо ли заперты, хотя это и должен делать дворецкий… Но самое главное – закрой окна.
И я заметила, что он осматривает освещённые окна второго этажа.
– Если не ошибаюсь… Люпен сказал, что твои окна вот эти… – и он указал на них.
Я удивилась:
– Да ну? Так и сказал?
Кто же из них говорил другу про моё окно?
Шерлок взглянул на меня. Глаза его блестели. Он хотел что-то ответить, но передумал.
– Спокойной ночи, – попрощался он.
– Увидимся завтра.
– Спокойной ночи, Шерлок!
Я посмотрела, как он исчез в темноте, и поспешила к своему дому с освещёнными окнами.
Должно быть, приехал папа.
Глава 11
Ночной разговор
– Ирэн!
– Папа!
Вот, наконец-то, и приехал мой знаменитый папа. Он ждал меня в прихожей с распростёртыми объятиями, и я бросилась к нему, тая от счастья.
– Но когда ты приехал?
– Только что, моя дорогая! Только что!
Папа высоко приподнял меня, как делал всегда, сколько помню себя, и не стал кружить только потому, что мама тотчас призвала его к порядку:
– Леопольд!
Так звали папу: как богемского князя. Из него и в самом деле получился бы прекрасный князь, хотя выглядел он не так уж импозантно: невысокого роста, довольно полный, хитрый взгляд, торчащие усы. Руки нежные и в то же время сильные, лицо всегда хорошо выбрито и пахнет одеколоном даже после самых долгих разъездов.
Я сразу поняла, что он очень устал и эта поездка стоила ему немало сил. Радовался встрече, но усталость была весьма заметна, хотя он и улыбался.
– Ну, как дела? Как отдыхаем?
– Ты уже знаешь, я думаю. Какой уж тут отдых – с покойником, – шепнула я.
– Знаю… знаю… – ответил он, гладя меня по голове. – В самом деле любопытная история, верно?
Мы были очень дружны с ним и так хорошо понимали друг друга, что просто удивительно.
Он едва приехал, а мне уже хотелось познакомить его с моими новыми друзьями и, пожалуй, даже сводить на виллу Эшкрофта.
Однако вместо этого мы отправились в столовую, где уже был накрыт стол, но хрусталь и серебряные приборы сильно затрудняли разговор.
Я с удивлением обнаружила, что у нас гость. Высокий, худощавый человек лет шестидесяти, с изысканными манерами, – доктор Моргёй.
Местный врач, которого мама приглашала иногда, и он рад был знакомству с папой.
Доктор Моргёй мало говорил в тот вечер, и это понятно. У моих родителей была своеобразная манера беседовать: говорила в основном мама, а папа ограничивался лишь короткими односложными, иногда двусложными репликами. А чаще всего просто кивал в знак согласия.
Время от времени он посматривал на меня, и я сразу же ловила его взгляд, потому что прекрасно знала: он посмотрит в тот момент, когда никто не заметит, что мы переглядываемся. И тогда папа строил мне рожицы или веселил ещё как-нибудь: таращил глаза, надувал губы, притворялся, будто сейчас уснёт. Он забавлял меня, и поэтому я любила этот вечерний час, когда за столом собирались все вместе. Хотя случалось это редко: папа много работал.
Как однажды объяснила мама доктору Моргёй, мой отец действительно был очень крупным немецким промышленником – занимался поездами и железными дорогами по поручению королевской семьи Баварии. Важная фигура, короче говоря. Он много разъезжал по делам и завидовал людям, которые могли спокойно жить в своих домах. А они, эти самые люди, видя, что он опять куда-то отправляется, завидовали его беспрестанным поездкам в неизменно роскошных вагонах и проживанию в лучших гостиницах.
– Прекрасный вечер, месье Адлер… – произнёс доктор в какой-то момент. – И благодарю вас, мадам, всё было великолепно…
Мистер Нельсон принялся убирать со стола, а взрослые перешли в гостиную выпить кофе, чай или напиток рубинового цвета, к которому – мне это хорошо объяснили – я не должна даже приближаться.
Я попрощалась со всеми тремя, начав с доктора и закончив папой.
– Хочешь, завтра прогуляемся к морю? – предложил он.
– А ты долго пробудешь с нами? – спросила я, не очень-то веря в такое счастье.
– Только несколько дней, моя дорогая! Только до понедельника.
И оттого, что папа был дома, я вдруг совершенно позабыла про всякие страхи, про того человека в синем плаще, про ужей, что прятались в траве, и про тех, кто, возможно, наблюдает за моим домом с улочек старого города.
Наверное, я допустила ошибку, потому что они, напротив, не забыли обо мне.
* * *
Я вдруг проснулась среди ночи.
И сразу же посмотрела на шкаф.
Створка приоткрыта, и мне показалось, оттуда доносится какой-то шёпот. Может, приснилось.
– Люпен? – задала я глупый вопрос. И не получила никакого ответа.
Бешено забилось сердце.
Прикрывшись подушкой, я осторожно подошла к окну, отодвинула штору и посмотрела наружу. Тёмное море пересекала серебристая бахрома, а небо было такое ясное, что можно было сосчитать все звёзды на нём.
На улице ни души. Никаких теней за глициниями. Вроде бы всё спокойно. Я с волнением открыла шкаф, но увидела в нём только свои платья, которые во мраке казались одинаково тёмными.
И всё же действительно слышался чей-то шёпот.
Это разговаривали папа с мамой.
Я выглянула в коридор. Глухо пробили часы, и показалось, будто звук идёт со стороны тёмного моря, которое я только что видела за окном. И разговор родителей доносился до меня отрывками, только когда кто-то слегка повышал голос.
Более отчётливо слышался медленный храп мистера Нельсона, ровный и успокаивающий.
Не знаю, почему, но в ту ночь я решила послушать, о чём говорят родители. Наверное, я настолько вошла в роль юного детектива, что считала своим долгом расследовать теперь всё и везде. А может, из любопытства, но скорее всего, оттого, что хотелось посидеть с папой в гостиной и поговорить с ним до глубокой ночи.
Так или иначе, я села на верхнюю ступеньку лестницы и приготовилась слушать, дополнив с помощью фантазии то, что не удастся расслышать.
Одно я поняла сразу: они говорили обо мне.
– Напугана… – услышала я мамин голос.
Сердце моё забилось сильнее.
– Чем напугана? Этим человеком, которого нашли на берегу, или…
– Нет, это не повод, – спокойно ответил папа. – Здесь ей будет спокойнее, чем где-либо.
– Возможно. Но ходят слухи…
– А ты не слушай. Доктор…
Дальше я не расслышала.
– Она никогда не узнает об этом, верно? – спросила вдруг мама.
Папа помедлил с ответом.
– Думаю, рано или поздно придётся сказать.
«Ох!» – невольно воскликнула я про себя. Я почти догадалась, о чём они говорят.
Мне захотелось сбежать по лестнице и сказать родителям, что я всё поняла, но в этот момент чёрная рука легла мне на плечо и слегка надавила. Я открыла было рот, но не закричала.
– Думаю, вам лучше вернуться в постель, мисс Ирэн, – тихо произнёс мистер Нельсон.
Он неслышно появился рядом, я даже не заметила, как.
– Нехорошо подслушивать чужие разговоры…
В темноте виднелась только его белозубая улыбка, похожая на серп луны.
Я последовала его совету, а утром уже забыла о случившемся.
Глава 12
Бриллиантовое ожерелье
– Можно узнать, где ты была? – спросил Шерлок, как только я выглянула из кустов возле виллы Эшкрофта.
Улыбаясь, я пошла ему навстречу. Я была рада видеть его, а он выглядел очень недовольным и смотрел так, словно хотел растерзать меня, и направился по тропинке, по которой я только что пришла.
– Давай шевелись!
Что это значит – «Давай шевелись»? – рассердилась я.
И что это он возомнил о себе?!
А самое главное, не понимает разве, с кем имеет дело?
– УИЛЬЯМ ШЕРЛОК ХОЛМС! – воскликнула я, не двинувшись с места.
Его имя, произнесённое полностью, да ещё таким категорическим тоном, вызвало именно ту реакцию, какую я и хотела, – он вздрогнул и остановился.
– СЕЙЧАС ЖЕ ИЗВИНИСЬ!
– Ах вот как? – вскипел он. – Извиниться? Извиниться за что? За то, что заставила меня всё утро ждать на бастионе, а потом и тут?
– Но приехал мой отец! – оправдалась я, всё же чувствуя себя виноватой.
– Ну и что?
– А то, что я давно не видела его… Мы катались на лодке!
– А я, по-твоему, мог знать об этом?
– А зачем тебе было знать?
– Мы же договорились, все трое, распрекрасная мадмуазель!
– Договорились? О чём?
– О том, что ведём расследование! Опасное расследование! Или ты уже забыла?
– Но что ты себе позволяешь? Ты же не брат мне! И даже не мой…
Не знаю, что я собиралась тут добавить, но это непроизнесённое слово неожиданно, словно по волшебству, заставило нас прекратить ссору. Мы поняли вдруг, что кричим, стоя в кустах едва ли не вплотную друг к другу. И заметив это, мы растерялись.
Шерлок зажмурился и произнёс:
– Ну, ладно…
А я проговорила:
– Короче… я…
Затем последовали другие попытки объясниться и прозвучали разные незавершённые фразы вроде: «Дело в том, что…», «Наверное я должна была…», «Нет, наверное лучше…», «Мне жаль, но мы все немного…»
А потом, к счастью, появился Люпен.
– Важные новости, господа, – заявил третий член нашего небольшого клуба детективов-любителей.
Мы сидели в ветхих креслах под портиком виллы Эшкрофта. Перед нами лежало море, а за спиной в пустых комнатах гулял ветер.
Мы дружно уплетали гриссини – итальянские хлебные палочки, доставая их из бумажного пакета. Папа привёз из Парижа – тонкие, хрустящие, одно удовольствие!
– Наверное, мы напрасно недооценили сведения об этом загадочном воре, который бродит по крышам… – сказал Люпен. – Потому что вчера ночью он совершил, по-моему, новое преступление.
– Ещё один покойник? – испугалась я.
– Да нет. Ограбление.
– Вот как? И что за ограбление?
– Украдено очень дорогое бриллиантовое ожерелье, сказал начальник полиции Флебур. Вы бы видели его! Места себе не находил от волнения!
– А ты откуда знаешь? – спросил Шерлок.
– Да от него самого, – ответил Люпен, поглубже запуская руку в пакет с гриссини. – Сегодня утром инспектор пришёл к отцу, чтобы…
И тут Люпен посмотрел на меня таким долгим взглядом, что мне стало неловко.
– Чтобы проконсультироваться.
Я сглотнула.
– По поводу чего?
– По поводу акробатики, – ответил Люпен. – Похоже, этот загадочный вор залез в дом мадам Мартиньи с крыши, а она очень покатая и опасная. И он, видимо, большой мастер, если не оставил при этом ни единого следа. Ни на стене, ни на соседних крышах, ни тем более на окне.
– А оно было открыто? – поинтересовался Шерлок.
– Похоже, да.
– И что сказал твой отец? – спросила я.
– Инспектору? – Люпен пожал плечами. – Сказал, что проникнуть через окно способен только настоящий профессионал, поэтому совершенно невозможно поймать его. А потом шепнул мне, что вряд ли и сам мог бы сделать такое.
Мы рассмеялись.
В то время никто из нас – и меньше всех Люпен – и не подозревал, каково настоящее ремесло его отца. Мы просто думали, что он очень опытный эквилибрист, знаток боевых искусств, циркач.
Очень скоро, правда, мы узнали – это далеко не всё, что он умеет делать, а наш друг не просто открыл это для себя, но и унаследовал профессию отца, намного превзойдя его.
Арсен Люпен стал величайшим вором всех времён.
* * *
– А что, – спросила я, – между кражей бриллиантового ожерелья мадам Мартиньи и человеком на берегу есть какая-то связь? – Я разломила последнюю хлебную палочку на три части и раздала ребятам. – Если, конечно, их что-то может объединять.
– Вор – не убийца, но… Но вообще-то любопытно, что в таком маленьком городке, как Сен-Мало, почти одновременно происходят два таких события.
– Конечно, это ограбление путает все карты, – заметил Шерлок. – Инспектору теперь нужно не только выяснить, что случилось с загадочным человеком на берегу, но и раскрыть кражу бриллиантового ожерелья. А мадам Мартиньи… Ты знаешь её?
Люпен покачал головой.
Шерлок достал из кармана брюк красную книжечку, которую стянул с тумбочки в комнате месье Пуссена.
– Нашёл что-нибудь? – поинтересовался Люпен.
– Да, – ответил мой друг, – ясно, что записка, которую мы обнаружили у него в кармане, написана другой рукой.
Он полистал книжечку и показал нам заметку на полях. Почерк заметно отличался от того, что в записке.
– Это усложняет дело, – проговорил Люпен, причём скорее радостно, чем огорчённо.
– Конечно, теперь уже трудно предположить, что это было самоубийство… Потому что человек, который собирался покончить с собой, наверняка оставил бы в кармане что-то вроде прощальной записки, – задумчиво произнёс Шерлок. – Выходит, записку написал не он.
Я подумала, что, наверное, тут и в самом деле имеется какая-то связь с призрачным вором, который бродит по крышам, но промолчала.
– Итак, что будем делать? – с некоторой тревогой спросила я.
– Прежде всего отнесём книжку туда, где взяли… А потом пойдём в гостиницу «Художник», ведь там он тоже снимал номер, – предложил Люпен, беря книжку у Шерлока.
– А ещё что-нибудь интересное тут есть?
– Игральная карта, которая служила закладкой, – ответил Шерлок, показывая её. Это оказалась дама пик. Шерлок быстро спрятал её в карман и добавил: – Прямое указание на мадам Мартиньи.
– Прямое указание? – в растерянности переспросила я.
– В городе некоторые зовут её Чёрной Дамой, – объяснил Шерлок. – Из-за того, что всегда одевается только в чёрное, хотя траура не носит.
– Я слышал об этом, – подтвердил Люпен. – Слышал также, что она замужем за каким-то довольно богатым человеком, который предпочитает заниматься своими делами, а не ею, и потому всегда отсутствует, – добавил он.
Я закусила губу, подумав о своей семье.
Мы ещё некоторое время сидели на веранде виллы Эшкрофта и с безрассудством нашего замечательного возраста строили тысячи разных догадок о событиях, происходивших вокруг нас. И ощущали наше единение: трое друзей, одинаковые, словно три капли воды.
И мы ещё не очень-то задумывались над тем, что делать хорошо, а что – плохо. Нам нравилось ломать голову над возникшими загадками, и, снедаемые любопытством, мы часами могли с воодушевлением обсуждать их. Весёлые, нетерпеливые и отважные, мы с безрассудной беспечностью играли жизнями окружающих нас людей.
Наверное, потому, что жизнь ещё не начала играть с нами.
Правообладателям!
Это произведение, предположительно, находится в статусе 'public domain'. Если это не так и размещение материала нарушает чьи-либо права, то сообщите нам об этом.