Текст книги "Французская сюита"

II
ПЕРЕПИСКА 1936-1945

7 октября 1936

Ирен Немировски – Альбену Мишелю

Благодарю Вас за чек на 4000 фр. Позвольте мне по этому случаю напомнить Вам наш разговор во время моего визита этой весной: я спросила Вас, предполагаете ли Вы заключить со мной какое-либо соглашение в ближайшем будущем, поскольку обстоятельства мои очень стеснены. Вы ответили, что сделаете все возможное для того, чтобы я была удовлетворена, и я могу на вас рассчитывать. Тогда вы не пожелали мне сообщить, что именно намерены предпринять, но пообещали известить меня об этом не позднее чем через два месяца. Однако за все это время – прошло уже около четырех месяцев – я так ничего от вас не получила. Я хотела бы узнать, каковы Ваши намерения, потому что – увы! – Вы прекрасно понимаете насущные необходимости того, кто, как я, не обладает никаким состоянием и живет только писательским гонораром.

10 октября 1938

Издательство «Дженио» (Милан) – Альбену Мишелю

Мы будем Вам бесконечно обязаны, если Вы соблаговолите нам сообщить, является ли мадам И. Немировски представительницей еврейской расы. По итальянским законам человек, чьи мать или отец относятся к арийской расе, не считается представителем еврейской расы.

28 августа 1939

Мишель Эпштейн[17]17
  Муж Ирен Немировски. Как и она, русский беженец, бежал от большевистской революции, поселился в Париже, работал уполномоченным Банка Северных стран. Арестован в октябре 1942-го, отправлен сначала в Дранси, затем в Освенцим, где и погиб.


[Закрыть] – Альбену Мишелю

Моя жена в настоящее время в Энде (вилла Эн Эксеа, Эн – де-Пляж) вместе с детьми. Я очень беспокоюсь за нее в наши трудные времена, она там совсем одна, и при необходимости ей не к кому обратиться за помощью. Могу ли я рассчитывать на Вашу дружбу и получить от Вас, если это возможно, рекомендательное письмо, с которым в случае необходимости она могла бы обратиться к властям или в местную прессу (Нижние Пиренеи, Ланды, Жиронда)?

28 августа 1939

Альбен Мишель – Мишелю Эпштейну

Имя Ирен Немировски должно само по себе открыть перед ней все двери! Со своей стороны я сделаю все возможное и отправлю рекомендательные письма во все газеты, представителей которых я знаю, но для этого мне понадобятся уточнения, которые только Вы можете мне дать. Прошу Вас навестить меня сегодня вечером.

28 сентября 1939

Робер Эсменар[18]18
  Директор издательства «Альбен Мишель» и зять Альбена Мишеля, который по состоянию здоровья в то время уже не руководил издательством единолично.


[Закрыть] – Ирен Немировски

Все, что мы проживаем в настоящее время, мучительно и может обернуться трагедией завтра или послезавтра. Вы русская еврейка, и может случиться так, что те, кто Вас не знает, – таких, впрочем, мало, учитывая вашу известность в качестве писателя, – могут причинить Вам неприятности, но, поскольку нужно предвидеть все, я думаю, что мое свидетельство как издателя может оказаться Вам полезным.

Я готов подтвердить, что Вы талантливая писательница, о чем свидетельствует успех Ваших произведений как во Франции, так и за границей, где уже существуют переводы Ваших романов. Я также рад отметить, что с октября 1933 года, когда Вы появились у нас в издательстве, после того как опубликовали несколько своих книг у моего коллеги Грассе, одна из которых – «Давид Гольдер» – стала настоящим откровением и послужила основой для замечательного фильма, я не только сотрудничал с Вами, но и поддерживал с Вами и Вашим мужем самые сердечные дружеские отношения.

21 декабря 1939

Пропуск, дающий право на передвижение с 24 мая по 23 августа 1940 года (для Ирен Немировски) Национальность: русская Станция назначения: Исси-Левек

Транспорт, которым разрешено пользоваться: железная дорога

Причина передвижения: свидание с эвакуированными детьми.

12 июля 1940

Ирен Немировски – Роберу Эсменару

Всего два дня, как более или менее наладилась почтовая связь в деревушке, где я поселилась. Я пишу наудачу на Ваш парижский адрес. Надеюсь от всего сердца, что Вы благополучно пережили эти ужасные дни и Вам не пришлось тревожиться из-за Ваших близких. Что касается меня, то военные операции, хоть и проходили совсем неподалеку от нас, нас не затронули. В настоящее время моя самая большая забота – раздобыть денег.

9 августа 1940

Ирен Немировски – мадемуазель Лефюр[19]19
  Секретарь Робера Эсменара.


[Закрыть]

Надеюсь, Вы получили мое письмо, извещающее о получении 9000 фр. Но вот по какому поводу я обращаюсь к Вам теперь. Только подумайте, какую заметку я прочитала в маленькой местной газете, цитирую дословно: «Согласно недавно принятому решению, ни один иностранец не будет иметь права сотрудничать в новой газете».

Я хотела бы получить разъяснения по поводу этой новой меры и думаю, что Вы могли бы мне их дать.

Полагаете ли Вы, что запрет распространяется и на тех иностранцев, которые, вроде меня, живут во Франции с 1920 года? Касается ли он политических писателей или беллетристов тоже?

Вы знаете, что я живу в полной изоляции и ничего не знаю о новых правилах, которые в последнее время, очевидно, публиковались в прессе.

Если Вы сочтете, что какие-либо из них будут представлять для меня интерес, будьте так любезны, сообщите их мне. Но и это еще не все. Помня Вашу любезность и доброжелательность, хочу Вас попросить еще об одном одолжении. Я хотела бы знать, кто из писателей остался в Париже и чьи имена появляются в выходящих газетах. Не собираются ли вернуться в Париж «Гренгуар», «Кандид» и другие толстые журналы? А издательства? Какие из них открыты?

8 сентября 1940

Ирен Немировски – мадемуазель Лефюр

Что касается меня, то, судя по слухам, которые здесь упорно ходят, мы со дня на день можем оказаться в свободной зоне, и я спрашиваю себя, как я буду получать свое ежемесячное пособие.

4 октября 1940

Закон о гражданах еврейской национальности

Иностранные граждане еврейской национальности, после ратификации настоящего закона, могут быть отправлены в специальные лагеря по решению префекта того департамента, в котором они находятся.

Граждане еврейской национальности в любое время могут быть принудительно перемещены перфектом департамента, в котором они находятся.

14 апреля 1941

Ирен Немировски – Мадлен Кабур[20]20
  Мадлен Кабур, рожденная Аво, близкая подруга Ирен Немировски, с которой она в юности вела активную переписку. Ее брат, Рене Аво, возьмет на себя обязанности опекуна Элизабет после того, как официальная опекунша обеих сестер уедет в Америку. Элизабет останется в семье Аво до своего совершеннолетия.


[Закрыть]

Теперь вы знаете обо всех бедах, которые на меня свалились. Вдобавок вот уже несколько дней, как у нас поселилось изрядное число этих господ. Со всех точек зрения это чувствительно. Я с радостью думаю о местечке, которое вы мне назвали, но хотела бы узнать следующее:

1) Что представляет собой Жайи с точки зрения обитателей и снабжения?

2) Есть ли там врач и аптекарь?

3) Стоят ли оккупационные войска?

4) Как обстоит дело с продуктами? Есть ли у вас там масло и мясо? Это особенно сейчас для меня важно из-за детей, как вы знаете, у одной из моих дочерей только что была операция.

10 мая 1941

Ирен Немировски – Роберу Эсменару

Думаю, что Вы не забыли, дорогой месье, что согласно нашему договору я должна получить от Вас 24 ООО фр. 30 июня. В настоящую минуту у меня нет нужды в этих деньгах, но признаюсь, что последние распоряжения относительно евреев внушают мне опасения, как бы не возникли трудности с выплатой, до которой осталось полтора месяца, а это было бы для меня катастрофой. Зная Вашу обязательность и любезность, я решаюсь попросить Вас ускорить выплату, передав эту сумму в виде чека моему шурину Полю Эпштейну. Я попрошу его позвонить Вам, чтобы договориться с Вами на этот счет. Само собой разумеется, расписка, полученная от него, будет равноценна расписке, полученной от меня. Мне очень тягостно вновь досаждать Вам просьбами, но Вы понимаете, что у меня есть основания для беспокойства. Надеюсь, что новости от А. Мишеля по-прежнему благоприятны.

17 мая 1941

Ирен Немировски – Роберу Эсменару

Дорогой господин Эсменар, мой шурин сообщил мне, что Вы передали ему 24 ООО фр., которые должны были выплатить мне 30 июня. Благодарю Вас за Вашу бесконечную любезность по отношению ко мне.

2 сентября 1941

Мишель Эпштейн – помощнику префекта Дотену[21]21
  Департамент Сон-э-Луар был разделен демаркационной линией, помощник префекта Дотен исполнял обязанности префекта на оккупированной территории, где и находился Исси-Левек.


[Закрыть]

Мне сообщили из Парижа, что жители, считающиеся евреями, не вправе покинуть город, где они обитают, без разрешения префектуры.

Именно в таком положении находимся я сам и моя жена, по вероисповеданию мы католики, по происхождению евреи. Позвольте Вас попросить дать разрешение моей жене, урожденной Ирен Немировски, и мне самому провести шесть недель в Париже, в квартире по адресу: улица Констан-Коклен, 10, с 20 сентября по 5 ноября 1941.

Наша просьба вызвана необходимостью уладить дела моей жены с ее издателем, а также посетить врачей – окулиста, у которого наблюдается моя жена, и лечащих нас профессоров Валери-Радо и Делафонтена. Мы предполагаем оставить в Исси наших двоих детей четырех и одиннадцати лет и, разумеется, хотели бы беспрепятственно вернуться в Исси, как только уладим дела в Париже.

Наш врач в Исси: А. Бенди-Гонен.

8 августа 1941

В № 200 «Прогре де Л 'Алье»

Распоряжение об обязательной явке подданных Советского Союза, Латвии, Литвы, Эстонии

Все мужчины старше 15 лет, сохранившие подданство Советского Союза, Латвии, Литвы, Эстонии, а также те, кто лишился подданства, но является выходцем из Советского Союза, Латвии, Литвы и Эстонии, должны явиться в окружную комендатуру не позднее субботы 9 августа 1941 года (полдень) с удостоверениями личности. Неявившиеся будут наказаны по законам военного времени.

Фельдкомендант

9 сентября 1941

Ирен Немировски – Мадлен Кабур

Я наконец сняла дом, который хотела, удобный и с садом. Я должна поселиться там 11 ноября, если только эти господа не опередят нас, потому что их снова ждут.

13 октября 1941

Ирен Немировски – Роберу Эсменару

Я была счастлива, получив сегодня утром Ваше письмо, не только потому, что оно поддержало во мне надежду, что Вы сделаете все возможное, чтобы помочь мне, но и потому, что оно принесло мне уверенность, что меня не забыли, и это для меня большое утешение.

Вы понимаете, что жизнь здесь весьма печальна, и если бы не работа… Но и работа не в радость, когда не уверен в завтрашнем дне…

14 октября 1941

Ирен Немировски – Андре Сабатье

Дорогой друг, меня очень растрогало Ваше милое письмо. Только не подумайте, что я чураюсь дружбы с Вами и с господином Эсменаром; я прекрасно осознаю все сложности ситуации. Я по-прежнему терпелива и мужественна в той мере, в какой могу. Но минуты бывают очень тяжелые. Положение, в котором я нахожусь: отсутствие работы и необходимость прокормить семью из четырех человек. Прибавьте к этому глупейшие притеснения – я не могу поехать в Париж, я не могу привезти сюда самые необходимые для жизни вещи – одеяла, детские постельки… мои книги. Полный запрет наложен на все квартиры, где обитали мне подобные. Я пишу Вам об этом не с тем, чтобы Вас разжалобить, а для того, чтобы объяснить, откуда у меня черные мысли […]

27 октябрь 1941

Робер Эсменар – Ирен Немировски

Я изложил Ваше положение моему тестю и передал ему последние Ваши письма, адресованные мне.

Как я Вам уже сообщал, г-н А. Мишель готов быть Вам полезным в той мере, в какой это возможно, и просил предложить Вам ежемесячные выплаты в размере 3000 фр. на протяжении 1942 года, что соотносится в целом с той суммой, которую он выплачивал Вам, когда имел возможность публиковать Ваши произведения и получать за них возмещение от регулярных продаж. Будьте так добры и подтвердите Ваше согласие на сделанное предложение.

Вместе с тем я должен предупредить Вас, что согласно четко выраженным разъяснениям по поводу пункта 5 приказа, изданного немцами 26 апреля, которые мы получили от Синдиката Издателей, мы обязаны перечислять все выплаты авторам еврейской национальности на «замороженный счет». Исходя из этих распоряжений, «все издатели должны оплачивать авторские права авторам евреям, переводя деньги на их счет в банке, получив от банка подтверждение, что этот счет заморожен».

Посылаю Вам также письмо, полученное от «Фильм GIBE», относительно ваших произведений, оставив себе копию. По сведениям, которые я получил из достоверных источников, экранизация произведения может быть осуществлена только в том случае, если автор – ариец, и это правило действует как в этой зоне, так и в другой. Переговоры на этот счет я могу вести только в том случае, если получу от автора произведения, об экранизации которого ведется речь, документальные подтверждения его происхождения.

30 октября 1941

Ирен Немировски – Роберу Эсменару

Я только что получила Ваше письмо от 27 октября с предложением ежемесячных выплат в 3000 фр. на протяжении 1942 года. Я высоко ценю отношение ко мне г-на Мишеля и горячо благодарю его и Вас; мне бесконечно дорога как Ваша верная дружба, так и материальная поддержка, которую Вы готовы мне оказать. Вместе с тем Вы прекрасно понимаете, что, если эти деньги будут заморожены в банке, я никак не смогу ими воспользоваться.

И у меня возникает вопрос, не будет ли проще при данных обстоятельствах перечислять это ежемесячное пособие на имя моей подруги мадемуазель Дюмо,[22]22
  Ирен Немировски и ее муж Мишель Эпштейн пригласили Жюли Дюмо в Исси-Левек на случай, если они будут арестованы. Она была компаньонкой в семье родителей Ирен Немировски.


[Закрыть] она живет вместе со мной и является автором романа «Блага этого мира», рукопись которого находится у г-на Сабатье. […]

М-ль Дюмо арийского происхождения и может предоставить все подтверждения на этот счет. Я знаю м-ль Дюмо с детства, и если она имеет право договориться с вами относительно ежемесячных выплат, то я буду находиться на ее обеспечении. […]

13 июля 1942

Телеграмма Мишеля Эпштейна Роберу Эсменару и Андре Сабатье Ирен только что отправлена Питивье (Луаре) – надеюсь возможность срочного вмешательства – пытался не смог дозвониться. Мишель Эпштейн.

Июль 1942

Телеграмма Робера Эсменара и Андре Сабатье Мишелю Эпштейну Только что получили телеграмму. Немедленно действуют сообща Моран, Грассе, Альбен Мишель. С вами.

ДВА ПОСЛЕДНИХ ПИСЬМА ИРЕН НЕМИРОВСКИ[23]23
  Первое, без сомнения, было любезно отправлено жандармом, второе – случайным пассажиром, встреченным на вокзале Питивье.


[Закрыть]

Тулон С/ Арру 13 июля 1942 – 5 часов [написано карандашом, почтовый штемпель отсутствует]

Любовь моя, я в жандармерии, угощаюсь красной и черной смородиной и жду, когда меня заберут. Главное, сохраняй спокойствие, я убеждена, что долго это не продлится. Я подумала, что можно еще обратиться к Кайо и аббату Димне. А ты что думаешь?

Целую бессчетно моих любимых девочек, Дениза, будь умницей… Тебя и Бабе прижимаю к сердцу, да хранит вас Господь! Я себя чувствую спокойной и сильной.

Если можно будет что-то послать, то вторая пара очков в другом чемодане (в портфеле). Книги, пожалуйста, и, если возможно, немного соленого масла. До свидания, моя любовь!

Четверг утро – июль 42 Питивье [написано карандашом, почтовый штемпель отсутствует]

Любимый мой, обожаемые мои девочки, думаю, что уезжаем сегодня. Мужества и надежды! Вы у меня в сердце, мои любимые. Господи, помоги нам всем.

14 июля 1942

Мишель Эпштейн – Андре Сабатье

Я тщетно пытался связаться с Вами вчера по телефону. Я телеграфировал и Вам, и г-ну Эсменару. Вчера жандармерия увела мою жену. Место назначения, кажется, – концентрационный лагерь Питивье (Луаре). Основания: общие меры, принятые против евреев, утративших право гражданства в возрасте от 16 до 45 лет. Моя жена католичка, и наши дети французы. Можно ли что-то сделать для моей жены?

Ответ Андре Сабатье:

В любом случае понадобится не один день. Ваш Сабатье.

15 июля 1942

Андре Сабатье – Ж. Бенуа-Мешену, государственному секретарю

Наш автор и наш друг И. Немировски только что отправлена из Исси-Левек, где она живет, в Питивье. Об этом меня только что проинформировал ее муж. Русская, из белых (еврейской крови, как тебе известно), она никогда не занималась политической деятельностью, романистка большого таланта, она всегда пользовалась большим уважением на своей приемной родине, у нее две маленьких дочки 5 и 10 лет. Умоляю тебя, сделай все, что только возможно. Спасибо заранее, преданный тебе.

16 июля 1942

Телеграмма Мишеля Эпштейна Роберу Эсменару и Андре Сабатье Моя жена должна прибыть в Питивье – Считаю необходимым обратиться к региональному префекту Дижона – Помощнику префекта Отену и властям Питивье. Мишель Эпштейн.

16 июля 1942

Телеграмма Мишеля Эпштейна Андре Сабатье

Спасибо дорогой друг – рассчитываю на вас. Мишель Эпштейн.

17 июля 1942

Телеграмма Мишеля Эпштейна Андре Сабатье

Надеюсь вы телеграфируете мне новости хорошие и плохие. Спасибо дорогой друг.

17 июля 1942

Лебрен[24]24
  Посредник от Красного Креста.


[Закрыть] (Питивье) Мишелю Эпштейну – Телеграмма Не нужно посылать посылки не видел вашу жену.

18 июля 1942

Телеграмма Мишеля Эпштейна Андре Сабатье

Никаких вестей от жены – Кб Знаю где она – Постарайтесь узнать правду и телеграфируйте мне – с предварительным извещением можете звонить мне в любое время. 3 Исси-Левек.

20 июля 1942

Телеграмма дяди Абрахама Калманока[25]25
  Двоюродный дедушка Денизы и Элизабет Эпштейн.


[Закрыть] Мишелю Эпштейну

Отослал ли ты медицинское свидетельство Ирен – отправь немедленно. Телеграфируй.

22 июля 1942

Мишель Эпштейн – Андре Сабатье

Из лагеря Питивье я получил от моей жены письмо, датированное последним четвергом, она сообщала о возможном отъезде в неизвестном направлении, предполагаю, очень далеком. Я послал телеграмму с оплаченным ответом коменданту лагеря, но не получил никаких известий. Может быть, Ваш друг будет счастливее и получит сведения, в которых отказывают мне? Спасибо за все, что Вы делаете. Прошу Вас, сообщайте мне все, даже самое плохое. Преданный Вам.

Ответ:

Виделся лично с моим другом.[26]26
  Содержание письма от 15 июля позволяет предполагать, что речь идет о Жаке Бенуа-Мешене.


[Закрыть] Будет сделано возможное и невозможное.

Суббота 24 июля 1942

Андре Сабатье – Мишелю Эпштейну

Я не писал Вам только потому, что не имею никаких конкретных сведений, которые мог бы сообщить и которые могли бы Вас успокоить. Все необходимое было сделано. Я виделся еще раз с моим другом, и он сказал мне, что теперь нужно только ждать. По получении Вашего первого письма я сообщил, что обе Ваши дочки – француженки, по получении второго – о возможном отъезде из лагеря в Луаре. Я жду, и поверьте мне как другу, это ожидание очень мучительно… представляю себе, что испытываете Вы! Будем надеяться, что в ближайшее время я смогу Вам сообщить благоприятные и достоверные новости. Всем сердцем с Вами.

26 июля 1942

Мишель Эпштейн – Андре Сабатье

Может быть, по поводу моей жены имело смысл сообщить, что речь идет о русской из белых, что она никогда не хотела получить советское гражданство, бежала из России, претерпев немало преследований вместе со своими родителями, у которых конфисковали все имущество. Я нахожусь в точно таком же положении и не преувеличу, если скажу, что у моей жены и меня отобрали около ста миллионов довоенных франков. Мой отец был президентом Синдиката русских банков и уполномоченным администратором одного из крупнейших банков России, коммерческого банка Азов-Дон. Власти должны быть уверены, что мы не испытываем ни малейшей симпатии к современному русскому режиму. Мой младший брат Поль был личным другом великого князя Дмитрия, и члены императорской семьи, обосновавшиеся во Франции, в частности великие князья Александр и Борис, часто бывали в доме моего тестя. Хочу сообщить Вам также, если еще не сообщал, что немецкие унтер-офицеры, которые прожили у нас в Исси несколько месяцев, оставили при отъезде бумагу следующего содержания:

«O.U. den I, VII,41

Kameraden. Wir Haben langere Zeit mit der Familie Epstein zusammengebelt und Sie als eine sehr anstandige und zuvorkom– mende Familie Kennengelernt, Wir bitten Euch daher, sie damitspechend zu behandeln. Heil Hitler!

Hammberger, Feldw. 23599 A»[27]27
  1 июля 1941 г. Товарищи! Мы жили длительное время с семейством Эпштейнов и узнали их как весьма приличных и достойных людей. Поэтому просим обращаться с ними соответственно. Хайль Гитлер! Хамбергер, фельдфебель, личн. номер 23599 А (нем.).


[Закрыть] Я по-прежнему не знаю, где находится моя жена. Дети здоровы, я держусь.

Спасибо за все, дорогой друг. Может быть, имеет смысл известить обо всем этом графа де Шамбрена[28]28
  Граф Рене де Шамбрен, адвокат, зять Пьера Лаваля, женатый на его единственной дочери Жозе.


[Закрыть] и Морана. Всегда ваш, Мишель.

27 июля 1942? Мишелю Эпштейну

Есть ли в произведениях вашей жены – романах, новеллах, статьях, – кроме эпизода в «Вине одиночества», другие эпизоды, сцены, рассуждения, которые могли бы быть истолкованы как прямо антисоветские?

27 июля 1942

Мишель Эпштейн – Андре Сабатье

Сегодня утром я получил Ваше субботнее письмо. Тысяча благодарностей за Ваши усилия. Я знаю, что Вы делаете и будете делать все возможное, чтобы мне помочь. Я набрался терпения и мужества. Лишь бы у жены хватило физических сил перенести этот удар! Тяжелее всего, что она бесконечно волнуется из-за детей и меня, а я ничего не могу ей сообщить, поскольку не знаю, где она находится.

Я приложил письмо, которое необходимо передать германскому послу, и КАК МОЖНО СКОРЕЕ. Если бы Вы могли найти человека, который лично увиделся бы с послом и передал письмо (возможно, граф де Шамбрен, который, я думаю, небезучастен к судьбе мой жены), это было бы замечательно. Но если Вы не видите никого, кто бы мог это сделать СРОЧНО, будьте так любезны и передайте его в посольство или опустите в почтовый ящик. Заранее благодарю Вас. Разумеется, если мое письмо противоречит уже предпринятым шагам, разорвите его. Если нет, я бы очень хотел, чтобы оно дошло до адресата.

Опасаюсь той же меры и для самого себя. Не могли бы Вы отправить м-ль Дюмон аванс в счет ежемесячных выплат 43 года? Это оградило бы нас от материальных забот. Боюсь за детей.

27 июля 1942

Мишель Эпштейн – послу Германии Отто Абецу

Я знаю, что обратиться к Вам напрямую с моей стороны большая дерзость. Но я делаю этот шаг, потому что верю, что Вы единственный, кто может спасти мою жену, Вы – моя последняя надежда.

Позвольте Вам сообщить следующее: прежде чем покинуть Исси, немецкие солдаты, которые прожили там несколько месяцев, оставили в благодарность за все, что мы делали ради их благополучия, письмо, вот его содержание:

«O.U/ den I, VII, 41

Kameraden. Wir Haben langere Zeit mit der Familie Epstein zusammengebelt und Sie als eine sehr anstandige und zuvorkom– mende Familie Kennengelernt, Wir bitten Euch daher, sie damitspechend zu behandeln. Heil Hitler!

Hammberger, Feldw. 23599 А» В понедельник 13 июля арестовали мою жену. Ее отправили в концентрационный лагерь в Питивье (Луаре), а оттуда дальше, но куда, я не знаю. Мне объяснили, что арест произведен согласно данным оккупационными властями общим инструкциям относительно евреев.

Моя жена, мадам М. Эпштейн, известная романистка И. Немировски. Ее книги переведены во многих странах, и две из них – «Бал» и «Давид Гольдер» – в Германии. Моя жена родилась в Киеве (Россия) 11 февраля 1903. Ее отец был крупным банкиром. Мой отец занимал пост президента центрального комитета коммерческих банков России и был также уполномоченным управляющим банка Азов-Дон. Наши семьи потеряли в России значительные состояния; большевики арестовали моего отца и посадили в Петропавловскую крепость в Петербурге. С большими трудностями нам удалось бежать из России в 1919 году, убежищем нам стала Франция, откуда мы с тех пор не уезжали. Все рассказанное свидетельствует, что иных чувств к большевистскому режиму, кроме ненависти, мы не можем испытывать.

Во Франции ни один член нашей семьи никогда не занимался политикой. Я работал уполномоченным банка, моя жена стала известной писательницей. Ни в одной из ее книг (эти книги не были запрещены оккупационными властями) Вы не найдете ни слова против Германии, и, хотя моя жена по происхождению еврейка, к евреям она относится без малейшего сочувствия. Мои предки и предки моей жены придерживались иудаизма, ее и мои родители не принадлежали ни к какой конфессии, что касается нас, то мы – католики, точно так же, как и наши дети, они родились в Париже и являются французами.

Я позволю себе подчеркнуть, что моя жена всегда была в стороне от любых политических группировок и не получала никаких поощрений ни от правых, ни от левых. Газета «Гренгуар», в которой она сотрудничала в качестве романистки, никогда не пользовался спросом ни у евреев, ни у коммунистов.

На протяжении многих лет моя жена страдает хронической астмой (ее врач, профессор Валери-Радо, может это подтвердить), и пребывание в концентрационном лагере может оказаться для нее смертельным.

Я знаю, г-н посол, что Вы один из самых видных людей в правительстве Вашей страны. Я убежден, что Вы – человек справедливый. И мне кажется нелогичным и несправедливым, что немцы арестовывают женщину, которая хоть и является по рождению еврейкой, но не испытывает ни малейшей симпатии ни к иудаизму, ни к большевистскому режиму, что подтверждают все ее книги.

28 июля 1942

Андре Сабатье – графу де Шабрену

Я только что получил письмо от мужа писательницы, написавшей «Давида Гольдера», копию этого письма я позволю себе отправить Вам. Оно содержит уточнения, которые кажутся мне существенными. Будем надеяться, что они помогут Вам добиться положительного решения. Я заранее благодарю Вас за все, что Вы стараетесь сделать для нашего общего друга.

28 июля 1942

Андре Сабатье – мадам Поль Моран

Я написал вчера г-ну Эпштейну в том духе, в каком мы условились, сочтя, что лучше послать письмо, чем телеграмму. Утром я обнаружил среди своей почты еще одно письмо. Оно содержит интересные уточнения.

28 июля 1942

Мишель Эпштейн – Андре Сабатье

Надеюсь, Вы получили мое вчерашнее письмо, и письмо, адресованное послу, было вручено ему или Шамбреном, или кем-то еще, а возможно, и Вами лично. Заранее спасибо.

Отвечаю на Вашу вчерашнюю просьбу: кажется, в «Давиде Гольдере» глава, где Давид договаривается с большевиками о закрытии нефтяной скважины, не слишком добра к большевикам. Но у меня нет «Д. Гольдера», может, заглянете? В «Лестнице Леванта» – она была опубликована в «Гренгуаре», рукопись лежит у вас – больше жестокости к герою, врачу-шарлатану, по происхождению левантинцу, и я не знаю, подчеркнула ли моя жена, что речь идет о еврее. Думаю, что да.

В «Жизни Чехова» в главе XXV следующая фраза: «Палата № 6» немало поспособствовала известности Чехова в России; благодаря ей в СССР сочли Чехова своим и заявили, что будь он жив, то стал бы марксистом. Посмертная слава чревата сюрпризами…» К несчастью, ничего другого я не вижу, а это так мало.

Неужели нет средства узнать через французские власти, находится ли по-прежнему моя жена в лагере Питивье или нет? Прошло уже десять дней, как я послал телеграмму с оплаченным ответом коменданту этого лагеря, и от него ничего. Всего-навсего знать, где она, – может ли быть это запрещено? Меня известили, что мой брат Поль в Дранси. Почему мне запрещено знать, где моя жена? Впрочем…

До свидания, дорогой друг. Не знаю почему, но я верю в свое письмо послу. Мишель.

29 июля 1942

Андре Сабатье – мадам Поль Моран

Вот письмо, о котором я говорил Вам по телефону. Думаю, что Вы лучше всех информированы, стоит ли дать этому письму ход, какой предполагает для него автор. О содержании его не мне судить, что касается остального, то не все фразы мне кажутся удачными.

29 июля 1942

Мавлик[29]29
  Сестра Мишеля Эпштейна, она будет арестована одновременно с ним, отправлена в Освенцим, где они вместе погибнут в газовой камере.


[Закрыть] – Мишелю Эпштейну

Дорогой мой! Надеюсь, ты получил мои письма, но вместе с тем опасаюсь, что они потерялись, потому что я писала на адрес Жюли, а тетушка плохо разобрала ее фамилию по телефону. Дорогой мой, еще раз умоляю тебя держаться стойко ради Ирен, ради детей, ради всех. Мы не имеем права терять мужества, мы же верующие. Я сходила с ума от отчаяния, но потом взяла себя в руки; каждый день я обхожу тех, кто находится в том же положении, что и мы, и узнаю новости. Жермен[30]30
  Француженка, подруга Самюэля Эпштейна, старшего брата Мишеля.


[Закрыть] вернулась позавчера и должна отправиться в Питивье, как только у нее будет все, что для этого нужно. Скорее всего, Сам в Бонда-Роланд, рядом с Питивье, она намерена любой ценой передать ему и Ирен от нас весточку. Пока вести доходят только от Ани, она в Дранси и просит прислать белье и книги. Из Дранси приходит много писем, люди пишут, что с ними хорошо обходятся и они нормально питаются. Дорогой мой, умоляю, не теряй мужества! Деньги могут прийти с опозданием из-за плохо понятого имени. Я приеду завтра и повидаю Жозефину.[31]31
  Горничная Ирен Немировски.


[Закрыть] Жермен виделась с господином, у которого в Питивье горничная. Мне непременно нужно повидать Жермен перед отъездом. Она получила от Сама словечко, но писал он еще из Дранси. Я напишу тебе, когда она поедет, но хотела бы получить и от тебя хоть записочку, мой родной. Я держусь на ногах, сама не зная как, и, как всегда, надеюсь. Целую тебя и малышек с нескончаемой нежностью.

3 августа 1942

М-м Руссо (французский Красный Крест) – Мишелю Эпштейну Доктор Бази[32]32
  Президент Красного Креста.


[Закрыть] уехал сегодня утром на несколько дней в свободную зону, там он займется на месте делами м-м Эпштейн и постарается сделать все возможное, чтобы облегчить ее участь. У него не было времени ответить Вам до своего отъезда, но он поручил мне передать, что получил Ваше письмо и использует абсолютно все возможности, чтобы оказать Вам помощь.

6 августа 1942

Мишель Эпштейн – м-м Руссо

Я был счастлив узнать, что доктор Бази предпринимает шаги в защиту моей жены. И подумал, не было бы уместно согласовать их с теми, что были уже предприняты:

1) Издателем моей жены, г-ном Альбеном Мишелем (непосредственно занимается ее делами г-н Андре Сабатье, один из директоров издательства).

2) М-м Поль Моран.

3) Анри де Ренье.

4) Графом де Шамбреном.

Г-н Сабатье, которому я отправлю копию этого письма, даст Вам все необходимые сведения (тел. ДАН-87-54). Неизвестность относительно местонахождения моей жены мне особенно мучительна (она была в лагере Питивье – Луаре в четверг 17 июля, и с тех пор я не имею о ней никаких известий). Мне хотелось бы, чтобы она знала, что ни наших детей, ни меня пока не коснулись недавние распоряжения и мы находимся в добром здравии. Может ли Красный Крест сообщать подобные сведения? Можно ли посылать ей посылки?

6 августа 1942

Мишель Эпштейн – Андре Сабатье

Посылаю копию письма, которое я отправил в Красный Крест. По-прежнему никаких известий о моей жене. Тяжело. Можно ли передать мое письмо г-ну Абецу? Мишель.

P.S. Не могли бы Вы сообщить мне адрес графа де Шамбрена?

9 августа 1942

Мишель Эпштейн – Андре Сабатье

Я только что узнал из очень основательного источника, что женщины (впрочем, и мужчины тоже, и дети), отправленные в лагерь Питивье, затем были доставлены к границе Германии и направлены на восток – в Польшу или даже Россию. Это должно было произойти недели три тому назад.

До сих пор я полагал, что моя жена находится в одном из французских лагерей под охраной французских солдат. Знать, что она где-то в варварской стране, в жестоких условиях, без денег и без продуктов питания, среди людей, языка которых не знает, – невыносимо. Теперь речь идет не о том, чтобы постараться помочь ей выйти из лагеря, а о том, чтобы спасти ей жизнь.

Вы, я думаю, получили мою вчерашнюю телеграмму с названием книги моей жены. Это «Осенние мухи» – она вышла сначала у Кра, роскошным изданием, затем у Грассе. Эта книга откровенно антибольшевистская, и я просто в отчаянии, что не вспомнил о ней раньше. Я надеюсь, еще не поздно, вооружившись новым основанием, хлопотать перед немецкими властями.

Я знаю, дорогой друг, что Вы делаете все возможное, чтобы нас спасти, но умоляю, найдите, придумайте что-нибудь, посоветуйтесь еще раз с Моран, Шамбреном, д-ром Бази – председателем Красного Креста, ул. Ньютон, 12; тел. КЛЕ-84– 05 (во главе его личного секретариата м-м Руссо, адрес тот же), сообщив им о новом аргументе, иными словами, об «Осенних мухах». Немыслимо, чтобы мы, которые по милости большевиков лишились всего, были приговорены к смерти теми, кто против большевиков сражается!