Текст книги "Бог счастливого случая"

У переводчицы, очевидно, имелся большой опыт подобных встреч. Беседа за столиком была веселой и непринужденной. И остановки, вызванные необходимостью перевода, не прерывали нити разговора, смысл которого велся к одному: свадьбе – быть.

А потом переводчица вдруг засобиралась, и Лине стало по-настоящему страшно. Вот сейчас оно и произойдет – то самое. Чего у нее вроде бы и не было, а вроде и было. Арнольд взял ее за руку, взял с вешалки пальто и вывел из ресторана в холл гостиницы. Лина почувствовала, как намокли – хоть выжимай – ее пальцы в мощной ладони Арнольда. Он что-то спросил, Лина, конечно же, не поняла. Тогда Арнольд показал глазами на лифт, а затем на входную дверь и вопросительно поднял брови.

– Домой, мне надо домой! – Лина показала рукой на входную дверь и для верности ввернула одно из слов своего скудного запаса – Хоум. У меня ребенок. Чайлд.

Насчет ребенка она покривила душой – Леночка была с няней из агентства.

– Такси? – спросил Арнольд.

Слово в переводе не нуждалось, и Лина утвердительно закивала, мысленно пересчитывая имеющуюся в кармане наличность.

– Да, да, такси.

Арнольд подошел к ресепшен, что-то сказал по-английски администратору. Та ответила также по-английски. А Лина подумала: вдруг Арнольд решил, что она приглашает его домой? Представила, как он войдет в их сто лет не ремонтированную квартиру с детскими рисунками на обоях и местами протертым линолеумом.

Но он никуда ехать не собирался. Вышел вслед за Линой на улицу, как был, в одном костюме и щегольских туфлях на тонкой подошве. Открыл дверь подъехавшей машины. Сложившись почти вдвое, протянул водителю деньги и что-то сказал по-английски. Потом выпрямился, легонько прижал Лину к себе и поцеловал в макушку, прошептав:

– Гудбай.

Прямо как в старом сне. Лина замерла, словно услышала не прощальные слова, а магическое заклинание. Сейчас она была готова на все. Но Арнольд не почувствовал перемены в ее настроении. Усадил на переднее сиденье и заботливо прикрыл дверь.

– Куда поедем? – спросил водитель.

Лина машинально назвала адрес, машина тронулась.

Лина обернулась назад. Арнольд стоял у входа в гостиницу, подняв руку в прощальном жесте. И пока машина не свернула за угол, он так и стоял, хотя мороз был нешуточный.

На следующий день они сходили в «Чебурашку», где Арнольд покорил сердце Леночки, подарив ей наряд феи с самыми настоящими крыльями. Не то спасаясь от холода, не то пытаясь снизить градус официоза, он сменил черный костюм на свитер и джинсы, отчего стал выглядеть гораздо моложе и симпатичнее. И когда переводчица спросила у Лины, готова ли она к продолжению отношений, Лина уверенно ответила:

– Да.

И, как говорил известный политик, процесс пошел.

Участие Лины было минимальным, всю основную работу по оформлению документов для бракосочетания и визы взяло на себя агентство. Оставалось только ждать.

Летом Арнольд приехал еще раз, и они расписались. Лина стала Каролиной Эдгертон.

Раз в месяц в Андреевск приезжала мать Милки. Обязательно навещала Лину, угощала своими фирменными булками, рассказывала новости о дочери. Милка была счастлива, ждала второго ребенка и очень хотела, чтобы мать приехала в Германию помогать ей на первых порах. Клаус, разумеется, был не против. Она уехала весной, собиралась к осени вернуться, но задержалась, и что-то подсказывало Лине, что тетя Галя уже не вернется в родную деревню.

А вскоре настал Линин черед собираться в путь. На присланные Арнольдом деньги она купила вместительный чемодан и очень красивое платье для знакомства с детьми Арнольда. Рассказывая о детях, Эдгертон был предельно сдержан. Сын – математик, дочь работает в банке. Линино воображение дорисовало недостающие детали. Сын представлялся ей рохлей в больших очках. Дочь же, наоборот, виделась стройной, алертной, немножко стервозной, но нежно любящей отца.

Отъезд приближался. Лина уволилась с работы, получила расчет и трудовую книжку. Осталось только последнее дело – позвонить сестре тети Гали, в квартире которой она жила, поблагодарить за гостеприимство. Той дома не оказалось, трубку взяла ее дочь Наталья (Лина даже не подозревала о ее существовании) и обещала вечером зайти.

Ожидая гостью, Лина купила коробку конфет и бутылку шампанского.

– Наконец-то! – с порога заявила Наталья. – Я уж заждалась, когда у тебя совесть проснется.

– Извините, я что-то не очень понимаю…

– А что тут понимать? За квартиру не платишь, живешь тут на всем готовеньком, а нам с матерью эти деньги ох как пригодились бы. Ладно еще, когда Милка жила, все-таки какая-никакая родня. Да и тетя Галя периодически подкидывала то деньжат, то картошки. А теперь ни денег, ни фига. Да еще квартиру убили. Теперь только успевай платить. Сантехнику менять надо? – Она загнула большой палец на левой руке и сама себе ответила: – Надо. Полы надо? – Загнула указательный. – Надо. Стены обдирать, штукатурить, обои клеить… Короче, – она показала Лине три пальца, – с тебя три штуки. Не подумай, что рублей.

Обшарив глазами квартиру, Наталья остановила взгляд на Лининой сумочке. Два стремительных шага, и она запустила в сумочку руку и выудила оттуда документы – паспорт и свидетельство о рождении.

– Это пока останется у меня.

– Нет, – вырвалось у Лины. Она бросилась к обидчице, но та грубо оттолкнула ее.

– Выбирай – или отдаешь деньги сейчас, или завтра утром. Учти, я могу проспать, и самолет улетит без тебя. Миллионеру твоему дороже обойдется второй билет покупать. Давай бабки.

Мысли разбегались, не желая сосредоточиться на несложных подсчетах. Три тысячи! Это практически все, что у нее есть. Если отдать сейчас эти три тысячи… Сколько у нее останется? Около пяти тысяч рублей и пара сотен долларов. А если не отдать? Если вызвать полицию?

– Ну так как? Я ухожу? – Наталья мерзко ухмыльнулась.

Лина опустилась на колени рядом с чемоданом, расстегнула молнию и вытащила пакет с деньгами. Отсчитала три тысячи. В пакете осталось две купюры – сотня и пятидесятка.

– Держи, – она протянула пачку денег Наталье.

– Ну и чудненько, – та плотоядно ухмыльнулась, схватила со стола конфеты и бутылку. – Это я тоже возьму. Тебе женишок другие купит, а о нас никто не позаботится. Завтра не забудь выключить свет, газ и воду. И дверь захлопни.

Последнюю фразу она произнесла, уже стоя на лестничной клетке, и, иллюстрируя свои слова действием, громко хлопнула входной дверью. А Лина, по-прежнему стоящая на коленях возле чемодана, упала и зарыдала. Громко, в голос.

– Мама, мамочка, – услышала она испуганный голос Леночки, – пожалуйста, не плачь!

С трудом сдержав рыдания, Лина подняла голову. Дочка стояла рядом в костюме феи. По бледному личику катились слезы.

– Мамочка, не плачь, пожалуйста! Ты только купи мне волшебную палочку. Я научусь колдовать, и тебя больше никто не обидит. Честное-пречестное слово. Купишь?

Вот так и оказались они в Международном аэропорту имени Кингсфорда Смита в Сиднее. Без денег, без знания английского. Еще и Арнольд куда-то пропал.

Кристина выключила кондиционер и распахнула окно, впуская в комнату океанский бриз.

– Ладно, утро вечера мудренее. Ложись спать, завтра будем искать твоего Эдгертона.

Кристина долго не могла уснуть, а стоило только задремать, как где-то совсем рядом раздались резкие крики, переходящие в истерический хохот. С трудом разлепив не желающие открываться глаза, она поняла, что находится в Австралии, а за окном будят утреннюю зарю чайки, такие же горластые, как их родственники в городе, где прошло ее детство. По старинной легенде чайки – это души моряков, не вернувшихся домой. Красивая легенда, вот только непонятно, почему у моряцких душ голоса сварливых рыночных торговок. Кристина закрыла окно и, упав на кровать, провалилась в сон.

Но, похоже, выспаться ей было не суждено. В дверь довольно напористо постучали. Кристина услышала, как скрипнул диван, раздались легкие шаги, а затем звук открываемой двери. Сейчас в спальню ворвется Арнольд Эдгертон и поинтересуется, кто же это спит на его кровати. От этой мысли остатки сна слетели начисто. Натянув халат, она вышла в зал и увидела Лину, беседующую на чисто русском языке с каким-то молодым человеком.

– Здравствуйте! – сказала Кристина.

В ответ молодой человек тоже поздоровался, а Лина сказала, что это Миша и что Арнольд заказал в его фирме экскурсию по Сиднею для двоих взрослых и ребенка.

– Вы понимаете, – объясняла Лина, – не можем мы никуда поехать. Мистер Эдгертон куда-то пропал. Мы его пока подождем, а как приедет… тогда… может быть…

– Это, конечно, ваше дело, – Миша пожал плечами, – только по договору деньги за пропущенную экскурсию мы не возвращаем. Разве что за входные билеты. До конца недели у нас все экскурсии расписаны, так что могу записать вас только на следующую. Неужели вы лишите свою очаровательную дочурку удовольствия пообщаться с австралийскими животными? Так сказать, тет-а-тет. Хочешь поиграть с кенгуру?

Лина и Кристина как по команде обернулись и увидели Леночку.

– Хочу! Хочу! – радостно завопила она. – Мама, поехали, ну пожалуйста! – девочка подбежала к матери и стала дергать ее за палец. – Поехали.

Лина медленно покачала головой:

– Нет, мы никуда не поедем.

Тогда хитрый ребенок решил сменить тактику: материна рука была оставлена в покое, Леночка атаковала Кристину:

– Тетя, ты мне обещала кенгуру!

Кристина вопросительно посмотрела на Лину:

– Что будем делать?

А Леночка, видя, что Кристина не хочет брать на себя руководство, шмыгнула в комнату, и через мгновение оттуда раздался приглушенный шепот.

– Колдует! – улыбнулась Кристина.

Колдовство помогло. Лина сдалась с условием, что Михаил оставит на ресепшен свой номер телефона, дабы в случае появления господина Эдгертона администратор могла с ними связаться.

– Видишь, мама, не зря купили палочку! – сказала довольная Леночка, устраиваясь на заднем сиденье симпатичного «Форда» зеленого цвета с эмблемой турфирмы на борту.

Миша оказался отличным экскурсоводом. Перемежая рассказ австралийскими байками и шутками, он провез их по набережной, а затем через знаменитый Харбор Бридж доставил в зоопарк. Высадил у ворот, пройдя через которые путешественницы оказались в зеленом море, населенном странными, ни на кого не похожими австралийскими животными. Неповоротливые тапиры, забавные чебурашки-коалы, флегматичные вомбаты, лемуры, взирающие на мир огромными удивленными глазами, ленивцы («Вам не кажется, что у этого ленивца улыбка Моны Лизы?» – спросил Миша). И, конечно же, кенгуру. Взрослые находились за оградой, а малыши свободно разгуливали по дорожкам зоопарка. Серенький зверек с длинным хвостом и рыжей шапочкой на макушке доверчиво взял из рук Леночки кусок хлеба, предусмотрительно захваченного в ресторане во время завтрака. Кристина не удержалась и провела рукой по спинке животного. Шерсть была очень мягкой и теплой. И это прикосновение разбудило воспоминание о другом звере, чья шерсть была жесткой и очень холодной. Интересно, нашелся хозяин пса или нет?

* * *

В машину все вместе – Тимур, Иван, Лебедев, Ася и собака – никак не помещались, поэтому Лебедев порысил домой пешком, предварительно вбив свой адрес в навигатор Тимурова «мерса». Федор действительно жил совсем рядом – с учетом заезда в супермаркет за едой на дорогу ушло всего полчаса.

Маленькая квартирка оказалась на удивление чистой. Ася сразу рванула на кухню – кормить Джона купленными в супермаркете продуктами. Лебедев с Тимуром обсуждали текст объявления, а Рыбак «повис» на телефоне, пытаясь выяснить, что произошло в парке в день, когда был найден пес.

Объявление получилось предельно коротким: порода, цвет, приблизительное время. Такие же тексты Федор разместил на всевозможных порталах и форумах, снабдив их просьбой максимального перепоста.

Закончивший переговоры Рыбак сообщил, что никаких чрезвычайных происшествий в Приморском парке зафиксировано не было, заявлений о пропаже собак в ближайшие дни не поступало.

– Надо было клей купить в супермаркете, – сказал он, вытаскивая из принтера пачку листовок.

– Лучше скотч, – отозвался Тимур.

– Ага, односолодовый, – усмехнулся Лебедев.

Рыбак, которому лебедевские шуточки уже порядком надоели, хотел возмутиться, но тут в комнату вошла Ася. Сказать, что она была расстроена, означало не сказать ничего. У нее даже губы подрагивали, что являлось предвестником осадков в виде слез.

– Он ничего не ест, – сообщила она.

– И мясо? – уточнил Тимур.

– Вообще ничего, – подтвердила Ася, – воды немного выпил.

В сопровождении Аси Тимур и Рыбак прошли на кухню. Пес лежал на полу, положив голову между вытянутыми лапами. Рядом стояли блюдце с мелко нарезанным мясом, тарелочка с творогом и миска сухого корма.

– Ну что, Джон, – спросил Тимур, присаживаясь на корточки, – скучаешь по хозяину? Мы его ищем и скоро обязательно найдем. Но ты должен кушать, иначе рискуешь не дожить до этого момента, понял?

Пес не реагировал.

– Мне кажется, ему просто нужно время, чтобы акклиматизироваться, – сказал Тимур, поднимаясь. – Пусть он тут полежит, а мы съездим в парк, расклеим объявления, может, что-нибудь выясним. Поехали, Ася.

Ася посмотрела на Джона, затем перевела взгляд на Тимура.

– Я не знаю, – сказала она нерешительно. – Как-то не хочется его оставлять.

– Переживаете за Федора? – усмехнулся Тимур.

– Нет, что ты, вовсе нет, просто… Ладно, поехали, – и она решительно направилась в прихожую.

Пока Ася с Тимуром обклеивали объявлениями столбы и деревья, Иван пробежался по парку, опрашивая собачников, выгуливавших питомцев. Тщетно. Кане-корсо здесь никто не видел – ни с хозяином, ни одного.

– Ну что? – с хитрой улыбкой спросил Федор, когда они, замерзшие и голодные, ввалились в его квартиру.

– Объявления расклеили, с собачниками пообщались. Никто не видел нашей собаки. Странно это все, – доложила за всех Ася.

Она повесила на крючок пальто и прошла на кухню. Джон все так же лежал на полу. Глаза пса были закрыты, но по настороженно торчащему уху было ясно – не спит.

– Зато я, пока вас не было, нашел человека, который видел Джона, – объявил Федор.

– Как? Где? Кто-то позвонил? – обернулась Ася. – Хотя мы же написали Ванин номер, а ему пока звонки не поступали.

– И я тут еще подумал, – не обращая внимания на Асю, продолжил Лебедев, – собака наша родом из Италии. Так?

– Ну, наверное, – кивнула Ася. Она села на пол рядом с псом и положила руку ему на холку.

– Никогда не гладь чужих собак! – возмутился Рыбак.

– Сейчас это пока наша собака, – уверенно возразила Ася и провела ладонью по собачьей спине.

Рыбак, делая вид, будто хочет удостовериться в Асиной безопасности, просочился на кухню и, обнаружив в хлебнице на столе батон, отщипнул кусок.

– Батончика хочешь? – предложил он Джону и, не дожидаясь ответа, сунул кусок в рот.

– Так вот. Собака из Италии, – продолжал гнуть свою линию Федор, – а мы пытаемся впихнуть в нее чужеродные продукты: чешский сухой корм, российский творог и мясо.

– А ты что предлагаешь? – спросил Рыбак. – Пиццу?

– Ну конечно, Иван Станиславович! Вы просто мысли мои читаете. Пиццу и пасту с соусом песто. Моцареллу. Хамон.

– Хамон – это испанский продукт, – сказал Молчанов.

– Ну и что, можно попробовать! Я, например, ни разу не пробовал! Только видел.

– Короче, – прекратил прения Тимур, – мы сейчас заказываем три пиццы…

– Четыре, – перебил его Федор. – У них акция: заказываешь три, четвертая бесплатно. И пасту с песто.

– Хорошо, – согласился Тимур, – четыре пиццы и пасту. А пока еду привезут, ты расскажешь, что успел узнать.

Они перебазировались в комнату, на кухне остались только Ася с псом. Конечно, ей очень хотелось послушать, что будет рассказывать Федор, но Джон был таким теплым, а она так замерзла на холодном ветру в парке, что не хотела расставаться с живой грелкой. К тому же что-то говорило ей, что псу приятно ее присутствие.

– Ну, рассказывай, – сказал Тимур, устраиваясь на диване.

– Собственно, рассказывать не очень много. Я нашел сайт питомника Primo, сообщил о нашем потеряшке и попросил уточнить, кто купил пса по имени Джозеф Порто Дель Пуэнто.

– Постой, ты владеешь итальянским языком? – удивленно спросил Молчанов.

– Нет, я владею азами компьютерной грамотности. Есть такая штукенция – гугл-переводчик.

– Так он же переводит через пень-колоду, – пожал плечами Рыбак. – Я как-то пробовал, белиберда получилась.

– Вы, наверное, к экзамену в Туринский университет готовились, – не преминул съязвить Лебедев. – А для общения с простыми итальянскими гражданами очень даже понятно. Во всяком случае, собственник питомника меня отлично понял. Как собака оказалась в России, он не знает. Пять с хвостиком лет тому назад Джона купил у них некий синьор Донато Макри. Причем купил по дешевке. Какое-то генетическое отклонение было у собачки. Выставочный пес стоит от штуки евро, продается с гарантией от скрытых дефектов, и заводчики имеют право контролировать условия содержания собаки. Чуть что – бац, и отняли пса. А нашего Джона контролировать не собирались, но телефончик и адрес синьора Донато Макри все-таки записали.

– И ты позвонил? – спросил Тимур.

– Ну конечно! Не очень мы друг друга поняли с этим синьором Макри, но общий смысл такой: щенка он купил для девушки по имени Наташа. Типа подарок. Наташа щенка увезла в Москву. Макри сам помогал оформлять документы и провожал их с Джоном в аэропорт.

– И что дальше? – поинтересовался Тимур, видя, что Лебедев продолжать не собирается.

– Собственно, это все… То есть почти. Судя по всему, Наташа эта еще та штучка. Подробностей не знаю, но обидела она этого самого Макри. После ее отлета в Москву связь они не поддерживали, и о судьбе бывшей пассии, а тем более пса, ему ничего не известно.

Была еще одна зацепка – они общались в «Фейсбуке». Я нашел там Макри, судя по обилию друзей женского пола, он тот еще ловелас. Но ни одной Наташи среди его подруг не числится.

– Замечательная информация, – хмыкнул Рыбак. – Прямо-таки исчерпывающая. Значит, нам всего лишь нужно найти девушку по имени Наташа, которая пять лет тому назад была в Милане. Так?

– Ну да, где-то так. Она блондинка, и еще у нее… Нет, это не важно…

– Что не важно, говори!

– У нее родимое пятно на пояснице в виде кленового листика.

– Да, это действительно очень важно. – Рыбак встал, подошел к окну. – И где носит этого разносчика пиццы?

Он забарабанил пальцами по подоконнику.

– Слушай, Федор, – сказал он после довольно продолжительной паузы, – нам примерно известна дата отлета этой Наташи. Летела она с собакой и, соответственно, должна была приобрести «собачий» билет…

– Не понимаю, к чему вы клоните, Иван Станиславович, – прервал размышления Рыбака Лебедев и, сделав «страшные» глаза, указал ими на Молчанова.

В этот момент в дверь позвонили.

– Это, наверное, пицца, – обрадовался Лебедев.

– Я открою, – Молчанов демонстративно вытащил солидного вида бумажник.

Федор спорить не стал.

– Ну, вы даете, Иван Станиславович! – зло зашептал он, прикрыв за Молчановым дверь. – При постороннем человеке просите взломать базы авиакомпаний, чтобы найти вашу даму с собачкой! Это же абсолютно противоправное деяние!

– Какой же он посторонний? – развел руками Рыбак. – Мы с ним, можно сказать, партнеры… По бизнесу…

– Не знаю, по какому бизнесу вы партнерствуете, но я в рекламе не нуждаюсь. Чем больше человек знает о том, каким способом я добываю информацию, тем ближе я к местам не столь отдаленным. Так сказать, прямая пропорциональная зависимость!

– Федь, ну не шуми, Тимур правда свой человек. И потом, я думал, что ты действительно хочешь помочь, а теперь вижу, что тебе просто хотелось пиццы поесть на халяву. Эх! – Рыбак сокрушенно махнул рукой и вышел из комнаты.

Курьер, принесший пиццу, уже ушел, открытые коробки лежали на столе, испуская запах, способный даже мертвого заставить попросить кусочек. На плите шумел чайник. Молчанов сидел за кухонным столом, подперев плечом стену. Ася по-прежнему сидела на полу. Хотя нет. Пока они совещались, голова Джона перекочевала к ней на колени, и она ласково теребила собачье ухо. Иван резко втянул носом воздух, загоняя внутрь готовые вот-вот сорваться с языка резкие слова. Слишком уж он любил нечастые минуты, когда лежал на диване, устроив голову на Асиных коленях, а она мечтательно гладила ежик его волос и читала стихи. Учительница все-таки. Иван к стихам был равнодушен, но Ася выбирала странные, пронзительные, ни на что из проходимого в школе не похожие, невольно западавшие в память.

 
Жду кузнечика, считаю до ста,
Стебелек срываю и жую…
– Странно чувствовать так сильно и так просто
Мимолетность жизни – и свою.[2]2
  Стихи Марины Цветаевой.


[Закрыть]
 

И вот теперь – пожалуйста, у него появился конкурент! Бедный, несчастный, сирый. Идеальный объект для женской любви.

Рыбак мысленно посчитал до десяти и обратно, чтобы если не полностью избавиться от чувства досады, то хотя бы снизить его градус.

– Ась, вставай, пиццу поедим, – сказал он, стараясь говорить как можно суше.

Она все равно что-то почувствовала, подняла на него усталые глаза. Слишком усталые, мысленно отметил Рыбак.

– Спасибо, я тут посижу. Положите мне кусочек.

– А руки не хочешь помыть? Все-таки собака… – Иван был уверен, что аккуратистка Ася обязательно отправится в ванную, но она только отрицательно покачала головой.

– А где Федор? – спросил Молчанов. – Больше всех хотел есть, а теперь застрял где-то.

– Сейчас я его позову, – пообещал Рыбак.

Федор сидел за компьютером, изучая какую-то таблицу.

– Хватит дуться, словно мышь на крупу, – сказал Рыбак, входя в комнату и плотно закрывая за собой дверь. Не хочешь – силой никто заставлять не будет. Ты и так нам здорово помог. Пошли, вдарим по пицце и разбежимся.

– Да разве же я отказываюсь, Иван Станиславович! – с жалобной миной проговорил Лебедев. – Мне даже самому интересно, вот, – он кивнул на экран компьютера, – уже кое-какие шаги предпринимаю.

– И что? – Иван подошел ближе и попытался разглядеть картинку на экране.

– И что? – передразнил его Федор. – Вы думаете, это так просто? Давайте так: едим пиццу и разбегаемся, а партнеру своему скажете, что попробуете напрячь бывших своих сотрудников. А как будут новости, я сообщу. Идет?

На том и порешили.

Первый телефонный звонок раздался, когда Иван, Ася, Тимур и Джон, попрощавшись с Лебедевым, выходили из подъезда.

– Здравствуйте! Меня зовут Александр, – сказал звонящий уверенным тоном. – У вас моя собака.

«Слава тебе, господи», – подумал Рыбак, но для порядка поинтересовался:

– Почему вы считаете, что это именно ваша собака?

– А чья же еще? Моя, конечно. Куда я могу приехать? Назовите свой адрес.

«Ага, как же!» – подумал Рыбак, а вслух спросил:

– А как звали вашу собаку?

Звонящий немного замялся, потом поинтересовался:

– А она сама вам сказала, как ее зовут?

– Нет, мы прочитали, – разговор уже начал утомлять Ивана. Определенно звонил не хозяин Джона.

– Дело в том, что это собака моего дедушки. Я не знаю, как ее зовут, а у дедушки болезнь Альцгеймера, и он забыл. Вот такая беда. Но собачка точно наша.

– Молодой человек, не морочьте мне голову.

Иван нажал на кнопку и повернулся к сидящим на заднем сиденье Асе с Джоном:

– Ну вот, началось.

Телефон снова зазвонил.

– Я же сказал… – возмущенно воскликнул Иван и понял, что это уже другой человек. – Слушаю вас!

– Сколько вы хотите за собаку? – спросил мужской голос тоном человека, не привыкшего, чтобы ему отказывали.

– А вы, собственно, куда звоните? – поинтересовался Рыбак.

– Я куда надо звоню, – отрезал собеседник. – Вы нашли собаку кане-корсо?

– Ну, мы.

– Я предлагаю вам за нее пятьсот долларов.

– Но собака не продается. Мы разыскиваем ее хозяина.

– Думаете, он даст больше? – Мужчина хмыкнул и повесил трубку.

Не успел Рыбак поделиться впечатлением от разговора со своими спутниками, как телефон зазвонил снова.

– Здравствуйте, меня зовут Людмила, – ласково промолвил женский голос. – А вас как?

– Иван! – буркнул Рыбак, предчувствуя очередной разговор ни о чем.

– Какое славное имя! Знаете, я прочитала объявление и вдруг поняла: это он!

– Кто он? – не понял Иван.

– Вы! Вы именно тот мужчина, который мне нужен. Заботливый, нежный…

– Послушайте, с чего вы взяли, что я такой? Там так написано? – Иван уже готов был заподозрить лебедевские шуточки, но собеседница успокоила его:

– Нет, что вы! Я умею читать между строк. И вообще я много чего умею. Давайте встретимся…

– Я женат, – бросил Иван и нажал на кнопку отбоя.

– Сумасшедшая какая-то, – объяснил он Асе с Тимуром.

– На ком это ты женат? – с улыбкой поинтересовалась Ася, но телефон снова зазвонил, и Рыбак лишь хитро улыбнулся:

– Потом скажу. Дома.

Дома Иван, уже охрипший от пустопорожних разговоров, перво-наперво выключил телефон – дальнейшие поиски хозяина собаки с помощью объявлений в Интернете слишком уж напоминали ловлю рыбы в мутной воде, а горячей страсти к рыбалке Рыбак, вопреки фамилии, не питал. Ася снова попыталась накормить Джона, потом долго устраивала в прихожей «постель» для него. Иван уже почти заснул, когда она пришла в спальню и скользнула под одеяло. Он потерся лбом об ее плечо.

– Вань, – сказала она чуть слышно, – у меня так болит голова.

«Приплыли, – подумал Иван, – прямо как в анекдоте о женщинах, которым смертельно надоели мужья».

– Спи, – он ткнулся губами в ее щеку и вздрогнул. – Аська, да ты же горишь!

То-то ему показалось, что у нее слишком усталые глаза. Они просто были больными.

– Ась, может, «Скорую»? – Он заметался по комнате, проклиная свою близорукость и полную беспомощность.

– Не надо «Скорую». Принеси аптечку и налей мне чаю с медом, – она улыбнулась, и Иван немного успокоился.

– Вань, ты не обижайся, – сказала она, облизывая ложку с медом, – лучше тебе на диване поспать. А то, не дай бог, заразишься…

– Ну и ладно, будем вместе пить чай с медом.

Иван попытался забрать у Аси ложку, но она резко отдернула руку и твердо заявила:

– Даже не думай! Пока у нас Джон, совместная болезнь отменяется. Вот найдем хозяина, тогда…

Ничего не попишешь. Иван выключил свет, улегся на диван. Он, наверное, даже поспал немного, когда совсем рядом раздался протяжный вой.

– Тише ты! Асю разбудишь, – шикнул Иван.

Но было уже поздно.

Ася выбежала в прихожую, присела на корточки возле пса:

– Джоник! Ну ты что?

Он лежал и смотрел на нее жалобно-прежалобно.

– Ась, ну зачем ты встала, я сам разберусь, – сказал Иван, отчаянно зевая. Подумал и добавил: – Ты же можешь его заразить. Что я буду с двумя больными делать?

– Ванечка, собаки от людей не заражаются. Правда, Джоник? – и она потерлась лбом о его макушку.

И тут произошло чудо: пес приподнял голову и кивнул. То ли согласился с Асиными словами, то ли почувствовал ее лихорадочное состояние, но определенно мотнул своей здоровенной башкой.

– Видел, Ваня? Он подтверждает! Ну ты видел? – В глазах у Аси стояли слезы. – Вань, дай платок, пожалуйста. И чего-нибудь покушать.

Иван принес из спальни носовой платок, и Ася с радостью уткнулась в него носом.

– А покушать чего? Супа разогреть или бутерброд?

– Вань, ну какого супа? Дай корма! Того, что мы купили в клинике.

Рыбак подтащил поближе здоровенный мешок, попытался открыть – прочная упаковка не поддавалась, тогда он рванул со всей силы – из пакета вырвался фейерверк разноцветных гранул. Ася подобрала несколько штук и протянула на ладони Джону:

– Может, попробуешь?

Пес осторожно коснулся пастью протянутой ладони, гранулы исчезли.

– Молодец! – Ася прижалась щекой к собачьей морде. – Вань, ну чего ты стоишь! Принеси тарелку.

Пес ел неторопливо, с чувством собственного достоинства. Сидевшая с ним рядом Ася плакала и сморкалась. Рыбак притащил табуретку, сел рядом. Он смотрел на эту мирную картину, но в душе его мира не было. Он, конечно, был рад, что пес наконец соизволил прекратить голодовку, но радость эта была незначительной по сравнению с раздражением, вызванным вторжением чужака в мир, который он привык считать своим.

Утро было светлым и радостным. Ивана разбудил солнечный луч, пробившийся сквозь неплотно задернутые шторы. Он вскочил, сделал несколько энергичных движений руками, открыл форточку. Ветер откинул тюль и ворвался в комнату. Свежий, еще по-ночному прохладный, он предвещал погожий день. Вчерашние мысли о своем месте в этом мире показались Рыбаку вздорными и детскими. «Сейчас погружу их в машину и повезу куда глаза глядят. В лес… К морю…» – подумал он и на цыпочках, чтобы не разбудить Асю, направился в спальню. Осторожно толкнул приоткрытую дверь. Ася спала на самом краешке большой кровати, закутавшись в белоснежное одеяло. Одну руку она подложила под голову, а другая свободно свисала вниз. Нежный румянец, улыбка на слегка приоткрытых губах – Ася была так хороша, что Иван застыл на пороге, затаив дыхание. Сделал еще шаг – и очарование момента исчезло, потому что свисающая рука Аси покоилась на холке Джона, неизвестно каким ветром занесенного в спальню. Пес лежал на тряпке, ласково именуемой Асей половичком, и исподлобья следил за Рыбаком.

– А ты что здесь делаешь? – прошипел Иван.

«Одно из двух, – сделал он удручающий вывод, – либо я срочно нахожу хозяина, либо этот сукин сын занимает мое место».

– Ваня! – Ася открыла глаза и помахала ему рукой. – Привет!

Глаза были больными, да и румянец говорил скорее о температуре. «Не получится сегодня прогулки к морю», – Рыбак мысленно поставил крест на утренних фантазиях. Ему хотелось сесть с ней рядом, зарыться лицом в мягкие волосы, но для этого требовалось подвинуть Джона. «Умная собака догадалась бы…» – подумал Иван. И тут, к его удивлению, Джон открыл глаза, зевнул, медленно, словно нехотя, встал и пошел к двери.

«Мысли он читает, что ли?» – удивился такой собачьей прозорливости Иван.

Ася истолковала поведение Джона по-своему.

– Он, наверное, погулять хочет, – сказала она, приподнявшись на кровати.

– Ты лежи, лежи, – замахал руками Иван, – я с ним прогуляюсь.

– Только недолго. Слышал, что доктор сказал? Ему противопоказаны длительные прогулки по холоду.

– Ась, я машину возьму, погуляем с ним немножко и к Федору заедем – вдруг у него появилась какая-нибудь информация. А если объявится хозяин, сразу отдам Джона ему. Только сначала покормлю тебя, хорошо?

Ася всхлипнула, вытащила из-под подушки платок.

– И Джона.

– Ну, разумеется, – обреченно кивнул Рыбак и отправился на кухню готовить завтрак.

* * *

Судя по кислой физиономии Федора, информации у него было мало.

– Вот, Иван Станиславович, – сказал он, открывая дверь и протягивая Ивану лист бумаги. – За интересующий нас период с собаками из Милана в Москву летело только три женщины. Можете сами убедиться – ни одной Наташи здесь нет.