Текст книги "Сокрытые в веках"

Подошли ошеломленные друзья и Алнонд.

– Фейронд мертв, – сказал Алнонд, – и он выбрал лучший способ уйти из жизни.

– Почему он не сгорел? – со страхом спросила Метта.

– У него не осталось энергии. Он всю ее отдал Маруфу. Кажется, он сделал нам всем поистине неоценимый подарок, и особенно тебе, девочка.

– Смотрите, – пролепетал Доменг, указывая нетвердым пальцем на поднимающегося с земли Маруфа, – у него волосы растут.

У Маруфа действительно прямо на глазах отрастали волосы и меняли свой цвет – проступала, лучась золотом и красками, пламенеющая радуга и, змеясь, струилась к коленям, обряжая его стройную фигуру в царственную тогу сверкающего драконьего многоцветия. Затаив дыхание, наблюдали люди и драконы, как вершила таинственную внутреннюю работу преемственная мощь Фейронда. Лицо их друга становилось все более прекрасным и одухотворенным; свет знания и истины, все то, что открывалось ему с каждой минутой, заполняло разум и душу, все огромное наследие нежданно обретенных великих предков торжественно и зримо проявлялось в его облике. Каждая черта его делалась значительнее, грудь вздымалась под напором неудержимой силы, высокое благородство, величие духа и недоступная человеку мудрость рождались во взоре, и вот, словно из глубины веков, глянул на них светлый лик древнего хранителя Земли.

Метта не помнила себя от счастья. Одновременно испытывая горе, она поцеловала холодеющую руку Фейронда, отдавая дань благодарности тому, кто смог сделать невозможное и соединить два любящих сердца.

– А теперь оставьте меня с ним наедине, – сказал Алнонд, – мне надо исполнить его последнюю волю. Уведи друзей подальше, дочка. Довольно с них на сегодня потрясений.

Когда все скрылись за ближайшим мысом, Алнонд обратился к мертвому другу:

– Мог бы и не просить меня об этом. Нет ни на том, ни на этом свете такого, чего бы я для тебя не сделал. Прощай, брат. Жизнь тебе не удалась, зато удалась смерть. Уверен, это тебе зачтется. Ступай, ищи свою Дарту. Да будет недолгим и легким твой путь.

Удалившиеся свидетели гибели Фейронда видели, как взмыло в воздух жаркое пламя, унося ввысь исстрадавшуюся душу грешного дракона.

Друзья столпились вокруг Маруфа, с изумлением его разглядывали, трогали длинные сверкающие волосы.

– Как ты себя чувствуешь? – участливо спросил Андрей. – Шутка ли такое выдержать.

– Я счастлив, – просто ответил Маруф, глядя сияющими глазами на Метту.

– Везет же некоторым, – с завистью сказал Доменг, – он опять всех обскакал – стал настоящим драконом. Позволь хоть поздравить и поцеловать твою невесту, – и потянулся к Метте.

Она, смеясь, протянула к нему руки, но Маруф взял юношу под мышки и переставил подальше от девушки:

– Будет у тебя невеста, тогда и целуйся.

– Жадина, – запыхтел Доменг, – дракон не должен быть ревнивым. Это в тебе говорят человеческие пережитки.

– Все-таки я тебя когда-нибудь вздую, – посулил Маруф, блеснув веселыми искорками в глазах, – цвет их остался прежним, чудесно бархатным, лишь в самой глубине темно-карих зрачков таилось золотое пламя, которое впоследствии разгоралось в минуты высокого душевного напряжения.

– Извините, – опасливо отступил Доменг. – Метта, ты не могла бы попридержать своего жениха? У него на меня все время руки чешутся.

Метта залилась своим чистым серебристым смехом и сама расцеловала черноглазого озорника:

– Я люблю тебя и люблю вас всех. Вы самые лучшие друзья, каких могла подарить судьба.

Напряжение последних часов спало. Все кинулись поздравлять невесту, каждый удостоился нежнейшего поцелуя. Доменг схитрил, втерся под шумок и дерзнул заново принести поздравления, однако был пойман с поличным пристрастным взглядом темных глаз из-под сдвинутых соболиных бровей, после чего мошенник сделал вид, что считает чаек в море и не причастен к происходящему ни сном ни духом.

Маруфу достались крепкие мужские объятия. Когда подошла очередь Мари, молодая женщина вдруг несказанно смутилась и заалела, как маков цвет. В следующее мгновение она очутилась в могучих руках и ощутила на губах головокружительный обжигающий поцелуй дракона, от которого потом долго не могла прийти в себя.

– Однако, – со сдавленным смешком произнес шокированный супруг, – не кажется ли тебе, что ты тратишь свой пыл не по адресу?

– Я знаю, что делаю, – невозмутимо отозвался Маруф, – теперь ваш сын будет сильным и мудрым, как дракон.

– Рене, – выдохнула Мари, падая на грудь ошарашенному супругу, – у нас будет ребенок! Какое счастье! Метта, скажи, это правда?

– Чистая правда, – радостно подтвердила девушка, – внутри тебя уже зреет новая жизнь.

Теперь пришла очередь супружеской паре принимать поздравления. Это отвлекло внимание молодых людей от новоиспеченных жениха и невесты, а когда их хватились, оказалось, что влюбленных и след простыл.

– А где наши молодые? – озираясь по сторонам, спросил Доменг.

– Должно быть, в море, – предположил Андрей, – где еще быть дракону?

– Иди ты! – усомнился Доменг. – Он же плавать не умеет.

Далеко в море, в дробящейся бликами лазури, где рождались белопенные волны, взвились в воздух два дракона и, сверкнув в лучах солнца золотыми рогами, рухнули в воду.

– Теперь он научился плавать, – сказал за спиной у людей Алнонд. – Ему еще многому предстоит учиться. Он станет Целителем, будет хранить Землю и проживет до трехсот лет.

– А сколько ему сейчас? – спросил Андрей.

– Столько же, сколько и было. Фейронд щедро распорядился своим даром. Друг ваш теперь совсем молодой дракон. Он в том же возрасте, в каком Фейронд встретил свою Дарту. Мы подберем ему достойное имя для дракона. Например, Мефронд – оно созвучно его имени и означает «стремительный». Думаю, моему молодому зятю оно подойдет как нельзя лучше. Сегодня же поставлю в известность Сообщество. Представляю их радость – молодой дракон, да еще с силой Фейронда; новый брачный союз! Завтра во всем мире будет праздник.

– Опять привыкать к незнакомому имени! Для нас это уже третье за три года. Но звучит внушительно, – одобрил Рене.

– Я поняла, почему он всегда был так красив, – воскликнула Мари, – видно, ему на роду было написано стать драконом, существом, в котором все гармонично!

Алнонд развернул мощное тело и легко, как ящерица, взбежал по отвесной скале.

Глава 15

Вечером Мари уснула рано, устав от горестных и радостных переживаний сумбурного дня. Мужчины сидели впотьмах у самой воды, озаренной светом ясноликой луны, и наслаждались ласковым теплом звездной ночи. Искрящаяся опаловыми вспышками дорожка пролегла через все море и подступала вплотную к ногам. В мягкой тишине черные и тонкие как стекло волны чуть слышно оглаживали мерцающий мокрыми камешками берег.

Прямо перед ними всплеснуло; из переливающейся воды показался гребень и исчез.

– Интересно, кто это, – сказал Андрей. – Может окликнуть, когда снова всплывет?

– Не стоит их беспокоить, – рассудил Рене. – Будет лучше, если мы завтра же отправимся ко всем чертям, хотя у нас и осталось в запасе два дня. Ни к чему докучать им своим присутствием.

– Даже не думайте! – сказал из воды дракон.

– Эй, ты почему один? – заскочил по колено в воду Доменг. – Иди к нам. Мы уже соскучились.

В воде послышалось фырканье, и Доменга окатило снопом брызг.

– Вот так всегда – я к нему со всей душой, а в ответ сплошная неблагодарность.

Лунная дорожка у берега завихрилась, скрутилась в воронку, на несколько минут снова закачалась звездистой широкой россыпью и раздалась, выпуская скульптурную человеческую фигуру, полускрытую длинными волосами.

– Принесите какие-нибудь шмотки одеться, – сварливо сказал дракон.

– А твои где?

– Откуда мне знать? Не помню.

Доменг побежал и принес всю сумку с одеждой Маруфа.

– В первую же ночь бросила, – бурчал дракон, одеваясь. – А говорила, что жить без меня не может. Верь после этого женщинам!

– Понимаю, – сообразил Рене, – Алнонд с Меттой ушли на гору, а тебя не взяли. Что ж так? Силенок маловато?

– Сил у меня побольше, чем у Алнонда, только он говорит – учиться надо. Завтра с утра начнем заниматься.

– А я о чем? У вас дела, да еще медовый месяц. Мы вам только в тягость.

– Я сказал, никуда вы не поедете раньше времени! – отрезал несговорчивый дракон, который, судя по всему, был по-прежнему упрям, как пень.

– Ты знаешь, что у тебя новое имя? – спросил Андрей.

– Знаю. Я хотел оставить прежнее, но Алнонд сказал, что дракон не может носить человеческое имя.

Доменгу бесконечными приставаниями удалось отвлечь покинутого супруга от своих обид и организовать на ночном берегу веселую свалку: молодые люди взлетали в воздух и шлепались в воду с приличной высоты, открыв для себя новый оригинальный способ развлечения.

– Пойдешь спать к нам в пещеру? – предложил Доменг.

– С удовольствием, пусть она меня не найдет и забеспокоится.

Метта появилась с первыми проблесками солнца и обнаружила молодого супруга, объятого крепким утренним сном. Она долго смотрела на него, упиваясь каждой черточкой прекрасного лица в ореоле разметавшихся волос, каждой линией совершенного тела, словно высеченного резцом великого мастера. Потом голова ее начала клониться все ниже и ниже, и, когда обитатели тихого убежища пробудились, они увидели дракона Мефронда, склонившегося в благоговейном созерцании безмятежно спящей юной жены. Он сокрушенно развел руками, как бы говоря: «Вот так и живем», и приложил палец к губам.

Пока Метта спала, Андрей и Доменг зазвали Мефронда на запруду к ручью. Сильные и подвижные, они промчались бурей сквозь лес с таким шумом и топотом, словно целый табун диких норовистых лошадей. Обратный путь затянулся и превратился в урок ботаники и зоологии. Внимание дракона теперь притягивала каждая травинка, былинка, цветок, бабочка, белка – словом, все, что попадалось по пути следования.

Солнце встало уже высоко, когда они вернулись к берегу. В прибрежном лесу, под прохладной сенью ветвистого ясеня, их ждал приятный сюрприз – завтрак на траве. Вокруг хлопотали Метта и Мари, обе веселые, свежие, как умытые росой луговые цветы. Рене сидел рядом и пользовался каждым удобным случаем, чтобы стащить за спиной у подруг аппетитный кусок еды.

– Откуда такие яства? – обрадовано осведомился Доменг при виде печеной рыбы, вареных устриц и трепангов.

– Алнонд принес, а мы все приготовили, пока вы полоскались, – с набитым ртом сообщил Рене.

Доменг подставил одну щеку Метте, потом, косясь сливовыми глазами на Мефронда, другую. Дракон оставил неслыханную дерзость без внимания, прошел мимо с видом оскорбленного достоинства, уселся рядом с Рене и небрежным тоном завел светский разговор о французской поэзии.

– Что это с ним? – полюбопытствовала новобрачная.

– Он смертельно обиделся на то, что был вчера жестоко брошен и позабыт, – таинственным шепотом поведал Доменг.

– Ах так? Посмотрим, надолго ли его хватит, – заявила ветреница. – Накануне я ему все объяснила, но иногда он становится абсолютно непробиваемым.

– Таковы мужчины, дорогая, – материнским тоном сказала Мари. – В отношениях с желанной женщиной они руководствуются отнюдь не разумом, будь он хоть трижды мудрый дракон.

– Ты считаешь, мне не следует на него сердиться?

– Ни в коем случае! Ведь им движет только любовь к тебе.

Подружки, сидя напротив избранников, увлеченно и торопливо зашептались, бросая лукавые взгляды на предметы своей нежной страсти. Однако в продолжение завтрака молодая пара становилась все молчаливее, они односложно отвечали на вопросы, казалось, что им трудно есть и пить, глаза их встречались все чаще, темный огонь смешивался с кипящим золотом; тогда Андрей решил прийти на помощь и бодро напомнил Мефронду о необходимости занятий с Алнондом. Дракон бросил на него благодарный взгляд, встал и церемонно, словно на приеме у высокопоставленных особ, произнес:

– Прошу нас извинить. Совсем запамятовал. Неотложные дела принуждают нас на время оставить столь приятное общество.

Он взял Метту за руку; они чинно углубились по тропинке в лес, но, не дойдя еще до поворота, сорвались и понеслись со всех ног, пока окончательно не скрылись из виду.

Через некоторое время Мари отправила молодых людей за водой к роднику.

– Знаешь, я впервые в жизни так счастлив, – раскрыл душу Доменгу Андрей. – Здесь я понял, что нет ничего лучше, чем истинная дружба, добрые отношения, я даже не могу сказать «человеческие», потому что двое из нас драконы. Одна мысль не дает мне покоя: почему то, чего мы ждем и во что верим в юности – настоящая любовь, бескорыстная верная дружба, – потом оказывается утопией, розовой мечтой неоперившегося возраста. Что это, такая большая, недоступная роскошь? Неужели обязательно надо быть драконом, чтобы все это иметь?

– Но ведь мы люди, – возразил Доменг, – и мы по-настоящему дружим. За себя я могу поручиться на все сто!

– Может, мы только рядом с Меттой стали лучше? Кто знает, если бы не она, и нас бы стали мучить зависть, эгоизм, жадность и все остальные прелести человеческой натуры. Сколько всего сидит в человеке и ждет своего часа.

– Не думаю. Мари, например, и вовсе до этого не встречалась с Меттой, а лучше нее женщины нет на свете!

Они вышли к ручью и застали Мефронда, восседающего в запруде, в окружении своих волос, влекомых течением, подобно фосфоресцирующим водорослям. Он вдумчиво разглядывал дубовую веточку с висящими на ней молодыми листьями и гладкими светло-зелеными желудями. По ней медленно передвигала жемчужное тело маленькая улитка. Молодые люди присели напротив на корточки, и Андрей обратился к Доменгу:

– Как ты считаешь, что подумает посторонний человек, если случайно забредет сюда к ручью и увидит такое вот лесное диво с волосами, как северное сияние, с кожей, вобравшей лунный свет, и с глазами, как темные звезды?

– Скорее всего, его хватит удар, – сказал дракон. – Ты так красиво меня описываешь, но не забывай, что людей неожиданное и неведомое больше пугает, нежели восхищает, и представляется зловещим, как ядовитый цветок. Недаром столько небылиц нагородили. А посему никто не может увидеть дракона без его на то соизволения.

– А где Метта? Опять у нее свои дела? – спросил Андрей.

– Ах, мой друг, – с видом философа изрек дракон, – все безнадежно: чем ближе я к ней, тем больше мучаюсь. Стоит ей уйти ненадолго, и жизнь для меня останавливается.

Он встал, взмутив воду, и через несколько минут друзья прогулочным шагом направились обратно к морю.

– Что касается вашего разговора, – затронул по дороге Мефронд интересующую их тему, – то напрасно ты думаешь, Андрей, что все дело в общении с Меттой. Я знаю, что Доменга она искала несколько дней среди сотен людей, и к тебе бы она не подошла, если бы видела, как ты говоришь, скрытые пороки. Будь уверен, что их нет ни в тебе, ни в остальных. Чистая душа – вот путь к дракону, а значит, к настоящей дружбе, любви и добру. Метта просто помогла нам найти друг друга, и теперь это на всю жизнь.

Они достигли прибрежного обрыва и остановились, глядя на неспокойное море, где ходили высокие волны. Вал вздымался за валом, накатывал густой зеленой стеной, сворачивался в трубу, показывая лазоревую вершину, и низвергался снежной лавиной на берег.

– Мечта для серфингиста, – вдохнул Доменг. – А вы почему с Меттой не плаваете?

– Сейчас некогда. Надо и вправду учиться. Пора по назначению распорядиться наследием Фейронда. У драконов не бывает выходных, а я уже два дня бездельничаю. Расстанемся до завтра. Утром Алнонд собирается сообщить вам что-то важное.

Рене и Мари были заняты сборами. Скоро к ним присоединилась Метта, и настроение у всех поднялось.

– Как успехи у супруга? – спросил Рене.

– Алнонд меня прогнал, чтобы он не отвлекался.

– Пойдем погуляем, пока его нет, – предложил Рене, – я за все это время с тобой двух слов не сказал.

– И я с вами, – прилепился Доменг. – Хоть напоследок насладимся твоим обществом.

Они расположились вблизи голубой ели, на зеленом пригорке, откуда открывалась морская синь.

– Ты обязательно должна побывать в Париже, – сказал Рене. – Я хочу показать тебе красоту, созданную руками великих зодчих, художников, скульпторов. Ты услышишь волшебную гармонию звуков – музыку, и это тоже творение человеческого гения. Люди умеют создавать прекрасное. Ты, как никто другой, сможешь оценить это по достоинству.

– До Парижа далеко. – Она устремила янтарный взор в невидимые дали. – Но вдвоем мы преодолеем любые расстояния.

– Что бы ни говорил Рене, нет ничего на свете прекраснее, чем ты. – Доменг зарылся лицом в ее душистые волосы. – Можно мне тебя поцеловать, сокровище земное, чтобы было о чем вспоминать в долгие месяцы разлуки?

– Можно, только сначала посмотри налево.

Мужчины обернулись и увидели Мефронда, который стоял невдалеке, прислонившись плечом к стволу старого клена, и со светлой улыбкой взирал на беспечную троицу.

– Откуда он взялся? – спросил Рене.

– От него не скроешься, – сказала Метта.

– Думаешь, он спустит с меня шкуру? – поинтересовался Доменг.

– Вот уж не знаю.

– Поделом ему, – отважно заершился Рене, – пусть теперь сам поревнует. Ты бы видела, что вытворял этот сердцеед и краснобай у меня дома.

– Кажется, вы за что-то на меня в обиде? – спросил дракон, нависая над друзьями и глядя на них, как удав на кролика.

– Упаси бог! – воскликнул Рене, вложив в голос максимум восхищения. – Как можно обижаться на самого доброго, самого умного и самого справедливого из всех драконов!

– Они и в самом деле обо мне такого лестного мнения? – осведомился дракон, разглядывая Метту с еще более плотоядным выражением на лице.

– К сожалению, именно так они и думают. В отличие от меня, господин дракон, им невдомек, что за вашей обманчивой внешностью скрываются возмутительные недостатки.

– Подумать только! Наконец-то я узнаю ваше истинное ко мне отношение, притворщица. И какие же это недостатки, позвольте вас спросить?

– Черная неблагодарность и беспричинная ревность! К тому же, как теперь выясняется, вы непомерно ленивы. Вам полагается сейчас быть на уроке, а вы злостно отлыниваете от своих обязанностей!

– В этом ваша вина, бессердечная колдунья. Вы делаете вид, что не хотите мне мешать, а сами пользуетесь любой возможностью, чтобы от меня отделаться. Можете не вырываться, как дикая лань. Теперь у вас нет против меня оружия, так что я намерен и впредь подходить к вам с позиции силы. Доверять вам, как оказалось, было бы большой глупостью. Я, наивно полагаясь на вашу честность, пытаюсь сосредоточиться и вдруг слышу, как вы кокетничаете с посторонними мужчинами.

– Где вы увидели посторонних? – оглянулась Метта и действительно никого не увидела.

Храбрецы благополучно дали деру, пока влюбленные самозабвенно препирались.

– Кстати, ты подала мне отличную мысль. – Мефронд крепче прижал к себе непокорную супругу. – В недалеком будущем мы с тобой отправимся в путешествие – хочу навестить родных, а заодно и своих дорогих женушек. Посмотрим, как ты тогда запоешь, неверная птица.

– С удовольствием побываю у тебя на родине. Надеюсь, там еще много таких темноглазых и красивых мужчин, как ты?

– Гм, – поднял он лощеную бровь, – об этом я не подумал. Стало быть, ты неравнодушна к темным глазам? – Он с подозрением впился в нее взглядом.

– А за что же я тебя полюбила? Уж конечно, не за твой вздорный нрав и бычье упрямство!

– Ты для того обвилась вокруг меня, как ползучая роза, чтобы достать шипами до сердца? Может, перестанешь меня обнимать, лицемерная лгунья?

– Надеюсь, они из-за нас не поссорятся? – забеспокоился Рене, отсиживаясь на безопасном расстоянии.

– Как бы не так! – сказал Доменг, опасливо выглядывая из-за бугра. – Они уже целуются. Всем известно, что милые бранятся – только тешатся.

Утром, едва зарумянился восток, члены отряда деятельно засобирались в обратный путь. Упакованные сумки и рюкзаки свалили горкой на берегу и стали прикидывать, кому какой груз достанется. Пока судили да рядили, явился Мефронд, молча взял моток веревки и принялся связывать всю поклажу в один огромный тюк.

– Нельзя ли узнать, что ты делаешь? – как можно вежливее спросил Рене.

– Я понесу все это сам, – последовал ответ, исключающий какие бы то ни было возражения.

– Зачем же так беспокоиться? – неосмотрительно вмешалась Мари. – Обратно идти будет намного легче. Мы вернемся по берегу моря, по ровной местности. Мальчики сами вполне справятся.

– Вдоль берега идти целый день, я проверял. Во многих местах скалы вдаются в море. Огибать их придется по пояс в воде. Вернемся тем же путем, что пришли. – Он поднял глаза на Мари и добродушно усмехнулся: – Не волнуйся, красавица, через болото я тебя перенесу.

Мари, как всегда в разговоре с ним, трогательно вспыхнула и умоляюще посмотрела на мужа.

– Для нас это огромная честь, – решил умаслить неуступчивого друга Рене, – но на сей раз я рассчитываю взять этот приятный труд на себя.

Уловка, однако, не сработала. Дракон, управившись со своим делом, встал и посмотрел на Рене равнодушно, как на пустое место. Рене удалился с видом стоика и сказал Доменгу:

– Раньше он, по крайней мере, с нами спорил, а теперь просто ни во что не ставит.

– Ты тоже заметил? Не пойму, что с ним происходит. Он и прежде был сильнее нас всех, но никогда так не задавался. Я его даже побаиваюсь.

Мефронд в это время прохаживался с Андреем и давал ему какие-то наставления, но при последних словах Доменга резко повернулся и решительно устремился к юноше. Парень дернулся и попробовал улизнуть, но не успел и глазом моргнуть, как оказался зажатым в тисках могучих рук.

– Что это ты сейчас сказал? – проникновенно спросил дракон.

– Кто, я? Ничего не говорил, – напустил на себя безучастный вид Доменг.

– Ты сказал, что меня боишься?

Доменг сосредоточенно задумался, пытаясь вычислить, какой ответ может больше понравиться дракону. Вдалеке показалась Метта, и Мефронд отвлекся, просияв, как солнце, пробившееся сквозь летние облака. Она спешила к ним, врезаясь стройными ногами в набегавшие волны, окутанная созвездиями алмазных брызг. Первым делом она повисла на шее у мужа и осыпала его лицо бурными поцелуями, будто не виделась с ним целую вечность, после чего обратила простодушный взгляд на присутствующих и, потратив на изучение их постных физиономий какие-нибудь две минуты, составила для себя четкую картину текущих событий.

– Сердце мое, – обратилась она медовым голосом к скромно потупившему взор супругу, – я как чувствовала, что тебя нельзя оставлять одного. Не прячь злодейскую улыбку – я все вижу. Прошу вас, не обижайтесь, – оборотилась она к подавленным друзьям, – он просто дурачится. Молодая сила в нем бродит, никакого сладу не стало.

– Уже и пошутить нельзя. – Мефронд притянул к себе Доменга и взъерошил по привычке его короткие волосы. – Скоро нам расставаться – будет, что вспомнить. А ты никогда ничего не бойся, – встряхнул он за плечи юношу, – тем более меня. Этого еще не хватало! Вы – часть моей души. Я обязан вам всем, что имею.

– Пусть с меня снимут голову, но я должен вас заснять, – загорелся Рене, – все равно никто не поймет, что вы драконы.

– Мы не возражаем, – милостиво согласился Мефронд, – снимемся все вместе.

Андрей с лютой одержимостью в глазах кинулся за камерой. По существу, им удалось получить уникальные кадры. Неизвестно, насколько могли затянуться съемки в силу ненасытности операторов, желающих запечатлеть молодую пару со всевозможных ракурсов, однако камеры пришлось отложить, когда вода невдалеке от берега вскипела со дна гейзером пузырей и пены, и из потревоженной морской пучины стремительным рывком всплыл Алнонд. Выйдя из воды, он с шумом отряхнулся, обдав суматошную компанию каскадом соленых брызг, и пробасил:

– Ну что, дети мои, жаль, что приходится расставаться. Но прежде хочу поставить вас в известность о знаменательном для нас всех событии.

Он сделал многозначительную паузу. Люди затаили дыхание в предчувствии того важного и необычного, что он собирался сообщить.

– Драконы выражают вам благодарность: три года назад вы спасли Ургонда, теперь же отчасти благодаря вам мы обрели еще одного Целителя, а моя дочь – любимого спутника жизни. Поэтому мы решили принять вас в Сообщество, для того чтобы иметь среди людей верных и преданных друзей, к которым драконы всегда могут обратиться в случае нужды. Целители будут держать с вами связь. Узнать дракона для вас не составит труда, дракон же узнает человека – члена Сообщества в любой части света по особому отличию. Давай зятюшка, – кивнул он Мефронду, – теперь слово за тобой.

Мефронд окинул гордых и взволнованных оказанной честью мужчин критическим взглядом:

– Сейчас посмотрим, кто здесь самый смелый. Процедура не из приятных. Безопасность тоже не гарантирую – возможно, кто-то останется без руки.

– Опять ты за свое, – расстроилась Метта, – можешь хотя бы сейчас быть серьезным?

Андрей с понимающей улыбкой протянул руку. Мефронд принял ее в обе ладони, подержал с минуту и отпустил. Остальные столпились вокруг отчаянного храбреца, разглядывая замысловатый знак, проступивший огненным иероглифом на тыльной стороне ладони.

– Это символ Сообщества Целителей, – сказал Алнонд, – он будет проявляться каждый раз, когда поблизости окажется дракон. В другое время его никто не увидит.

– Это не больно? – с надеждой спросил Доменг, дотрагиваясь пальцем до горящего символа.

– Не то слово, – страдальчески подыграл дракону Андрей. – Он мне всю кожу до костей спалил.

Доменг резко отпрянул прямо на Мефронда.

– Попался? – с явным удовольствием произнес последний, хватая его за руку. – Придется потерпеть, дружище, ничего не поделаешь.

Доменг собрался с духом и выпалил:

– От тебя я стерплю все что угодно! – и зажмурился.

Дракон растрогался.

– Поди сюда, братишка. – Он крепко обнял парня, и Доменг сразу же погрузился в нирвану, чувствуя себя легче пузырька в шампанском. – Теперь я всегда буду знать, все ли с тобой в порядке. Ты у нас самый младший, за тобой присмотр нужен.

– А как же мой знак? Я тоже такой хочу!

– Он давно уже у тебя.

Доменг посмотрел на свою руку. Драконий символ был на месте. Кожа полыхала изнутри огненным узором, было заметно биение голубых жилок, и ни малейшей боли или других ощущений. Рене последним удостоился высокого отличия. Мари несмело приблизилась, выжидательно глядя на дракона, но тот с неизменной галантностью лишь приложился к протянутой ручке:

– Прости, несравненная, общение со мной для тебя уже небезопасно. Оставлю вам пока один символ на двоих.

– Пора двигаться, – напомнил Рене, – мы сильно запоздали. Теперь доберемся до дома лесника только к вечеру.

– Еще минуту, – попросил Мефронд, – дайте мне лист бумаги. Напишу родным, чтобы не беспокоились.

– Ну вот, готово. – Он набросал адрес на обратной стороне листа. – Отправьте письмо из Парижа. Как только представится возможность, мы с Меттой отправимся ко мне домой, тогда и с вами сможем повидаться. Сохрани мои документы, – сказал он Рене, – может, еще пригодятся. А вот кредитная карточка – это для Доменга. Я тоже хочу принять участие в его судьбе. Не надо тебе сейчас работать, – повернулся он к юноше, – лучше полностью посвяти себя учебе. Я знаю – ты хочешь стать океанологом, так что учись и готовь снаряжение для всех, а мы вам потом такое покажем, чего еще никто не видел.

Как только Алнонд распрощался с новыми членами Сообщества и исчез в море, путешественники, по настоянию Рене, немедленно тронулись в путь. Лес, застывший в царственном спокойствии, снова надвинулся на них пахучей хвоей, дуплистыми деревьями, увитыми лианами и китайским лимонником. В златотканном шатре сплетающихся крон возбужденно кричали птицы, сновали шустрые белки, проглядывали в разрывах голубые облака. Прохладные ключи выбивались из заросших лохматой травой истоков. Крутые возвышенности сменялись лугами, где горели чистыми красками цветы. Из буйных травяных джунглей выпархивали громадные, как птицы, темно-синие бабочки – летающие лоскуты небесного полотна в сумерки. Их было так много – небывалое нашествие, – что луг трепетал синью, как море у линии горизонта.

Через болото переправились без происшествий. Метта держала Мари за руку. Подруги, как обычно, не могли наговориться и не заметили, когда очутились по ту сторону гати.

– Ох, не знаю, – говорила Мари, – как бы у тебя не возникло неприятностей у него дома. Его жены предъявят свои права. Не станет же он им объяснять, что стал драконом.

– Сама не представляю, что из этого выйдет. Он беспокоится о детях: хочет привести в порядок все дела. Его человеческое происхождение еще долго будет напоминать о себе. Отец говорит, что подобного случая не было в истории драконов. Нельзя предугадать, что может позвать его из прошлого.

Они перевалили последнюю сопку и вышли из кедровника на открытое пространство. Вдалеке виднелся дом лесника. Мефронд сбросил с плеча тюк с поклажей, который, как обещал, всю дорогу нес один без малейших усилий, предоставив друзьям возможность проделать обратный путь налегке и продолжить прерванные съемки.

– Простимся здесь, – сказал он, – к счастью, ненадолго. Надеюсь, вы угостите меня чашкой кофе в Париже?

– Непременно, – пообещал Рене, – но при условии, что ты больше не будешь целоваться с моей женой.

– Вечно ты все испортишь! – вставила Мари.

– Береги себя, – наказывала ей Метта. – Рене, проследи за ней, она плохо ест. Сейчас вам надо думать только о ребенке.

– И вы будьте осторожны, – сказал Андрей. – Те охотники не выходят у меня из головы. Как бы ни был я горд и счастлив тем, что у нас в России живут драконы, все же считаю, что в целях безопасности вам лучше перебраться в более благополучные и охраняемые регионы.

– Все мы в большой опасности, – ответил Мефронд. – Нынче ночью я впервые общался с Великой Матерью. Впечатление тяжелое. Боюсь, сил у драконов не хватит, чтобы предотвратить несчастье. Пока мы останемся здесь. Не беспокойтесь: я с Метты глаз не спущу. Ну, прощайте, дорогие мои. – Он прижал друзей по очереди к груди.

Метта тоже всех перецеловала; путешественники разобрали рюкзаки и пошли по утоптанной тропе через зеленую низину к дому Григорьича. Где-то на середине пути они оглянулись. Уже смеркалось. Все краски притухли, и даль затягивалась светлой дымкой. Мефронд и Метта еще стояли на том месте, где расстались с друзьями, – две далекие стройные фигуры, окутанные неугасимым сиянием.

– И были они оба прекрасны, как утренняя заря, облаченные в роскошные мантии златоцветных волос, – повторил Рене слова Алнонда.

Драконы подняли руки в прощальном жесте и скрылись в лесу. Еще какое-то время можно было видеть, как они взбегали по склону горы, уже в своем настоящем, невероятном для человеческого глаза мифическом облике, играя и обгоняя друг друга, пока окончательно не слились с лесным массивом.