Текст книги "Шанс"

– Он жил в том доме восемь лет, – проговорил Олег. – Тут родился его третий ребёнок.

Никита сделал несколько кадров, и они двинулись дальше. Вышли к реке. Перерытица неспешно катила воды меж зелёных берегов. Кругом царили тишина и прохлада.

– Благодать, – прокомментировал Никита и посмотрел на Олега.

Тот в ответ улыбнулся.

– Согласен.

Вот и двухэтажный зелёный дом на крутом берегу. Дом писателя. Небольшие уютные комнаты, устланные коврами деревянные полы, шкафы, куклы на стульях, пианино, часы, книги, письма… Крохотный тихий сад. Присев на лавку, Никита тихонько вздохнул и полез за блокнотом. Несколько минут – и из-под его карандаша показался дом с сидящим перед ним писателем, поразительно похожим на собственный памятник в городе.

– Знаешь, я бы тоже не отказался здесь жить, – проговорил наконец Никита, поднимая взгляд на Олега.

– Тебе как художнику здесь вообще благодать, – согласился тот.

Никита подмигнул:

– Но, поскольку ты тут зачахнешь, я с удовольствием вернусь в Москву. Ну что, может, пошли поедим? Жрать охота.

Вернулись в гостиницу пообедать.

– Да, с едой в этом городе напряжёнка, – заметил Никита. – Никаких тебе столовых или кафе.

– Только булочки продают с кофе.

– Да, и то хорошо. Куда теперь?

– Краеведческий музей и Старорусский курорт. Только нам удобнее будет взять машину. Ты куда сначала хочешь?

– В музей.

Ехали недолго. Нашли место для стоянки и дальше пошли пешком.

– Не морщись, – отозвался Олег, заметив выражение лица Никиты. – Просто музей в здании монастыря располагается.

– А, ясно, – вздохнул тот с облегчением.

Карта города, висевшая внутри краеведческого музея, была настоящим произведением искусства, и они долго стояли перед ней, внимательно изучая. С удовольствием взглянули на предметы, добытые во время археологических раскопок, проводившихся в городе.

– Маленький, но очень интересный, – прокомментировал Никита по выходе из музея.

– Теперь воду пить?

– Ага!

Побродив по зелёным аллеям курорта, с удовольствием попили лечебной воды и посидели возле фонтана.

– А народу, смотрю, тут много гуляет. И с детьми тоже.

– Ну да, он же в черте города.

– Мне тут нравится.

Вернув машину на стоянку, пошли пешком вдоль реки Полисть. Не слишком широкая, от пятидесяти до ста метров, она в нижнем течении смиряла свой крутой нрав и в черте города катила воды тихонько, неспешно, украшенная по берегам старыми деревьями и травой.

– Хотя выше по течению характер у реки достаточно норовистый, с перекатами и порожками, – проговорил Олег, обращаясь к Никите.

Тот, заметив что-то впереди, оживился и обернулся к мужу.

– Смотри, Олег, пляж! Давай, искупаемся? Я и плавки на всякий случай взял.

Тот не стал противиться.

– Что ж, давай.

В гостиницу они вернулись уже часов в десять. Утомленный ласками, Никита лежал, уткнувшись лицом в плечо мужа.

– Хороший был день, – заметил он тихо.

– Согласен, очень хороший.

– Завтра в Новгород?

– Да. Выспимся, позавтракаем и в путь.

– Я уже предвкушаю.

Олег крепче сжал любимого в объятиях и поцеловал в висок.

– Спокойной ночи, – проговорил он.

– Спокойной ночи, родной.

– Да уж, здесь нам повезло меньше, – прокомментировал Никита, оглядывая две отдельные кровати, накрытые покрывалами в цветочек.

Олег хмыкнул.

– Могло быть и хуже.

Стрелки часов показывали двенадцать. От Старой Руссы до Великого Новгорода они добрались за каких-то два часа, и теперь у них впереди был целый вагон времени.

– Ну что, – провозгласил Никита, подхватывая фотоаппарат, – в Кремль?

– Да.

Много времени дорога у них не отняла, и вот уже вскорости, окружённый с одной стороны рвом, а с другой рекой Волхов, раскинулся впереди на возвышенности Кремль из красного камня с невысокими квадратными башенками, бойницами и зубцами. Никита остановился, всем своим существом впитывая величественную красоту. Обернулся к Олегу:

– Знаешь, сразу в памяти всплывают имена Садко, Васьки Буслая, Марфы-посадницы.

Олег серьезно кивнул:

– Понимаю. На меня он то же самое впечатление производит.

– Господин Великий Новгород… Так и тянет земной поклон отдать.

Кремль встретил их перезвоном колоколов. Остановившись на площади, они оглядывались по сторонам, одновременно наслаждаясь музыкой. Величественный белоснежный Софийский собор привлёк внимание Никиты исключительно с исторической точки зрения.

– В Кремле проходило вече, – объяснял Олег, – отсюда выступали на борьбу со шведами дружины Александра Невского. В Кремле велось летосчисление, собирались и переписывались книги.

– А это, если я не ошибаюсь, памятник Тысячелетия российской государственности?

– Он самый, – подтвердил Олег. – Когда фашисты покидали Новгород, они погубили памятник. Крест был сорван и согнут в дугу, мелкие детали бесследно исчезли. На эту тему есть картина Кукрыниксов – посмотри в интернете. Части памятника там лежат на снегу, словно трупы людей.

Никита полез в интернет. Нашёл и содрогнулся.

– И правда… Но потом ведь его восстановили?

– Да, и довольно скоро.

Они пошли не спеша вокруг памятника, рассматривая фигуры русских деятелей.

– Пётр Великий, Михаил Фёдорович, Потёмкин, – комментировал Олег. – Александр Невский, Ермак, друг Алексея Михайловича Фёдор Ртищев. Ломоносов, Лермонтов, Глинка…

Никита смотрел на Олега раскрыв рот, разом из взрослого мужчины превратившись в подростка, и глаза его блестели неподдельным восторгом.

– Пойдём в музей, – предложил Олег.

Никита с готовностью последовал за любимым.

Коллекция икон произвела на Никиту серьёзное впечатление. Берестяные грамоты, ювелирные изделия, монеты, предметы вооружения и ремесленного производства – ему было интересно буквально всё.

– Похоже, в Новгороде жили богато.

– По крайней мере, лаптей в этих местах никто не носил, ходили в кожаных сапогах.

– Здорово, – восхитился Никита. – Ещё и князей себе когда и как хотели выбирали и прогоняли.

– Да, было такое. Знаменитая новгородская вольница. Смотри, – привлёк Олег внимание Никиты, указывая на стенд с каменным крестом двенадцатого века. На табличке было указано название деревни. Никита подошёл и с интересом присмотрелся. – Из этой деревни была моя бабушка.

Глаза Никиты вспыхнули искренним восторгом.

– Вот это действительно круто!

– Я знал, что ты оценишь.

После музея направились во Владычную палату.

– Западноевропейская готика? – поинтересовался Никита, оценив внутреннее убранство.

– Она самая.

И снова иконы, кресты, оклады, библии, одежда церковная.

– Умели ведь жить красиво, – бросил Никита с легким оттенком пренебрежения в голосе.

– Кто?

– Церковные служащие.

Олег не выдержал и расхохотался.

– Никита, за что ж ты их так не любишь?

Тот пожал плечами.

– Не знаю. Не лежит душа.

Покинув Кремль, вышли на берег Волхова. Никита вдохнул полной грудью, с благоговением созерцая раскинувшуюся перед ним речную гладь.

– А там что? – спросил он, указывая на видневшийся на противоположном берегу белый участок стены. Олег пригляделся внимательней.

– Ярославово дворище, – ответил он наконец.

– Это в честь Ярослава Мудрого?

– Угадал. Там было одно из мест вечевых собраний.

– А почему дворище, а не двор?

Олег задумался.

– Ну, если городище означает, что города на этом месте уже давно не существует, то, может, то же самое означает и дворище? Кстати, остатков дворца ведь до сих пор вроде не нашли.

Перешли на противоположный берег. Около моста на парапете сидела бронзовая девушка вполне современного вида и смотрела куда-то в небо.

– Вроде как символ города.

Никита согласно кивнул.

– Сфотографируемся?

– Конечно.

Не успели они отойти от Кремля, как погода испортилась. Небо, только что бывшее ясным, заволокло плотной пеленой низких серых туч и, едва они заскочили в ожидавшую неподалеку машину, как припустил проливной дождь. Словно кто-то кран наверху открыл. Никита встревоженно вгляделся в мутную белёсую пелену.

– Надеюсь, завтра погода всё же будет хорошая… Мы ведь собирались поехать в Музей деревянного зодчества?

– Я тоже надеюсь. В крайнем случае, задержимся ещё на один день. Знаешь, как говорят? Если тебе не нравится погода в Новгороде – подожди двадцать минут.

Лицо Никиты просветлело.

– Это обнадёживает.

Олег повернул ключ.

– Ну что, едем в гостиницу?

Никита смерил любимого сальным взглядом.

– Конечно!

После ужина сразу поднялись в номер.

– Я в душ, – проинформировал Олег, скидывая рубашку. – Пойдёшь со мной?

Никита оживился.

– Естественно. Воду следует экономить, – поддержал он.

Олег в ответ подмигнул.

– Ну что, спать? – спросил Никита, выходя из душа и потягиваясь. На волосах блестели капельки воды, тело сладко ныло. – Ухайдакала что-то меня дорога.

– Да, я тоже устал, – отозвался Олег.

Однако сон к Никите не шёл. Ворочаясь в постели с боку на бок, он никак не мог найти достаточно удобное положение, чтоб уснуть. Подушка мешала, одеяло было слишком жарким.

– Ну что ж ты всё возишься? – не выдержал Олег.

– Не могу уснуть, – пожаловался Никита.

С губ любимого слетел тяжёлый вздох.

– Ладно уж, – отозвался он. – Иди сюда. В тесноте, да не в обиде.

Дважды просить Никиту не пришлось. Перейдя на кровать к мужу, он скользнул к нему под одеяло и тут же ощутил, как родные сильные руки прижимают его к себе. Никита удовлетворённо вздохнул:

– Вот теперь хорошо.

Спустя пять минут он уже крепко спал.

Направо и налево, подобно бескрайнему морю, раскинулось, сверкая в лучах полуденного солнца, озеро Ильмень. Свернув с дороги, Никита притормозил и вышел, восхищённый открывшимся перед ним зрелищем.

– Оно прямо-таки необъятное, – вздохнул Никита.

Олег зажал меж зубами травинку и поправил на носу солнечные очки.

– Сорок пять километров длина, а ширина тридцать пять. Иначе ещё называлось – Словенское море.

– Очень похоже.

Ни конца, ни края было не разглядеть. Пологий берег лизал слабый прибой, и лишь на самой линии горизонта зеленела тонкая полоса растительности.

– А какие легенды о нём сложены…

– Расскажи, – тут же попросил Никита.

– Ну, о Садко ты и сам знаешь.

Никита кивнул.

– А ещё есть легенда, согласно которой за два тысячелетия до нашей эры князья со своими семьями покинули родные края у берегов Чёрного моря. Четырнадцать лет скитались они и в итоге пришли к берегам большого озера, где и решили остаться. А озеро назвали в честь любимой сестры Ильмень.

– А как князей звали?

– Словен и Рус.

– Красиво, – восхищённо протянул Никита.

– А вот ещё другая… Согласно ей, давным-давно жили два брата, Ильмень и Селигер, и влюбились они в одну девушку по имени Волга. Сердце красавицы сделало выбор в пользу Селигера. Второй брат сильно расстроился и решил навсегда покинуть родные края. Собрался ночью и решил напоследок взглянуть на спящего брата. Ревность затмила разум Ильменя, и он в сердцах проклял родного человека, пожелав ему стать кривым и обзавестись сотней горбов. Ильмень ушёл из дома и не видел, что проклятие его сбылось и брат стал горбуном. Но сердце чувствовало, что дома не всё в порядке. И вот однажды приснился ему сон, в котором увидел он беспомощно лежащего и не способного подняться брата. Проснувшись, юноша воскликнул: «Раз брат пострадал из-за меня, то и я тоже не поднимусь с этого места!». Так появились два великих озера – Ильмень и Селигер. А ветреная красавица Волга ушла к Каспию.

Несколько минут Никита молчал, потом вздохнул тяжело:

– Селигера жалко…

– Мне тоже, – откликнулся Олег.

Постояв ещё немного, они сели в машину и продолжали путь.

– Останови здесь, – попросил Олег вскорости.

– Что?

– Посмотри.

Он протянул руку, указывая на какой-то монастырь. Никита невольно нахмурился.

– На этом месте, – пояснил Олег, – прежде находилось капище Перуна. Оно и называется даже Перынский скит.

– Ух ты! – восторженно воскликнул Никита, выскакивая из машины.

Олег с улыбкой последовал за любимым. Солнце пронизывало, казалось, даже самый воздух. Вдалеке возвышались деревья. Никита стоял, всматриваясь в панораму перед собой, но Олегу казалось, что взгляд любимого устремлён куда-то вглубь. Олег стоял, терпеливо ожидая. Как вдруг Никита встрепенулся.

– Олег, где альбом?

– Что?

– Мой альбом, где он?

Тот на несколько секунд задумался.

– На заднем сиденье должен быть.

Олег залез в машину и, выудив оттуда альбом с карандашами Никиты, протянул любимому. Тот нетерпеливо схватил их и принялся рисовать.

– Спасибо!

Олег осторожно приблизился и, встав за плечом, с интересом всмотрелся в лист бумаги. Никита смотрел на православный монастырь, но из-под карандаша его вырастало нечто совершенно иное. Внутри опашки, имевшей форму яйца, стоял огромный кумир, судя по всему, около трёх метров высоты, украшенный каменьями и, похоже, драгоценными металлами. Широкий плоский жертвенный камень, а рядом с ним малый… Ещё какие-то предметы, сути и назначения которых Олег не понимал. Он стоял, затаив дыхание, боясь спугнуть вдохновение любимого, и от души любовался увиденным. Наконец Никита с облегчением выдохнул и отложил карандаш.

– Всё. Теперь дома на холст красками перенесу.

Взгляд его встретился с восхищённым взглядом мужа.

– Это чудо, – прошептал тот.

Лицо Никиты озарилось счастьем.

– Спасибо, родной.

Он прошёл вперёд и, найдя молодой дубок, осторожно обнял его, прислонившись щекой.

– Олег, подойди, – позвал он любимого. – Дай руку. Вот так. Дотронься… Ты чувствуешь?

Олег прислушался к собственным ощущениям. Наконец ответил:

– Ты художник. Твоя связь с миром тоньше моей. Но да, я тоже чувствую, хотя наверняка не так остро, как ты.

Никита нетерпеливо подался вперед. Глаза его загорелись.

– Что именно?

Олег ещё раз сосредоточился.

– Радость, свет. Они словно идут из самой земли и… приветствуют нас?

Никита восторженно вскрикнул:

– Я так и знал! Я чувствую то же самое!

Он огляделся вокруг себя.

– Что ты ищешь?

– Какую-нибудь ветку. Я бы нашёл дома мастера и попросил сделать какую-нибудь фигурку. Жаль, деревья все молодые и подходящих нет.

Олег присмотрелся внимательней.

– Вон, смотри, – указал он куда-то. – Ветка дуба, и очень толстая.

– Где?

Под соседним деревом, еще более молодым дубком, чем тот, у которого они стояли, лежала огромная, явно принадлежавшая прежде столетнему дереву, ветвь. Никита поднял с земли находку и внимательно осмотрел.

– Да, это то, что нужно. Из неё получится чудесная фигура княжны Ильмени. Я уже знаю, как она будет выглядеть. Сам я резать не умею, но знаю мастера, который в точности воплотит мой замысел.

Никита встретился взглядом с любимым и, убедившись, что поблизости никого нет, обхватил лицо его руками и с чувством поцеловал.

– Ну что, теперь в Витославлицы?

Олег вернул полученный поцелуй и тихонько прошептал:

– Вперёд!

Справа и слева от широкой улицы стояли дома.

– А почему на сваях? – с недоумением спросил Никита.

– Так местность тут – сплошные болота. От подтоплений.

Никита сделал несколько кадров.

– Щёлкните нас, – попросил Олег проходивших мимо двух девушек.

– Конечно, – откликнулись те. – Куда нажимать?

Получив назад фотоаппарат и поблагодарив молодых туристок, зашли внутрь одного из домов. Никита с интересом оглядывался по сторонам. Печь, стол, лавка – для него всё было внове.

– А вон там полати, – показал Олег куда-то под потолок.

Никита задрал голову.

– Это там спали, ведь так?

– Да.

Тот задумчиво посмотрел на Олега.

– Хорошо, что у нас дом был уже современный, я бы так жить свихнулся. Никакого уединения.

Заглянули в бабий кут, окинули взглядом женское хозяйство дома.

– Да уж, это тебе не мультиварка…

Олег хохотнул.

– А где ж скотина жила?

– Вон там.

Загон для скота вплотную примыкал к дому, и пройти внутрь можно было прямо из избы.

– Очень удобно, – прокомментировал Никита.

– Согласен.

Вновь вернулись на улицу и пошли дальше.

– Слушай, Олег, давно хотел спросить – откуда ты всё это знаешь? Ты неплохо ориентируешься и в Новгороде, и в Старой Руссе.

Олег пожал плечами.

– Я бывал уже во всех этих городах в юности, вместе с отцом. Правда, помню уже не так много, как бы мне хотелось. А хотелось бы помнить гораздо больше, чтоб тебе рассказать.

– Побойся бога – я и так слушаю тебя, развесив уши! Если ты что-то и позабыл, то я этого точно не заметил.

Олег посмотрел с благодарностью.

– Спасибо. Очень рад, что ты оценил.

– Ещё как оценил! Спасибо тебе, Олежка!

Всё дома, дома, дома… Деревянная церковь. Около одной из построек стоял мужчина лет сорока пяти и торговал резными деревянными амулетами. Олег прошел вперёд, заинтересовавшись какой-то надписью, а Никита задержался на некоторое время, изучая. Недолго думая, купил амулет на здоровье, твердо решив положить его дома Олегу под подушку, и поспешил догнать любимого.

«Хоть он и не болеет вроде, но лишняя предосторожность не повредит».

На выходе из музея задержались у сувенирных магазинчиков и купили памятную монетку.

– Хороший музей, но добираться своим ходом неудобно.

– Согласен, – откликнулся Олег. – Могли бы и автобус какой пустить.

Пообедав, переполненные впечатлениями, вернулись в Новгород. Оставив машину на стоянке, пошли искать причал.

– Ну что, покатаемся на теплоходе? – спросил Олег, посмотрев на любимого, и на лице его Никита прочёл глубокое удовлетворение пополам с ожиданием чуда.

– Ты счастлив? – спросил он тихонько, почти не сомневаясь в ответе.

– Очень, – подтвердил Олег, и голос его дрогнул.

Никита зажмурился, всем сердцем ощущая волшебство вечера. Ветер бил им в лицо, золотое солнце медленно опускалось за горизонт. Никита незаметно нашёл руку мужа и ощутил его горячее пожатие. Теплоход покачивался на волнах, баюкая, плыла музыка, и Никита всем сердцем мечтал лишь об одном – оказаться поскорее в номере, чтоб обнять любимого. И, перехватив потемневший, пристальный взгляд Олега, Никита понял, что желания их совпадают.

– Я люблю тебя, – прошептал Никита, и ветер подхватил его слова, унося подальше от посторонних ушей.

И услышал ответ:

– Я тоже тебя люблю.

И сердце его сжалось в этот миг от невыразимой нежности…

Щёлкнула задвигаемая щеколда, качнулась на двери снаружи табличка «Не беспокоить».

– Иди сюда, – прошептал Олег, и Никита, словно в омут с головой, нырнул в объятия мужа. Такие знакомые, такие родные… Губы Олега коснулись шеи любимого, опустились ниже, и Никита потрясённо выдохнул, каждой клеточкой, каждым кончиком нерва ощущая исходящую из глубин существа горячую, невыносимо сладостную волну. Он выгнулся, подставляя тело под невесомые, опаляющие огнём ласки, и крепче стиснул кольцо объятий. С губ сорвался едва слышный и одновременно оглушительно громкий шёпот:

– Родной…

Губы Олега накрыли жаждущие поцелуя губы мужа. Никита живо отозвался на прикосновение. Руки его двинулись, разыскивая точки на теле любимого, о существовании которых знал только он.

– Люблю… Люблю тебя… – шептал Никита.

– Я тоже… очень сильно тебя люблю…

Прерывистое дыхание мешалось с хриплыми стонами, заглушаемое лишь негромким скрипом кровати…

Сквозь едва заметную щель между занавесками в номер заглядывала любопытная круглобокая луна, и тонкий серебристый луч, её посланник, прорезал тьму, освещая две тесно переплетённые фигуры…

Едва на следующее утро покинули Новгород, как погода снова испортилась.

– Воистину непредсказуемый климат, – вздохнул Никита, рассматривая собирающиеся за спиной массивные чёрные тучи.

Олег бросил быстрый взгляд в зеркало заднего вида.

– Радует то, что мы уже все там посмотрели, – заметил он.

– О да, нам повезло.

Путь их лежал по направлению к Псковщине.

– Ещё один город, который всё время на переднем рубеже, – вздохнул Никита, всем сердцем сочувствуя тяжкой доле города.

– У меня прадед по материнской линии Псков и Новгород от фашистской оккупации освобождал, – коротко вздохнув, проговорил Олег и вновь замолчал, о чём-то задумавшись.

Никита посмотрел на любимого с интересом.

– Ты о них очень редко рассказываешь, – заметил он, надеясь, что в этот раз Олег всё же поделится воспоминаниями о родне.

Тот печально вздохнул.

– Нечего рассказывать. В девяностые родители матери уехали в Штаты к сыну. Поначалу звонили иногда, писали, а потом, когда стало известно, что я гей, – оборвали все связи. Только дядя звонит иногда – на Новый год и на день рождения. – Олег замолчал, всматриваясь в дорогу, и Никита уже почти жалел, что поднял эту сложную, как выяснилось, тему. – Почему-то они обвиняли в моей ориентации отца.

Никита даже чаем от неожиданности подавился.

– Он-то тут при чём?

Олег пожал плечами.

– Не знаю.

И вдруг, бросив взгляд через плечо, он улыбнулся задорно:

– Бог с ними. Я уже почти забыл об их существовании. Сейчас так просто, к слову пришлось.

Никита покачал головой, но вслух ничего говорить не стал. Отчего-то ему казалось, что Олегу гораздо тяжелей эта тема, чем он сам себе готов признаться.

– Йес! – обрадовался Никита, увидев широкую двуспальную кровать в номере.

Олег ухмыльнулся.

– Ну что, тут поедим или поищем харчевню?

Никита задумался, а затем поморщился.

– Давай здесь, неохота пилить в кафе.

Олег налил воды в чайник и полез в сумку.

– А куда мы потом пойдем? – поинтересовался Никита, вновь становясь похожим на пацана.

Глаза его загорелись огнем предвкушения. Олег посмотрел на любимого с нежностью.

– Давай в музей Каверина. А завтра с утра в Кремль.

Никита вытянулся в струнку и приложил два пальца ко лбу.

– Слушаюсь!

Олег смерил того нарочито внимательным взглядом.

– К пустой голове руку не прикладывают.

И тут же вместе расхохотались.

– Меня тут категорически напрягает отсутствие светофоров на перекрёстках, – пожаловался Никита.

Олег поддержал:

– Завтра машину брать не будем, пешком походим.

– Ага.

Музей нашли практически сразу. Гордо расправив плечи, навстречу ветру шел бронзовый Саня Григорьев, а рядом с ним на постаменте стоял бюст капитана Татаринова.

– Экскурсию брать будем? – спросил Никита. – Всего двести рэ.

– Давай возьмем.

История жизни и творчества писателя, черновики, рукописи… Олег ходил по крохотному музею, раскрыв рот и позабыв обо всём на свете.

– В юности я зачитывался «Двумя капитанами», – проговорил он, с ностальгической нежностью рассматривая плакат с надписью.

– «Бороться и искать, найти и не сдаваться», – прочитал Никита. – А я вот книги не читал, каюсь, только фильм смотрел. Дашь почитать дома?

– Непременно.

– Ну-ка, – скомандовал Никита решительно, – встань туда, я тебя сфотографирую.

Они сами не ожидали, что проведут в музее так много времени, и, когда вышли на улицу, над городом уже сгущался вечер. Небо на западе просветлело.

– Кажется, погода налаживается, – заметил Олег, сочтя это хорошим знаком.

Никита поёжился от прохладного ветерка и сунул руки в карманы.

– Ну что, в гостиницу? – уточнил он дальнейшие планы. – Отдохнём, кино посмотрим.

– Ага.

Они двинулись в сторону стоянки.

– Сок какой-нибудь купим? Или чая хватит?

– Хватит чая, – отозвался Олег.

– А печенье у нас вроде есть…

Глядя на Олега, Никита тоже почти перестал употреблять алкоголь. Разве что бокал шампанского на Новый год или бокал мартини на семейные праздники. И ему чрезвычайно нравилась такая жизнь…

Погода с утра и впрямь стояла замечательная. На пронзительно-синем небе не было видно ни единого облачка. День обещал быть жарким, и Олег, отыскав в сумке самые легкие свои брюки, отправился их гладить.

– Жаль, что ты шорты не носишь, – посетовал Никита, облачаясь в джинсовые шорты и футболку.

– Ничего, мне и так хорошо.

Никита оглянулся на Олега и буквально задохнулся от восхищения. Громко потянул носом воздух. В лёгких бежевых брюках и белой майке-поло любимый был восхитителен.

– Скажи, ты нарочно это надел? – поинтересовался он с шутливым упрёком. – Как я теперь до вечера доживу?

Олег, очевидно довольный произведённым эффектом, ухмыльнулся и, подойдя ближе, взял лицо любимого в ладони и с жаром поцеловал. Никита подался навстречу.

– Садист ты всё-таки, – прохрипел он.

Опровергать это утверждение Олег не стал.

– Ну что, пошли в город?

Выросший вскоре перед глазами Кремль произвёл на обоих сильное впечатление.

– Средневековый замок напоминает, – отметил Никита, разглядывая серые каменные стены и круглые башни.

– Псковская крепость была взята лишь один раз, и то благодаря предательству, а не уязвимости.

Глаза Никиты загорелись.

– Давай, рассказывай!

И Олег рассказывал. Они обошли всю крепость, Довмонтов город, Приказные палаты, и обо всём увиденном он мог сказать хотя бы несколько слов. Никита не сводил с любимого восхищённого взгляда.

Поднялись на смотровую площадку Власьевской башни, и перед ними распахнулся Псков с высоты птичьего полета. Собор, плавно изгибавшаяся река Великая, запруженный автомобилями Ольгин мост. От распахнувшейся величественной панорамы у Никиты дух захватило. Ему нравилось всё – и этот вид, и то, что показал его тот, кого он так любит. Взгляды Никиты и Олега встретились, и Никита от души пожалел, что не может сейчас поцеловать любимого. «Я люблю тебя!» – прошептал он незаметно, одними губами, и Олег явно понял его – взгляд его смягчился, губы приоткрылись, и на родном лице Никита ясно прочитал ответ: «Я тоже тебя люблю». И больше для счастья ему было ничего не надо.

Выйдя из Кремля, с трудом перешли дорогу.

– Как насчёт того, чтоб съездить в Михайловское? – спросил Олег, останавливаясь рядом с экскурсионным стендом.

Никита аж вздрогнул.

– Ну уж нет! Пушкин, конечно, солнце русской поэзии, но на Михайловское меня точно не хватит. И так впечатлений выше крыши, а ещё Питер впереди. Лучше давай как-нибудь из Москвы экскурсию закажем.

– Что ж, не буду настаивать.

И они направились к Гремячьей башне.

В центре города меж отлогими берегами петляла Пскова, не спеша катя спокойные, тихие воды. Они шли вперед, болтая о всяких пустяках, пока наконец впереди не показалась Гремячья башня. Никита остановился, оценивая вид, и, сделав пару снимков, полез за блокнотом.

– Подождёшь? – посмотрел он на Олега виновато.

– Естественно, о чем разговор.

Никита начал рисовать, а Олег огляделся в поисках какой-нибудь харчевни, и к тому моменту, когда Никита закончил набросок, протянул любимому пирожок и стаканчик кофе.

– Спасибо, – от души поблагодарил Никита. – Что бы я без тебя делал?

Олег с благодарностью принял комплимент. Перекусив, они отправились осматривать башню.

– А когда её построили? – спросил Никита.

– В шестнадцатом веке, для защиты от набегов с Запада. Про неё несколько легенд сложено.

– Каких?

Никита с нескрываемым интересом разглядывал круглую серого камня башню с узкими бойницами и полуразрушенным участком стены.

– Одна о княжеской дочери, которую прокляла мать. Молодой человек, чтоб получить девушку, должен был двенадцать дней и ночей читать псалтырь у её изголовья, а она тем временем в гробу в окружении бочек золота с открытыми глазами лежала.

Никита вздрогнул.

– И что, нашлись желающие?

– Нашёлся. Но не выдержал, заснул. Парня потом из башни выкинули, а у него от страха кукушка съехала, так и помер вскорости.

– А вторая?

– Вторая с набегами связана. Тевтонский орден напал, а князь не сдался, вот его и заточили в башню. Тот ходил и, гремя цепями, кричал местным жителям, чтоб те давали отпор врагу. Тевтонцы убили его, а тот появился во время одного из боев на башне в виде тени и помог изгнать захватчиков, напугав их.

Никита был впечатлён.

– Здорово… Это все, больше нет?

Олег взъерошил на затылке волосы.

– Есть одна, но я её почти не помню. Там какой-то мужик в башне с нечистью пьянку пьянствовал.

Никита от души рассмеялся.

– Вывод – надо меньше пить.

– Это точно.

Подойдя к башне, обошли кругом, осмотрели со всех сторон. Олег остановился, всматриваясь в изгиб русла Псковы, и Никита, пользуясь тем, что поблизости ни души, подошёл сзади. Обнял мужа за бедра и, прижав к себе, поцеловал за ухом.

– Хочу тебя, сил нет…

Олег на мгновение прикрыл глаза. Обернувшись, посмотрел на любимого внимательно. Прошептал:

– Я люблю тебя.

Никита от удовольствия расплылся в улыбке.

– За такие слова я готов ждать до вечера, – сообщил он наполовину шутя, а наполовину всерьёз. – Где, ты говоришь, памятник Пушкину?

И, коснувшись губами родных губ, прошептал:

– Я тоже люблю тебя.

Памятник поэту искали довольно долго. Впрочем, они и не спешили никуда, просто шли вперёд, наслаждаясь видами. Наконец вышли на искомую площадь. Пушкин стоял рядом со старой няней, сидевшей у ног поэта.

– Вроде это не единственный памятник ей? – спросил Никита.

– Нет. Есть еще в «Этномире», в Болдино, в Воскресенском.

– Мне теперь захотелось посмотреть их все.

– Значит, мы все эти места объездим, за чем дело стало?

Небо на западе наливалось багрянцем. Кроны деревьев стали почти чёрные, и на улице тут и там загорались огни.

– Ну что, – проговорил Никита, глядя в родные, подёрнутые лёгкой усталостью глаза. – Может, до гостиницы на автобусе доедем?

– Давай, – с готовностью поддержал Олег.

– Силы тебе ещё пригодятся.

Глаза Олега вспыхнули огнём страсти, и Никита догадался, что любимый ждет вечера не меньше, чем он.

– А завтра в Питер…

Город на Неве встретил их ярким солнышком и теплом.

– Всё-таки везет нам с погодой, – прокомментировал Олег, выруливая на гостиничную автостоянку.

– Точно, прям как по заказу.

Дежурившая за стойкой администратора девушка слегка растерялась, увидев двоих мужчин.

– Вы извините, – пролепетала она, – но у нас остались номера только с двуспальными кроватями, все остальные заняты.

– Ничего страшного, – успокоил её Олег, изо всех сил сохраняя серьёзное выражение лица.

Та, заметно успокоившись, протянула магнитный ключ.

– Четвёртый этаж.

Никита подхватил сумки и двинулся к лифту.

– А ничего так, – прокомментировал он, оглядев номер. – Уютненько. И в центре города.

– Точно. До Эрмитажа пешком пятнадцать минут.

Никита оживился.

– Серьёзно? Здорово. Значит, завтра можно будет поспать подольше.

Олег улыбнулся ласково, подошёл сзади и поцеловал Никиту в висок. Тот зажмурился от удовольствия и обхватил руку мужа.

– Соня, – прошептал Олег с нежностью.

С губ Никиты слетел тихий вздох.

– Родной…

В коридоре раздался шум голосов. Олег выпустил Никиту из объятий и, налив в чайник воды, нажал кнопку.

– Чай или кофе? – уточнил он.

Никита нырнул в сумку и принялся там копаться. Извлёк банку капучино и протянул мужу.

– Кофе.

– Времени до вечера ещё вагон, – заметил Никита, останавливаясь на набережной реки Мойки и заглядывая за парапет. – Куда пойдем?

Олег задумался.

– Есть два варианта. Первый – Спас-на-Крови, потом квартира Пушкина и Казанский собор. Второй – Русский музей.

Никита внимательно посмотрел на любимого.

– А ты куда хочешь? – спросил он наконец.

– В Русский музей, – был незамедлительный ответ.

Никита вздохнул с облегчением.

– Тогда пошли туда. Я тоже предпочитаю картины храмам.

Однако путь их всё равно пролегал мимо Спаса-на-Крови.