Текст книги "Телохранительница Его Темнейшества (сборник)"

Глава 15
Дьяр, или Убийственные интриги

Сельо наверняка окружили невидимым защитным куполом не только дворец, но и всю столицу Серых Пределов. Зов сводного брата Ирека, переполошенного еще и исчезновением Дьяра, настиг принца на самом въезде в город, когда отряд всадниц на волках неспешно въезжал в ворота. Но, едва они пересекли черту крепостных стен, зов Ирека как отрезало. Дьяр лишь смог дать ему понять, где находится, но раскрыть подробности не успел. Хоть обратно поворачивай.

Он покосился на царицу, ехавшую рядом, сердито сведя брови, на стражниц с «лунными» мечами, окруживших его и заляпанных тиной «теней», и решил, что не стоит совершать резких телодвижений. Главное, Ирек понял, что опасности для жизни брата нет, и на том спасибо.

Эльда заметила, как напрягся и тут же расслабился сын ее врага. Только бы мальчишка никаких глупостей не начал делать. Ее сельо и без того раздражены: «теней» пришлось вылавливать с боем, и лица у нескольких девиц разукрасились синяками, а кое-кто и руки-ноги вывихнул. Хорошо еще, обошлось без крови. По всей видимости, демонам был приказ никого не убивать, но потешились они славно.

Путь мохнатой кавалькады пролег мимо величественного главного храма Лойт с огромным куполом, окруженным колоннадами. Начальница стражи Берра, слышавшая о намерении Эльды переговорить с дочерью, выжидающе придержала своего волка у дорожки, ведущей к воротам храма: «лунные мосты», позволяющие говорить с собеседником на любом расстоянии, сельо всегда строили с помощью богини. Но царица отрицательно мотнула головой, и отряд двинулся дальше.

Эльда остановилась у древней священной рощи селиатов – лунных деревьев с серебристой листвой и молочно-белыми стволами, выглядевшими как дивные свечи. Она спешилась, потрепала волка по загривку.

– Я пойду одна. Ждите здесь.

И ее стройная фигура исчезла в глубине сада.

Эльды не было полчаса. А когда она вышла, ее лицо было хмурым. На вопросительный взгляд Берры она отрицательно мотнула головой и, запрокинув лицо, чуть ли не с ненавистью глянула на висевшую в небе луну, едва видимую в лучах солнца.

Заинтригованный Дьяр воспользовался магией, чтобы подслушать разговор царицы с начальницей стражи. Хорошие, плотные тени падали от волков на мостовую, сплетаясь в прочную сеть. По ней и подобрался принц как можно ближе к говорившим.

– Ты расстроена, госпожа. Плохие новости? – тихо спросила Берра.

– Пока ничего плохого. Лойт сказала, что с Ликой все в порядке, девочка свободна и действует по нашему плану, а Сатарф просто решил подшутить над ее отцом.

– Хороши шуточки!

– Но увидеться с Ликой богиня не позволила. Мстительная лунная дрянь! – в сердцах выругалась царица. – Мол, занята сейчас Лика. Интересно, чем?! Или кем?!

Эльда пустила своего волка вскачь, и отряд стремительно помчался по улицам города к белокаменному дворцу, возвышавшемуся на вершине холма.

Дьяр нахмурился: ему тоже не понравилась чрезмерная занятость бесшабашной девчонки. И до зуда в ладонях захотелось прикоснуться к Лике, узнать, действительно ли все в порядке. Но как это сделать, если он – под защитным куполом сельо, ограничивающим чужую магию?

Впрочем, у темного принца был свой, особый способ.

Он сосредоточился, не обращая внимания ни на скорость движения, ни на мелькавшие по сторонам панорамы изысканных домов и площадей чужой столицы. Потянулся к печати, поставленной на тело Лики его слугой. Почувствовал растерянность девушки. Но никакой угрозы.

Если бы ей действительно что-то угрожало, печать сразу бы дала знать принцу. Разбудила же она Дьяра, когда Ирек похитил Лику из Башни трех принцесс. И позвала, когда Сатарф прикоснулся к девушке.

Дьяр стиснул зубы, вспомнив смятение и злость, какие он испытал, наблюдая за развлечениями девчонки. Вот так из-за женщин и начинаются войны, так и вспыхивает ненависть сына к отцу и брата к брату.

Но Дьяр будет выше этого, разумеется.

Он не позволит какой-то там лунной кошке с шаловливыми коготками пробежать между ним и самыми родными для него душами. Ирека можно не брать в расчет: он не станет переходить дорогу брату. Если, конечно, Дьяр попросит. А унижаться до просьб пока не хочется. Соперничество должно быть честным.

Но вот отец… Даже искалеченный, он заткнет за пояс обоих сыновей, вздохнул принц, вспомнив взгляд Лики на Сатарфа, в котором сочувствие быстро сменилось восхищением. На Дьяра она никогда так не посмотрит.

Едва он вспомнил о владыке, как в сердце кольнуло. И вдруг принц увидел его лицо совсем близко, как наяву. Сатарф держал в руке кубок с вином. Его выколотый глаз скрывала повязка, зато уцелевший светился в два раза ярче, как синяя звезда. И смотрел он с нежностью.

Дьяр закрыл глаза, чтобы ничто не мешало сосредоточению. Активировал заклинание вездесущей Тени, вплетенной в магию Ликиной печати. И услышал голосок девушки:

– Селенис помог обнаружить само заклинание изменения, мне оставалось только вычислить, кто именно прячется под иллюзией.

– Камень обладает такими удивительными свойствами? – спросил Сатарф, сделав глоток из кубка.

И снова голос остававшейся невидимой Лики:

– Это же камень изменчивой богини, он откликается и помогает ее жрицам.

– А Ирек, получается, знал об этом, паршивец, – усмехнулся Сатарф. – И решил сорвать бесчестную игру Дьяра.

Принц покраснел, но запнул куда подальше шевельнувшуюся было совесть. Бесчестная игра? Да и плевать. Победителей не судят.

Он с такой злостью вцепился в загривок везшего его волка, что зверь зарычал и, повернув мощную лобастую голову, клацнул клыками. Это вернуло Дьяру чувство реальности, но контакт с Ликой был потерян.

Отряд уже въехал в парадные дворцовые ворота. Воительницы спешились на площади перед беломраморной лестницей, царица ругалась с лекарем, судя по обрывкам фраз.

Принц пытался удержать в памяти видение отца и определить по деталям обстановки, где происходил подслушанный разговор. Круглые стены, витиеватые решетки на узких окнах с магическими печатями, балки, переплетенные десятиконечной звездой под деревянным шатром потолка. Все это напоминало что-то знакомое – башню, например. На всех окнах зданий Академии стояли такие хитрые печати. И еще Дьяр был уверен: за эти несколько часов Лика не покидала стен Академии – Ирек сообщил бы ему, или охрана, не спускавшая с девушки глаз, видимых и невидимых.

А значит, отец спрятался там. С Ликой наедине! И сговорился с нянькой Кикирусей, чтобы его не выдавала. И блокировал связь с сыновьями. Да у него совсем разум помутился! А они с братом его ищут по всему миру, с ума сходят! У кого тут бесчестная игра, отец? Дьяр в бессильном бешенстве сжал кулаки и торопливо направился к царице.

– Ваше величество!

Эльда, отстранив назойливого лекаря, обернулась.

– Да, принц, вам выделят апартаменты и проводят. И не обращайся ко мне с этими величествами, у нас так не принято.

Юный демон нервно дернул крыльями. С них слетели комья подсохшей грязи.

– Госпожа Эльда, мне нужно поговорить с вами.

– А разве ты сейчас не со мной говоришь? – насмешливо вздернулась ее бровь. Но она сделала знак стражницам и волкам отойти и начала подниматься по ступеням. – Слушаю, Дьяр.

– Подождите, госпожа Холмов. Защита вашего города блокирует мою связь с Тархарешем. Можно ее снять? Мне нужно поговорить со своими.

– Это абсолютно исключено.

– Значит, я тут все-таки не гость, а заложник? В таком случае мои планы изменились. Вы, кажется, говорили о бое со мной?

Она стремительно развернулась.

– Ты передумал, Дьяр, и мои раны уже не помеха для твоей чести?

– Быть пленником женщины – еще больший позор. Уйду только я. Жизнь моих слуг – в вашем распоряжении.

– Попробуй уйти, – снисходительно улыбнулась царица.

Дьяр выхватил клинок, и Эльда сразу ринулась в атаку. Зазвенела сталь.

Это была виртуозная схватка. Все преимущества были на стороне Дьяра – рост, вес, мужская сила, длина клинка, – но он делал все, чтобы ими не воспользоваться. Эльда была куда опытней, зато ранена и дралась одной рукой. Дьяр тоже переложил меч в левую, вызвав этим благородным жестом уравнять шансы раздраженное фырканье сельо.

Ему пришлось очень тяжело: нельзя было показать, что он, наследник Темного Трона, сейчас сильнее. Эльда могла победить, только если применит магию. Но, видимо, богиня все еще гневалась на богохульницу: царица не использовала заклятий, хотя уже запыхалась, уходя от контратаки.

Дьяр, спохватившись, нарочно споткнулся. И так удачно, что подвихнул ногу. В тот же миг его крыло оказалось распоротым кончиком клинка Эльды. «Ничего, заживет…» – поморщился он, уворачиваясь от нового удара. Немного не рассчитал с блоком и поворотом кисти руки: выбил меч соперницы, к своей досаде. Но, пока делал вид, что туго соображает, добить безоружную или пощадить, Эльда в кувырке подняла оружие и удвоила усилия. Дьяр уже без всякого притворства с трудом сдерживал ее натиск. Пропустил удар в плечо, и по левой руке, к его радости, заструилась кровь.

«Ну где же ты, отец? Бездна дерьма, да я могу тут подохнуть!» – тщетно звал принц.

Весь смысл затеянной им игры был в том, что владыка Тьмы и Теней, где бы он ни был (если только сам не при смерти), придет к сыну на кровный зов. Но жизнь сына должна быть действительно в опасности. А Эльда щадила его, как и он ее, оба не доводили удары до конца, чтобы не нанести серьезных ран. Разве это бой? Так, потеха одна. Если бы получилось втянуть в схватку стражниц или хотя бы волков…

Они бились уже не на широкой безлюдной площади, а под дворцовой стеной, куда отошли наблюдавшие за схваткой. Дьяр отскочил от сверкнувшего над головой меча в сторону и двинул кулаком по морде ближайшего волка. Еще отскочить, и дернуть за ухо второго. Ага, не нравится! Отбив атаку Эльды, принц развернул меч и отсек кончик хвоста третьему волчаре.

И стая не выдержала нахальных нападений. Ринулась, не слыша неистового крика Эльды:

– Назад! Он мой!

В плечо Дьяра впились клыки, такая же адская боль обожгла бедро. Стая повалила наглеца, и принц задохнулся под массой тяжелых мохнатых тел.

«Отец! – мысленно завопил он, поняв, что волчьи клыки вот-вот пробьют слабую магическую защиту на его горле. – Помоги! Я В СМЕРТЕЛЬНОЙ ОПАСНОСТИ!»

Наконец подействовало! Принц почувствовал, что его зов пробил защиту сельо, коснулся и брата Ирека, и всех «теней», и того, кому был направлен.

«Иду, сын! Держись!» – услышал он, и его сознание поглотила спасительная Тьма.

* * *

Эльда была в отчаянье от случившегося: взбесившаяся стая перестала подчиняться и ринулась на принца.

Откуда ей было знать, что оборотни лучше ее поняли: Дьяр послал вызов всей стае. И стая приняла и ответила. Оборотни не могли понять, почему их вожак пошла против священных традиций общего боя со смертником, решившим умереть от их клыков. Это лишь его и их дело!

И вдруг посреди кучи рычавших, жаждавших чужой крови волков взметнулся черный фонтан непроницаемой тьмы. Оборотней разметало по площади, как ворох листьев порывом ветра, переломав им лапы.

Волна тьмы схлынула, оставив рядом с распростертым на камнях принцем бескрылую фигуру одноглазого мужчины с кубком в руке.

– Неужели ты не мог сам справиться с какими-то блохастыми щенками, мальчик мой? – спросил он, опустившись на одно колено над Дьяром, провел по его лбу кончиками изуродованных пальцев с вырванными когтями, и изодранное тело принца окутала темная дымка. Лишь тогда одноглазый поднял взор на бледную, как привидение в полночь, царицу. – Здравствуй, Эльда. Все с мальчиками воюешь? Ну, за твое здоровье! – отсалютовав кубком, Сатарф осушил его и, стряхнув оставшуюся каплю на камень, с сожалением заглянул в опустевший сосуд. – Жаль, бутылку не прихватил. У тебя тут найдется какой-нибудь приличный кабак, где не пахнет блохастой псиной? Может, составишь мне компанию? Выпили бы за встречу…

Царица не ответила. Ее пальцы, сжимавшие меч, разжались, и клинок с погребальным звоном упал в полнейшей тишине.

От этого звука Дьяр очнулся. Сел, с брезгливой гримасой оборвал изодранные в лохмотья рукава. Рваные раны уже затянулись, лишь остались белые рубцы шрамов.

– Спасибо за помощь, отец. Я бы прошелся с тобой по местным кабакам, но я тут заложник, нельзя, наверное…

– И как же тебя угораздило попасть в плен?

– Тебя искал.

– Далековато забрался. Почему сразу не позвал?

– Сначала ты не отзывался, а потом… я не хотел мешать твоей встрече с Ликой, – Дьяр покаянно опустил ресницы, но покосился на замершую Эльду.

С царицей происходило что-то непонятное: ее трясло, губы кривились, грудь судорожно вздымалась, словно Эльде не хватало воздуха, ладони то сжимались в кулаки, то разжимались. И остановившиеся на изуродованном лице Сатарфа зрачки тоже то расширялись во всю радужку, то сжимались в исчезающую точку.

Даже побитые оборотни перестали подвывать и тихонько отползали к стеночке, поджав хвосты. Стражницы тоже осторожно пятились, но приготовили оружие. А их губы шептали:

– Только не это, богиня! Смилуйся, помоги, спаси нашу царицу… Не дай свершиться ее превращению, Лойт!

Рядом с Эльдой откуда-то появилась худенькая седая женщина и ласково гладила ее по плечу. Из кармана старушки торчали вязальные спицы.

– Тихо, милая, тихо, – бормотала она. – Успокойся, все хорошо. Это тебе привиделось все. Ты видишь плохой сон, девочка. Всего лишь сон. Сейчас ты проснешься, и все развеется.

– С-с-с-о-он, – выдохнула Эльда с каким-то странным шипением, и на миг ее напряженное лицо напомнило принцу ту болотную тварь, хиссу.

– Да, милая моя, да… – уговаривала старушка. – Не взаправду все.

А сама левой рукой вытащила из кармана спицу. В точности такую же, как у Кикируси, отметил удивленный Дьяр.

И бессмертная няня темных владык, легкая на помине, тут же появилась за спиной Сатарфа. Поправила соломенную шляпку на растрепанных космах, ткнула владыку в бок кулаком. Проворчала:

– Ну, чего стоишь, дурачина, кого ждешь? Тут сейчас такое будет… Гинья восемнадцать лет стоит за порогом. Прорвется, мало никому не покажется!

Сатарф, не отрывая взгляда от глаз Эльды, плавным движением прикоснулся к сыну.

– Уходи домой, Дьяр, немедленно, – шепнул владыка. – Растворись тихонько, она сейчас и не заметит. Твоих «теней» я тоже смогу выпустить.

– А ты? – так же на грани слышимости спросил принц. – Ты же выплеснул остатки сил, я чувствую.

– Не беспокойся обо мне. У меня тут еще кое-какие дела. Вернусь, как сделаю.

Кикируся подтолкнула владыку:

– Да присмотрю я за твоим мальчиком, раз уж пришла. Ступай, Сат, время выходит. И говори с ней, говори, не дай уснуть ее разуму!

Дьяр не смог заставить себя послушаться отца и уйти. Как завороженный, смотрел на плавные движения владыки, скользнувшего к царице, слушал его мягкий, ставший бархатистым голос:

– Я всего лишь твой сон, Эльда. А ты – мой сон. Прекрасный, как весенний сад на рассвете, когда распускаются первые цветы. Ты помнишь? Мы впервые увидели друг друга в таком саду. Было полнолуние, и деревья стояли, словно кружевные, сотканные из лунного света. Луна в Тархареше видна не так, как в твоем царстве на Серых Холмах. Она то прячет свой лик, то открывает полностью, и он прекрасен, должен признать. Но ты, Эльда, прекраснее. Ты танцевала в ту ночь и смеялась, празднуя дни полной силы богини, помнишь?

Эльда судорожно вздохнула и прикрыла глаза, а Сатарф подошел совсем близко, медленно поднял руки и коснулся ее плеч. Старушка, одобрительно кивнув, отступила на шаг, но спицу не убрала и смотрела настороженно.

– С-с-сон, – свистящим шепотом сказала Эльда. – С-с-сат… Сон…

– Да, любимая, – руки Сатарфа скользнули за спину царицы, он привлек ее к груди и погладил по волосам. – Только сон, как ни жаль. Разве наяву я посмел бы к тебе прикоснуться?

– Что случилось с тобой, Сат? Что с твоим глазом, с руками?

– Крылья я тоже потерял. Во сне случаются кошмары.

– И я потеряла… тогда… – прошептала царица, отстранившись, и ее лицо снова исказила жуткая судорога.

Владыка удержал ее, крепко обняв за плечи.

– Это был сон, Эльда. Неправильный, нехороший сон. Прости меня, любимая, – он опустился перед ней на колени и, поймав ее ладони, поцеловал.

Стражницы изумленно, но тихо ахнули, боясь поверить глазам. Царица вдруг обмякла, словно где-то внутри лопнула невидимая струна. Сатарф не дал ей упасть – подхватил ее на руки и побежал к лестнице, взлетел по ступенькам. Двери перед ним распахнулись.

Стражницы бросились следом. Дьяр, опомнившись, тоже рванул за ними – мало ли что. Если царица, как он понял, вот-вот обернется тварью похуже хиссы, то обессиленному отцу с ней не справиться. Но обе старушки со спицами в мгновение ока очутились у парадных дверей, захлопнули створки и, переглянувшись, непреклонно скрестили руки на груди:

– Нечего вам там делать!

– Они и без вас разберутся!

Дьяр отступил. Но проследил с помощью теней за отцом, пока тот не щелкнул сына по любопытному носу. Случилось это уже на пороге роскошных покоев, и Сатарф в этот момент, зверским взглядом отправив стражу по углам, пинком распахнул двери и поцеловал обнимавшую его женщину.

Мысленно пожелав отцу удачи в приручении дикой сельо, Дьяр отправился к побитым волкам. Часть из них смогла перекинуться, и оборотни, поскуливая, бинтовали друг другу переломанные конечности. От помощи принца они не отказались: что покалечено Тьмой, ею же всего быстрее и лечится.

После них Дьяр занялся «тенями». Им, впрочем, ничего не требовалось из магических средств, а ущемленную честь заклинаниями не исправишь. Обменявшись с товарищами парой слов, принц в сопровождении все той же кареглазой воительницы отправился к Дамиру.

Его разместили в пристройке для слуг, что тоже проехалось по воинской гордости. Показав Дьяру дверь комнаты, охраняемую двумя стражницами, девушка осталась в коридоре.

Принц вошел. Дамир даже не попытался подняться, чтобы его приветствовать.

– Это все Лика! Это ее проклятие сельо помешало, мой принц, и тварь на меня навело! – зло прошипел он.

– Ошибаешься, друг мой, – процедил Дьяр. – Это все наша с тобой глупость.

Обиженный Дамир отвернулся, оставшись при своем мнении.

– Ты тут долго валяться намерен? – Дьяр, прищурившись, внимательно наблюдал.

Серый демон соизволил спустить ноги с постели, охнул и снова завалился на подушку.

– Голова кружится? – участливо спросил принц. – В таком случае останешься до излечения тут, в надежных женских руках. Я с оставшейся четверкой ухожу. Отец заберет тебя, когда освободится от здешних… кхм… дел.

– Владыка тут? – перепугался Дамир. – Я уже иду, мой принц.

– Боишься, что он заинтересуется, за какие грехи тебя прокляла лунная дева? А меня, значит, уже бояться не надо? Встать!

Побледневший Дамир вскочил, вытянулся.

– Вот так-то лучше. И голова у тебя сразу перестала кружиться, – усмехнулся Дьяр. – Ты не выдержал испытания, о котором просил, Дамир. Великая Тьма не стала тебя защищать, Тени отвернулись. Даже слабой защиты не протянули, не говоря уже о том, чтобы вытащить тебя и укрыть. И ты прекрасно знаешь, что это значит. Суд завершен. Данной мне властью Тьмы я лишаю тебя высшей силы и права быть моей «тенью» до тех пор, пока ты не снимешь с себя проклятие богини.

Дамир попытался рухнуть на колени, но оказалось, уже не перед кем: принц, завернувшись в рваные крылья, исчез.

Кареглазая стражница была весьма удивлена, когда, обеспокоенная долгим отсутствием подопечного, а также странными звуками, заглянула в палату лечебницы для слуг и обнаружила, что укушенный хиссой серый демон странно содрогается, будто плачет, отвернувшись к стене. Что невозможно, конечно.

* * *

Дьяр вернулся на дворцовую площадь за оставшейся четверкой «теней». Представшая перед ним картина умилила даже демона: на ступеньках парадной лестницы перед закрытой дверью сидели две старушки и, мирно болтая, вязали с двух концов один длинный шарф. У их ног лежал матерый седой волк, которого Дьяр прежде не видел, и еще один, рыжеватый, служивший царице. Между ними сидела, пригорюнившись, начальница стражи Берра. Ее воинственные девицы и остальные оборотни куда-то разбрелись.

– Похоже, про нас уже все забыли, – пожаловался Дьяр, подойдя к живописной группе. – А ведь мне обещали выделить апартаменты, как почетному гостю.

Берра лишь рукой махнула и отвернулась с досадой.

– Да кому ты тут нужен, внучек? – даже спицы в руках Кикируси сверкнули как-то слишком насмешливо. – Иди уж домой. Успокой там девочку, а то она перепугалась, как владыка исчез. Из башни-то ей пока не выйти, а Иреку уже и не войти, папаша твой заклятье хитрое наложил, – старушка ехидно подмигнула, вынула шпильку из волос. – На вот, отомкнешь. Птичек моих покормить не забудь. Да из зеленой корзинки бери, а не из желтой, иначе гомону от них опять будет, гомону! Ну, ты знаешь. Крылышко свое сам полечишь или помочь? А то ты волчат подлечил, а о себе забыл.

Дьяр взял отмычку, покрутил в руке.

– Сам вылечу, спасибо. Как там отец?

– Справится он, даже не сомневайся, – ответила вторая старушка. – И спасибо тебе превеликое, внучек.

– Да за что же?

– За помощь. Сами Небеса привели тебя сюда, и слово ты нужное вовремя сказал. Пусть и свою корысть преследовал, но слово было правильное. Так пусть Небеса и дальше тебе помогают. Если ты не дурак, да не гордец, каким зачем-то хочешь всем казаться, то и тебе будет мое благословение. Имя мое запомни: Рагана. Пригодится.

Дьяр поблагодарил, поклонившись, а когда выпрямился, Рагана коснулась его щеки сухой ладошкой.

– Дай-ка, я тебе след от Ликиных коготков сведу.

– Не надо! – отшатнулся принц. – Пусть она сама исправляет, что натворила.

– Экие вы еще дети, и шутки у вас обоих глупые. Не обижай больше мою девочку.

– Не буду, суэнни Рагана, – обещал принц, подумав, правда, про себя: еще кто кого обижает.

А затем кликнул «теней» и, вполне довольный жизнью, отправился в Академию Тьмы вызволять Лику из плена.

«Что бы такое с нее потребовать за освобождение?» – мечтательно прищурил он ярко-синие, как у отца, глаза.

* * *

Сатарф возблагодарил Небеса за то, что вовремя пресек слежку чересчур заботливого сына, и наследник не успел увидеть битвы, случившейся через пару мгновений после того, как владыка поднял щиты и захлопнул дверь. Иначе бы Дьяр примчался, невзирая ни на что, и было бы только хуже.

Поцелуй Сатарфа стал фатальной ошибкой, испортившей и гипноз суэнни, и его старания. Эльда мгновенно почувствовала на его губах след поцелуя другой сельо, да еще и своей дочери. И тварь, уже почти оставившая ее, вернулась.

Тело царицы выгнулось дугой, разорвав его объятия, из ее горла вырвался хриплый вопль:

– Лика! Это не с-сон! Не с-с-сон! – когти на руках Эльды стремительно удлинились, а под верхней губой показались клыки.

В результате Сатарф изрядно вспотел, уворачиваясь от взбесившейся царицы, а в спальне не уцелело ни одного бьющегося предмета. К счастью, женщина вынуждена была действовать одной рукой и совсем забыла о висевшем на ее поясе кинжале, пытаясь достать врага когтями и порвать или придушить.

А вот он не забыл. Изловчившись, вытащил ее кинжал, поддел ремень на ее штанах и разрезал, стараясь не поранить (но все же оцарапал, и запах крови отнюдь не образумил Эльду), в следующий миг Сатарф распорол ей штаны (ох, как же он ненавидел эту излюбленную одежду воительниц! То ли дело юбочки демонесс), и опавшая к коленям одежда весьма стеснила движения нападавшей. Но это не помешало ей выметнуться в прыжке и все-таки достать врага.

Сцепившись, они выкатились в приоткрытую дверь купальни и добрались до бассейна, куда Сатарф и спихнул озверевшую женщину. И тут же нырнул за ней: со спутанными ногами и раненой рукой Эльда сразу пошла ко дну.

Вытащив наглотавшуюся воды и кашляющую царицу, Сатарф быстро освободил ее от порванных штанов. Навалившись, завел ей руки за спину и, удерживая их одной ладонью, второй зафиксировал ее подбородок так, чтобы клыки не пропороли ему горло. И снова заговорил – тихо, ласково, словно ничего не случилось, глядя в ее потемневшие до черноты глаза.

– Я целовал не Лику, а тебя, Эльда. Вы с ней невероятно похожи во всем, кроме цвета волос и глаз. И твоя дочь поняла, кому был предназначен тот поцелуй. Она у тебя умная девочка. Все эти годы я любил только тебя, Эльда. Во всех женщинах я пытался увидеть тебя, но такой, как ты, больше нет и не будет. Ты – моя единственная, моя родная, моя любимая. Прости меня за то, что я потерял тебя. Прости, что причинил тебе боль. И тогда, и теперь… Прости, Эльда, любимая моя Эльда.

Он достучался до ее гаснущего разума. Извивавшаяся, пытавшаяся сбросить его царица замерла, всхлипнула, по ее мокрым щекам потекли слезы, смешиваясь с каплями воды, а глаза утратили звериную пустоту. Когда исчезли клыки, Сатарф высвободил ее руки и приподнялся на локтях.

Она осторожно подняла здоровую руку, коснулась его раны на месте глаза.

– Кто это сделал с тобой, Сат?

– Наш общий враг. Я еще не знаю ни его имени, ни истинного облика. У него… или у нее… было твое лицо, Эльда. И я легко обманулся. Ведь я так давно не видел тебя… Это существо лишило меня магии с помощью древних кинжалов, и я оказался слаб, как младенец.

Ее руки обвили его шею.

– Поцелуй меня, Сат.

– Если ты не будешь кусаться и царапаться, – улыбнулся он.

– Я постараюсь.

Он нежно прикоснулся к ее губам. Клыки не выросли. И Сатарф углубил поцелуй. И затем начал методично зацеловывать влажное тело царицы, собирая капельки воды губами. Если они и не были созданы друг для друга, то создавались в этот час заново. Через восемнадцать лет после того, как это должно было случиться.

Они оба не хотели возвращаться в воспоминаниях к той кошмарной ночи, когда владыка Сатарф снял с невесты, бывшей жрицы Лойт, пояс девственницы, но не взял ее как жену. Все последовавшие годы разлуки теперь казались им дурным сном. Все минуты, проведенные вместе, – сном прекрасным, от которого не хочется просыпаться.

Но когда-то наступает пробуждение.

Как ни старался Сат мягко перехватывать ладони царицы, они скользнули на его спину, и Эльда испуганно вскрикнула, нащупав бугры и изуродованные лопатки.

– Что с твоими крыльями, любимый?

– Вырваны. Но я узнал, как их вернуть. Нужно только время.

– Как?

Он не ответил. Поймал ее ладошку, поцеловал каждый пальчик. Затем занялся ее раненой рукой – раны уже зарубцевались, но надо было исследовать языком каждый шрамик, чтобы исчез быстрее с ее шелковистой кожи.

– Пока я жив, никому тебя не отдам.

– Пока я жива, ты будешь только моим, – царица не осталась в долгу.

Он фыркнул, зарывшись лицом в облако ее волос.

– Ну кому еще я нужен, такой… старый и одноглазый?

– Вот и хорошо, что больше никому, – безжалостная воительница обняла его плечи, провела кончиками пальцев по изуродованной спине. – Ты не ответил на мой вопрос. Как ты вернешь крылья? Это невозможно.

– Чем дольше я живу, тем больше убеждаюсь, что в нашем мире нет ничего невозможного.

– Не увиливай, Сат. Я уже не маленькая.

– Тебе не понравится ответ, – вздохнул он, не решаясь взглянуть ей в глаза. – Я откажусь от Темного Трона в пользу сына. Мне все равно не удержать власть. Как только мои демоны узнают, что их владыка потерпел такое поражение, лишился силы и крыльев, они поднимут бунт, а это чревато для моих детей.

– По тому, что я сегодня видела и… чувствовала… нельзя сказать, что ты лишился силы.

– Магически я почти бессилен. Сегодняшний выплеск опустошил меня так, что мне сейчас и комара не прихлопнуть.

– Считай, что я поверила. А потом? Отречение не вернет тебе крылья.

– Есть одна очень древняя легенда… За крыльями я пойду к драконам смерти.

У Эльды на миг перехватило дыхание. Она в отчаянье мотнула головой.

– О нет! – взмолилась. – Ты решил отдать им душу в обмен на крылья дракона? Нет, только не это! Я не могу потерять тебя снова. На этот раз я умру, Сат.

– Ты можешь пойти со мной, хотя это не обязательно.

Она долгую минуту изучала его профиль. Простонала:

– О богиня!

– При чем тут Лойт?

Эльда завернулась в покрывало, села на краю ложа, уткнувшись лбом в колени.

– Ты издеваешься, Сатарф! Ты снова предлагаешь мне немыслимое. Как тогда. Бросить все и пойти за тобой.

– Я сказал – не обязательно. На этот раз.

– Но все-таки предложил. Кому я оставлю корону? Лика еще слаба, не сумеет ее удержать. Я – царица, а не корабельная девка!

– Это ты намекаешь на мать Дьяра? – владыка повернулся, приподнялся на локте. – Не надо к ней ревновать. Она была милой простой девушкой, но не девкой. Она, не имея врожденных способностей к магии, сумела стать хорошей женой и настоящей владычицей. Тьма ее признала, а мои демоны – поклонились. И она умерла во время родов задолго до того, как я встретил тебя. И что плохого было в том, что я предлагал тебе тогда – оставить эти твои Серые Холмы и стать владычицей Темного Трона? Разве в тебе не течет столько же крови демонов, сколько крови сельо? Но ты отказалась, даже слушать не захотела.

– И тогда ты пошел на принцип и отказался от меня! И почти убил, – сорвался упрек. – Меня вполне устроила бы роль любовницы, а не жены. С нашими способностями, какие были тогда, расстояние не имело значения. Разве нельзя было не смешивать любовь и власть?

– Нельзя, Эльда. Я пытался тебе объяснить. Владыки принадлежат Тьме целиком и полностью. Для Лойт ничего не останется. Моя жена и владычица должна была жить в Тархареше, рядом со мной.

– Ты точно так же мог тогда оставить этот свой трон, последовать за мной и стать царем здесь.

– Тогда – не мог.

– Но и я не могла! И сейчас не могу пойти с тобой. И причина не в служении Лойт. Я уже не ее жрица. Серые Пределы были до Тьмы и Света, были до Лойт, будут и после, и богиня не имеет к этой земле прямого отношения. Здесь ее культ особенно силен лишь потому, что основа моего государства, соль этой земли – женщины, магини сельо, но лишь часть нашей силы – от лунной богини, остальное – от магии земли. Как я могу их бросить, да еще в такое время? А дети? Они без нас не справятся.

– Разве я сказал – бросить насовсем? Мы обретем крылья и вернемся. Я даже смирился с тем, что ты не будешь моей полностью, и мне придется делить твою любовь с твоей короной.

– Вернемся? Через сколько лет? И не получится ли так, что вернемся мы на могилы наших детей и руины государств?

– Не получится. Я все рассчитал. Сращение с зародышем дракона смерти займет не больше месяца-двух, а ритуал, к которому готовится наш враг, – через три. Главное для меня – пройти начальный этап обретения крыльев. Раскрыть их можно и позже, когда мы найдем убийцу. Сейчас он думает, что я растоптан, сброшен со счетов. А я вернусь в полной, еще более грозной силе. Вот тогда у него не останется никаких шансов.