Текст книги "Телохранительница Его Темнейшества (сборник)"

– В тебе говорит только месть.

– О да! – не стал отрицать Сатарф. – Но это мой долг.

– Но не любовь ко мне.

– Не надо проповедей, Эльда. Я осведомлен, что твое ложе – тот же храм любви, но прошу удержаться.

Царица вспыхнула. Адская смесь гнева, смущения, досады. И тут же она сжалась в страхе, что гинья поглотит ее тело и разум. Но близость с любимым уже изменила ее настолько, что призрак твари отступил навсегда. Рагана оказалась права: только Сат мог ее излечить. Только единственный, кому она раз и навсегда отдала сердце.

Уловив перемену в настроении царицы, владыка обнял ее сзади, скользнул губами по ее шее.

– Ты просто забыла, что такое полет, любимая. Из-за меня ты лишилась крыльев, и я, когда узнал от Лики, на какую участь обрек тебя своей гордыней и невежеством, поклялся, что сделаю все, чтобы вернуть тебя. Чтобы ты стала такой же, как прежде. Неуловимой лунной птицей, танцующей среди звезд.

– Юность уже не вернуть.

– Сейчас ты сильней и еще прекрасней.

– Ты льстишь мне, демон. И почему ты молчишь о главном? Соединить душу с крыльями дракона возможно только через смерть.

– Не тебе. Ты – часть меня, родная моя. Моей жизни хватит на двоих. Через мою смерть и возрождение и ты вернешь крылья. Это случится, даже если ты не пойдешь со мной.

– Мне они не нужны такой ценой, Сат. Я люблю тебя и бескрылого, и… любого. И всегда буду любить. Но я не знаю, кем ты станешь. Кем вернешься? Останется ли в твоем сердце любовь ко мне? Смогу ли я любить тебя, если ты безвозвратно изменишься, станешь другим? А если ничего не получится и ты не вернешься?

Он прижался лбом к ее плечу.

– Эльда, родная моя… Это будет не настоящая смерть, не окончательная. Просто переход из одного состояния в другое. Разве это смерть?

– Не знаю. Этого никто не знает, даже сами драконы. Слишком древняя легенда. Может, в ней нет и крупицы правды.

– Вот и проверим.

– Откажись от этого безумства, прошу тебя, – глотая слезы, она развернулась в кольце его рук, обняла его крепко-крепко, словно в последний раз.

Он покачал головой:

– Не могу. Не сумею жить бессильным калекой. Это не для меня. Не жизнь.

– Сат, любимый… – она все понимала. Его не остановить. Да и нужно ли? Гордый демон, привыкший к силе и власти, перестанет быть самим собой, если смирится. – Я буду молиться за тебя Небесам, Сат.

– Через пару месяцев я вернусь к тебе сильным, Эльда. В конце концов, твой муж и царь Серых Холмов должен быть настоящим мужчиной, чтобы держать твоих девчонок в железном кулаке и ни у кого не возникло бы сомнений, что я имею на это право. И для Лойт это будет пренеприятным сюрпризом, что меня уже сейчас окрыляет.

– Сат! – сквозь слезы улыбнулась Эльда.

– А ты надеялась, что я соглашусь на роль безмолвного домашнего половичка для твоих стройных ножек?

– Нет, но…

– Или ты уже передумала брать меня в мужья? Да, мужского гарема у тебя не будет. И женского, – на всякий случай уточнил владыка, а то кто их знает, этих амазонок, кроме богини Лойт. – Буду только я.

– Согласна! – царица побыстрее накрыла его губы поцелуем, чтобы еще чего-нибудь не наговорил. И без того они потеряли восемнадцать лет счастья быть вместе. Счастья, которое закончится уже завтра.

Маневр удался: Сатарф охотно отвлекся на изучение еще не изученных тайн ее гибкого и чуткого тела, откликавшегося на каждое прикосновение, на каждое его невысказанное желание. Они сливались не столько телами, сколько душами, их сердца бились в такт, как одно на двоих сердце – огромное, во всю Вселенную.

Глава 16
Свободу мне, свободу!

Поглотившая мир Тьма схлынула и растаяла, и я обнаружила, что осталась одна на чердаке башни. Рванулась к двери… Проще стену проломить. А ведь только что дверь была распахнута! Вот только что! Уже все запоры целенькие и не открываются. У-у-у… демоны! Меня заперли! За что? Я-то вино не утаскивала из погреба, только владыку и дракона.

– Шурш! – заорала я.

За дверью что-то всхлипнуло, но на крыше ожили горгульи, подняв невообразимый гвалт, и я ничего не расслышала.

Чердачные окна крохотные, не пролезть. Да и высоко, под самой крышей.

А там, в Серых Холмах, мама наверняка отрывается на темном принце за все грехи его папочки. И это сейчас, когда я уже почти телохранительница!

Ушибив бока и руки о твердокаменную дверь, я принялась за штурм окон. Подвинула стол вплотную к стене, водрузила стул, на него еще один. Все равно не достала. И там наверняка магические замки.

Села на край стола и свесила ноги, пригорюнившись. Что делать? Меня тут в жизни никто не найдет, хоть заорись. Покричала, кстати. Стоило открыть рот, как грянул хор горгулий и заглушил. Шеи бы свернуть этим каменным курицам!

На полу сиротливо стояла ополовиненная бутылка вина. Отпила. Подумала. Еще отпила за упокой Дьяра. Хорошее вино – бодрит, а не пьянит. И за упокой владыки, если он к мамуле подался – а куда еще? – тоже выпила. Три раза.

Потом бутылка резко опустела. Опять какая-то демонская магия!

Взгляд обшаривал стены, но выхода не находил. Небольшой камин – и тот перекрыт. Стоп. Этот камин – у другой стены, не у той, где наш. Я оглянулась. Точно. Широченный дымоход от нашего камина тянулся по противоположной стенке. А этот – более компактный.

Заглянула внутрь, принюхалась. Птичьим пометом и адептами не пахнет. Но ход узкий, не пролезть, черный от копоти, а наверху – крохотное, но светлое пятнышко будущей свободы. И позорной смерти от каменных клювов.

Пятнышко исчезло: его заткнула голова чудовищной горгульи и оглушительно гаркнула.

Ну, Лойт, богиня любви, и что твоей жрице делать? Выпить за упокой свободы и то нечего.

Но ведь я – сельо! Маленькая сельо. Беспомощная, совсем как неоперившийся цыпленок горгульи. Одинокий, всеми брошенный птенчик. Провалился в дымоход и не может выбраться…

Горгульи на крыше замерли. Потом грянул такой истошный гвалт, какого мы с девчонками не слышали, даже когда вся Академия штурмовала Башню трех принцесс.

Я приободрилась и усилила мысленные стенания. Как же мне меня жалко! То есть не меня, а цыпленочка горгульего. Ему тут холодно, голодно, страшно. Он тут умирает без мамы и папы. То есть я умираю. А за дверью меня караулит огромный и жуткий дракон смерти! А-а-а-а-а! Спасите цыпленка! На помощь!

Над головой загрохотало, словно обрушилась каменная лавина: чудовищные птицы с бешеной скоростью начали долбить клювами крышу. На меня посыпалось каменное и деревянное крошево, и я залезла под стол. На полу быстро появилось множество солнечных зайчиков. И стремительно превратились в солнечных крокодильчиков. Прорехи в крыше ширились.

Провалилась вниз первая горгулья. Вторая. Обе заворковали, ковыляя ко мне.

На них свалились еще три каменных чудовища. Завязалась потасовка, но утихла, когда рухнуло сразу пять птиц. Одна едва не проломила стол. Хороший стол, крепкий. Убери клюв, зараза! Ты не моя мама! И не надо всем сразу бросаться на маленького цыпленочка! У меня шок и стресс. Успокоить надо сначала. Колыбельную прочирикать, хороводиком вокруг походить…

Птички, каждая размером с летающего крокодила и с такой же зубастой пастью, закружились хороводом вокруг стола, курлыкая нежно, по-голубиному. Под их мощными лапами хрустело то, что раньше было крышей. Кикируся меня зверски убьет, ректор расчленит, а куратор сотрет в пыль мои несчастные останки.

Ну, спасайте же меня, голубочки мои ненасыт… ненаглядные!

Я вцепилась в подставленную шею ближайшей горгульи, забралась на спину, и…

Нет, это еще не свобода.

Птичка приподнялась над разрушенной крышей, оглушительно каркнула и уселась на бревно. Стая с чувством важности порученного им дела по охране «птенца» устроилась на оголенных стропилах вокруг такой бесценной меня.

Я с ужасом поняла, что свободу теперь буду только видеть. Вот она – протяни руку. Вокруг, конечно, уже никаких запоров, над головой – синее небо, под попой – бревно стропильной ноги, раздолбанное клювами так, что пошевелиться боюсь. И что мне не сиделось на таком гладком и удобном стульчике в такой уютной мансарде?

Горгульи постепенно угомонились и застыли неподвижными изваяниями. Их мощные когти впились в остатки крыши, перья казались каменным кружевом. Напрасно я надеялась, что они унесут меня подальше или хотя бы спустят на землю. Наверняка их держала магическая привязь.

А высоко-высоко в синем небе невидимо парил великий и ужасный, на диво трусливый дракон смерти Шурш. То есть это горгульи и прочие демонические твари его не видели – смерть всегда подкрадывается незримо, – а я чувствовала его преотлично. Жрица все-таки. Любовь и смерть, в сущности, мало чем отличаются. И то и другое, если настоящее, то навсегда. В теории. И в романтических балладах, посвященных богине Лойт.

От Шурша исходили волны паники. Малыш до смерти… гхм… перепугался мощного выплеска Тьмы, сотворенного Сатарфом.

Кстати, о чудовищах… а где грифон? Что-то его не видно и не слышно.

Я осторожно переползла к самому краю бывшей крыши. Птицы бдительно повернули клювы, но переполох поднимать не стали.

Вся Академия отсюда видна как на ладони. Вздымались толстенные зубчатые стены, темные адепты в серых хламидах казались муравьишками. Их было на диво немного: все уже разбрелись после занятий. Магистров тоже что-то не видно. И это хорошо. Не дай Небо, заметит кто-нибудь, во что превратился неприступный донжон. Хоть бы девчонки поскорее вернулись! Вместе мы что-нибудь придумали бы. И потом, именно сегодня вечером мы собирались с Мирандой и Таем забраться в архив за личными делами магистров. А я тут торчу.

Конечно, верховная жрица предупредила, чтобы я ни в какую самодеятельность не ударялась. Наживке не положено пускаться в свободное плавание. Но с лета я не продвинулась в расследовании ни на волос. На сельо никто, кроме принца и его «теней», не реагировал. Еще бы кто-то клюнул, с такой моей охраной! И в Академии вокруг всегда уйма народа. Если преступник и заметил меня, то выжидает. Он же маньяк, а не самоубийца.

Надо менять тактику. А что, если прогуляться по Кардергу в одиночку, пока я не приступила к официальному телохранительству?

Прямо подо мной, метрах в пяти, заманчиво выступал наш балкончик. Но пять метров гладкого камня надо как-то преодолеть. Горгульи на мои просьбы не реагировали. О клятве ничего не пить, крепче кефира, я вспомнила только тогда, когда начала безумный спуск. Если бы не выпитое вино, вряд ли меня потянуло бы на такие подвиги. Разбиться насмерть с такой высоты мне не грозило: все-таки крылья, хоть и спрятанные, но при мне. Раскрою, если уж совсем приспичит.

До таких крайностей дело не дошло.

Спасли меня Шу и Шурка, приползшие на запах алкоголя. Эти безропотные создания, из которых можно вить веревки в буквальном смысле, сначала едва меня не придушили на глазах у пернатых приемных мамочек. Через минуту во всем моем организме от выпитого и следа не осталось.

Обе шкурки отвалились от меня, как обожравшиеся клопы, и я, привязав их за длинные нити к стропилам, начала спуск. Рискованное занятие, скажу я вам. Хеммо могли и не выдержать.

Обошлось. Шкурки вытянулись крепкими ниточками. Единственное, что мне угрожало, – изрезать руки в кровь. Вскоре я уже ступила на балкончик, а там и Шурш опомнился.

– Налетался? – осведомилась я, затылком почувствовав дракона, трепыхавшегося за балконным ограждением.

Некогда мне было укоризненно смотреть в его виноватую мордашку: сквозь стекло я разглядывала холл, не вернулись ли девчонки. Но помещение пребывало в том же безлюдном виде, в котором я его оставила. Никто не бродил, не заботился об обеде.

Похмельный синдром после лечения зверушками все-таки давал о себе знать: я задумалась, а не приручить ли мне железную заколдованную решетку так же, как каменных птичек. Если получилось там, то почему не получится здесь?

Понимаю, что предмет неодушевленный, но это как посмотреть. Камни тоже без души, а летают… К тому же при заклинаниях маги вкладывают частичку своей души в объект колдовства, значит, и решетка условно одушевлена.

Неизвестно, какие высоты магии я продемонстрировала бы моему Шуршу, если б мое внимание не привлекли странные визгливые звуки, доносившиеся откуда-то снизу, из-за угла башни. С кем там Кикируся дерется?

Взобравшись по протянутой мне лапе на спину дракона, я полетела на разведку.

Я уже описывала устройство входа в наш неприступный донжон: входная дверь здесь была поднята на высоту нормального второго этажа, и к ней вела хлипкая приставная лесенка: две жерди с перекладинами. В древности при осаде и в современности при комендантском часе лесенка исчезала. Мне ни разу не удалось засечь, как ведьма-кастелянша ее убирает.

Внизу толпилась уйма народу. Похоже, башню берут штурмом в очередной раз.

На лестнице под дверью пыхтел и ругался Ирек, пытавшийся перепилить ножовкой дужку неимоверно огромного амбарного замка. Железо сопротивлялось и визжало не хуже сигнализации.

– Да заткни ты его чем-нибудь! – взмолился Тай, дружок Миранды. Он сидел на земле, закрыв уши жалобно мяукавшей мантихоре.

– Вот ты и затыкай, а я таких заклинаний не знаю! – огрызался Ирек.

А замок на диво выразительно выругался на языке династии Холь и добавил:

– Не знаешь, так и не лезь, студиозус безмозглый. Не велено никого пущать! Брысь все отседова!

Огромный пес, в котором я узнала нашего возницу, единственный заметил нас с Шуршем, зависших в воздухе за спинами. Поднял морду, но я приложила палец к губам, и понятливая собачка вильнула хвостом и отвернулась. Зато он нарычал на замок, а тот ответил с ворчливо-ехидной интонацией Кикируси:

– И нечего тут лаять, щенок облезлый! Мал еще, пасть на меня разевать. И не таких видывали! И кошку уберите, у меня аллергия на кошачью шерсть!

Мантихора оскорбилась и зашипела.

Под лестницей толклась группа поддержки: Миранда и Зулия с двумя островитянами, нагруженными свертками и корзинками. Из одной выглядывало горлышко бутылки. А я и забыла, что мы собрались отмечать бесславную гибель развеянного по ветру принца Дьяра.

– Отмычкой попробуй, – посоветовал главарь островитян и, передав свертки Зулии, покопался в карманах, вытащил хитро изогнутую железку и бросил Иреку. Тот поймал, но только поднес к замку, как эта пудовая железная гиря колыхнулась. Ирек никак не мог попасть отмычкой в отверстие.

– Ой! Хи-хи-хи… – уворачивался замок. – Ой, не могу! Не трогай меня! Мне щекотно!

– Быстрее, Ирек! – умоляла Миранда. – А если ее там уже заклевали насмерть? Если наша Лика там умирает? Слышите, внутри кто-то стонет?

На миг воцарилась полнейшая тишина, аж уши заложило. Замолчали и мои друзья, и мантихора, и адская псина, и даже Кикирусин замок изобразил на железной морде полнейшее внимание, а скважина для ключа стала узкой, как зрачок демона.

Из башни не доносилось ни звука, а вот мой хохот уже невозможно было сдерживать, и нас с Шуршем обнаружили.

– Вот ты где! – возмутилась Миранда. – А мы тебя спасаем!

– От кого?

– Нас грифон разыскал и сказал, что тебя горгульи съели.

– А где он сам?

– Мы его отослали за ректором.

– Не надо! – перепугалась я и тут же стушевалась под мрачным взглядом Ирека. Он что, не рад меня видеть живой и невредимой? Потом вспомнила, что бастард к этому часу, может быть, уже осиротел.

– Почему не надо? – прищурился он. – Горгульи взбесились и разнесли крышу вдребезги. Мы за тебя тут все испугались, ты же там одна оставалась. Они опасны, магистры их уничтожат.

Птичек стало жалко. Я объяснила народу, кто тут виновней всех, и под конец мне стало жалко уже себя.

– А ты не мог бы наложить на башню иллюзию, Ирек?

– Извини, я сейчас не в состоянии. Уже весь выложился.

– Тогда надо где-нибудь отсидеться, а то сейчас сюда набегут…

– Давайте к нам, – проявили гостеприимство Айрес и Даг.

– У меня предложение получше. Надоело в четырех стенах сидеть. Еда у нас с собой, – Ирек скользнул взглядом по корзинкам. – Я знаю одно славное местечко на берегу реки.

– А Лика не замерзнет? – засомневалась Зулия.

Хотя зима еще не наступила и осень выдалась на диво теплая, южанка экипировалась по-зимнему: надела свитер толстой вязки, шерстяную мини-юбку и чулки, залезла в меховые сапожки с голенищами до середины бедра. И все еще зябко куталась в палантин.

Я была в тонком домашнем костюме – широкие штаны и свободная бесформенная майка, – но не сильно мерзла. Лунные девы, живущие на границе Света и Тьмы, спокойно переносят и жару, и холод. Да и закаляют воительниц с рождения, даже если они не становятся жрицами Лойт.

Хуже, что и туфельки на мне были домашние, тонкие. Пойдет дождь – вмиг промокнут.

– Не замерзну, – храбро сказала я. – Магистры страшнее какого-то там насморка.

– Что-нибудь придумаем, – Ирек наконец улыбнулся.

– Держи пока, – Зулия протянула мне свой палантин. – А то пока эти тугодумы придумают, не для кого уже будет стараться.

И мы отправились на пикник. Свертки сгрузили на Шурша. Он рачительный, не потеряет. И у привратников вопросов не будет. Вот вносить снедь на территорию Академии – это пожалуйста, а выносить – ни одному вечно голодному демону-студиозису в голову не придет, и это сразу вызовет подозрения.

Но я ошибалась. Вопросы у привратников возникли.

– Ага! Лика Тария! На ловца и дичь! – едва увидев нашу компанию, воскликнул дежурный маг – сегодня это был младший магистр зелий, ассистировавший на занятиях архимагу. И без того тощий, угловатый, с вечно клочковатой рыжей шевелюрой, сегодня он выглядел таким взъерошенным, словно швабра, только что выдержавшая атаку мышей. – Далеко ли собралась? Ах, на прогулку? А куратор разрешил? Ну да ладно, уже неважно.

Магистр, подлетев к нам черным коршуном, вцепился в мою руку и потащил к группе мракаров с сержантом во главе, отчеканив:

– Вот она, Лика Тария. Забирайте и проваливайте!

Четверо мракаров мгновенно оказались за моей спиной и еще двое встали по бокам.

– Как это забирайте?! – я отшатнулась и уперлась спиной в чей-то шипастый панцирь.

Сержант – трехаршинный верзила в черных доспехах, с которыми дивно гармонировала его багровая клыкастая морда, еле вмещавшаяся в трехрогий шлем, – возмущенно выругался:

– Хр-рюмова пасть! Эта полудохлая пигалица?! Да она же больна бледной немочью!

– А вы кого ожидали? Троллиху? – еще сильней взъерошился ассистент, хотя это казалось невозможным. – Я ведь могу и передумать. У нее еще зачеты не все сданы, и практику она на три дня запустила!

– Судя по ночному разгрому на Куцем рынке, целую стаю троллих, – примирительно сообщил демон.

– Так она и там отметилась?

Оба вперились в меня взглядами.

– Описание совпадает. И собачка с кошечкой похожи на заявленных в розыск, – мракар покосился на оскаленную мантихору и не менее дружелюбного пса. – А мы все удивлялись, как какая-то дохлая моль могла причинить столько бед?

– А мы-то как удивляемся до сих пор! – возвел очи к потолку ассистент. – Вы еще не видели, что здесь летом творилось по милости этой девицы! Всю Академию нам разнесла!

Я скромно потупилась. Миранда сдавленно хихикала за моей спиной, а Ирек постарался стать «тенью» Тая, пока и о нем не вспомнили.

Сержант, демонстративно выпятив челюсть, что, видимо, означало у него высшую степень брезгливости, оглядел меня с ног до головы:

– Хлипкая, как гнилая щепка, – резюмировал. – Ну, следуй за мной, болезная.

– По какому праву? – вздохнув, вмешался Ирек. – Где ордер на арест? Тогда и меня забирайте, я в той повозке тоже был.

– А тебе что, предыдущего раза мало показалось? Казенные харчи по нраву пришлись, Ирек? – ухмыльнулся мракар. Похоже, добрый знакомый нашего второгодника. – Сыты мы тобой по горло, парень. У меня высочайший приказ на задержание только одной персоны. Гуляй пока, дыши свободой.

Мы все вместе вышли за ворота Академии: я в кольце стражников, мои друзья, мантихора и адский пес. Шурш, спокойно перелетевший через магическую защиту стен, ибо смерть вездесуща, ждал нас у выхода. Можно было натравить его на мракаров, но почему-то я внезапно стала законопослушной. Наверное, потому, что диалог между Иреком и сержантом не хотелось прерывать.

– Ну, а ты что увязался? – рыкнул на второгодника трехрогий демон.

– Ты же сказал – гулять, вот я и гуляю где хочу.

– Ирек, сгинь. Мне и так смотреть на тебя тошно.

– И не подумаю. Моя свобода передвижений не ограничена, и передвигаться я могу в любую сторону.

– Вот и иди в противоположную, раз тебе без разницы.

– Не указывай мне, куда идти.

Зулия и Миранда тем временем принялись очаровывать мой конвой, а мантихора, крадучись, подошла совсем близко, даже успокаивающе лизнула мне руку и приглашающе скосила хитрый глаз: мол, давай сбежим.

Но тут сержант остановился, как почувствовал. Взял меня за плечо, развернул к себе.

– Эй! Лапы убери от нее! – немедленно вздыбился Ирек.

– У тебя не спросил, – огрызнулся мракар. И, уже не обращая на него внимания, сообщил мне: – В общем, так, Лика Тария. Бежать не вздумай, будет сочтено за дезертирство. С этого момента по приказу владыки ты поступаешь под мое командование, как новобранец мракармии.

– Но… – я онемела и ничего, кроме противительного союза, выдавить не смогла. Слабое сопротивление неожиданностям. Новобранец?

– Сейчас экипируем тебя как полагается, – сержант поморщился на мои бесформенные штаны, торчавшие из-под палантина, и домашние туфли.

– Что-о?! – рявкнул Ирек. – По какому приказу? Какая мракармия?

– Плохо со слухом, Ирек? Еще спроси, какого владыки. Лика Тария мобилизована во внутренние войска Темного Трона.

– Это противозаконно! Она еще адептка!

– А ты поди с владыкой поспорь. Приказ не тебя касается, так что марш отсюда со всей своей бандой, пока я тебе Куцый рынок не припомнил. За одно только хищение боевой мантихоры тебе грозит штраф в пятьсот монет или год рудников. А еще есть заявление об избиении возницы и краже повозки вместе с псимургом.

– Псимургом? Они же миф!

Мы дружно уставились на мифическое животное. Собака уселась на мостовую и с преувеличенным тщанием, высунув от усердия язык, принялась вычесывать невидимых блох.

– Какой же из него псимург? – удивилась я. – Что-то не видно у него крыльев.

Пес удвоил усилия: лапа с такой быстротой скребла шерсть, что казалось, зверь пытается снять с себя шкуру.

– Совершенно обычный пес. Видишь, Драхис? – заметил Ирек. – В какой легенде ты слышал о блохах на псимургах?

– Ага, дворняжка, – осклабился сержант. – Крылья у него хозяин обрезал, когда песик сбежал от него предпоследний раз. Еще не отросли. Это у него шрамы чешутся.

– Вот сволочь у него хозяин был! – Миранда, преисполнившись сочувствия и бесстрашия, почесала загривок клыкастого чудища.

– Не то слово. И у него не было лицензии извозчика. Псимурга, кстати, зовут Сорр. А кошечку вашу – Исс. Они тоже новобранцы, и им полагается полное довольствие.

Огромная кошка благодарно муркнула.

Я же только ресницами хлопала.

– А как же моя учеба?

– Не переживай, не пострадает. Днем – учишься, ночью – на службе состоишь, – пояснил мракар. – Об обязанностях тебе сообщат на месте службы.

– А спать когда?

– Тогда и выспишься, на службе, – заржал он, ободряюще хлопнув меня по плечу. Я едва устояла на ногах. – Идем, поганка бледная, надо еще на довольствие тебя поставить. Хватит лясы точить.

Это что же получается? Пикник откладывается и грабеж академического архива тоже? Вот кто меня за язык тянул? Не могла я подождать со своими просьбами о трудоустройстве? Но быстро же приказы владыки исполняются. Только при чем здесь армия?

Миранда, поймав мой жалобный взгляд, перешла в наступление, как настоящая боевая подруга: сложила бровки домиком, сморщила носик и выдавила слезинку из глаза:

– Как же так? – для верности она еще и руки скорбно заломила. – Вот так сразу и забреете нашу Ликусю в мракармию? А как же традиции незыблемые? Как же проводы клановые? Вот вас не провожали разве, когда вы новобранцем первый раз шли? А когда второй? Третий? Каждый раз выпроваживали, оплакивали, посыпали следы пеплом и поливали кровью черного петуха. Как можно нарушать древнейший ритуал! Начнем с малых традиций, а потом что? Этак и до измены Темному Трону полшага останется!

Сержант, поначалу пропускавший бабьи бредни между рогов со всей воинской непреклонностью, внезапно посерел, заозирался. Его подчиненные срочно принялись считать пролетающих в вечереющих небесах Кардерга ворон и высших демонов.

– Тише ты, дурища! – зашипел Драхис. – Какая измена, что ты мелешь?

– Да вот такая! – Миранда, перешла от слез к делу, уперла кулачки в бока, воинственно задрав голову на огромного мракара. – Подрыв моральных устоев темного народа! Или ты отпускаешь новобранку на вечер с нами попрощаться, или я пишу жалобу владыке на разрушение родовых столпов, на которых все государство зиждется. Мы с Ликой однокланники, весь клан Вечерних теней подпишет!

– Что? Да ты шантажировать меня вздумала, мелкота?! – разъярился мракар. – И на кой вам с ней прощаться, если она завтра снова на занятия явится?

– Традиция! А если завтра война какая-нибудь? Вон, на западе химеры совсем обнаглели, а на востоке орки вот-вот орду сколотят.

Между тем, со всеми этими пререканиями и остановками, наш отряд миновал обширный парк, отделявший Академию от городских кварталов, пересек широкую площадь и вышел напрямую к проспекту, ведущему к месту моей будущей дислокации: каменистому холму с Темным дворцом на вершине.

Описывать его – занятие неблагодарное. Кто же не знает, как выглядят замки темных властелинов? Вот и этот был в точности такой же.

Ночную магическую иллюминацию еще не активировали, и под закатными лучами солнца гигантское черное сооружение, сегодня напоминавшее взлетающего нетопыря (вчера это была горгулья, позавчера – дракон), казалось залитым кровью сверху донизу, от царапавших облака высоченных рогатых шпилей до замшелых (в теории) подземелий.

Вполне зловещий видок, как и полагается средоточию Тьмы.

Прошагав добрую половину города и поднявшись по склону холма, мы добрались до ограды с массивной решеткой и колоннами, украшенными гербами царствующей династии. Оставалось совсем немного, с сотню шагов.

Внезапно мне стало жутко. Я остановилась, пытаясь понять, откуда угроза.

Она ждала впереди, таилась за решетчатой оградой. А ведь, на первый взгляд, площадь перед дворцом совсем пуста.