Текст книги "Жаркое лето 82 года"

Эпилог

Назавтра всё было тихо – у нас в эскадрилье.

Под Бейрутом и у Султан-Якуба наши танкисты зализывали раны от вчерашних засад и боёв, считая потери, пленных и пропавших без вести.

А пехота и инженерные войска обосновывались и обживались на новой линии «прекращения огня», проходящей от южных окраин Бейрута, вдоль и чуток южнее автострады Бейрут – Дамаск, от Баабде на западе и до Дахр-эль-Байдара на востоке, спускаясь на юг до Султан-Якуба и оттуда на восток до вершин ливанского Хермона.

Боевики ФАТХ и сирийцы, ошеломлённые нашими успехами, также использовали внезапно предоставленную им передышку – чтобы очухаться, провести оценку обстановки, окопаться и попытаться ужалить нас при первой же возможности.

Передышку дали и нашим «Скайхокам» – технари набросились на них, чтобы привести в порядок после десятка, а то и больше, боевых вылетов, которые совершил каждый пригодный самолёт.

Передышку получил и я – Рам отплатил мне за те несколько часов дома, которые я ему организовал при выходе из тюрьмы, и уговорил комэска «выслать» меня из эскадрильи на пару дней: мол, «и без него справимся»… Учитывая, что у меня было больше боевых вылетов за эту неделю, чем у многих других, и то, что у меня жена «вот-вот родит», да и экзамены в университете были на носу, я долго не сопротивлялся и отправился домой, с уговором, что если будет надо, мне позвонят.

Следующую пару дней я отходил – семейные встречи, обеды и ужины. Вопросы, мои осторожные рассказы, без каких-либо подробностей, тем более про то, как это было на самом деле. Многого я рассказать не мог – не имел права. Многого не хотел – не хотел пугать родителей, своих и жены. Но что-то о моих похождениях и деяниях просочилось – родители одного из технарей в нашей эскадрилье жили неподалёку от брата моего отца и знали его. По этому каналу папа узнал, что я сделал что-то такое, что моё имя было положительно упомянуто комэском перед строем технарей. Он долго пытал меня, что же это было, а я долго рассказывал ему «байки для детей» про свои полёты и убеждал его, что ничего особенного не делал – летал, как все, как учили, как надо…

Потом заявился в университет, прямо на лекцию по интегралам Римана. И почувствовал себя, как инопланетянин на восточном базаре, – шум и гам летнего кампуса, где все, кто не на лекциях, устраивают лежбища на газонах; любопытство молодых студентов, которые ещё не служили в армии: «Ты где был? На войне? А что ты там делал?»; напыщенное поведение лекторов: «Вы почему отсутствовали? Ах, вы воевали? А зачем? Ну да, понимаю… Но экзамены вам придётся сдавать вовремя, поблажек не будет!»…

Я понял, что после напряжения последней недели, с довольно обоснованными ожиданиями, что перемирие может в любой момент лопнуть, я не готов пока вернуться на университетскую скамью…

И назавтра утром я явился в эскадрилью…

Там мне были рады – дополнительный ведущий четвёрки всегда нужен, особенно, когда надо усиленно «вывозить» «первоклашек», чтобы были готовы, если потребуется, участвовать в следующем раунде.

Так прошли две недели… Днём полёты и дежурство, иногда полёты и ночью… И почти каждодневные поездки из Иерусалима в Тель-Ноф (нашу авиабазу) и обратно.

Несмотря на местные вспышки по «линии прекращения огня», больших боестолкновений пока не было, но пара боевых полётов мне всё-таки перепала…

Однако, понимая, что от жизни вне эскадрильи никуда не убежишь, я знал, что мне скоро надо будет менять ситуацию – возвращаться на университетскую скамью и готовиться к экзаменам.

Что я и сделал в конце июня. И началась сумасшедшая пора – с утра я уходил в университет и проводил время на лекциях и в библиотеке, в обед звонил домой, проверять, как дела, после обеда продолжал занятия в университете, вечером дома готовился к завтрашним лекциям и в рамках подготовки к экзаменам повторял материал последнего триместра, а то и года. Один день в неделю, а иногда день и ночь, я выделял полётам в эскадрилье. Подрабатывать времени совершенно не оставалось, и пришлось затянуть пояс потуже.

Так пролетели ещё две недели, и «стычки» по линии прекращения огня в Ливане переросли в боевые действия, правда, пока локального масштаба. Наши войска, используя массированную поддержку с воздуха, в ответ на открытие огня со стороны сирийцев «выравнивали» свои позиции в сторону автострады Бейрут – Дамаск и потихоньку приближались к ней. Любые попытки Сирии снова ввести свои батареи ЗРК в Ливан пресекались на корню, и сирийцы, при помощи Советского Союза, решили ввести в Ливан свои новейшие передвижные системы ЗРК – SA8 ^[1]. Это им не помогло, и несколько таких самоходных автономных установок были уничтожены, как только вышли на позиции в долине Бекаа.

Конечно же, я разрывался – с одной стороны, очень хотелось бросить всё и вернуться в эскадрилью, а с другой – мне надо было готовиться к экзаменам, чтобы успешно завершить свой первый университетский год. Позволить себе провалить его я не мог – пустота в карманах не позволяла мне такой роскоши.

С середины июля всё пошло по нарастающей… В один прекрасный день, как уже у нас с женой вошло в привычку, я звоню ей в обед и слышу, что меня ищут из эскадрильи. Тут же перезваниваю. Мне говорят: «Хорошо, что позвонил! Тут что-то намечается, будь дома у телефона». ОК, понял, не дурак… Бегу домой, проверяю свою лётную сумку, всё ли там – запасной комбинезон, исподнее, носки, полотенце и тому подобное. Жду звонка, пытаясь не выдать жене ничего – она уже дохаживает девятый месяц, ей волноваться не надо. А заодно пытаюсь погрузиться в книжки по математике, метеорологии и компьютерам, хотя, если честно, в голову лезут абсолютно другие мысли.

Когда солнце заходит, звоню в эскадрилью, спрашиваю, как дела. Получаю в ответ, что всё хорошо, справляемся без тебя. Спрашиваю, что завтра? Приезжать? Получаю ответ: «Тебе экзамены сдавать надо! Не волнуйся и иди в свой университет».

Ладно, они правы, мне действительно надо готовиться… Назавтра утром еду в университет – лётную сумку беру с собой «на всякий пожарный». В полдень звоню жене. Говорит: «О! Только что звонили из эскадрильи, просили перезвонить!» Тут же, из телефона-автомата в коридоре кафедры звоню в эскадрилью. Слышу: «Приезжай!» Мне даже объяснений не надо – по радио уже передают о стычках около Бейрута. Бегом к машине – и в эскадрилью.

В КП эскадрильи, куда я добрался в течение часа, вижу себя на доске полётов – в качестве ведущего четвёрки. Дежурный руководитель проводит инструктаж: «Задача – подавление огневых точек противника на северной стороне автострады Бейрут – Дамаск. Твоё звено тебя ждёт, самолёты уже есть и готовы, выход к самолётам по сигналу из Штаба ВВС. Твой третий номер – опытный парень, а вторые номера – вчерашние „первоклашки“. Позаботься о них».

Собираю ребят из моего звена, проводим инструктаж, изучаем карты и аэрофотосъёмки местности. Облачаемся в лётные костюмы, проверяем карманы и оборудование. Мы готовы… А сигнала «к самолётам!» пока нет… Ладно, открываю книги – не хочу терять время, да и ждать так легче.

Когда солнце заходит, спускаюсь в КП и говорю руководителю полётов, что мои вторые номера в темноте ещё бомбить не могут, а, даже если взлетим сейчас, работать придётся в темноте… Руководитель полётов советуется с комэском, потом звонит в Штаб. Там отменяют наше дежурство… Второй день вхолостую, но зато уже около самолётов…

Спрашиваю у Рама, нашего 1-го замкомэска, как быть завтра – приезжать с утра? Получаю ответ: «Иди в университет, у тебя экзамены на носу, а мы тут справимся. Если надо, позвоним». Ну что делать, возвращаюсь в Иерусалим.

Назавтра с утра звоню в эскадрилью: «Как там? Что-то поменялось?»

«Нет! – говорят. – Надо будет – позвоним!»

Еду в университетскую библиотеку, лётная сумка со мной. В полдень звоню домой. Жена говорит: «Опять звонили. Что у вас там?» Отвечаю: «Сейчас узнаю и перезвоню». Звоню и слышу: «Приезжай быстрее!»

Я в машину и вперёд, в эскадрилью…

В эскадрилье, как и вчера, меня уже ждут звено и самолёты. Задача та же, но на этот раз я получил ребят постарше, которые могут летать «на боевую» и днём, и ночью. И приятный сюрприз – моим вторым номером Йонатан Э., которого я уже давно не видел. Его недавно отпустили из части, в которой он прошёл войну как офицер связи и наведения, и, отдохнув несколько дней дома, он прибыл в эскадрилью наверстывать упущенные полёты.

Снова инструктаж, изучаем карты и аэрофотосъёмки местности. Облачаемся в лётные костюмы, проверяем карманы и оборудование. И мы готовы…

Время идёт, и мы проводим его в нашей столовке, слушая рассказы Йонатана о том, как выглядит война из бэтээра, что он там делал, как ему работалось. Вспомнили наш с Тувье полёт, услышали от Йонатана, что там было до нас и что осталось после…

И вдруг… В громкоговорителях эскадрильи разносится взволнованный возглас руководителя полётов: «Мостов, к самолётам! Звено Мостова, к самолётам!» Высыпав из здания эскадрильи, как горох из кулька, мы разбежались по капонирам – кто на автобусе, кто на минибусе, кто на своей машине.

Довольно быстро все собрались у ВПП и прошли последнюю проверку технарей. Диспетчер торопит меня – как видно, жарко там, у автострады Бейрут – Дамаск.

Взлетаем, собираемся вместе. Летим на север.

Солнце уже склоняется к горизонту, ещё через час наступят сумерки, надо спешить, если хотим отбомбиться. Но мы тяжёлые – у всех по два навесных топливных бака и восемь бомб по 250 кило, наши «Скайхоки» «топают» себе на своих 350 узлах, и ничего с этим не поделаешь… До Бейрута 100 с копейками миль, и полет только туда у нас займёт где-то полчаса… А это значит, что приземляться мы будем уже в темноте…

Слышу, как за мной на связь с этим же диспетчером выходит другое звено. По голосу узнаю одного из своих соседей по «семейному кварталу» в Хацериме, который жил напротив нас годика 4 тому назад. Я знаю, что он сейчас 1-й замкомэск эскадрильи «Фантомов». А те летят быстрее нас… Да и топлива у них меньше – они не могут, как мы, подождать, пока картина боя прояснится, и потом зайти точно на цель. У них на таких расстояниях с их обычной бомбовой нагрузкой есть максимум пятнадцать минут над целью… Надо будет быть поосторожнее там, чтобы не помешать друг другу…

«Фантом» над ливанским берегом. © [битая ссылка] www.iaf.org.il

Я меряю расстояние до Бейрута и прикидываю, что будет раньше – мы доберёмся до указанной нам точки или «Фантомы» нас нагонят? Но ведущий «Фантомов» – хитрый парень: уже в районе Цидона он просит разрешения срезать угол и дать ему цель для бомбометания. И он её получает – их направляют в район Софар-Кубейя, севернее шоссе к западу от Дахр-эль-Байдар.

Прошу цель для нас. Получаю: «Ждите в море, напротив аэропорта», имея в виду международный аэропорт Бейрута. Летим туда, но уже в экономном режиме. Надо переждать, пока «Фантомы» не закончат свою работу…

Нарезаем круги напротив южной части Бейрутского аэропорта. Солнце на западе садится в море, и земля к востоку от нас темнеет. Видимость становится хуже. Однако на фоне наступающих сумерек огненные всполохи выстрелов и трассёры зенитных снарядов видны издалека. Нахожу глазами район Софар-Кубейя и вижу результаты ударов звена «Фантомов» – огромные вспышки огня, после которых темпы всполохов на земле уменьшаются.

Мы далеко от наших границ, и в наступающей темноте есть опасность, что скоро не увидим друг друга… Навигационные огни включить нельзя, придётся перевести звено в этажерку… Прошу у диспетчера блок высоты в 4000 футов и разделяю четвёрку по высоте, каждый на 1000 футов выше предыдущего номера.

Жду. Ведущий «Фантомов» рапортует довольным голосом, что закончил работать и что сбросил всё, что у него было.

Сейчас наша очередь!

Спрашиваю у диспетчера цель для нас. Тот молчит некоторое время, а потом говорит: «Подождите». Секунд через 20 возвращается на связь и растерянно сообщает: «Для вас цели нет. Закончились».

И что? Для этого я оставил в полдень свой университет, мчался как угорелый из Иерусалима в Тель-Ноф, потом бежал к самолётам и «топал» со своим тихоходом сюда, всю дорогу до Бейрута, чтобы вернуться с бомбами домой? Нетушки!!!

Собрав весь бас, который мои голосовые связки могли произвести в тот момент, я безапелляционно заявляю диспетчеру, что вижу выстрелы артиллерии противника там, где атаковали «Фантомы», и что захожу на них. Для пущей важности добавляю: «Сообщи, что принял!» – а сам беру курс на Кубейю на высоте 15 тысяч футов.

На земле уже стемнело, в воздухе ещё есть немного света, но и это ненадолго.

Приказываю второму номеру выходить минуту за мной, держать высоту в 16 тысяч и лететь южнее автострады – над нашими, если что. Вторую пару оставляю над морем на высоте 17 и 18 тысяч футов соответственно. Напоминаю подготовить прицелы к ночной бомбардировке и приглушить свет в кабине, чтобы было легче разглядеть цель в пике.

Пролетая мимо Бейрута, вижу, как, начиная от Дахр-эль-Байдара и на восток, на всю ширину долины Бекаа, небо покрыто красными трассёрами и фейерверками зениток. Слава Богу, что мне туда не надо и что моя цель немногим, но западнее этой вакханалии огня…

Одним глазом смотрю на «Комер» и одним ухом прислушиваюсь к его жужжанию… Сирийские радары зенитной артиллерии и ЗРК меня видят и ведут, но пока нет ничего такого, что могло бы сорвать мне мой заход на цель…

Бесконечные разрывы зениток над долиной Бекаа создают чёткий горизонт на востоке, и я этому даже рад – это поможет ребятам в полутемноте ориентироваться и бороться с вертиго, которое в такой час может подкрасться незаметно.

Долетаю до Кубейи и левым поворотом захожу в пике. Сбрасываю свои бомбы на вспышки артиллерийских выстрелов. Выхожу из пике и вижу, как огромные огненные шары взрывов моих бомб покрывают местоположение сирийской батареи, ведущей огонь по нашим войскам южнее автострады. Удаляюсь на юг на высоте в 10 тысяч футов, чтобы мой второй номер смог зайти на цель. Спрашиваю, видит ли он мои разрывы. Говорит, что видит и что заходит с юга на север, как и я. Молодец! Завершаю кружок в стороне и наблюдаю за результатами бомбометания своего второго номера. Неплохо! После него на земле начинаются с удвоенной силой пожары, оставшиеся после меня.

Всё, мы с Йонатаном уходим, держа курс южнее Бейрута. Даю ОК второй паре на выход, но тут диспетчер, как видно, получив твёрдое указание сверху, приказывает нам всем взять курс на юго-запад и вернуться домой. Спорить я не стал – мы без осветительных бомб, без ночной подготовки самолётов, кокпитов и прицелов. Так продолжать опасно… Мне и самому уже стало некомфортно…

Приказываю всем держать свою высоту и взять курс на Рош а-Никра, что на границе Израиля и Ливана.

После полета над темным южным Ливаном, с мерцающими огоньками сёл и тусклым освещением городков, Рош а-Никра сверкает, как маяк, а за ней своими светлыми огнями Нагария, Акко и Хайфа выстраиваются в линию компаса… Минут через 10 пересекаю границу, включаю навигационные огни и начинаю поворот 360 градусов, выискивая своё звено. Вижу, как один за другим появляются огоньки самолётов в небе и немного успокаиваюсь… Не совсем, конечно – нам ещё предстоит приземлиться уже в полной темноте, а вторая пара тащит на себе свои бомбы, которые жалко так просто сбрасывать в море. Связываюсь с КП эскадрильи, согласовываю с руководителем полётов, что вторая пара садится с бомбами. Получаю ОК, так как топлива они уже выработали достаточно, чтобы общий вес самолёта не был проблемой.

Проходит ещё минут 15, и мы над нашей авиабазой. Ночная посадка прошла без проблем, и мы всей четвёркой встречаемся в эскадрилье. Все весело шумят – такой непростой полёт долго не забывается… Больше всех рад Йонатан – это его первый боевой полёт в этой войне, и он очень признателен мне, что там, над Бейрутом, я не «щёлкал клювом» и что наша пара всё-таки успела отбомбиться, прежде чем нас послали домой.

Закончив разбор полёта с Рамом ^[2], нашим 1-м замкомэском, спросил, что планировать на завтра, и получил стандартный ответ: «Иди, готовься к экзаменам». Потом позвонил жене и успокоил, что всё в порядке и что приеду где-то через час-полтора.

Выпив на дорогу чашечку крепкого кофе, поехал домой, уже без спешки…

Назавтра меня не позвали, хотя эскадрилья продолжала посылать звено за звеном на поддержку наших войск в Ливане.

А через пару дней жена разродилась сыном, которого мы назвали Йонатаном – так просила дочь. И я был абсолютно не против…

Из эскадрильи меня не тревожили – дали отдых на целых две недели. За это время наши войска выровняли линию фронта и перерезали автостраду Бейрут – Дамаск, сирийцы понесли потери, от которых они успокоились и стали соблюдать перемирие. ЦАХАЛ начал готовиться к наступлению на Бейрут и зачистке южного Ливана от тысяч тонн оружия и боеприпасов, которые туда навезли боевики ФАТХ.

А потом, в течение почти двадцати лет, наши войска выходили из Ливана…

Я – июнь 1982 года. Фрагмент «семейного снимка» лётчиков эскадрильи.

[1] SA8 – самоходный автономный ЗРК малой и средней дальности, в котором все элементы находятся в одной машине: РЛС обнаружения, РЛС наведения, центр управления огнём и ракеты земля-воздух – «Оса» или «Ромб».

[2] Шесть лет спустя, 15 апреля 1988 года, Рам Колер, будучи командиром эскадрильи F-15 в звании подполковника, погиб, столкнувшись в воздухе со своим ведомым в рамках учебно-тренировочного воздушного боя. Светлой ему памяти…