Текст книги "Сага об Эгиле"

LXXXIV

Жил человек по имени Торгейр. Он был родичем и близким другом Торстейна. Он в это время жил на полуострове Альфтанесе. Торгейр имел обыкновение каждую осень приглашать к себе гостей на пир. Он поехал к Торстейну, сыну Эгиля, и пригласил его к себе. Торстейн обещал быть, и Торгейр уехал обратно.

В условленный день Торстейн собрался в дорогу. Оставалось четыре недели до начала зимы. С Торстейном поехали живший у него норвежец и двое из его работников. Сыну Торстейна, Гриму, было тогда десять лет. Он тоже отправился с ними. Всего их было пятеро. Они поехали к водопаду на Ланге и дальше через реку, а потом дальше, к реке Ауридаа.

За рекою работали Стейнар и Анунд со своими людьми. Узнав Торстейна, они бросились к оружию, а потом вслед за ним и его людьми. Когда Торстейн обнаружил погоню, он и его спутники выезжали из леса Лангахольта. Там стоит высокий и неширокий холм. Они спешились и поднялись на холм. Торстейн сказал, чтобы маленький Грим бежал в лес и не оставался с ними. Когда Стейнар и его люди достигли холма, они кинулись на Торстейна и на его спутников, и началась битва.

Со Стейнаром было шесть взрослых мужчин. Седьмым был его двенадцатилетний сын. Их столкновение увидели люди из других дворов, бывшие на лугах, и сбежались, чтоб их разнять. Когда их разняли, оба работника Торстейна были уже убиты. Был убит и один раб Стейнара, и некоторые ранены. Едва их разняли, Торстейн огляделся, ища Грима, и Грима нашли. Он был тяжело ранен, а сын Стейнара лежал возле него мертвый.

Когда Торстейн сел на свою лошадь, Стейнар закричал ему:

– Убегаешь, белобрысый Торстейн?

Торстейн сказал:

– Ты побежишь еще дальше, раньше чем пройдет неделя.

Потом он поехал со своими спутниками через болото, и маленький Грим был с ним. Но когда они ехали по одному холму, мальчик умер, и они похоронили его там. С тех пор этот холм называется Гримсхольт (холм Грима). А то место, где они бились, зовется с тех пор Орростухваль (холм Битвы).

Вечером Торстейн приехал на Альфтанес, как и собирался раньше, и прогостил там три дня. Потом он собрался в обратный путь. Ему предлагали провожатых, но он отказался, и они поехали назад вдвоем.

А в тот день, когда Стейнар ожидал возвращения Торстейна, он поехал вдоль моря. Он приехал к дюнам ниже Ламбастадира и остановился там. У него был меч, который назывался Скрюмир. Это было очень хорошее оружие. Так стоял он в дюнах с обнаженным мечом и пристально смотрел только в одну сторону, туда, где ехал по песку Торстейн.

Ламби жил тогда в Ламбастадире, и он увидел, что замышляет Стейнар. Он вышел из дому и пошел в дюны, и, подойдя к Стейнару, схватил его сзади под руки. Стейнар хотел вырваться от него, но Ламби держал крепко, и оба скатились с дюны вниз. Как раз в это время Торстейн и его спутник проехали внизу по дороге.

Стейнар приехал на жеребце. Этот жеребец сорвался и побежал вдоль моря. Торстейн с товарищем увидели его и удивились, потому что они не заметили, что Стейнар проехал здесь. А Стейнар снова рванулся на дюну, потому что он не видел, как Торстейн проехал мимо. А когда они опять выбрались на пригорок, Ламби столкнул Стейнара с дюны вниз. Стейнар не удержался и слетел вниз на песок, а Ламби побежал домой. Стейнар вскочил на ноги и помчался за ним. Но как только Ламби добежал до своих дверей, он вбежал внутрь и заперся. Стейнар ударил мечом так, что меч глубоко вошел в наличник двери. Так они расстались, и Стейнар пошел домой.

На следующий день после того, как Торстейн вернулся домой, он послал работника в Лейрулёк сказать Стейнару, чтобы тот перебирался за Боргархраун, иначе он, Торстейн, воспользуется тем, что у него больше людей.

– И тогда тебе уже не уйти, – сказал он.

Стейнар ушел на побережье Снефелльсстранд и там построил двор, который называется Эллиди. Так кончились раздоры между ним и Торстейном, сыном Эгиля.

Торгейр Соня жил в Анабрекке. Но он был плохим соседом Торстейну в чем только мог. Однажды, когда Эгиль и Торстейн встретились, они много говорили о Торгейре Соне, их родиче, и сошлись во всем. Тогда Эгиль сказал:

 
Я единым словом
Землю взял у Стейнара.
Тем потомку Гейра
Пособить хотел я.
Сын сестры нежданно
Скверным оказался.
Странно, что не смог он
Избежать дурного.
 

Торгейр Соня перебрался тогда из Анабрекки на юг, в долину Флокадаль, потому что Торстейн понял, что не уживется с ним, даже если бы и хотел этого. Торстейн был человек прямой, справедливый и миролюбивый. Но когда другие задевали его, он умел защитить себя. Поэтому связываться с ним было опасно.

Одд из Тунги был тогда хавдингом на Боргарфьорде, к югу от реки Хвиты. Он был годи и смотрел за капищем, на содержание которого все в Скардсхейде платили налог.

LXXXV

Эгиль, сын Скаллагрима, теперь совсем состарился и стал неповоротлив. Зрение и слух у него ослабели, а ноги плохо его слушались. Он жил тогда в Мосфелле, У Грима и Тордис. Однажды, когда он шел вдоль стены дома, нога его подвернулась, и он упал. Какие-то женщины увидели это, засмеялись над ним и сказали:

– Плохо твое дело, Эгиль, если ты сам валишься с ног! Тогда Грим сказал:

– Когда мы были молоды, женщины меньше насмехались над нами.

А Эгиль сказал:

 
Я как лошадь в путах —
Оступиться легко мне.
Мой язык слабеет,
Да и слух утрачен.
 

В конце концов Эгиль совсем ослеп. Однажды зимой, в холодную погоду, Эгиль подошел к огню погреться. Стряпуха сказала, что странно, когда такой человек, каким был некогда Эгиль, путается теперь под ногами и мешает работать.

– Позволь мне погреться у огня, – сказал Эгиль, – не будем ссориться из-за места.

– Вставай! – отвечала она. – Иди на свое место и не мешай нам.

Эгиль тогда встал, пошел на свое место и сказал:

 
У огня, ослепший,
Я дрожу. Должна ты,
Женщина, простить мне
Глаз моих несчастье.
Англии владыке
Я певал, бывало.
Слушал он охотно,
Золотом платил мне.
 

Еще как-то раз Эгиль подошел к огню погреться. Один человек спросил его, не замерзли ли у него ноги, и сказал, чтобы он не держал их слишком близко к огню.

– Так я и сделаю, – сказал Эгиль, – но мне теперь нелегко ставить ноги куда надо. Я ничего не вижу, а слепота делает неловким.

И он сказал тогда вису:

 
Еле ползет
Время. Я стар
И одинок.
Не защитит
Конунг меня.
Пятки мои
Как две вдовы:
Холодно им.
 

В первые дни правления Хакона Могучего Эгилю пошел девятый десяток. Во всем, кроме зрения, он был еще крепок. Однажды летом, когда люди собирались на тинг, Эгиль попросил Грима, чтоб он взял его с собой. Гриму не понравилась эта просьба. И когда Грим и Тордис разговаривали друг с другом, Грим сказал ей, о чем Эгиль просил.

– Я хотел бы, – добавил он, – чтоб ты выведала, что кроется за этой просьбой.

Тордис пошла к Эгилю, своему родичу. Самой большой радостью для него было разговаривать с нею. Придя к нему, Тордис спросила:

– Это правда, дядя, что ты хочешь поехать на тинг? Я хочу, чтобы ты мне сказал, что ты там думаешь делать.

– Я скажу тебе, – отвечал он, – что я задумал. Я хочу взять с собой на тинг оба сундука, которые мне подарил когда-то конунг Адальстейн. Оба они полны английским серебром. Я хочу, чтобы сундуки втащили на Скалу закона, где всего больше народу. Потом я раскидаю серебро, и было бы удивительно, если бы люди мирно поделили его между собой. Я думаю, тут будет довольно и пинков и пощечин, и возможно, что в конце концов все на тинге передерутся.

Тордис ответила:

– Это была бы великолепная шутка, она бы осталась в памяти, пока страна обитаема.

Потом она пошла к Гриму и сообщила ему намерение Эгиля.

– Нельзя позволить, чтобы он осуществил такой чудовищный замысел, – сказал Грим.

И когда Эгиль опять заговорил с ним о поездке на тинг, он отсоветовал ему ехать. Так Эгиль остался дома. Ему не нравилось это, и он был очень не в духе. Летом из Мосфелля перегоняли скот на горные луга, и Тордис была в горах во время тинга. Как-то вечером, когда люди в Мосфелле уже ложились спать, Эгиль позвал двух рабов Грима. Он велел привести ему лошадь.

– Я поеду помыться на горячий источник, – сказал он.

Собравшись, он вышел, взяв с собой свои сундуки с серебром. Он сел на лошадь, выехал за ограду и поехал по лугу за пригорок, пока не скрылся из виду. А утром, когда люди встали, они увидели, как по холму к востоку от двора бредет Эгиль и тянет за собою коня. Они пошли и привели его домой. Но рабов и сундуков больше не видели, и о том, куда Эгиль спрятал свое серебро, было много догадок.

В Мосфелле к востоку от двора есть в горе овраг. При внезапной оттепели оттуда низвергается водопад. И вот после спада воды в этом овраге стали часто находить английские монеты. Некоторые высказывают догадку, что Эгиль спрятал там свое серебро. Ниже Мосфелля есть большие и очень глубокие болота. Многие думают, что Эгиль утопил там свое серебро. К югу от реки есть горячие источники и возле них большие ямы, и некоторые предполагают, что Эгиль спрятал свое серебро в них, потому что именно там часто видны блуждающие огни.[105]105
  По поверью, блуждающие огни появляются там, где зарыт клад.


[Закрыть] Эгиль сказал, что убил рабов Грима, а серебро спрятал. Но где он его спрятал, этого он не сказал никому.

Осенью Эгиль заболел, и болезнь свела его в могилу. Когда он умер, Грим велел одеть его в лучшие одежды. Потом он велел отнести его на мыс Тьяльданес и насыпать там могильный холм. В этом холме Эгиля похоронили вместе с его оружием и одеянием.

LXXXVI

Грим был крещен в Мосфелле, когда в Исландии было введено христианство. Он велел построить там церковь, и люди рассказывают, что Тордис перевезла в нее тело Эгиля. Этот рассказ подтверждается тем, что когда в Мосфелле построили новую церковь, а ту, которую Грим поставил когда-то в Хрисбру, снесли, под тем местом, где был алтарь, откопали скелет человека. Кости были гораздо больше, чем у обыкновенных людей, и все решили, что, судя по рассказам стариков, это должны быть кости Эгиля.

Жил тогда там священник Скафти, сын Торарина. Он был умный человек. Он взял череп Эгиля и отнес его на кладбище. Череп был необычайно велик, но еще необычайнее была его тяжесть. Снаружи череп был весь изборожден, как раковина. Скафти решил испытать его прочность. Он взял довольно большой топор, замахнулся им со всей силы и ударил обухом по черепу, думая проломить его. Череп побелел в том месте, куда пришелся удар, но ни вмятины, ни трещины не осталось. Отсюда видно, что этому черепу удары обыкновенных людей не приносили вреда и тогда, когда он был одет плотью и кожей.

Кости Эгиля были погребены на краю кладбища в Мосфелле.

LXXXVII

Когда в Исландии приняли христианство, Торстейн крестился и велел построить церковь в Борге. Он был человеком благочестивым и строгих нравов. Он дожил до глубокой старости и умер от болезни. Похоронен он был в Борге, в той церкви, которую построил.

Он положил начало большому роду. Многие видные люди и скальды вышли из этого рода людей с Болот, как называли всех, кто произошел от Скаллагрима. Долгое время люди этого рода были сильны и воинственны, а некоторые и большого ума. Но между людьми этого рода были большие различия. К нему принадлежали самые красивые люди из когда-либо рожденных в Исландии, как Торстейн, сын Эгиля, Кьяртан, сын Олава, племянник Торстейна, Халль, сын Гудмунда, а также Хельга Красавица, дочь Торстейна, из-за которой бились Гуннлауг и Хравн Скальд. Но немало было в этом роде и очень безобразных людей.

Торгейр, сын Торстейна, был более сильным из братьев, но Скули был выше ростом. После смерти Торстейна Скули жил в Борге. Скули долго плавал с викингами. Он стоял на носу корабля ярла Эйрика «Железный борт», когда погиб конунг Олав, сын Трюггви. В семи битвах побывал Скули вместе с викингами.

Эта сага возникла, вероятно, около 1220 г. Она сохранилась в нескольких списках, важнейшие из которых не древнее середины XIV века. Перевод в этом сборнике сделан по изданию Egils saga Skallagrimssonar herausgegeben von Fümur Jonsson, Halle, 1894 Altnordische Saga-Bibliothek, 3). Раньше она никогда не переводилась на русский язык.