Текст книги "История Новгорода Великого. От древнейших времен до падения"

Тысяцкие так же, как и посадники, выбирались вечем из боярских фамилий, из тех же самых, из которых выбирались и посадники. Сан тысяцкого в Новгороде очевидно был ниже сана посадника; ибо из тысяцких выбирали в посадники, так что сан тысяцкого был, хотя не необходимою, ступенью к посадничеству. Тысяцкие, судя по грамоте князя Всеволода Мстиславича, данной церкви Иоанна Предтечи на Опоках, были собственно начальниками черных людей, так как посадник был земским начальником всего Новгорода. Тысяцкий имел большое значение, он через подчиненных ему черных людей мог многое сделать на вече; черные люди, составляли большинство, и по его указанию могли пересилить лучших людей. А посему бывали случаи, что иногда князь, поддерживаемый своею партиею, поднимал вече на тысяцкого; так в 1215 году князь Ярослав Всеволодович поднял вече на тысяцкого Якуна Намнежича. Также иногда и народ восставал на тысяцкого; так в 1228 году сказано в летописи: «взмятеся весь город и пошли с веча в оружии на тысяцкого Вячеслава и разграбили двор его и брата его Богуслава и других их приятелей, говоря, что они на зло князя водят, и отняли тысяцкое у Вячеслава и дали Борису Негочевичу».

Тысяцкий сперва назначался князем, как прямо сказано в Всеволодовой грамоте, данной церкви Иоанна Предтечи на Опоках: «яз, князь Всеволод, поставил есми три старосты от житьих людей, и от черных людей тысяцкого, а от купцов два старосты». Но вместе с появлением в Новгороде посадников выборных от веча, а не по назначению князя, и тысяцкие также стали выбираться вечем, но с которого именно года – неизвестно; и конечно, сделавшись выборным от веча, тысяцкий получил большее значение, нежели как был чиновником князя. И уже в XII столетии имя тысяцкого в договорных грамотах Новгорода ставится вслед за именем князя и посадника; так, договорная грамота князя Ярослава Владимировича и новгородцев с немцами, заключенная в 1195 году, начинается так: «Се яз князь Ярослав Володимирич, сгадав с посадником Мирошкою и с тысяцким Яковом и со всеми новгородцы, подтвердили мира стараго». Подобно тому как посадники, сошедшие с посаднической степени, получали на всю жизнь звание старых посадников, точно так же и тысяцкие, сошедши со степени, получали название старых тысяцких, в отличие от степенных тысяцких, и принимали деятельное участие и в военных, и в гражданских делах, и в сношениях Новгорода с соседними государствами; мы их печати встречаем в договорных и в других новгородских грамотах вслед за печатьми степенных тысяцких, а по летописям старые тысяцкие наравне с старыми посадниками бывали воеводами в новгородских полках и участниками в посольствах и переговорах с соседними государями, а также членами веча вместе с другими боярами.

Права и обязанности степенного тысяцкого были следующие: 1) степенный тысяцкий вместе с князем и посадником предводительствовал новгородским войском, как вождь и начальник черных людей; так в летописи под 1268 годом сказано: что когда в Раковорском бою пал степенный посадник Михаил Федорович и пропал без вести степенный тысяцкий Кондрат, то по возвращении домой, новгородцы на место убитого Михаила выбрали в посадники Павшу Ананьича, а тысяцкое не дали никому, поджидая вестей, не жив ли еще Кондрат. У иностранцев в их договорных грамотах с новгородцами, писанных по-латыни, новгородский тысяцкий прямо называется dux (вождь, полководец). 2) На обязанности тысяцкого лежало заботиться вместе с посадником о городских укреплениях; так под 1336 годом в летописи сказано: «Владыка Василий с своими детьми с посадником Федором Даниловичем и с тысяцким Остафием и со всеми новгородцами заложили острог каменный». 3) Тысяцкий вместе с посадником ведут переговоры с соседними государями, отправляют посольства и заключают мир, разумеется по решению веча. Так в 1348 воду король Шведский Магнус вел переговоры с владыкою, посадником и тысяцким и требовал, чтобы новгородцы прислали на съезд своих ученых спорить о вере, чья лучше; на что владыка Василий, посадник Федор Данилович и тысяцкий Аврам со всеми новгородцами отвечали Магнусу: «ежели хочешь узнать которая вера лучше, пошли в Царьград к патриарху, а с тобою не спорим о вере; ежели же между нами есть какая обида, то о том идем к тебе на съезд» и послали к Магнусу тысяцкого Авраама, Кузму Твердиславля и иных бояр. Или в договорной грамоте 1372 года с в. князем Дмитрием Донским сказано: «се цриехали к в. к. Дмитрию Ивановичу от владыки Алексея, от посадника Юрья, от тысяцкого Олисея и от всего Новгорода Иван посадник, Василий Федоров» и проч. 4) Степенный тысяцкий был необходимым товарищем и помощником посадника при открытии народного веча, они вместе наблюдали за порядком на вече, вместе предлагали дела на рассуждение; во всех известиях о правильно созванных вечах мы непременно встречаем степенного посадника и степенного тысяцкого; во всех грамотах, издаваемых вечем, писались имена степенных посадника и тысяцкого, вслед за именем владыки новгородского или за именем князя, ежели он участвовал в издании грамоты; все переговоры с иностранными государствами велись от имени владыки, посадника, тысяцкого и всего Новгорода; в договорных грамотах также непременно прописывалось имя степенного тысяцкого во всяком случае, т. е. писалась ли грамота от имени новгородского князя или от имени веча. 5) Тысяцкий имел свой отдельный суд, независимый от князя и посадника, суд чисто земский, народный, на котором не участвовали княжие судьи и с которого не шло судебных пошлин в казну князя. По свидетельству грамоты князя Всеволода Мстиславича, данной церкви Иоанна Предтечи на Опоках, тысяцкий с пятью старостами преимущественно заведовал судом по торговым делам, а также вероятно судом между черными людьми. В грамоте Всеволода, прямо сказано о суде тысяцкого и старост: «управливати им всякая дела торговая Иванская и гостииная; а Мирославу посаднику в то не вступатися, ни бояром новгородским». То же говорит и судная новгородская грамота 1471 года: «а тысяцкому суд свой судити». 6) Тысяцкие имели свою печать, которая прикладывалась к договорным, жалованным и другим новгородским грамотам вслед за печатью посадника; а конечно дела, подлежащие суду тысяцкого, утверждались и печатью тысяцкого. 7) Тысяцкий так же, как и посадник имел по закону определенные доходы с разных Новгородских областей, которые были приписаны на путь тысяцкого.

Сотские, подобно тысяцким, выбирались вечем, и судя по грамоте Всеволода Мстиславича о судах церковных и десятине, они в Новгороде искони были выборными от народа, даже тогда, когда посадники и тысяцкие еще назначались князем; в грамоте сказано: «язь князь Всеволод созвал есмь десять сотских и старосту Болеслава и бирюча Мирошку, и старосту Иванского Васяту; и погадав со владыкою и с своею княгинею, и с своими бояры и с десятью сотскими и с старостами, дал есмь суд и мерила, которые на торгу в Новгороде св. Софии». Здесь князь приглашает к себе на совет сотских и старост, как выборных представителей Новгорода, и рассуждает с ними о привилегиях церкви, между тем не зовет к себе для рассуждения об этом предмете ни посадника, ни тысяцкого, которые тогда еще не были выборными от народа и назначались князем. Сотских, по свидетельству Всеволодовой грамоты, было десять; то же число их оказывается и по уставу о мостах, принадлежащему Ярославу, княжившему в Новгороде во 2-й половине XIII столетия. Сотские, судя по Ярославову уставу, были из значительных боярских фамилий, и бывшие сотскими выбирались в тысяцкие, следовательно и в посадники; так например: из сотских Ярославова устава Кондрат был тысяцким в 1268 году, а другой сотский Ратибор по настоянию Ярослава был выбран в тысяцкие в 1269 году, когда Кондрат в Раковорском бою пропал без вести. Сотские, подобно тысяцким, имели большое значение и принимали деятельное участие во всех общественных делах; так по летописям знаем, что в 1118 году сотский Ставр, как опасный человек, был отправлен Мономахом и Мстиславом в заточение вместе с другими новгородскими боярами, вероятно недоброжелательными к князьям. Или в 1195 году сотский Никифор с посадником Мирошкою и Борисом Жирославичем были отправлены послами к Всеволоду князю Суздальскому просить у него сына в новгородские князья. Или в 1197 году летопись говорит: «позваны Всеволодом и отправились из Новгорода передние мужи и сотские и взяли Ярослава со всею правдою и честию». Или в 1216 году сотский Иларион был в походе против суздальских князей Юрия и Ярослава Всеволодовичей, вместе с новгородским князем Мстиславом Удалым и новгородскими полками, и перед Липецкою битвою правил от Мстислава и новгородцев посольство к князю Юрию Всеволодовичу. А по договорной грамоте Новгорода с Ярославом Ярославичем великим князем Тверским, писанной в 1265 году, значится, что иногда и самые договорные грамоты писались от владыки, посадника, тысяцкого и от сотских; в грамоте сказано: «благословение от владыки, поклон от посадника Михаила, и от тысяцкого Кондрата и от всех сотьских». Следовательно, сотские были одни из старейших представителей Новгорода, наравне с посадником и тысяцким. Но какие прямые и постоянные права и обязанности принадлежали сотским, как начальникам сотен, и что такое в Новгороде значила сотня, и как она относилась к концам и улицам, и какое было отношение сотского к старостам кончанским и уличанским, к посаднику, тысяцкому и вечу, все это по дошедшим до нас памятникам доподлинно неизвестно. Впрочем, судя по Ярославову уставу о мостовых, сотни в Новгороде не были топографическими единицами или бытовыми общинами, как концы и улицы; ибо они носят название не по местностям, а по именам сотских; так в уставе сказано: «Давыджа ста, Слепцева ста, Бовыкова ста, Олексина ста, Ратиборова ста, Кондратова ста, Сидорова ста»; следовательно, в другое время те же сотни носили другие названия, по именам современных сотских: Клементьева ста, Борисова ста, Мирославля ста, Нездилова ста и подоб. А посему должно предполагать, что деление Новгорода на сотни было чисто административное, а не бытовое; сотня по всему вероятию выражала десятую долю всего Новгорода, ибо по дошедшим до нас памятникам полагалось десять сотен и десять сотских; подобно тому как впоследствии было иное деление всех владений новгородских на пятины, точно так же административное, а не бытовое. По Всеволодову уставу о судех церковных и о мерилах торговых, сотским вместе с владыкою было поручено попечение о главной святыне Великого Новгорода, о церкви Св. Софии; в уставе сказано: «а дом святой Софии владыкам строити с сотьскими; а старостам и торговцам, докладывая владыки, или кто будет нашего роду князей в Новгороде, строить дом св. Иоанна». Сотские, будучи в Новгороде помощниками или подчиненными тясяцкого, начальниками десятой доли Новгорода, по пригородам и волостям заменяли тысяцких: и как в Новгороде на весь город был один тысяцкий, так в волостях на всю страну, составляющую ту или другую волость Новгорода, был один сотский; так и уставная грамота великого князя Василья Дмитриевича Двинской земле в 1398 году говорит о сотском как о начальнике черных людей во всей Двинской земле; в грамоте сказано: «се яз князь великий пожаловал есть бояр своих двинских, также сотского и всех своих черных людей Двинския земли». По всему вероятию, сотским принадлежал непосредственный надзор за порядком и тишиною в своей сотне, он же конечно должен был водить свою сотню на вече, под его же наблюдением, кажется, находилась раскладка сбора податей и повинностей в сотне, т. е. в десятой доле города; в договорных новгородских грамотах мы нередко встречаем выражение: «кто купец поидет в свое сто, а смерд поидет в свой погост, или потуг, как пошло к Новгороду», т. е. куда он тянет судом и данью.

Старосты по времени учреждения были самыми старшими выборными начальниками в Новгороде, они первые стали выбираться вечем, когда еще не выбирались ни сотские, ни тысяцкие, ни посадники; по летописям старосты упоминаются еще при Ярославе Великом. В 1019 году Ярослав, победивши окончательно Святополка, отпуская помогавших ему новгородцев, дал старостам по десяти гривен. В Новгороде каждая община имела своего выборного старосту, и потому старосты были нескольких разрядов, от выборного старосты в том или другом погосте между крестьянами, до кончанского старосты в Новгороде, представителя целого конца, т. е. пятой части Новгорода. К высшему разряду старост, принимавшему самое деятельное участие в общественных делах целого Новгорода со всеми его владениями, принадлежали старосты кончанские и уличанские; за ними следовали старосты от житьих людей и от купцов как представители и непосредственные выборные начальники торгового класса в Новгороде, и заправлявшие торговыми делами; следовательно, также имевшие большое влияние и вообще на общественную новгородскую жизнь, так как Новгород вел обширную торговлю и по преимуществу был торговым государством в Русской земле.

Кончанские и уличанские старосты созывали кончанские и уличанские веча и разбирали все дела своего конца или улицы. А как в кончанских и уличанских вечах одинаково участвовали все классы жителей, конца или улицы; а каждая улица и каждый конец, как мы уже видели, имели своих бояр, и своих купцов, и своих черных людей, исконных жителей конца или улицы; и конечно главными представителями каждой улицы и затем конца были исконные уличанские бояре, которые постоянно пользовались уважением своих уличан и руководили ими в общественных делах, то отсюда естественно и уличанские и кончанские старосты исключительно избирались из уличанских боярских фамилий. Уличанские и кончанские старосты представляли чисто бытовое учреждение, независимое от административных распоряжений; уличанский или кончанский староста был собственно представитель данной местности, без отношения к тому, к какому классу принадлежат жители этой местности, т. е. конца или улицы; он собственно представлял конец или улицу, и его выбирали все жители улицы или конца без различия классов, и также все без различия подчинялись ему по месту жительства, и он их судил и рядил только как жителей его конца или улицы. Кончанские или уличанские старосты, будучи из почетнейших боярских фамилий своего конца или улицы, имели в новгородском правительстве большое значение не только как представители своих избирателей, всегда готовых поддержать их своею силою, но и вообще как люди богатые, знаменитые и имеющие свои связи и партии; они иногда имели такую силу, что делались опасными для веча, могли легко поднять не только свою улицу или конец, но по своим связям возмутить и другие улицы, особенно во время борьбы партий, что нередко бывало в Новгороде. А посему бывали случаи, что на иного старосту вместе с другими боярами поднималось целое новгородское вече; так под 1228 годом читаем в летописи: «и поидоша с веча в оружья на тысяцкого Вячеслава, разграбили двор его, и брата его Богуслава, и Андреевичев владычня стольника, и Давыдков Софийского, и Судимиров; а на Дутидьца на Линьжьского старосту, хамо послаша грабить, а самаго хотели повесить; но он убежал к Ярославу, а жену его схватили, говоря: сии на зло князя водят».

Кончанские и уличанские старосты, как главные начальники концов и улиц, собирали, открывали и руководили кончанские и уличанские веча, водили своих кончан и уличан на общее вече на Ярославов двор, или к св. Софии, и присутствовали на общем вече с своими уличанами и кончанами, имели свои кончанские и уличанские печати, которыми утверждали не только дела своего конца или улицы; но кончанские старосты даже нередко прикладывали свои печати к договорным и другим грамотам и от общего новгородского веча; так в жалованной грамоте, данной от новгородского веча Троицкому Сергиеву монастырю в 1477 году, в конце сказано: «К сей грамоте господин преосвященный архиепископ Великого Новгорода и Пскова, владыка Феофил приложил свою печать, а посадник степенный Михайло Семенович приложил свою печать, а тысяцкий степенный Федор Лукинич приложил свою печать, а изо всех пяти концов приложиша по печати». Кончанские и уличанские старосты участвовали и в военных походах, и в посольствах от новгородского веча.

Старосты житьих людей и купеческие, по свидетельству Всеволодовой грамоты, непременно должны быть пошлыми купцами, т. е. действительными членами известной купеческой общины, которыми, как мы уже видели, можно было быть или по вкладу в общинную купеческую казну, состоящему из 50 гривен сереб., или по наследству от предков, уже вложивших свою долю в общинную казну. Купеческие общины очевидно не определялись местом жительства членов. В купеческую общину каждый мог вложиться свободно, на какой бы улице он ни жил, здесь не спрашивалось места жительства, а нужен был только вклад и определенное место торга или разряд товаров, которыми кто торгует, например прасолы, суконники, иванские купцы, побережанские, обонежские и проч. А почему уличанские старосты, определяемые местом жительства, не могли быть старостами купеческих общин, и по этой причине житьи люди и купцы, чтобы по своим промыслам иметь свою управу, и выбирали особых старост от житьих людей и купцов, которые и занимались только разбором торговых и купеческих дел и у которых было свое место управы при церкви Иоанна Предтечи на Опоках, где, по свидетельству Всеволодовой грамоты, заседали трое старост от житьих людей, два, старосты от купцов и тысяцкий от черных людей; и в их управу уже не имели право вступаться ни посадник, ни бояре новгородские. Таким образом житья люди и купцы в Новгороде подчинялись непосредственно двум выборным начальствам, уличанским и кончансвим старостам по месту жительства, и старостам от житьих людей и от купцов по принадлежности к той или другой купеческой общине. Старосты от житьих людей и от купцов по всему вероятию участвовали на общем вече как представители, весьма важного в Новгороде, торгового класса граждан. Черные люди, собственно в Новгороде, не имели своих особых старост, они по месту жительства подчинились кончанским и уличанским старостам, в выборе которых они участвовали наравне с прочими уличанами. Кроме того, у них был свой, по свидетельству Всеволодовой грамоты, выборный начальник, тысяцкий, один на весь Новгород, который, как мы уже видели, выбирался на общем вече из бояр, и был после посадника первым сановником в Новгороде. По пригородам же и уездам черные люди избирали старост черных сотен и погостов сами из своей среды; и сии старосты имели только местное значение и не участвовали в делах новгородского веча.

Власть, приглашенную Новгородом со стороны, не из Новгородской земли, составлял князь. Первое приглашение князей новгородцами было в 862 году. В этом году новгородское вече, на которое были приглашены и кривичи с чудью, состоявшие тогда в союзе с Новгородом, порешило для прекращения междоусобий, раздиравших Новгородскую землю, призвать князей из соседнего племени варягов-руси, жившего по обоим берегам Ботнического залива, состоявшего в постоянных и близких сношениях с Новгородом и частью уже переселившегося в Новгородскую землю и построившего там город Старую Русь. Новгородское посольство, отправленное к варягам-руси, предложило тамошним князьям, Рюрику, Синеусу и Трувору, условия, на которых Новгород желает их иметь своими князьями. Рюрик с братьями принял предложенные условия и со всем племенем руси прибыл в Новгородскую землю. Условия, принятые Рюриком, состояли в следующем: чтобы князь судил и управлял в Новгороде по исконным новгородским обычаям и по взаимному согласию с земским Новгородским правительством. Новгород же уступает за это свои пригороды с прилежащею к ним областью: Рюрику – Ладогу, Синеусу – Белоозеро и Трувору – Изборск; в самом же Новгороде и в других новгородских владениях управление по-прежнему останется за новгородским вечем и выборными от веча властями, а князьям с этих областей будет идти определенный доход.

Новгородцы, приглашая Рюрика и его братьев, по всему вероятию имели в виду, что Рюрик и его потомство навсегда останутся князьями новгородскими, что княжеская власть будет в Новгороде домашняя, подобно прочим, уже существовавшим властям; но условия, принятые Рюриком, были слишком тяжелы для того, чтобы какой-нибудь самостоятельный князь согласился постоянно жить в Новгородской земле, не нарушая сих условий, а посему уже Рюрик не замедлил нарушить их, и чрез два года по приглашении перебрался из Ладоги в самый Новгород и построил там себе крепость. Преемник же Рюрика, Олег, совсем оставил Новгородскую землю и сделался самостоятельным князем в Киеве на Днепре. Удаление Олега в Киев поставило новгородцев в затруднительное положение: им нужно было отыскивать нового князя или вступить в новые условия с Олегом; они решились на последнее. Новые условия, предложенные Олегом, были следующие: Новгород должен уступить Олегу и его преемникам все города, уступленные прежде Рюрику, а с прочих владений новгородских платить князю определенную дань и, сверх того, доставлять в Киев по 300 гривен для свободной торговли новгородцев по Днепру. Князь же за это обязывался держать в Новгороде своего посадника или наместника с отрядом дружины, под названием гридей, на содержание которых из новгородской казны должно выдавать в год по тысяче гривен. Наместником или посадником князя мог быть только тот, кому это доверит князь, – старший ли дружинник, или сын, или племянник князя. Княжеская власть по этому новому договору была прежняя. Князь или его посадник был верховным судьею или примирителем всех распрей в Новгороде, верховным блюстителем согласия и правды между новгородскими общинами; здесь совмещалась и гражданская и военная власть; все, что переходило за эту черту, уже принадлежало вечу и домашним властям, от него поставленным, а не князю. Начинать войну, заключать мир, вести переговоры с соседними владениями могло только вече. Ежели князь, сам приехавши в Новгород или его посадник, желал начать с кем-нибудь войну, то это мог сделать не иначе, как созвавши вече и получивши на это от него согласие. Все финансовые распоряжения, сборы и раскладка податей и повинностей также принадлежали вечу; князь или его наместник даже не имел права в этом участвовать, он довольствовался только доходами, проистекавшими из его судебной власти и теми данями, которые ему уступлены по договору. Земля вся, населенная и ненаселенная, принадлежала Господину Великому Новгороду; князь владел только теми областями и городами, которые даны ему вечем как бы в кормленье, и собственно на поместном, а не на вотчинном праве, ибо они принадлежали не лично князю, а княжеской власти, и князь, оставляя Новгород, с тем вместе лишался и данных ему областей и городов.

Новгород в таких отношениях к своим князьям находился до кончины великого князя Владимира Святославича, крестившего Русскую землю, как прямо сказано в летописях о владимировом посаднике в Новгороде, его сыне Ярославе, под 1015 годом: «Ярослав жил в Новгороде и каждогодно, по договору, посылал в Киев по две тысячи гривен, да тысячу гривен раздавал гридям в новгороде, как это делали все посадники новгородские». Ярослав, получивши по смерти отца Киев решительно при помощи новгородцев, в благодарность за это вступил с Новгородом в новые отношения, еще более льготные для новгородцев и стеснительные для княжеской власти, и условия этих новых отношений были внесены в особые договорные грамоты князя с Новгородом, которые были известны под именем грамот ярославских. Грамоты сии до нас не дошли и в чем они состояли по своим подробностям – мы не знаем; но то несомненно, что таковые грамоты были между Ярославом и новгородцами, и заключали в себе именно условия отношений князя к Новгороду, и условия более выгодные для новгородцев, нежели все прежние условия с князьями; ибо впоследствии Ярославовы грамоты были постоянным законом, определяющим отношения князей к Новгороду. И новгородцы, приглашая к себе князей, всегда указывали на Ярославовы грамоты как на закон, на основании которого они принимают к себе князя, и обыкновенно говорили приглашенному князю так: «на всей воли новгородской и на всех грамотах ярославских ты наш князь». Впрочем, по некоторым чертам, сохранившимся в летописях, мы, хотя приблизительно, можем определить те условия отношений князя к Новгороду, которые находились в Ярославовых грамотах.

Условия сии были следующие: 1) Князем новгородским мог быть только тот князь из племени Ярослава, которого излюбят сами новгородцы, которого сами пригласят или согласятся добровольно принять. Новгород в этом отношении совершенно свободен, ему не следует навязывать князя насильно; новгородцы такого князя имели право не принять или прогнать его, ежели он приедет, показать ему путь. Новгород государство самостоятельное, он не принадлежит к уделам Русской земли и волен в своих князьях. Это условие новгородцы самым делом приводили в исполнение; так они в 1095 году показали путь Давиду Святославичу, присланному к ним по распоряжению князей, без их согласия; потом то же повторили в 1102 году, когда Святополк, тогдашний киевский князь, хотел посадить в Новгород своего сына, то новгородцы отправили в Киев посольство, которое прямо сказало великому князю: «Не хочем Святополка, ни сына его; аще ли две головы имеет сын твой, то пошли его, а Мстислава дал нам Всеволод, а мы вскормили его себе князем, ты же ушел от нас»; и настояли на своем, воротили к себе Мстислава, уже уехавшего, по распоряжению старших князей, в Ростов. 2) Князь киевский перестал уже получать с Новгородской земли урок в 2000 гривен; по смерти Владимира святого об этом уроке уже нигде не упоминается в летописях; следовательно, Новгород по Ярославовым грамотам стал свободным от обязательных отношений к киевскому князю. 3) Но за князем новгородским осталось прежнее право, утвержденное Олеговым договором, иметь в Новгороде своих посадников по собственному усмотрению, а не по выбору веча, и притом как из новгородцев, так и из своих дружинников; так, например, по летописям мы знаем, что в 1120 году был прислан в Новгород посадником Борис, а в 1129 году пришел посадником Данил из Киева. Равным образом из Киева же приходили, конечно, по выбору князей, и владыки или епископы новгородские включительно до епископа Нифонта; следовательно, и назначением такого важного сановника, как епископ, еще распоряжался князь без участия веча. 4) Наконец, по Ярославовым грамотам новгородский князь еще мог судить и казнить новгородских граждан даже не в Новгороде, а в своей отчинной земле; так в 1118 году новгородский князь Мстислав, с своим отцом Владимиром Мономахом, вызвали в Киев новгородских бояр, привели их к присяге и некоторых из них, там же в Киеве, судили и казнили заточением.

Во всех договорных грамотах Новгорода с своими князьями, какие только дошли до нас, начиная с грамоты 1265 года, отношения новгородского князя к Новгороду определяются следующими условиями: 1-е. Князь, соглашающийся на приглашение новгородцев, должен был присягать Новгороду, что будет управлять по старине и по пошлине; в грамотах прямо пишется: «на сем княже, целуй крест всему Новгороду; на чем то целовали деды и отцы, – Новгород тебе держать по старине и по пошлине». Это условие мы находим и в грамоте с Ярославом Ярославичем князем тверским, писанной в 1265 году, и в грамоте с великими князем московским, писанной в 1471 году, и во всех других грамотах; следовательно, это условие было постоянным и не новым даже при князе Ярославе Ярославиче, и ежели Ярослав должен был целовать крест.

2-е условие требует, чтобы князь держал новгородские волости, т. е. обширные владения Новгорода, которые были за рубежом Новгородской земли, начиная от Волока и Торжка, не иначе как новгородскими мужами, а отнюдь не посылал туда своих правителей или наместников и пользовался от сих волостей только определенными дарами, а не требовал дани со всего тамошнего края. Вот подлинные слова грамот: «что волостей всех новгородских, того же, княже, недержати своими мужи, держати мужи новгородскими, а дар имати тебе от тех волостей. А се, княже, волости новгородские: Волок со всеми волостьми, Торжок, Бежич, Городеч, Палец, Мелеча, Шинино, Егна, Вологда, Заволочье, Тре, Пермь, Печера, Югра». Весь этот пространный край от Торжка до реки Оби и даже за Обь к Сибири даже не платил дани новгородскому князю, а только давал определенные дары и управлялся начальниками из новгородцев: да и новгородца князь не иначе мог послать туда как по согласию с посадником; как прямо писались в грамотах: «а без посадника, княже, тебе волостей не раздавали». 3-е условие; князь не имел права ни судить, ни давать грамот, ни назначать в должности по всем новгородским владениям без участия посадника; всякое распоряжение князя по новгородскому управлению тогда только имело силу и считалось законным, когда оно сделано согласно с посадником; в грамотах постоянно писалось: «а без посадника, княже, тебе суда не судити, ни волостей раздавати, ни грамот ни даяти». 4-е. Князь не имел права лишить власти выборного начальника по какому-нибудь ведомству, не обвинив его и не доказав по суду вины, по которой он его лишает власти: «а без вины мужа волости не лишити», обыкновенно пишется в грамотах. 5-е. Князь не имел права отменять прежде данные грамоты и перевершать решенные дела: «ни грамот не посужати», писалось во всех новгородских договорах с князьями. 6-е. Князь новгородский не мог ни судить новгородцев, ни делать других каких распоряжений относительно Новгорода вне Новгородской земли или в своих отчинных владениях; об этом даже говорится в договорной грамоте с московским великим князем, писанной в 1471 году: «на Низу новгородца не судити, ни дани раздавати, ни приставов вам (князьям) во всю волость новгородскую с Низу не всылати; также нам новгородцам, ваших великих князей торговцев изо всего великого княжения вашего в Новгороде не судити». 7-е. Княжие судьи имели право ездить по новгородским владениям, которые им назначены, только около Петрова дни и должны были судить по новгородским порядкам, а самосуда не замышлять и новых судных пошлин, неизвестных в Новгороде, не заводить. 8-е. Новгород обыкновенно уступал князю и его мужам определенное пространство пахотной и сенокосной земли, и более этой отведенной земли князь не имел права занимать в свою пользу или в пользу своих мужей. 9-е. Князь не имел права выводить людей из новгородских владений в свои отчинные владения, ни давать грамот, ни принимать закладников; также ни князь, ни княгиня, ни княжие бояре и слуги не могли покупать сел в новгородских владениях, ни ставить слобод и мытов на свое имя. 10-е. Князь не имел права затворять Немецкий торговый двор в Новгороде, ни приставлять пристава к Немецкому двору, да и торговать с немцами должен был только чрез новгородцев, а не чрез своих людей. 11-е. Охотиться за кабанами князю представлялось право на 60 верст от Новгорода во все стороны; на этом пространстве новгородцы не иначе могли охотиться, как доложа о том князю, далее же 60 верст всякий мог охотиться, не спрашиваясь князя; в Русу князь имел право ездить на охоту или посылать своих людей для ловли зверя только на третью зиму; точно так же в Ладогу для рыбной ловли князь имел право ездить только на третье лето. 12-е. В Торжке и Волоке князь имел право держать своего тиуна на своей части, но с тем чтобы в то же время был там тиун и от Новгорода на своей части. 13-е. Князю предоставлялось право посылать своего купчину в Заволочье в двух насадах, но с тем непременным условием, чтобы княжий купчина ехал из Новгорода и назад возвращался непременно на Новгород, из своей же земли князь не мог посылать своего купчину ни в Заволочье, ни в Вежичи. 14-е. Гостям новгородским князь обязывался давать полную свободу торговли по всем своим отчинным владениям с платежей мытных пошлин не более, как по две векши с воза, и с ладьи, и с хмельного, и льняного короба. И наконец, 15-е. Новгородцам все княжие пошлины платить по старине и по крестному целованию и не скрывать, а князьям пошлин не прибавливать.