Текст книги "Invider. Печати 3 и 4"

Неожиданные Подробности

Руслан и Полина пытались понять, что им делать дальше. Они сидели на кроватях друг напротив друга и проводили мозговой штурм.

– Кончено, Поли, – говорил Руслан, – ни с какими депутатами я не знаком. Ты, я так понимаю, тоже. Если бы ты мне рассказала подробнее детали своей истории, я, может быть, что-то и понял. Но пока… Мне только ясно, что с тобой ведут серьёзную игру, и это письмо, конечно, их рук дело.

«Интересно, у Инвайдера есть руки, – подумала Полина. – Наверное, какие-нибудь мерзкие щупальца, заканчивающиеся клешнями!»

– Что касается этого Прохорова, – продолжал Руслан, – то, по-моему, неплохой дядька. Не смотря на высокое письмо, не стал лебезить и пресмыкаться, просто сухо и по факту поговорил, я люблю таких. Но нам придётся играть свои роли, раз они нам обозначены… Ты что-нибудь знаешь о рыцарстве?

Полина задумалась. Перед её внутренним взором предстала закованная в блестящие латы фигура, с красивыми перьями на шлеме. Она мчалась на своём коне, выставив вперед копьё, дабы пронзить им ненавистного соперника и завоевать сердце прекрасной принцессы, наблюдающей за поединком с балкона замка, с которого свисали флаги, украшенные гербами и родовыми знаками. А ещё принцесса бросала с балкона розы под копыта своего героя. Или не бросала?

– В общих чертах только. Я никогда этим не интересовалась…

– Я вот тоже… Но, в принципе, мы и не обязаны знать. Что, все помощники депутатов должны разбираться в этом вопросе? Вовсе нет.

– Тоже так думаю.

– Вот и славно. – Руслан закурил. Как бы извиняясь, добавил: – Окошко открыто, тяга хорошая…

– Бросал бы ты, а?

– Не хочется. Как надоест, брошу.

– Угу… А ещё врач.

– Я не совсем врач. Я медицинский работник.

– Ладно, не важно…

– Конечно. А знаешь, что важно?

– Что?

– А то. Что именно мы тут ищем в этом так называемом городе? Может, Поли, всё-таки расскажешь о своей проблеме? Глядишь, всё как-то упроститься… нет?

– Рус, ну извини, не могу… Тебе достаточно знать то, что я уже сказала… Пойми, это не только моя тайна…

Конечно, Полина сильно переживала из-за того, что не может рассказать всё своему другу, кинувшемуся без всяких проволочек ей помогать. Даже не смотря на то, что у него мог быть свой собственный интерес разобраться в странной истории с Грузь, всё равно Полина знала: Руслан – человек, на которого всегда можно положиться. Вот, как Маша, пожалуй!

– Я могу тебе лишь повторить, что уже говорила. Этот город мастеров – это второй ключ к разгадке одного слова… Или принципа. Или процесса… Тут не поймёшь. И есть ещё третий ключ – лесные жители…

– Ух… – Руслан выпустил длинную струю дыма. – Как всё запущено. Ну что же, ключ так ключ. Но что именно мы ищем?

– На основании того, что мы тут увидим, мы должны понять, что это за слово. Кроме того, похожая ситуация должна быть справедливой и для этих… профессоров чокнутых…

– Да, знатные чудаки, – Руслан засмеялся. – Такую пургу несут. Какие-то концы света, сигареты с судьбой… У нас на кафедре был такой, Парацельс нашего времени. Начитался какой-то ерунды и начал спорить со всеми преподавателями, что мол, во время диагностики инфекционного заболевания важно учитывать биоэнерго… Биоэнергоформ… Чёрт, я даже выговорить это не могу. Био-энерго-информационную ауру человека, во! Якобы вирусы создают какой-то резонанс и, если он совпадает с колебаниями этой ауры… Короче, шиза полная. Его, кстати, вовсе не отчислили, нет. Защитился, стал дипломированным специалистом… Ладно, эти физики-химики, не получится у них очередная супер-бомба, так и хорошо, а эти же, блин, людей лечить должны. Мрак… – Руслан глубоко затянулся.

– У них там компьютеры, наверное, ещё на перфокартах работают, – попробовала поддержать Руслана Полина.

– А вот тут, Поли, я бы их строго не судил, здесь им с супер-бомбой по дороге. Ты в курсе, что на стратегических подводных лодках запуск ядерных ракет можно осуществить при помощи ручного привода, а данные о целях снять с перфокарты?

– Нет… А зачем?

– Ну как зачем. Представь, что над портом рвануло пару сотен килотонн демократии. Электромагнитный импульс жжёт всю электронику, в том числе и ту, которая призвана запустить и нашу порцию доброго тепла на вражеские земли с твоей субмарины. Вот тогда-то капитан и отдаёт приказ о вскрытии запасной аналоговой системы запуска. Его первый помощник крутит ручку, запуская аварийный дизельный генератор, а второй – вставляет в отверстие перфокарту из ядерного чемоданчика. А дальше – дело техники.

– Бр-р, – поморщилась Полина, невольно вспоминая свои догадки во время разговора с Машей. – Надеюсь, до этого не дойдёт. А откуда ты это знаешь?

– Читал, – вяло ответил Руслан, выпустив длинный шлейф дыма.

– Да, прямо в тему концов света ремарка, – Полина вздохнула. Как бы то ни было, но эти концы света, скорее всего, и есть подсказка.

– Ну, допустим. А что общего с концом света найдём мы здесь? Может, начало света?

– Не знаю… Город мастеров… Тут есть какие-то кузнецы. Может, речь идёт о труде? Например, кузнецы трудом своим создают всякие мощные вещи, например, атомные бомбы, а потом наступает конец света… Не, галиматья какая-то.

– Это точно. Меня этот Фрол немного напряг. Действительно, странный он какой-то. Я понимаю, это его работа, но зачем строить из себя какого-то крестьянина перед нами, мы ж даже ещё и не заплатили ни за какое шоу?

– Возможно, они так хорошо тут вживаются в роль, что им это по кайфу?

– Что по кайфу?

– Вот так себя вести всё время. Лишняя тренировка опять же.

– Не знаю, не знаю… Ладно, надо действительно походить по этой деревне, осмотреться. Послушаем, понаблюдаем. Может, наткнёмся на что-нибудь интересное. А потом на собрание сходим, раз Прохоров позвал.

– Да, давай. А что нам ещё остается…

Солнце продолжало яростно палить. Вооружившись двумя бутылками с питьевой водой, наши герои направились по единственной улице этого, более похожего на деревню, города.

Они довольно быстро обошли все домики, миновали церковь, посмотрели издалека на комплекс зданий грибных теплиц, в которых, вероятно, и выращивались те самые «ивановские белые», и потихоньку приближались к небольшому холму. Именно из-за него всё сильнее и звучнее доносился звон металла, а подойдя ещё ближе, наши друзья стали различать голоса, хором поющие веселую задорную песню.

Руслан и Полина приближались к знаменитой кузнице!

Будучи уже рядом с ней, они остановились в нерешительности. Под навесом, украшенным резным деревом, располагался горн, рядом с которым стояли три фигуры в белых рубахах, подпоясанных голубыми лентами и в серых, грязноватых фартуках, выглядывающих почему-то из-под этих рубах, а не наоборот. Один из них что-то зажимал здоровыми клещами, удерживая это «что-то» на наковальне, а двое других били, по-видимому, по этому «что-то» тяжёлыми молотами. Все трое стояли по отношению к подошедшим спинами, потому их и не замечали. Сквозь звон и грохот лилась звонкая мужская песня:

 
Во ку… во ку-узнице,
во ку… во ку-узнице,
во кузнице молодые кузнецы,
во кузнице молодые кузнецы.
 
 
Оне кую-ут, куют,
оне кую-ут, куют,
оне куют, приговаривают,
молотками приколачивают…
 

Руслан уже хотел было поздороваться, как вдруг из-за кузни выскочила четвертая фигура. В нём наши герои сразу же узнали Фрола. Он, как и до этого, пребывал в радостном расположении духа, всё также широко улыбался, щерясь на солнце:

– А, гости дорогие! Пожаловали к нам в кузню? Милости просим, проходите, тут вам хлеб да соль, да уважение.

Двое остальных, услышав эти слова, разом смолкли, обернулись. Третий замешкался, но сосед рывком развернул и его тоже.

Полина не удивилась, увидев, по сути, клонов Фрола. Различались они только бородами и телосложением. У крайнего слева здоровяка борода была густой, длинной и чёрной. У среднего, и по расположению и по телосложению, борода была длинной седой и тонкой. У крайнего справа тощего как жердь борода была чем-то средним, притом вся растрёпанная и тронутая сединой наполовину. В отличие от Фрола и двоих других этот носил на носу круглые старомодные очки. Всем троим на вид Полина дала бы где-то, пятьдесят.

И ей, и Руслану, показалось в их взглядах что-то отрешённое. Они смотрели без особого внимания, будто застыв на месте. Только Фрол всё улыбался и тараторил без остановки:

– А это, узрите, друзья мои закадычные, ремеслом своим гордые, да трудом поднаторевшие. Глава наш, свет Рудомысл, на все руки мастер (крайней слева кивнул), Златомир, до искусных дел охотник (средний кивнул), да Сысой, немногословный, но шибко смекалистый (крайний справа никак не отреагировал). Здесь наша кузня, наш дом родной, тут мы и трудимся во имя дела благого, не корысти ради, и не через холуйство, а по уму, да перед очами Господа нашего…

Все, кроме Сысоя принялись креститься. Фрол продолжал:

– Смотрите, гости, вот кузня, мать наша, а сии мужи – дщерь её, то бишь сила богатырская, да праведная. Любым делом здесь мы и промышляем, на зависть антихриста, да во славу народа русского. Хоть и кошель пустой, зато дух – золотой, не отъять! Спаси Боже, да сохрани, да прими наши труды как воздаяние тебе за всё, что делаешь ты для нас.

Кузнецы вновь перекрестились.

Полине показалось, что Фрол заговорил сухо, механически, будто повторяя давно заученный текст. Но вот он осмотрелся, замер, и сказал уже обычным голосом:

– Брат, Рудомысл, покажем гостям, что даровал Создатель нам? Чем ниву мастеровую засеял, да какие всходы чрез нас миру явил?

Рудомысл, подался вперед и громовым басом пророкотал:

– Ковали мы сегодня без устали, огнь жёг нас нещадно, тридцать три потов сошло. Так полюбуйтесь же на венец трудов наших!

После этого он и средний чуть отстранились от наковальни, правый же остался стоять как вкопанный. Фрол быстро подошёл к нему и, схватив бесцеремонно за край рубахи, оттянул в сторону.

Полина в недоумении взглянула на Руслана. Тот тоже немного удивился. На наковальне, стоящей рядом с раскалённой и пышущей жаром печью лежало… ничего. Да, она определённо была пуста.

– А где… – начал, было, Руслан, но Фрол его перебил:

– Прекрасную вещь сварганили братцы, эх, любо-дорого посмотреть! И формою стройна, и цветом красива, и мила изяществом. Прекрасна как злато али парча, а то и превыше всех этих благ мирских, ибо от сердца труженика сия грация отсовокуплена! Не обделяет Господь нас милостью своей, да и мы не робкого десятка, твёрдо на земле своей стоим, да труд свой прославляем!

– Кажется, он тут главный запевало, – тихо сказал Полине Руслан. – Такое ощущение, что это текст какого-то представления.

– Наверное, они репетируют, заодно решили над нами подшутить? – предположила в ответ Полина.

Вдруг очень громко и неожиданно подал голос средний, кого Фрол назвал Златомиром:

– Добро, собьем ведро: обручи под лавку, а доски в печь, так и не будет течь!

– Чего-чего, – переспросила Полина.

Но опять заговорил Фрол:

– Вы, гости любезные, в кузню-то проходите, осмотрите здесь всё. Мы вам всегда рады, знать, не забывает о нас народ русский, благодарен нам за труды наши.

«Шальные артисты, – вспомнила Полина. – Не они ли это? Уж очень странно себя ведут… Но, если это они, то, как мне найти у них ответ на вопрос печати? И что связывает тогда этих и тех, из института?»

Вслух она сказала:

– Конечно, с удовольствием. А что именно вы тут куёте?

Этот вопрос, как ни странно поверг кузнецов в ступор. Они начали молча переглядываться (за исключением Сысоя, который так и продолжал стоять там, куда его отпихнул Фрол, и смотреть куда-то в одну точку). Наконец, Рудомысл пробасил:

– Барышня умна, спору нет. Но и мы люди – не промах. Трудом закалены, статью подпоясаны.

Эти слова мигом сняли оцепенение с Фрола, он бодро продолжал:

– А если какие горести нагрянут, то мы к своим жёнам бегом, аж пятки сверкают! А дома – щи знатные из капустки свежей, пироги с грибочками нашими же, варенье сказочное, да чудные покли, коих и в ином граде стольном с огнём не сыщешь! А после трапезы мы с моей Авдотьей как усядемся на лавке-то, да запоём наши песни родные, от которых тишь да гладь на душе, аки сам Христос своей дланью нас убаюкивает…

Фрол снова расплылся в широкой улыбке, его взгляд воплощал величайшее счастье, а может быть, даже нирвану. Снова внезапно активировался Златомир:

– Да уж! Захочет коза сена – будет у воза!

На этот раз поговорка показалась Полине более осмысленной и в тему вышесказанного.

Руслан же снова начал ощущать то самое чувство, что испытал уже при первой встречи с Фролом. А именно – знакомые ощущения, которые он не раз переживал у себя в медицинском центре, наблюдая людей, больных душевно…

– Так вы нас пропустите внутрь? – снова спросила Полина.

Рудомысл сделал шаг вперед, оценивающе оглядел Полину и пробасил:

– Всем гостям мы рады безмерно. Не хотите ли осмотреть кузню нашу? Дом наш знатный?

Тут уже и Полина почувствовала себя неуютно. Её обычное любопытство, наконец, отступило, она с тревогой посмотрела на Руслана.

– Лучше быть молотом, чем наковальней! Лучше быть молотом, чем наковальней! – Златомир дважды прокричал эту фразу, а затем вдруг пронзительно гаркнул: – Садись, два!

– По-моему, пора уходить, – шепнул Руслан. Он улыбнулся, развёл руками и хотел уже откланяться, как сзади раздался рёв мотора. Обернувшись, друзья увидели, как к ним быстро несётся автомобиль. Подъехав, он резко затормозил и оттуда буквально выскочил взволнованный Прохоров:

– Руслан, Полина! Вот, вы где! А я вас обыскался… Давайте, садитесь в машину, у нас скоро собрание начнётся.

Он волновался.

Молодые люди не заставили себя ждать и быстро залезли в УАЗ «Патриот» товарища Прохорова. Кузнецы же резко развернулись (Сысой продолжал стоять в прежней позе) и, как ни в чём не бывало, вернулись к своей работе: Фрол взял в руки щипцы и положил их на наковальню, а Рудомысл и Златомир принялись долбить по ней молотами. При этом они снова дружно запели:

 
Во ку… во ку-узнице,
во ку… во ку-узнице,
во кузнице молодые кузнецы,
во кузнице молодые кузнецы.
 
 
Оне кую-ут, куют,
оне кую-ут, куют,
оне куют, приговаривают,
молотками приколачивают…
 

Дальнейшие слова песни потонули в шуме мотора.

Ехали совсем недолго. Прохоров остановил свой внедорожник у одного из домиков, который, видимо, и был той самой конторой. Выйдя из машины, Руслан вопросительно посмотрел на Прохорова.

– Да… – махнул тот рукой. – Я не стал вам говорить, думал, они по домам разошлись. А оказывается, в кузне своей торчат…

– Товарищ Прохоров, что всё это значит? – спросила Полина. – Они какие-то странные…

Прохоров помолчал, переступая с ноги на ногу, затем нехотя ответил:

– Видите ли… Это старая история, мне не хотелось вас в неё посвящать. Всё-таки вы из Москвы, а с ними, ну, с кузнецами этими, точнее, с их семьями, у нас свои договорённости… В общем… Ладно, раз уж вы всё равно их встретили, придётся рассказать, мне-то один чёрт…

– Мы уже общались с Фролом, когда шли сюда, – заметил Руслан.

– Андрей самый вменяемый из них, так, выглядит просто забавным болтуном. А вот остальные…

– Так что с ними не так? Я, знаете ли, в медицинском учреждении работаю, и кажется, догадываюсь, в чём тут дело.

– Давайте отойдём в сторону от входа, – Прохоров направился к забору. Руслан и Полина последовали за ним.

– Понимаете, – уже на ходу начал Прохоров, – всё началось с той злополучной выставки. Как её… Русское ноу-хау, она называлась, что ли… В чью-то светлую голову из администрации Иванова пришла замечательная мысль: провести на территории города мастеров выставку всяких чудес. Научных и не очень. Этакий конкурс изобретений. Чтобы интерес народа к комплексу подогреть. Пустили рекламу, пригласили гостей. Приехали к нам разные изобретатели, будь они неладны… Развернули тут свои палатки, стенды установили. Кое-кто приехал со своим оборудованием. Одна из таких групп показывала здесь свою установку, как они выражались, повышающую удой скота. Какой-то баллон с трубками… ещё чёрти с чем… Жуткая такая штуковина. Но смотрелась захватывающе, да…

Прохоров на мгновение замолчал.

– У нас ведь большинство актёров – из города. Здесь они днём работают, а потом уезжают по домам. Но иногда и остаются, это, в принципе, на усмотрение каждого, администрация не против. Вот и в тот роковой день четверо актёров, что играли кузнецов, решили остаться. Повод у них какой-то был, хотели посидеть после выставки, выпить, я уж не помню… Их жёны, а так же все остальные, в том числе и гости, разъехались. Осталась только охрана, но они – лоботрясы ещё те, постоянно в своём домике сидят, он чуть поодаль от ярмарки стоит. А наши четверо как раз прямо в гостевой избе, рядом со складом этих… изобретателей.

И всё бы ничего, если бы ночью их поганая установка не дала течь. Потом уже только выяснилось, что газ, которым собирались повышать удой у бурёнок, оказался для человека опаснейшим галлюциногеном, разрушающим мозги. Это в больших дозах. А в малых, он вызывает психическое расстройство, граничащее с шизофренией.

В ту ночь-то как раз малая доза и расползлась по округе. Мы тогда этого ещё не знали, поутру всё как будто буднично, да только эти учёные засуетились, забегали, приборы какие-то доставать начали. Они, видно, засекли утечку, да только нам ничего не сказали, сволочи. Думали, обойдётся. Ну и ярмарка-выставка продолжалась. Через неделю она закончилась и все разъехались.

Андрей, Дима, Гена и Слава вели себя какое-то время нормально. Но всё чаще за ними стали наблюдать странности. То отрешённый взгляд, то какие-то несвойственные им действия, то непонятные слова. Затем все обратили внимание на их манеру одеваться: даже вне работы они продолжали носить свои костюмы, отказываясь их снимать. С близкими общались всё меньше и меньше, на выступлениях откровенно стали тупить… Тут уж мы забеспокоились, вызвали врачей. А те их осмотрели, и говорят: да они у вас, братцы, шизофреники, самые натуральные!

Прохоров замолчал.

– И что было потом, – осторожно спросила Полина.

– Да много чего. Ездили к этим шарлатанам в Кострому разбираться, а их уже, оказывается, Федеральная служба по контролю за оборотом наркотиков накрыла. Газ-то их незаконный какой-то оказался. Мы решили не оглашать историю, посчитали, что им и так жизнь теперь попортят, вроде как квиты. Учёные, в дерьме мочёные… Ну а с кузнецами… Долго думали, решали. Так-то они безобидные, как показали наблюдения, мирные. Непосвящённый человек при близкой встрече, как вы, например, конечно может испугаться, но если их контролировать, давать им лекарства, и дозировано показывать зрителям, то никто ничего и не заподозрит. Тем более что они впоследствии стали активнее работать, все их номера заканчивались аншлагами. Фактически, стали визитной карточкой города… Может, оно, конечно, не совсем этично, но деньги-то в проект вложены, администрация давит, требует. А кузнецы так вжились в свои роли, что полностью поменялись своими личностями с теми, кого раньше играли. Разумеется, они проходят медицинский осмотр, вот, на днях был очередной, за ними ухаживают, так что всё в порядке. Но мы стараемся не афишировать эту историю. Я-то сам и не против всё это прекратить, да начальство сверху не даёт. Эх… Жён их жалко, тут уж ничего не попишешь, но им выплачивается двойная надбавка по инвалидности… Андрей ещё туда-сюда, весёлый такой. Фактически, он один всё шоу делает. Дима, Рудомысл то есть, у них вроде как главный, авторитет. Гена был раньше учителем в средней школе, русский и литературу преподавал. Но сейчас, кроме поговорок ничего не произносит. А вот Славка, так и вовсе… Одна оболочка осталась. Часами может стоять и ничего не делать, смотреть на стенку… – Прохоров тяжело вздохнул.

– Теперь всё понятно, – отозвалась Полина. – И то, как себя Светлана-Авдотья вела, и почему они по пустой наковальне долбили, и почему говорили так. Да… Везёт же мне на сумасшедших в последние дни.

– Да уж, поистине, кузнецы своего несчастья, – мрачно пошутил Руслан. – Вы, товарищ Прохоров, не беспокойтесь, мы об этой истории никому «там» не скажем.

– А я и не беспокоюсь, не моя голова полетит, если что. – Он глянул на солнце, сощурив глаза. – Пойдёмте в контору, скоро наши креативщики подтягиваться будут. Вы только эту историю и сейчас не поднимайте, не надо, с нами Света будет… – И, разведя руками, он зашагал обратно к крыльцу здания.

Собрание у Прохорова

Контора, она же, дом товарища Прохорова, произвела на Руслана с Полиной приятное впечатление. Здесь было чисто, аккуратно и как-то по-особому стильно, даже, по-дизайнерски манерно. Прохоров, очевидно, был прилежным хозяином, за домом следил и старался произвести на гостей самое лучшее впечатление.

Пройдя из сеней в большую гостиную комнату, Полина с интересом стала разглядывать многочисленные грамоты, титулы и награды, развешанные по одной из стен. Они касались деятельности города мастеров, а Прохоров, как один из главных вдохновителей этого старорусского аттракциона, не постеснялся развесить всё это именно здесь. И, пожалуй, вполне заслуженно.

Прохоров сказал, что ожидаются четверо. Все они были массовики-сценаристы, или, как их называли на местном жаргоне, креативщики. Каждый заведовал своим сегментом общего шоу и нёс за него ответственность. Кроме них в городе мастеров работали ещё ряд деятелей искусств, но они пока не вернулись из отпусков.

– Одну вы уже знаете, это Светлана. Альберт Захарович у нас работает по теме социума и антропологии, Юра – местный хипарь, любитель природы и всякого фольклора: домовых, кикимор, леших, и всего того, что будоражит ум посетителей, склонных к мистическому созерцанию мира. Называйте его Морфиусом, это его прозвище. А ещё таких называют грибными эльфами, я не помню уже, почему.

– А кто же четвёртый, – поинтересовался Руслан.

– О! Это интересная личность. Думаю, вам полезно будет с ним познакомиться.

«Уж надеюсь, хотя бы этот не окажется психом, – подумала Полина. – Может, он и есть второй ключ чёртовой третьей печати?»

Вслух же она сказала:

– А кто это?

– Вы не поверите. Это американец.

– Тот, который медведя на Луну запускал? – засмеялся Руслан.

– Нет, тот из Детройта был, турист, а этот – из Мексики. Мексиканский еврей-русофил.

– Что? – удивился Руслан. – Это как?

– А так. Родился в Мексике в еврейской семье. Его родители переехали туда из Германии по какой-то программе Бней-Брита… Я точно не знаю. Осели, завели хозяйство, ферму построили. Да на беду сынок увлёкся славянской культурой, да так сильно, что захотел переселиться в Россию.

– А что такое Бней-Брит? – спросила Полина.

– Да какая-то мировая еврейская ассоциация… Вроде как в неё входят крупнейшие капиталисты, финансисты… Чёрт её знает. Но наш герой, как ни странно, взял, да и приехал к нам. Да так тут и остался.

– А как его зовут? – Полине вдруг стало очень интересно увидеть этого странного человека.

– Жидальго.

– Странноватое имя… Звучит как-то…

– А так он всем и представляется. Никто не вдавался в этимологию слова, но, видимо, в ней сочетаются разные культуры. Он человек поистине уникальный. Обустроил тут целое ранчо. Разводит коров, ходит в ковбойской шляпе, выращивает кукурузу. Ха, имеет дома уникальную коллекцию фарфоровых матрёшек – всех руководителей Израиля. Говорит, ему на заказ делают. Регулярно. Под гжель. Кстати, русский язык знает неплохо. Правда, понимает хорошо, а вот говорит на нём неважно.

Полина задумалась. Опять начинается какая-то несусветица. Какой-то мексиканский еврей-ковбой, увлекающийся русскими традициями. Что за абракадабра? Это что, тоже шутки от Инвайдера? Почему тогда на его месте не устроить полнейший гротеск и не довести ситуацию до полного абсурда? Например, поселить тут африканца, наделить его самурайскими качествами, привить жёсткое протестантство в духе квакеров Кении или Северной Америки и приправить страстью к нордической культуре. Да. И ещё добавить порцию здорового ваххабизма. А лучше, вообще сделать поклонником макаронного монстра. А то, что это – мексиканский еврей?

– А чем занимается Жидальго, кроме креатива? – спросила она. – Тоже работает у вас в шоу-программах?

– Вообще, он фермер и как бы сам по себе. К проекту имеет лишь поверхностное отношение. У него тут стадо коров, овцы, свиньи. Я уж молчу про всяких кур и кроликов. Так что он, скорее, по снабжению питанием у нас главный. Конечно, не один работает, мужиков нанимает, платит им. Но хозяйство сам держит, никого не допускает. Этакий уголок Мексики в России. А шоу-программа есть, «Восток-запад» называется. Он её формально и курирует на правах главного креативщика по данной теме. Мы его за колорит-то, в основном, и держим.

– А чего он тут забыл? Уезжал бы в свой Израиль, – заметил Руслан.

– Я ж говорю, он славянофил. Увлекается нашей культурой, всякие старорусские монеты собирает, матрёшки, балалайки, одежду национальную шьёт. Вот такой вот парадокс. Его у нас ещё называют человеком трёх культур. А какие он блины печёт, у-у-у! Это что-то. На Масленицу мы ему отдельный шатёр устраиваем, где он целую блинную фабрику открывает. С чем только не делает: и с икрой, и с лососем, и со сметаной, с черникой, с мёдом… А чего стоит его, так называемый, комбо-блин! Да, местный термин. Он печёт длинный блин, а в него заворачивает по очереди несколько порций разного варенья, причём так, что каждое плавно переходит в следующее. Когда его ешь, кажется, что перед вами проходит целый ягодный хоровод, целый букет из разного вкуса и аромата! Вы не поверите! Вкуснотища!

Полине показалось, что Прохоров прямо сейчас откусил от одного такого блина, ибо лицо его осветилось лучистым счастьем, а голос стал удивительно добрым и полным таинственной загадки… Пользуясь этой паузой, она незаметно проскользнула в коридор, который, по её мнению мог вести на кухню, мимо туалета, ибо сантехнические узлы обычно стараются располагать поближе друг к другу, будь то панельный дом, будь – загородный, бревенчатый. Догадка её не подвела, и она быстро оказалась в небольшой комнатке с тремя дверьми (ванная-комната, кухня, собственно, туалетная комната). Но тут её внимание привлёк какой-то крупный предмет, стоящий на высокой тумбе, накрытый чёрной тканью. И этот предмет как-то недобро гудел и неприятно пах.

Сначала Полина подумала, что это какой-нибудь агрегат для нагрева воды. Она уже хотела открыть дверь с картинкой писающего мальчика, но известное нам её любопытство, как обычно, взяло верх над осторожностью. Она взялась за край материи и откинула её.

Громко вскрикнув, Полина отскочила назад. То, что она приняла за некий агрегат, оказалось сетчатым ящиком, похожим на вольер для мелких животных. Внутри него находилось нечто крупное и серое, и сейчас это образование приходило в движение. Попавший внутрь ящика свет, а также вибрация от действий Полины, заставили обитателей этого вольера глубоко возмутиться. И, надо сказать, Полина испугалась их небеспочвенно: открывшееся её взору нутро ящика кишело огромными шершнями!

Тут же вбежал Прохоров с небольшим баллончиком в руках. Однако, не заметив опасности, он лишь улыбнулся:

– Что, Полина, не ожидали? Не бойтесь, сетка мелкая, они сквозь неё не прорвутся.

– Что это? – только и смогла выдавить из себя Полина. Жужжание насекомых стало столь громким, что Прохоров накинул тряпку обратно.

– Да, понимаете, хобби у меня такое. Люблю наблюдать за ними. Я, когда на них смотрю, думаю лучше. Мне мысли разные в голову приходят, о новых конкурсах, например, или, шоу-программах… Вдохновляюсь, так сказать.

– Да… – протянула Полина. – А не боитесь, что они всё-таки вырвутся?

– Кто? – спросил вошедший в комнатку Руслан.

– Не вырвутся, – решительно отрезал Прохоров. – На правах низшей формы жизни, они будут сидеть в этом ящике, пока я так желаю. Тем более что еду им даю я, свет тоже. Они не жалуются.

Он подмигнул Руслану и направился обратно в гостиную.

– Там шершни! – возбуждённо сказала Полина.

– И что?

– Не знаю… Странно как-то. Я понимаю, дома собак держат, кошек… Ну, рыбок… А тут…

– Ой, Поли, не удивляйся, – Руслан украдкой бросил взгляд в гостиную, затем отогнул краешек материи, посмотрел в ящик, накинул его обратно и продолжил: – Мой сокурсник рассказывал, что папаша его девушки дома крокодила завёл. Так тот чуть их всех не сожрал, когда подрос, пришлось, в зоопарк отдавать. Или ещё, там, в какую поликлинику, на опыты… Правда, папаша таки лишился нескольких пальцев. Так что, шершни – это ещё не самое терминальное, нет…

– Зачем люди заводят таких зверей, – недоумённо произнесла Полина, всё ещё поглядывая на гудящий ящик.

– Считают себя умниками. А всяких там Дарвиных и Павловых – дурачками. И что примечательно в этих историях, так это то, что теории этих «дурачков» работают в обоих направлениях, как в отношении самих животных, так и в отношении приютивших их хозяев. Естественный отбор в действии…

Вскоре начали подтягиваться «начальники». Первым пришёл Альберт Захарович, низенький полный пожилой человек, с рыхлым бледным лицом, круглой лысиной и тонкими круглыми очками на пухлом носу. Он долго здоровался, жал всем руки и почему-то извинялся.

Второй пришла Светлана-Авдотья, всё такая же мрачная и невесёлая, и Полине стало искренне жаль её. Только сейчас, глядя на эту уставшую женщину, она поняла, какое это бремя – жить с мужем-психом, да ещё и зависеть от этого.

Третьим явился Жидальго. И тут было на что посмотреть! Полина смогла хорошо изучить внешность нового персонажа её истории. Худой высокий мужчина лет сорока, с острыми чертами лица, усов и бороды не носил, зато в глаза сразу бросились длинные чёрные пейсы, развевающиеся из-под широкой ковбойской шляпы и копна чёрных волос, собранных сзади в хвост. Кроме того, к шляпе были приделаны цветные ленточки, а на тулье, будто кокарда, красовался вышитый из цветного бисера орёл. Одет Жидальго был в красную клетчатую рубашку, кожаную жилетку, синие джинсы и высокие ковбойские сапоги, заканчивающиеся шпорами. Держался он бодро, уверенно, в одной руке сжимая кожаную сумку, тоже расшитую бисером, а в другой – потушенную сигару.

«Вот это колорит, – подумала Полина. – Его бы Марни показать, чтобы она сказала? Что-нибудь вроде „вау, полный фэшн!“, не иначе».

Последним пришёл Юра, или, как его называл и просил называть Прохоров, Морфиус. Это был молодой человек лет двадцати пяти, с густой черной бородой и усами, но притом с очень моложавыми чертами лица, одетый в простую белую футболку и невыразительные синие штаны. На шее он носил крупный металлический кулон на верёвочке с изображением символа пацифистов. Всем этим он производил впечатление классического хиппи. Увидев Полину, он, как показалось девушке, задержал на ней взгляд, но она списала это на свою привлекательность.