Текст книги "Invider. Печати 3 и 4"

Подготовка к инициации

«Вот оно! На этот раз – точно оно!»

Полина без колебаний покинула палатку. Она подошла костру, где всё так же безмятежно сидел Тимьян и смотрел в огонь. Морфиус стоял рядом, сосредоточенно о чём-то думал. Полина прошла мимо него, села на бревно напротив Тимьяна. Она решила дождаться, что скажет ей этот белокурый обитатель лесов. А пока Полина внимательно наблюдает за Тимьяном, стоит ознакомиться с ещё одним крайне интересным эпизодом, произошедшим этим же днём в Москве.

Двое сидели на скамейке в тени высокого дерева. Двое. Первый – седовласый старик с пронзительно голубыми глазами и забинтованной под рубахой грудью. Вторая – женщина лет сорока, выглядевшая гораздо старше из-за сильного истощения. Оба они чувствовали себя не в лучшей физической форме, притом прекрасно понимали, что их внутренние силы огромны и почти равны. По крайней мере, здесь и сейчас. Окружающие прохожие, сами того не понимая, ощущали незримую мощь, исходящую от этой пары. Они кидали на неё короткие взгляды, прерывали свои разговоры и шли с непонятным чувством растерянности и беззащитности. Как будто им виделся тот самый страшный сон, в котором они, снова юные, сдавали ненавистные выпускные экзамены, с треском их проваливая. Но сила, растекающаяся от старика и дамы, вовсе не была злой. Скорее, она была умеренно равнодушной, выжидающей…

Митрич жевал длинную травинку ежи, непонятно откуда взявшуюся в центре Москвы. Он переваривал только что услышанное. И, надо признаться, тут было над чем поразмыслить.

Если бы всё это услышал человек эмоциональный, да к тому же, воспитанный на телевизоре, доверчивый, он бы принялся охать и ахать, активно жестикулировать, строить невероятного рода выводы. Если же слушатель оказался бы сухим материалистом, выдержанным в строго очерченных ещё советской школой рамках, он, скорее всего, поводил бы для Лолы пальцем у своего виска, да пошёл прочь. Ну, а если бы тут рядом с ней оказался врач-психиатр, он наверняка бы поддержал разговор, записывая отдельные фразы в свой блокнот, чтобы использовать потом в своей докторской.

Но в том-то и дело, что слушателем Лолы в данный момент был, не наивный простофиля, не консервативный материалист и не дотошный психиатр. Этим слушателем в данный момент являлся Фёдор Дмитриевич Воронцов.

Старик жевал травинку, поглядывая по сторонам. Лола терпеливо ждала, понимая, что даже человеку такого уровня, как этот, необходимо время, чтобы сориентироваться для последующего диалога. Наконец, Митрич сказал:

– Почему же вы не сообщили всё это Руслану?

– Психополе. Руслан, конечно, не дурак, но контролировать свою психическую энергию, увы, не умеет. Это элементарные меры предосторожности. Он получил от меня ровно столько информации, сколько необходимо для того, чтобы помогать Полине. И справляется он со своей задачей пока отменно.

– А эти двое из леса?

– Вы про Тимьяна? Здесь тоже всё чисто. Он видел меня во сне. Он не знает, кто я и что я. Он не вызовет возмущений. Для него я – обитатель снов.

– Ну, про меня-то мы уж промолчим, полагаю…

– Разумеется, Фёдор Митяевич. Вы – просто находка для меня.

– Как и вы – для меня, впрочем.

– Ладно. Будем считать, что наши интересы совпадают. Вы хотите спасти девушку и её близких, а я хочу поймать беглого преступника. Объединим усилия. А всё-таки, Фёдор Митяевич, вас не поразил мой рассказ?

– Лишь немного. И только в том месте, где вы говорили о низкой интенсивности вашего внимания к нам. Я-то, старый, думал, что оно куда как более тщательное.

– Гуманоиды – не самое интересное в галактике. Гораздо интереснее нейромашины. Покажите человеку, пусть даже с отменным воображением, кусок засохшей грязи или красивый минерал. И он найдёт на его текстуре десятки рожиц. Рожиц, понимаете? Но, если показать это нейромашине… Впрочем, обо всём этом после. Хотя я и не имею права рассказывать вам об этом. Но в рамках, так сказать, особого случая…

– Действительно, давайте ближе к делу. – Митрич, наконец, выплюнул травинку. Получилось вульгарно, но с преданием разговору деловой нотки. – Значит, вы говорите, экзалтум?

– Он самый.

– Я слышал о нём. Его используют некоторые шаманы Востока в своих практиках. Но это ведь очень опасно, не так ли?

– Опасно. Но это единственный шанс. Вы, Фёдор Митяевич, представить себе не можете, какой труд я проделала за эти дни, чтобы подготовить встречу Полины и Тимьяна. Да ещё и так, чтобы ОН не догадался, считая промысел своим. Хотя он чувствует неладное, бесспорно. Я постоянно ощущаю на себе его сканирование. Он чует меня. Он ищет меня. Но защита пока надёжна, простой боевой форме её не преодолеть. Если только я сама не сделаю ошибку. И именно поэтому мне пришлось идти на всевозможную клоунаду, писать кирпичом на стенах, рисовать лишние знаки на автомобилях, рассылать депутатские письма, подкидывать провинциальным живодёрам внезапных клиентов, рассчитывая на возвращение старых долгов. Подумать только, этот Василич тоже оказался одной из ключевых фигур…

Вы уж простите меня, Фёдор Митяевич, за тот случай в подворотне, но я не могла вмешаться. Он действительно хотел вас устранить, он понял, кто вы. И что вы гораздо сильнее, чем он предполагал. Но Полина молодец, быстро сориентировалась. Да ещё и ситуация располагала нужными людьми. Этот Александр, он же военный, воевал в горячей точке. Потом, там, в ресторане, я долго пыталась дать им сигнал, но не решилась. Слишком велик был шанс моего обнаружения через того же Александра, чьи навыки в сокрытии эмоций на уровне психики ничтожны.

– А что в этом случае произойдет?

– Он может переиграть все правила своей так называемой игры. Например, уничтожить Игоря. Это, в свою очередь, нанесёт страшный удар по Полине. И она не выстоит в битве. А это означает, что его логика сработает в его пользу. А этого уже нельзя допустить никак. Для нас необходимо, чтобы Полина победила его. Сама. Мы с вами – лишь кратковременные помощники. Последнее слово будет сказано ею.

– Сложно у вас всё… Впрочем, я в ваши дела не лезу. Понимаю, что другой уровень. Однако… Как он так ловко всё просчитал?

– Здесь нет ничего для нас сложного. Немного математической статистики, немного поиска, немного везения и немного усилий. Результат готов, образуется поле. Ловец человеков приступает к игре. Со стороны всё это кажется нелепыми совпадениями, но нет, всё просчитано и продумано досконально. А вы – так вообще дополнительный бонус! Ведь таких, как вы, сейчас на Земле всего трое, в России – один вы. С теми не сходилось, с вами сошлось.

Митрич бросил на Лолу пристальный, немного ироничный взгляд:

– Позвольте полюбопытствовать, раз выясняются такие подробности, где же живут остальные двое?

– Один в Китае, другой, точнее, другая, в Исландии. И ей пока только восемь. Но выбор пал на вас. Но, повторюсь, вы – лишь второстепенная цель, так сказать, до кучи. К тому же, оказавшаяся ему не совсем по зубам.

– А вас он ждал в качестве супер бонуса?

– Разумеется. Он знал, что по его следу пустят ищеек. Для него моё появление – вопрос времени и моей ошибки. Но с вами он хотел потягаться раньше, ему это интереснее. Так что, сочтите это за честь. Я предполагаю, что он выбирал поле для игры даже из нескольких планет, если не десятков.

– Польщён, – процедил Митрич.

Помолчали. Лола полезла в потрёпанную миниатюрную сумочку (Митрич, взглянув на неё, решил, что Лола нашла сей предмет женского туалета на помойке), вынула оттуда охапку тополиных листьев. Следом появился кусочек пенопласта. Засунув всё это в рот, Лола принялась аппетитно жевать. Поймав удивлённый взгляд старика, она пояснила:

– Не обращайте внимания, я немного модифицировала своё временное тело, в том числе и пищеварительную систему. Могу употреблять в пищу практически любую органику растительного или животного происхождения, ну, и некоторую синтетическую. Все эти дни моё тело безумно хочет есть, а на рестораны денег-то нет… А вы не желаете перекусить? Мы могли бы зайти в кафе, вы бы меня угостили…

– У меня диета. Мне сейчас только кашку можно, да и то специальную. Да и не дадут мне. Я и так еле-еле вырвался из больницы, выпросил буквально час-два, сейчас будут заворачивать обратно, – Митрич сухо засмеялся. – Гляньте, вон на той лавке молодой человек читает газету. Это мой ангел-хранитель…

– Да знаю, знаю, – отмахнулась Лола.

– Ну, конечно, от вас такое не утаишь.

– Я надеюсь, вы им скажете, чтобы они за мной не следили? Это всё равно бесполезно.

– Скажу уж как-нибудь. Если послушают…

Но Лола, похоже, не сильно волновалась на этот счёт. Она повернулась к Митричу и, внимательно глядя в его глаза, заговорила:

– Послушайте, Фёдор Митяевич. Давайте с вами договоримся. Я уверена, что Полина решится на приём экзалтума. Но клиническая смерть – не шутки. Я думаю, что она сделает это в медицинском учреждении, том самом, где работает Руслан. Ну, и где лежала та женщина, с которой вы сейчас разговариваете. Я буду там уже завтра с утра. Думаю, и вам стоит подтянуться. Кто знает, как поведёт себя Полина в состоянии деблокировки? Ей может понадобиться наша сила.

– Я понимаю вас… Но вы уверены, что завтра?

– Увы, нет. Скажем, я буду там дежурить и вызову вас немедленно. У меня есть мобильный телефон, вы это знаете.

– Не буду уточнять, откуда… Наверное, заряжается любой органикой?

– Почти. Неорганикой, – улыбнулась Лола.

– Вы его покупали?

– Это неважно, он чист. А если вас интересует, откуда я узнала телефон доктора… Это было несложно. Я прошла по следу кареты скорой помощи, определила больницу, в интернет-кафе узнала о персонале, позвонила в справочную… В общем, рутина. Ваш телефон оказался засекречен гораздо надёжнее.

– Запишите мой номер… – Митрич достал из кармана бумажку и накарябал на ней карандашом несколько цифр. – Не стоит беспокоить доктора.

Он протянул бумажку Лоле.

– Вот и отлично. Тогда – по коням? Так у вас говорится?

– По коням, – засмеялся Митрич, но скривился от боли. Недавнее ранение в лёгкое всё ещё давало о себе знать. Покряхтев, он спросил: – Лола, а что вы собираетесь делать с этим телом после того, как… ну… всё решится?

– Что делать? А что тут можно сделать? Дать бедняге второй шанс. Ведь именно так называется то чудесное заведение?

– А разве это возможно?

– Посмотрим. Её сознание пребывает в том же измерении, где и сознание Игоря, и где скоро окажется наша Полина. Это ещё не конец, возможен возврат. И нам остаётся надеяться только на лучшее. На то, чтобы они все оттуда вернулись, раз уж возник такой форс-мажор. ТАМ, – она сделала паузу, – думаю, поймут.

– Ну, я-то точно понимаю вас, – кивнул Митрич. – Пойдёмте. Заодно договоримся о встрече в этом… «Шансе»… И кстати… Возьмите. Сходите в кафе, покушайте нормальной еды, – Митрич протянул Лоле денежную купюру в 5000 рублей.

Они поднялись и не спеша направились в сторону Тверской улицы. Сидящий невдалеке молодой человек в строгом костюме аккуратно сложил свою газету, направился вслед за ними.

Тимьян молчал, глядя в костёр. Наконец, он поднял глаза и произнёс:

– Ну, что же, здравствуй, герой.

– Герой?

– Или героиня?

– С чего бы так?

– А как же! Именно так тебя и велели называть. Герой. Почему, не спрашивай, сейчас всё сам объясню. Я ждал тебя. Здесь вообще к вашему приезду все немножко поднапряглись. Вроде, всё как обычно, но в то же время чувствуешь некий напряг. Тот же Прохоров, вон, что-то бегает, суетится… На него это не похоже. Нет, нет, я не хочу сказать, что он шестерит перед вами, мол, гости из Москвы… Он мужик волевой, даже начальство иногда посылает. Но видно, тоже что-то чувствует. И, как я догадываюсь, у вас есть своя легенда. Ведь вы не просто гости из Москвы?

– Верно, – спокойно ответила Полина.

– Я так и думал. Значит, не зря дежурю тут четвёртую ночь подряд в ожидании тебя, не считая эту. Ладно… Давай всё по порядку.

Тимьян задумчиво посмотрел в ночное небо, совсем непроницаемое для света звёзд из-за смога.

– Мы с Морфием, вовсе не грибные эльфы, как нас изволят величать. Я был раньше ролевиком, посещал их тусовки, мы варили отвары, ловили нирвану, перевоплощались, занимались групповым сексом… Молодой совсем был. Но потом я понял, что это не моё. Слишком много во всём этом было мистификаций, много наигранности. Хотелось простоты и душевности. И я стал искать просветлений в других областях. Примерно до две тысячи третьего года я искал разные направления, увлёкся одно время кришнаизмом, но, когда понял, что это всего лишь малая частица глубокой культуры, мне показалось, что тут нужна как минимум вера… Которой у меня не было. Я стал посещать тематические тусовки, разные, но от реконструкторов, например, снова тянуло играми, от клубов – химией, от интеллектуалов – скукой… Я не знал, как себя реализовать…

– А на что ты жил? – поинтересовалась Полина.

– Да так, по-разному. Когда всегда в тусовках, деньги откуда-то находятся. Плюс временный заработок. Системным администратором был в одной компьютерной конторе, в магазине долгое время помогал корешу, деньги какие-никакие, но водились. Вот о серьёзной работе я точно не задумывался, мне всё время хотелось чего-то яркого, необычного. С бабами… прости, с девушками тоже не везло, какие-то разовые встречи бывали, но меня это не цепляло, хотелось найти единомышленника. И даже такую, чтобы сама заразила меня какой-то идеей, предложила свою жизненную стезю, которую бы я принял. В общем, так и мыкался. Пока однажды со мной не произошёл удивительный случай.

Как-то раз я пришел домой в свою старую питерскую квартиру далеко за полночь, буквально падал с ног от усталости. Грузил товар в магазине, как сейчас помню. Грохнулся в постель и заснул. Утром меня разбудил звонок телефона, директор что-то напутал и стал пытать меня о количестве какой-то грёбаной крупы… Мурыжил меня полчаса наверное, пока у него там что-то не сошлось. В итоге, когда я положил трубку, спать уже не хотелось, но было обидно, что этот старый лысый дурак лишил меня ещё пары часов сна. И назло ему я поставил себе цель. Решил во что бы то ни стало заснуть. И я заснул. И ты представляешь, Полина, я внезапно во сне осознал, что полностью контролирую свой сон! Это потом я уже узнал, что есть специальные техники, об этом написаны книги, что многие практикуют осознанные сны, ну, или осы, как мы их называем. Но тогда в тот момент я был потрясен этой новой безграничной вселенной.

И я стал практиковать ос. Нашел в интернете форумы, где познакомился с такими же погруженцами, встречался с ними в реале. Некоторые практиковали так называемые потоки, когда создавали общий ос и подключались к нему. Но я, сколько не пробовал, так толком и не понял, как это работает. Зато в ходе всего этого, вот, с Морфием познакомился… Слушай, а чего ты стал как вкопанный, садись.

Морфиус подошёл к бревну и, сев на него, заметил:

– Тим, ты всё-таки уверен?

Тимьян помолчал, затем произнёс:

– А что, у меня есть выбор? Всё случилось именно, как она и говорила.

– Кто говорил? – не поняла Полина.

Тимьян махнул рукой:

– Тот, кто замутил всю эту историю.

«Нет! – пронеслось в мозгу у Полины. – Инвайдер! Значит, всё это – опять продолжение его игры! А, собственно, чьей же ещё? Нет, стоп. Что значит, „она говорила“? Почему „она“?»

Тимьян взглянул на палатки, откуда доносились два разных, но ритмичных храпа.

– Морфий, ты там с дозой не переусердствовал?

– Нет.

– Чего? – опять насторожилась Полина.

– Я дал им снотворное, – спокойно сказал Морфиус. – Они могли бы помешать нашему разговору.

Тимьян, видя, как глаза Полины округлились, поспешил её успокоить:

– Э-э, всё нормально, подруга! Они поспят немного и всё. Просто, ну, понимаешь… Я должен тебе кое-что сказать… показать… А они могут это неправильно истолковать, станут препятствовать. А я не хочу рисковать.

– Так, Тимьян! – Полина чувствовала, как колотится её сердце, но откуда-то взялись силы и мужество. – А ну, давай выкладывай всё, что должен, и не тяни резину!

– Правда, Тим, – заметил Морфиус, – хватит юлить. Заварил кашу, давай, уж. Раз уверен. А то ты ей ещё расскажи, как девственность терял, да поподробнее…

– Хорошо, хорошо… – Тимьян и сам нервничал. Но что было причиной этой нервозности, Полина пока не знала.

– Слушай, Полина… Я не зря про эти сны сказал, так ты лучше меня поймешь. Дело в том, что когда часто практикуешь осы, они могут случаться сами, порой неожиданно. Так и вышло двенадцатого. Я не спал в ночь, а днём отрубился, проспал до вечера и, незадолго до пробуждения поймал ос…

Но не свой. Чужой. Я прекрасно осознавал себя, полностью контролировал свои действия, но не мог воздействовать на вселенную. Я видел пустыню и бензоколонку с кафе. Сзади я почувствовал чьё-то присутствие. Я повернулся. Там стояла женщина лет сорока, худая, одетая в больничную пижаму. Но от неё шла такая мощь, что я испугался… Впрочем, испугался я даже не этого, а рамки вокруг женщины… Вообще, среди нашего брата есть определённые правила поведения. Например, многие боятся смотреть в зеркала.

– Почему? – спросила Полина. Её страх понемногу отступал.

– Мозг, находясь в состоянии оса, подчиняется твоим желаниям. Но он не знает, что отображать в зеркале, ведь ты же напрямую не указываешь ему, что там должно быть твоё отражение. Ты, вроде как даёшь ссылку, некий выбор, точно не определяя предметы отражения. Вот он и рисует что-то, отдалённо напоминающее контур человека. Но часто можно увидеть там чёрти что, например, так называемый, лик смерти.

– А что это?

– Да у всех по-разному. Какие-то жуткие образы, это действительно страшно. Мозг пугается, а ты уже подчиняешься своему мозгу. Но не это самое страшное, что можно увидеть в зеркале. Есть кое-что ещё, о чём ходят жуткие легенды. Самое страшное – это увидеть в зеркале бездну. Помнишь, как у Ницше-то было?

– Не очень… А как это – бездну?

– Вместо размытых очертаний себя, погруженец в зеркале не видит ничего. То есть, вообще ничего. Абсолютная тьма несуществующего ничто. И оно поглощает. Человек чувствует, как нечто начинает высасывать его разум, одновременно накатывает волна сильнейшего неконтролируемого ужаса, становится физически больно. В этот момент мозг разрушается, а погруженец просыпается, если просыпается вообще, уже без извилин. Говорят, бездну видят раз на тысячу или даже на десять тысяч погружений. Некоторые не верят. Но я знаю, что в шестом году один из новосибирской тусовки бездну словил… Хоронили через полгода – полное разрушение нервной системы.

– Какая жуть. Может, тогда не стоит этим вообще заниматься?

– Ну, что ты, девочка, – засмеялся Тимьян. – Кто не рискует, тот не пьёт шампанского. И потом… Просто следуй простым правилам. И всё будет в порядке.

– А как вы определили, что это была именно бездна? Ну, у того несчастного? И откуда вы вообще знаете о ней, если все, кто видел бездну сходят с ума?

– Были случаи, когда погруженцы вырывались. Чисто случайно их будили в момент всасывания. Им повезло. Некоторые, правда, успели слегка тронуться умом, но всё же более-менее связно рассказали о своих ощущениях. Так сей феномен и был определён. Дальше была статистика, сопоставление фактов, анализ, разборы случаев смерти в осознанных снах… В течение всего прошлого века изучалось. Таким образом, опытным путём и установили, что есть бездна и что она коварно поджидает неопытных погруженцев. Лично я смотрелся в зеркало всего один раз, думал, что это необходимо, ну, как пройти крещение огнём, что ли… Ничего не увидел, кроме какого-то нелепого розового пятна, – Тимьян засмеялся. – Но больше не тянет. Однако в этот четверг я стоял определённо перед зеркалом, в котором видел ту самую женщину. И она начала говорить. Она рассказала мне о тебе, что это – твой сон, что я сейчас тебя увижу, чтобы запомнить. И что в скором будущем я должен буду встретить тебя в реальной жизни. И должен буду тебе кое-что передать…

– И что же это такое? – нахмурилась Полина.

– А ты вспомни.

Полина принялась вспоминать свои сны, но ей, как назло, ничего толком не вспоминалось.

– Не, Тимьян, не помню. У меня, вообще, плохая память на сны. Вот, хоть убей.

Тимьян улыбнулся:

– А гигантские пассатижи помнишь?

Полина с секунду молчала, а потом вскрикнула:

– Точно! Автозаправка! И кафе! И кролик там ещё был!

– Всё верно. А меня вспомнила?

Полина вспомнила. Фигура человека в тёмном плаще с вырывающимися из-под капюшона белыми прядями, глядящая то на неё, Полину, то – на растопыренную ладонь своей руки. Ей уже не надо было напрягать память: сон вырвался из небытия, предстал перед ней во всех своих деталях.

– Я помню, ты тогда произнёс: «Экзалтум…»

– Именно так, – резюмировал Тимьян. – Я произнёс именно это слово.

Наступило молчание. Полина с интересом ждала продолжения разговора, но «эльф» не спешил.

Морфиус же принялся возиться с кружкой и кипятком, который незаметно подогрел в перепачканном сажей металлическом чайничке.

– Полина, – резко сказал Тимьян. – Та женщина назвала тебя героем. Она сказала, что ты окажешься на этом месте в ближайшие дни, и велела мне отдать экзалтум тебе. И ещё сказала, что только он сможет дать тебе шанс на спасение. Поверь, я не знаю, что именно с тобой стряслось, но те, кто подобно мне испытывал контакты такого рода, в пояснениях не нуждаются. Я отдам тебе экзалтум, но сперва ты должна пройти инициацию. Иначе он попросту убьёт тебя. Это необходимо.

– Конечно, – горько усмехнулась Полина. – Я давно уже делаю то, что необходимо. И что это за инициация такая? Надеюсь…

– Нет, нет, ничего страшного. Всё, что ты должна сделать – это выпить нашего отвара. Поверь, он безобидный, просто, немножко стимулирует психическую активность. Ты как бы заснёшь, но это будет не совсем сон. Скажем так: путешествие в некоторые уголки собственного подсознания.

– Ясно. Наркоту какую-то хотите…

– Да не наркота, – быстро перебил её Тимьян. – Лёгкий стимулятор на основе местной растительности.

Видя, что Полина колеблется, Тимьян заговорил ещё энергичнее:

– Полина, клянусь тебе, пока будешь в трансе, никто тебя пальцем не тронет. Последствий никаких. Просто забавное путешествие. Понимаешь?

– Понимаю…

– Мы будем рядом, аскорбинка у нас есть, она мигом снимает эффект, если что. Да и трезвяк-трава наготове, уж ей-то мы и не в таких случаях… э… вытаскивали. Но я уверен, всё будет нормально.

Подошёл Морфиус, держа в руках горячую кружку. В ней плескалась тёмная коричневая жидкость. Он протянул её девушке. Полина смотрела на неё, никак не решаясь принять.

– Хорошо, – наконец сказал она. – Я выпью эту гадость. Сколько будет длиться приход?

– Да не приход! Ну что у тебя за терминология, – Тимьян хотел казаться спокойным и беспечным. – Это стимулятор. Всё, что ты увидишь, ты таишь в себе. А этот отвар лишь позволяет раскрыть эти тайны в вымышленных образах.

Он взял кружку, понюхал содержимое. Посмотрел на Морфиуса, хотел что-то ему сказать, но махнул рукой:

– Полина, решайся. Это неизбежно, если хочешь использовать экзалтум. А ты должна его использовать, и не мне это решать…

Полина смотрела на кружку. Должна… Опять ей навязывают чужую волю. Она находится в лесу в компании двух малоизвестных типов с эзотерическими наклонностями. Со знаком третьей печати на лбу у одного из них. Её близкий друг храпит в палатке под действием снотворного. И сейчас ей нужно выпить какую-то дрянь. А потом использовать ещё и какой-то экзалтум. Но, с другой стороны, как объяснить тот сон? Ведь Тимьян всё рассказал верно. Но что за женщина беседовала с ним? О, боже!

Полина вскрикнула, инстинктивно зажав рукой рот:

– Я знаю! Знаю!

– Что знаешь, – почти в оба голоса спросили «эльфы».

– Я знаю, кто говорил с тобой! Это же Друзь! Тьфу, то есть, Грузь!

– Груздь? – не понял Тимьян.

– Да не груздь, а Грузь! Фамилия такая. Это женщина, которая…

Полина замолчала. Она обвела взглядом своих собеседников.

– Ребята. Я согласна выпить это. Но с условием. Что в течение ближайших десяти дней вы ни с кем не обмолвитесь об этих событиях.

Парни переглянулись. Тимьян (все-таки в их компании он, похоже, был за главного) сказал первым:

– Клянусь природой!

– Клянусь матерью-землей! – добавил Морфиус.

Полина отметила, что их лица не выражали ни капли иронии. Сама же Полина чувствовала, что с неё свалился огромный камень. Ведь, если Тимьян выполнял волю той странной женщины, значит, он на её стороне! На нашей стороне!

– Итак, что надо делать?

– Для начала приляг на спальник, вот сюда, – Морфиус указал на спальник, который он положил невдалеке от костра. Полина выполнила эту просьбу.

Тимьян подошёл к ней и сказал:

– Полина, ты должна сказать какое-нибудь хитрое слово, вокруг которого будет построен воображаемый мир.

– Слово… – Полина замешкалась. – Я не знаю…

– Ну, что-нибудь такое, что ты слышишь очень редко в своей жизни. Может быть, даже, слышала всего один раз.

Полина наморщила лоб (Марни в таких случаях тут же щёлкала её по лбу пальцами). Что же придумать? Какое такое слово? Может, что-то про лес?

Она прислушалась. Парни не мешали ей, спокойно ожидая, что она скажет. Шумел ветер в кронах елей. Волнами набегал приглушённый гул с шоссе или далекий перестук вагонных колёс. Шум самолётов. Со стороны болотца доносилось отчаянное кваканье лягушек. Что-то смутное зашевелилось в голове у Полины…

«Квакают, – подумалось ей. – Вот квакальники, ёпт, как бы сказал Василич… Квакальники… Квакеры… Северная Америка… Индейцы… Жидальго… От Мексики до Британской Колумбии… Слышала один раз…»

И тут она вспомнила название индейского племени, о путешественнике из которого рассказывал Вячеслав. Имя самого индейца стёрлось из её памяти, но название племени буквально вырвалось наружу, и Полина почти выкрикнула его:

– Квакиутли!

– Ого! – Тимьян улыбнулся. – Мудрёное слово, не слышал. Но пусть будет оно. Держи.

И он подал ей металлическую кружку с отваром. Полина сделала три глотка, выпив всё содержимое. Отметив при этом, что по вкусу это был самый обыкновенный чёрный чай.