Текст книги "Невыдуманные истории любви. Книга содержит три повести о любви"

ГЛАВА СЕДЬМАЯ

Декабрьские сумерки уже передали свои полномочия ночи, но благодаря яркой луне, снежному покрову и свету электрических ламп на столбах улица была прозрачной, как днем. Она казалась сказочной от украшенных толстым белоснежным с позолотой инеем ветвистых деревьев и кустов. От редкостного для Подмосковья крепкого рождественского морозца проезжая часть и тротуары были покрыты обледеневшей снежной коркой, поэтому Вере казалось, что скрип ее сапог нарушал торжественную тишину безлюдной улицы. У нее складывалось впечатление, будто в эти минуты все замерло, и только она своим движением грубо разрушает царящий покой. Но в подмосковном селе продолжалась жизнь. О ней говорили дополняющие белоснежный пейзаж желтоглазые окна домов, дышащие серебристым дымком печные трубы да еще отдаленный лай собак.

Вера поравнялась со школой и невольно вспомнила, как когда-то спешила сюда из-за своего ненаглядного Олежки… Когда же он служил в армии, при виде школы у Веры непременно оживали приятные воспоминания – опять же о нем… «А сейчас? – мысленно спрашивала она себя. – Ничего подобного. И это не от того, что времени минуло много. Нет! Это из-за него… От его предательства. Неплохо было бы, если б он сейчас был в клубе».

В лоснящейся модной дорогой шубе и новой шляпке, в «навороченных» теплых, на шпильках, сапожках перешагнула она порог клуба и этим дорогим нарядом, и неотразимой красотой привлекла к себе всеобщее внимание собравшихся в зале. Но не кокетливой белкой выглядела она, клацая каблуками по дощатому полу, благоухая дорогими дурманящими духами, а сказочной принцессой. С несколько излишним достоинством, вызывающим уважение, а у некоторых провинциалов – зависть, проследовала она к предпоследнему ряду и важно опустилась на свободное кресло. Олег тоже сидел в зале, в самом последнем ряду, и от восхищения, краем глаза заметила Вера, даже раскрыл рот. Новый образ девушки многократно усилил ее привлекательность.

Но в памяти Олега невольно явилась та, прежняя Вера, первый вечер наедине с ней, испытанные тогда юношеские ощущения, и множество, множество других прожитых рядом с Верой незабываемых минут. Его захлестнуло желание ринуться к девушке и, как прежде, заключить ее в крепкие объятия, расцеловать… Он даже мысленно испытал все эти ощущения. И трудно сказать, удержался бы он от этого порыва, но тут в зале погас свет, засветился киноэкран, и полилась из динамиков музыка. Будто специально киномеханик поджидал прихода в зал самой главной гостьи.

Этот фильм Вера уже смотрела, и не раз, поэтому любовные события сценария ее мало интересовали. Глядя на экран с поддельным интересом, она думала лишь о возмездии, задуманном ею в тот трагический вечер прошлого года, когда Олег своим возвращением перевернул ее жизнь.

Убедившись в том, что Олег в клубе, она почувствовала, как в нее вселилась твердая уверенность: ее план станет реальностью именно сегодня, после кино. И она не ошиблась в расчетах. Когда погас экран, в зале включился свет, и кинозрители стали подниматься со своих мест, сквозь возникший в зале шум и гомон ее слуха достиг весьма обнадеживающий диалог:

– Ну, ты идешь, Олег?

– Иди… Я задержусь немного.

Входная дверь за один распах выпустила из зала и пожилых зрителей, и семейные пары, и тех, у кого «уши распухли» от двухчасового никотинного воздержания, и тех, кому не терпелось посетить, как говорят воспитанные экскурсоводы, архитектурное сооружение неизвестного автора.

Через дверной проем в зал устремился свежий холодный воздух. Из-за не подвезенного угля для печей помещение отапливалось исключительно дыханием посетителей. По этой причине даже оставшиеся на танцы не освобождались от верхней одежды.

– Ребята! Готовимся к танцам! Убирайте кресла в сторону! – скомандовала заведующая клубом. И молодежь, включая девчат, моментально преобразовала зрительный зал в танцевальную площадку, опоясанную креслами по всему периметру.

Вера не знала почти никого из присутствующих. Да и откуда она могла знать эту молодежь, если, учась в медучилище и храня верность своему любимому защитнику Родины, она появлялась в клубе в исключительных случаях, которые можно перечесть на пальцах. Не могла она, к примеру, пропустить сеанс ленинградского экстрасенса Евгения Виноградова, который, если верить рекламе, «читает мысли на расстоянии и у всех на виду избавляет больных людей от неизлечимых, по мнению врачей, недугов».

За прошедшие четыре года большинство ее сверстников обзавелось семьями и коротало вечера в кругу своих домочадцев. Иные где-то доучивались. А подросший молодняк разве запомнишь? Да плюс новоселы. Сколько их здесь?

Словом, в зале, кроме заведующей клубом, оказался лишь единственный знакомый Веры – ее бывший ненаглядный Олег. Но Вера, демонстрируя свою независимость, упорно не замечала Олега. Взгляд ее скользил по ничуть не изменившемуся интерьеру клуба, будто она нашла в нем что-то новое. Такое поведение девушки удерживало Олега от решительных действий, и он остался с ребятами у противоположной от Веры стены. Но, беседуя с парнями, Олег часто стрелял в ее сторону взглядом. Ему не терпелось заглянуть ей в глаза. И это были не случайные душевные порывы. Хоть и минуло после их последней встречи уже более четырех лет, но он, живя со своей женой Ларисой, очень часто вспоминал свою первую любовь. Но никто не знал об этом, так как он ни с кем не делился своими чувствами. Личная жизнь, по его мнению, только именовалась жизнью. Фактически же он был не в восторге от своего выбора. Уже на первых месяцах жизни с Ларисой Олег понял, что очень поспешил с женитьбой, и сам себе признался, что зря променял на нее свою первую любовь – Веру.

И вот теперь, взбудораженные этой встречей, воспоминания о первой любви ожили в нем с особой силой, и он решил попытаться вернуть Веру сегодня. В него даже вселилась уверенность в том, что ему под силу исполнить это свое желание. Поэтому, когда зазвучала музыка первого вальса, и молодежь устремилась в круг, он заспешил к Вере. Поздоровавшись, Олег пригласил ее на танец. И она с лукавым радушием и охотой приняла приглашение.

– Как ты поживаешь, Вера? – преисполненный радостным чувством, озабоченно и нежно поинтересовался он.

– Спасибо, хорошо. Лучше скажи, как ты живешь со своей возлюбленной.

– Хочешь, честно отвечу?

– Давай.

– Я живу с ней, а думаю только о тебе.

«Это именно то, что я и хотела услышать», – удовлетворенно подумала Вера. – Теперь главное – не переиграть. Очень важно, чтобы ты поверил в мою искренность…»

– Что поделаешь? Теперь уже ничего не исправить, – с наигранным сожалением печально улыбнулась девушка.

– Вера! – с огромным наслаждением купаясь в ее взгляде, искренне, нежно произнес Олег. – Если ты согласишься, то мы снова будем вместе. Поверь, нужно только твое согласие.

От его искренних слов Вера чуть не рассмеялась, но сдержала нахлынувшие эмоции, продолжила играть роль безнадежно влюбленной.

– И как ты мыслишь это сделать?

– Если ты согласишься, то я прямо сейчас отвезу жену вместе со всеми манатками к ее подруге.

Вера хотела съязвить: «А что, твой сын тоже относится к „манаткам“?». Но сдержала себя.

– Прямо сейчас? – переспросила она.

– Да! Прямо сейчас!

Услышав это, Вера поняла, что зверь ранен, и настала пора им управлять. Хоть и музыка играла, и не прекращались шутки и смех, но не было никакой гарантии, что кто-то не мог услышать их с Олегом разговор. Этого ей не хотелось. И она, не выходя из своей роли, сказала:

– Это непростой разговор. И мне кажется, говорить на эту тему нужно не во время танца и не здесь.

– Ты права, Вера. Давай выйдем на улицу.

Ко всеобщему удивлению, очень быстро и у всех на виду женатый, многим знакомый Олег вывел из клуба залетную кралю.

Очень успешно разыграла Вера созревший год назад сценарий возмездия за измену. Воспринял Олег ее поведение как истину. Принял все Верины слова за искренние, поверил, что она по-прежнему любит его, что летела на крыльях к нему, что по этой причине не встала даже на воинский учет, а также не завезла переданный родителям подруги чемодан с подарками…

То, что произошло после у Олега дома, завершилось лишь семейной драмой. Законная его жена Лариса с сынишкой после ночного насильственного выселения заливалась горькими слезами в тесной квартире подруги. А Олег в ту ночь на понедельник очень долго ждал возвращения «вновь обретенной» Веры, но так и не дождался. Утром под выдуманным предлогом попрощавшись с матерью и пообещав «любимому» быстренько вернуться, Вера уехала в райцентр и, к удивлению работников военкомата, снялась там с воинского учета.

После этого две недели прожила в Москве и столько же в Бресте. Оставшиеся дни отпуска она провела в своей общаге.

ГЛАВА ВОСЬМАЯ

Завершив повествование об успешно осуществленном возмездии, Вера опустила глаза и ненадолго замолчала. Федор терпеливо ждал ее дальнейших воспоминаний.

Вновь подняв глаза на Федора, она с нескрываемой злобой на лице открыто изложила ему свое жизненное кредо:

– Я задалась целью мстить мужчинам!

А в подтверждение своих слов вдруг самодовольно обратилась к парню с вопросом:

– А знаешь, сколько у меня любовников?

И, не ставя цели получить ответ, стала перечислять:

– У меня и офицеры, и сверхсрочники…

Федор, не выдержав ее цинизма, продолжил:

– И солдаты…

– Нет, солдат я не обижаю…

– И до чего это вас доведет? – попытался урезонить девушку Федор.

– А что «это»? Ты думаешь, я с каждым действительно занимаюсь любовью? Это напрасно. Я, как правило, назначаю всем свидание у себя в общежитии, а в назначенное время скрываюсь в комнатах подруг. И моих «любовников» встречают они, объясняют, что меня неожиданно отправили в командировку. И так каждый раз! И больше ничего…

– Мое мнение: вы не правы, Вера, и вам надо отказаться от этой неблагородной игры. Ведь не все же мужчины такие, как Олег. И не все, поверьте, ловеласы.

– Нет все! – категорически возразила Вера.

За живое этим задела его девушка. К тому времени он был свободен от каких-либо обязательств, но для пользы дела парень тоже рискнул войти в роль – прибегнуть ко лжи во благо:

– А меня-то за что вы унижаете? – с наигранно преувеличенной обидой, глядя ей в глаза, спросил Федор. А затем, нарочито повысив голос, с пунцовым лицом, как ему показалось, пошел в атаку:

– Извините, Вера! Я почти месяц нахожусь у вас в госпитале. За это время кто-нибудь видел меня хотя бы с одной девушкой наедине? – И сам ответил: – Нет! А почему? И вновь ответил сам себе: – Да потому, что я помню: там, на гражданке, меня ждет девушка. Извините, я помню, что она ждет меня, как вы когда-то ждали своего Олега!

Крыть девушке было нечем. Козырную карту бросил ей парень.

Неожиданным для Веры получился и финал разговора с Федором. Ее откровения другие собеседники, как правило, выслушивали и не упрекали ни за жестокость совершенных ею поступков, ни за намерение продолжать их в будущем. «А этот… Ты посмотри… И возразить нечем», – думала девушка.

И уж совсем она удивилась, когда Федор продолжил этот необычный разговор. Убедившись, что она без сопротивления проглотила первую его успокоительную пилюлю, уже в спокойном и даже нравоучительном тоне он добродушно продолжил воспитание:

– Я не осуждаю вас за желание наказать Олега за его измену, за его подлость. Он это действительно заслужил. Но не одобряю избранный вами способ наказания. Согласитесь, очень жестоко и незаслуженно были наказаны его невинные жена и ребенок. И еще, на мой взгляд, очень несправедливо и ваше нынешнее отношение ко всем мужчинам. Ну зачем мстить всем только за то, что они существа другого пола? Это же безнравственно, бесчеловечно. В конце-то концов, в том, что они липнут к вам, косвенно повинны и вы сами. Влечет их, по-видимому, ваше завораживающее обаяние. И ничего в их поступках порочного нет. Красивое нравится всем – это же бесспорно. Так, спрашивается, зачем же мстить человеку за естественное неравнодушие к вам? Ведь вполне возможно, что кто-то из ваших «поклонников» искал с вами встречи с серьезными намерениями. Не исключено, что вы обошлись жестоко с кем-то незаслуженно.

Вера молчала, пытаясь осмыслить сказанное солдатом.

– Запомните, Вера, – продолжал Федор убеждать девушку, – с годами притупится пережитая боль потери, потускнеют ваши воспоминания, и, возможно, уже в недалеком неведомом будущем вы непременно встретите хорошего человека, вновь полюбите и будете счастливы. Вот увидите! И вы меня еще вспомните!

Выслушав это, Вера изменилась в лице. Исчезла ее былая озлобленность, и уже голосом, похожим на голос изнуренного длительной бессонницей человека, она произнесла:

– Не знаю… Возможно, это когда-то и случится…

И она почему-то опустила глаза.

ГЛАВА ДЕВЯТАЯ

Федор не ошибся в своих предположениях: военврач быстро избавил его от недуга, будто свалившегося с неба. Болезнь скоро и заметно покорялась знаниям и опыту высококлассного профессионала. Правая почка, из-за которой Федор оказался в госпитале, теперь почти не беспокоила его и признавалась в своем существовании только после усердного постукивания по ней. Случалось, она ни с того ни с сего напоминала о себе, но уже не так, как в первые дни после приступа, и на непродолжительное время. Однако, хотя Федор шел на поправку, быстро вернуться в воинскую часть ему было не суждено.

В Вооруженных силах тех лет, кроме воинского звания старшины, имелись и должности под таким же названием. Старшины рот и отдельных взводов исполняли в воинских подразделениях те обязанности, что на гражданке завхозы. Были такие должности, правда, неофициально, и во всех отделениях госпиталя: обязанности старшин там возлагались исключительно на выздоравливающих больных и исполнялись, разумеется, на общественных началах. Следует еще отметить, что эти должности являлись номенклатурой старших медсестер, которые тщательно подбирали для них кандидатов из числа больных сержантского состава. Случалось, некоторые старшины-общественники оставались «на излечении» в госпитале не один месяц.

В урологическом отделении обязанности старшины исполнял сержантик, как чаще всего ласкательно называла его старшая медсестра Зоя. Нередко она обращалась к нему и просто по имени – Витек. Федор с ним познакомился на второй день пребывания в госпитале. А если точнее, его знакомство с ним произошло ранним утром.

Август 1964-го европейцы считали редкостным подарком свыше. В тот памятный год каждое утро радовало их ослепительными лучами солнца. Оно в эту пору уходящего лета, не в пример прежним годам, не исчезало за тучами буквально каждый день и целый день. Выходя утром из дому, люди перестали брать с собой зонтики, превратившиеся в лишний груз. От дождей в этот редкостный месяц отвыкли, а русские знатоки погоды в ГДР назвали устоявшуюся благодать бархатным сезоном. И не без оснований. Общепризнано, что в Германии зимой не замерзнешь, а летом не согреешься. Для привыкших к муссонному климату немцев было удивительным в последний летний месяц видеть днем ясное чистое небо и каждую ночь любоваться небесными светилами.

В то памятное утро, золотя макушки деревьев, солнце медленно поднималось из-за хвойного леса, от которого протянулась в сторону госпиталя длинная густая тень. В палате урологического отделения было уже светло, как днем, и можно было, не нанося вреда зрению, свободно читать без электрического света.

Распорядок дня госпиталя отставал от полкового ровно на один час. По этой причине и проснулся ефрейтор Чуркин по выработавшейся привычке ровно за час до госпитального подъема. На двух других больничных койках палаты сладко спали ребята. За два месяца в госпитале они успели привыкнуть к новому режиму. И практически абсолютное большинство больных медучреждения тоже соблюдало установленный распорядок. Почувствовав себя полностью отдохнувшим, Федор ощутил большое желание без команды старшины, просто по обретенной за время службы привычке сделать физзарядку на свежем воздухе. Чтобы не разбудить соседей, он, облачившись в пижаму, с тапками в руках, муркой выскользнул в коридор и, обувшись там, бесшумно спустился со второго этажа. Никем не замеченный, он вышел из своего отделения и, словно выпил глоток холодной воды, вдохнул первую порцию чистого утреннего воздуха.

По увлажненному водовозом асфальту парень направился к большой цветочной клумбе, от которой, будто колесные спицы, в разные стороны расходились широкие заасфальтированные, очерченные стриженым кустарником дорожки. Ефрейтор облюбовал одну из них, ведущую к манящему лесу. До него около двухсот метров. Но он не спешил туда от благоухающей запахами разноцветья клумбы. «Какая благодать! – отметил про себя Федор, любуясь рукотворным созданием. – И глаз радует, и душу».

Можно ли оставаться равнодушным при виде такой красоты, ощущая такой пьянящий аромат? Федор невольно перенесся мыслями в родное село, в свой будущий парк культуры и отдыха, над проектом которого под впечатлением увиденного в ГДР в свободное время работал все годы срочной службы.

Насладившись красотой и ароматом цветов, он зашагал к лесу. Приблизясь к нему, ефрейтор вновь испытал восторг – теперь от хвойной чащи: от ее чистоты, чуточку горьковатого запаха хвои, утреннего прохладного воздуха и царящей вокруг тишины.

В обе стороны вдоль массива расходилось неширокое асфальтное полотно дороги. Он повернул налево. Метров через четыреста дорога упиралась в черную решетчатую металлическую изгородь. «Этого расстояния хватит мне для пробежки», – принял решение Федор и затрусил по затененному соснами асфальту. Дышалось легко. Чудный утренний воздух пьянил парня. Федор добежал до забора. Вдоль него дорога повернула налево. Ефрейтор решил возвращаться. Прошелся шагом, проверяя «самочувствие» больной почки: вроде не жалуется на перегруз. Вновь затрусил. Миновал аллею, ведущую к клумбе. Перешел на шаг. Облюбовал самую ветвистую сосну, шатром нависшую над асфальтом. Под ее крышей и решил выполнять привычный комплекс утренней зарядки. Сбросив куртку пижамы на кустарник, приступил к выполнению упражнений. Делал это с большим удовольствием, не спеша, наслаждаясь и ощущая прилив сил. Выполнив привычный, доведенный до автоматизма комплекс зарядки, накинул на плечи куртку и собрался повторить пробежку, но не успел.

– Здравия желаю, мой генерал! – нарочито серьезно поприветствовал его незнакомец – коренастый брюнет, облаченный в такую же, как у Федора, пижаму.

– Здравия желаю! – улыбнувшись, ответил Федор.

– А что, в части зарядка не надоела?

– Наоборот, вошла в привычку.

– Меня зовут Виктором, – протягивая руку, с добродушной улыбкой на смуглом лице представился парень. Это и был тот самый старшина на общественных началах отделения урологии. – Я вчера видел тебя у нас на ужине.

– А я Федор.

Вкратце обменявшись своими больничными досье, парни затрусили по установленному Федором маршруту. С этого дня они каждое утро, в одно и то же время стали встречаться на той аллее.

После их знакомства старшина по нескольку раз в день стал заглядывать в седьмую палату. «Но, – отмечал Федор, – Витек не очень наглеет». Зайдя на минутку и видя, что «профессор Федя», как всегда, с книгой в руках, он действительно отвлекал его только для решения назревших вопросов. Бывало, что и задерживался на некоторое время, но это исключительно в тех случаях, если его друга от учебы отвлекали «нецивильные» соседи. Тогда он с удовольствием поддерживал общий разговор.

Полторы недели спустя во время тихого часа Витек, крадучись, вошел в седьмую палату через дверь террасы. Федор лежал на кровати головой к окну – в этот раз с учебником физики в руках, а оба его соседа, лежа лицом к стене, демонстрировали свою непогрешимость в соблюдении госпитального распорядка дня.

– Вставай, лежебока, – шепотом произнес старшина, склонившись к Федору. – Пойдем за грибами.

– Сейчас же тихий час. Нагоняй не схлопочем?

– Гарантия сто процентов – нет!

Федор, тихо убрав учебник в тумбочку, надел пижаму и молча вышел вслед за старшиной на террасу. А далее через палату Витька они быстрым, но бесшумным шагом прошли на кухню. В жарком помещении их ожидали три девушки в простеньких одеяниях и два парня в пижамах.

– Берем ведра и идем наружу через пожарный выход, – скомандовал старшина и первым двинулся вперед. «Подчиненные» без вопросов последовали за ним. С не присущей их возрасту молчаливостью они спешно, но незаметно покинули отделение и устремились к лесу.

Федор сразу уяснил, что этих парней и девчат лес манил не только грибами. Нетрудно было догадаться, что эти «неровно дышащие» пары он щедро одаривает минутами сладостного общения. Не случайно же, отметил Федор, едва они нырнули под кроны мачтовых сосен, как прозвучали их деловые сообщения:

– Мы идем на свою грибницу!

– Мы тоже!

Что касается Федора, то тут нечего греха таить: за прожитые двадцать четыре года о грибах он знал единственное – они подразделяются на съедобные и ядовитые.

А чему удивляться? В его семье не было грибников. По какой причине – Федору неизвестно. В окрестностях его родного хутора Петрова, раскинувшегося вдоль небольшой речушки под названием Эмбулатовка, росли тополя, вербы, осокори и даже свекольного цвета ольха. Возможно, и грибы водились. Позади его дома, за той же Эмбулатовкой, возвышались настоящие песчаные барханы, обросшие осокой и прочей грубой растительностью, а за ними начинались заросшие преимущественно сплошным осинником колки. На дальних окраинах колков осиновые деревья доросли до строительного леса. И стоит отметить, что все сохранившиеся на хуторе мазанки были в свое время покрыты осиновыми жердями.

Вот в тех самых колках приехавшие на целину и осевшие на постоянное место жительства в Петрове белорусы и украинцы собирали грибы. А местные жители, включая семью Федора, никогда этого не делали. К примеру, дикую вишню в детстве Федор со своей старшей сестрой ежегодно ведрами таскал из колков. Что же касается грибов – извините, чего не было, того не было.

Именно поэтому во время этого грибного рейда он и выбился в «передовики производства». Но об этом чуть позже. Если же честно признаться, в самом начале он в лесу несколько оробел и грешным делом даже каялся, что согласился идти по грибы. Ему показалось, будто под толстым слоем пожухлой хвойной опади он никогда не сможет найти ни единого гриба. Сухие сосновые иглы нещадно кололи его голые ноги в тапках. Федор собрал в кулак всю волю, чтобы выдержать эту изощренную пытку.

С таким настроением шаг за шагом он и углублялся в хвойную чащу. Сосновый бор в безветренную погоду радовал Федора тем, что ветвями защищал от палящих лучей аномально жаркого августовского солнца. И не только этим. Стоило Федору прекратить движение, как до его слуха отовсюду доносились и стуки дятлов-барабанщиков, и стрекот вездесущих сорок, и огромное многообразие признаков жизни других обитателей хвойного леса.

Но пришел-то ефрейтор не окружающую фауну изучать – он пришел за грибами! И, несмотря на первоначальную панику, с поставленной задачей он справился на диво оперативно. Минут за тридцать ефрейтор наполнил десятилитровое ведро красивыми разноцветными грибами и, довольный таким успехом, вернулся в свою палату. Как ему это удалось, Федор охотно поведал компании во время «царской трапезы».