Текст книги "История философии в контексте времени"

Мах приветствует только экономическое изображение действительности, всякое излишнее логическое разнообразие или изобилие служащих для описания мыслей связей означает потерю и является неэкономичным. Потребность в упрощающей мысли должна зарождаться в самой области, подлежащей исследованию. Рецепт экономности содержится в воспроизведении постоянного в фактах. «Только к тому, что в фактах остается вообще постоянным, наши мысли могут приспосабливаться и только воспроизведение постоянного может быть экономически полезным». Непрерывность, экономия и постоянство взаимно обусловливают друг друга: они, в сущности, лишь различные стороны одного и того же свойства здорового мышления.

Принцип экономии мышления объясняется изначальной биологической потребностью организма в самосохранении и вытекает из необходимости приспособления организма к окружающей среде. В целях «экономии мышления» не следует тратить силы и на различного рода объяснения, достаточно лишь описания. Понятие науки, экономящей мышление, прописано Махом в его книге «Механика. Историко-критический очерк её развития» (1883).

Задача науки – искать константу в естественных явлениях, способ их связи и взаимозависимости. Ясное и полное научное описание делает бесполезным повторный опыт, экономит тем самым на мышлении. Вся наука имеет целью заменить, т. е. сэкономить опыт, мысленно репродуцируя и предвосхищая факты. Эти репродукции более подвижны в непосредственном опыте и в некоторых аспектах его заменяют. Не нужно много ума, чтобы понять, что экономическая функция науки совпадает с самой её сущностью. В обучении учитель передает ученику опыт, составленный из знаний других, экономя опыт и время ученика. Опытное знание целых поколений становится собственностью нового поколения и хранится в виде книг в библиотеках. Подобно этому и язык как средство общения есть инструмент экономии. Тенденция к экономии проявляется и в том, что мы никогда не воспроизводим фактов в полном их объёме, а только в важных для нас аспектах. Экономия мышления, экономия усилий приводит Маха к выводу о том, что вся наука была только средством выживания, методической и сознательной адаптацией.

Неопозитивизм (1920-1940-е) исходил из предпосылки, что предметом философии не может быть теория познания, связанная с мировоззренческой проблематикой. Философия – это особый способ теоретизирования, задачей которого является логический анализ научных высказываний и обобщений.

Осмысление философско-методологических проблем, возникших в ходе научной революции начала XX в. осуществлялось Людвигом Витгенштейном, Рудольфом Карнапом, Морицем Шликом, Гансом Рейхенбахом, Альфредом Тарским. Предметом обсуждения были вопросы о роли знаково-символических средств научного мышления, отношения теоретического аппарата и эмпирического базиса науки, природы и функций математизации и формализации знания.

Программа анализа языка науки, знаменитый «лингвистический поворот» нашли свое воплощение в деятельности «Венского кружка», основанного в 1922 г. на базе философского семинара руководителем кафедры философии индуктивных наук Венского университета Морицем Шликом (1882–1936).

Позиция Шлика сводилась к тому, что он, фиксируя хаос систем и анархию философских воззрений, пришел к утверждению: предшествующая философия просто никогда и не доходила до постановки «подлинных» проблем. Поворот в философии, который в то время переживался и который мог положить конец бесплодному конфликту систем, связан с методом, который нужно лишь решительным образом применить. Не существует других способов проверки и подтверждения истин, кроме наблюдения и эмпирической науки. Всякая наука есть система познавательных предложений, т. е., истинных утверждений опыта. И все науки в целом, включая и утверждения обыденной жизни, есть система познавания. Не существует в добавление к этому какой-то области философских истин: «Философия не является системой утверждений: это не наука».

Философию, как считал Шлик, можно удостоить титула Царицы наук с той лишь оговоркой, что Царица наук не обязана сама быть Наукой. Философия – такая деятельность, которая позволяет обнаруживать и определять значение предложений. С помощью философии предложения объясняются, с помощью науки они верифицируются. Наука занимается истинностью предложений, а философия тем, что они на самом деле означают. Таким образом, в задачу философии не входит формулировка и проверка предложений. Философия – это деяние или деятельность, направленная на обнаружение значения.

Поворот в философии означает решительный отказ от представлений об индуктивном характере философии, от убеждения, что философия состоит из предложений, обладающих гипотетической истинностью. Понятия вероятности и недостоверности просто неприложимы к действию по осмыслению, которое образует философию. Она должна устанавливать смысл своих предложений как нечто явное и окончательное.

И, тем не менее, наука и философия связаны, потому что философия предполагает прояснение фундаментальных базисных понятий, установление смысла утверждений. По мнению Шлика, работа Эйнштейна, направленная на анализ смысла утверждений о времени и пространстве, была философским достижением. И все эпохальные шаги в науке «предполагают прояснение смысла фундаментальных утверждений, и только те достигают в них успеха, кто способен к философской деятельности».

В «Венском кружке» проводилось различение и в самом понятии истинности. Имелась в виду истинность благодаря значению и истинность благодаря опыту. В этом различении подразумевался анализ «идеального языка» и «обыденного языка». Модель логически строгого языка основывалась на требованиях, которые имели тесную связь с эпистемологией Эрнста Маха. Научными или научно осмысленными фактами могут считаться только высказывания о наблюдаемых феноменах. В основе научного знания лежит обобщение и уплотнение чувственно данного. Критика всего наличного массива знаний должна осуществляться согласно требованиям принципа верификации. Это означало, что все подлинно научное знание должно быть редуцировано (сведено) к чувственно данному.

В этом отношении утверждения логики и математики, несводимые к чувственно данному, – всего лишь схемы рассуждений. Законы же природы должны быть представлены согласно правилам языка науки.

В «Венский кружок» входили представители разных стран, в частности, – Отто Нейрат, Курт Гёдель, Герберт Фейгл, Ганс Рейхенбах, Карл Густав Гемпель, Филипп Франк, Альфред Джулиус Айер, Рудольф Карнап и др. В 1929 г. появляется манифест кружка – «Научное понимание мира. Венский Кружок». С 1930 г. выпускается специальный журнал «Erkenntnis» (Познание), а с 1938 г. – «International Encyclopedia of Unified Sciences» (Международная энциклопедия единой науки), которая стала издательской маркой Венского кружка и его последователей. Венский кружок проводил ряд философских конгрессов в европейских столицах, устанавливал научно-организационные связи с другими философскими группами и отдельными философами.

Своей задачей неопозитивисты считали перестройку языка науки таким образом, чтобы он был лишен неточности, присущей языку метафизики. Для проверки научного знания использовался принцип верификации (Бертран Рассел). Согласно этому принципу, истинность научных высказываний удостоверяется путём их опытной проверки. Но было установлено, что в структуре научного знания нет эмпирических утверждений, свободных от явной или скрытой теоретической интерпретации. Стали различать непосредственную верификацию – прямую проверку утверждений, формирующих данные наблюдений и экспериментов, и косвенную верификацию – заключающуюся в установлении теоретических и логических отношений между косвенно верифицируемыми и непосредственно верифицируемыми утверждениями. Анализ условий и схем верифицируемости научных утверждений, гипотез и теорий был предметом логико-методологических исследований неопозитивистов.

Постпозитивизм (50-90-е гг. XX в.) пересмотрел задачу философии, определив предметом изучения не научные высказывания, а науку как целостную динамическую систему.

Известный британский философ Карл Раймунд Поппер (1902–1994) исходил из предпосылки, что некоторые законы науки не выражаются аналитическими суждениями и в то же время не сводятся к наблюдениям. Следовательно, такие законы не верифицируемы, поэтому он предложил принцип фальсификации (потенциальная фальсифицируемость или опровержимость любого научного утверждения). Если теория построена так, что не допускает опровержения своими же средствами, то она стоит вне науки, суть которой видится в конкуренции сменяющих друг друга теорий и выдвигаемых гипотез. Поппер подчеркивает теоретическую «нагруженность» фактов: не существует чистых, не направленных теоретическими ожиданиями наблюдений, поэтому исследование начинается не с наблюдения, а с проблем, стимулирующих творческое воображение, ведущих к выдвижению гипотез.

Поводом для отказа от классических представлений о закономерностях развития науки стал провал к 50-м гг. XX в. неопозитивистской идеи верификации. В это время Карл Поппер, находившийся прежде под влиянием логического позитивизма, создает собственную философскую концепцию – критический рационализм.

Поппер выдвигает на первый план проблему демаркации – так он именует задачу отделения научного знания от ненаучного. Вместо неопозитивистского принципа верификации он выдвигает принцип фальсификации: всякое научное утверждение должно быть потенциально опровержимо научным методом. В самом деле: наука строится на фактуальных суждениях, которые всегда могут быть квалифицированы как истинные или ложные: а ненаучные концепции (религиозные, метафизические, идейно-политические и т. п.) могут включать оценочные или деонтические (выражающие долженствование) суждения, а то и императивные (повелительные, побудительные) предложения, которые вообще не являются суждениями. Высказывания такого типа не всегда можно квалифицировать как истинные или ложные; а утверждения вида «Бог существует» и т. п. невозможно ни доказать, ни представить опровержимыми в силу их «запредельности» в отношении к опыту. Таким образом, в концепции Поппера есть «рациональное зерно». Фальсифицируемость действительно является необходимым признаком научных утверждений; но этого ещё недостаточно для выявления законов бытия и развития науки.

Поппер выступал против фундаментализма вообще, и, прежде всего, – против принципа опытно-индуктивного обоснования научных теорий. По его мнению, наука развивается путем произвольного выдвижения смелых гипотез и их последующей критики. Такой метод построения знаний давно известен, называется гипотетико-дедуктивным и действительно широко применяется в науке, особенно в её отдаленных от опыта областях: математике, философии и др. Он особенно характерен для античной и средневековой модели построения знаний, т. е., именно для того периода, когда в науке лидировали математика и философия. Поппер (мыслитель метафизического плана) абсолютизирует этот метод, игнорируя главное достижение науки Нового времени – тесную связь опыта и теории.

В то же время Поппер не представляет себе никакой основы для преемственности теорий, помимо отброшенной им индукции; поэтому вместе с ней он отбрасывает также принцип кумулятивизма. Согласно Попперу, эволюция науки носит эмерджентный характер (от англ. emergent – внезапно появляющийся), а это означает, что новые теории не имеют существенных связей со старыми, предшествовавшими им теориями. В результате наука предстает у Поппера как «третий мир» наряду с миром физическим и миром «ментальным» (в смысле – психологическим). Он не подчиняется законам этих двух миров и управляется совершенно особенными, чисто логическими законами.

Он выдвигает принцип фаллибилизма (от англ. fallible – подверженный ошибкам), согласно которому любое научное знание имеет принципиально гипотетический характер и подвержено ошибкам. В результате оказывается, что различные исторические состояния науки лишены существенного внутреннего единства; то, что их объединяет – это сам исторический процесс превращения одной формы в другую, не подчинённый каким-либо общим закономерностям. Значит, по Попперу, методология науки возможна только как историческое исследование идиографического типа.

Основные положения концепции К. Поппера следующие:

1) Легко получить подтверждения, или верификации, почти для каждой теории, если мы ищем подтверждений.

2) Подтверждения должны приниматься во внимание, только если они являются результатом рискованных предсказаний, т. е., когда мы, не будучи осведомлены о некоторой теории, ожидали бы события, опровергающего её.

3) Каждая «хорошая» научная теория является некоторым запрещением: она запрещает появление определённых событий. Чем больше теория запрещает, тем она лучше.

4) Теория, не опровержимая никаким мыслимым событием, не является научной. Неопровержимость представляет собой не достоинство, а порок теории.

5) Каждая настоящая проверка теории является попыткой её опровергнуть. Проверяемость – есть фальсифицируемость; при этом существуют степени проверяемости: одни теории более проверяемы, в большей степени опровержимы, чем другие; такие теории подвержены большему риску.

6) Подтверждающее свидетельство не должно приниматься в расчет, если оно не является результатом подлинной поверки теории. Это означает, что его следует понимать, как результат серьёзной, но безуспешной попытки фальсификации.

7) Некоторые проверяемые теории и после того, как установлена их ошибочность, всё-таки поддерживаются их сторонниками, например, с помощью введения вспомогательных допущений ad hoc или с помощью такой ad hoc переинтерпретации теории, которые избавляют её от опровержения. Такая процедура всегда возможна, но она спасает теорию ценой уничтожения или уменьшения её научного статуса.

Томас Сэмюэл Кун (1922–1996) разрабатывал теорию научных революций и смены парадигм (совокупности идей, методов, образцов решения задач, которые объединяют учёных на протяжении длительного времени «нормального» развития науки).

Революционные периоды развития науки всегда воспринимались как особо значимые. Их «разрушительная» функция со временем приобретала характер созидательной, творческой и инновационной деятельности. Научная революция выступала как наиболее очевидное выражение основной движущей силы научного прогресса. В период научных революций учёные открывают принципиально новое знание и получают новые результаты даже старыми инструментальными средствами.

В истории науки особое значение имели научные революции XVII и XX вв. Революция XVII в. определила развитие науки на последующие два века, когда новые достижения непротиворечивым образом встраивались в общую галилеево-ньютонианскую картину мира. Фундаментальная научная революция XX в., с открытием теории относительности и квантовой механики, пересмотрела исходные представления о пространстве, времени и движении. Развиваясь вширь, проникая в промышленность и технологии, благодаря компьютеризации и автоматизации, она приобрела характер научно-технической революции.

Венгерско-британский философ Имре Лакатос (Аврум Липшиц, 1922–1974) в качестве структурно-диалектической единицы модели науки рассматривает научно-исследовательские программы, представляющих собой непрерывную последовательность теорий, объединяемых базисом неоспариваемых положений, вокруг которого выстраивается «защитный пояс» гипотез и теоретических идей, подвергаемых фальсификации. Программа, защищаясь от противоречащих фактов, порождает вспомогательные теории до тех пор, пока не появится более эффективная, соперничающая с ней программа.

Научная программа – основная единица развития научного знания. С точки зрения концепции Лакатоса, развитие науки представляет собой смену исследовательских программ. Исследовательская программа представляет систему теорий, связанных непрерывно развивающимся основанием, общностью основополагающих идей и принципов. Исходная теория тянет за собой вереницу последующих. Каждая из последующих теорий развивается на основе добавления дополнительной гипотезы к предыдущим.

Структура исследовательской программы состоит из жесткого ядра, фундаментальных допущений, правил «положительной» эвристики, предписывающих пути дальнейшего хода исследований и правил «отрицательной» эвристики, говорящих о запретах, – о том, каких путей исследования следует избегать. Фундаментальные допущения принимаются за условно неопровержимые. Жесткое ядро – это система конкретно-научных и онтологических допущений, неизменных во всех теориях научной программы. Поскольку правила «отрицательной» эвристики запрещают переосмысливать жесткое ядро исследовательской программы даже в случае столкновения с контрпримерами или аномалиями, она обладает своего рода догматизмом. Для большей сохранности «жесткого ядра» программы создаётся «предохранительный пояс» вспомогательных гипотез, которые могут видоизменяться, адаптируясь к аномалиям. Этим приёмом Лакатос стремился избежать некорректности фальсификационизма при оценке теорий, которые попадают в аномальные ситуации или сталкиваются с контрпримерами.

В развитии исследовательских программ следует выделить две стадии: прогрессивную и вырожденческую (регрессивную). На прогрессивной стадии особую роль играет положительная эвристика. Именно она стимулирует образование вспомогательных гипотез, расширяющих сферу применения программы, а также её эмпирическое и теоретическое содержание. По достижению «пункта насыщения» развитие исследовательских программ резко замедляется. Парадоксы, несовместимые с теориями факты, противоречия обрушиваются на данную исследовательскую программу. Это симптомы начала стадии её вырождения. Научноисследовательская программа регрессирует, если теоретические объяснения отстают от роста эмпирических фактов. Вырождающиеся теории заняты в основном самооправданием.

Дух сциентистской философии можно определить, как сциентистский оптимизм и научный реализм.

Самосознание философии отличает ориентированность на проблемы научного знания и фактическое сведение предмета философии до границ эпистемологии.

Представители позитивистской философии были связаны с научной и преподавательской деятельностью, занимали философские кафедры в Вене, Кембридже, Лондоне, Варшаве и Львове.

Жанры философской литературы – «наукообразные» трактаты, статьи, логико-философские исследования.

Феноменология. Немецкий философ Эдмунд Гуссерль (1859–1938) рассматривал феноменологию как новую фило софию с присущим ей новым феноменологическим методом, являющимся фундаментом науки. Причиной эволюции данного типа философствования были как внутрифилософские (борьба между психологизмом и антипсихологизмом), так и внешние, культурно-когнитивные факторы (эволюция образа знания и науки).

Установки феноменолого-герменевтической философии:

– функционализм (направленность на конкретные проблемы – исследование «чистого сознания», изучение жизненного мира и овладение искусством понимания),

– рефлексивность – ориентированность на «смыслы» сознания, на субъективно-психологическую деятельность человека.

Онтология фокусируется на внутреннем мире человека, поэтому определяющим онтологическим принципом становится конструктивизм, исходящий из признания «человекооформляющего» фактора (человек конструирует мир в его смысловом измерении).

Гносеологический принцип феноменологии – редукция сознания (переход от рассмотрения конкретных предметов к анализу их чистой сущности) проявляется в методе «эпохе» – такой мыслительной операции, когда внимание ученого направленно не на предмет, а на то, каким образом даны указанные предметы нашему сознанию. Герменевтика в качестве основного гносеологического принципа определяет интерпретацию (понимание – основа человеческого мышления).

Проблематика феноменолого-герменевтической философии формируется вокруг изучения структур сознания, возможности понимания и его природы, интеграции научного знания в практическое сознание.

Гуссерль рассматривал феноменологический метод как выявление и описание поля непосредственной смысловой сопряженности сознания и предмета, поля, горизонты которого не содержат в себе скрытых, непроявленных в качестве значений сущностей. Сознание обнаруживает себя как направленность на предмет (это и есть значение), как бытие осознанности, но не как осознанная предметность. В качестве конкретно-исторической основы взаимно согласованного опыта, интерсубъективной идентификации любого смысла он представил «жизненный мир».

Жизненный мир – мир донаучной жизни, неупорядоченных созерцаний, первичных пространственно-временных структур, ценностная основа всех идеальных образований и теоретических конструкций науки. Над жизненным миром выстраиваются: дообъективный мир переживаний; миры, обусловленные специфическими донаучными интересами (мир бизнесмена, плотника); мир научной объективности.

Герменевтика. Главной проблемой герменевтики стала проблема обоснования интерпретации, её нормативных принципов, а также выбора типа интерпретации – грамматической, психологической, исторической.

Немецкий богослов и философ Фридрих Даниэль Эрнст Шлейермахер (1768–1834) поставил задачу создания универсальной философской герменевтики как общей теории понимания, в отличие от специфических герменевтик, занимающихся анализом языковых форм и конструктов. Им разработан метод дивинации как проникновения, вживания в чужое понимание, в психологию другого Я, дополненный методом компаративного анализа, или сравнительного понимания. Он рассматривал герменевтический круг как процесс бесконечного циклического уточнения смыслов и значений. Важнейшие принципы общей теории понимания Шлейермахера – уравнять позиции истолкователя и автора для «уничтожения» исторической дистанции и понимать автора лучше, чем он сам себя понимал.

Немецкий философ Вильгельм Дильтей (1833 1911), представитель «философии жизни», ввёл в герменевтику понятие жизни, трактуя её не в биологическом или прагматическом смысле, но как внутреннее восприятие нашей души, непосредственное впечатление возникающих в сознании фактов. Метод постижения жизни – понимание, интуитивное проникновение, сопереживание, вчуствование. Понимание приобретает новые черты, осознаётся, что понимание себя возможно лишь через понимание другого. Оно не может быть представлено формулами логических операций, и предстаёт как истолкование, интерпретация устойчиво фиксированных проявлений жизни, языка, культуры прошлого, а герменевтика является искусством такого истолкования.

Немецкий философ Ганс Георг Гадамер (1900–2002) признал конструктивную роль «временной дистанции» между созданием текста и его истолкованием. Укорененность субъекта-интерпретатора в истории продуктивна для понимания, «историчность» которого также принципиально не снимаема. Он разработал концепцию традиции, рассматривая «события традиции» как присутствие истории в современности. Нахождение внутри традиции, причастность к общему смыслу – важная предпосылка понимания. Понять текст означает понять «суть дела», обсуждаемого автором, и произвести свой смысл, вместо реконструкции авторского.

Цель феноменологии – построить науку о науке и раскрыть жизненный мир, мир повседневной жизни как основу всего познания.

Цель герменевтики – выявить суть искусства понимания как постижения смыслов и значений знаков, текстов.

Самосознание определялось задачей интеграции научного знания в практическое сознание, то есть, философия выполняет функцию соединения науки и обыденного сознания.

Представители этого типа философствования принадлежали к университетским преподавателям гуманитарных дисциплин, поэтому преобладающими жанрами были трактаты, философские исследования, научные статьи.

Экзистенциализм как философское течение XX в. выдвинул на передний план абсолютную уникальность человеческого бытия, не допускающую выражения на языке понятий. Он оформился после Первой мировой войны, потрясшей весь социально-экономический уклад европейского общества, и, прежде всего, официальную либерально-христианскую идеологию (основание её составляло просветительское убеждение в неодолимости прогрессивного движения человечества по мере успехов науки и цивилизации). Экзистенциализм констатирует кризис современной цивилизации, кризис разума и гуманности и протестует против капитуляции личности перед этим кризисом (история даёт план, но личность должна выполнять человеческие обязанности).

В основе экзистенциальной философии лежит идея постижения бытия как непосредственного переживания субъектом собственного существования (экзистенции). Как это сформулировал Ж.П. Сартр – «существование предшествует сущности».

В экзистенциализме выделяют направление религиозного экзистенциализма (К. Ясперс, Г. Марсель, Н.А. Бердяев, Л.И. Шестов, М. Бубер) и атеистического экзистенциализма (Ж.П. Сартр, А. Камю, М. Мерло-Понти, М. Хайдеггер).

Тенденции: персонализма и антисциентизма.

Установки: индивидуализма и гуманизма (индивиду, чтобы устоять в этом мире, необходимо, прежде всего, разобраться со своим внутренним миром, оценить свои возможности и способности); критики предшествующей рационалистической философии, философии рефлексивного анализа. Они упрекают классический рационализм в отрыве от живого конкретного опыта человеческого существования в мире, в сосредоточении внимания исключительно на «эпистемологическом субъекте как органе объективного познания» (Марсель) и придании абсолютного приоритета «чистому субъекту», субъекту cogito.

Принципы: онтологический – конструктивизм (конституирование фундаментальных структур повседневного опыта, фундаментальных жизнезначимых смыслов опыта человека, то есть, непосредственное «открытие мира», первоначальное его «означивание» есть движение (способ), которым человек открывает себя как «бытие-в-мире», самоопределяется в бытии, производя себя в мире как конкретную индивидуальность. Этим же движением одновременно конституируется мир в качестве «конкретного»); в гносеологии – интенциональность (направленность) сознания на внутреннюю, духовную жизнь личности.

Проблематика: человек как субъект – есть свободное, самодеятельное, ответственное бытие; анализ «жизненного мира» личности; для религиозных экзистенциалистов – тема взаимоотношения человека с высшим началом (по Ясперсу, экзистенция проявляется лишь в стремлении к трансценденции или Богу).

Хайдеггер Мартин (1889–1976) – немецкий философ, сыгравший решающую роль в становлении и развитии экзистенциализма, хотя сам себя он экзистенциалистом не называл. Одна из выдающихся его работ – «Бытие и время» (1927) – до сих пор широко обсуждается в философском сообществе. Хайдеггер отказывается от традиционных философских терминов «субъект», «объект», «отражение», «противоречие». Он считает их рационалистическими конструкциями, которые следует заменить «экзистенциалами» – словами-образами (Dasein – «тут-бытие» вместо «человек» и т. д.). Он часто использует разделяющий дефис (экзистенция) и кавычки («время», «душа»).

Как найти бытие и понять его смысл? По Хайдеггеру, в мире вещей есть одно сущее, с которого можно считать смысл бытия. Это – человеческая жизнь. Поэтому необходимо описать «мирскость мира».

Человеческое бытие – это Dasein, «вот-бытие», «тут-бытие», конечное, наличное бытие. Его сущность, – экзистенция, – открытость, устремленно сть к иному, переходность. Это экстаз, выход за свои пределы. Но выход к чему? К Ничто – говорит Хайдеггер (за пределы всякого сущего, всякой предметности). Постоянный выход в Ничто сопровождается изначальным Ужасом, который всегда с нами и просыпается от любого толчка. Устремленность к Ничто – выражение нашей конечности, временности, но одновременно это вступление в истину бытия. Бытие открывает свой смысл именно через человече скую конечность, а не через «вечность» рационалистической философии. Оно, по сути, есть Бытие к смерти.

Существование человека в повседневном мире может быть охарактеризовано как «собственное» и «несобственное». «Несобственное бытие» – это жизнь «по типу других». Другие выступают для нас под формой предметов; глядя на них, мы начинаем так же относиться и к себе. Взгляд на личность как на предмет делает каждого заменимым. Возникает «феномен усреднённости», фикция «среднего человека». Субъект – это нечто среднее, Das Man (man, по-немецки, – субъект неопределенно-личных предложений: «делают», «говорят»). В «неподлинном бытии» человек полностью погружён в сущее, он не помнит о собственной смерти, потому что его мир обезличен.

«Собственное бытие» связано с осознанием своей смертности. В смерти человек – не функция, не предмет среди предметов. Здесь он уникален, это опыт, который нельзя повторить – наисобственнейшее. Angst – бытийный страх, отличающийся от Furcht – конкретной боязни, обращает взгляд человека к будущему. Осознавший смерть – экзистирует, он всегда впереди себя. Умирание – жизнь конечного, темпорального существа.

Сартр Жан Поль (1905–1980) – французский философ, писатель, политический деятель. В 1943 г. он опубликовал свой главный теоретический труд – «Бытие и ничто». Им написаны роман «Тошнота» (1938), автобиографическая повесть «Слова» (1964), много рассказов и пьес.

Человеческая реальность, считает Сартр, совершенно уникальна и не сопоставима ни с чем. Это реальность смысловая, реальность сознания. Её возникновение – абсолютное событие, к которому не применимы никакие причинные объяснения.

Человеческая реальность – ничто, дыра в недрах бытия. Бытие же являет собой сплошную нерасчлененность. Это «в-себе-событие» инертно и вневременно, оно просто есть, наличествует и потому абсурдно и фактично. Человек испытывает тошноту перед этой бесформенной массой. И только человеческое сознание – не объект среди объектов, не предмет, и о нём никогда не скажешь «вот оно». Оно только что было или вот-вот будет (мы почти всегда имеем дело лишь со следами сознания). Сознание – живое противоречие, перелив, «декомпрессия бытия», пустота. Но это пустота, наполненная красками и смыслами. Способ существования сознания – неантизация: отрицание всякой определённости извне, всякой детерминации. При этом сознание, по Сартру, не есть духовная субстанция, «я» или субъект – все это конструкции, иллюзии. Сознание – безличный, арефлексивный поток свободных актов. Человек не обладает как предмет некоей предзаданной сущностью, он прежде всего – существование, экзистенция, проект. Эта «проективная» природа человека находит яркое выражение в его «фундаментальном проекте».