Текст книги "История философии в контексте времени"

Злая человеческая судьба состоит в том, что в нём едины бытие и Ничто. Будучи Ничто, человек стремится к позитивности, хочет стать «настоящим бытием», но никогда не может сделать этого. Сознание пусто, оно – «недостаток» и все свое содержание черпает из бытия. Получается, что у человека нет устойчивого ядра, но есть жажда полноты существования. «Фундаментальный проект» – это иллюзия, что для человека возможно стать «для-себя-бытием», сохранив при этом свободу и сознание. «Человек есть бытие, которое проектирует быть Богом». Но это неосуществимо. Потому человек для Сартра – «бесплодная страсть». Иллюзия «фундаментального проекта» должна быть разоблачена, как и все другие иллюзии.

Человеку не стать Богом, но он свободен созидать свою сущность, потому что, как мы уже отметили, изначально дан себе только как существование. Он не завершён, подобно вещи, и сам делает из себя то, чем является: честного или подлеца, труса или героя: «человек есть то, что он делает из того, что из него сделали» (1952). Экзистенция (существование) человека, благодаря сознанию, свободна от любых детерминаций. В своем внутреннем мире, полагает Сартр, мы не зависим ни от общества, ни от других людей, ни от моральных и религиозных установлений, ни даже от собственного прошлого. Эта независимость – результат способности сознания все отрицать и освобождаться от всякого внешнего влияния. Прошлое мертво, оно не определяет настоящего, которое всегда – выбор.

В любой ситуации человек может сказать «нет». Свободный выбор – удел каждого человека. Человек обречён на свободу. Он выбирает неизбежно даже тогда, когда не хочет выбирать. В поведенческом и нравственном выборе, согласно Сартру, участвует не ясное рефлексивное сознание человека, а некие дорефлексивные пласты его внутреннего мира. Человек выбирает не умом, а целостностью своего «я», и выбор его реализуется в поступке.

Пока мы не совершаем поступка, мы не знаем, каковы мы на самом деле. Только поведение говорит человеку о его истинных качествах. Даже чувства, на которые пытается сослаться человек при выборе, есть порождение поступка, который мы совершаем.

Сартр не верит в Бога, он повторяет вслед за Ницше, что «Бог умер», и потому человек, в его представлении, не может опереться на Божественную помощь, списать свои деяния на веления всевышнего или вымолить у него прощение. Если Бога нет, то всё дозволено. И из этого «всё» человек выбирает свой поступок на собственный страх и риск. Он не может опереться на людей, потому что каждый свободен, и на них не обопрешься. Поэтому индивид выбирает в одиночку, без гарантий и без надежды на успех.

Поскольку моральные ценности, существующие в обществе, не указ свободному от всего человеку, он волен ориентироваться на те, которые «изобретет» сам. В принципе, как уже сказано, дозволено всё. Фактически, есть лишь одна добродетель, которую Сартр «официально» признает. Это честность. Никто не должен пытаться переложить ответственность за свои поступки на другого человека или на обстоятельства. Человек свободен выбирать, но он полностью в ответе за свой выбор.

Цель – анализ наличного бытия человека, застигнутого «здесь и теперь», в непроизвольной сиюминутности переживания.

Самосознание: дистанцируется от сциентизированной философии и науки, претендует быть «практической философией».

Представители: гуманитарно ориентированная интеллигенция – романисты, литературоведы, представители искусства.

Жанры: эссе, романы, повести, философские трактаты.

Структурализм. Это общее название ряда направлений в социо-гуманитарном познании XX в., связанных с выявлением структуры. Доминантой структуралистского мышления выступает рассмотрение всего разнообразия культурных феноменов сквозь призму языка как формообразующего принципа и ориентация на семиотику, изучающую внутреннее строение знака и механизмы означения.

В формировании структуралистского направления участвовали Женевская школа лингвистики (Ф. де Соссюр и его ученики), русский формализм, пражский структурализм, американская школа семиотики Ч.С. Пирса и Ч.У. Морриса, Копенгагенский и Нью-Йоркский лингвистические кружки, структурная антропология К. Леви-Стросса, структурный психоанализ Ж. Лакана, структура познанияМ. Фуко и др.

Главная специфика структурализма заключалась в рассмотрении доступных чувственному восприятию явлений, как «эпифеноменов» – внешних проявлений или «манифестаций» внутренних, глубинных, и поэтому «неявных» структур, вскрыть которые считалось основной задачей. Центральным базовым понятием структурализма является понятие структуры.

Структура представляет собой совокупность отношений, инвариантных при различных внутренних и внешних преобразованиях или, в терминологии структуралистов, это синхроническая фиксация любой диахронически развивающейся системы. Любая структура, которую в структурализме очень часто определяют как модель, должна отвечать трем необходимым условиям: целостности – подчинения элементов целому и независимость последнего; трансформации – упорядоченного перехода одной подструктуры (или уровня организации составляющих данную структуру элементов) в другую, на основе правил порождения; саморегулирования – внутреннего функционирования правил в пределах данной системы. Таким образом, структура выступает не просто в виде устойчивого «скелета» объекта, а как совокупность правил, следуя которым можно из одного объекта получить второй, третий и т. д. При этом обнаружение единых структурных закономерностей некоторого множества объектов достигается не за счёт отбрасывания отличий этих объектов, а путем анализа динамики и механики взаимопревращений зафиксированных различий в качестве конкретных вариантов единого абстрактного инварианта.

Тенденции:

– сциентизма (это направление возникло как метод гуманитарного исследования);

– неорационализма (признается всеобщая детерминированность реальности, умопостигаемость «рационализированной» реальности);

– антиисторичности (исследуются инвариантные структуры в истории).

Установки: десубстанциализации традиционной метафизики (исследование культурных объектов и феноменов сознания); на исследование фундаментальных познавательных структур (различные понятийные конструкты – «ментальные структуры» Леви-Стросса, «эпистема» Фуко, «символический порядок» Лакана – претендуют на формализацию, развитие, прояснение взглядов на природу и функции бессознательного).

Принципы:

– онтологический — текстуализированности мира («вне текста» нет ничего, реальность для него – это, по преимуществу, языковая реальность);

– гносеологический – доступности реляционных свойств элементов для гуманитарного познания.

Проблематика включала разработку:

– теории знака (Фердинанд де Соссюр).

Теории знака разработана швейцарским лингвистом Фердинандом де Соссюром (1857–1913). Он рассматривал язык как универсальную знаковую систему, имеющую вследствие этого четко выраженную структуру. Знак представляет собой некое целое, являющееся результатом ассоциации означающего (акустического образа слова) и означаемого (понятия). Означающее и означаемое неотделимы друг от друга как две стороны бумажного листа (мысль – его лицевая сторона, а звук – оборотная; нельзя разрезать лицевую сторону, не разрезав оборотную). Кроме того, язык носит коллективный характер и коммуникативен по своей природе. Отсюда и представление о коде как совокупности правил или ограничений, обеспечивающих функционирование речевой деятельности естественного языка или любой знаковой системы. То есть, код обеспечивает коммуникацию.

– структурной антропологии (Клод Леви-Стросс).

Французский этнограф и социолог, член Французской академии и создатель структурной антропологии Клод Леви-Стросс (1908–2009) радикально изменил изучение примитивных культур. Переход от природно-инстинктивного к примитивно-культурному человеку совершается через запрет инцеста – схему, общую для всех культур. Вырастающие из запрета инцеста отношения между людьми образуют исходную социокультурную организацию (структуру), регулирующую практику. Структура родства, выражающая сдерживаемое либидо, образует либидинальное тело культуры. Это объективный и необходимый процесс, трансформирующий естественно-инстинктивную сферу человека в новое качество.

Бинарная оппозиция «человек-природа» является для него исходной и при анализе проблем познания. Леви-Стросс развивает идею «сверхрационализма», смысл которой в том, что существующая в органической и физической материи рациональность природы и Вселенной не только определяет первоначальное пассивное мышление первобытных людей, но и является условием её познания человеком.

На материале анализа мифов Леви-Стросс выделил основные этапы развития рационального мышления. В мифологическом мышлении, по его мнению, скрыта схваченная суждениями и закрепленная в терминах объективная логика отношений между предметами. Логические операции, обозначенные этими терминами, создают своеобразную комбинаторику бессознательного мышления и основу технических способностей человека. Поэтому глубинная логика созидательной деятельности формировалась уже в примитивных культурах и едина для древнего мира и современного человека. На основе этого Леви-Стросс приходит к выводу, что все человечество связано единой структурой бессознательного, породившей в различных условиях лишь на первый взгляд отличные этнические и национальные культуры.

– языка и порождения смысла (Ролан Барт).

Французский литературовед и семиолог Ролан Барт (1915–1980) исходил из леви-строссовской посылки о созидании структур культуры силой, символизирующей функции сознания, реализующейся в языке и исследуемой как язык. Язык является единственной возможностью понимания любых явлений, в том числе и смыслов социальных структур. По мнению Барта, всё, что есть в социальной действительности, начиная от социальных систем и до совокупности различных предметов, имеет языковую основу, поскольку когда-то было как-то названо, обозначено. Смысл есть только там, где предметы или действия названы; мир означаемых предметов есть мир языка. Язык несет в себе социальные установления и систему значимостей, не может быть изменен или создан по произволу отдельного индивида. Он является коллективным договором, обеспечивающим коммуникацию. Речь, напротив, есть результат индивидуального выбора, регулируемого традициями, достающимися человеку от определённого коллектива.

В контексте культуры как языка Барт исследует и проблемы коммуникации. Главный вопрос – о взаимодействии индивидуального (личного поступка, действия, высказывания, одним словом, речи) и коллективного (языковой структуры, не индивидом созданной и его сознанию не открытой). Разрешение этой оппозиции приводит Барта к понятию письма, понимаемого как диалектическое отношение коллективного с его обязательными кодами (язык) и индивидуального с импульсами бессознательного (речь). Письмо, порождаемое взаимодействием языка и речи, превращает культуру в текст, внутри которого действуют различные семантические системы.

– структурного психоанализа (Жан Лакан).

Французский психоаналитик Жан Лакан (1901–1981) изучал роль бессознательного в жизни отдельного человека. Наиболее показательно его учение о личности, построенное в значительной части на материалах психоаналитической практики. Личность, по Лакану, состоит из трех слоев: реального, воображаемого и символического.

Реальность актуализируется, по его мнению, только через серии языковых обнаружений. Исходя из того, что не больной (пациент психоаналитика) управляет речью, а речь управляет субъектом в случае болезни, Лакан конструирует слой реального в личности как причину поведения, выраженную в форме языковых эффектов.

Слой воображаемого формируется на основе эффекта узнавания. Шестимесячный ребенок, узнающий свой образ в зеркале, закрепляет его в сознании. В дальнейшей жизни этот образ играет роль психологического ядра, определяющего восприятие человеком всякого «другого». Поэтому воображаемое регулирует межличностные отношения, описываемые Лаканом в терминах господского и рабского сознания.

Слой символического, образуемый языком, составляет главное измерение бытия человека, особенность которого заключается в том, что индивид застаёт уже готовыми языковые правила, регулирующие речевое поведение. Сетка символов, составляющая транссубъективную реальность индивида, пронизывает всё его бытие. Ассимиляция символического начинается ещё до рождения ребенка (брак родителей и соглашение о рождении ребенка) и продолжается после смерти (обряд погребения). Языковые коды, к которым приобщается индивид, оформляют и структурируют бессознательное. Языковые символы, объективирующие бессознательное, окутывают собеседников. Происходит замыкание речевых цепочек, втягивающих в свою орбиту говорящего и слушающего. При этом объективирование бессознательного происходит особым образом; цепи высказываний подвергаются «скручиванию», воспроизводя «ленту Мебиуса», а скольжение по речевой цепочке позволяет исследователю выявить её «изнанку».

– археологии знания (Мишель Фуко).

Французский историк, философ, теоретик литературы Мишель Фуко (1926 1984) предпринял попытку создать особую дисциплину – «археологию знания», изучающую исторически изменяющиеся системы мыслительных предпосылок познания и культуры.

Эти предпосылки определяются господствующими семиотическими отношениями, или отношениями «слов» и «вещей». Истоки этих отношений не следует искать ни на эмпирическом уровне (на уровне языка, схем восприятия и воспроизведения ценностей), обусловливаемом базовыми кодами культуры, ни на уровне теорий философского или научного объяснения. Отношения «слов» и «вещей» расположены между эмпирическим и теоретическим уровнями, в «основополагающем» пространстве, предшествующем «словам, восприятиям и жестам». Продуцируемый этой областью порядок признается очевидным, сопрягается с пространством и временем и связывается с тем, что считает для себя истинным та или иная культура.

Переход на уровень предмета инициирован действием эписистемы, являющейся мыслительной предпосылкой познания и культуры. Эписистема не только предпосылочное, но и формообразующее начало познавательных полей культуры.

Фуко выделяет три скачкообазно сменяющих друг друга эпистемических образования в европейской культуре: Возрождение (XV–XVI вв.), классический рационализм (XVII–XVIII вв.) и современность. Такой подход к истории делал сомнительным творческий потенциал субъекта и его значение для познания и культуры. Но это была сознательная установка Фуко, отвергающего подход к творчеству как проявлению особенностей психики или биографии. Автор, по его мнению, – лишь выражение некоего единства в дискурсе (рассуждении), статус этого дискурса внутри общества и культуры. На более высокой ступени стоят те, кто создает нечто большее, чем собственные тексты, а именно, правила и возможности формирования текстов. К таким «основателям дискурсивности» он относил Фрейда и Маркса.

Цель: исследование инвариантных отношений (структур) в динамике различных систем и придание гуманитарным наукам статуса точных наук, распространение метода структурной лингвистики на поле культурологии.

Самосознание: особое методологическое направление в области гуманитарных исследований.

Представители: исследователи и преподаватели гуманитарных наук.

Жанры: статьи, монографии, эссе, рецензии.

В 1970-1980-х гг. под воздействием как внутренних (выполнение нерешенных задач структурализма), так и внешних условий (выступления студенческой молодежи, не прогнозировавшиеся в социокультурных исследованиях, использовавших структуралистскую методологию – «структуры на улицы не выходят») изменяются установки структурализма, и он превращается в постструктурализм.

Определяющие тенденции: антисистемность и антирационализм.

Установка: на исследование внеструктурных параметров («изнанки») структуры и связанных с их постижением когнитивных процессов.

Утверждается релятивизм в онтологии (мозаика реальностей). В гносеологии – отрицание возможности истинного познания и категории истины. В этике – отрицание универсальных, формирующих культуру норм.

Задачи:

– критика западноевропейской метафизики с её логоцентризмом, проблема кризиса репрезентации;

– демистификация, изобличение, фиксация возникающих на всех уровнях очагов власти и сокрытых под оболочкой бессознательного стратегий принуждения;

– поиск находящихся за пределами структуры маргинальных зон свободы, в результате оказывающихся в качестве предельной, далее нерасчленяемой реальности, не контролируемой силами власти (желание, история, «хаосмос», аффекты, тело, жест и т. д.).

Онтологический принцип: текстуализированности мира (для постструктурализма нет ничего «вне текста», реальность для него – это, по преимуществу, языковая реальность).

Гносеологические принципы: деконструкции. Определяются операции «разборки» и «сборки», с целью «выманить наружу конфликтующие силы означения», чтобы показать в текстах любого рода значимость внесистемных элементов – деталей, не замеченных или же замолчанных сначала автором текста, а потом и читателями, оставившими свидетельства своих прочтений в виде собственных текстов. Всякий текст живет среди откликов, «перекличек», «следов» одного текста на другом. След важнее и первичнее любой системы: это отсрочка во времени и промежуток в пространстве. Система размыкается и «входит в контекст», приобретая тем самым то «внешнее» измерение, целиком устранявшееся в структурализме в пользу внутренней грамматики взаимосвязанных элементов.

Проблематика: ориентирована на развенчивание классического рационализма, анализ неструктурного в текстах, неконцептуализированных интенсивностей и таких оппозиций, как «разрушение – созидание», «серьёзность – игра».

Принцип «структуры структурности» наиболее последовательно критиковал французский философ Жак Деррида (1930–2004). В основе критики находилось понятие «центра» структуры, как организующего структуру неструктурированного начала. Оно является наследием западноевропейского образа мышления и имеет множество инвариантов: в философии и психологии – утверждающий приоритет дискурсивно-логического мышления рациоцентризм; в культурологии – европоцентризм; в истории – футуроцентризм.

Постструктуралисты считают, что «центр» – это постулированная наблюдателем фикция, не являющаяся объективным свойством структуры. «Центр» – это «cogito», «феноменологический голос» наблюдателя, его «сознание». То, что утверждается как «центр» структуры, обусловлено даже не позицией наблюдателя, а его желанием или волей. А поскольку вся действительность есть коммуникация по обмену сообщениями или текстами с определёнными смыслами, то следствием субъективного и произвольного определения «центра» структуры оказывается навязывание тексту (соответственно, читателю или слушателю) смысла, желаемого наблюдателем, но объективно не содержащегося в тексте. В то же время смыслы, навязываемые наблюдателем, трактуются, в свою очередь, как тексты, собранные из культурных систем и норм своего времени, то есть, заданные идеологией эпохи.

В противовес понятию структуры, представляющей собой жестко систематизированный, иерархически упорядоченный принцип организации природных, культурных, социальных и научных явлений, французские постструктуралисты Жиль Делёз (1925–1995) и Феликс Гват-тари (1930–1992) вводят понятие ризомы. Ризома не имеет единого корня, связующего центра. Это непараллельная эволюция совершенно разнородных образований, происходящая не за счёт дифференциации, членения, разветвления, а благодаря удивительной способности перепрыгивать с одной линии развития на другую, исходить и черпать силы из разности потенциалов.

Понятия «центр», «целостность», «единство», «тотальность» по содержанию синонимичны. Тоталитарные и авторитарные тенденции в обществах XX века становятся оковами дальнейшего развития. Порождаемые ими аналитизм, логоцентризм ограничивают рост, ослабляют становление общество. Другое дело – ризома. Она преодолевает любые ограничения именно в силу того, что её теснят, обступают и препятствуют развитию. И чем сильнее давление на ризому, тем шире радиус её действия, тем на большем пространстве периферийной земли она выбрасывает свои щупальца. Ведь не будь периферии, её жизнеобновляющих и жизнепитающих соков, рост прекратился бы и в материнском лоне начала (центре, фокусе).

Постструктуралисты отвергают все бинарные оппозиции: половозрастные (мужчина – женщина, дети – взрослые), расовые (черные – белые), классовые (общественный – частный), познавательные (субъект – объект, образный – понятийный, истинный – ложный) и т. д. Никаких противоположностей – только равноправное разнообразие.

Ризомное мышление породило теорию шизофренического дискурса – языка, отвергающего причинно-следственные связи и общепринятую логику, языка абсурда и парадоксальности, свойственного подлинно творческим людям (писателям, поэтам, художникам), а также – социально отверженным (безумцам, больным, преступникам), которые в глазах «больной цивилизации» неизбежно выглядят «шизоидными личностями».

Цель – сформулировать новое мышление без субъекта. Самосознанию присуще ощущение игры, философия даже не искусство, требующее творчества, это манипуляция цитат и игра.

Самосознание: постструктуралисты настаивают на относительности всяких границ (между означаемым и означающим, философией и литературой, литературой и критикой), что, в частности, характеризует их аксиологические ориентации.

Представители: постмодернисты, по преимуществу, это литературные критики (Жорж Батай) и преподаватели университетов (Жиль Делез, Ричард Рорти).

Категории

– Воля, «воля к власти», «воля к жизни», сверхчеловек;

– знание, вера, истина, заблуждение, наука, концептуальная модель, парадигма, критический рационализм, язык науки, верификация, фальсификация;

– «чистое сознание», смыслы, жизненный мир, редукция, интенциональность, интерпретация, герменевтический круг, текст, интерпретатор;

– экзистенция, свобода, «тут-бытие»;

– поток желаний, имперсональные скорости, интенсивности, мышление соблазна, телесность, событийность, ризома, шизоидный дискурс.

Контрольные вопросы

1. За что «философия жизни» критиковала классическую философию?

2. Чем отличается трактовка жизни в академической философии жизни?

3. Какие новые методы философского исследования предлагают представители «философии жизни»?

4. Что представляет собой классический позитивизм?

5. Что общего и каковы различия между позитивизмом и материализмом?

6. Какое влияние оказал психоанализ на науку и культуру XX столетия?

7. Какое отношение психоанализ имеет к философии?

8. В чем состоит феноменологическое понимание специфики философии, ее предмета?

9. За что Э. Гуссерль критикует натурализм, психологизм и историцизм в философии?

10. Почему феноменологический метод Гуссерля был востребован в различных областях философского знания XX века?

11. Кого и на каком основании мы относим к представителям экзистенциализма?

12. Почему художественная литература явилась более адекватной формой выражения философии экзистенциалистов, чем их философские трактаты?

13. Какие проблемы изучает герменевтика?

14. Кто из философов внес заметный вклад в развитие герменевтики?

15. Что такое философский структурализм? Каковы его характерные особенности?

16. Каковы основные идеи постструктурализма?

Литература

1. Барт Р Избранные работы. Семиотика. Поэтика. М., 1994. – 616 с.

2. Декомб В. Современная французская философия. М., 2000. – 344 с.

3. Делез Ж., Гваттари Ф. Капитализм и шизофрения: Анти-Эдип. М., 1990.

4. Зотов А.Ф., Мельвиль Ю.К. Западная философия XX века. М., 1998. – 432 с.

5. Ильин И. Постструктурализм. Деконструктивизм. Постмодернизм. М., 1996.

6. Ингарден Р. Введение в феноменологию Эдмунда Гуссерля. М., 1997. – 224 с.

7. История современной зарубежной философии. СПб., 1997.

8. Коплстон Ф. История философии. XX век. М., 2002. – 269 с.

9. Лакатос И. Методология научных исследовательских программ // Вопросы философии. 1995. № 4.

10. Леви-Строс К. Путь масок. М., 2007. – 399 с.

11. Лиотар Ж.-Ф. Феноменология. СПб., 2001. – 160 с.

12. Мамардашвили М.К. Очерк современной европейской философии. М., 2010. – 584 с.

13. Нарский И.С. Западноевропейская философия XIX в. М., 1976.

14. Ницше Ф. Собрание сочинений: в 2 т М., 1989–1990.

15. Поппер К. Логика и рост научного знания. М., 1983.

16. Смирнова Н.М. От социальной метафизики и феноменологии естественной установки. М., 1997.

17. Сокал А., Брикмон Ж. Интеллектуальные уловки. Критика современной философии постмодерна. М., 2002. – 248 с.

18. Фуко М. Археология знания. СПб., 2004. – 416 с.

19. Хайдеггер М. Бытие и время. М., 1997. – 452 с.

20. Хилл Т.И. Современные теории познания. М., 1965.

21. Шопенгауэр А. Избранное. М., 1990.