Текст книги "Поступь империи: Поступь империи. Право выбора. Мы поднимем выше стяги!"

Неизвестно, чем бы закончилась атака русских войск, если бы не своевременная поддержка артиллерии. Правда, надо отметить, что из шестидесяти орудий, подогнанных к месту сражения на достаточную дистанцию, по шведам открыли огонь только чуть больше половины. Тяжелые бомбы гаубиц падали в рядах шведов, унося с собой десятки жизней одновременно, прорывая монолит шведских рядов.

Бой продолжался с тем упорством, которое присуще только поистине ярым противникам, тем, кто никогда не отступает…

Но вот прозвучал единый приказ для шведской армии, и ровная линия мушкетеров пошла навстречу замершим русским фузилерам, приготовившимся к залпу. Заученным движением, нога в ногу, шведы подошли на расстояние выстрела и вскинули к плечам мушкеты…

Со стороны головы колонны послышалась пушечная канонада, следом за которой замершие по правому и левому флангу русские солдаты бросились обходить наступающего противника с флангов. Ошеломленные таким непонятным для них действием, шведы слегка сбавили ход и не заметили, как часть стоящих перед ними на коленях русских воинов встали в полный рост, прикладывая к плечу длинные фузеи с непонятным утолщением казенника.

Команда «Пли!» была последним, что услышали шведские солдаты.

За залпом первых шеренг последовали второй и третий: оказалось, что в то время, пока шведов обходили отряды наших войск, к двум ротам подошло подкрепление, образовав численный перевес на острие атаки!

Как ни старались шведы сдержать напор русских воинов, они все равно не смогли этого сделать, оставляя на зеленеющей траве бездыханные тела, пронзенные штыками русских фузей.

Поневоле жители северного полуострова подались назад, ломая строй и открывая тылы своих собратьев по оружию, а зачастую падая с раскроенной головой или пронзенные солдатским штыком.

В ряды смешавшихся шведов влетели две тысячи казаков под предводительством своего старшины Кулибяки, грозно отдающего приказы сотням, тут же раскинувшимся в стороны на манер ловчей сети.

Увидев, что происходит в авангарде, Левенгаупт бросил закрывать образовавшуюся брешь готовящихся для контратаки мушкетеров тридцать первого королевского полка. Но они не успели занять место отступивших солдат: в прореху поспешили влететь донские казаки, сминая на своем пути сотни мушкетеров, не успевших перестроиться для отражения атаки с тыла. Следом за кавалерией на позиции шведов ворвалась русская пехота, после первого залпа бросившаяся в штыковую атаку.

Как бы яростно ни сражались воины Левенгаупта, он видел, что командиры врага его переиграли, причем переиграли вчистую, заставляя уводить остатки своих воинов в единственном возможном направлении – на Могилев, где его ждет его король, и ждет не с пустыми руками. Вот только весь провиант и боеприпасы остались у русских! Черт!

– Отступаем! – приказал своему адъютанту командующий шведских войск, смотря, как желто-голубые мундиры падают на жухлую осеннюю траву, обагряя ее кровью, а по пятам за ними, ступая по упавшим знаменам и мундирам его воинов, идут зелено-красные солдаты Русского царства…

Благодаря мужеству и стойкости наших солдат мы смогли не только разбить шведов, но и захватить при этом 78 знамен, 17 пушек и 7800 подвод с продовольствием и боеприпасами. Но главное, мы можем с гордостью сказать, что эта победа может считаться первой победой русского воинства над регулярным войском шведов, чего доселе никогда не бывало, к тому ж вступая в сражение гораздо меньшим числом.

Кроме того…

– Очень даже неплохо получилось, – задумчиво сказал Прохор, гладя свой подбородок.

– Это ты о чем? – не понял я.

– Про идею с заменой багинетов на штыки. Она принесла, как пишет государь, много пользы, ведь теперь нашим воинам не приходится запихивать его в дуло… – ответил Прохор.

– Да, со штыками хорошо получилось, ваше высочество. Вот только витязям новые схемы, введенные после похода на булавинцев, отработать нужно… – добавил Кузьма, смотря перед собой.

– Перемудрили мы сначала немного, не скрою. Зато, после того как витязи побывали в настоящем сражении, учли этот опыт, – согласился я с Кузей.

– Также надо барабанщиков поставить в третий ряд: и тыл защищен у них будет, и перед. Так что не зря мы наших витязей «выгуляли», – внес свою лепту Прохор.

– Не все так гладко, друзья, ведь не забывайте, о чем мы говорили в прошлый раз. Наши витязи должны сражаться при содействии артиллерии, а не отдельно от нее.

– Алексей, ты не забывай, что учения и маневры не в копеечку обходятся, поэтому при всем желании мы не можем их проводить каждую неделю, – осторожно заметил Николай, делая какие-то заметки в своем дневнике.

– Да понимаю я, но вот только хочется, чтобы наши кадеты были подготовлены как можно лучше, они все должны вернуться живыми и невредимыми! – искренне сказал я, чувствуя, что действительно переживаю за этих взращенных моей мыслью и идеей малолетних воинов.

– Ведь мы для этого их и готовили, Алексей, – тихо сказал Кузя. – Тем более государь уже с неделю как прислал тебе наказ явиться к Могилеву с войском.

– Это все я понимаю, но все же еще рано пускать их в этот ад. Ведь одно дело – воевать против толпы, пускай и вооруженной саблями и фузеями, а совсем другое – пускать еще не до конца обученных витязей на матерого и опасного противника, – ответил я Кузьме.

«Не власть меняет человека, не власть! Только человек меняется, и меняется сам, без помощи извне. Вот от понимания этой истины и зависит, останется он сам собой или превратится в чудовище. Что ж, думаю, я вовремя смог осознать эту истину», – горько подумалось мне, когда я мысленно вернулся к событиям подавления бунта на Дону.

– А что тут думать, если царь-батюшка уже дал приказ на выдвижение к Могилеву по весне? – поинтересовался Прохор. – Да и кадеты полностью доверяют тебе, сами жаждут скорее вступить в бой, ты же сам их такими воспитал. Точнее, воспитывал-то отец Варфоломей, но ведь посыл давал ты!

– Хорошо, оставим пока этот разговор и вернемся к нашим баранам, то есть к шведам, – улыбнулся я, почувствовав, как тягостные мысли отходят на второй план. – Так вот, нам нужно подумать о том, как воевать со шведами. Обсудить их тактику, ведь знание противника – уже половина победы. Или не так? – спросил я собравшихся.

– Конечно так! – ответил Прохор, лучше остальных усвоивший мои недолгие уроки тактики и общей стратегии.

Увы, но времени для преподавания в корпусе у меня уже не оставалось совсем. Казалось бы, все должно быть наоборот: аппарат налажен и понемногу начал работать, чиновники присмирели, получают жалованье, в казну поступает достаточно денег. Однако времени по-прежнему не хватает, и даже приходится «одалживать» оное у следующего дня. Правда, в качестве альтернативы личному преподаванию я придумал изложить все то, что знаю о тактике, в одном пособии, которое и будет основным руководящим документом витязей. Только ведь надо все продуманно сделать.

Модернизация идет полным ходом, пришлось даже старые фузеи кадетов переправлять на склад в Рязань, для нужд рязанского полка. Почему именно так? В первую очередь из-за того, что все обеспечение воюющего полка ложится на земли, формировавшие его. На смену устаревшим тактическим действиям приходят более совершенные и полезные построения, опирающиеся на облегченное оружие, имеющее в скорострельности пятикратное превосходство над противником.

Жаль только, все новые фузеи гладкоствольные – увы, но нарезные штуцеры находятся в процессе разработки, все же Дима, набравший себе помощников из числа витязей и мастеров-токарей, попросту не успевал все сделать и опробовать. К примеру, после похода на юг России было единогласно принято решение о более тесном взаимодействии пехоты и артиллерии, на деле доказавшей свою полезность, а главное, саму возможность соблюдения новых тактических построений.

Пока только половина брошюры написана, приходится каждую запятую продумывать. Хорошо хоть удалось по чертежам французского аналога создать печатный станок в Петровке, в одной из мастерских, спешно переоборудованной под типографию. Иначе печать готового наставления могла бы стать тем препятствием, которое заставляет людей опускать руки и больше никогда не браться за сие дело. Вопреки практике Петра, я настоял, чтобы Федор Волков, мой партнер по железоделательному заводу, купил чертежи станка во Франции, которая уже десятилетие ведет войну с половиной Европы и, надо заметить, в целом неплохо воюет.

В итоге новые кадеты-витязи, наряду с письмом, счетом и чтением, учатся по «Началам тактики. Пример для русского воина» – первой книжке, отпечатанной сразу же после пары десятков экземпляров Библии тиражом чуть больше сотни экземпляров. Кроме этого в их подготовку, помимо строевых упражнений, устава и воинских игр, добавили освоение премудрости строения фузеи и артиллерийское дело. А как без этого, если кроме «колпаков», выплавляемых в литейных Заокского железоделательного завода под руководством Ивана Нестерова, витязям придется сражаться и другими орудиями – в жизни всякое бывает. Да и оружие противника надо знать в лицо, а его характеристики и вовсе как молитву заучивать.

Как сейчас вспомню, чего стоило создание первых «колпаков», удивляюсь, что не поседел. До сих пор в загадках путаюсь. Поначалу, начертив на бумаге новую пушку, я не думал, что будут какие-то сложности с ее производством: подумаешь, одну деталь перелить в другую форму, и все дела…

Всю глубину неверности своего суждения я понял еще при первых неудачных попытках создания самой пушки. Правда, надо заметить, что создавать «колпаки» Дима с мастерамилитейщиками научились довольно быстро. Вот только первые орудия оказались негодными в плане стрельб: то лафет после выстрела на пару десятков шагов «отлетает», то калибр «хромает». Короче, доработка была – не дай бог. Плюс ко всему в этих же мастерских отливали ядра и гранаты, которые потом поступали в Петровку, где и хранились, а гранаты ко всему прочему еще и начинялись пороховой смесью и картечью.

Да и после полевых испытаний, как можно назвать стрельбы орудий во время подавления восстания Булавина, открылись некоторые не совсем приятные моменты данного оружия, такие как «прыганье» пушки из-за дефекта лафета, пропущенного при единичных стрельбах, а также то, что стрельба ядрами оказалась не столь эффективной, как хотелось бы. Так что доработок хватало…

Но не бывает все сразу хорошо, только с опытом, накопленным на своих и чужих ошибках, человек находит золотую середину. Поэтому в конечном итоге, благодаря усилиям мастеров, нам удалось создать совершенно новый образчик лафета. Его конструкция состояла из станка и хода и имела возможность небольшого относительного перемещения.

Станок состоял из двух взаимно скрепленных штампованных стальных станин, края которых были загнуты внутрь под прямым углом, и подъемного винтового механизма. Благодаря этой новинке, кроме вертикального изменения угла выстрела из пушки, мы получили возможность изменения относительно небольшого угла в горизонтальной плоскости до десяти градусов. Без смены положения самого орудия! Конечно, из-за этого вес «колпака» стал несколько большим, нежели ранее, но он по-прежнему был чуть ли не в полтора раза легче своих товарок, и это вместе с лафетом!

Также на новых орудиях были изменены устройства наведения. Если раньше для наведения орудия на цель на стволе орудия устанавливалась мушка, а на казеннике – целик, то теперь добавлялось также первое оптическое устройство, сделанное одним из помощников Дмитрия, Демьяном Топоровым.

– А что толку от того, что мы изучим шведа? – спросил Николай у друзей. – Ведь Карл вообще может что-нибудь новенькое учудить: вспомните его засланца перед битвой при Лесной…

– Тут ты неправ, Никола, – опередив Прохора, сказал Артур. – Карл считает себя шведским Александром Македонским, который пройдет по Руси, словно горячий нож сквозь масло. Поэтому он вряд ли отступится от канонов военной тактики, его может хватить разве что на ночную атаку или обходной маневр войск. В остальном, я думаю, он будет придерживаться старых правил. Да к тому же уже этой весной он захочет взять реванш, ведь государь лишил его армию фуража, провизии и боеприпасов!

– Разве что так…

– Именно так, и никак иначе, даю руку на отсечение, – спокойно подтвердил Артур.

– Тогда, господа, мы можем начать думать, как лучше использовать наших солдат для атаки шведов в случае их отхода в тыл для возможной перегруппировки…

Весь февраль проходил в делах и заботах, пролетая, словно реактивный истребитель территорию враждебной Грузии. Каждый день мы собирались все вместе и, отгораживаясь от внешнего мира на несколько часов, думали, спорили и решали, как лучше поступить в тех или иных ситуациях, порой находя очень оригинальные решения, до которых довольно-таки тяжело додуматься самому, сидя в одиночестве.

Благодаря небу и правильному распорядку дня, который я, кстати, составлял лично, мы с моей прелестью проводили все свободное время, не считая ночных наших «посиделок». Как я счастлив, что у меня есть такая девушка – умная, преданная, а главное, любящая!

Вот только осознание того, что нам придется расстаться на неопределенный срок, меня расстраивало и выбивало из колеи, ведь терять любимую, пускай и временно, ой как не хочется! Но ничего не поделаешь, дороже злата и поцелуев прелестных дев время сильных мира сего, ведь именно от них зависит, будут ли и далее в стране эти прелестные девы – не запуганные, не искалеченные войной и разрухой…

Глава 7

Конец февраля 1709 года от Р. Х.

Рязань – Петровка

Алексей Петрович

– Ну, братцы, чем меня порадуете? – весело спросил я собравшихся.

– Все тем же самым, ваше высочество, – ответил Никита, перекочевавший под начальство Михаила Лесного и теперь командовавший губернской полицией, не отрываясь от топокарты.

– Ну-ка, ну-ка, – заинтересовался я.

– Вот смотри, мы деньги на первые версты нашли, купцы наши главные подсобили, да и так, по сусекам Николай поскреб. Но не это главное, как мы думали. Здесь, оказывается, столько работы, что проще лечь и помереть, чем такой объем выполнить, – обреченно махнув рукой, сказал Сашка, сидя рядом с Артуром.

– Это почему же?

– Потому что плохо сделать мы не имеем права, а чтобы сделать хорошо, необходимо всю дорогу поднимать локтей на пять над землей! И при этом укреплять сам дерн и дорогу, чтобы будущей весной она не поплыла. Вот и получается, что все это адская работа!

– Не скажи, Саша. Вот ты говоришь, что плохо сделать мы не имеем права, и тут ты целиком и полностью прав. Но у нас же под рукой не одна сотня людей и тягловой скотины, а это, поверь мне, немало.

– Ну ладно, я еще могу согласиться, что саму дорогу мы сделаем до зимы. Но как быть весной с той частью дороги, которая будет затапливаться? – задал вопрос Александр.

– А зачем же мы ее тогда поднимать будем, если она все равно затопится? Мы должны сделать такую дорогу, которая будет постоянно свободной для проезда, при этом на ней должно быть как можно меньше препятствий и сложностей. Идея ясна?

– Идея-то хороша, спору нет, но вот на вопрос, как ее осуществить, ты так и не ответил. Ведь у тебя получается, что если мы сделаем так, как ты говоришь, то весной во время паводка она все равно останется проезжей. А как же быть с тем, что ее размоет при сильном наводнении? – подал голос Никита.

– Не разочаровывайте меня, друзья! – покачав головой, говорю им. – У нас есть как минимум один человек, могущий заняться возведением необходимого для дорог сооружения.

– Это какого же?

– Да положить в полуверсте друг от друга каменный свод высотой в полметра, и все дела. Вода будет распределяться как надо, и никаких сложностей не будет.

– А если паводок большой?

– Так строить дорогу не в низине же надо! – разозлился я.

– И правда, я и забыл об этом. Тогда это вроде бы меняет дело. Хотя кто будет следить за поставками всего необходимого?

– Можно было бы, конечно, Николая туда послать…

– Не-а, я туда ни ногой, ваше высочество, – тут же запротестовал Коля, аж подскочивший на своем месте. – У меня и так дел выше крыши, а если еще и это прибавится, то хоть караул кричи. Давай лучше Сашку Березина туда отправим? Парень толковый, правда, опыта маловато, зато на разработках камней он его получит столько, что до конца жизни хватит.

– А не боишься, что его приказчики схарчат? Ведь им палец в рот не клади, а ему недавно всего восемнадцать исполнилось.

– Хм, и правда! А я-то, балбес, совсем забыл, что тут у нас все старики собрались, которым до пятидесяти совсем немного осталось! – сокрушенно покачал головой купеческий сын, с улыбкой смотря на нас.

– Не ерничай, Колька! Сам прекрасно понимаешь, о чем я! – осадил я его.

– Я-то как раз все понимаю, поэтому и предлагаю его. И вообще, у нас на всех должностях молодые да ранние стоят – даже Прохора взять!

– А в чем дело?

– А забыл, какой ор поднялся в армии, когда «сопляк» встал во главе целого батальона, еще толком даже не послужив?

– Да, тогда нам многим старикам рты «золотой ложкой» заткнуть пришлось. Как вспомню, какие деньжищи в них ушли, плакать хочется.

– Зато теперь есть витязь, более-менее твердо стоящий на своих ногах.

– Только эти ноги могут отправить на самую передовую, в пекло, и от них ничего не останется – сам знаешь, как это делается.

– А вот для этого он там будет не один, а с поддержкой в лице доверенных людей. Ваше высочество забыли, что около царябатюшки есть один падкий до золота, но все же приносящий большую пользу России человечек?

– И кто же это? В последнее время отец приблизил к себе столько людишек, что я даже теряюсь в догадках, кто там может брать взятки, не опасаясь гнева, и при этом способен влиять на решения государя, хотя бы и со стороны. Если только Меншиков, но мне кажется, на его «прокорм» денег у пары купцов, пускай и богатых, вряд ли хватит.

– Правильно думаешь, ваше высочество, но есть один человечек среди близких людей вашего батюшки, прибыльщик Курбатов. Очень он на блеск злата падок. Правда, и умен изрядно.

– Еще бы, батюшка дураков возле себя не держит, – ответил я Николаю.

– Так я к чему речь веду… С твоего позволения я переговорил с купцами и замолвил словечко, чтобы они в случае чего попридержали коней наших недругов.

– И во сколько нам это обошлось? – спросил Никита, глядя в сторону топокарты.

– Не переживай, для казны разорения не было, купцы, вошедшие в открытые товарищества, давно всю полезность его высочества в качестве наместника поняли. Деньгу неплохую с продажи новых изделий имеют, так что нет им выгоды портить налаженные отношения.

– Раз так, то пускай следят и дальше. Вот только я не хочу больше такой самодеятельности, Никола. Все важные вопросы, не касающиеся закупок, должны идти напрямую ко мне.

Столь необычное поведение очень сильно не понравилось мне, все же именно я наследник престола, а не кто-нибудь из собравшихся здесь.

«Вот он, первый звоночек, Ваня. Что ж, придется начинать думать о замене кадров», – хмуро подумал я про себя, чувствуя, как что-то гаденькое все ближе и ближе подбирается ко мне.

– Конечно, ваше высочество, – несколько удивленно ответил Николай, оглядываясь на товарищей.

Но никто из них не смотрел с сочувствием – только интерес, и ничего больше.

– Помнишь, Коля, я тебе показывал двух крестьянок в Петровке, которым приказал выращивать привезенный из Европы картофель?

– Да, конечно, из-за него уже столько людей померло…

– Не перебивай. – Мои глаза слегка сузились, против воли выказывая недовольство зарвавшимся приближенным. – Так вот, они вырастили его и подробно рассказали, как выращивали и что делали, своим соседям и всей деревне.

– И что?

– А то, что они вырастили столько картофеля, что, кроме них, его хватило еще на три семьи! – победно сказал я всем троим, сидящим за столом.

– Как хватило на три семьи?

– А вот так, Фомы вы неверующие! Говорил же, что получится, а вы – нет да нет. Хотя результат перед нами.

– Кажется, я понял! – хлопнул себя по лбу Михаил. – Ты хочешь в этом году начать выращивать картофель на большом поле?

– Не просто на большом поле, а на таком, на которое хватит всех выращенных семян картофеля! – огорошил я друзей.

– А как же рожь, пшеница? Без них ведь никуда! – засомневался Кузьма.

– Это само собой, но вот если мы сможем наладить выращивание картофеля, то через пару-тройку лет Россия сможет забыть, что такое голод!

– Эк ты замахнулся! – восхищенно цокнул языком Александр. – Вот только люди не примут его.

– Примут, только надо им доходчиво объяснить все, что с выращиванием оного связано.

– И все-таки я сомневаюсь, ваше высочество…

– Сомневаешься – это хорошо, значит, будешь искать все минусы этой затеи. Но могу сразу сказать: отказываться от нее я не собираюсь и тем более не потерплю какого-либо противодействия ей. Думаю, Саша, тебе в самый раз будет заставить часть своих людей выращивать картофель. Ты, конечно, не против? – спросил я молчавшего помещика.

– Раз надо, то, конечно, возьмусь. Только все же парочка крепостных из Петровки, в сем деле понимающих, мне бы не помешала. Дела с шерстью и овцами идут в гору, так что, думаю, уже к концу этого года я смогу набрать оговоренное количество шерсти и голов животин. И в будущем году все витязи будут целиком и полностью обеспечены собственной шерстью, да еще и на продажу останется, – ответил Александр.

– Да, тут ты прав, свои шерсть и сукно нам не помешают, а то на пошив формы витязям покупаем его со стороны, и явно не по дешевке, – тут же вставил свое слово Николай, сделав заметку в своей тетради.

– Ваше высочество, с тобой хотел переговорить отец Варфоломей, – сказал Кузьма. – Я сейчас поеду туда, давай со мной съездим, проветримся. А то ты в своем дворце света белого не видишь. Да и в расположении корпуса уже чуть ли не три недели не был, кадеты ведь ждут…

– Конечно, как только будет свободная минутка, я приеду…

– Нет, так дело не пойдет. Поехали сейчас. Да и Димка тебе сюрприз приготовил, – хитро подмигнул мне поручик.

– Вот до чего дело дошло, уже наследника «пряником» манят! – засмеялись друзья.

– Ладно, уговорил, поеду с тобой, – сквозь смех согласился я.

– Замечательно! Тогда одевайся – и быстрее в расположение корпуса, до ужина должны успеть точно!

Быстро попрощавшись со всеми, мы отправились в Петровку. Перед отъездом поцеловал Юлю, со вздохом проводившую меня до порога. Тяжела участь женщин, находящихся рядом с правителями.

Хотя на дворе был февраль и дороги везде были столь плохими, что сани и те могли завязнуть, путь к Петровке был расчищен в меру скромных возможностей сего века, то есть рук и лопат; производство последних столь удачно наладили в корпусе, что уже почти все в моей «епархии» используют столь полезное в хозяйстве изобретение.

Кроме лопат, планируется запустить в производство косы, молотки, гвозди и, конечно же, топоры. Причем все эти блага будут стоить ровно столько, сколько потребуется для их изготовления, лишь с небольшой надбавкой на саму работу, становясь своеобразной помощью подвластным мне людям. Правда, это касается только рабочего люда и крестьян, в остальных же случаях мы планируем брать за продукцию, которую изготовили, в разы больше, чем та цена, по которой продукция будет сбываться на «внутреннем» рынке.

На изготовление всех сельскохозяйственных и рабочих инструментов идут остатки производства пушек и фузей, а так же мусор, остающийся после обработки и настройки орудий. Много стружки появляется в результате нарезки стволов с помощью машины для сверления дульной части пушек, изготовленной одним из молодых мастеров Андреем Нартовым, которого Артур сумел заинтересовать и привлечь к нашему делу. До этого Андрей работал в токарной мастерской в Москве, но, увидев первый раз своими глазами Петровку и ее мастерские, тут же согласился поменять место работы.

Уже когда мы подъезжали к расположению, мне вспомнился один интересный эпизод на заре становления чудо-печей.

Прошло больше двух месяцев с тех пор, как Иван взялся за создание своего детища. Постоянно возводились новые постройки, основания которых, по моему велению, были каменными, у всех строений при этом обязательно имелись погреба высотой не ниже человеческого роста. Крыши строений возле строящегося завода покрывали черепицей, отойдя от порочной практики покрытия легковоспламеняющимися материалами.

Однако черепица стоила много, из-за чего мастерам-кирпичникам пришлось изыскивать способ ее замены. В итоге наши Левши сами смогли создать аналог европейской черепицы, с использованием глины и извести. Так что постепенно на смену еловым и сосновым крышам домов рязанских земель придет нормальная кровля! Но до этого пока еще далеко…

Однако, как говорится, дареному коню в зубы не смотрят, поэтому наши мастера работали в тех условиях, какие были, но как работали! Одно загляденье!

Однажды, приехав на строительство завода, пришлось там и заночевать. Но вместо того чтобы проснуться, как это обычно бывает, в тишине и покое, я словно очутился в Госдуме: шум и ор стоял такой, что я даже удивился немного. Раньше такого не было…

Нахмурившись, встал с кровати, быстро оделся в удобную форму витязя, имеющую небольшое отличие от обычной, а именно – две большие серебряные пятиконечные звезды, по одной на каждом плече.

Рюшечки и бантики, что были своего рода знаками этой эпохи, здорово напрягали меня своей излишней напыщенностью, но больше всего раздражала абсолютная непрактичность военного, в том числе и офицерского, обмундирования. Все эти чулки, башмаки с пряжками, сюртуки дурацкой расцветки с двумя рядами обтянутых сукном деревянных пуговиц, и – венец абсурда – парики.

Поэтому в корпусе, помимо изучения обмундирования нынешней армии, была введена ознакомительная программа с новыми знаками различия, которые я беззастенчиво скопировал с русской армии моей родной эпохи. Естественно, эти знаки были поданы после моей детальной обработки, часть и вовсе пришлось вычеркнуть. У витязей планировалось вводить как раз данные знаки различия, так что это не моя прихоть а, так сказать, нужда…

– Мне надо срочно к его высочеству! – услышал я.

– Его высочество почивает, – непреклонно гнул свою линию Никифор.

– Но у меня был приказ сообщать сразу же об этом деле!

Тенор говорившего был готов сорваться на крик, но правила приличия все же не давали ему этого сделать, хотя разговор и так очень смахивал на диалог обозников.

– Вот встанет его высочество…

– Я уже встал, Никифор, можешь больше не мучить гостя, – вышел я из своего «кабинета».

– Ваше высочество, у нас получилось!

Лицо молодого мужчины светилось счастьем.

– Потише, Иван. Объясни, что получилось и как, а заодно пойдем перекусим, там за столом все расскажешь.

– Да-да, конечно, как прикажете, ваше высочество, – сконфуженно сказал Иван, успокаиваясь.

Сидя в зале, Иван рассказал мне, что уже месяц пытается решить проблему вязкости стали, так как нынешняя сталь, которая получается на данный момент в малой чудо-печи, хоть и много лучше чугуна, но все еще почему-то не того качества, которого требовал сам Иван. И вот буквально пару часов назад главе по разработке стали удалось решить данную проблему…

– И как же тебе это удалось, Ваня?

– Ваше высочество, чего я только не делал с этой сталью, – сокрушенно покачал головой кузнец. – И продув чугуна увеличил, несколько раз подряд делая все то же самое, как и для получения чугуна, но это ничего не дало. Потом я начал смешивать с получаемой сталью, в самом конце, разные другие материалы. Но увы, у меня ничего не получалось, а если получалось, то столь плохого качества, что я уже и не надеялся на хороший результат, – грустно ответил мне Иван.

– Но ты только что сказал, что тебе удалось создать новую сталь? – недоуменно спросил я его.

– Да, ваше высочество, но понимаете, – слегка замялся он. – Это не моя заслуга…

– Стоп! Как это не твоя заслуга? А чья же тогда?

– Дело в том, что после того как я начал свои опыты, я сразу же стал вести подробные записи в своем дневнике, благо грамоте обучен. Так вот. Каждый раз, получая какой-то результат, я дополнительно обрабатывал его известняком, как это делал когда-то мой наставник. И вот сегодня вечером, оставив на столе чашу с мелом, я ушел на ужин. Меня не было буквально каких-то полчаса, но этого времени хватило моему Ваське.

– ?

– Так моего кота зовут.

– Продолжай, – попросил я Ивана, заинтригованный его рассказом.

– Когда я пришел, то увидел, что в одной из ниш валяется вся известь, да еще к тому же сталь постоянно поддувалась снизу. Я долго ругал своего кота – до тех пор, пока не начал пробовать на крепость и гибкость получившуюся сталь. И выяснил, что она превосходит нынешнюю по прочности! Я решил сразу же сообщить вам, ваше высочество!

Красные глаза кузнеца горели фанатичным огнем…

Вспоминая тот разговор, я непроизвольно улыбнулся. Как все-таки хорошо, когда дела идут так, как надо, без перекосов и кренов!

– Что-то не так? – забеспокоился Кузя, видя меня улыбающимся.

– Все хорошо, просто один разговор вспомнил, вот настроение и поднялось, – честно ответил я ему.

– А, тогда ясно. Просто ты на себя со стороны не смотрел: едет угрюмый, задумчивый, а тут вдруг начинает улыбаться непонятно почему и из-за чего, – объяснил он мне.

– Не переживай, все хорошо. А то, что задумчивый, так теперь, думаю, у меня всегда такое лицо будет, – невесело усмехнулся я. – Как-никак, хлопоты только прибывают.

– Тут ты прав, ваше высочество, – грустно улыбнулся поручик, с радостью передававший свой опыт молодым кадетам.

Остаток пути пролетел незаметно, разве что солнце на небосводе изменило свое положение и теперь приближалось к закату. В тоже время дорога начала показываться из-под наваленного с горкой снега, словно здесь недавно прошелся снегоуборщик.

Присмотревшись, я увидел, что отсюда до самой Петровки, а это почти с версту, дорога не то чтобы расчищена, но, по крайней мере, на ней больше не проваливаешься, как в чистом поле.

Подъезжая к первому дому на околице деревни, столь удачно ставшей нашей базой, Кузя спросил:

– А правда, ваше высочество, что наш царь-батюшка на османов идти хочет?

– С чего это ты взял? – удивился я вопросу.

– Да вот услышал как-то краем уха, ваше высочество.

– Нет, не думаю, что отец на это решится. Все же Карл под Могилевом, так что… – немного подумав, ответил я.

– Тогда понятно…

– А где ты слышал это? – спросил я.

– На прошлой неделе, когда на базар ходил, услышал.

– Ясно.… А вот мы и приехали! – отвлекся я от скользкой темы.

М-дя, а я и забыл, что отец скоро соберется в Прутский поход, который закончится отнюдь не к вящей славе России. Что ж, с этим что-нибудь придумаем, не будем отчаиваться, в запасе есть еще чуть не два года, чтобы отговорить государя от столь ненужной и опасной затеи!