Текст книги "Исповедь серийного убийцы"

– А Стамбул?

– Это мое увлечение, – Косыгин смущенно отвел глаза. – Я стараюсь не заводить длительных отношений. А на этих мероприятиях много бисексуалов. В общем, я просто удовлетворяю так свои сексуальные потребности. Небольшой отпуск раз в две недели – то, что нужно!

– И как Анна об этом узнала?

– Она рассказала о своем желании написать серьезную статью о русских девушках, уехавших в Турцию на работу в секс-индустрии… Я предложил ей слетать вместе со мной. Мы соблюдали полную конспирацию. Улетали разными рейсами. Жили в разных гостиницах. Тем более, как я понял, Анна иногда совмещала наши поездки с какими-то другими своими делами. Вот и все.

– Я тебя понял, – Крамер выбросил окурок с балкона.

– А, когда Аню убили… Я и не подумал ничего такого. Ужасно, конечно! Но я никак не связал ее смерть и, уж тем более, не думал, что будет убит кто-то еще! Сначала мне было стыдно признаться во всем полиции. Я уже говорил почему… А потом убили Максима, и мне по-настоящему стало страшно.

Леонид ничего не ответил. Он повернулся к Вадиму и молча смотрел на него какое-то время. Надо же, как может быть обманчива внешность!

Тучи на небе становились все гуще. У вершин гор уже вовсю сверкали яркие молнии.

– А теперь можно я поеду в больницу? – с мольбой в голосе, спросил Косыгин. – Палец жутко болит.

– Я могу тебя подвезти, – ответил Крамер.

Они вернулись в квартиру и зашагали к входной двери.

Вадим на минуту задержался в прихожей, разыскивая упавшие на пол ключи.

– Только, прошу тебя, не рассказывай никому мой секрет… – сказал он напоследок.

 
* * *
 

Все случилось само собой.

Крамер встретил Ольгу на парковке «Терадессира». Они обменялись стандартными приветствиями, а затем в полном молчании поднялись в квартиру.

Ольга не объяснила, зачем приехала к нему практически ночью. Крамер не стал спрашивать, что именно ей нужно.

Да, все случилось само собой.

Он предложил кофе.

Она согласилась.

Он открыл шкаф в поисках чистой чашки.

Она подошла сзади и крепко его обняла.

В ответ он погладил ее руки у себя на груди, и повернулся к ней лицом. На этот раз пощечина не помешала их поцелую.

 
* * *
 

…Крамер кончил достаточно быстро, но Ольга, казалось, не обратила на это никакого внимания. Порыв страсти, приведший их в спальню, растворился в окружающем пространстве, оставив после себя только изнеможение. Леонид со спущенными штанами устало рухнул на кровать и простонал что-то нечленораздельное. Ольга поправила юбку и натянула трусики.

– Расскажи мне, что ты делал в Стамбуле, – неожиданно попросила она.

Крамер вздохнул: даже страсть не смогла обуздать ее желание заниматься расследованием, – и выложил ей историю с приватными клубами, встречей с Косыгиным и его внезапным признанием в нетрадиционной сексуальной ориентации. Мужики после секса действительно чрезвычайно болтливы… На самом деле, он не чувствовал себя обязанным хранить этот секрет. Все равно, он подробно опишет его в отчете для Коновалова.

– Думаешь, Вадим сказал правду? Он действительно гей? – дослушав историю, спросила Ольга; они сидели в гостиной и пили кофе.

– Чтобы доказать это, он предлагал сделать мне минет.

Ольга засмеялась:

– Умение сосать член еще не делает его невиновным.

– Верно. Но у него есть алиби. А в момент нападения на пляже, он был в стельку пьян…

– Что, если он помогает убийце?

Теперь рассмеялся Крамер:

– У него духу не хватит. Нет. И вообще: в убийстве Анны я вижу гетеросексуальный подтекст. Хотя бы на уровне бессознательного. Голая девушка, в собственной спальне – есть в этом нечто эротичное, не правда ли?

– Не знаю, – выражение лица Авдеевой стало грустным. – Это ужасно. И все. В любом случае, я до сих пор считаю Косыгина мудаком и не доверяю ему.

– А нам и не нужно ему доверять, – Крамер отпил кофе из кружки и закурил. – Он рассказал все, что знает.

– То есть ты считаешь, к убийствам он не причастен?

– Нет. Сто процентов. Даже несмотря на то, что Бурак Балыкчи тоже был геем. Это больше совпадение, чем связь.

– Может быть, он бисексуал? Как Юкио Мисима, – Ольга перехватила его сигарету и несколько раз глубоко затянулась.

– Как кто?

– Японский писатель. На протяжении всей жизни спал, как с женщинами, так и с мужчинами. Он, между прочим, был помешан на смерти и, в итоге, покончил с собой5757
  Юкио Мисима (1925—1970) – псевдоним японского писателя и драматурга Кимитакэ Хираока. Покончил с собой, совершив сеппуку.


[Закрыть].

– Оля, – Леонид снисходительно на нее посмотрел. – Если человек гей – это еще не означает, что он склонен к насилию. Мне не по душе твоя махровая гомофобия.

– Да причем тут гомофобия?! Преступник ненавидит женщин! Это же очевидно! Коновалова! Шакалина!

– А еще Фролов! И почти Солодовник! – Крамер устало покачал головой: – Забудь все, что я сказал про гетеросексуальный подтекст. Хорошо? В моем представлении мы имеем дело с белым мужчиной, около тридцати лет. Возможно, он иногда и балуется сексом с себе подобными, но возводить это в ранг чего-то особенного я бы не стал. Да и вообще секс тут не главное. Балыкчи – это исключение из правила, а не само правило. Понимаешь? Во всех случаях, кроме Балыкчи, вскрытие не выявило следов надругательства. Поэтому я уверен: за этими преступлениями кроется что-то другое, куда более интересное, – внезапно Крамер взорвался: – У нас четыре трупа, не считая капыджи!.. Коновалова – молодая, красивая девушка. Фролов – не самый симпатичный мужик, с кучей сложностей в личной жизни. Балыкчи – мы пока мало, что о нем знаем; основной факт: парень торговал собой в ста сорока километрах от места обнаружения его тела. Вот и все! И, при этом, никакого modus operandi! Никакого мотива! Да, черт, хотя бы намека на мотив! А еще никакой связи! Только трупы, трупы и снова трупы!

Наступило молчание. Они на пару докурили «Кэмел» Крамера и несколько минут в полной тишине наслаждались кофе. Наконец, Ольга спросила:

– Ты не против, если я останусь на ночь?

– Я тебя никуда и не отпущу, – ответил Крамер. – Уже поздно. А убийца все еще на свободе.

– Тогда я воспользуюсь твоим душем, – Авдеева встала из за стола.

– На здоровье.

Дождавшись, когда девушка скроется в спальне, Крамер открыл ноутбук. Поначалу он хотел составить набросок информации, что он разузнал за последние дни, но пальцы его не слушались и не хотели печать.

Леонид закурил еще одну сигарету – скорее от бессилия, чем от желания. Несколько минут он бессмысленно пялился в монитор, а потом зачем-то вбил в поисковой строке: «Юкио Мисима, гомосексуалисты».

Первый же сайт выдал ему фотографию накаченного японца с мечом в руках и белой повязкой «хатимаки» на лбу. Ниже шла цитата одного из его произведений: «В гомосексуальном мире нет мужчины, который успешно сопротивлялся бы этой странной силе, волей-неволей затягивающей в трясину чувственности… Сколько попыток было предпринято. В конечном счете все возвращалось на круги своя: те же самые влажные рукопожатия, прилипчивые подмигивания. В сущности, эти неспособные заводить семью мужчины робко-робко выискивали что-то вроде домашнего очага в сумрачных глазах с немым вопросом: «Ты такой же?»5858
  «Запретные цвета», роман, 1951 г., цит. по пер. А. Вялых.


[Закрыть]

Крамер отодвинулся от ноутбука.

– Ты доведешь это дело до конца? – послышался из спальни голос Авдеевой.

– Чтобы сделать это, нужно понять, где у него начало, – устало ответил Леонид.

Он затушил сигарету о край пепельницы и повернулся к окну. На улице барабанил дождь. Серая дымка тумана опустилась на город, источавший теперь уныние и отрешенность.

В разговоре с Ольгой, Крамер умолчал об одной важной детали, которую сообщил ему Косыгин, пока они ехали в Başkent Hastanesi.

«Я не встречался с Анной, – сказал Вадим. – Но я скажу тебе, кто, как мне кажется, был ее настоящим любовником…»

И этим человеком был Константин Солодовник.

Глава 12

Денис Тапочкин родился в провинциальном городе Слободском, в тридцати восьми километрах от города Кирова, называемого также Вяткой.

Отца он не знал. Говорили, им был какой-то приезжий дальнобойщик из Нижнего Новгорода, с которым его мать, Алина Тапочкина, познакомилась на автобусной остановке. Они выпили, разговорились, а потом занялись сексом на сиденье его «КАМАЗа»… а через девять месяцев появился Денис. Правда, новоиспеченный папаша вряд ли знал о беременности Алины, ведь уже на следующий день после их знакомства, он уехал из Слободского и больше никогда не возвращался обратно.

Первое яркое воспоминание детства: весна, идет дождь, он в какой-то облезлой курточке и шапке, спадающей на глаза, стоит и смотрит на маму, которая почему-то уснула и никак не может проснуться. Она лежит около скамейки рядом с подъездом малосемейки, на четвертом этаже которой у них была своя комната. Рядом с ней валяется бутылка из-под водки. Дождь мелкими каплями падает ей на лицо, а она спит и не просыпается… Денис подходит к ней, хватает за рукава грязной куртки и тянет. Но она спит… Он хочет пойти домой – там тепло и не страшно, – зовет ее, но она и не думает вставать, лишь недовольно ворчит и отворачивается. На помощь приходят соседи. Какая-то бабушка забирает Дениса к себе. Он сидит у нее на кухне и пьет чай с горячими плюшками. Из окна видно, как во двор заезжает «скорая» и куда-то увозит маму.

После этого случая Алина перестала пить на несколько месяцев. Денис ходил в садик и все вроде бы стало нормально. У нее даже появился мужчина. Дядя Андрей… Правда, однажды он сильно поругался с Алиной, ушел и не вернулся. В тот вечер Денис долго не мог заснуть. Он видел, как его мама сидела за столом и надрывно плакала.

Уже повзрослев, мальчик стал относиться к этому философски. Страна переживала тяжелые времена. Трагедия государства сплелась воедино с личной трагедией одного человека. А может быть Алина просто была не готова стать матерью? Слишком молода? Слишком неопытна? Она находилась в постоянном поиске счастья, которое у нее почему-то ассоциировалось с наличием рядом мужчины. Денис помнил многих из них… Максим – добрый дядя с веснушками. Он всегда приносил конфеты. Дядя Андрей – высокий мужчина с сильными руками. Он подбрасывал Дениса под потолок. Некоторые из дядь приходили к Алине вечером, и уходили под утро…

Помнил Денис и большой шифоньер, отгораживавший его часть комнаты от остального помещения – своеобразная иллюзия детской. С противоположной стороны шифоньера стояла кровать Алины. С этой частью интерьера у Дениса были связаны особые воспоминания… Конечно, они всегда ждали, когда он уснет. Но Денис все слышал. А когда все закончится, вдыхал вместе с ними дым дешевых ментоловых сигарет… На утро он, конечно же, ни о чем не спрашивал, а мама делала вид, что ничего не случилось.

Она снова начала пить. Однако теперь старалась не выходить пьяной из квартиры, и большую часть времени проводила дома. Это, в конечном счете, и привело к трагедии.

Наверное, она плохо затушила сигарету. Или в розетке произошло короткое замыкание. Денис точно не помнил, что потом говорили пожарные. Может быть, при нем этого никто и не обсуждал. Но однажды ночью он проснулся, выглянул из-за шифоньера, и ему стало страшно. Напротив двери в комнату, стоял шкаф для одежды и он горел. Денис побежал к маме, стал трясти ее, бить по щекам, но она была слишком пьяна и не просыпалась.

Денис в ужасе оглядел комнату. Огонь медленно полз по створкам шкафа, облизывая торчавшие из них фрагменты одежды.

Он побежал в ванную и попытался набрать в ведро воды. Набрал немного, в силу возраста, а когда вышел из ванной увидел, что шкаф горит уже вовсю. Пламя полностью охватило его, одна из дверей приоткрылась, и Денис увидел горящие фрагменты маминых платьев. Словно чудовища из ночного кошмара, они трещали и жаркими языками тянулись к нему. От этого Денис испугался еще больше.

Он схватил табуретку и открыл входную дверь… Впоследствии, он часто вспоминал этот момент. Винил себя, что не догадался поступить по-другому… Ему нужно было позвонить в дверь соседям и, возможно, тогда ничего не случилось бы. И его жизнь сложилась бы по-другому. Но он был всего лишь ребенком. К тому же ужасно напуганным. Поэтому он, не оглядываясь, помчался вниз по лестнице.

Оказавшись на улице, Денис побежал к соседнему дому. Там на скамейках сидела компания каких-то ребят. Когда он подбежал к ним, зареванный, они сразу спросили его, что случилось? Денис объяснил, обернулся, и увидел, как с балкона их квартиры валят огромные клубы черного дыма…

 
* * *
 

Крамер проснулся около шести часов утра. Снова азан. Оранжевый ореол солнца очертил вершины гор дымкой предрассветных лучей. Тысячи правоверных встали сейчас на молитву. Вместе с ними поднялся и Крамер. Только, вместо молитвы он отправился в бассейн.

Во дворе жилого комплекса было безлюдно. Тротуарная плитка все еще оставалась мокрой после вчерашнего ливня. Леонид быстро ополоснулся в душе на территории, бросил полотенце на шезлонг и нырнул в бассейн. Даже после дождя вода оказалась на удивление теплой. Крамер несколько раз окунулся в нее с головой, а затем, набрав воздуха, стал плавать от одного бортика к другому. В чем-то это была его компенсация легким: небольшая тренировка, в отместку за пристрастие к сигаретам.

Про себя он еще раз отметил, что ему нравится такой формат жизни. Бассейн на территории – ну, надо же! Его дочери бы тут понравилось. Возможно, ему и вправду стоит задуматься о покупке жилья в Махмутларе. Искушение жить на берегу Средиземного моря и наслаждаться комфортом оказалось чрезмерно высоким. Интересно, сколько стоит квартира в «Терадессире»?

Наслаждаясь плаванием, Леонид продолжал размышлять о мотивах маньяка. Несмотря на звание частного детектива, Крамер не имел опыта ловли серийных убийц. Другое дело: неверных супругов или корпоративных шпионов. Тут у него имелся целый набор стандартных действий, которые следовало предпринять, чтобы изобличить «злодея». Нет нужды строить иллюзии: Валерий Коновалов выбрал Леонида в качестве исполнителя не из-за врожденного таланта частного сыщика, а лишь из-за нескольких отзывов от членов элитной тусовки, умения не выносить сор из избы и полного отсутствия контактов с ЗАО «Каскад Энергия» до дня их знакомства. Да и никто не знал, что «Дело Коноваловой» так повернется… Убийство – это, безусловно, ужасно, но смерть от рук маньяка – что может быть хуже? Ни Антон, ни тем более отец Коноваловой не ожидали такого поворота событий. В этой связи их нынешняя нервозность (Леонид вспомнил звонок Антона) была вполне объяснима.

Только вот и Крамер сейчас начинал волноваться. Расследование выходило за рамки его профессионального опыта. В своей жизни он лишь единожды столкнулся с преступниками такого рода – во время Второй Чеченской войны, – и то, они были серийными убийцами лишь метафорически: генералы российской армии и чеченские боевики. Первые без зазрения совести пачками отправляли своих солдат в мясорубку; вторые с упоением резали головы пленных «федералов»5959
  Сленговое обозначение солдат и офицеров федеральных войск России.


[Закрыть]. На счету и тех, и других были сотни (если не тысячи) загубленных жизней. Но чтобы вот так… Не в военных условиях… Убивать кого-то только ради удовольствия – с таким Крамер столкнулся впервые.

Конечно, «Википедия», фильмотека iTunes и книжные интернет-магазины дали ему обширное представление о преступлениях серийных убийц, однако маньяк, с которым он общался в «ватсап» разительно отличался от «коллег по цеху» из других стран и вымышленных персонажей.

Во-первых, у него не было четкого образа действия: он убивал и мужчин, и женщин; он оставлял их в разных позах, совершенно не выстраивал никаких «декораций»; в случае с Настей и Константином – он, скорее всего, пошел на преступление спонтанно, когда как с Фроловым и Коноваловой – более вероятно, заранее готовился их убить.

Леонид подплыл к бортику и выбрался из бассейна. Наспех обтерся полотенцем, уселся на шезлонг и закурил. Солнце уже взошло из-за гор и приятно согревало своим теплом.

Во-вторых, Крамер не понимал «Исповеди серийного убийцы». Аккаунт на сайте «Айрикс». К чему все это? Ахмед Йилдыз оказался прав, когда говорил, что публикации на новостном портале «Ключ к Турции» – не самый лучший способ прославиться. В таком случае: в чем подоплека? Естественно, Леонид видел кое-какую связь: «Айрикс». Слишком много оказалось намешано вокруг небольшого стартапа. Все до единой жертвы были так или иначе связаны с ним: Фролов, консультировавший Коновалову по каким-то вопросам; Вадим, путешествовавший с ней в Стамбул; Солодовник, возможно, являвшийся ее постоянным любовником. Тем не менее, дальше осознания этих фактов Крамеру продвинуться не удалось.

Леонид затушил окурок и снова решительно прыгнул в бассейн. Последний круг – то, что нужно.

В-третьих: диалоги в «ватсап» – самая спорная часть этой истории. Крамер исходил из того, что убийца ни в коем случае не хочет быть пойманным и, значит, должен всячески препятствовать следствию выйти на его след. И вот, держите: разговор на русском языке с человеком, который, в принципе, очень даже заинтересован в скорейшей поимке преступника. Какой в этом смысл? Оценивая прошедшие чаты, Крамер мог с уверенностью сказать, что они не несли в себе особой информационной составляющей. Так – бредни, помешенного на собственной исключительности, социопата; высказывания формата «не скажу» или «ты слишком глуп, Леонид» вообще звучали слишком по-детски… Черт! Это и раздражало! Стоило Леониду ухватиться за нить, как она тут же выскальзывала у него из рук. Не расследование, а полное фиаско!

И из этого вытекал четвертый пункт: после убийства Шакалиной это дело действительно стало «расследованием». Личной вендеттой. Теперь любое усилие Крамера умножалось на сто. Впрочем, как и любое поражение. И пока что последних было гораздо больше: начиная с проигранной схватки на стройке и заканчивая убийством Насти Шакалиной. Леонид все время шел позади…

– Не думал, что найду тебя здесь в такое время, – Крамер вынырнул из-под воды и увидел Пашу Черемисова; заложив руки в карманы шорт, он стоял у края бассейна, и улыбался.

– Стараюсь поддерживать себя в форме, – Леонид взобрался на бортик. – Чем обязан?

– Просто проезжал мимо, и решил заехать. Тебя не было в резиденции несколько дней.

Крамер взял полотенце и закинул его на плечи.

– Откуда знаешь?

– Заезжал позавчера. Капыджи сказал, что трансфер «7/24» забрал тебя еще до рассвета.

– Вот оно как устроено! Повсюду глаза и уши.

– Ты ведь летал в Стамбул?

Леонид кивнул и, раскурив еще одну сигарету, жестом пригласил Черемисова в небольшое здание рядом с бассейном. На его первом этаже находилось место встречи жильцов комплекса с гостями (судя по всему – незваными, раз люди не хотели звать их в апартаменты), а на втором – спортзал. Паша отрицательно покачал головой и остался стоять, где и прежде.

– Верно. В Стамбул и Анкару, – частично солгал Крамер.

– А в Анкару-то зачем?

– Так было нужно. Оказалось, из Стамбула Анна перебралась в столицу Турции, – Леонид сочинял на ходу. – Пришлось идти по ее следу. Но, к сожалению, безуспешно. Эта ниточка ничего не дала. А у тебя есть что-нибудь новое? Источники в полиции ничего не сообщают?

– Увы, – с грустью ответил Паша. – После инцидента на пляже, в полицейском департаменте полный переполох. Все стоят на ушах. Говорят, вот-вот должно нагрянуть усиление из Анкары: группа опытных «следаков». Я уверен: Йилдыза сметут буквально на днях. Как только новая команда освоится, ему доверят переносить бумажки из одного кабинета в другой, а настоящим расследованием займутся новые ребята.

– Надеюсь, на твою деятельность это никак не влияет…

– Как я уже сказал: пока «следаки» не приехали, управление стоит на ушах. Никто ничем не делится ни за деньги, ни (уж ясное дело) за просто так. Все выжидают. И прикрывают задницы. Так что пока нам поживиться нечем. Увы.

– Как твоя рука? – чтобы перевести тему спросил Крамер.

– Хорошо. Уже не болит.

Они перекинулись еще парой дежурных фраз, и договорились увидеться в ближайшее время. Леонид окончательно обсох и, помахав Черемисову на прощание, зашагал в сторону своего блока жилого комплекса. Ему не терпелось подняться в квартиру, разбудить Ольгу и позавтракать. А после ему предстояло принять пару важных решений. И от того, как он поступит будет зависеть поймают они серийного убийцу или нет.

 
* * *
 

Крамер предпочел бы встретиться с Ахмедом Йилдызом на нейтральной территории, но тот оказался слишком занят и пригласил его заехать в управление полиции сразу после полудня.

Участок был забит до отвала. Повсюду сновали посетители и офицеры в сине-черной форме. На входе в здание Крамер заметил двух охранников с автоматами «Калашникова» наперевес. Зайдя внутрь, Леонид назвал первому встречному полицейскому имя Ахмеда Йилдыза и тот проводил его в кабинет на третьем этаже.

– Я хочу извиниться, если в нашу последнюю встречу я был немного на взводе, – увидев Крамера, заговорил Ахмед.

– Я могу сказать тоже самое, – учтиво отозвался Леонид; он уже знал, зачем пришел и собирался провести встречу если не в дружественных, то хотя бы в нейтральных тонах.

Они сели друг напротив друга за единственным в кабинете столом.

– Так, о чем ты хотел поговорить?

Крамер огляделся по сторонам:

– Здесь можно курить?

Йилдыз прокатил пепельницу по столешнице; ему не терпелось перейти к делу.

– На здоровье.

Леонид раскурил сигарету и, сделав для уверенности пару затягов, заговорил.

 
* * *
 

Йилдыз молча выслушал рассказ Крамера.

По мере того, как Леонид углублялся в подробности повествования, Ахмед становился мрачнее тучи, пока, наконец, его лицо не покрылось от гнева красными пятнами.

Расследование требовало решительных перемен. Крамер размышлял об этом все утро и, в конечном счете, пришел к выводу, что должен рассказать Ахмеду о своих диалогах с серийным убийцей.

Коротко, не вдаваясь в лишние детали, Леонид сообщил полицейскому новые факты: маньяк – русский (или в совершенстве владеет русским языком); он регулярно пишет Крамеру и, скорее всего, вновь свяжется с ними в ближайшее время.

Леонид выложил перед Ахмедом, заранее подготовленные, распечатки диалогов с серийным убийцей.

– Поверь не могу, что ты так долго об этом молчал! – наконец, произнес полицейский.

– Сначала, я должен был убедиться, что это не розыгрыш.

– Издеваешься? Он прислал тебе посмертное фото Коноваловой! Да я прямо сейчас могу упрятать тебя в изолятор! – Ахмед ударил кулаком по столу. – За пособничество преступнику! Я закрыл глаза на твое «расследование» на территории Турецкой Республики, но это уже перебор!

– Послушай: я хочу поймать ублюдка не меньше твоего. Нам следует объединить усилия.

Ахмед встал и подошел к окну.

– Объединить усилия, мать его! – он повернулся к Крамеру: – Мы упустили столько возможностей из-за тебя! Убийца – русский. Это же важно! Он отправлял тебе фотографии Шакалиной в высоком разрешении. Это значит, что у него профессиональная камера. Мы могли бы попробовать отследить его через службу таможенного контроля или магазины по продаже фотоаппаратов. Черт, да если бы ты рассказал обо всем раньше, может быть, Настя осталась бы жива! А «ватсап»?! Что, если бы нам удалось запеленговать его по IMEI6060
  International Mobile Equipment Identifier (IMEI) (анг.), «международный идентификатор мобильного оборудования», уникальный серийный номер каждого телефона формата GSM, который автоматически передается аппаратом в сеть оператора при подключении.


[Закрыть] еще после вашего первого разговора?!

Леонид поднялся со стула:

– Ты думаешь он такой идиот?! Много ли вам удалось узнать из логов компании «Айрикс»?! Если бы, да кабы! «Знал бы где упасть, подстелил бы соломку…» Я потому и пришел к тебе, чтобы все исправить. У меня есть план, как заманить этого ублюдка в ловушку. Но чтобы осуществить его, потребуется задействовать силы полицейского управления.

Несколько секунд Ахмед молчал. Наконец, он вздохнул:

– Хорошо. Давай думать о будущем. Надо решить, что делать дальше… К слову, ты знаешь, кто заезжал ко мне вчера днем? Константин Солодовник. Дал показания. Признался, что какое-то время состоял в отношениях с Анной Коноваловой.

– Не может быть! – Леонид изобразил удивление, пытаясь скрыть гнев: новость, которая еще вчера казалась ему ключевой, стремительно превращалась в ничего не значащий элемент биографии Константина.

– Говорит: испугался сообщить об этом сразу после ее убийства… Но нападение маньяка, кажется, прочистило ему мозги.

– Вы примените к нему какие-то меры?

– Формально. Мы проверили его алиби на момент смерти Анны. Похоже, он чист, – произнес Йилдыз, а затем сменил тему: – Когда ты думаешь, маньяк выйдет с тобой на связь?

– Предположительно, вечером. Он – психопат, и тяготеет к темному времени суток.

Ахмед посмотрел на часы:

– Значит, у нас около семи часов, чтобы все подготовить.

 
* * *
 

На город опустились сумерки, когда Леонид снова оказался в здании компании «Айрикс». Вот-вот должен был состояться очередной, но – дай бог! – последний сеанс связи с серийным убийцей.

После долгого обсуждения, Йилдыз и Крамер решили использовать офис компании в качестве штаба для проведения операции. Во-первых, чтобы не привлекать внимания. Излишняя суета вокруг департамента полиции подняла бы на уши малочисленные остатки турецких СМИ, которые по какой-то причине еще не написали об аланийском маньяке. Во-вторых, убийца сам превратил «Айрикс» в одно из центральных звеньев цепи своих злодеяний, поэтому воспользоваться их услугами оказалось вполне логично. И проще, чем привлекать кого-то со стороны.

Коллектив компании встретил его дружным молчанием, но Леонид нисколько этому не удивился. Смерть Шакалиной и Фролова, покушение на Солодовника произвели на сотрудников стартапа сильное впечатление. Весь персонал, включая руководство, облачился в черные рубашки в знак траура по погибшим.

– Это символ нашей скорби, – встретив Крамера у лифта, коротко пояснил Николай Топузлиев.

Пока они поднимались наверх, финансовый директор компании пересказал уже и так известную информацию: Солодовник выписался из госпиталя, так как, во-первых, больничный климат пришелся ему не по душе, а, во-вторых, в больнице он не чувствовал себя в безопасности и решил спрятаться от маньяка за надежными стенами собственной квартиры. Вполне оправдано.

Крамер слушал Топузлиева и кивал.

Дело поимки преступника стало для Солодовника очень личным, поэтому он сам изъявил желания помочь в операции «Связь», и позволил полицейским воспользоваться всем, имеющимся в распоряжении «Айрикс», оборудованием. Константин знал – пока убийца не окажется за решеткой, ему вряд ли удастся спокойно уснуть.

Войдя в кабинет Солодовника, Леонид обнаружил, что там его уже ждут Ахмед Йилдыз и двое неизвестных мужчин. Крамер не встречал их раньше: оба поджарые, спортивного телосложения, с пистолетами в плечевой кобуре; в костюмах: один в сером, другой – коричневом. Крамер мысленно так их и окрестил: Серый Пиджак, и Коричневый Пиджак. От них исходила внутренняя уверенность, а Ахмед, казалось, скукожился от исходящей от них энергии.

– Здравствуйте! – Коричневый Пиджак первым протянул Крамеру руку. – Вы, я так понимаю, господин Крамер?

Леонид пожал ее:

– Совершенно верно.

– Очень приятно. Мы с коллегой занимаемся технической стороной спецоперации. Можно попросить ваш телефон?

– Вы из полиции? – Крамер достал из кармана телефон и протянул его Коричневому Пиджаку.

Тот покачал головой:

– Нет. Мы представляем MIT.

Турецкая контрразведка. Состояние Йилдыза моментально стало понятно. То же самое, если бы в районное ОВД села Теплое Тульской области вдруг заявились бы оперативники Московского УФСБ.

Из Интернета Леонид знал: согласно законодательству Турции абсолютно все организации, расположенные на территории страны, обязаны оказывать MIT всяческое содействие в контрразведывательной деятельности; в противном случае, они будут преследоваться в судебном порядке.

– Только у MIT есть техническая возможность выследить маньяка во время переписки, – по-прежнему стоя в стороне, сказал Йилдыз.

Леонид покосился на телефон.

– Я бы предпочел вести диалог через компьютер.

– Мы так и поступим.

– Вытяните, пожалуйста, руки вперед? – навстречу Крамеру шагнул Серый Пиджак.

– Зачем?

– Согласно особым полномочиям MIT, вы задержаны на время проведения спецоперации.

Крамер даже хмыкнул от удивления:

– Вы не имеете права!

– Имеем. И вы это знаете, – Серый Пиджак достал из-за пояса наручники и ловким движением защелкнул их на запястьях Леонида.

Крамер не стал сопротивляться.

Йилдыз, наконец-то, вышел вперед:

– Я его провожу, – он взял Леонида под локоть и вывел из помещения.

– И как это называется? – когда они оказались в коридоре, спросил Крамер.

– Я сожалею. Я был против. Но с момента, как MIT-овцы оказались у руля, я уже ничего не решаю.

– Они что собираются вести диалог от моего имени?

– Да.

– Думаешь, у них получится?

В этот момент дверь одного из кабинетов распахнулась, и Крамер услышал русскую речь:

– Осторожно, мать вашу! Вы же похерите все оборудование!

– Станислав Трухин. Системный администратор «Айрикс», – пояснил Йилдыз. – MIT-овцы подключаются к железякам компании.

Станислав стоял в дверях и, нервно теребя ручку, смотрел внутрь помещения. Проходя мимо, Леонид увидел двух турок, возящихся с проводами рядом со стойкой сервера.

Наконец, они остановились около комнаты для собраний; Крамер прочитал на табличке: «Meeting Room».

– Надеюсь, все закончится очень быстро, – запуская Леонида внутрь, сказал Ахмед, и указал на кулер в углу помещения. – Там есть вода. Телевизор, по-моему, тоже должен работать. Прости, что так получилось. Я правда ничем не могу помочь.

Крамер ничего не ответил. Войдя в комнату, он молча наблюдал, как Йилдыз захлопнул за ним дверь, и заблокировал ее с помощью магнитного ключа.

 
* * *
 

Вот так ситуация! Попался, как идиот!

Крамер сидел взаперти уже около двух часов. В засаде собственной глупости… Наручники успели натереть, и запястья сильно зудели. Однако Леонид не обращал на боль никакого внимания. Словно лев в клетке, он бродил из угла в угол и проклинал себя за доверчивость и неспособность предугадать последствия собственных поступков.

Конечно, он ни в коем случае не винил Ахмеда Йилдыза. Они оба были профессионалами. И Крамер знал, окажись он в подобной ситуации, он поступил бы точно также. Тем более, Ахмед находился под давлением оперативников MIT, и это его оправдывало.

Неожиданно, Леонид заметил силуэт по ту сторону входа. Взмах карточкой, треск магнитного замка и дверь плавно отъехала в сторону. На пороге стоял Коричневый Пиджак и… Ольга Авдеева.

– Что ты тут делаешь? – удивился Леонид.

– Ситуация изменилась, господин Крамер, – вместо Ольги ответил Коричневый Пиджак. – Мы пересмотрели обстоятельства дела и приняли решение освободить вас из-под стражи.

Крамер протянул руки, позволяя MIT-овцу расстегнуть наручники.

– Маньяк уже выходил на связь?

– Никак нет. Мы все еще в ожидании.

Они быстро вышли из комнаты совещаний. Ольга приблизилась к Леониду вплотную и прошептала: