Текст книги "Таинственный Хранитель"

А теперь – домой! Без промедления! Сказал он себе и быстро, почти вприпрыжку, зашагал вниз по широким ступеням лестницы.

– До свидания, – попрощался Андрей с безымянным охранником, усы которого придавали ему сходство с кайзером Вильгельмом или, может быть, даже с Ницше-философом. Тот кивнул, пробубнив что-то себе под нос, вальяжно поднялся с места отпереть и запереть за Андреем «внешнюю» дверь.

Красноватая полоска на западе давно потухла, всё небо в этот час было однотонным – чёрным, кромешным, испещрённым серыми прожилками кучевых облаков, летящих каждое по своей особой траектории. Меж облаков то тут то там возникали зазоры, однако ни луна, ни какая-нибудь самая завалящая звезда так и не появились в их чёрной космической пустоте – глухой, бездонной, мёртвой.

Но Андрею сейчас дела не было до всех этих космических высот. Он почти бежал, не замечая ничего вокруг, и только крепко прижимал папку к груди обеими руками, словно в любой момент ее могли у него отобрать. Осмыслить происшедшее он в данный момент даже не пытался, иначе у него, как говорится, просто сорвало бы крышу. Да и то! Последние события пищи для размышлений давали с избытком. Варить – не переварить, жевать – не пережевать.

Загадка из тайника

– Ну что, внучок, рассказывай, давай… – сладкий голос Елизаветы Петровны, как водится, скрывал иронический подтекст.

Андрей предпочёл бы сию секунду запереться в комнате, открыть папку с извлечённым из тайника содержимым и досконально изучить, что же это такое. Но вместо этого он принял игру и ответил в той же тональности:

– Что тебе рассказать? Я расскажу, знать бы только, что именно тебе хочется услышать. Стих, басню, сказку? Свежую сплетню из области политики? Насчёт шоу-бизнеса вот только промашка вышла – не силён я в личной жизни актёров и певцов, но если ты ждёшь от меня именно этого – расскажу, в крайнем случае, сам сочиню чегой-нибудь…

– Нет… Про актёров не надо, ты лучше. Андрюша, поведай мне о своих успехах на личном фронте… – Бабушкин голос теперь звучал на редкость ехидно.

– Да о чём ты вообще, бабулечка? Какая такая у меня личная жизнь? Как не было, так и нет…

– Ой, ли?

– Не ты ли, часом, твердила мне, что женщины, вино и карты до добра не доведут. При этом основной акцент делала на первом пункте. А? Или не было? – Андрей дурашливо захлопал ресницами, часто-часто моргая.

– Ох, да я и сейчас готова подписаться под этим… Но ты – виданное ли дело? В кои-то веки не ночевал! Как это понимать, а?

– Понимать это, бабушка моя разлюбезная, следует буквально. Внук Андрейко не ночевал дома. Как говорили древние римляне, жившие в античные времена – сапиенти сэт!

– Да-да, припоминаю… Сапиенсу, значит, достаточно. Сапиенсы способны догадаться сами – вот я и догадалась, что мой внучек провёл полноценную ночь в гостях…

– Догадка не лишена логики. Как вариант. – Андрей развеселился. Это была одна из версий их с бабушкой иронической пикировки «словесные поддавки». Окажись рядом с ними человек со стороны, мог бы вполне принять их препирательства за чистую монету.

– Однако я пошла дальше. Скорее всего, мой Андрюшенька провёл эту полноценную ночь в гостях у прекрасной дамы в качестве её верного рыцаря.

Андрей усмехнулся, вспомнив вчерашний разговор с Агриппиной, назвавшей его «рыцарем» вроде бы в шутку, – но позднее, после «турнира» в электричке, вполне серьёзно принявшей его именно в этом качестве.

– Так вот чему вы, Елизавета Петровна, обрадовались, когда я по телефону предупредил вас о моих планах? То у вас «женщины, внучок, до добра не доводят», то «наконец-то внучок ночует в гостях у…»

– Один ноль в твою пользу, – согласилась Елизавета Петровна и добавила, переходя на серьезный тон. – И всё-таки, кто она?

– Она – чудесная…

– Это ответ на вопрос «какая?» А я спросила «кто?» Следовательно, ответом должно быть существительное, а не прилагательное…

– Она – рыжее солнце, она спускается с небес, и диктофон наперевес… – ответил Андрей, и в шутку и всерьёз, как говорится.

– Диктофо-о-он! Может, и ты выучишься с ним обращаться. Будешь брать интервью у знаменитостей, и продавать в журналы с силиконовыми бюстами на обложке. Такие журналы неплохо платят за эксклюзив, а лишние денежки тебе не помешают.

– Знаю-знаю, не помешают, – согласился Андрей. – Потерпи, бабуля, вот защищу диссер, стану кандидатом наук – и подамся в бизнес. Тогда начну лопатой грести презренный металл, только бы тебе радость доставить…

– Радость от презренного металла? Фи, внучек, какой моветон!.. Ладно, Андрюша, я спать иду, а то целый день сегодня на ногах, – умаялась. Ужин на столе. – Она поцеловала внука и ушла в свою комнату.

Ужин… Какой там к черту ужин!!! Загадочная, сложенная вчетверо бумага, казалось, насквозь прожигала его черную папку. Как любой истинный ученый, в руки которому попала некая ТАЙНА, Андрей испытывал теперь чувство, близкое к наслаждению. Нет, он не торопился! Включил настольную лампу и аккуратно расстелил на столе белый лист бумаги. Потом извлек из ящика письменного стола лупу, надел белые матерчатые перчатки, которые не раз служили ему верой и правдой при чтении старинных книг, и только после этих приготовлений открыл заветную папку и с превеликими предосторожностями достал оттуда пожелтевший от времени листок бумаги. Бумага, пролежавшая в тайнике, судя по всему, не один век, слежалась. Он взял пинцет и попытался осторожно расправить ее на столе. Как ни странно, это удалось ему довольно легко. Он впился взглядом в документ: увы, чернила на нем выцвели, так что видны были лишь отдельные буквы. Прочесть документ не представлялось никакой возможности.

Разочарованный Андрей откинулся на стуле, не отрывая глаз от листка. И вдруг его осенило: Виктор – вот кто ему может помочь! Он совершенно забыл о времени, а ведь стрелка уже давно перевалила за полночь. Трубку долго не брали, наконец, с другого конца провода донесся сонный Витькин голос: «Алло…»

– Витя, ты не спишь? – нагло поинтересовался Андрей.

– Еще как сплю, – недовольно отозвался тот. – Я, между прочим, человек трудящийся, мне на работу каждый день к девяти. Позавчера из-за тебя не выспался, сегодня опять разбудил… Ну, чего случилось-то?

– Помнишь, о чем мы позавчера говорили?

– О мальтийском ордене… – слышно было, как Виктор смачно зевнул. – Ты меня посреди ночи разбудил, чтобы об этом спросить? Ну, ты и гад!..

– О каком еще ордене? Нет, я тебе о призраке рассказывал – припоминаешь?

– Ну, было.

– Сегодня я опять его видел.

– Да ты что? – голос Виктора в трубке сразу сделался энергичным, он явно окончательно проснулся. – И в каком виде, в смысле, что случилось, если ты мне ночью звонишь?

– Он мне записку передал.

В трубке надолго замолчали.

– Виктор, ты здесь? Ты меня слышишь?

– Кто тебе записку передал? – осторожно переспросил Виктор. – Что-то я не врубаюсь, наверно еще не проснулся.

– Да призрак же, призрак! Граф Кутасов, Иван Павлович.

На том конце провода снова повисло молчание. Андрей подождал, потом заговорил снова.

– Витя, уверяю тебя, я в полном рассудке. Конечно, он не прямо мне записку передал из рук в руки. Представляешь, я в раме картины, на которой изображен граф и в которую он, как я сегодня видел, уходит, обнаружил тайник, а в нем – сложенный вчетверо листок с каким-то текстом. Беда в том, что за пару веков чернила настолько выцвели, что сохранились только отдельные буквы. Я бы тебя не стал будить, извини, не сообразил, что уже поздно, – но тут такое произошло…

– Да-а, дела… – пробормотала трубка. – А от меня тебе чего надо?

– Хочу, чтобы ты пришел и захватил свой ценный фотоаппарат.

– Цифровик, что ли?

– Ну да! И еще второй, который сразу снимки делает.

– Понятно. Полароид. А зачем? Впрочем, ясно. Сфотографируем документ и на компьютере постараемся восстановить. Черт бы тебя подрал, парень! – с чувством произнес он. – Короче, жди!

Андрей снова вернулся к столу и уставился на документ. Положим, не все потеряно, отдельные буквы, написанные вычурным старым шрифтом, вполне еще можно было разобрать: вот это заглавная эн, это, кажется, вэ – или не вэ?.. Время текло незаметно. Вдруг он спохватился и схватился за мобильник. Набрал номер Виктора.

– Ну, чего тебе еще, иду я, – мрачно отозвался тот, – уже во дворе.

– Бабушка спит. Ты не звони, а постучи тихонько…

– Понял, – коротко отозвался тот и отключился.

А минут через пять Андрей услышал, как кто-то осторожно скребется во входную дверь, и тихонько вышел в прихожую. На цыпочках друзья прошли в его комнату.

– Где тут твое сокровище? – озираясь, спросил Виктор и, увидев на столе раскрытый лист, склонился над ним. – Вот это да! – с нескрываемым восторгом произнес он. – Чудеса, да и только…

Они с энтузиазмом принялись задело. Сделали несколько снимков обоими фотоаппаратами. На выскочивших из Полароида снимках сразу проявилось несколько слов: поймет, увидевший, Большой Сестры и отдельные буквы в незаконченных словах. Потом стали снимать цифровиком. Свет ставили то прямо, то чуть сбоку, чтобы появилась тень… Тикали настенные часы, отмеряя минуты и часы, дело двигалось, но очень медленно. Потом снимки с цифрового фотоаппарата загнали в компьютер и, используя различные программы, попытались довести до ума. За окном уже полностью рассвело, когда на экране, наконец, возник полный текст необычного документа.

Впрочем, глядя на него, друзья испытали сильнейшее разочарование: текст, судя по всему, был зашифрован.

К утру оба уже походили на киношных зомби и сероватым цветом лица, и замедленными движениями – шутка ли, просидели всю ночь! Но зато хотя бы часть загадки была ими разгадана: вот он, таинственный документ, мерцает перед ними на экране…

– Ну, и что бы это значило? – растерянно произнес Виктор и стал зачитывать вслух первую часть послания:

 
Нашедший да поймет,
Понимающий да услышит,
Услышавший да увидит,
Увидевший да найдет.
 

Ерунда какая-то получается… Но это еще более-менее съедобно, а ты читай дальше – вообще хренотень полная!

Андрей молча всматривался в экран, слезящимися от напряжения глазами. Действительно, хренотень! Стихи какие-то… Ох, любили наши предки загадки загадывать! Он посмотрел на часы – восемь пятнадцать.

– Тебе к девяти? – спросил Виктора.

– Черт, – спохватился тот, – с тобой я скоро чокнусь! Ну, как я сегодня целый день отсижу на работе? Кофе у тебя хотя бы есть?

Они тихонько отправились на кухню. Андрей решил не включать автоматическую кофемолку, чтобы не разбудить бабушку, и достал из старинного буфета кофейную мельницу. И скоро они уже пили крепчайший черный кофе, заедая его холодным котлетами и картошкой, оставшимися от вчерашнего ужина. Послышались шаги, и в кухню заглянула бабушка. На ней был яркий шелковый халат – капот, – как она называла его по старинке. Темных «старушечьих» расцветок она не выносила на дух.

– О, теперь их уже двое! – с удивлением произнесла она. – Вечером, как будто, был один. Интересно, чем всю ночь занимались – такой вид у обоих, словно восстали из гроба. – Она тихонько засмеялась. – Холодную свинину будете?

– Мы все будем, Елизавета Петровна – с набитым ртом выговорил Виктор.

– Да я уж вижу, – сказала она, открывая холодильник. – Ешьте, мальчики, не стесняйтесь! – и она величественно покинула кухню.

– У тебя бабушка, прямо королева, – сказал Виктор. – В ее присутствии я себя всегда ощущаю провинившимся придворным или нашкодившим школяром, а ведь я уже не мальчик, а ведущий инженер.

– Она такая, – согласился друг, – в детстве я ее даже побаивался. Откуда в человеке такое чувство собственного достоинства? Простой преподаватель, а поди ж ты!..

– В ней присутствует порода, – Виктор поднял кверху указательный палец и повторил многозначительно, – порода! Все, спасибо, я побежал…

Андрей вернулся к себе, сел за стол и положил перед собой выведенный на принтере текст документа. Если первая часть послания была, в общем-то, понятна, то вторая…

 
Отец владыки-громовника
в сторону пурпурной девы
Выпустил двадцать четыре стрелы.
Стрелу и четверть стрелы под конец
Взял у него для себя хромоногий кузнец.
Место сие охраняет могучий отец.
Вотчина Пауля (старшая) – эти пределы.
 

Несколько раз он перечитал странное послание. Несмотря на пару чашек крепчайшего кофе, который он только что выпил за завтраком, буквы перед глазами расплывались, а строчки извивались, наподобие змей, словно живые. Да, подумал Андрей, подряд две практически бессонные ночи это слишком даже для моего молодого организма… Он устало встал из-за стола. Взял мобильник, поставил будильник на двенадцать часов – хотя бы три часа поспать! – снял рубашку и джинсы и со вздохом наслаждения растянулся на своем старом диване. Засыпая, он видел перед собой пронзительные глаза графа Кутасова, его смуглое лицо с характерным горбатым носом и даже, кажется, что-то говорил ему. Или наоборот это граф Иван Павлович пытался что-то ему сказать. Короче, Андрей совершенно вырубился.

Будильника он, конечно, не слышал и проснулся оттого, что бабушка настойчиво тормошила его за плечо.

– Андрюша, деточка, пора вставать, – ласково говорила она. – Уже два часа дня. Тебе сегодня на работу нужно?

– Сколько? – он резко сел на диване. – Неужели уже два? Ой-ёй-ёй!.. Я же сегодня хотел ударно потрудиться… Впрочем, ладно, не на службу опаздываю! – могу поработать и дома! Ты как, Ба, надеюсь, не против?

– Если действительно будешь работаешь – не против, – задумчиво глядя на него, произнесла Елизавета Петровна. – Что-то не пойму я, какие у тебя дела по ночам появились? Прошлая ночь не в счет, это как раз понятно. А вот сегодняшняя… Признавайся, что у тебя случилось?

– Как бы тебе объяснить, Ба?..  – в свою очередь задумался Андрей. – Пока все непонятно и расплывчато. Ты не беспокойся, к теперешней жизни это отношения не имеет. Это, в некотором роде, тайны прошлого, дела давно минувших дней. Собственно, пока и рассказывать нечего. Но твердо обещаю, как только что-нибудь прояснится – непременно поделюсь.

– Хмм…тайны прошлого… Ты что, нарочно разжигаешь мое любопытство?

– Нет, Ба, просто сам еще не могу разобраться что к чему. Но даю честное слово: как только так сразу! – При этом он скроил такую уморительную рожицу, что его бабушка невольно рассмеялась и махнула на него рукой.

– Бог с тобой, занимайся своими неразгаданными тайнами! Обедать будешь?

– Еще как буду! – воскликнул внук, ощутив при этих ее словах приступ зверского голода. – Только душ приму.

– И правильно. А то носишься уже несколько дней, как оголтелый, где уж тут нормально питаться, – согласилась Елизавета Петровна и вышла из комнаты.

Приняв контрастный душ и, наконец-то, ощутив себя полноценным человеком, Андрей прошел на кухню. Грибной суп исходил ароматом. Холодная свинина, приготовленная в пиве, отчего она приобретала нежность и вкус настоящей буженины, вызывала рефлекторное слюноотделение. Салат из свежих помидоров, с огурчиками и зеленью радовал глаз. Он набросился на еду, словно вернулся их голодного края. Бабушка сидела напротив него за столом, подперев ладонью щеку, и сочувственно наблюдала за ним. Славно пообедав, Андрей поблагодарил её и отправился в свою комнату, где, устроившись возле компьютера, постарался на время выкинуть из головы все необъяснимые происшествия последних дней и вплотную занялся своей диссертацией. Часа два он с превеликим рвением работал над описанием и сравнительным анализом интерьеров дворца, сводя воедино уже собранные данные, дополняя и углубляя свои рассуждения по поводу архитектурных замыслов архитекторов прошлого; однако потом, как-то незаметно и само собой, его мысли переключились на будущую монографию, которой, разумеется, должен увенчаться его труд, – а затем и вовсе приняли далёкое от науки направление. Почему Кутасов явился именно ему?.. Может, конечно, он и прежде являлся кому-нибудь из сотрудников – но те точно будут молчать, как партизаны, чтобы их, не дай бог, не приняли за сумасшедших. А он, он что – вполне нормальный, если по вечерам общается с призраком? И вообще, что ему известно об этом вельможе XVIII века? Ну да, фаворит и наперсник Павла, по всей вероятности, самый близкий ему человек, до конца дней служивший императору верой и правдой.

Андрей включил компьютер, вошел в Яндекс и принялся искать сведения о Кутасове. Через какое-то время поисковик выдал ему энциклопедически сухой текст.

Кутасов граф Иван Павлович– егермейстер, род. около 1759 г., ум. 9 января 1834 г. Родом турок, из города Кутас. Взят был русскими войсками, действовавшими под Бендерами, попал ко двору и императрицей был подарен великому князю. Цесаревич крестил его, держал при себе для услуг и привязался к нему. По повелению его Кутасов был отправлен в Берлин и Париж, где выучился парикмахерскому и фельдшерскому делу, и по возвращении занял при великом князе место камердинера. В царствование Екатерины II, однако, цесаревич не находил возможности повысить своего любимца выше чина фурьера; но уже 8 ноября 1796 г. Кутасов сделан гардеробмейстером 5-го класса. Он оставался неизменно при дворе и был постоянно почти всесильным фаворитом. В 1798 г. он был уже обер-гардеробмейстером 4-го класса и кавалером ордена св. Анны 1 ст., 22 февраля 1799 г. возведен в бароны Российской империи и назначен егермейстером, 5 мая 1799 г. “за отличную ревность, усердие и приверженность”, возведен в графское достоинство, 21 июля пожалован орденом св. Александра Невского; в 1800 г. возведен в обер-шталмейстеры, пожалован орденами св. Иоанна Иерусалимского большого креста и св. Андрея Первозванного с бриллиантами: король Людовик XVIII дал Кутасову орден св. Лазаря. Кутасов получал и богатые имущественные пожалования: 5000 душ крестьян, до 50000 десятин земли, по преимуществу в Курляндии, и богатые рыбные ловли на Волге – последние, однако, были отобраны общим распоряжением императора Александра. Фавор Кутасова был одним из самых непопулярных действий императора Павла. После смерти государя Кутасов был на короткое время арестован, а затем счел нужным немедленно отправиться в заграничное путешествие. По возвращении, он жил до конца дней преимущественно в Москве или в имениях. Занялся сельским хозяйством и ввел в своих имениях многие улучшения; в Тамбовском имении он устроил отличный конный завод, для которого выписывал лошадей из Англии и из Аравии.

Он перечитал текст дважды. Судя по этой информации, Иван Павлович был человек умный, сообразительный, неплохо образованный и преданный своему государю. Вероятно, ему было известно множество самых интимных подробностей из жизни императора и его свиты. Ничего удивительного, ведь он был парикмахером, фельдшером, гардеробмейстером своего повелителя на протяжении многих лет. Так что наверняка был посвящен во все дворцовые тайны и интриги. Всё это чрезвычайно занимательно и даже поучительно, сказал он себе, – вот только я-то здесь при чем?!

В комнату заглянула бабушка.

– Трудишься? Молодец. А я тут чай приготовила с мелиссой…

И действительно обоняние Андрея тотчас уловила тонкий, приятный, лимонный аромат, проникший в его комнату через приоткрытую дверь.

– Чай с мелиссой это замечательно! – произнёс он, полузакрыв глаза и втягивая носом чудесный аромат.

Елизавета Петровна подошла к столу и взглянула на экран компьютера.

– Граф Кутасов Иван Павлович, – прочитала она вслух и умолкла. – Потом медленно повторила, с какой-то странной, даже настораживающей интонацией, – граф Иван Павлович… – и молча испытующе уставилась на внука. – Он что, имеет какое-то отношение к твоей диссертации? – голос ее прозвучал резко, как удар хлыста.

– Нет, – удивленно воззрился на бабушку Андрей, – просто мне вчера сказали, будто я на него очень похож, – одно лицо. Поэтому я и решил поинтересоваться, что из себя представлял мой двойник. Похоже, человек был по-своему выдающийся – такая неординарная биография…

– Да, Иван Павлович был человеком выдающимся, – сказала бабушка с нажимом. – И ты, действительно, очень на него похож.

– Экая генетическая заковыка! – легкомысленно отозвался Андрей. – Каких только случайностей в природе ни встречается…

– Это не случайность, Андрей, – произнесла Елизавета Петровна ровным голосом. – Наверное, нужно было давно тебе рассказать, да всё как-то не складывалось. Подожди, я сейчас…

Она ушла к себе, а заинтригованный донельзя Андрей в ожидании откинулся на стуле. Что ещё она хочет ему рассказать? Прямо наваждение какое-то! Несколько дней вокруг сплошные тайны!

Елизавета Петровна отсутствовала несколько минут, а затем вернулась в комнату, держа в руке потёртую, на вид довольно старую бумагу, и молча протянула её внуку. Метрика! По-современному – Свидетельство о рождении. Елизавета… Он перевел взгляд на бабушку – она молча кивнула. Отец – Петр Иванович Кутасов. Мать – Арина Львовна Янковская.

Андрей испытал настоящее потрясение.

– Так ты что, урожденная Кутасова?!

Бабушка снова лишь утвердительно наклонила голову.

– Но почему же ты никогда никому?..

– «Времена не выбирают, в них живут и умирают…» – процитировала она известные поэтические строки. – Были времена, когда о подобных бумагах стоило забыть или попросту их уничтожить. Теперь это вроде бы, напротив, стало модно – столько развелось дворян и потомков известных родов, просто шагу ступить некуда… – в ее голосе прозвучало истинное презрение к современным самозванцам. – Да и как-то не придавала я этому большое значение: каждый человек сам строит свою судьбу, – а уж потомок он великого рода или совсем неизвестного, значения не имеет.

– Ну, ты даешь, Ба! И ведь никогда ни одним словечком не проговорилась, что из графьёв…

– Кому надо, тот знал, или догадывался… – туманно пояснила она. А потом продолжала с явной насмешкой. – Я и не представляла себе, что для тебя это имеет такое значение.

– Имеет, Ба, да ещё какое!.. Только совсем не то, что ты подумала. Не то, что я потомок графского рода. Имеет значение, что я из Кутасовых!.. Прямой потомок Ивана Павловича. Теперь только я начинаю догадываться, почему… – он оборвал свою мысль на полуслове.

– Ну да, ты на него очень похож, я это давным-давно знаю. Вот уж не думала, что это открытие произведет на тебя столь сильное впечатление. Не буду тебе мешать и дальше переживать подобное потрясение, – добавила она насмешливо, забрала из его рук историческую бумагу и выплыла из комнаты.

Он проводил ее взглядом. Королева, мелькнула у него непрошенная мысль, нет графиня!.. Так вот в чем дело – действительно, порода… И он невидящим взглядом уставился на экран монитора. Кажется, теперь всё стало на свои места. Призрак графа Кутасова являлся не просто искусствоведу Андрею, корпевшему над диссертацией, но своему прямому потомку. Неизвестно, сколько бы еще времени просидел Андрей в полной неподвижности, если бы его не вывел из состояния ступора собственный мобильник, вдруг заигравший токкату Баха. Он вскочил на ноги и заметался по комнате в поисках телефона. Да вот же он, на тумбочке у дивана! На дисплее высветился номер – Агриппина!

– А я уж было подумала, что ты мобильник где-нибудь потерял, – зазвучал возле уха ее энергичный, чуть хрипловатый голос. – Чем занимаешься? Занят?

– Смотря для кого. Для тебя – никогда!

– Стало быть, свободен… – и в трубке раздался ее волнующий смех. – А мне тут машину починили, представляешь? Я ее как раз забрала и могу к тебе подъехать…

– Где тебя встречать и через сколько? – деловито спросил он. – Я сам собирался позвонить, но тут такое творится…

– И что же это такое у вас в Гатчине творится? – снова милый смех.

– Приедешь – расскажу.

– Хоть словечко, хоть полсловечка…

– Не по телефону.

– Намекни хотя бы!

– Не канючь. Жду.

– У-у… кажется, всё обстоит действительно серьезно… Ну, тогда я буду у тебя часа через два, или даже три – надо заскочить ещё в одно место. Пока!

– Пока! Ты, давай, не слишком гони.

– Есть, господин генерал! – и она отключилась.