Текст книги "Клан быка"

Но уж слишком хотелось пить. И надо было идти в Гнусмас, искать Тхели.

Все повторилось, как в первую ночь: сбитая вышка, скукожившиеся без крови трупы, лужицы горящей нефти…

А на следующую ночь вышка опять высилась над пустыней. Только площадка и дюны вокруг сияли, как днем.

Нефтяная площадка лежала между дюн, как днище широкой чаши, залитой светом. Они привезли и установили шесть прожекторных ламп. Широкие конусы света проткнули темноту во все стороны – раскрывшиеся лепестки огромного цветка, сотканного из света.

Сразу и не подберешься. Пришлось провозиться подольше…

Что они придумают на этот раз?

Ну, вышку поднимут, ясно. Все будут при оружии. Опять лампы эти врубят. А что еще?

Сколько придется провозиться, чтобы утолить жажду? Чем дольше провозишься здесь, тем позже доберешься до Гнусмаса. А ведь Тхели может приходить туда вечером… и уходить ночью. Как раз пока ты тут набиваешь брюхо парной кровью…

Леха вглядывался в темноту – где слепящий глаз прожекторной лампы, уставившейся в эту сторону? Но яркой звезды над горизонтом все не было.

Черт возьми, только ошибиться с направлением еще не хватало! И так уже пора мчаться в Гнусмас, к магазинчику этому чертовому. И если ошибся…

Нет, не ошибся. Огонь появился. Только не слепящий, как фара дальнего света, глаз прожекторной лампы, а синеватый факел попутного газа над вышкой. И все. Леха даже сбился с шага. А где эти чертовы лампы?… Что они на этот раз придумали? Леха нервно сглотнул – и сморщился от боли. Горло совсем пересохло. И как же хочется пить!

И ночь уже началась, а это значит, Тхели в любой момент может прошмыгнуть из гостиницы в магазинчик. Пока ты тут возишься с этими нефтяниками…

Леха резко выдохнул. По привычке – это как поставить точку в раздумьях. Но программа восприняла это по-своему. Из глотки вырвался низкий рев, почти рычание.

Черт возьми! Жажда, Тхели – и еще эти чертовы отечественные программеры, усердные до чертиков! Эх, если бы можно было одним махом послать все это к дьяволу… Леха от души врезал в песок копытом – ну хоть так сбросить раздражение! Хотя бы капельку… Сейчас придется быть спокойным и расчетливым, как удав, вышедший охотиться на мартышек.

И побежал к синеватому огоньку над горизонтом.

Прожектора вообще не горели. Ни одного. А сами охраннички…

Леха плюхнулся в песок на гребне дюны – осторожность лишней не бывает – и тихонько выглянул.

Синий факел привычно горел на вершине насоса, метрах в двадцати над землей. Ниже гуляли отблески теплого древесного огня – по лениво крутящемуся маховику, по верхушкам баков для нефти, по перегонному аппарату, по решетчатой сторожевой вышке. Но именно отблески, самого костра не видно.

Он горел на прежнем месте, только само место огородили чем-то темным.

Несколько невысоких стеночек метра в полтора высотой. Изогнулись дугами вокруг костра. Три поближе к костру – кольцом, в котором три узких прохода. Еще три стеночки подальше от костра, напротив выходов из внутреннего кольца. Эти стеночки пониже, а в длину побольше…

Сложено это все не из кирпича, а из чего-то неправильного, неровного… Песок! Вот что это такое: мешки с песком.

А все эти стеночки вместе – защита от обстрела. Обкладка, как называл это их сержант.

Ну, это в идеале – защита. То, что сейчас высилось вокруг костра – это не обкладка, это так, жалкая пародия. Безрукая и корявая.

Но дело даже не в этом. Черт с ним, что корявая. Но они что, всерьез собрались этим защититься – от него?!

Леха неуверенно хмыкнул. Нет, они всерьез собрались защититься этим – от тяжеленной бычьей туши?…

Приподнялся, переполз через гребень и тихонько пошел вниз с дюны, забирая влево. Приближаясь к площадке по широкой спирали.

Вглядываясь в темноту между баками с нефтью, в темный силуэт строительного вагончика, в сплетения перегонного аппарата…

Разнести эту обкладку из песочных мешков не проблема. С бычьим телом под тонну весом, да разогнавшись… Делается на раз-два. Вопрос не в этом. Вопрос в том, на что они рассчитывают на самом деле?

Что это все? Ловушка? Где-то затаился снайпер с ночным прицелом?

Костер все ближе, а темные силуэты резервуаров и перегонного аппарата все правее. Если снайпер и спрятался где-то там, теперь ему придется смотреть сюда через костер, через эти стеночки обкладки. Хоть какое-то прикрытие.

Если снайпер, конечно, засел там, а не в другом месте…

Ветерок гулял между стеночками обкладки, трепал языки огня. В отблесках света колыхались темные тени на баках с нефтью. Похоже, все собрались там. Человек пять… Нет, шесть.

Потянуло дымком, и Леха остановился. Подветренная сторона. Заходить в атаку лучше отсюда. Дело не столько в запахе – человек не собака, плохо ловит запахи. Да здесь и не реал, едва ли игрокам как-то передаются запахи… Куда важнее звуки, Их ветер утаскивает вместе с собой. И вот этот эффект чертовы программеры вполне могли учесть…

– …вы к нему как к спецназовцу какому, ей-богу, – принес ветерок хрипловатый голос ковбоя. – Столько мешков таскать… Потом там, вокруг… Тьфу! Смотреть противно!

– Ты рогами сколько раз получил? – спросил незнакомый голос.

Ковбой фыркнул, но отвечать не спешил.

– Мало? – наседал голос.

– Да потому что не ждали его! – не выдержал ковбой. – Да он еще и со спины напал, как последняя сука…

– А должен был под марш идти, чеканя шаг?

– Это ты такой умный, потому что в игре!

В игре… Леха сглотнул – и тут же сморщился от боли в горле. Облегчения от сглатываний никакого, но рефлексы не одолеть. Господи, как же хочется пить!

В игре… Да раньше ни разу в жизни не хотелось пить до такой степени! А уж в тот чертов первый день, когда выбросило сюда, в первую ночь…

Леха передернул плечами и тихонько пошел вперед. Надо поторапливаться. Уже ночь, а до Гнусмаса еще час с лишним ходу.

– …а вот когда такая же падла тебе в реале в подворотне в спину пристроится и нож в почку воткнет, тогда узнаешь, куда чеканят шаг, а куда на каталке отвозят! – Ковбой явно завелся.

– Да ладно вам, – вклинился меланхоличный голос мечтателя. – Его тоже можно понять. Говорят, у некоторых монстров стоят такие скрипты, что, если они не будут убивать, у них начинается боль, и…

– Ой, да хватит! – сказал ковбой. – Понимать… Чего тут понимать-то? Шкурка у него, может, и звериная, а требуха-то от обычного урки. Какой там был, такой здесь остался. Какой-нибудь домушник. Или шестерка, с ларьков дань собирал. А может, вообще школьниц в подъездах ловил, мудак…

Леха замер на полшаге. Правая нога! Кожи над копытом что-то коснулось – твердое, жесткое.

Натянулось – и сорвалось, как лопнула струна. Или просто длинная проволока, туго натянутая над самой землей…

Рефлексы швырнули тело на землю, и одновременно в темноте звонко клацнуло. Металлом по металлу.

Господи! Хорошо, что не мина, а всего лишь граната! Где-то слева, метрах в пяти…

Раз!

Леха покатился по земле. Вправо, сильнее отталкиваясь передними ногами, чтобы забрать чуть назад, так легче катиться – и вниз по склону…

Два!

В полной тишине, лишь скрипит песок – за костром стало тихо-тихо. Тоже услышали щелчок рычага. Так вот для чего эти мешки с песком! Эх, раньше бы сообразить… А теперь одно осталось: с боку на бок, с боку на бок, как можно дальше от…

Три!

Последний перекат… и вжаться в землю, выставив бронированный бок. Потому что…

Удар встряхнул и тело и землю, к которой прижался. Врезало так, что приподняло над песком, наклонило на бок, чуть не перевернув на спину…

Но не перевернуло. Под животом снова песок. На левом боку что-то теплое, течет по шкуре. И на плече тоже хлещет…

Вокруг тяжело гудит, особенно слева… Нет, это не вокруг. Это в голове. В заложенном ухе, черт бы побрал этих дотошных программеров!

Сквозь гул пробились крики:

– Где он?…

– Ты его видишь?…

Леха двинул левой передней ногой – цела вроде. Хорошо. Теперь правой… Эта тоже цела. Теперь что с задними…

– Да включите же кто-нибудь свет!

С гулкими хлопками стали включаться лампы прожекторов. Все вокруг залило ослепительным светом…

Леха зажмурился. Черт, черт, черт!

Задние ноги, кажется, тоже целые. Серьезных ран нет. Осколок лишь чиркнул по боку, между броневых наростов. Несильно, только шкуру распорол да кровь пустил. Бежать можно, да только поздно убегать! Слишком близко к прожекторным лампам. Посреди моря света, открытый со всех сторон. Попытаешься вскочить и убежать – расстреляют из пулемета на вышке. Пока встанешь, пока развернешься, пока убежишь в темноту… Позади метров сто, освещенных прожектором до рези в глазах…

Дьявол! Надо же было так попасться!

Хотелось вскочить, рвануть прочь – в темноту, подальше от этого света, пробивающего даже веки. Но Леха лежал не двигаясь. Как упал, так и лежал. Лишь рискнул чуть-чуть приоткрыть глаза.

– Ха! Вон он, ваш бычок! – Из-за обкладки вышел ковбой. «Калаш» он держал одной рукой, пижонски уложив автомат стволом на плечо, чтобы не напрягал руку. – Я же говорил! Одной гранаты хватило! А вы – то, се… Как со спецназовцем каким с ним цацкались…

– Может быть, он еще жив? – вклинился мечтатель. – Добить бы, чтобы не мучился…

– Стоять! Куда полезли! – вышел из-за обкладки еще один.

Тот новенький, которого не было здесь в прошлые ночи. В каске, в бронежилете, в руках бинокль.

– Что-то далеко лежит… – прищурился он. – Ты разве там растяжки ставил?

– Да нет вроде… – нахмурился мечтатель. – Только вон там и там… Вон, видишь?

Теперь, когда он водил пальцем, указывая, в ярком свете прожекторов легко нашлись блестящие волоски проволоки.

Растяжек было много, они шли широкой полосой перед нефтяной площадкой. Одни чуть ближе к ней, другие чуть дальше, в шашечном порядке.

Если бы бросился напрямик к костру, зацепил бы как минимум две. А то и три…

– Да взрывом его отбросило! – заявил ковбой. – Да дохлый он уже, говорю вам!

Он шагнул вперед, но новенький положил ему руку на плечо:

– Постой…

Он хотел еще что-то сказать, но отвлекся назад. Из-за обкладок вылезли и остальные трое. Поглядеть, что творится. Теперь перед мешками с песком столпились все шестеро.

– Эй, люди! Вы куда? – раздраженно прикрикнул новенький. – Чего вылезли? Чего сгрудились? Назад, назад! За мешки! Мало ли что тут еще… Эй, на вышке! Дай-ка контрольного огонька ему в голову, на всякий случай!

Но ковбой тут же обернулся к вышке и замахал автоматом и свободной рукой:

– Не, не! Не смей! Я тебе дам, огоньку… Кончайте буксовать, парни! – Он протиснулся между новичком и мечтателем и потопал через полосу растяжек. – Дайте я с него рог спилю, пока он разлагаться не начал! А потом уж что хотите с ним делайте…

Ковбой на ходу перекинул автомат в левую руку, правой нащупал на поясе кобуру с револьвером, за ней ножны. Блеснул широкий нож.

Леха не двигался, лишь внимательно вглядывался через прищуренные веки. Ну, давай, давай, коллекционер скальпов недоделанный! Еще поближе…

Ковбой шел не задумываясь, кратчайшим путем. По прямой. Все ближе и ближе, за его спиной уже почти не видно тех пятерых, что столпились перед обкладкой. Они тоже потихоньку брели сюда, посмотреть на труп быка поближе…

А самое главное, ковбой загородил собой вышку – с крупнокалиберным пулеметом на вершине. Еще один шаг…

Леха вскочил и бросился вперед.

Ковбой замер от удивления. Даже ножом замахнуться не попытался. Про автомат и вовсе забыл.

Но Леха пролетел мимо него, даже не задев рогом. Пусть стоит, идиот! Из-за него огонь сразу не откроют, побоятся своего задеть.

– Э!…

– Он…

– Огонь!!! – рявкнул новенький.

Столпившиеся перед обкладкой заорали, заметались, вскидывая автоматы и целясь…

Леха промчался мимо застывшего ковбоя, свернул ему за спину. Теперь слева ковбой, справа эти пятеро, а он между ними. Начнут стрелять, сами себя и перестреляют…

Левая нога зацепила натянутую проволоку, и где-то справа клацнул, отжавшись, предохранитель гранаты. Это значит, до взрыва есть три секунды с маленьким хвостиком. Быстрее, быстрее!

– Наискось через полосу растяжек. Срывая все, которые попадаются под ноги. Вот еще одна, еще… И теперь резко вправо, по дуге обходя этих пятерых! За их спины, прямо в покинутую всеми обкладку.

Леха влетел в узенький проход между мешками с песком. Рога тут же зацепились, бежать стало невозможно, но Леха и не пытался. Лишь втиснулся за стеночку, чтобы прикрыла круп, и рухнул вниз.

Мешки с песком с обеих сторон. Слева внутреннее кольцо обкладки, за ним пылает костер. Справа внешнее кольцо мешков с песком. За ним вопли, ругань, запоздавшие выстрелы, заглушающие команды новичка, который орет им лечь, но его никто, кажется, не слышит… И, самое главное, гранаты.

Сорванные растяжки вырвали из гранат кольца. Самая первая граната стоит на замедлителе уже секунды три…

Грохнул взрыв.

В мешки с правого бока застучали осколки, глубоко входя в песок. Вопли и ругань разом оборвало.

А солдат на вышке наконец-то пришел в себя. Сверху сверкнули трассирующие нити, и в мешки над головой ударили разрывные пули. Уши заложило от грохота, лоб и морду обдало песком из распоротых мешков.

За обкладкой грохнула вторая граната, еще одна…

А разрывные пули все рвали мешки, разбрасывали песок в стороны, накрывали все вокруг пыльной тучей…

Не вставая, едва приподнявшись над землей, Леха прополз вперед, до следующего выхода из обкладки – проем едва угадывался в вихре песка, поднятом разрывными пулями, – пролез через него и рванул на вышку.

Трассирующие нити, бившие в одно место, вздрогнули,. рванулись следом – но слишком поздно. Лоб уже врезался в первую опору. Решетчатая башня застонала и стала заваливаться. Ниже, ниже…

Грохнулась вершиной о бак с нефтью, со скрежетом сползла на землю, и все стихло.

Лишь с едва слышным шелестом оседает песок…

Прожекторные лампы заливают все немилосердно ярким светом…

И больше никто не орет, не стреляет. Не двигается… Вот и все.

Горячий завтрак из семи блюд подан, милорд! Приятного аппетита. Леха сморщился от отвращения – но толку-то? Тут уж никуда не денешься. Некогда привередничать и угрызения совести разводить!

Леха развернулся и рысцой припустил назад, на край площадки. К тем шестерым, которых накрыли взрывы гранат.

Быстро высосать – и в Гнусмас. И пошустрее!

Патрульный «хаммер» был старый и обшарпанный, но движок работал как швейцарские часы. Хруст камешков под шинами и то громче, чем тихое урчание мотора. Если бы не отсветы фар…

Леха сжался, как мог, втискиваясь в закуток.

Но это мало помогало.

Чертов городок! Гребаные домики, долбаные простеночки!

Издали – так всего много! Улицы, дома, магазины, склады. А вблизи – маленькое все, мелкое, крохотное. Круп спрятать негде. Черт бы их побрал, эти узенькие улочки!

– Куда-то сюда свернул… – шепнул тот, что стоял за турелью пулемета.

Но в предутренней тишине каждый звук разносился далеко-далеко, никак не желая умирать.

– Пить надо меньше, – огрызнулся водитель. – Ну откуда здесь быки? Да их отроду в этой зоне не было.

Но тоже шепотом. И одну руку убрал с руля, положил на боковое сиденье. Автомат там у него?

«Хамми» медленно полз по улице, погасив фары.

– Говорю, видел! – прошипел пулеметчик.

Повел пулеметом по сторонам. На стволе, как снайперский прицел, закреплен фонарь. Пятно света запрыгало по стенам, по углам, по обочине, заросшей мелкими кактусами. Скользнуло на помятые баки с мусором…

И остановилось.

У Лехи перехватило дыхание. Ну, все. Если патрульные заметят, что баки слишком сильно отодвинуты от стены…

Пятно света скользнуло на соседнюю стену – уф! неужели пронесло? – и тут же скакнуло обратно к бочкам.

А-а, черт бы его побрал! Леха даже зажмурился, чтобы случайный отблеск света в глазах не выдал. Кто знает, до чего могли дойти в реализме родные программеры, дорвавшись до нормального финансирования?

– Ну что там? – не выдержал водитель.

– Мм… А знаешь, поползли-ка дальше… Да! Бон туда сворачивай.

– Ты же сказал, что он сюда забежал!

– Ну ты сворачивай, сворачивай… Ты же сам сказал, что это мой глюк? Так? Ну а раз глюк мой, то кому виднее, куда он побежал?

Водитель фыркнул, но движок «хаммера» заурчал громче. Машина проползла мимо бочек и скрылась за углом большого склада – сплошные стены метров в пять высотой, и ни одного окна.

Леха подождал пару минут, вслушиваясь.

Пулемет у них мелкокалиберный вроде бы. В принципе, броневые наросты могут и выдержать. Но… К черту эксперименты! Лучше не рисковать. Начнется стрельба – весь город переполошится. И что тогда?

Леха терпеливо ждал, пока урчание «хамми» и скрип песка под его шинами затеряются в шепоте ветра. Тогда медленно, по шажку, чтобы стальные наросты не скрипели о жестяные баки, полез из укрытия.

Уф! Пронесло. Второй раз за ночь. И, кажется, последний…

Небо на востоке светлело – ночь уходила. А вместе с ней и последняя надежда.

Что Тхели не было одну ночь – ну, это объяснимо. Мало ли что в жизни случается…

Почему ее не было две ночи подряд? Тоже можно себя уговорить, если очень хочется. Это еще не безнадежно. Еще есть шансы, что на самом-то деле она еще здесь, еще работает в магазинчике «Самсунга».

Но три ночи… Три ночи подряд…

Это уже на случайности не спишешь. Не работает она тут ночами.

Но может быть, она работает днем?… Правда, Алиса говорила, что Тхели выходит в сеть только днем, на ночь у нее есть занятия поинтереснее. А когда в Москве день, здесь ночь. Здесь, в игре, время американское, они здесь основные клиенты…

Хорошо бы уточнить все же! Выходить в сеть только днем – это у Тхели привычка или железное правило? Может, все же решила пожертвовать ради подружки парой своих ночей? Тогда здесь она может быть днем… Но это надо идти к Алисе. А идти к Алисе… Леха поежился. Не хотелось идти к Алисе – пока. Пообещать-то, что найдет Тхели, пообещал, обнадежил, а теперь вот… Расспрашивать про режим Тхели… Очень уж похоже это на чертовы оправдания: я пообещал, я искал, но… Ч-черт! Леха с трудом удержался, чтобы не врезать копытом в мостовую. От души так врезать!

Ну что, искать ее тут днем? Так здесь же чертовы патрули! И ночью-то от них едва можно спрятаться, а уж днем-то… Все, надо уходить. Пора. Темноты все меньше, а народу все больше. Еще минут двадцать – и кто-нибудь заметит. Леха в последний раз покосился на дальний конец улицы – там высилась громада гостиницы.

«Тупичок Церберов». Здесь игроки оставляли свои аватары, когда выходили из игры. То есть можно, конечно, и в любом другом месте бросить своего персонажа, хоть посередине пустыни. Но тогда в следующий раз может оказаться, что в эту аватару уже не войти. Неподвижное и беззащитное тело и ограбить могут, и бронежилеты снять, и вообще прибить. Мало ли кто кому здесь дорожку перешел, пока играл…

А в «Тупичке» специальные комнатки и охрана круглые сутки. И стоит на главной улице города, недалеко от площади, в двух шагах офис шерифа города… Да и сама по себе гостиница на штурм ну никак не провоцирует. Стены из тяжелых кирпичей, крошечные окошечки. Крыльцо – как вход в средневековый замок. Лестница узкая, длинная и до ужаса крутая. Тяжелая дверь красного дерева…

Еще эта дверь ужасно скрипит – чтобы возвещать о заходе в игру очередного игрока. С таким скрипом захочешь, не пропустишь чей-то приход, если стоишь на главной улице.

Да только что толку… За три ночи из этой двери не вышло ни одной девчонки, хотя бы отдаленно похожей на Тхели.

Леха вздохнул. Развернулся и засеменил в конец главной улицы. К темноте пустыни, к длинной дороге домой.

Черт возьми… Ну и что теперь делать? Саботаж не прошел. Надежда найти Тхели, выйти через нее на друзей Алисы, чтобы хотя бы боль убрали, эту чертову жажду, – тоже помирает, похоже. И теперь…

Леха передернул плечами. Черт возьми… Что теперь? Год, целый год здесь?

А еще… Леха поморщился. Надо все же сделать крюк и заглянуть к Алисе. Ох, паршиво вышло. Но лучше все же заглянуть к ней и сказать, чтобы напрасно не наде…

Скрип пронзительный, как гвоздем по стеклу. Леха шарахнулся к самой стене дома, стараясь слиться с ней, затеряться в тени. Предутренняя тишина будто усиливала звуки. Кажется, это прямо за спиной кто-то пронзительно завопил, а не скрипнула дверь на другом конце улицы… Да. надо убираться. Утро наступает, теперь игроки валом повалят.

Потихоньку семеня дальше, Леха оглянулся. Куда идет этот тип, в какую сторону смотрит? Можно спокойно семенить по главной улице или придется кружить по подворот…

И встал.

Это был не тип. Это была женщина.

В свете фонарей ее куртка искрилась десятками крошечных огоньков – сплошь усыпана стальными заклепками. Волосы черные, как смоль, и длинные, почти по пояс.

Леха сглотнул. Неужели…

Женщина. Жгучая брюнетка. В кожано-заклепанной одежде, и…

Она оглянулась по сторонам, кивнула самой себе, что-то отыскав. Развернулась и решительно пошла вправо. Туда, где сияла синяя овальная вывеска «Гнусмас Централ».

Не веря своим глазам, Леха отлип от стены, развернулся и засеменил обратно. За женщиной.

Цокая сапожками на высоченных шпильках, она шла прямо к магазинчику «Самсунга».

Леха прибавил. Сердце молотилось о ребра так, словно решило вырваться наружу и перебудить весь город.

Спасительница цокала к магазинчику, вихляя бедрами, – в каких-то пяти метрах впереди! Рукой подать! Господи, неужели нашел?! Неужели получилось?!! Леха открыл пасть, чтобы ее окликнуть… И захлопнул. Черт возьми! Самое-то главное и упустил! Она, может, не ради игры сюда пришла, а чтобы в магазинчике подрабатывать и ждать весточек от подружки, – но все равно игрок. А вот ты-то монстр… И любые слова, сказанные вблизи игрока, движок игры переделает в бычий рев. Громоподобный рев, который перебудит весь город. А если без слов?

Леха чуть ускорил шаг, нагоняя. Пока рог едва не коснулся ее плеча. Теперь чуть нажать, чтобы обернулась… Совсем чуть-чуть, а потом показать дракончика на броневом наросте. Так?

Леха двинул головой, чтобы ткнуть ее… И сбавил шаг. Так и не коснувшись. Дракончик! А заметит ли она этого дракончика в полумраке? Додумается ли вообще искать какой-то знак, если встретит монстра посреди города? Она же ждет встречи с монстром-женщиной! А вместо нее…

…Черное зеркало нефти, из которого выглядывает бычье рыло… красные глаза с набухшими сосудами… взгляд убийцы, который уже переступил грань… кровь, струйками сбегающая с морды, – чужая кровь…

Леха мотнул головой, прогоняя наваждение. Крови сейчас, конечно, нет. И взгляд не такой дикий. Но…

Ночью, на безлюдной улице, и вдруг в спину пихает рогом такая образина…

Заорет. Как пить дать, заорет. На ее месте любой заорал бы! Спасительница шла к магазинчику, до него было уже метров двадцать. А Леха, как дурак, все семенил за ней, пригибаясь и по-лягушачьи полусогнув ноги, чтобы смягчать удары копыт. Со всех сторон пялились темные окна домов – на огромного быка, семенящего за хрупкой девушкой прямо по центру улицы, освещенной фонарями и рекламным неоном. Там могут быть люди. С винтовками, автоматами и гранатами. Да даже если кто-нибудь просто крик поднимет… А, к черту все это! Все равно другого шанса не будет. Что изменится в другой раз? Ничего. Если вообще он будет, этот другой раз! Леха сделал два быстрых шага и ткнул Тхели рогом. И скорее отступил назад. Только бы не решила, что ее атакуют. Только бы не заорала! Тхели остановилась. Медленно обернулась… Ой, заорет. Как пить дать, заорет! Леха чуть развернулся. Не столько выставляя правое плечо с драконником на наросте, сколько готовясь дать деру. Ноги подрагивали от напряжения. А Тхели неспешно окинула его взглядом… и восхищенно выдохнула:

– Ва-ау! Классный прикид! Потряс! Я и не знала, что здесь вообще можно выбрать такое. Можно потрогать? Она шагнула к Лехе, коснулась стального нароста на лбу. Повела пальцами выше, обхватила рог, поводила пальцами туда-сюда, и на ее лице выступила скабрезная ухмылочка: – Да, мощно… Это спецзаказ? Я только андроидные скины видела. Ах, у нас еще и зу-убки… У-у, клыки какие! Вот это скин, вот это я понимаю. Все, хочу такой же! – заявила она, притопнула и картинно надула губки. Леха сообразил, что челюсть давно уже отвалилась. Закрыл пасть. Да, это Тхели. Так все воспринять… Так все воспринять мог либо полный псих, либо… как там Алиса ее назвала? Блэкушница?

Личико у аватары Тхели соответствовало одежке. Скуластое, бледное – почти мел. Кроваво-красные губы, темно-синие тени на веках. Ну вылитая ведьма.

– Чего молчишь? – Улыбка Тхели переплавилась из скабрезной в заискивающую. – Ну да, дикая я, не все тут знаю! И что? Эй, ну скажи словечко! Глухонемой, что ли? Сначала пристает, потом поприветить брезгует…

Леха дернул правым плечом, выставил броневой нарост, на котором Алиса накорябала дракончика.

– Ты чего? – нахмурилась Тхели, все глядя глаза в глаза. Леха открыл пасть, чтобы прошипеть ругательство – ты на плечо смотри, а не в глаза! – но вовремя прикусил губу. Только оглушительного рева сейчас и не хватало!

Вместо этого дернул головой, указывая себе на плечо. Ну смотри же ты! Протри глаза, ведьма слепая!

Тхели наконец-то заметила дракончика. Задумалась, разглядывая.

Леха нетерпеливо переступил. Блин,… Программерша. называется! Интеллектуалка из лучшего универа страны… А сама два и два сложить не может!

И стой тут из-за нее как истукан посреди улицы, у всех на виду. И еще свет фонарей слепит глаза, превратив проходы между домами в кромешную черноту, – ничего не разглядеть. Да хоть вон тот проход, между «Гнусмас Централом» и высоким ангаром. Хоть танк можно в той тени спрятать…

Лицо Тхели озарилось.

– А-а-а! – радостно протянула она, сообразив. – Ты… Она еще что-то сказала, но Леха не расслышал. В темноте что-то шевельнулось. В том проходе слева от магазинчика, в тени ангара…

Ослепительный свет резанул по глазам. Вонзился еще глубже, внутрь головы, вышибая все мысли.

Леха дернул головой, отворачиваясь, – но слишком поздно. Перед глазами пузырились цветные пятна. Желтые, пурпурные, зеленые, малиновые. Меняя цвета, всплывая одно за другим, как закипающая вода… А где-то за ними взревел двигатель. Завизжали шины, выбрасывая из-под себя струи песка.

Леха дернулся в сторону, но не успел. В морду ударил грохот выстрелов. И тяжелые шлепки, как удары кирпичом. Пули с визгом рикошетили от броневых наростов, пронзая все тело резкой дрожью-болью… И удар. Бампер врезал в плечо и сбил Леху на землю. «Хамми» замедлился, но не встал. Потащил бычье тело дальше, как тряпичную куклу. Подминая под себя, скручивая, с хрустом ломая ноги, ребра, сухожилия… Обожгло в шее – и все пропало.

Дьявол!

Дьявол, дьявол, дьявол!

Теперь можно было не сдерживаться, и Леха от души взвыл, оглашая все вокруг яростным бычьим ревом. Ну надо же было так лопухнуться!

Идиот. Господи, какой же идиот!

Леха перекатился с бока на живот и поднялся.

Выбросило в Кремневую долину, под самой стеной. В предрассветную тишину, под начинающее светлеть небо. Только озера и тучи над ними были не справа, а слева. А Блиндажный лес вообще не видно…

К другому проходу в стене выбросило. Их тут два. Один на самом севере долины, другой на юге. Вот к южному и выбросило.

Днем тучи над озерами были черные, и озерца под ними в тени. Теперь же это было самое светлое место долины. Озерца светились в темноте зеленоватым светом. Нехорошим каким-то, неживым. Так светятся в темноте стрелки будильников…

Тучи над ними ловили этот свет, наполнялись им и рассеивали его, сделав еще более неживым. Мертвенным каким-то. Словно все это скопление озер – один гигантский могильник, и миллионы трухлявых скелетов светятся в темноте…

Леха оглянулся. Да, так и есть. Прямо за спиной расщелина.

Что ж. Может, оно и к лучшему, что выбросило здесь, а не у северного прохода…

Леха развернулся и полез в расщелину. Пятьдесят метров темноты, камней под копытами и эха со всех сторон – и уже в пустыне.

Ветер вяло тащил по дюнам песочные вихри. А дальше – дюны, дюны, дюны. До Гнусмаса несколько часов ходу. Но что толку бежать туда сейчас? Через несколько часов, пока туда добежишь, там уже будет не протолкнуться от игроков. Вообще близко не подойти.

Как подойдешь к городу незамеченным, когда сверху палит солнце, заливая все вокруг ослепительным светом, а вокруг тебя только слепящий песок, песок, песок. Без единого пятнышка темной земли, без единой травинки… И патрульные.

Чертовы патрульные! Это тот, за пулеметной турелью. Заметил тогда, за баками. И никуда они не уехали, просто затаились… чтобы взять наверняка.

И ведь взяли же! Как ребенка. Как сопливого щенка! Леха от души врезал копытом в песок.

И что теперь? Все начинать заново. Ждать следующую ночь, надеясь, что Тхели опять придет. Что она разглядела дракончика и все поняла…

Вот только поняла ли? Что-то не похожа эта Тхели на великую и ужасную Грозу Информационных Океанов, которая угадывает любой пароль с первой табуляции, а намек по паузе… Она вообще дракончика-то хорошо рассмотрела? Эх, дракончик, дракончик… Леха покосился на плечо и вздохнул. Прошлым утром Алиса возилась с ним час, если не больше. Но сейчас броневой нарост сиял девственно гладкой полировкой. Ни единой царапинки. Новая аватара… Впрочем…

Теперь можно заглянуть к Алисе. Потому что теперь мы притопаем к ней не затем, чтобы соплями друг другу жилетки портить. Теперь есть чем порадовать.

Заказывали Тхели? Вот вам ваша Тхели. Получите, распишитесь.

Леха хмыкнул, развернулся и засеменил вдоль стены еще южнее. Туда, где стена заканчивалась Изумрудными горами. К гнезду гарпий.

Здесь, под стеной, еще темно. А справа в пустыне, далеко на западе, вершины дюн ярко засверкали. Там уже видно солнце…

Как там Алиска за эти два дня?

Извелась уже вся в ожидании? Ждет, скрестив кончики крыльев, и дюжину раз на дню вглядывается в пустыню: не бежит ли?… Интересно, а как она воспринимает это бычье тело? Этакий бравый бесстрашный бычара? Леха хмыкнул, чувствуя, что улыбка выходит совершенно дурацкая – идиотская самодовольная ухмылочка… Но ничего с собой не сделаешь. В такие моменты буквально не хватает усов, чтобы прятать в них такие самодовольные ухмылочки, залихватски подкручивая кончики усов… Ничего, выберемся! Бежать стало будто легче. Захотелось даже насвистать что-нибудь веселенькое, но свист бычья пасть изображать отказывалась. Лишь утробный бычий рык…

Ладно, ничего! Уже немного осталось. Леха стал карабкаться на очередную дюну. Последнюю уже, наверно. Сейчас в скалах покажется тот уступ, похожий на трамплин… Грохнуло близко-близко. Оглушительное – бдум! А за ним быстро-быстро, но чуть тише: бдум-бдум-бдум… Леха плюхнулся на песок еще раньше, чем понял, что это был выстрел. Рефлексы. Тут же перекатился вбок – наверняка сзади стреляли, потому что впереди никого, а выстрел совсем близко! – и еще раз перекатился. Вскочил, разворачиваясь… Сзади никого. Лишь тень от скальной стены, дюны, песок да длинная цепь его же следов, убегающая за вершину дюны. Справа – отвесная скальная стена, ни уступов, ни валунов, где можно спрятаться. Слева – дюны, дюны, дюны, до самого горизонта девственно гладкие, вылизанные за ночь ветром. Ни единого человеческого следа. И тут снова грохнуло – бдум! И чуть тише: бдум-бдум-бдум… Словно кто-то долбил странными очередями по четыре выстрела. Бдум! Бдум-бдум-бдум…