Текст книги "В поисках Совершенства"

Он предложил ей открыть глаза и спросил, какой отметке по десятибалльной шкале соответствует сейчас ее страх. Она оценила его в шесть баллов. Он предложил усилить его до восьми баллов.

Женщина улыбнулась.

– Не знаю, смогу ли я, – призналась она. Маккенна сказал:

– Можно теперь внести паука? Кстати, ее зовут Октавия.

– Конечно.

Снова появился человек с тарантулом. Он дошел до середины зала, когда она сказала:

– Достаточно, хватит.

– Значит, теперь вы можете усилить страх до восьми баллов?

– Да.

– А снизить до пяти? – Она кивнула. – А до трех? До двух? Можно теперь принести Октавию сюда?

– Хорошо.

И тогда он начал заваливать женщину зоологическими подробностями – вес, величина, естественная среда обитания; объяснять, что, взяв паучиху в руку, она должна быть очень осторожной, потому что пауки очень хрупкие, так что их нельзя ронять, чтобы не повредить. Может, это и правда, может, и нет. Но это подействовало на женщину-добровольца, заставив ее задавать вопросы, так что она полностью отвлеклась от своего страха. Весь процесс занял минут двадцать, а кончилось все тем, что паучиха оказалась у нее на ладони. Она была величиной около шести дюймов. Мы встали и захлопали.

Вы, вероятно, думаете, что эта женщина была подсадной уткой. Сомневаюсь, хотя вообще я скептик. Я разговаривала с ней потом, и у меня не возникло ни малейших сомнений, что она такая же слушательница курса, как и я. Если вы боитесь змей или пауков, вы можете подумать: «Невозможно так запросто вылечить ее».

Может, вы и правы, а может, и нет. Помните эту фразу из Внутреннего Проникновения: «Некоторые думают, что могут, а другие думают, что не могут. И те, и другие правы».

Да, вернусь к своему рассказу. В субботу после обеда мы все быстро стали психотерапевтами по фобиям. Нужно было спрашивать партнера, какой у него страх или фобия. Мой партнер боялся публичных выступлений. Я попросила его закрыть глаза и вспомнить случай, когда он впервые этого испугался. В первый раз он публично выступал, во время интервью о приеме на работу перед группой судей – он плохо подготовился и был унижен. Тогда я попросила его вспомнить время, когда он был счастлив и полон сил. Тут выяснилось, что он пел рэп. Петь на публике он мог – только говорить не мог. Я ввела его в состояние радости и попросила увидеть себя, выступающего на скорой свадьбе своего брата. Он засмеялся и сказал:

– Теперь я понимаю, как глупо было так бояться. – Хотела бы я, чтобы свадьба состоялась прямо там.

Это было так просто. Когда у вас возникает это ужасное чувство страха и начинает ворочаться и ворочаться в желудке, схватите этот страх покрепче и сами вращайте и вращайте его. Потом поместите его назад в желудок, чтобы он начал вращаться в обратную сторону, и тогда он превращается в возбуждение и силу. Я понимаю, что это кажется полным бредом. Но вы все-таки попытайтесь.

В субботу вечером Марк пригласил меня пообедать с его друзьями. Я выпила слишком много вина и была чересчур громкой, но все смеялись, а он все равно захотел пойти ко мне домой. От некоторых людей не избавишься. Утром в воскресенье они выдали нам свидетельства. Провели церемонию, во время которой мы должны были возложить на голову, как епископскую митру, конверт со свидетельством. Бандлер заставил нас произнести клятву:

– Я обещаю не превращаться в скотину и не вести себя, как самодовольный хрен моржовый, а идти в мир и делать людей счастливыми просто так.

Все закончилось часа в два пополудни. Мы шли через Гайд-Парк, греясь на солнышке, и обсуждали прошедшую неделю. Мы сошлись на том, что она была хорошей. Нетрудно понять, почему остальные организации НЛП ненавидят Бандлера. Он почти не преподает теорию, зато показывает основные принципы. Бандлер много написал о теории, но по-прежнему старается обучить людей преимуществам НЛП, при этом не производит на свет тупиц, которые цепляются за мелочи, но не применяют основной принцип свободы в своей жизни. Женщина, сказавшая, что я попусту потрачу неделю, ошибалась.

Я поняла, что не зря продолжаю свои поиски, и узнала, как можно большую часть времени быть счастливой. И научилась новым способам достижения счастья. Марк сказал, что ему было очень интересно увидеть, насколько мы все поддаемся внушению, и что он сможет применять в своей работе некоторые способы расслабления. Как раз когда мы добрались до позитивного использования языка, он вдруг сменил интонацию:

– Я вот все думал – может, ты захочешь сходить со мной куда-нибудь?

– Э... э... э... – я посмотрела на него. Он был лысый (об этом я уже упоминала), но, кроме этого, он был северянином. Он забавно произносил некоторые слова.

– А где ты родился? – спросила я.

Похоже, он сильно удивился – какая, собственно, разница?

– В Шотландии.

– Так по рождению ты не северянин?

– Шотландия на севере, разве нет?

– Ну нет, это совсем другое дело. – У девушки с юга должны быть какие-то принципы. Кроме того, однажды я уже вышла замуж за йоркширца и не собиралась подвергать себя опасности повторить эту ошибку.

– Понятно. Я родился в Шотландии, ну, а вырос в Дерби.

– Понятно. – Вздох. – И долго будет продолжаться такая светская жизнь?

– До августа.

– Почему до августа?

– Потому что в один прекрасный день в августе ты окажешься на пляже в Девоне и будешь пить там исключительно хорошее красное вина,

– Да? – Кажется, это и называется гипнотическим внушением. – А что еще будет к этому прилагаться?

– Обещание верности с моей стороны и требование того же от тебя.

– Понятно. – Что, больше никаких американцев? – Я дам тебе знать. Хорошо?

– Конечно.

Мы дошли пешком до вокзала Пэддингтон. Я помахала рукой исчезающей блестящей лысине. Над ней тоже взметнулась рука. И я немедленно начала спорить сама с собой. Как это я начну встречаться с северянином? Я хочу сказать, он не умеет бегать так, как мой бывший олимпийский легкоатлет. Или петь, как другой бывший. Он не умеет вести оживленный, искрящийся разговор, как мой женатый друг-писатель, не обладает беспощадностью моего друга-гея или веселостью того последнего американца, который не хотел меня. И он – не Луи де Берньер. И что хуже всего – у него нет всех этих качеств, соединенных в одно.

Мисс Женственность, кажется, начала ссориться сама с собой, вместо того, чтобы спорить с мужским началом.

– Я вовсе не рада, что его поезд уехал. Он такой добрый и спокойный.

– И что, я взволнована? – спросила я.

Мистер Мужественность:

– Послушай, он живет по эту же сторону Атлантики. Это значительный прогресс.

– Да, но мне нравится американский акцент, и американский взгляд на жизнь, и американская свобода. Мне нравится французский акцент, испанский акцент, и средиземноморский акцент... ирландский, шотландский и валлийский акценты! Мне нравятся все акценты в мире – за исключением северных.

Мистер Мужественность потерял терпение.

– Изабель, я слышал от тебя самые нелепые причины для того, чтобы не встречаться с мужчинами, но то, как мужчина произносит слово «пляж», никогда не было одной из них. Похоже, ты не заслуживаешь счастья ни с кем. Почему бы тебе не посвятить весь остаток жизни обучению тому, как можно быть счастливой в одиночку? Ты смешна!

Он даже не воспользовался сексуальным голосом. Мисс Женственность тут же начала всхлипывать.

– Кто сказал, что мы не будем с ним встречаться? Он мне нравится. Почему мы не можем никуда с ним сходить?

– Потому что она... – это он про меня, очень агрессивным тоном, – так и не отпустила своего последнего позорного американца!

– Но она отвергла его! – проскулила мисс Женственность.

– Знаю. Но это не мешает ей продолжать его любить. Разве она не посмешище?

Я направилась в кофейню, чувствуя приближение головной боли. Вот вам и курс НЛП. Я была в смятении. Потом вспомнила совет сумасшедшего гения о том, как справляться с внутренними голосами. Я постаралась быть с ними вежливой:

– Не заткнетесь ли вы оба?

Молчание.

Так что я все еще раздумываю. Я точно знаю, что американец, отвергнувший меня, совершенно особенный человек. Он сказал «нет» еще до того, как познакомился со мной. Я знаю, что могу любить его, но только он этого пока не понимает. И, как и многие другие глупые женщины, я говорю «пока», потому что все еще надеюсь, что в один прекрасный день он поймет. Может быть, в один прекрасный день зазвонит телефон, и любимый голос произнесет: «Слушай, чего мне не хватает?» И если я еще не буду замужем, то покажу ему, чего. Но если он по-прежнему не собирается мне звонить и будет встречаться с другими, то что должна делать я? Ждать? Не думаю. Я не утверждаю, что мой американец – совершенство, ему далеко до этого; просто у меня в любом случае нет шансов любить его. Но он был возбуждающим, бросающим вызов, забавным и все время шел на шаг впереди меня. Горькая правда в том, что этот человек сейчас с удовольствием встречается с одной из моих подруг. Новая глава, точно?

Значит, если я начну встречаться с кем-нибудь вместо того, чтобы сидеть и ждать того, кто мне по-настоящему нравится, я могу снова стать социальной личностью. Марк предложил мне возможность любить его – и предложил мне свою любовь. Хотя я и говорила ему, что встречаться с северянином идет вразрез со всеми моими принципами.

– Трудолюбивый северный парень готов встречаться со скупой южанкой? Ты просто не представляешь себе, как я нарушаю все свои принципы. – Но он только терпеливо улыбнулся. А потом поступил очень умно. Он спросил разрешения у моей дочери назначать свидания ее матери. Разумеется, она рассмеялась и посоветовала ему обратиться ко мне. Но он все равно получил ее одобрение. Меня это тронуло. Так что, думаю, я буду с ним встречаться и посмотрю, что из этого выйдет. Интересно, возможно быть счастливой, встречаясь с кем-нибудь? До чего интересный извив на моем Пути. Вместо того, чтобы встретить в последней главе принца и поехать с ним по Бэттерси-Парк-роуд в белом автомобиле, я вынуждена жить реальной жизнью. До конца истории мне еще придется встретить реального мужчину и выяснить, станут ли мои поиски безмятежного счастья легче или труднее? В конце концов, даже в сказках нам не рассказывают подробностей о том, как «они жили долго и счастливо». Как именно они этого добиваются? Буду ли я счастлива, встречаясь с ним? Захочу ли я остаться с ним или решу бросить его, и смогу ли я быть счастлива в обоих этих случаях? И смогу ли я выяснить, почему ни один из гуру никогда не назначает никому свиданий?

ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ ФАЗА: АНГЕЛЫ, ФЕИ И ЛЫСЫЕ СЕВЕРЯНЕ

В этой главе вы могли бы подумать, что у меня ничего не получилось. Жизнь катилась вперед, мне дали работу: проделать «исследование по заявке». Это такое занятие на телевидении – вы тратите несколько недель, чтобы подыскать идеи для программы, которую никто никогда не сделает. Какая-то светлая голова на канале 4 решила, что необходима еще одна медицинская серия. Они обратились к независимой компании, чтобы те разработали серию программ, в каждой из которых речь пойдет о совершенно новых методах лечения опасных для жизни заболеваний, причем методы должны быть непременно драматичными и наглядными. Один из моих «друзей» в этой компании почесал в затылке, подыскивая зануду для выполнения такой работы, и мой телефон зазвонил.

– Все заболевания и случаи должны быть реальными, – подхихикивал он в трубку, – и, боюсь, платят не так чтобы хорошо...

Как раз в это время я была в полной растерянности из-за своего нового мужчины. У него появилась привычка приглашать нас с дочерью на потрясающие уик-энды в Северном Девоне. Мы лазали по горам, занимались серфингом и бродили по умопомрачительным окрестностям. Я твердо решила, что он мне не подходит, но при этом проводила с ним очень много времени. Я твердо решила, что не буду ходить с ним на свидания, но при этом делила с ним постель. И тогда я подумала, что нам следует проводить вместе больше времени, чем случайные выходные, и тогда это поможет мне – рано или поздно – принять решение. Тут как раз подвернулся мой день рождения, и после праздничного обеда я ждала, пока он окончательно не разнежится. Мисс Женственность, покосившись на свечи, приняла изящную позу.

– Ну, и чего бы ты хотела? – снисходительно посмотрел он на меня.

– Все, что угодно? – промурлыкала я. Мистер Мужественность взирал на меня с отвращением.

Северянин устремил на меня пристальный взгляд. В это миг он до кончиков ногтей выглядел, как инструктор министерства обороны.

– Все, что угодно.

– Есть один семинар...

По его лицу промелькнула тень ошеломленного изумления. Думаю, он ждал совсем не этого.

– Да?

– Он проходит на острове Мэн.

– Прекрасно. Я никогда не был на острове Мэн. А что за семинар?

– Ангелы.

Самолеты «Мэнских авиалиний» летают дважды в день. Это такие маленькие самолетики, на борт которых нужно подниматься по настоящему металлическому трапу. Такие вещи всегда напоминают мне Мэрилин Монро, или Джона Фитцджеральда Кеннеди, или кого-нибудь из великих политиков, готовых в любой момент полететь на переговоры по поводу важного дела мирового значения. Может, со мной это произойдет в следующей жизни?

Мы решили вылететь пораньше, чтобы исследовать остров. У них есть самые настоящие Паровозики Томаса, как в детской книжке, и взрослые каждый день ездят на них на работу. Человек, похожий на Толстого Кондуктора, поменял сигнал, дернув за рычаг, Зеленый Паровозик Перси и четыре вагончика третьего класса запыхтели, и мы впрыгнули в поезд. Ехать в поезде со всеми его «чух-чух, чух-чух! ту-ту-у! ту-ту-у!» было так романтично, что на вонь никто не обращал внимания. Впрочем, вскоре меня замутило, и я вспомнила, какой вред наносится озоновому слою, когда сжигают это ископаемое топливо.

Марк выглядел очень радостным, насмехаясь над городской девушкой. Неисчерпаемый источник для шуток.

– Эти животные называются коровы, – комментировал он. Я ворчала из-за вони до тех пор, пока мы не добрались до Перт Хьерна (произносится как Порт Эрин).

Это был прибрежный город. Хотя, если вдуматься, все города на острове Мэн – прибрежные. С песчаным пляжем и бухточкой, как на открытке, окруженный холмами, выглядевшими, как нарисованные акварелью в книжке с картинками, и крохотной чайной. Мы ввалились в нее со своими чемоданами, возможно, немного походя на приезжих из Лондона, и спросили, как пройти в гостиницу.

– Мы ищем нечто со свечами и розовенькими покрывалами, – весело уточнила я.

Леди с открытки, изображающей морское побережье, которая, похоже, посвятила всю свою жизнь поеданию домашней жареной картошки, дала нам адрес и налила горячего шоколада.

Солнце светило, как ему и положено, и я только начала испытывать нежность к сидящему напротив лысому мужчине, как он заявил:

– Очень интересные у них номерные знаки. Посмотри-ка! За прошедшие десять лет они их определенно поменяли. На старых сначала номер, а потом слово Мэн, а на новых стоят буквы NM, причем за первой буквой идет номер. – Я не очень поняла, как следует реагировать на эту информацию, а он заливался дальше: – А на некоторых номер написан на желтом фоне.

Я сделала глубокий вдох.

– Пошли дальше?

Мы обнаружили искомое покрывало в комнате с видом на море и вышли на улицу, чтобы осмотреться. Мне говорили, что на улицах будут сотни байкеров, затянутых в черную кожу. Я уже видела гонки на мотоциклах и, думаю, где-то в глубине души надеялась встретить на приморских бульварах высоченных американцев на «Харли Дэвидсонах». Но мне, как всегда, повезло: мы выбрали выходные, когда проходили велосипедные гонки. Мы проталкивались по улицам, какой-то мужчина орал в мегафон:

– А теперь возраст до десяти лет!..

Маленькие мальчики в футболках с лайкрой выстраивали в ряд свои велосипеды, чтобы объехать на них вокруг квартала и выиграть три фунта. И ни клочка черной кожи на всем обозримом пространстве!

Я слишком труслива для соревнований. Мне не справиться с проигрышем. А тут множество упавших духом маленьких велосипедистов.

– Хочу, чтобы они все выиграли! – Я смотрела на них, и сердце готово было лопнуть от жалости.

– Им это нравится, – ободряюще сказал бесчувственный местный житель, пока они крутили педали под вопли своих папаш:

– Давай, Джонни!

Удручающее зрелище. Развевались флаги, победившие мальчики стояли на пьедестале, чтобы их сфотографировали – первое, второе и третье места. Мне ужасно хотелось дать медали всем тем, кто не попал на пьедестал, мне хотелось кинуться к ним и сказать:

– Вы так здорово ехали! – и дать каждому по три фунта. Очевидно, на меня слишком повлияли странные идеи Новой Эры, и я не могла справиться с жестокой действительностью приморских велосипедных гонок. Возрастные группы менялись, а мы все стояли там и смотрели, пока дело не дошло до «ветеранов». Старшим было лет по сорок, а то и больше. Я затопала прочь, подсчитывая на пальцах, сколько лет оставила позади, пока сама не стала «ветераном».

Мы шли вдоль берега и смотрели, как садится солнце. Я снова начала «грабить пляж», решив набрать круглых камешков из белого кварца, чтобы дать по одному каждому участнику семинара. Марк терпеливо ждал.

– Знаешь, тебя оштрафуют за то, что ты уносишь с пляжа камни.

Когда солнце опустилось в воду, я было решила, что он мне определенно нравится, и тут он произнес:

– Когда буду обустраивать кухню, у меня вся утварь от стола до духовки будет сочетаться.

Я решила, что определенно брошу его. Скоро. Потом он начал раздражать меня тем, что знал названия всех морских птиц и мог рассказать все о приливах, и о луне, и о воздействии ветра на морской прибой. Все это казалось мне каким-то мистическим колдовством. Лично я могла бы в подробностях рассказать ему о часах работы супермаркета на Кингз-роуд.

На следующий день Марк захотел поехать на поезде вверх, «на гору». Сначала мы ехали на паровозе, потом на электропоезде. Ммм. Я решила не думать о том, что он, возможно, чересчур сильно интересуется путешествиями на поездах. Он был таким милым, таким нетребовательным, таким добрым. Он говорил:

– Чем бы ты хотела заняться после обеда, лапочка?

Но только я начинала думать: «Этот мужчина так очарователен, откуда у меня вообще мысли о том, что бы жить без него?», как он заявлял:

– Посмотри на лак на этом дереве. Могли бы сначала как следует отшлифовать. Думаю, что они просто лакировали его слой за слоем, вместо того; чтобы как следует пройтись наждачкой между каждым покрытием.

Такое можно выдержать?

– Мне кажется, это вообще полиуретан, а не лак. Блеск ненастоящий, правда?

– Да, дорогой, – отвечала я, мимолетно подумав, не броситься ли мне под Зеленый Паровозик Перси.

Мы добрались до вершины горы Снейфелл, откуда можно увидеть Англию, Шотландию, Ирландию и Уэльс. Я решила побаловать Марка исполнением песни «В ясный день можно смотреть бесконечно». Видите ли, это была ирония с моей стороны, потому что в тот день во всех четырех направлениях можно было увидеть только туман. Но овцы выглядели довольно симпатично, а в кафе подавали хороший чай и пончики с джемом.

Мы разговорились с одиноким холостяком, который рассказал нам, что прошлой ночью он поднимался на гору на ежегодную вечеринку энтузиастов железной дороги. На остров их собралось двести человек, все с фотоаппаратами, и они отдирали кусочки от паровозов. Боюсь, что это правда. Я предупредила Марка – если он опять начнет высказывать неодобрение полиуретану, я запишу его в энтузиасты.

Чтобы отомстить, этим же вечером я повела его в гости к своей подруге, с которой вместе состояла в герл-скаутах. Я была предводителем Патруля Зимородков, и, разумеется, просто обожала свою должность, потому что она давала мне право направо и налево сыпать непрошеными советами. Уверена, что вы не удивитесь, узнав, что даже в совсем юные годы я обладала потрясающим талантом командовать, поэтому вместо того, чтобы проводить время дома за учебниками, ставила палатки. Шесть девочек, которым не повезло – они попали под мою «опеку» – никогда меня не забудут, но именно эта, будучи натурой всепрощающей, решила напоить нас чаем и показать свою бесхвостую мэнскую кошку. Чистая правда, что у их котов нету хвостов. Это выглядит очень странно, кажется, будто кошка не в состоянии удерживать равновесие, но довольно прикольно.

– Генетический дефект, – сказала моя подруга Мики, пока мы надоедали Марку скучнейшими воспоминаниями о морских узлах и треугольных повязках. Впрочем, он даже сумел изобразить интерес, когда мы рассматривали ее свадебные фотографии. Это весьма впечатляло.

Вечером на конке мы вернулись в гостиницу. С ним было так легко проводить дни. И, чтобы у вас не возникало сомнений, и ночи тоже. Поэтому я радовалась, что мы приехали на этот курс. Может, здесь выяснится, что наши ангелы-хранители несовместимы?

Те, кто относится к размещению на ночлег на семинарах с осторожностью, поступает мудро. На одном таком семинаре в первую ночь никто не мог уснуть, потому что в спальнях было очень холодно. Поэтому мы с удивлением вошли в институт «Светлой Жизни» в Андреасе, на севере острова. Центр престарелых и наши курсы размещались в пятизвездочном отеле. Нас проводили в роскошную спальню, размером больше, чем вся моя квартира на Бэттерси-Парк-роуд.

Меня записали, как жену Марка. Поскольку я сказала, что мое второе имя – Лосада, то и превратилась в миссис Лосада.

– Не существует никакой миссис Лосада, – попыталась объяснить я. Теперь это выглядело, будто я замужем, а здесь у меня любовная интрижка. Экономка понимающе улыбнулась. – Нет, честное слово, никакого мистера Лосада тоже не существует. Я не замужем. И никакой любовной интрижки тоже нет. – Я увязала все глубже и глубже.

– Нам все равно, даже если у вас роман, дорогая, – тихо прошептала она.

– Да, я в этом уверена. Но романа нет.

– Тогда все в порядке, верно? – подмигнула она. Должен же быть какой-то способ избегать подобных ситуаций!

Мы с Марком с трепетом пошли здороваться с остальными участниками «счастливого часа». Теперь вы уже не удивитесь, узнав, что нас было десять женщин и четверо мужчин. Четверо были местными, остальные – со всех концов Британии. Я заговорила с одним из мужчин, на вид любителем чтения с избыточным весом, который казался там совершенно не у места. Я поинтересовалась у него, чем он зарабатывает на жизнь (не то чтобы я часто задаю этот вопрос, если вы помните), и выяснилось, что он садовник, что просто согрело мне душу. За первым бокалом вина он сообщил нам, что курс полностью называется «Работа с ангелами, феями, музами и природными духами». Марк, кажется, собрался уходить. Но тут появился Уильям Блум. Не знаю, чего я ожидала от человека, ведущего курс про фей, но в любом случае он не походил на такого человека.

Мы сидели за столом, накрытым на обед из трех блюд изысканной кухни, и я расспрашивала Уильяма, который преподавал в международном масштабе, опубликовал около десяти книг и был постоянно востребован, как оратор, о его предмете.

– Вы изучали фей в университете? – спросила я совершенно серьезно, сохраняя невозмутимый вид.

– Отец у меня психиатр-фрейдист, а мать – журналист в Нью-Йорке. Я получил диплом в лондонском экономическом институте по специальности международная политика и степень доктора психологии в области политической психологии, а потом читал лекции по психологическим проблемам в международных отношениях.

– Ага. – И этот человек будет рассказывать нам про мир духов? Марк был уже совсем сбит с толку. Отличненько! Я заказала еще порцию меренг и пудинг из летних фруктов.

Когда обед, наконец, завершился, началась первая встреча в кругу фей. Только не он это так назвал – я. После обычных принудительных представлений Уильям объяснил, чем мы будем заниматься.

– Курс на двадцать процентов состоит из разговоров и на восемьдесят процентов – эмпирический. Цели курса: объяснить вам, что такое мир ангелов, муз и природных духов, помочь вам на собственном опыте понять мир духов и облегчить доступ в их сознание, когда вам это потребуется.

– Как вы впервые узнали о существовании мира духов? – спросила серьезная леди лет шестидесяти, с длинными волосами. Уильям приступил к введению.

– Я всегда был очень чувствительным к атмосфере и, как многие люди, с самого детства время от времени чувствовал, что все вокруг живое – не только животные, деревья и растения, но даже местность вокруг и камни. Казалось, что все обладает вибрациями, и я, несмотря на серьезную учебу в университете, заинтересовался этим. В двадцать пять лет я наткнулся на старый манускрипт тринадцатого столетия о человеке, который провел шесть месяцев, вызывая своего ангела-хранителя. Я переехал в Марокко и поселился в горах, чтобы повторить его эксперимент. Я построил часовню и каждый день молился: «Прошу прощения за то, что я идиот, но, пожалуйста, не могу ли я увидеть моего ангела-хранителя?» В последний день я ждал очень серьезно и молился, как ненормальный, но ничего не произошло. Я чувствовал себя полным придурком.

Мы засмеялись. Он всем понравился. А он продолжал:

– Я лег в постель совершенно измученным и заплакал. А когда проснулся, почувствовал, что мне хочется вернуться к молитвам. Я потом почувствовал, что меня окутывает невероятная любовь. Она была абсолютно реальной, настолько, что я не мог в ней усомниться или отмахнуться от нее, как от плода своего воображения или отображения желания. Она была настоящая. И с того самого дня я чувствую и вижу трепет и красоту во всем, и тот пик чувств теперь всегда со мной.

– Всегда? – спросил скептически настроенный преподаватель йоги.

– Да, если я не пьян, иди не пережил стресс, или не нахожусь в плохом настроении. Но со мной редко такое случается, честное слово.

Он казался заслуживающим полного доверия.

– Сегодня совсем немного теории... – начал он и нарисовал человечка. – Вокруг человеческого тела имеется электромагнитное поле. – Он нарисовал его вокруг человечка. – Когда кто-то входит в ваше энергетическое поле, вы можете это почувствовать. Не нужно ничего видеть или быть ясновидцем, чтобы понять, что кто-то в вашем поле. Достаточно быть чувствительным и осведомленным. Девяносто девять процентов людей многое чувствуют. Вы знаете, если ваш партнер приходит домой в плохом настроении еще до того, как увидите его – вы это чувствуете. Люди часто отчаиваются, что не могут видеть духов – но то, что вы видите, это все равно энергетическое поле.

Потом мы начали первое упражнение, медитацию, чтобы «попасть в собственные тела». Расселись поудобнее, кто на подушках на полу, кто на креслах, и закрыли глаза.

– Я хочу, чтобы вы представили себя оленем, уютно лежащим на земле, уткнувшись носом в хвост.

Я представила себя олененком, глубоко в чаще леса, рядом с мамой и папой; он лежит на подстилке из листьев, сучков и покрытой мхом земли. Я представила, что у меня четыре ноги, представила, каково это – жить внутри пятнистой шкурки.

– Дышите глубоко, – мелодично говорил Уильям. – А теперь я хочу, чтобы вы стали свернувшимся в клубок, крепко спящим котом.

Мой старый рыжий кот, пятнадцать лет деливший со мной постель, много раз показывал мне, как это делается. Я знаю, что это такое – иметь четыре лапы и пахнуть теплым мехом.

– Легко вдыхайте той областью живота, что находится ниже пупка. Позвольте себе оказаться в таких же счастливых отношениях со своим телом, как этот кот. Смотрите внутрь своего тела с любовью и одобрением.

Я почувствовала себя счастливой и довольной – и переевшей пуддинга. Это «проникновение внутрь тела» всегда вызывает такие приятные чувства. Думаю, поэтому оно и называется «приходить в чувство».

Потом мы выбирали себе партнера и подходили к нему, чтобы ощутить его энергетическое поле. Это нетрудно сделать даже городской девушке вроде меня. В Лондоне я очень хорошо ощущаю, как кто-нибудь передает по комнате хорошие или плохие вибрации. Я всегда ощущаю добрую улыбку, часто улавливаю вибрации «посмотри на меня», а, подняв глаза, вижу улыбающегося незнакомца. Вибрации реальны, это точно.

Ну и вот, а меня выбрал городской преуспевающий бизнесмен, из тех, кто к двадцати шести годам добился всего, включая красный «порше», от всего устал и теперь с таким же пылом исследует мистические явления. Он стоял и смотрел на меня, и мы одновременно шагнули навстречу друг другу. Его энергетическое поле было для меня таким же отчетливым, как если бы он выкрасил его в розовый цвет. Полагаю, для тех, кто утверждает, что видит ауры, оно действительно было розовым. Я его не видела, но зато чувствовала. Очень похоже на энергию, которую в виде шара протянул мне мсье тай чи.

После того, как мы ощутили энергию, настала очередь поиграть. Я должна была послать невидимую энергию из своей макушки через круг в его энергетическое поле, потом опустить ее к тому, что было бы его корнями, будь он деревом, пропустить через себя вверх и снова из макушки в его сторону. Это было очень весело. Я посылала ему хорошие вибрации, но вполне осознанно. Потом Уильям велел сменить направление, и теперь он посылал мне энергию, и могу поклясться, что я ее ощутила. Последней частью упражнения было «открыть сердца».

– Операция на открытом сердце в пятницу вечером? – спросила я.

– Нет, – улыбнулся Уильям.

Мы открывали чакру сердца. Вы знаете, где это? Чуть-чуть ниже вашей грудины, там, где болит, когда вас покидает тот, кого вы любите, или когда вы по-настоящему тоскуете о возлюбленном и очень хотите, чтобы он оказался рядом. Вам знакома эта боль, правда? Так вот это и есть чакра вашего сердца. Можно отворить это место, чтобы дать и получить больше любви. Лучше всего попытаться сделать это, когда вы занимаетесь любовью, а если (очередной непрошеный совет!) вам не хочется открывать сердце, значит, вы занимаетесь любовью не с тем человеком или не в то время. Разумеется, я-то этого никогда не делала. Ох, опять я отвлеклась.

Я уже предвкушала вечернюю порцию виски, как тут Уильям объявил, что мы все едем на пляж, чтобы «чуть расширить упражнение». Институт «Светлой Жизни» обеспечил нас микроавтобусом и комплектом ковриков, чтобы сидеть на пляже. Они подумали обо всем.

Я в блаженном состоянии брела по пляжу. И вдруг – бах! Выстрел.

– Марк! Там кого-то убивают! – завопила я, как чокнутая нищая хиппи эпохи «нью-эйдж».

– Да, дорогая, глиняные тарелочки, – глупо ухмыльнулся он. – Хочешь, постреляем как-нибудь на выходные?

– О, да, пожалуйста! – запрыгала я. Вот она, женская противоречивость. Будем надеяться, что у глиняных тарелочек нет души, потому что если она есть, я, похоже, чересчур сильно хочу освободить их души для следующей инкарнации.

Я смотрела на красоту залива, на море и небо и только начала успокаиваться, как Марк сказал: