Текст книги "Тэянг"

– Какая дыра! – пробормотал он, выдувая клубы пара. – Прямо… забегаловка.

– Ой, прости за стресс, – огрызнулся я, но Пак помотал головой.

– Не, я имел в виду, что если б тебя забыли на Марсе, как в том фильме, ты бы сказал: «Ой, ну ладно, тут вроде неплохо». Идем искать тачку? Хотя мне кажется, ты был прав и местные банды уже разобрали ее на детали.

Глава 14
Колокольчик

План созрел у меня к следующему вечеру, но я никому о нем не сказал (ха-ха, точнее, не сказал Паку, ведь моего секрета никто больше не знал). На исполнение нужно было время, и целую неделю я невероятно прилежно занимался вокалом, стараясь не полагаться на волшебный голос. Я проводил в студии все свободное время, тренируясь на своих любимых песнях, особенно на «Энджи» – она вызывала у меня необъяснимо острое чувство, и я надеялся, что она поможет мне лучше придавать голосу эмоции. Тренер по вокалу не знал, куда от меня деться: я страстно расспрашивал его о нюансах вокальных техник, ловил в коридоре до репетиций и просил научить меня держать второй голос.

– Хён, вы и так поете великолепно, все умеете! Профессионал классической школы, у вас четыре с половиной октавы – лучше идите-ка отдохнуть.

Если ему удавалось скрыться, я шел в танцзал и до посинения отрабатывал хореографию под разную музыку. На сон я себе в ту неделю выделял часа по четыре, но после трех лет вечного недосыпа меня это не волновало.

Решив, что достаточно подготовился, вечером в пятницу я вышел на улицу – мне давно выдали магнитный ключ от калитки, которым я ни разу не воспользовался. Я вызвал такси и ждал его, когда с парковки учебного центра вырулила машина и остановилась рядом со мной.

– Подвезти? – лениво спросил Пак. – Мне скучно.

Я молча сел рядом с ним, отменив вызов такси. Никакая банда, кстати, его тачку не разобрала, в Мапо-гу банд вообще нет!

– Улица Дасан-ро, 5.

– И что там?

– Просто подождешь меня в машине. Надо кое-что узнать.

– С такими словами обычно едут покупать наркотики, – хмыкнул Пак, но больше ни о чем не спросил.

Адрес я помнил кристально ясно – тот самый, который написал на салфетке фальшивый коротышка, заглянувший к нам в кафе. Мы молча доехали через сияющий вечерними огнями центр Сеула до нужного места, но бара «Лисий хвост» там не оказалось. Двери заколочены, окна пыльные, будто какое-то заведение давным-давно разорилось, а новое так и не открылось.

Да ладно! Я ведь был в этом баре три недели назад, помню интерьер, музыку, там были люди, это не могло быть иллюзией – и все же, видимо, было ею. Лис оказался куда более могущественным, чем я думал.

Ладно, еще одна идея. Надо вспомнить, каким путем я брел в тот раз, узнав, что прослушивания «Славных парней» в баре нет. Я вылез из машины и помчался по улице, Пак бросился за мной. Вслед ему кто-то крикнул, что здесь нельзя парковаться, но он только рукой махнул.

Так… Кажется, я тогда свернул здесь, потом вот здесь. О! Вот он, рекламный экран, где в прошлый раз было лицо Пака. Я притормозил, и Пак меня догнал.

– Что происходит? – спросил он, но я уже вспомнил, куда повернул дальше, и помчался туда.

Вот он, тот переулок! Закрытый магазинчик с рекламой рамена, прилепленной на окно, – точно, то самое место!

– Эй! – крикнул я, благо прохожих, как и в прошлый раз, не было. – Покажись! Я просто хочу поговорить!

Ничего. Ну я должен был попытаться. Я поорал еще немного и упал на крыльцо магазинчика – туда же, где сидел в тот раз. Пак прислонился к стене рядом.

– Бесполезно, – сказал он. – Я все перепробовал: он не приходит.

Я обхватил руками голову.

– Можно попробовать найти кого-то, кто недавно заключил сделку, – задумчиво протянул Пак, изучая плакаты с лапшой. – Выяснить, что делает его счастливым, и помочь ему дождаться Лиса быстрее.

Похоже, я взглянул на него достаточно выразительно – Пак рассмеялся. Этого звука я еще ни разу не слышал и на секунду даже забыл о своих бедах.

– Извини, ужасная шутка, – сказал он, посмеиваясь. – Чтоб ты понял, такое чувство юмора у меня было и до Лиса. Как насчет острого кимпаба?

Я кивнул. Вообще-то я еще кое-что придумал, но решил не рассказывать: завтра сам проверю, сегодня уже поздно.

Следующим вечером я вышел за ту же калитку. Дорогу я не сразу, но все-таки вспомнил. В прошлый раз я крался этим путем за Паком, надеясь, что он меня не заметит. Теперь я шел спокойно и почти добрался до места, когда почувствовал знакомый запах: химическое яблоко. Я обернулся и уставился на Пака, который невозмутимо остановился шагах в пяти от меня, окутанный облаком пара.

– А я думал, это я плохой шпион, – сухо произнес я. – Кто вообще шпионит и курит одновременно?!

– Сначала я классно скрывался, но теперь чего уж. Понял, куда ты. Идем. Если что, я тебя прикрою.

– Мы не в армии, чтоб ты меня прикрывал.

Вместе мы дошли до библиотеки района Тонджакку, я специально выбрал время, когда там еще открыто. Дневной жар постепенно превращался в приятное тепло, пахло цветами, и никогда еще Сеул не казался мне таким прекрасным, как в те летние вечера.

– Что ты смотрел в книге в тот день? – спросил я, когда мы подходили к двери.

– Я читал разные сказки про Лиса во всех библиотеках, – уклончиво ответил Пак. – Искал сведения, как его найти, но «Сказки дедушки Ю» – единственная книга, где Лис похож на того, которого я встретил. Там написано, что надо его схватить, тогда он сделает, что ты хочешь. Но это все же просто сказка – не работает, сам видел.

В библиотеке нас встретила знакомая сотрудница, которая уже собиралась уходить: стояла около своей стойки и устало убирала в сумку телефон и пудреницу.

– Здравствуйте, мы ненадолго. – Я поклонился.

Женщина посмотрела на Пака, потом на меня, и лицо ее озарилось искренней радостью. В кафе я всегда любил моменты, когда удавалось сделать кого-то счастливее, особенно кого-то настолько усталого и взрослого.

– Вы – Ли Син Хён…

Она сложила руки в сердечко, переплетя пальцы двух рук – отличительный жест фанатов «Тэянг». Я в ответ сложил руки так же, и она чуть не взвизгнула от счастья.

– В тот раз вы мне спели, а я еще не знала, кто вы! Когда увидела нового участника в интернете, не представляете, что со мной было! – выпалила она, и я почувствовал, что эти слова идут от самого сердца, – один из тех моментов, о которых человек позже говорит себе: «Не помню, что я нес, я так волновался!»

Я поклонился еще раз:

– Госпожа Кан, нам очень нужна книга, которую Пак брал в прошлый раз, «Сказки дедушки Ю».

Она торопливо ушла, а мы устроились в читальном зале. Когда нам принесли книгу, Пак немедленно открыл ее на нужной странице – сколько же раз он ее читал? Я придвинул второй стул и сел рядом с ним.

«Сказка о кумихо и храброй Гён Хи», – гласила надпись на странице.

– Серьезно, зачем ты приходил в тот раз? – опять спросил я.

Пак вздохнул:

– Хотел освежить в памяти точную формулировку, когда приходит Лис: «в момент радости» или «на пике счастья». И тут ты являешься в библиотеку, я и подумал, что это судьба, ты точно поможешь мне снять заклятие. Ладно, давай читать.

И мы прочли сказку от начала до конца. Автор в своем Средневековье как будто и правда встречал Лиса: тот являлся в синем ханбоке, говорил с иронией и даже разок заявил, что общаться с Гён Хи ему довольно скучно.

– А вдруг Лис дал этому дедушке Ю способность так красиво писать? – выдохнул я.

Меня дрожь прошила от мысли о том, как мало изменились за шестьсот лет проблемы людей и решения, которые они ищут.

– Если бы вторая половина истории, где Лиса побеждают, была правдой, Лис вряд ли оставил бы дедушку Ю в живых и дал все это записать, – усмехнулся Пак, переворачивая страницу.

История такая: Гён Хи была некрасивой бедной девушкой. Однажды она встретила Лиса в ханбоке, тот сделал ее красивой, но больше она не могла смеяться. За красоту Гён Хи полюбил сын короля, проезжавший в карете мимо ее дома, и она полюбила его тоже. Но людям хочется дарить любимым радость, «ведь без этого любовь – лишь пустая оболочка». Гён Хи долго молилась богине, которая издревле была покровительницей ее рода, та наконец явилась и объяснила, что вызвать лиса можно, позвонив в колокольчик в саду со словами: «Явись, явись», а чтобы победить его и заставить отдать смех, надо его схватить.

Девушка вышла в сад и позвонила в колокольчик. Явился Лис, она его схватила и держала, пока он не согласился отдать ей смех. Лис забрал свой подарок, и девушка стала некрасивой и веселой, как раньше. Принц, полюбивший ее за красоту, сначала рассердился, но, услышав ее прекрасный смех, полюбил еще больше, и жили они долго и счастливо.

– Не думай, что я не звонил в колокольчики всех видов в самых разных садах, – тут же сказал Пак, заметив, что я открыл рот. – Из всех сказок, что я прочел, эта выглядит самой дельной.

– Это же Средние века, так? Значит, написано было на китайском, а на хангыль перевели лет сорок назад. Может, что-то перевели не так?

Мы еще немного обсудили сказку, перечисляя друг другу разные слова, которые казались нам ключом к разгадке, и, так ничего толкового и не придумав, отправились в общагу (простив Пака, я вернул ее в свой словарь).

Гениальная мысль пришла ко мне на следующий день, когда мы вчетвером стояли перед микрофонами в студии. Я сосредоточенно пытался петь настоящим голосом хотя бы в своей голове, потому что мне хотелось, чтобы результат классно звучал еще и для Пака, не только для остальных, и тут меня осенило.

Колокольчик в саду… Это ведь не только предмет, но еще и цветок. Именно поэтому Гён Хи надо было вызвать Лиса именно в саду, а не где-то еще. Да, идея безумная, но вдруг… Похоже, что-то отразилось у меня на лице – Пак вопросительно поднял брови, продолжая петь. Я тут же потер шею: дескать, в мышцах что-то защемило.

Перед трехчасовыми танцевальными репетициями нам разрешали полчасика размяться самим: Джо отжимался и повторял приемы из кикбоксинга, Линхо складывался в сложные позы йоги, Пак, который был не любитель перетруждаться, делал зарядку, похожую на то, что делают старики на лужайках. Я до попадания в центр вообще никаким спортом, кроме таскания ящиков с капустой, не занимался, так что подглядывал за всеми и подхватывал, что нравится. Сегодня я делал вид, что сосредоточенно тяну мышцы ног, а сам украдкой смотрел в телефон. Нашел, как будет «колокольчик» по-китайски: в школе мы два года учили китайский, но таких сложных слов я, конечно, не знал.

В слове «колокол» два иероглифа, а чтобы сделать из этого «цветок колокольчика», надо прибавить еще два. Неизвестно ведь, каким почерком дедушка Ю вел свои записи! А может, он вообще устно рассказывал, и мало ли как его могли услышать! В любом случае попытка не пытка – вопрос в том, где найти сад с колокольчиками.

О… Я заулыбался, ощутив не то чтобы удовольствие, но что-то хоть немного согревающее. Сеульский ботанический сад! Он, конечно, огромный, умаешься искать конкретный цветок, но вероятность встретить там колокольчик явно выше, чем в других местах. Я полез на сайт. Увы, сад был открыт с девяти тридцати до восемнадцати часов, а рабочий день у нас заканчивался в двадцать ноль-ноль.

Я оказался перед той же проблемой, что и в тот день, когда хотел отпроситься из кафе на собеседование, поэтому, наученный прошлым опытом, отпрашиваться не стал. Если бы я в тот раз ушел без спроса, босс меня не уволил бы – теперь я это понимал, – и сейчас меня перед концертом тоже не уволят. Ехать на машине всего пятнадцать минут, я быстро!

В обеденный перерыв я, как и все, пошел переодеваться – никому неохота обедать в той же одежде, в которой танцевал три часа. Но в столовую не пошел, а тихо выбрался на улицу и вызвал такси. Ждать перед дверью не стал – спрятался за угол дома, а дальше все было так, как я ожидал.

Пак вышел на улицу – реально следил за мной! Как он догадался, что я что-то замышляю? Он постоял, выискивая меня взглядом, не нашел ни на скамейках, ни за калиткой, выругался и зашел в здание.

Когда подъехало такси, я бросился в него, как преступник, уходящий от погони после ограбления банка. Для полноты образа еще и сказал водителю:

– Гоните, пожалуйста, быстрее!

– Вы – Ли Син Хён, – завороженно выдохнул водитель. – Моя дочь вас обожает, все ваши эфиры смотрит! Можно автограф?

Мой первый автограф!

– Езжайте так, будто везете кого-нибудь в больницу, – приказал я и открыл бардачок его машины, выискивая, на чём (и чем) расписаться.

Через десять минут мы расстались, довольные друг другом: у водителя было теплое послание для дочки, у меня – еще сорок минут обеденного перерыва. Я подлетел к кассе, обойдя возмущенную моим поведением очередь, и требовательно спросил:

– У вас тут растут колокольчики?

– Э… Да. Встаньте, пожалуйста, в очередь.

Не хотелось так себя вести, но, возможно, это последний раз, когда я воспользуюсь властью голоса. Я вздохнул и пропел начало песни «Рассвет». Замерли и женщина в кассе, и люди в очереди.

– Ли Син Хён! – послышалось со всех сторон.

– Умоляю, пропустите меня без очереди и скажите, где искать колокольчики. Это для… для нашего концерта!

– Пять тысяч вон, приложите карту, – пролепетала кассир. – Колокольчики, кажется, в зоне «Б».

Я шлепнул на экран новенькую кредитку, которую мне недавно выдали, схватил билет и помчался искать зону «Б». Вслед мне неслись взволнованные голоса и щелчки камер.

Сад был прекрасным и огромным – надо будет прийти сюда снова, когда верну радость! Зону «Б» я отыскал только благодаря сотрудникам.

«Вы же Ли Син Хён?» – восхищенно спрашивали они, из чего я сделал вывод, что, похоже, стал звездой.

Клумба, перед которой заботливо поставила меня сотрудница, перед этим застенчиво попросив с ней сфоткаться (мое первое фото с фанаткой!), была дикой и чудесной, вся из разных видов растений. Крупные лиловые колокольчики выделялись тут и там, как яркие звезды.

Я воровато огляделся. Народу было довольно много, день-то солнечный. Но я все равно протянул руку и коснулся нежнейшего цветка, потревожив пыльцу, которая тут же осыпалась на лепестки.

– Явись, явись, – прошептал я и качнул лиловый цветок еще раз в надежде, что фраза «позвони в колокольчик в саду» на практике выглядит как-то так.

– Ты надоел мне, Ли Син Хён, – сказал недовольный голос, от которого меня бросило в дрожь.

Я обернулся. Лис стоял посреди садовой дорожки, и на этот раз вся его одежда была черной: и ханбок, и рубашка, и штаны. Видимо, цвет как-то отражал его настроение: Лис выглядел мрачным и недружелюбным. Кроссовок на нем не было, и он недовольно поджимал пальцы босых ног на теплой гальке. Я думал, все заорут от его внезапного появления из воздуха, но было тихо, мало того – люди не двигались, будто время замерло, – для всех, кроме нас двоих.

Мы молча смотрели друг на друга. Я решил вернуть Лису его дар, когда Пак сказал, что я боролся бы за свое счастье, даже если бы меня забросили на Марс. Так, может, моя суперспособность – видеть во всем хорошее? Я опять стану собой, когда верну ее. Генеральный директор принял меня в группу, услышав мой голос таким, как есть, Пак хвалил меня за обаяние и эмоции. Главное – вернуть себе эти эмоции, и тогда я справлюсь. Фанаты на эфирах писали, что полюбили меня не только за голос, но и за добрый характер. Я верил в исцеляющую силу любви поклонников, верил, что они примут меня, даже если буду петь обычным голосом, зато вкладывая в него свое сердце.

– Отдай мне радость и забери голос, – сказал я.

При разговоре с оборотнями в сказке советовали быть вежливым, но твердым.

– Я ее съел. Моя добыча – моя, обратно не отдаю.

– Но ты можешь, если захочешь. Ты все можешь: создал фальшивый бар, а сейчас, кажется, время остановил! Отдавай мою душу, иначе я буду изводить тебя каждый день. Ты не можешь не явиться на этот зов, верно? Я куплю дом с садом, начну разводить колокольчики всех сортов и трезвонить в них с утра до вечера. Клянусь.

– Да-да, я понял, что ты не шутишь, – кисло ответил Лис. Он приблизил ко мне лицо: – Нет.

– Как знаешь, – процедил я и резко нагнулся.

План на случай успешного вызова Лиса я разработал во время бесконечной танцевальной репетиции. В сказке было написано: «Чтобы победить лиса и заставить отдать твой смех, надо его схватить». Во всей остальной сказке существо именовали «кумихо», а у богини-покровительницы «лис» – это именно животное, и это меня мучило со времени похода в библиотеку. Может, схватить надо не Лиса в его человеческой форме, а…

И я схватил за хвост лежащую на дорожке тень – у основания, там, где хвост еще не расходился на девять отростков. От прикосновения я вздрогнул так, что чуть не разжал пальцы. Тень не была ни бестелесной, ни плоской, я словно держал живую лисицу. Она дернулась, пытаясь освободиться, но я отчаянно схватил ее и второй рукой. Лис-человек взвыл и вздрогнул всем телом.

– Ты совсем страх потерял? – прошипел он. – Пусти!

Вот только он не двигался с места: похоже, если кто-то держит тень, человеческая форма оборотня не может отбиваться. Спасибо, дедушка Ю, как же ты выручил!

– Отдай мне радость и забери голос, – прошипел я и со всей силы дернул за хвост. Лис вскрикнул. – А то так и буду дергать. Отдай!

– Люди такие забавные, – проскрипел Лис. Похоже, ему и правда было больно. – Сначала не можете прибавку к зарплате попросить, а потом повелеваете начальниками и оборотнями. Как только вы открываете дверь, за которой себя прячете, вас не остановить. Ну да тем интереснее. Забирай, ладно. Отпусти, заключим новую сделку.

Он поднял мизинец, и я, отчаянно удерживая бьющиеся хвосты левой рукой, протянул ему правую.

– Итак, ты отдаешь мне голос, а я отдаю тебе радость, верно? – сказал Лис, и я кивнул, воюя с подергивающимися хвостами.

Я ждал подвоха, но Лис безропотно переплел свой мизинец с моим, коснулся большим пальцем большого пальца, а потом нагнулся и коснулся моих губ своими. Губы обдало теплом, и по всему телу прошла волна эйфории. Я победил! Получилось! Рука разжалась, и я выпустил тень.

Лис отпрянул и сердито вытер губы рукавом. Я покосился на тень – она вытирала пасть одним из хвостов.

– Ненавижу возвращать обратно. Но ладно уж, мне нравится, когда со мной хотят поиграть. – Лис вдруг улыбнулся и потрепал меня по голове. – Зря ты не читаешь контракты, Хён.

И с этими словами он исчез, а время пошло как положено. Я огляделся, будто просыпаясь от тяжелого сна. Мне было как-то нехорошо – тошнота, усталость, горло болит. Так я и стоял, покачиваясь и тупо глядя перед собой.

Ко мне подошла женщина, спросила, в порядке ли я. Я хотел ей ответить, но вместо этого рухнул на покрытую галькой дорожку и потерял сознание.

Скажем прямо: не самый впечатляющий финал успешной битвы.

Глава 15
Ферма

Очнулся я быстро. Надо мной нависали встревоженные лица посетителей, некоторые фоткали меня на телефон, и я как-то сразу вспомнил, что обеденный перерыв заканчивается, а я все еще не в учебном центре.

Столько всего предстоит сделать: рассказать Паку, запеть без всякой магии и пережить вопросы «Хён, что с твоим голосом?!». Ответ я уже заготовил: приболел, голос не слушается и все такое.

Я кое-как сел, чувствуя себя действительно больным, и хотел сказать собравшимся, чтобы они шли по своим делам, но изо рта не вырвалось ни звука. Сначала я испугался, потом вспомнил: в первую встречу с Лисом было так же, надо поспать, чтобы все заработало как следует. Это отлично впишется в историю о том, что я плохо себя чувствую. Я отскреб себя от дорожки, встал и, пошатываясь, отправился на поиски выхода. Похоже, меня кто-то проводил – следующее ясное воспоминание у меня только про поездку в такси, хоть я и не помню, как его вызвал.

Выйти перед дверью учебного центра. Приложить к калитке ключ-карту. Подняться на третий этаж. Найти свою комнату. Где-то между двумя последними пунктами меня схватили за плечи.

– Какого черта ты делаешь? – рявкнул знакомый сердитый голос. – Где ты был?

Я поднял взгляд и заледенел. Передо мной было лицо Пака – то самое потрясающее лицо, которым я любовался пять лет. Это было словно призрака увидеть. Идеальные пропорции, тонкий нос, черты, будто вылепленные скульптором. Я поднял палец и ткнул его в щеку. Либо сработало, либо у меня бред.

Вторую версию подтверждало то, что Пак со мной говорил, а мне было так худо, что я еле-еле различал слова. Я торопливо пошел к своей комнате, с трудом понимая, где пол, а где стены. Через какое-то время я с гордостью осознал, что лежу на своем матрасе: миссия выполнена! Пак хмуро нависал надо мной, похлопывая по щеке. Я точно знал, как выглядело бы это мрачное выражение на его настоящем лице, и на секунду мне захотелось снять эту оглушительно прекрасную маску, снова увидеть его таким, как есть. Я даже захотел сказать ему об этом, но не смог – глаза закрылись.

Когда я их открыл, от недомогания и следа не осталось. Пак спал на полу около моего матраса: голова опущена, руки и ноги разбросаны как у тряпичной куклы. Счастье затопило меня с головой, огромное, как океан. Кто-то обо мне позаботился, остался рядом, чтобы знать, что я в порядке. Пак словно почувствовал взгляд, заворочался и со стоном выпрямил затекшую шею. Выглядел он великолепно – а раз я вижу ту же иллюзию, что и все, получается, я свободен от сделки с Лисом!

– Ты как? – хрипло спросил Пак. – Врач приходил, сейчас я его заново позову.

«У меня все отлично», – хотел ответить я, но голоса не было. Никакого. Я попытался снова. Губы приоткрылись, из них не вырвалось ни звука, и вот тут-то я наконец испугался по-настоящему. Да что такое!

«Итак, ты отдаешь мне голос, а я отдаю тебе радость», – сказал Лис. Ох… Он что, лишил меня вообще любого голоса? Даже моего собственного? «Зря ты не читаешь контракты, Хён».

Я застонал. Бы. Если бы мог.

– Куда ты ходил? – зло спросил Пак.

Я показал на свой рот. Пак открыл у себя в телефоне приложение для заметок и протянул мне.

– Набирай.

Мне не хотелось рассказывать, но он так мечтал найти способ обхитрить Лиса, что я не мог промолчать. Ну промолчать-то я как раз мог, но краткую версию событий ему написал. Пак читал, нависая над моим плечом, а я старался на него не смотреть – когда он вот так выглядел, это было все равно что смотреть на солнце.

– Колокольчик, схватить тень… Ты чертов гений, – выдохнул Пак. – Я годами его искал, а ты… Но что нам теперь делать?

Ответа я не знал, но заметку немедленно стер, чтобы никто не узнал нашу тайну.

Дальнейшее мне вспоминать неохота: меня пришли звать на репетицию, я показал, что болею, явилась Бао, потом врач. Он долго осматривал мне горло, но не смог объяснить, почему я не могу издать ни звука. Влетел разъяренный Ын Сок, грозился, но без толку, и меня отправили в большую красивую больницу. Там несколько врачей разглядывали мое горло с помощью всяких приборов, сошлись на том, что мои голосовые связки не работают, и это необъяснимо. Предположили, что это стресс, и велели пару дней отдохнуть. Меня вернули в учебный центр, два дня кормили пюре и супами, а я все думал, как так получилось, что я ввязался в это из-за радости, а ее-то как раз и не чувствую.

Через три дня ко мне пришел Ын Сок, велел Паку, который сидел у меня, когда мог, выметаться, и сказал:

– Ты прекрасно знаешь, что с твоим горлом, по глазам вижу. Есть ли шанс, что это в ближайшее время пройдет?

Я заколебался, потом коротко качнул головой. Обман привел меня туда, где я оказался, и в душе у меня теплилась надежда: а вдруг, если я усвою урок, стану честным человеком и буду принимать верные решения, то снова смогу говорить? В сказках хорошие поступки вознаграждаются, а уж если история про кумихо оказалась правдой, то и этот принцип наверняка работает.

Короче, я хватался за соломинку.

– Эта группа, похоже, проклята, – сказал продюсер, и я не понял, бесится он или доволен: похоже, и то и то разом. – Билеты на концерт мы еще продавать не начали, но это и к лучшему, потому что его не будет. Ты выметаешься отсюда прямо сейчас. Домой возвращаться я тебе запрещаю – в контракте две страницы о том, что ты не имеешь права наносить ущерб имиджу группы. Мы не можем допустить, чтобы фанаты фотографировали, как ты в лохмотьях бродишь по трущобам.

Как мрачно он представляет себе жизнь в Мапо-гу! Но теперь стало ясно, почему в прессу ни разу не просочились фотки Кибома после ухода из группы: ему тоже велели исчезнуть.

– У моей знакомой есть ферма, там выращивают экологически чистые томаты, – сказал продюсер, в котором удовлетворение определенно победило гнев. – Это далеко, и там работают люди, которые не следят за новостями поп-музыки. Я свяжусь со знакомой, и тебя туда отвезут. Напиши матери что угодно, но не раскрывай свое местоположение. Если голос вернется, позвони.

Он протянул мне визитку, а я подумал, какой же у него магнетически властный голос. Тут же хочется сделать все, что он велит, – раньше я и не замечал. Все потому, что я и сам себя чувствовал сильным, а теперь…

Продюсер не ушел, словно боялся, что я сбегу, хотя в рамках своей новой философии я бы этого делать не стал. Он позволил мне взять из шкафа немного одежды и две пары кроссовок, сам закинул все это в рюкзак, который, как выяснилось, принес с собой, и сказал:

– С твоим контрактом разберемся позже. Выходи.

Я послушно вышел. Пак ждал в коридоре. Увидев меня с рюкзаком, он нахмурился.

– Его такси внизу, – с удовольствием сообщил продюсер.

Значит, он вызвал машину еще до того, как зашел ко мне. Я надеялся, что мне позволят попрощаться с остальными парнями и с Бао, но продюсер под руку выволок меня на улицу, вывел за калитку и сунул в такси. Пак все это время шел рядом, злой и растерянный, и я улыбнулся ему самой теплой, подбадривающей улыбкой, какой мог.

Я ничего не мог сказать, но надеялся, что он поймет мой взгляд: «Прости, что так получилось, и спасибо за все».

В последнее время я потерял счет дням и удивился, как быстро стемнело, пока мы выезжали из Сеула. Лето перевалило за половину, на часах было всего восемь часов, а солнце уже таяло за высотками. Шофер со скучающим видом вел машину и на меня вообще не смотрел. Я вытащил телефон и, чтобы было не так грустно, включил свой любимый клип «Тэянг» – тот самый, где Пак долго смотрит в камеру. Но…

Идеальные танцы Линхо, бодрый рэп Джо, прекрасное пение Кибома и даже взгляд Пака, которого я снова видел красивым, – все это казалось теперь ненастоящим. Я уныло выключил клип, не досмотрев, и уставился в окно, за которым сгущалась ночь.

Жизнь на ферме оказалась скучной, простой и вполне терпимой. Мне выделили матрас в помещении для работников, и весь день мы поливали, удобряли, собирали и паковали в коробки томаты разных цветов. Остальные работники были мужчинами средних лет с загорелыми лицами. Им не было дела, кто я такой: бывший заключенный, поп-звезда или скрываюсь от бандитов. Какое-то время меня веселила мысль, что жизнь вернула меня к овощам, – не резать, так выращивать, – но скоро и эта блистательная шуточка мне приелась.

Я снова мог чувствовать радость, просто поводов для нее было маловато: я не мог издать ни звука, а когда зашел в интернет проверить, как дела у «Тэянг», узнал, что концерт отменили «из-за внезапной болезни нового участника». Больше всего меня удивило, что фанаты всерьез оплакивали мое исчезновение: аккаунт «Тэянг» постил обращения взволнованных девушек и женщин, которые скучали по моим эфирам, желали мне здоровья и переживали за будущее группы. Линхо, Пак и Джо на всех новых записях выглядели подавленными и вялыми – словом, соцсети «Тэянг» накрыла волна печали, причиной которой был я. Это так меня расстроило, что я перестал заглядывать в новости и переписывался по телефону только с мамой. Сказал ей, что я пока не в городе, но все наладится, и каждый день посылал ей милые смайлики, чтобы она знала: я в порядке.

Вы, наверное, думаете: «Что он за слабак, почему так легко сдался?» Но я-то знаю почему. Случившееся было мне наказанием. Я заключил сделку с оборотнем, лгал, был самолюбивым и гордым – короче, вполне заслужил случившееся.

Поэтому в свободное время я в основном молился об отпущении грехов. Коллеги называли меня «тот тихий религиозный парень». Я с ними подружился, хоть и ни слова им не сказал. Зато я улыбался их шуткам, смотрел с ними спорт по телевизору, пару раз готовил блюда по рецептам своего босса и никогда не отказывался взять на себя лишнюю работу. Пак сказал, что я бы и на Марсе не пропал, и я честно старался не пропасть на томатной ферме.

Сколько дней прошло, понятия не имею – кажется, вечность. Однажды у меня заболело горло, и я решил, что простудился из-за контраста между жарищей на улице и кондиционированным воздухом в помещении, но на следующее утро, невероятно меня удивив, прорезался голос.

– Ын Джи, – пробормотал я, встретив начальника смены в коридоре. – Ты меня тоже слышишь или это глюк?

– Ты разговариваешь! Ты что, всегда мог?!

– Нет, я был болен, – промямлил я, только сейчас сообразив, что никак не объяснил другим работникам свое присутствие здесь, а начальницу, которая знает продюсера, ни разу не видел.

– Поздравляю! – искренне сказал Ын Джи и хлопнул меня по плечу. – Идем, там отгрузка.

Кажется, грехи мне все же простили – а может, власть Лиса была не бесконечна и срок его наказания истек. Впрочем, я так привык молчать, что голосом особо не воспользовался, разве что маме позвонил.

Через пару дней после этого я был на кухне и самозабвенно резал овощи – собирался приготовить на всех лапшу с курицей (и томатами, которые у нас тут были вездесущи). Полуденный свет оглушительно обрушивался на меня через окно, кондиционер не справлялся, раскаленная сковорода подбавляла жара, я постоянно вытирал лоб и не сразу заметил: дверь открыта, и на пороге стоит Пак.

Узнал я его в ту же секунду, хоть он и был:

а) некрасивым, как в наши дни в учебном центре;

б) в очках-авиаторах, закрывающих половину лица;

в) абсолютно неуместен на нашей простецкой кухне.

– Как ты ужасно выглядишь, – лениво сказал он, снимая очки. Да, эти опухшие глаза определенно не отретушированы магией Лиса. – Отбелить кожу от такого загара будет та еще работенка.

Одет он был так, будто заскочил сюда по пути на показ дорогого бренда: идеально сидящие брюки, рубашка, легкий светлый пиджак, которому лучше не оказываться поблизости от моей готовки и томатного сока.

– Почему я вижу тебя нормальным?

– Смотрите, кто заговорил! – Пак с деланым потрясением прижал к груди руку. – А мы-то думали, ты позвонишь, когда снова сможешь петь.

– Не могу я петь. – Я пожал плечами и отправил лук на сковородку, зачем-то делая вид, что совершенно не рад его видеть, хотя сердце так и колотилось.