Текст книги "Окно призрака"

– Что-то мне подсказывает, что ты не хочешь туда возвращаться, – сказал Бернард, кивая в сторону клуба.

– С чего ты так решил? – спросил Юэн, убирая пластырь в карман джинсов.

– Что обычно делают музыканты после концерта?

– Кто как, – Юэн пожал плечами. – В основном выпивают в гримерке, пригласив симпатичных девчонок.

– Почему тогда ты еще не там? – вопрос повис в прохладном воздухе. Со стороны клуба доносился смех и разговоры людей, которые вышли на улицу освежиться и перекурить.

– Действительно, – спустя пару секунд сказал Юэн, отлипая от капота. – Пойду это исправлять.

– В таком случае пока… и удачи. Полагаю, ночь у тебя будет длинная, и удача тебе понадобится, – усмехнулся Бернард.

Юэн драматично схватился за сердце и склонил голову.

– Пока, Берн. Спасибо, что приехал.

– Спасибо, что пригласил.

В зеркало заднего вида Бернард увидел, как Юэн помахал ему на прощание, но он по-прежнему не спешил обратно в клуб.

По дороге домой Бернард ехал медленнее, чем было разрешено по знакам. В темное время суток он предпочитал передвигаться на машине осторожно. К тому же сказывалась бессонная ночь, а глаза уставали от однотипного пейзажа – дорогу до Сент-Брина окаймляли леса, в которых водились лоси и другие животные, которые могли выскочить на трассу ночью. Голова еще была полна образами с концерта: разношерстная толпа, без перерыва играющие музыканты, Юэн с гитарой, плавным движением руки обхватывающий микрофон. В ушах грохотали тяжелые риффы рок-музыки, подобно грому, над которыми, как бы возвышаясь, парил мелодичный голос. Голос Юэна, который на сцене раскрылся удивительным образом и до сих пор звучал у Бернарда в голове.

Глаза слипались, и Бернард интуитивно сбросил скорость. Подсвеченная фарами дорога, лес, свет софитов, гитара, лес, ссадина на щеке, мелькающая разметка дороги, человек в соломенной шляпе с вилами в руках, ловец снов, покачивающийся из стороны в сторону, как маятник у гипнотизера, снова лес… Под ладонями что-то задрожало. Вибрация передалась через руки всему телу. Бернард очнулся и, увидев перед собой деревья поразительно близко, вдавил педаль тормоза в пол. Ремень безопасности больно впился в грудь, мгновенно пробуждая. Бернард помотал головой, похлопал себя по щекам. Он задремал за рулем и выехал на обочину, но еще буквально пару секунд, одно неосторожное движение руками, и свалился бы в кювет.

Прихватив бутылку воды, Бернард вышел из машины. Свежий воздух прибавлял бодрости, пусть и ненадолго, главное, чтобы хватило до дома. Оглянувшись по сторонам на пустынной дороге, Бернард обошел вокруг машины два раза, разминаясь и стряхивая сонливость. Из леса доносились голоса птиц и шум раскачиваемой ветром листвы. Тьма затаилась между деревьев. Ощутив себя достаточно бодрым, Бернард сел обратно в машину и включил радио. Громко. Ехать оставалось всего несколько миль.

Увидев дорожный указатель с надписью Сент-Брин, Бернард ощутил, что попал в родные края, будто бы не был здесь целую вечность. Город спал, лишь кое-где в окнах горел свет.

Бернард проехал мимо парка, вспоминая, как днем разговаривал с Эрикой. В задумчивости он побарабанил пальцами по рулю. На одном из перекрестков, когда надо было сворачивать направо, он намеренно проехал вперед. У библиотеки снизил скорость до минимальной и увидел тусклый свет в окнах. Все, как и говорила Эрика. Можно было бы даже не обратить внимания, если бы такое произошло всего пару раз, но девушка утверждала, что так происходило давно и часто.

Бернард медленно и с шумом выдохнул, посмотрев в зеркало заднего вида, затем развернулся на пустом перекрестке с неработающими в такое позднее время светофорами и заехал на парковку библиотеки. Заглушил мотор и несколько минут сидел, смотря в окна.

Он нащупал в кармане ветровки связку ключей, переданную Эрикой. Покачал головой и завел двигатель.

«Что я тут забыл? Это вообще не мое дело».

Отъехав от библиотеки, он в последний раз посмотрел в зеркало заднего вида, и ему показалось, что в одном из окон мелькнул чей-то силуэт.

13

Уже несколько дней стояла теплая погода. Дождь шел ночами, прибивая кружившую в воздухе пыль, а к полудню асфальт высыхал, и на улице становилось даже душно. Однако в фотостудии Бернарда Макхью всегда было прохладно. Кирпич, из которого было построено здание, плохо прогревался, отчего в первое время после прихода с улицы казалось, что воздух приятно освежал, а спустя час хотелось накинуть на плечи толстовку.

И хоть после ночных дождей к обеду на улице оставалось мало луж, Юэн, залипнув в телефон, угодил в одну из них и промочил кроссовку насквозь. Он явился в студию, оставляя за собой мокрый след, на что Бернард покачал головой и сказал, что даже не удивлен.

– Наверное, это была единственная лужа в радиусе пары миль, и ты все равно ее нашел, – произнес он как-то устало, будто эта шутка отняла у него последние силы.

Юэн лишь усмехнулся и пожал плечами.

– Спасибо, я старался.

У Бернарда нашлась сушилка для обуви (будто студия для него второй дом, где есть все), чему Юэн даже не особо удивился, беря в расчет, что их город стабильно ассоциировался с пасмурной погодой и дождями.

После библиотечной фотосессии потекли рутинные будни в фотостудии. Бернард попросил Юэна прийти всего пару раз после обеда, чтобы заняться уборкой в клетке-аквариуме, в которой, казалось, хлама не убавлялось, да и вообще порядок, который вздумал навести фотограф, был чем-то недостижимым. Проявкой пленок и фотографий если Берн и занимался, то только тогда, когда оставался один. Хотя Юэн не мог понять, почему его не звали в проявочную, ведь в первый раз он, откровенно говоря, допустил не так уж много ошибок. Ну, испортил один лист бумаги, в масштабах фотостудии это не такая большая потеря, особенно когда эта самая бумага закупается пачками. Юэн не то чтобы горел желанием заняться проявкой, но даже просто понаблюдать за процессом было бы намного интереснее, чем перебирать хлам и чихать от пыли.

Сегодня, однако, пока потерпевшая кроссовка сушилась, Бернард освободил часть своего рабочего стола и, выдав Юэну несколько коробок с бумагами, попросил их перебрать.

– Ладно, на вид ничего сложного, – сказал Юэн, разминая пальцы.

Сидя за одним столом, но по разные стороны, они молча погрузились каждый в свое занятие: Юэн перебирал бумаги, разные счета на покупку материалов и прочую канцелярскую ерунду, в которой мало что понимал: разные виды документов раскладывал по отдельным стопкам, старые в одну сторону, новые в другую; Бернард, особенно молчаливый сегодня, занимался с фотографиями в графическом редакторе.

Еще вчера он был более разговорчив. С иронией откликался на шутки и показывал сделанные на концерте фотографии. Юэн перекинул их себе, а одну, с крупным планом себя у микрофона, уже даже поставил на аватарку.

– Я тут прямо как настоящая рок-звезда, – сказал он, смотря на фотографии и замечая краем глаза, как Берн улыбнулся уголками губ.

Сегодня фотограф выглядел так, будто всю ночь не спал, страдая от бессонницы или от кошмаров. Он заваривал себе какой-то чай с душистыми травами, но всякий раз забывал про него, потом с неохотой вставал, шел в проявочную и выливал содержимое кружки, возвращался и заваривал снова. Один раз Юэн осторожно поинтересовался у Берна, все ли с ним в порядке, потому что выглядит он далеко не хорошо, однако тот лишь мотнул головой и процедил: «Я в норме». Это не очень было похоже на правду, и вообще фраза звучала как завуалированное послание заткнуться и не совать нос в его дела.

«Ладно, у всех бывают тяжелые дни, – подумал Юэн, продолжив перебирать бумаги. – А сегодня и вовсе все как во сне. Странный день какой-то».

Когда кроссовка высохла, а кончики пальцев потемнели от пыли и типографской краски, Юэн откинулся на спинку стула, поднимая руки вверх и в стороны. Скучно. Тишина, разбавляемая только уже надоевшим звуком кликавшей мышки, давила, потолок словно бы стал ниже, клетка-аквариум щетинилась хламом, очертания которого вырисовывались в полумраке, даже листва за окном будто бы застыла. Виктор Чилтон, который в последние пару дней стабильно появлялся в своем бюро, тоже вел себя тихо, позабыв, должно быть, про обещание угостить парней чем-нибудь по поводу знакомства. Правда Юэн успел перекинуться с ним парой фраз. Гробовщик производил впечатление человека интересного, с ним можно было бы вступить в долгую беседу за стаканом бренди или виски, или вина, или что там еще у него припрятано в мини-баре? Хотя, увидев, как Чилтон передвигался, опираясь на трость из темного дерева, Юэн частично понимал, почему старик позабыл свои обещания.

 
Он подобен Харону,
Переправляет мертвецов.
Но что произойдет,
Когда он сам услышит
Загробного мира зов?
 

Сидя напротив развешанных на стене фотографий, Юэн отмечал, что некоторые места на них он узнавал, а кое-какие казались смутно знакомыми, остальные же видел впервые. На снимках были запечатлены дома, новые, обжитые и старые, некоторые полуразрушенные и давно покинутые, деревья и дороги, даже какая-то заросшая часть железной дороги.

«Интересно, сколько же у него всего фотографий? Ведь это далеко не вся его коллекция».

Внезапно в тишине раздался странный приглушенный звук, будто задребезжало оконное стекло в раме. Юэн скользнул взглядом по сидевшему за столом и уткнувшемуся в монитор Бернарду, тот выглядел так, будто ничего не услышал. Затем интуитивно посмотрел на окно и ощутил слабую вибрацию под ногами. Здание трясется? Землетрясение? Да нет, глупо. У них никогда такого не бывало. Или, может… заработал лифт? А заработать он мог только по одной причине… Юэн покосился в сторону двери. Однако пока он размышлял, звук пропал так же внезапно, как и появился. Юэн посчитал это отличным поводом размять ноги.

– Ты слышал? – поинтересовался он, вставая с места и подходя к единственному окну, но Берн ничего не ответил. Отсюда нельзя было увидеть машину Чилтона, обычно стоявшую с другой стороны здания, но Юэн подумал, что, если бы что-то действительно случилось, он бы наверняка заметил. – У меня с самого утра какое-то странное предчувствие. Мерзкое ощущение.

Не увидев за окном ничего интересного, он обернулся. Берн вяло кликал мышкой, ретушируя чье-то фото. Обычно (насколько мог судить Юэн, основываясь на тех немногочисленных днях, что уже отработал в студии) фотограф работал быстрее, а сейчас сидел уже битый час над одной и той же фотографией. Время тянулось ужасно долго. Минута казалась часом, час – целым днем.

– Может быть, пройдемся до магазина? – обратился Юэн к сидевшему спиной Бернарду. – Пить охота, и я взял бы чего-нибудь перекусить.

Несколько секунд Берн никак не реагировал на эти слова. Будто они доходили до него сквозь толщу воды или с трудом просачивались под непроницаемый купол, которым он отгородился сегодня. Скорее всего, он тоже чувствовал что-то странное, только не говорил об этом.

– Да, надо пройтись, – сказал он в тот момент, когда Юэн уже был готов вернуться к своим монотонным обязанностям.

Рядом со зданием похоронного бюро и старым кладбищем не было никаких строений, домов или иных учреждений. Дорога до ближайшего магазинчика занимала минут десять неспешным шагом. Пока они шли по безлюдному тротуару, Юэн искоса посматривал на молчаливого Берна и не знал, как правильно сформулировать вопрос о его настроении. Очевидно, что его сегодня что-то беспокоило, что-то овладело его мыслями, но Юэн уже предполагал, что тот может отмахнуться. А иного из него не вытащить. Или все-таки как-то можно?

– Джи спрашивает меня о тебе. Хочет, чтобы ты как-нибудь заехал, – решил начать Юэн издалека. Затянувшееся молчание угнетало. Может, настроение было и не на высоте, но лучший способ его хоть как-то поднять – просто поболтать на какую-нибудь тему, а не погружаться в его негативные воды все глубже и глубже. – Она там наплела разных штуковин, – оттянув длинный рукав кофты на левой руке, он продемонстрировал повязанный на запястье браслет в черно-белую клеточку, – и хочет передать такие же тебе лично.

– Мило, – безэмоционально ответил Бернард, скользнув взглядом по руке Юэна. – Надо будет как-нибудь заехать…

На мгновение Юэну захотелось его стукнуть. Он полагал, что солнечные лучи хоть как-то оживят парня, рассеют его угрюмость, но на улице он, казалось, стал еще более отрешенным, чем прежде, или всему виной были оставленные в студии фотоаппараты, без которых он чувствовал себя некомфортно?..

– Джи подняла меня с самого утра, в тот момент я понял, что день как-то не задался, – продолжил Юэн. – Ворвалась в мою комнату с воплем индейца перед нападением, нацепила браслет, когда я еще даже глаза не открыл толком. Сколько раз я ей говорил, что нельзя вот так врываться в комнату к старшему брату, мало ли, чем он там занят, но ей, кажется, все равно…

– Тебе не жарко? В черном и с длинными рукавами? – спросил вдруг Бернард, кивнув на кофту Юэна. Сам он снял толстовку еще в студии и остался в футболке в темно-зеленую полоску.

Бернарда нельзя было назвать бледным. Будто солнце в Сент-Брине светило для него как-то иначе, но принимать солнечные ванны для поднятия настроения не помешало бы.

– Не-ет, – протянул Юэн, на мгновение обрадовавшись, что фотограф хотя бы подал голос.

Однако спустя минуту, когда Юэн снова начал что-то рассказывать, Бернард лишь молчаливо на него посмотрел. Даже цвет его глаз словно бы потускнел.

«Ладно, может, он просто плохо переносит жаркую погоду. Хотя не так уж и жарко, но по сравнению с тем, что обычно у нас холодно…»

В молчании они дошли до небольшого магазинчика. Юэн долго смотрел на упаковки с лапшой быстрого приготовления, даже взял две штуки, но потом вернулся и положил обратно. Бернард крутился где-то у стеллажа с чаем.

«Надо было заставить его доехать до пекарни с выпечкой», – подумал Юэн, смотря на каштановую голову на соседнем ряду.

Не выбрав ничего интересного для перекуса, Юэн подошел к витрине с охлажденными напитками. Вновь послышалось приглушенное дребезжание, даже банки с бутылками в холодильнике чуть задрожали. Коснувшись ручки двери, он ощутил, как в ладонь отдалась слабая вибрация. Юэн огляделся по сторонам, задрал голову вверх, посмотрел на медленно крутящийся вентилятор.

Достав с полки витрины две банки охлажденной содовой, он отметил, что звук и вибрация прекратились, как и в прошлый раз – внезапно. Бернард с пачкой чая уже ждал на кассе.

Выйдя из магазина, Юэн протянул ему банку содовой и, открыв свою, сделал несколько глотков.

– Сейчас это было снова. Заметил? Странный звук и слабая вибрация.

Вскрыв банку газировки и осушив половину практически одним глотком, Берн немного оживился. Взгляд его прояснился, вялость, сквозившая в движениях, исчезла.

– Заметил, – ответил он, отправляя в мусорку уже пустую банку. – Иногда такое бывает. Становится вдруг ощутимо и слышно, когда поезд прибывает на станцию.

– Так станция отсюда далеко, – отметил Юэн. – Думаешь, это поезд?

– Предполагаю, что да. Одно время это происходило часто. И случайным образом я узнал, что именно в это время на станцию прибывал поезд, – он пожал плечами. – Вроде все складывается.

– Вот оно как… – задумчиво произнес Юэн и кинул свою опустевшую банку следом. После утоления жажды он почувствовал себя свежее.

– Да, – кивнул Бернард, язык которого на удивление развязался от нескольких глотков газировки. – Иногда звук и эта вибрация будто преодолевают расстояние в два счета.

– Мистика… – загадочно прошептал Юэн.

– Этому, наверное, есть какое-то физическое объяснение. Но я в физике не силен.

– Как жаль, а я надеялся послушать лекцию.

Медленно они двинулись в обратный путь. Юэн все думал над словами Бернарда о звуках, иногда преодолевающих большие расстояния.

– Кстати, – сказал он, – а ведь я замечал такое раньше. Не с поездом, но бывало. Однажды, будучи дома один, я услышал отчетливый лай собаки, будто она находилась в соседней комнате, хотя ни у нас, ни у соседей на тот момент не было никаких животных. И телевизор был выключен. Как думаешь, это могло быть тем же, о чем ты говорил?

– Не знаю, я не эксперт в таких случаях. Может быть, тебе просто послышалось.

– А может быть, это были звуки из потустороннего мира, – зловещим голосом сказал Юэн.

Бернард усмехнулся. Впервые за последние пару часов.

– Кстати, не слышал теорию о том, что разные места очень хорошо впитывают в себя энергетику, звуки в том числе? – спросил он. Юэн в удивлении приподнял брови. Он ожидал услышать что угодно, но точно не это. Между этим Берн продолжал: – Если представить структуру, допустим, того магазинчика в виде кластеров. В каждом из которых хранится определенная информация – визуальная, звуковая – в общем, энергетическая. Эти кластеры то наполняются информацией, то она в них исчезает, как бы перезаписывается. Но что, если поступающая информация повторяется, как в случае с прибывающим на станцию поездом, – через равный промежуток времени схожая по своей структуре? Кластеры переполняются одинаковой энергетикой, она в них будто уплотняется, становясь чуть ли не материальной. Иными словами, пространство как бы впитывает эту информацию, а потом воспроизводит ее.

Несколько секунд Юэн шел молча, переваривая услышанное и пиная камешки.

– Только не говори, что именно об этом ты думаешь с самого утра и поэтому такой отрешенный.

Бернард попытался даже улыбнуться. Скромно, краешками губ – как обычно.

– Нет, об этом я подумал только сейчас.

– И ты веришь в эту теорию?

– Сложно сказать, – медленно и неуверенно произнес Берн, посмотрев себе под ноги. – Иногда кажется похожим на правду, иногда кажется, что полный бред. Я знаю, что когда-то тут проходила железная дорога. Давно. Потом ее посчитали непрактичной и проложили другую, которая существует по сей день, а ту частично демонтировали. Я находил остатки прежней железной дороги в зарослях недалеко от бюро.

– Серьезно? – спросил Юэн, смутно припоминая какой-то знакомый образ. – Так это ее я видел на тех фотографиях, которые висят у тебя в студии?

Бернард кивнул.

– То есть в теории этот странный дребезжащий звук и вибрация могут быть приветом из прошлого?

– В теории, – уточнил Бернард. – На практике обычно все обстоит иначе. Но иногда можно пофантазировать о чем-нибудь таком. Мистическом.

– Наверное, – с сомнением произнес Юэн. Среди листвы показалось здание похоронного бюро. – Я обычно если и фантазирую, то явно не о чем-то мистическом.

– Ты знал, что здание бюро раньше было одним из дополнительных корпусов госпиталя? – продолжил Бернард, демонстрируя свои познания. – Сюда свозили неизлечимых больных, и холодильная камера, думаю, сам понимаешь, была обустроена неспроста. Какое-то время, однако, помещали также тяжелобольных и тех, кому просто не доставалось места в госпитале, но это случалось редко.

– Иными словами, хоспис, – мрачно заключил Юэн, окидывая взглядом темный прямоугольник здания, который даже в такой теплый солнечный день выглядел холодным и вызывал мурашки по коже.

– Верно.

– А сейчас бюро ритуальных услуг… Знаешь, – Юэн повел плечами и замедлил шаг, – ты вот говорил обо всех этих свойствах разных мест впитывать энергетику, эмоции, образы, звуки, и мне как-то перехотелось возвращаться в студию.

Бернард невозмутимо пожал плечами. Парни уже практически дошли до здания. Черный блестящий катафалк Чилтона стоял под деревом, чтобы салон не нагревался на солнце.

– Можешь не возвращаться. Я пойму, если ты все-таки решишь уйти, – Бернард снова посмотрел себе под ноги, будто там было что-то интересное.

– Мне кажется или ты при каждом удобном случае стараешься от меня избавиться? – саркастично уточнил Юэн.

Берн промолчал, но Юэн видел, как тот чуть улыбнулся, поджав губы.

– Меня не до такой степени отпугивает это место, а вообще-то даже в какой-то мере привлекает. Есть, наверное, доля правды в твоих словах. Здание бюро точно вызывает неоднозначные эмоции. Не удивляюсь, почему никто не задержался у тебя в ассистентах. Просто, когда заходишь внутрь, чувствуешь смерть. А запах смерти вызывает панику. Здание слишком много в себя впитало. Слишком много.

«Берни определенно хочет меня напугать и посмотреть, как я убегу, сверкая пятками. Ну нет, мистер Фотограф, меня таким не испугаешь», – думал Юэн, когда они заходили внутрь.

На контрасте с теплой погодой на улице здание казалось холодильником. Юэн ощутил, как по рукам забегали мурашки. Он с опаской посмотрел на огороженный сеткой лифт. Когда-то, много лет назад, здесь жизнь переходила в смерть. И холодные стены пропитались отчаянием, чувством вины и болью, а тела, некогда источавшие все это, на каталках свозили вниз. Сколько здесь умерло? Откуда узнать? Хотя надо ли знать такое? Это все равно будет какая-то безликая цифра. За каждой смертью стояла жизнь, история, непохожая на другие, особенная… Юэн поймал себя на мысли, что размышлял прямо как Бернард.

– Слушай, – сказал Юэн, когда они уже поднимались по лестнице. Рядом с лифтом в голову всегда лезли всякие мысли, а звук шагов, разносившийся эхом, казался удручающим, – я не знал таких подробностей об этом здании и о старой железной дороге, хоть и живу здесь долго. Слышал только самые распространенные слухи. Например, что в восемнадцатом веке, ну, когда у нас в стране были все эти восстания, восстановления династий и прочая смута, здесь тоже было неспокойно. Людей насильно переселяли ближе к побережью. Понятное дело, что многим такое не нравилось и дело доходило до кровопролития. Но те времена вообще были жуткими… Я к чему все это, откуда ты знаешь такие подробности о городе?

– Из библиотеки.

– Точно! Как-то не сообразил сразу. Зато сейчас пазл сложился. Вот почему ты так любезен с блондинкой. Она пускает тебя покопаться в тайных архивах?

– Не такие уж и тайные эти архивы, – сказал Бернард, отпирая дверь студии и придерживая ее для сзади идущего Юэна. – История города в газетных выписках хранится в открытом доступе, просто ею интересуются в основном студенты или школьники, которым нужно сделать доклад. Некоторые материалы из архива можно получить через библиотекаря и почитать их, находясь в стенах библиотеки.

– Но ведь ты не отрицаешь, что Эрика тебе в этом помогала, да?

Послышался тяжелый вздох. Бернард вскрыл новую упаковку чая, бросил пленку в мусорную корзину и устало посмотрел на Юэна.

– Нет, не отрицаю, – выдохнул он. – Она мне действительно пару раз помогала найти кое-какую информацию. У меня не так много времени, и обычно я освобождаюсь, когда библиотека уже закрыта.

– Ладно-ладно, – сказал Юэн, в защитном жесте выставив руки ладонями вперед и смотря, как Бернард насыпает щепотку чая в мини-заварник.

– Я понял. Вы с ней дружите, да? С Эрикой.

– Можно сказать и так…

Бернард отвечал с такой неохотой, что, казалось, еще секунда, и он снова войдет в прежнее отрешенное состояние, но Юэну хотелось узнать еще кое-что об отношениях молчаливого фотографа и скромной библиотекарши, поэтому он решил рискнуть.

– Ты ведь понимаешь, что с ее стороны это все выглядит чем-то большим, чем дружба?

– Нет, не понимаю, о чем ты, – Бернард сделал максимально незаинтересованный вид, но Юэн не отступал, ему казалось, что фотограф просто чего-то недоговаривал.

– Серьезно? Ты реально не видишь, что она к тебе неравнодушна? – удивился Юэн и оперся руками о край стола, чуть не завалив стопки бумаг, которые раскладывал ранее. – Уверен, на фотографиях ты без проблем разберешь человеческие эмоции, при этом оставаясь слеп к ним в реальной жизни, – он сокрушенно покачал головой. – Мне ее даже жалко. Ты хоть как-то отблагодарил ее за всю ту работу, что она для тебя сделала?

– Пару раз я угостил ее кофе, – просто сказал Бернард, нажимая на кнопку на электрическом чайнике.

– Типа свидание?

– Нет.

– Но она, скорее всего, восприняла это именно так и теперь думает, что ты запал на нее.

– Нет, не думает.

– Да, конечно, эти голодные глаза, – Юэн всплеснул руками. – Я знаю, что имеют в виду, когда вот так смотрят.

Бернард сел в кресло с таким видом, будто собирался произнести суровую речь. Взгляд его в этот момент был точно такой же – пронзительный и холодный, – как и у его отца тогда, у почтового отделения. Юэну стало даже неловко. Ненадолго, всего на секунду или две.

– На самом деле все не так, как кажется со стороны. Ты делаешь поспешные выводы, – сказал Берн. – А теперь давай вернемся к делам.

* * *

Прошло около часа. Пальцы Юэна снова потемнели от пыли и типографской краски, а позвонки захрустели, когда он выпрямился и размялся. Вокруг него на полу стояло еще три коробки, которые необходимо было перебрать, но точно не сегодня. Бернард продолжал работать в графическом редакторе, теперь уже быстрее, чем до их прогулки до магазина. И хоть он все равно оставался немногословным (немногословнее, чем обычно), тем не менее в его зеленых глазах отражался живой блеск, и парень без промедления отвечал на вопросы Юэна.

Дребезжащий звук и вибрация больше не повторялись, хотя очевидно, что поезда не переставали приходить на станцию. Если именно это действительно было причиной такого явления. «Привет из прошлого» казался слишком фантастической версией, подходящей разве что для дискуссии на каком-нибудь канале в ночное время, где помимо всего любят обсуждать разные теории заговоров, или в качестве идеи для мистического триллера. Как вариант, можно было бы использовать как сюжет для рок-баллады, но ребята из группы не оценили бы уклон в мистицизм и чертовщину.

От скуки Юэн снова начал оглядываться по сторонам, подумывая: а не пора ли ему закончить рабочий день на сегодня.

В тишине студии вновь раздался звук вибрации. На мгновение Юэну показалось, что это «от поезда», но источником оказался телефон Бернарда, стоявший на беззвучном режиме. Фотограф настороженно изучал номер входящего звонка, не торопясь брать трубку.

Что-то было не так. Юэн чувствовал это нутром. От Бернарда повеяло чем-то… странным, он словно бы источал тревогу, хотя внешне выглядел спокойным. И от этого Юэн чувствовал, как внутри все скручивалось и холодело. Плохое предчувствие. Хоть бы это было самообманом. Ошибкой интуиции.

Наконец, не вставая с места, Берн нажал кнопку – палец его при этом дрогнул – и поднес телефон к уху.

– Слушаю… – с трудом выдавил он, в голосе кольнула хрипота.

Юэн неосознанно затаил дыхание и не спускал взгляда с Бернарда. С другой стороны линии кто-то заговорил, но ни одного слова распознать не удалось, зато улавливалась медленная интонация, короткие, словно бы обрывчатые, предложения. Может быть, такой квакающий эффект речи звонившего придавала плохая связь.

Бернард сделал медленный и глубокий вдох. Настолько глубокий, что Юэну показалось, будто легкие у него не смогут вобрать в себя так много воздуха и лопнут. Что-то случилось… Взгляд Берна стал стеклянным – две вмиг потускневшие бусины вместо глаз.

– Я… понял, – сказал Бернард механически и безэмоционально, как робот. – Да, я подъеду.

Он положил трубку, которая едва не выскользнула из его дрогнувших пальцев, и, смотря куда-то в одну точку перед собой, убрал телефон в карман.

– Что случилось? – забеспокоился Юэн.

Бернард повернул к нему голову, но смотрел будто сквозь него. Он вдруг стал похож на манекен или большую реалистичную куклу.

– Отец умер.

Два слова повисли в воздухе. Тяжелые, вязкие, они заполняли все пространство и нависали, как готовый обрушиться в любой момент потолок. Нет, они уже обрушились. Просто от шока еще не было больно. Все мысли покинули голову Юэна, будто его огрели чем-то тяжелым. Он посмотрел на бумаги, которые перебирал. Они показались ему глупыми и мелочными, ничтожными по сравнению с человеческой жизнью.

– Это может быть ошибкой? – спросил он.

Бернард покачал головой.

– Никаких ошибок, – сказал он, стараясь сохранять спокойствие, но голос звучал чужеродно, будто за него говорил кто-то другой.

– Может, ты что-то неправильно расслышал? Ты же сам говорил, что связь тут плохая…

– Все было хорошо слышно.

У Юэна закончились варианты. Он опустил голову и посмотрел на темные кончики своих пальцев. Бернард встал из-за стола.

– Иди домой. На сегодня ты свободен и на завтра тоже. А потом… не знаю, я напишу.

Но Юэн остался сидеть. Новость пригвоздила его к стулу, он только и мог удивляться тому, как у Бернарда вообще хватало сил говорить, разумно мыслить, двигаться. Однако в его голосе проскальзывало что-то такое, отчего его хладнокровие казалось зыбким и шатким, готовым разрушиться от любого неосторожного движения, но Берн держался.

– Юэн, – настойчиво и громко произнес Бернард.

От прямого обращения Юэн оживился.

– Я не могу все вот так оставить. Надо, наверное, прибраться.

Бернард дотронулся до переносицы, провел рукой по лбу, словно это движение помогало ему упорядочивать мысли в голове.

– Необязательно. В общем, делай что хочешь, – он достал из кармана ключи и положил на стол. – Я спущусь к Чилтону. Когда будешь уходить, не забудь закрыть студию. Второй комплект ключей у меня есть, – механически сказал Бернард и, не дожидаясь какого-либо ответа, направился к двери.

Юэн остался в помещении один и несколько секунд сидел неподвижно, стараясь хоть как-то осмыслить произошедшее. Поступившая информация не хотела укладываться в голове. Это было равносильно попытке засунуть канат в игольное ушко. А Бернард осознал? Наверно, нет. Не в одно мгновение.

Наконец, Юэн пошевелился. Он разложил отобранные стопки бумаг по новым коробкам, оставшиеся нетронутыми коробки отнес в клетку-аквариум, чтобы они не загромождали проход. Все дела заняли у него не больше десяти минут. Он взял оставленные Бернардом ключи, но уходить ему не хотелось. Такое казалось неправильным, хоть Бернард и сам отпустил его. По логике фотограф должен был вернуться в студию, забрать свои вещи и фотоаппараты, без которых он точно не мог никуда выбраться. Или, может, Бернард вместе с Чилтоном уже уехали? Однако звука отъезжающей машины Юэн не слышал.

Закрыв студию, он спустился вниз и толкнул дверь похоронного бюро. Из кабинета доносился голос Виктора. Он говорил медленно и четко, было похоже, что диктовал инструкцию. Юэн постучал по открытой двери и застыл в проеме. Сидевший за столом Виктор Чилтон сразу обратил на него внимание.

– Юэн, – окликнул он.

Бернард повернул голову с замедлением. Он сидел на диване, обняв себя за плечи и откинувшись на мягкую спинку. Вид у парня был нездоровый. С этого ракурса он показался Юэну постаревшим лет на десять.

– Извиняюсь, если потревожил, но могу я чем-то помочь? – спросил Юэн.

На несколько секунд его вопрос повис в воздухе без ответа. Полная тишина. Бернард был похож на одну из каменных скульптур, старик задумчиво смотрел на Юэна, затем перевел взгляд на сидевшего на диване Бернарда, потом обратно.