Текст книги "Искупление"

Как только я это выкрикнула, сразу же почувствовала острую боль в щеке.

– Что ты сказала?

Лицо Такахиро было рядом с моим, и его выражение меня напугало. Но я не дрогнула. Я была вне себя от злости.

– Я сказала, что ты извращенец. Не говори мне, что ты сам этого не понимаешь!

Раздался громкий крик, опять острая боль в щеке, и я упала на пол. Он сел мне на живот, который болел уже очень сильно, и схватил меня двумя руками за горло.

– Забери назад свои слова! Если ты прямо сейчас заберешь их, я прощу тебя. Вставай на колени и проси прощения!

Вот именно тогда все и случилось. Я почувствовала, что-то теплое и липкое течет у меня по ногам. Я сразу поняла, что это, не вставая и не глядя на пол. В следующую секунду у меня в голове со страшной скоростью пронеслось все, случившееся перед убийством.

Девочки, играющие в мяч, человек в спецовке, оценивающий каждую взглядом, Эмили, которую он уводит, сцена в раздевалке…

Меня сейчас убьют!

Я не помню, что было дальше.

* * *

Позади обеденного стола, где я сейчас пишу это письмо, напротив дивана, на полу лежал Такахиро. Кровь уже не шла у него из головы, она потемнела и загустела. Рядом с ним – часы, все в крови. Даже отсюда было видно, что он не дышит.

Вероятно, я убила его.

В потоке картин из прошлого, крутившихся в моем сознании, вдруг появилась мысль.

Мы все обращались к убийце «дядя», это нормальное обращение детей к незнакомому взрослому мужчине средних лет, – но на самом деле он совсем не был старым, может быть, лет тридцати пяти. Теперь я знала, что кукол украл совсем другой человек. Срок давности по убийству был уже на исходе, и я всем сердцем молилась, чтобы эти факты оказались полезными и дело наконец раскрыли бы.

Теперь я выполнила условия соглашения?

Я собираюсь отправить вам это письмо и потом улететь в Японию. Не знаю, что они сделают с тем, кто убил мужа за границей, но в Японии я пойду в ближайший полицейский участок.

Возможно, мне придется провести какое-то время в тюрьме, но меня это не беспокоит, поскольку я знаю, что потом буду совершенно свободна. Откровенно говоря, на душе у меня спокойно. Как будто в итоге после всех этих лет я вернулась в старое время, до приезда вашей семьи в мой город. В то время, когда я дышала чистым хрустальным воздухом и ни о чем не беспокоилась.

Берегите себя.

Прощайте, ваша Саэ

Внеплановое собрание родительского комитета

Спасибо всем за то, что пришли на внеплановое собрание родительского комитета Третьей публичной начальной школы Вакаба. Я знаю, что вы очень заняты, и очень благодарна, что вы пришли сегодня, несмотря на дождь. Моя фамилия Синохара.

Обычно такие собрания ведет кто-то вышестоящий – директор или его заместитель. Но я единственный взрослый человек, который наилучшим образом может объяснить – вам, родителям, или представителям общественности – то, что вам необходимо знать. Поэтому настоятельно прошу вас разрешить мне обратиться к вам.

То, что я собираюсь вам сказать, нигде не записано и заранее не проверено. Поэтому, если я случайно скажу что-то, с вашей точки зрения, необдуманное, ответственность за это будет целиком моя, а не школы. Пожалуйста, имейте это в виду.

Мне хотелось бы начать с обсуждения событий, которые произошли в начале этого месяца в нашей школе. Я говорю о том случае, когда пострадал ребенок.

Произошло все в среду, пятого июля, около одиннадцати сорока пяти утра в бассейне, который находится на школьной площадке. В тот день в четвертом классе объединили первую и вторую группы для занятий плаванием. Была отличная солнечная погода, вполне для этого подходящая. Урок был сдвоенный, начался он в десять сорок и должен был завершиться в двенадцать двадцать. Я классный руководитель первой группы, а господин Танабэ – второй; оба мы отвечали за уроки.

Если смотреть от входа в спортивный зал, в котором вы сейчас находитесь, бассейн расположен справа по диагонали через школьную площадку. Его видно из зданий школы, в частности из здания номер три, самого дальнего от главных ворот. Вы выходите из того места, где дети меняют свою уличную обувь на шлепанцы, проходите мимо гимнастических снарядов и в итоге попадаете к бассейну. У входа в него есть металлическая сдвижная калитка.

Это единственный вход, обращенный к площадке.

Когда в бассейне не проводятся занятия плаванием, калитка заперта на висячий замок снаружи, а когда бассейном пользуются, мы оставляем ее незапертой, поскольку туда никто никогда не заходит. К тому же она остается открытой на тот случай, если кто-то из детей вдруг плохо себя почувствует, и тогда он сможет сразу пойти к врачу – медицинский кабинет расположен на первом этаже здания номер три.

Справа внутри при входе есть место, где дети хранят свою обувь, а потом всего несколько ступенек ведут к самому бассейну. Раздевалки и душевые кабины находятся сзади; таким образом, дети проходят рядом с бассейном, там, где трамплины – эта сторона немного шире, чем другая, – надевают купальные костюмы в раздевалке, принимают душ и собираются около трамплинов. Сзади, за забором из металлической сетки, находится частный мандариновый сад.

Надеюсь, вы таким образом представили себе, как все расположено.

Когда бы у детей ни проходили занятия в бассейне, родители каждый раз должны перед этим проверить и подписать справку о здоровье ребенка; таким образом, они всегда точно знают, когда их дети будут заниматься плаванием.

Однако в телеинтервью некоторые родители детей из моего класса настаивали на том, что школа никогда не информировала их о времени проведения урока плавания. Я с трудом могу в это поверить.

Помимо всего прочего, график уроков плавания напечатан и выделен жирным шрифтом в ежемесячном расписании занятий класса, который рассылается всем, поскольку для некоторых детей необходимо получать разрешения врача на такие уроки. Кроме того, всем раздают отдельное расписание занятий плаванием.

Пожалуйста, прошу правильно меня понять. Я не хочу, чтобы меня упрекали в язвительности. Посмотрите на все случившееся не глазами пострадавшего, а как взрослые люди, ответственные за безопасность детей, и как родители или просто жители нашего города.

Как указано в расписании, в четвертых классах были занятия плаванием восемь раз в этом семестре, два раза в неделю начиная с третьей недели июня. В тот день, о котором мы говорим сегодня, состоялось седьмое занятие. К этому времени дети уже полностью научились плавать, и все семьдесят человек из двух классов могли проплыть двадцать пять метров, ни у кого не было никаких особых проблем, все шло спокойно.

В течение заключительных тридцати минут урока ученики плавали на время вольным стилем двадцать пять метров. В одиннадцать тридцать пять, когда шел последний период занятия, дети как раз к этому готовились; мы вызывали их по алфавиту, как они записаны в классном журнале, и распределяли по дорожкам бассейна.

Всего в бассейне шесть дорожек. Те, которые ближе к площадке – с первой по третью, – занимали ученики первой группы, а вторая группа плавала по дорожкам четыре-шесть. Я находилась со стороны игровой площадки, а господин Танабэ – около раздевалок. Мы оба следили за своими ребятами.

По одной дорожке могли плавать примерно двенадцать человек; одновременно ее использовали трое, на расстоянии пяти метров один от другого. Остальные сидели около трамплина.

По моим часам, было одиннадцать сорок пять, и я как раз собиралась засекать время, за которое ребята проплывут дистанцию. Именно тогда этот мужчина, Сэкигути, ворвался в бассейн. Кадзуа Сэкигути, тридцати пяти лет, безработный – так сообщали в телевизионных новостях.

Хотела бы попросить вас вот о чем. Когда вы будете слушать мой рассказ, пожалуйста, постарайтесь представить все, что происходило тогда в бассейне. Вспомните снимки, которые вы видели по телевизору. Там показывали фото Сэкигути – ученика старшей школы; он выглядит на них худым, бледным, кротким молодым человеком. Тот, кого увидела я, не имел ничего общего с этим юношей. Чуть ниже меня, примерно метр шестьдесят пять, но очень полный, наверное, вдвое тяжелее меня, килограммов под сто.

Представьте его, пожалуйста.

Я работаю в школе три года, а господин Танабэ – шесть, поэтому он был главным учителем в классе. Я посмотрела на часы, поняла, что пора приступать к плаванию, повернулась к господину Танабэ, подала сигнал свистком, который висел у меня на шее, и подняла руку.

Именно в этот момент все и случилось. Человек, одетый во что-то вроде военной формы, выпрыгнул из-за раздевалок. В руке он сжимал нож с огромным лезвием, сантиметров двадцать длиной. Не понимая, что происходит, я стала изо всех сил свистеть.

Господин Танабэ с удивлением повернулся и заметил Сэкигути; тут дети стали кричать. Сэкигути кинулся на господина Танабэ и столкнул его в бассейн. Потом повернулся к сидящим рядом детям и замахнулся на них ножом. Ученики завизжали, но от страха не могли сдвинуться с места.

– Эта страна скоро развалится! – заорал Сэкигути и двинулся к детям. – Не соглашайтесь быть пленниками, имейте мужество выбрать смерть!

Я побежала к ним. Ничего, что я могла бы использовать как оружие, не попадалось мне на глаза. На мне был только купальник. Сэкигути схватил за руку мальчика, сидевшего ближе всего к шестой дорожке – это был Икэда, – и стал размахивать ножом. Продолжая свистеть как сумасшедшая, я прыгнула на него. Как на волейбольной площадке, принимая подачу, я прыгнула – и схватила Сэкигути за ноги. Он отлетел в сторону и поранил ножом собственную ногу. Схватился за рану двумя руками, рухнул на пол, перевернулся и свалился в бассейн.

Возможно, от боли, или потому что он не умел плавать, или из-за того, что был такой толстый, Сэкигути заорал:

– Помогите! – и начал барахтаться в воде, как утопающий.

Дети, еще находившиеся в воде, стали спешно из нее выбираться. Я велела им бежать на площадку, по телефону из раздевалки мальчиков связалась с полицией и попросила их вызвать «скорую помощь».

Икэда получил удар ножом в левый бок.

В раздевалке были полотенца, я схватила несколько штук и прижала к ране мальчика, чтобы остановить кровотечение. Пока я занималась этим, прибежала госпожа Окуи, школьная медсестра, и занялась ребенком. В этот момент я заметила, что Сэкигути держится за край бассейна и пытается вылезти из него.

Я подбежала и пнула его ногой в лицо. Тут появились другие учителя и «скорая».

Вот как все это произошло.

* * *

К счастью – я совсем не уверена, что это слово вообще здесь уместно, поскольку мальчик очень сильно пострадал, – Икэда поправится, хотя из-за серьезной раны он проведет в больнице не меньше месяца. Несколько детей разбили коленки, потому что упали, убегая, но Сэкигути больше никому не смог нанести вреда.

Родители и жители нашего города узнали о случившемся от детей; конечно, история появилась в газетах, на телевидении, в интернете – и вскоре в курсе событий была вся страна.

Я сделала все, что смогла. Мне очень жалко Икэду, но я уверена, что мои действия не дали случиться худшему. Несмотря на это, стали обвинять школу, причем не только все вы, но и люди, живущие далеко отсюда, которых я в глаза не видела.

Первым объектом обвинений стал господин Танабэ. После того как Сэкигути столкнул его в воду, он оставался в бассейне до приезда полиции, хотя глубина этого детского бассейна не больше метра. Пострадавший Икэда учился в его классе, и когда отец ребенка спросил сына, что делал все это время господин Танабэ, тот ответил:

– Госпожа Синохара оттолкнула бандита и спасла нас, а господин Танабэ все время прятался в бассейне.

Думаю, похожие разговоры произошли и в других семьях.

Дети говорили правду: господин Танабэ действительно прятался. Мне это непонятно. Мужчина бросил своих учеников, чтобы спрятаться самому. Этот поступок принес ему во всей Японии славу слабого и трусливого учителя.

Вы можете подумать, что господин Танабэ – высокий, спортивный, участник соревнований по теннису на первенство страны – не мог испугаться худенького мужчину с фотографии настолько, чтобы спрятаться. Вы понимаете теперь, почему я начала с описания внешности Сэкигути? Вы по-прежнему считаете, что он слабак и трус?

Что бы все вы сделали на его месте?

Люди всегда размышляют крайне эгоистично.

Возьмите фильм «Титаник». Вы не представляли себя на этом роскошном корабле в той сцене, когда он идет ко дну? Вам не казалось, что спаслись только вы? Не рисовали себе, как вам удалось найти доску, схватиться за нее и дождаться помощи, не получив при этом никаких увечий?

Когда смотрите по телевизору съемки землетрясения или пожара, вы не представляете, как ловко уворачиваетесь от падающих зданий и еле спасаетесь? Когда услыхали о подозрительном мужчине, ворвавшемся на территорию школы, разве вы не нарисовали себе картину – вы, самый находчивый, моментально изгоняете преступника?

Разве вы не стали возмущаться тем, что делал этот некомпетентный учитель, потому что сами повели бы себя совсем по-другому? Но тут вы не совершите ошибки – очень часто люди, убежденные в том, что они сумели бы претворить в жизнь совсем иной сценарий, сталкиваясь с реальностью, не в состоянии сделать ни одного правильного шага.

«Хорошо, а как насчет вас? – спрашивают люди. – Вы что, полагаете, что храбрее всех, потому что кинулись на Сэкигути?» Многие так думают. На самом деле после этого случая, когда появились статьи, где обо мне говорили как о храброй учительнице, я получила огромное количество электронных писем, отправленных на адрес школы, в которых мне настоятельно рекомендовали не слишком гордиться собой.

Проблема, однако, гораздо глубже, чем кажется. Я вовсе не отличаюсь храбростью.

По-моему, люди, способные принимать правильные решения в чрезвычайных ситуациях, либо прошли хорошую подготовку для этого, либо сами пережили что-то похожее в прошлом. В моем случае это второй вариант.

Все случилось пятнадцать лет назад, летом; я училась тогда в четвертом классе.

Я окончила колледж в этой префектуре, получила диплом преподавателя, и меня приняли на должность учителя в Третьей публичной начальной школе Вакаба. Но родилась я и росла совсем в другом городе. Городе _____. Кто-нибудь знает его?

Это маленький городок в горной долине, с населением примерно как тот, в котором мы находимся. С экономической точки зрения эти два города тоже похожи. Здесь самый важный завод принадлежит судостроительной корпорации. Именно благодаря сходству городов, получив работу тут, в отдаленной префектуре, я почувствовала себя как дома.

Когда я прошу учеников описать их город, они обычно говорят «красивое море», «красивая природа». Это правильно, я думаю. Но, может, они просто повторяют то, чему их научили в младших классах? Мне кажется, нельзя полностью оценить свой город, пока ты не уехал из него.

Там, где я училась, нам говорили в начальных классах, что у нас очень чистый, свежий воздух. Нас этому учили, потому что, когда мы заканчивали третий класс, корпорация «Адачи маньюфэкчуринг» построила там завод по производству точного оборудования. Но, живя там, я не ценила этот воздух.

Здесь, конечно, тоже замечательный воздух, чудесно пахнет морем, если сделать глубокий вдох. Когда я начала тут работать, купила небольшую машину, чтобы добираться до школы. Уже на следующий год кое-где на ней появилась ржавчина. Когда я заметила это, то поняла, что в моем родном городке воздух и правда был безупречным.

Именно в начальной школе в моем маленьком городке и произошло убийство.

Последние здешние печальные события бурно обсуждались в газетах в течение первых трех дней, но через месяц, похоже, все уже забыли о случившемся, за исключением местных жителей. Почти ежедневно где-то в Японии происходят убийства, поэтому невозможно помнить долго о каком-то одном. И, в общем-то, не нужно, если только оно не касается тебя самого.

Убийство, случившееся в моем городе, произошло в начальной школе, поэтому о нем много писали, но сейчас, скорее всего, мало кто о нем помнит.

Было четырнадцатое августа.

Я уже говорила, что наши города примерно одинаковы, поэтому вам нетрудно вообразить собственный городок пятнадцать лет назад – думаю, вы понимаете, что я хочу сказать. В то время в таких местах дети обычно жили под одной крышей с бабушками и дедушками, поэтому праздник Обон не был особенным временем для таких семей. Честно говоря, для нас, детей, он был скучным. Приезжали родственники из больших городов, мы путались под ногами у взрослых, и наши родители кричали, чтобы мы «пошли на улицу поиграть». Но школьный бассейн не работал, а если мы уходили к реке, дома расстраивались и пугали нас тем, что из реки могут появиться духи умерших и схватить нас за ноги.

Никаких мест для развлечений у нас не существовало, не было даже минимаркета. Утром вместе с моей семьей и другими родственниками я сходила на кладбище, довольно рано пообедала, а потом была вынуждена бесцельно слоняться по городу, как беженка.

В таком же положении находились многие дети, не только я. Например, девочки из Западного района, с которыми я часто играла, мои одноклассницы – Саэ, Акико и Юка – тоже не знали, чем себя занять. К счастью, школа находилась в нашем районе, и мы часто вместе играли на ее территории.

С нами была еще девочка, которую звали Эмили. Приезжая.

С самых первых классов моей обязанностью было решать, в какие игры мы будем играть. Может быть, потому что я была такая высокая, одноклассники относились ко мне как к старшей.

Например, как-то мы играли у реки, и у одного ребенка унесло водой обувь. И стали искать именно меня, чтобы я помогла. Не то чтобы они просили меня как-то вернуть пропавшие ботинки, но и не просто спрашивали, что им делать. Конечно, я бросилась на поиски. Пробежала вниз по течению, осторожно зашла босиком в воду, дождалась, когда река принесет туда пропажу, и выловила из воды.

– Мы знали, Маки, что ты спасешь ботинки! – прокричали все, и у меня появилось ощущение, что я их старшая сестра.

Не только дети ко мне так относились. Когда один раз мы группой шли из школы и один из нас упал и заплакал, то прохожий стал ругать меня: «Ты старшая, должна следить за ними!»

То же самое происходило и в школе. Если вдруг забывали включить кого-то в тот или иной список, учитель просил меня проследить, чтобы справедливость была восстановлена.

Мои родители всегда держали себя так же. Я старшая из трех сестер, поэтому дома это выглядело естественно, но когда что-то происходило – какой-нибудь праздник, фестиваль, – мне почему-то отводилась роль главного организатора детей и их развлечений. В школе существовала группа волонтеров, я в ней не состояла. Когда мама узнала, что другие дети в нее вошли, а я нет, она была очень недовольна, и с тех пор я всегда принимала участие в их делах, если только не мешало что-то очень важное.

В результате все в городе стали говорить, что я взрослая и надежная. После того как я это много раз услышала, поверила в это сама. Мне стало казаться естественным, что я контролирую ситуацию. Если что случится, я должна что-то предпринять. Во время наших игр я постоянно ломала голову, чем бы лучше развлечься.

Возможно, вас удивляет, что я говорю об этом. Но это связано с нападением в бассейне, и я была бы крайне признательна, если б вы еще немного проявили терпение.

Все изменилось, когда я училась в четвертом классе. С появлением нового завода в нашем городе, построенного «Адачи маньюфэкчуринг», к нам в школу неожиданно пришло много ребят, переехавших из других городов. В мой класс пришла Эмили. Ее отец был какой-то начальник в «Адачи»; она хорошо училась, разбиралась в экономических и политических делах, о которых мы, деревенские дети, и не подозревали. Например, могла объяснить, что означает хороший обменный курс иены и какое значение это имеет для страны.

Однажды наш учитель по обществоведению сказал, что у нас особенно чистый воздух. Это никого не убедило, но после урока мы спросили Эмили об этом, а она подтвердила, что так и есть, после чего все безоговорочно поверили учителю.

Потому что все, что говорила Эмили, было правильно.

После этого, когда требовалось решение, обращались всегда к Эмили. Это касалось чего угодно – как лучше распределить обязанности в классе, чем лучше заняться в праздники… Раньше такими делами занималась я, а теперь – Эмили.

Я относилась к таким переменам неоднозначно, но все, что говорила Эмили, на самом деле было правильно; у нее появлялись свежие и забавные идеи, противостоять этому было невозможно, и я плыла по течению. Хотя мне определенно не нравилось, когда ругали или называли глупыми игры, в которых я и мои подруги принимали участие.

До того еще как Эмили захватила лидерство, я предложила новую игру – «Исследователи».

Недалеко от города, в долине, стоял заброшенный дом. Выглядел он довольно современно, в западном стиле, и никто не жил там много лет. Состоятельный гендиректор токийской компании построил его как дачу для своей больной дочери. Когда же строительство заканчивали, она умерла, и дом забросили. Но об этом мы узнали гораздо позже. А так среди детей ходил слух, что компания, занимающаяся строительством дачных домов, занялась застройкой в нашем городе, но разорилась, поэтому дом оказался заброшенным.

Взрослые предупреждали, чтобы мы не крутились около него. Двери и окна были заколочены досками, и попасть внутрь было невозможно. Семья Юки владела виноградником по соседству. Однажды Юка сказала нам, что одна доска на задней двери дома отошла и можно легко шпилькой открыть замок. Я позвала всю нашу обычную команду, включая Эмили, туда сходить.

Играть в исследователей оказалось так интересно, что мы забыли про французских кукол. Кроме нас, никто не знал, что можно попасть в этот дом. Внутри было немного встроенной мебели, декоративный камин и кровать с балдахином. Мы чувствовали себя, как в замке. Устраивали там вечеринки со сладостями, прятали свои сокровища в камине…

Но развлечение продолжалось недолго, всего пару недель. Как-то неожиданно Эмили заявила, что не хочет больше туда ходить. И добавила:

– Я сказала папе, что мы играем в заброшенном доме.

Мы поинтересовались, зачем она так поступила, но Эмили не смогла вразумительно ответить. Не знаю, имел ли ее папа к этому какое-то отношение, но когда мы в следующий раз подошли к тому дому, то увидели новый надежный замок и внутрь попасть не смогли.

Однако с Эмили я продолжала дружить, потому что она предложила играть в волейбол. Я даже решила поступить в волейбольную секцию, когда перешла в пятый класс, и приставала к родителям, чтобы они купили мне волейбольный мяч, – но родители отказывались, говоря, что сначала я должна в эту секцию попасть. У Эмили, конечно, мяч был – не простой, а известной фирмы, такой как у спортсменов на национальных турнирах. Мне кажется, я пыталась с ней дружить, чтобы иметь возможность играть таким же мячом, как японская волейбольная команда, которую показывали по телевизору.

В день убийства мы тоже играли в волейбол.

Я предложила подругам:

– Эй, пошли играть в волейбол на школьную площадку! – и попросила Эмили принести из дома мяч.

Стояла солнечная погода. Вы, может быть, думаете, что город в долине – прохладное место, но в тот день было очень жарко, и даже не верилось, что лето идет к концу. Жарко настолько, что руки и ноги начинало жечь, если недолго находился на улице. Эмили сказала:

– Слишком жарко. Может, лучше пойдем ко мне и посмотрим диснеевские мультики?

Но нам всем запрещали ходить в чужие дома во время Обона, потому что мы будем мешать. Поэтому мое предложение победило.

Кроме того, мне не нравилось бывать у Эмили. В ее доме было столько красивых вещей, что я начинала жалеть себя. Думаю, другие девочки чувствовали то же самое.

Жалуясь на жару, мы пошли в тень рядом со спортивным залом и начали там играть. Встали в кружок и перебрасывали мяч друг другу, стараясь, чтобы тот не упал на землю раньше, чем мы коснемся его сто раз. Предложила это Эмили.

– Раз уж мы играем, должна быть цель, – сказала она. – Тогда мы будем довольны, что у нас что-то получилось.

Мы согласились. После восьмидесяти касаний мы порядком устали и поддерживали друг друга выкриками.

Такой была Эмили.

Нам удалось первый раз дойти до девяноста касаний, когда появился мужчина в рабочей одежде. У него не было в руках ножа, он не кричал. Просто подошел к нам и, улыбаясь, сказал:

– Я пришел проверить систему вентиляции в раздевалках бассейна, но забыл взять лестницу. Мне просто надо подтянуть в нем несколько шурупов. Кто-то из вас может забраться мне на плечи и помочь мне?

«Я должна это сделать», – подумала я и предложила себя. Другие девочки тоже были готовы прийти на помощь, но мужчина сказал, что я слишком высокая, другая слишком маленького роста, третья в очках и еще одна тяжеловата. В итоге он выбрал Эмили.

«Всегда Эмили», – подумала я разочарованно. А затем предложила:

– А давайте поможем все вместе!

Все согласились, но мужчина сказал:

– Нет, это слишком опасно. Ждите здесь, я вам потом куплю мороженое. – Взял Эмили за руку и повел ее к бассейну.

* * *

Не знаю, как вы сегодня учите своих детей безопасности. Надеюсь, никто из присутствующих не считает, что этим должна заниматься только школа.

«Мой ребенок странно держит палочки. Чему вы их учите в школе?» – иногда звонят мне с подобными вопросами. А ребенок при этом уже в четвертом классе. Спрашивается, что его родители делали до этого момента? Семья считает, что школа полностью отвечает за все?

Разумеется, мы учим детей, как вести себя при встрече с незнакомыми людьми. Если какой-то подозрительный человек попытается с ними заговорить, когда они идут в школу или домой, они должны звать на помощь или нажать тревожную кнопку на своем рюкзаке и бежать. И, конечно, ни при каких обстоятельствах не должны садиться в чужие машины. Мы говорим, что надо бежать к ближайшему магазину или дому и просить о помощи. Предупреждаем, чтобы избегали пустынных улиц. И если что-то случилось, сразу сообщать взрослым.

Многие родители относятся к этому серьезно. Существует служба предотвращений преступлений онлайн, предупреждающая в случае появления подозрительных лиц. Думаю, многим имеет смысл к ней подключиться.

Всего несколько дней назад одна девочка сообщила мне, что, когда она в тот день шла в школу, на пешеходном переходе «странный старик» слишком пристально на нее смотрел. Я проверила, и оказалось, что это был классный руководитель другого класса – он следил за порядком на переходе для школьников. Если б в моем детстве все были так осторожны, как эта девочка, того ужасного происшествия не случилось бы.

Но рядом с нами не было никого, кто напоминал бы, что нужно быть очень осторожными. Кроме того, происходило все рядом со школой, на мужчине была рабочая одежда, и он назвал вполне благовидную причину своего появления там.

После ухода Эмили мы продолжили игру. Добились того, что продержали мяч, перекинув его друг другу сто раз, а потом пошли на ступеньки спортзала поболтать. Эмили все не было. Начало темнеть, и раздалась мелодия, которую всегда играли в шесть часов вечера. Здесь это «Семеро детей», а в моем городе звучали «Зеленые рукава».

Мы стали немного беспокоиться, что Эмили еще не вернулась, и пошли к бассейну ее искать. Он располагался примерно так же, как тут. Калитка в летнее время была отперта; мы зашли, обогнули бассейн и отправились к раздевалкам. Стояла тишина, нарушаемая лишь отдаленным треском цикад.

Раздевалки тоже были не заперты. Я шла первая. Открыла дверь в раздевалку для девочек, но там не было ни Эмили, ни мужчины. Я немного расстроилась, что она ушла домой, не попрощавшись с нами, и мы двинулись в мужскую раздевалку – просто чтобы все проверить. Дверь открыла на этот раз Акико. Она отодвинула ее в сторону – и перед нами возникла чудовищная картина.

Эмили лежала на полу, головой к двери, поэтому мы видели ее лицо – с широко открытыми глазами, какая-то жидкость капала у нее изо рта и с носа. Мы звали ее, но она молчала.

«Она умерла, – подумала я. – Случилось что-то ужасное». Наверное, сработал условный рефлекс: я стала быстро давать указания остальным девочкам, кому что делать. Акико и Юке, умевшим быстро бегать, велела бежать к Эмили домой и в местный полицейский участок. Саэ, которая была самая тихая из нас, я сказала остаться там, рядом с телом. Сама же пообещала найти учителей и рассказать о том, что случилось. Никто не возражал, поэтому, оставив Саэ, мы все побежали кто куда.

Вы не думаете, что мы проявили храбрость? Нам было всего по десять лет, мы нашли тело подружки, и все, без криков и слез, стали что-то делать.

По крайней мере три мои подруги точно были отважными, как мне кажется.

* * *

Тем, кто отправился к родителям Эмили и в полицию, было удобнее пройти через черный ход; выйдя с территории бассейна, они пересекли школьную площадку и побежали к калитке за спортзалом. Я же в одиночестве направилась к школьным зданиям. Их было два, они стояли рядом. Одно, обращенное к площадке, называлось «корпус 2», а то, что стояло лицом к главному входу, – «корпус 1». Учительская находилась на первом этаже корпуса 1.

Люди часто ошибочно полагают, что учителя летом не работают. Это не так. Во время детских каникул все учителя приходят в школу как обычно, к восьми, и находятся там до пяти. Как и в обычных фирмах, у них есть оплаченный отпуск в этот период и выходные дни во время Обона. Поэтому даже во время каникул в учительской должен кто-то находиться, по крайней мере в будни. Но, как я уже говорила, убийство произошло четырнадцатого августа, как раз посредине празднования Обона. Все учителя отдыхали. Утром кто-то мог бы случайно оказаться в школе, но было уже позже шести.

Я подбежала к первому корпусу, но все его пять дверей были заперты, включая и главный вход. Даже не вставая на цыпочки, я видела через щелку между шторами в окне, что внутри нет никого.

Меня охватил ужас. Мужчина, убивший Эмили, мог находиться в школе один. Он прятался где-то поблизости? Чтобы схватить меня и сделать следующей жертвой?.. Прежде чем я успела обо всем этом подумать, я уже вихрем неслась прочь, через главные ворота, и добежала до дома без остановок. Ворвавшись в дом, я, не замедляя темпа, скинула обувь, заскочила в свою комнату, захлопнула за собой дверь, задернула шторы на окне. Забралась в кровать, натянула на себя покрывало и, дрожа всем телом, думала об одном: страшно, страшно, страшно!

Спустя какое-то время в комнату вбежала мама.

– Вот ты где! – воскликнула она и стянула с меня покрывало. – Что такое случилось?