Текст книги "Никто не ожидал, что мы изменим мир"

В итоге на всем военном заводе стали соблюдать законы кашрута, а рабочие начали обедать вместе, в мире и гармонии. В этой истории содержится важный урок: компромисс не всегда является лучшим решением, поскольку каждая сторона в чем-то проигрывает. Рав Брандвайн научил моего мужа всегда искать третий вариант – тот, что раскроет Свет и позволит каждому сохранить свои принципы. Включив эту историю в свою книгу «Воспитание каббалиста», Рав сказал: «В основе отношений между учителем и людьми из профсоюза была любовь, ставящая себя выше личных интересов и выгод, любовь, в которой не было места тайным намерениям и эгоизму. Это были потоки безусловной, чистой доброты». Лезулат.

Со временем каждая израильская фабрика, сотрудничающая с Гистадрут, обзавелась кошерной кухней благодаря приверженности Рава Брандвайна принципам любви и единства. В благодарность за его старания от лица всех рабочих Гистадрут доверил Раву Брандвайну средства для нуждающихся. Однажды мой муж ожидал учителя около его офиса, когда рассерженный человек выбежал из здания, сильно ругая Рава Брандвайна. Закончив свою гневную тираду, человек ушел, а Филипп Грубергер отправился к учителю.

– У меня не укладывается в голове, – сказал мой муж. – Вы даете деньги этому нуждающемуся человеку, чтобы он мог закончить свой проект, а ему не терпится вылить на первого встречного незнакомца ведро гадостей о вас. Как такое может быть?

Рав Брандвайн ответил кротко:

– Должно быть, я сделал для него еще недостаточно добра.

Этот урок запал Раву в душу, и я видела, какие плоды он приносил в дальнейшей жизни моего мужа. Когда в Каббала Центр стали приходить не-евреи, раввины некоторых еврейских общин выступили в местной газете, надеясь отвратить от него наших еврейских учеников. Учителя Центра решили опубликовать ответ. Они составили статью и принесли ее Раву, ожидая его одобрения. Но, прочитав текст, Рав долго молчал, а затем сказал:

– Мы не будем ничего предпринимать. Мне жаль, что вы потратили свое время впустую и, вместо того чтобы раскрывать Свет через изучение или помощь другим людям, были заняты работой Сата́на, оказались на темной стороне.

– Почему, Рав? Что мы такого сделали? – спросили учителя.

– Разве вы не понимаете, что именно этого от нас и хочет оппонент? Чтобы мы были заняты негативными вещами. Прошу вас, сосредоточьте свою энергию на том, чтобы нести в мир Свет.

– Так что же нам ответить этим раввинам? – настаивали учителя.

– Ничего, – сказал Рав, – просто занимайтесь мирными делами.

Чего Рав не мог терпеть, так это пустую трату времени. Он фокусировал свое внимание на вещах, которые действительно что-то значили, и не считал таковыми участие в публичных распрях.

Рав рассказал мне много других историй о своем учителе, каждая из которых повлияла на превращение Филиппа Грубергера в Рава Берга. Один немаловажный случай произошел в 1967 году, незадолго до начала Шестидневной войны между Израилем и соседними Египтом, Сирией и Иорданией. В тот день мой муж сопровождал Рава Брандвайна в поездке на север Израиля, в город Тверию, что на западном берегу Тивериадского озера у Голанских высот. Там они проводили время в молитвах.

По пути домой Рав Брандвайн сказал: «Ты не представляешь, что мы сегодня сделали для жителей Тверии». Мой муж был заинтригован этим заявлением, но понял его, когда вскоре Сирия нанесла ряд ударов по Тверии. Только один снаряд прилетел в город, да и тот упал на кладбище. Никто не пострадал. Филипп Грубергер был уверен, что это Рав Брандвайн защитил Тверию своими молитвами. Так мой муж понял важность молитвы и каваны (намерения).

Рав Брандвайн принес Свет во тьму, окружавшую Тверию, и беда миновала. Тот случай доказал Раву, что если люди направят свое сознание в конкретную точку при помощи каббалистических инструментов, то смогут изменить судьбу. Это был поворотный момент в практическом обучении Рава.

Я видела силу этой уверенности в деле после 11 сентября 2001 года. Тогда ужасная трагедия причинила Раву невероятную боль. Он верил, что, если бы в мир было принесено больше Света, 9/11 можно было бы предотвратить. Рав укрепился в своем решении трудиться еще больше. Вскоре после случившегося волонтеры Каббала Центра начали раздавать бесплатные карманные издания Зоара в отеле «Марриотт Маркис», в котором временно были размещены пожарные и спасатели Граунд-Зиро[6]6
  Участок в Нижнем Манхэттене, где до трагедии располагался комплекс зданий Всемирного торгового центра.


[Закрыть]. Мы расклеили номера бесплатных телефонных линий для тех, кто желал защиты Зоара, а когда было восстановлено авиасообщение, направились в аэропорты Нью-Йорка, чтобы раздать Зоар бортпроводникам и другим сотрудникам. Рав делал все, что в его силах, чтобы нести миру Свет.

Несмотря на то что наставник Рава носил тот же религиозный наряд, что наверняка носили иудеи за тысячелетия до него, он был поразительно современным и открытым человеком и в любой ситуации на первое место ставил человеческое достоинство. Если бы Рав Брандвайн не обладал терпимостью, то не смог бы работать в Гистадрут. Он обладал духовной способностью понимать и уважать других людей, даже если сам жил не так, как они. Эта открытость доставляла немало семейных неприятностей. Зять приходил в гости к Раву Брандвайну со своей едой, поскольку считал, что он находится под дурным влиянием нерелигиозной организации Гистадрут. Рав Брандвайн был недостаточно кошерным для него!

Чем больше времени Рабби Грубергер проводил с Равом Брандвайном, тем меньше внимания он уделял своему бизнесу. Неудивительно, что это сказывалось на его финансовом положении не лучшим образом. В одном из писем, которые он посылал учителю из Нью-Йорка, Рав признался: «У меня сейчас много серьезных деловых проблем». На что Рав Брандвайн отвечал: «У каждого человека есть проблемы на его духовном игровом поле».

Чем больше Филипп Грубергер общался со своим наставником и изучал каббалу, тем сильнее он отдалялся от своей семьи и нью-йоркской общины. Рав Брандвайн мог бы сказать: «Послушай, возвращайся домой и побудь со своей женой и детьми. Мы будем переписываться», но не сделал этого. Он осознавал важность их единения и хотел, чтобы Филипп Грубергер был с ним. Еще в самом начале их дружбы Рав Брандвайн сказал моему мужу: «Ты будешь тем, кто последует за мной». Как и все великие каббалисты, он обладал даром предвидения.

В 1968 году Ривка с детьми переехала из Нью-Йорка в Израиль, чтобы быть ближе к мужу и своей семье. Они поселились в квартире недалеко от ультраортодоксального района Меа Шеарим в Иерусалиме на улице Рахов Невиим, которая ведет через современные кварталы Иерусалима к Старому городу. Многие люди идут по ней пешком к Стене Плача (Котэль), чтобы помолиться в Шаббат. Но, живя в одном городе, Филипп Грубергер и его семья виделись нечасто.

К тому времени Рав Брандвайн покинул Тель-Авив и переехал в дом в старой части Иерусалима, предоставленный ему Гистадрут в благодарность за годы служения. После Шестидневной войны Рав Брандвайн удостоился чести стать первым израильтянином, поселившимся в этом особенном месте. Чаще всего занятия моего мужа каббалой проходили в этом доме. Иногда он брал с собой сына. Нафтали, младший сын Ривки и моего мужа, до сих пор вспоминает благословение Рава Брандвайна. Они с братом каждый Шаббат ходили пешком в дом своего двоюродного деда в Старый город.

Познакомившись с моим мужем, Рав Брандвайн понял, что связь между ним и его учеником – то, к чему он шел всю свою жизнь. Они смогли встретиться и начать совместное изучение, поскольку Филипп Грубергер был женат на племяннице Рава Брандвайна. За несколько недель до своей смерти Рав Брандвайн сказал моему мужу, что его дар заключается в том, чтобы объяснять каббалу доступным для всех языком. Он также предупредил ученика, что на его пути встретится немало трудностей и препятствий.

И оказался прав во всех отношениях.

* * *

За семь лет занятий с Равом Брандвайном Рав Берг глубоко погрузился в изучение и распространение каббалы. Поскольку в то время в США ее еще не изучали открыто, мой муж раздал опубликованные Равом Брандвайном книги влиятельным ортодоксальным раввинам. Рав верил, что если сможет заинтересовать лидеров ортодоксальных и ультраортодоксальных сообществ Нью-Йорка работами своего учителя, то, возможно, члены их сообщества тоже смогут стать последователями Рава Ашлага и Рава Брандвайна.

Во время одной из своих нечастых деловых поездок в Нью-Йорк Филипп Грубергер решил выделить небольшое пространство в своем страховом офисе на Ремсен-стрит в Бруклине для распространения каббалистических текстов и сбора средств на поддержку школы Рава Брандвайна и издание книг. Этот офис стал Национальным институтом исследования каббалы. Рав был так увлечен новым делом, что в 1965–1969 годах половину своего времени проводил в Израиле, а половину в США, даже после того, как его семья переехала в Иерусалим. В этот период времени он наносил визиты каждому влиятельному раввину в Нью-Йорке.

Меж тем Рав Брандвайн закончил перевод Хашмотот Зоар (Дополнение к Зоару). И хотя Гистадрут помог с печатью книги, на плечи Рава Брандвайна теперь легла забота о ее распространении. К сожалению, в Израиле мало кто интересовался этим изданием, и Рав взял с собой в Нью-Йорк тысячу экземпляров. Несмотря на то что люди, купившие эту книгу, вряд ли знали Зоар, это стало важным первым шагом. Рав тогда даже не мог представить себе, к чему это приведет. Через двадцать лет после того, как мой муж и Рав Брандвайн бились над продажей Хашмотот Зоар, Каббала Центр опубликовал прекрасное издание Зоара с комментариями Сулам. Наш первый тираж составил 25 000 экземпляров.

* * *

Каббалисты во все времена были стеснены в средствах. Об этой проблеме писал Рав Шмуэль Виталь, чей отец был учеником великого Рава Ицхака Лурии, и многие другие после него. Учитель самого Рава Брандвайна, Рав Ашлаг однажды задумал издать энциклопедию всех концепций и терминов каббалы, но его амбициозная идея зачахла от нехватки финансирования. Сбор средств был постоянной заботой в жизни Рава Брандвайна и моего мужа. Их большая переписка, пока Филипп Берг был в Нью-Йорке, свидетельствует об этом.

Финансовые трудности начались за десятилетия до того, когда Рав Ашлаг основал свою ешиву. Времена были непростые, и сам Рав Ашлаг бедствовал. За Великой депрессией последовали постоянные войны в Израиле, ослаблявшие надежды на процветание страны. Неудивительно, что во время самой первой встречи Рав Брандвайн спросил Филиппа Грубергера, которого совсем не знал: «Можешь ли ты поддержать мою ешиву?» Нужда была велика.

Необходимо было платить налоги, всевозможные сборы и стипендию ученикам ешивы, позволявшую им учиться полный день. Люди, участвовавшие в ежедневном миньяне – кворуме не менее чем из десяти мужчин старше тринадцати лет, требуемом для традиционных иудейских общественных богослужений, – тоже ожидали платы. В ортодоксальных кругах было общепринятой практикой, чтобы студентам платили за изучение Торы.

Меня всегда удивляло то, как связаны деньги и духовность. В наши дни Каббала Центр не стесняется признать, что наша работа требует финансирования. Однако в те времена Рав брал на себя все расходы по печати и распространению книг. Чтобы выпустить первый том «Учения десяти сфирот» на современном иврите, ему пришлось нанимать переводчиков и редакторов. Родственники Рава Ашлага подали в суд на Рава Брандвайна, чтобы тот остановил проект, но в итоге стороны пришли к взаимному соглашению, и книга была опубликована. Мы можем только благодарить Творца за то, что эта книга не разделила судьбу прочих многочисленных рукописей Рава Ашлага, многие из которых были сильно повреждены и до сих пор находятся где-то на хранении.

Офис с громким названием Национальный институт исследования каббалы стал средоточием усилий Рава по поиску финансирования. Для воплощения в жизнь идей Рава Брандвайна он задействовал все возможные рычаги. В ход шли личные, политические, деловые связи, а также любые возможные знакомства. Он по-прежнему хорошо общался со многими влиятельными раввинами Нью-Йорка, которых поддерживал до 1962 года, и потому попросил их материально поддержать ешиву Коль Йегуда, чтобы она могла издать больше книг. Ему даже удалось привлечь некоторых влиятельных лиц, не являющихся приверженцами иудаизма. Так, помочь собрать деньги для ешивы согласился кардинал Спеллман из Нью-Йоркской епархии.

Помимо обращений напрямую к потенциальным благотворителям, мой муж и Рав Брандвайн изыскивали другие способы. В 1968 году, когда Рав Брандвайн готовил к печати вторую часть Тикуней Зоар, он подал Филиппу Грубергеру идею сделать посвящения в начале книги в память о родителях и других родственниках. «Так было с книгой нашего учителя Бааль Сулама, да защитит нас его заслуга», – писал Рав Брандвайн, имея в виду Рава Ашлага и его труды.

Рав взялся за эти трудности с непоколебимой преданностью делу. «До тех пор, пока Бог дает мне силу, – писал он своему учителю, – я буду отдавать ее всю на наше дело и вкладывать всю свою душу в наш труд». Некогда деловой магнат и политический игрок, теперь он заботился лишь о том, чтобы добыть достаточно денег для пропитания своей семьи и распространения мудрости каббалы.

Одно из хранящихся у меня писем Рава Берга своему учителю дает нам представление об их борьбе, финансовых трудностях, безусловной преданности Рава своему наставнику и их совместной работе.

24 июля 1968 г.

Тому, кого я имею честь звать своим учителем, моему рабби, человеку множества достоинств, любови души моей, человеку, от которого я никогда не смогу отделить себя, возлюбленному моему учителю, Рабби Йегуде Цви Брандвайну, а также поклон его жене Лее.

Посылаю чек на 500 долларов и надеюсь, что Творец пошлет мне денег, поскольку сейчас у меня их нет. Есть лишь долги и надежда на успех нашего дела. Я знаю, вам трудно понять, почему у меня нет денег, но реальность такова, что все они вложены либо в стройки, либо в отели, и в данный момент прибыли совсем нет, даже для моей семьи. Но я верю, что помощь Творца придет мгновенно и оттуда, откуда мы ее совсем не ожидаем.

Если вы хотите знать, почему не все наши дела обернулись удачей, то, думаю, у меня есть ответ. Причина в моих духовных просчетах и негативных поступках. И потому для меня всего важнее сейчас очистить свою душу. С помощью Творца.

Я никогда не смогу отделиться от вас. С нетерпением жду секретов, которым я научусь с вашей помощью. Мы имеем дело с глубокими и чистыми вещами, и, разумеется, на пути будет много преград. Совершать мелкие шаги недостаточно. Я думаю, Творец ожидает от нас великих свершений, поскольку труд наш велик.

В этом же письме мой муж говорит о деловом предприятии, которое в итоге прогорело. Внук Рава Брандвайна заболел полиомиелитом. Мой муж делал все, что мог, и повсюду искал лекарство или хотя бы средства облегчения страданий ребенка. Так, он нашел врача, который изобрел некое оборудование для лечения этого заболевания. Мой муж вложил деньги в этот проект, но он окончился провалом и создал напряженность в отношениях между Филиппом Грубергером и его учителем.

В другом неопубликованном письме, посланном месяцем ранее, 27 Ава (21 августа) 1968 года, мой муж так признается в своей верности делу:

Возлюбленному души моей, моему учителю Йегуде Цви Брандвайну. Я был очень рад поговорить с вами по телефону. Больше новостей у меня нет. Я прошу вас писать мне письма каждую неделю, поскольку ваши слова дарят мне жизнь. Я изучаю по меньшей мере по три часа ежедневно и, куда бы ни шел, беру с собой «Учение десяти сфирот», чтобы не терять ни минуты. Я надеюсь, что письмо о сборе средств поможет и нам удастся собрать немного денег. Я работаю изо всех своих сил. Это все, чем я хочу заниматься, пока есть возможность.

Я уверен, что Творец благодаря вашим молитвам принесет нам успех. Мы знаем, что Творец слышит молитвы бедных, праведных и добродетельных людей. Да услышит Творец ваши молитвы.

Шаббат Шалом.

В надежде на скорую встречу и возможность услышать ваше учение лицом к лицу.

* * *

После того как мой муж в течение нескольких лет посвящал себя Раву Брандвайну, ешиве Коль Йегуда, изданию книг и каббалистическому учению, его финансовая империя рухнула. Ее постепенный развал ускорился в 1965 году, когда Рав оказал большую финансовую и политическую поддержку кампании Пола Скривейна на выборах мэра Нью-Йорка. Эйб Бим обошел Скривейна в демократических праймериз, а затем проиграл республиканцу Джону Линдсею. Филипп Грубергер не только потерял вложенные в кампанию средства, но и лишился политического веса в отсутствии административной поддержки демократов.

Если бы победил его кандидат, скорее всего, он получил бы от города больше страховых контрактов, но эти надежды не оправдались. С тех пор, по мере того как внимание и энергию Рава все больше забирали другие вещи, ситуация только ухудшалась. К концу 1968 года, за несколько месяцев до смерти Рава Брандвайна, стало понятно, что бизнес больше не жизнеспособен. Мой муж часто рассказывал пророческую историю о разговоре с учителем незадолго до его смерти.

Он и Рав Брандвайн гуляли по узким извилистым тропам старого кладбища города Цфат. При первой возможности они наведывались туда раз или два в месяц, чтобы посетить могилы праведников. В тот самый день они спускались от темно-бирюзовой гробницы Ари к могиле у подножия горы, где покоился тесть Рава Шимона бар Йохай, Рав Пинхас бен Яир. По пути они остановились у места, где были похоронены предки Рава Брандвайна. Подойдя к могиле, Филипп Грубергер и его учитель увидели ползущего по ней черного скорпиона.

Рав Брандвайн протянул свою трость моему мужу и сказал:

– Если убьешь скорпиона, все твои финансовые проблемы исчезнут.

Мой муж раздавил ядовитое животное, и вскоре все его оставшиеся деловые предприятия рухнули полностью. Когда Рав рассказал мне эту историю, он добавил:

– Тогда я не знал, что имел в виду Рав Брандвайн, говоря, что мои финансовые проблемы исчезнут. – Он засмеялся. – Теперь я понимаю, что со смертью скорпиона настал конец и моему бизнесу. Полагаю, я должен был лишиться всех денег, чтобы не отвлекаться на деловые заботы и посвятить все свое время распространению великой мудрости каббалы.

* * *

Ранней весной 1969 года Филиппу Грубергеру оставалось несколько месяцев до своего сорок второго дня рождения. К тому времени он уже семь лет учился у своего наставника. В марте того же года мой муж пришел на занятия поздно ночью и увидел, что лицо учителя сияет «великолепием небосвода». Рав Брандвайн тогда только закончил свой перевод последнего тома «Учения десяти сфирот» («Талмуд эсер сфирот») на современный иврит.

Через несколько недель, 2 апреля, в первую ночь Песаха, Филипп Грубергер пришел домой к Раву Брандвайну на трапезу Седер. Второй раз за семь лет Рав Брандвайн встретил ученика у порога и сказал: «Будет лучше, если мы не станем проводить этот вечер вместе. У меня с семьей только что был по этому поводу большой спор». Со слезами на глазах Рав Брандвайн закончил словами: «Иди домой». Песах был веселым праздником для Филиппа Грубергера и Рава Брандвайна все предыдущие годы – у меня есть фотографии, где они вдвоем радостно готовят мацу. Но в том году все было иначе.

Три дня спустя мой муж снова пришел в дом Брандвайнов. На этот раз он застал своего учителя лежащим в постели – тот был слаб, но лицо его вновь сияло удивительным светом. Филипп Грубергер почувствовал, что работа Рава Брандвайна в этом мире подошла к концу. Оказалось, что с учителем случился сердечный приступ, возможно, из-за того, что он отказался принять свои антикоагулянты, считая, что это хамец (не кошерно на Песах). Какова бы ни была причина, все понимали, что Рав Брандвайн был близок к тому, чтобы покинуть наш бренный мир.

Филипп Грубергер отчаянно желал остаться с учителем, но семья Рава Брандвайна была категорически против и прогнала его. Мой муж относился к Раву Брандвайну как к отцу и чувствовал, что должен быть рядом с ним, но спорить в такой момент было неуместно. Уступив желаниям семьи своего учителя, он ушел. А вернее сказать, побежал прямо на дорогу, лихорадочно разыскивая машину скорой помощи, чтобы направить ее к дому. Пока он был на улице, его учитель покинул этот мир.

Мой муж оказался раздавлен горем. Невыносимо было принять простой факт, что Рав Брандвайн – родственная душа, с которой он не хотел расставаться ни на миг, – только что умер. А невозможность провести с учителем самые последние моменты потрясла его настолько, что он никогда не говорил об этом дне. Я знаю, что, когда люди переживают травму, часть мозга, отвечающая за речь, отключается и они буквально не могут найти слов, чтобы описать свои муки. Именно это случилось с моим мужем в ту горестную ночь. Стоило ему коснуться этой темы даже годы спустя, он тут же умолкал и заливался слезами. Его немного утешала история о том, что, когда умирал Ари, его любимый ученик Хаим Виталь также опоздал на несколько минут и не смог быть с учителем в момент перехода.

И все же, когда Рав Брандвайн ушел в мир иной, мой муж был опустошен.

По еврейской традиции хоронить умершего следует как можно скорее. Семье нужно было быстро выбрать место из трех возможных вариантов. Первое – на старом еврейском кладбище в Цфате, недалеко от могилы Ари (где были похоронены другие члены семьи Брандвайн и где Рав по совету учителя убил скорпиона). Второе – участок кладбища на Масличной горе, которая была недоступна израильтянам до Шестидневной войны 1967 года. Третье – место возле могилы Рава Ашлага на самом большом кладбище Иерусалима Хар аМенухот, что переводится как Гора Упокоения. Это кладбище находится на склоне горы, на западе иерусалимского района Гиват Шауль, откуда открывается вид на квартал, в котором Рав Ашлаг учил Рава Брандвайна многими годами ранее.

Семья Рава Брандвайна больше склонялась к Масличной горе, но здесь Филипп Грубергер смог повлиять на их решение. Он сказал им: «Вы знаете, я уверен, что он хотел бы быть рядом со своим учителем». Это был один из немногих советов, который они приняли от него. Тело Рава Брандвайна упокоилось возле могилы Рава Ашлага на Хар аМенухот, что на окраине Иерусалима.

Мой муж остался на период шлошим, тридцатидневного траура после похорон. Шива (семидневного траура) не было, поскольку Рав Брандвайн умер в Песах. Отдалившись от собственной семьи и лишившись любимого учителя и родственной души, Рав чувствовал, что ему больше нечего делать в Израиле. Поэтому в начале мая 1969 года, примерно через месяц после кончины Рава Брандвайна, Филипп Грубергер покинул Иерусалим и вернулся в Нью-Йорк один, потерянный и сломленный.