Текст книги "После поцелуя"

– Ну что ты вечно вспоминаешь всякую ерунду, Ада, – возмутилась Элизабет. Она взглянула на Шарлотту. – А от твоего хихиканья у меня постоянно голова болит.

– Ты не должна разговаривать таким тоном со своими сестрами, Элизабет, – сказала графиня Хоторн.

Девушка послушно кивнула – спорить с матерью было бесполезно. И не столько из-за того, что у Элизабет не было шансов выиграть такой спор, сколько по той причине, что графиня терпеть не могла, когда кто-то ей противоречил.

Майкл получил титул графа, когда ему было четырнадцать лет. Иными словами, он был в ту пору совсем мальчишкой. Ему достались три поместья, из которых ни одно не было процветающим, небольшое, на глазах тающее состояние и ответственность за все это и всех его родных. Выпустить в свет трех сестер одновременно да при этом еще и строить насчет их матримониальные планы было делом недешевым, однако Майкл ни единого раза не заикнулся об этом.

Единственной переменой в привычном укладе семейной жизни Хоторнов, на которую решился Майкл, взявший на себя бремя ответственности за все дела, было его требование выделить ему отдельную резиденцию. И не столько для того, чтобы иметь свой собственный дом, подозревала Элизабет. Скорее всего, думала она, из-за постоянного шума и криков Майкл просто не мог бы работать, живи он с родными в одном доме.

– А правда, что Киттриджи на следующей неделе устраивают грандиозный прием? – полюбопытствовала Элизабет.

– Все это ерунда, – нахмурившись, проговорила графиня.

– Нет, мама, бал у Киттриджей действительно будет грандиозным событием, – примирительным тоном произнесла Шарлотта.

– Тема предстоящего бала – Древний Рим, – сказала Элизабет. Похоже, ее слова впервые заинтересовали Аду.

– И откуда только ты узнаешь такие вещи? – спросила Шарлотта.

– Просто я умею слушать и слышать, – отозвалась Элизабет.

– Женщины должны говорить, – заявила Ада хмурясь. – Вместо того чтобы только молча внимать чьим-то словам. В противном случае мужчины решат, что они ни на что больше не способны.

Элизабет снова закатила глаза.

Накануне новый секретарь Бэбби принес графу Хоторну письмо от Маргарет. Майкл так внимательно рассмотрел его, что теперь помнил каждую деталь, каждую закорючку в его строчках. Уверенный, каллиграфический почерк образованного человека. В письме Маргарет, без сомнения, обошла его сестер. Правда, ее «а» и «о» были весьма схожи, но этот маленький недостаток не испортил впечатления Майкла от письма, напротив, он нашел его весьма интригующим.

Это было деловое послание, заслуживавшее его интереса.

«У меня сложилось впечатление, что вы заинтересованы в покупке книги, находящейся в моей собственности».

В письме сообщалось также, что ее адрес может дать мистер Сэмюел Плоджетт.

Еще одна загадка. Невероятное искушение для человека, занимающегося разгадыванием шифров. Именно это говорил себе Хоторн, глядя на письмо Маргарет, которое держал в руке. Словно не смог найти для этого листка бумаги свободного места на своем письменном столе и потому вынужден постоянно носить его с собой.

Хоторн с некоторым раздражением уступал собственной страсти к разгадыванию тайн. Он должен работать над кириллическим шифром, над своим математическим механизмом, писать письма управляющим своими имениями. Или хотя бы написать письмо Джейн Хестли, если уж у него никак не получается заняться делами. Кстати, вернуться к своим матримониальным планам просто необходимо, никуда от этого не деться. «Я искренне хотел бы увидеть вас снова»... Должна же она понять из его письма, что у него вполне серьезные намерения, что он думает о женитьбе.

И вот вместо того чтобы заниматься всеми этими вещами, он стоит, нахмурившись, перед лавкой суконщика.

Едва граф Монтрейн отворил дверь, как тут же услышал приветливый голос, который, без сомнения, принадлежал хозяину. Из задней комнаты навстречу ему вышел круглолицый улыбающийся мужчина.

В лавке было много народу, так что дела у ее хозяина наверняка шли неплохо. Несколько женщин, полускрытых рулонами тканей, подняли на Хоторна глаза. От его внимания не ускользнуло, что он был единственным мужчиной среди покупателей.

– Я могу чем-то помочь вам, сэр? – любезно осведомился хозяин.

– Вы – Сэмюел Плоджетт? – уточнил граф Монтрейн.

– Так и есть, сэр. Чем могу быть полезен? – Он потер руки и выжидающе взглянул на Хоторна.

– Я хочу разыскать Маргарет Эстерли.

– Мне нужна эта книга, – сказал Таррант, глядя в окно. Он мог не оборачиваться – в темном оконном стекле герцог видел отражение своего слуги. Ночь накрыла Лондон, окутав все вокруг траурным покрывалом, отчего и без того мрачное настроение Тарранта ухудшилось.

– Ваша светлость?.. – В голосе его собеседника слышалось неподдельное удивление. Странно, ведь обычно Питер никак не показывал свои чувства. Значит, и он был заинтригован этой историей.

– Этой книгой сейчас владеет граф Бэбидж, Питер, – сказал герцог Таррант. – Я говорю о первом томе «Записок» Августина X.

Питер многозначительно промолчал. Герцог повернулся к слуге, на его узких губах мелькнуло подобие улыбки.

– Вижу, ты понимаешь, о каких книгах я толкую, – проговорил он. – Похоже, они не сгорели при пожаре, Питер. – Герцог судорожно вздохнул, силясь справиться с закипающей яростью. – Книги теперь у графа, и ты должен снова завладеть ими. Любыми средствами, – добавил он.

Поклон, кивок в знак понимания.

– А как только ты выполнишь это задание, я дам тебе другое, – продолжал герцог Таррант, обращаясь к своему верному слуге. – Столь же важное, а возможно, даже более важное, чем это. Я хочу, чтобы ты нашел Маргарет Эстерли. Причем очень быстро, Питер. Делай что хочешь, но убеди ее расстаться с двумя оставшимися томами.

За этими словами, кажущимися на первый взгляд весьма невинными, скрывался и другой смысл, другое приказание герцога. Судя по мимолетной улыбке на губах Питера, он отлично понял, что на самом деле имел в виду его хозяин.

А вдруг она уже продала две другие книги? На мгновение герцога Тарранта обуял страх, а затем его вновь охватила ярость. Как только она посмела довести его до такого состояния!

Глава 14

Женский шепот куда сильнее громкого крика.

Из «Записок» Августина X

Остановившись возле Стэндинг-Стоунз, Маргарет впитывала тишину. Своих учениц она уже отпустила, а сама осталась здесь ненадолго, чувствуя себя кающейся грешницей в этом удивительном месте, внушающем трепет. Теплый ветерок ласкал ее щеки, играл с мягкими кудряшками, выбивающимися из прически на затылке и на висках, трепал подол платья, закручивая его вокруг ног.

За камнями Маргарет видела раскинувшуюся внизу долину, свой маленький коттедж и дом ближайших соседей, Молверн-Хаус. Именно там работал Том, муж Пенелопы. В этом доме жили сквайр Типпетт и его семья. Сквайр занимался разведением терьеров, и сейчас он шел по улице, сопровождаемый собаками. За Молверн-Хаусом прятался крохотный коттедж Тома, в котором он поселился со своей молодой женой и матерью. Дальше раскинулась деревушка Силбери-Виллидж. Она была совсем небольшая, и с того места, где стояла Маргарет, ее можно было рассмотреть во всех подробностях.

Наконец-то Маргарет поняла, как ей следует поступить. Решение пришло всего несколько мгновений назад. Она останется в своем доме еще месяца два. К тому времени, когда ее фигура изменится, округлится и люди догадаются, в чем дело, она уедет. Найдет какую-нибудь другую деревеньку, поселится там и скажет, что Джером погиб совсем недавно, что она носит его ребенка. Лучше уж мучительная ложь, чем шокирующая правда. Поступив таким образом, она спасет своего ребенка от пересудов и насмешек.

С ученицами Маргарет распрощалась насовсем. Это было непростое для нее решение, но один ребенок нуждался в ее помощи больше, чем все деревенские девочки, вместе взятые. Ее собственное дитя.

Спустившись с горы, Маргарет медленно побрела к своему дому. Вдруг на тропинку выскочил кролик. Увидев Маргарет, зверек замер на месте, забавно подергивая носиком, словно осуждал женщину за ее поведение. Вдоль тропинки росли белые и желтые цветы. Маргарет сорвала один цветок и принялась задумчиво вертеть в руках стебелек, вспоминая желтый нарцисс из одной лондонской гостиной. Она закрыла глаза, чувствуя, как краска заливает ее лицо.

А когда вновь открыла их, то увидела его.

Монтрейн!

Маргарет была до того поражена, что едва не лишилась чувств от волнения. Может, она стала ведьмой? И призвала его сюда силой собственного воображения? При мысли об этом Маргарет застыла на месте.

Граф Монтрейн стоял возле кареты, остановившейся у ее коттеджа. Молча, не двигаясь, он смотрел на женщину с таким видом, словно находиться здесь для него было делом вполне обыденным. На Хоторне были штаны из оленьей кожи, рубашка из выбеленного льна и галстук. Поверх рубашки граф надел жилет цвета ночного неба и двубортный сюртук. На одежде не было ни складочки. Глядя на графа, нельзя было и подумать, что он проделал долгое путешествие.

Интересно, он уже женился? Подумав об этом, Маргарет, как всегда, расстроилась. И не оттого, что однажды провела с ним день, даже не оттого, что носит под сердцем его ребенка. А оттого, что этого человека оказалось не так-то просто забыть.

Она заставила себя двинуться ему навстречу.

– Следует ли мне спросить, зачем ты нашел меня? И как тебе удалось это сделать? – Маргарет подивилась про себя тому, что у нее хватило сил заговорить с Монтрейном.

– Мне это удалось благодаря подкупу, – мрачно ответил он.

Странный ответ. Впрочем, похоже, Хоторн не был расположен разговаривать на эту тему.

– Зачем ты приехал сюда, Монтрейн? – осторожно спросила Маргарет. – Чтобы еще раз попросить меня стать твоей любовницей? Содержанкой?

– Это было бы лучше, чем жить в таком месте, – ответил Хоторн, озираясь по сторонам.

– Не спорю, мой дом не сравним с твоей лондонской квартирой, – кивнула Маргарет, – но меня это жилье вполне устраивает. – С этими словами она подошла к двери и положила руку на щеколду. Интересно, закрытая дверь остановит Монтрейна? Почему-то Маргарет казалось, что препятствие в виде двери не произведет на него никакого впечатления.

– Я мог бы поселить тебя в куда более удобном месте, Маргарет, – сказал Майкл.

Она оглянулась и посмотрела ему прямо в глаза.

– Я не хочу становиться твоей любовницей, Монтрейн. И почему ты вдруг решил, что я приму твое предложение? Только из-за того, что мы однажды были вместе? Именно однажды, потому что больше этого никогда не повторится, – уверенно проговорила Маргарет.

– Это почему же?

Ну и вопрос, да еще заданный невероятно высокомерным тоном! Тоном хозяина, владеющего положением.

– Тебя интересует почему? – возмутилась Маргарет. – Да потому, что меня не так воспитали, потому, что я не шлюха.

– К чему такое грубое слово, Маргарет? – отозвался Хоторн. – «Компаньонка» куда благозвучнее.

– Можно и лук назвать цветком, Монтрейн, – возразила Маргарет, – да только от этого он не перестанет быть луком.

На лице Хоторна промелькнула улыбка, напомнившая об их второй встрече. Увидев ее, Маргарет до боли захотела зажать его губы пальцами, отругать Монтрейна за его слова. Вместо этого она отвернулась и заставила себя смотреть на раскинувшийся за спиной графа пейзаж и на то, как трава волнами клонилась к земле под порывами ветра. На небо. Ветер с силой гнал по небосводу свинцовые тучи, между которыми время от времен мелькали кусочки голубого неба. Гармония в природе позволяла сосредоточиться.

Хоторн шагнул к Маргарет и убрал с ее лица кудряшку, заправив ее за ухо. Женщина отшатнулась.

– Быть моей любовницей не так уж плохо, – сказал Майкл. – В этом есть определенные преимущества.

– Нет, преимущества есть в сельской жизни, – возразила Маргарет.

– Но можно ли их сравнить, с теми, которые я предлагаю тебе, Маргарет, а? – настаивал Хоторн.

Он приблизился к ней еще на шаг. Она бы должна была усвоить урок и помнить, что Майкл Хоторн не из тех людей которых легко остановить. И становиться на его пути бессмысленно.

– Не сомневаюсь, что ты готов купить мне дом, – промолвила Маргарет, пряча дрожащие руки в складках юбки. – Возможно, ты предложишь мне даже экипаж у кучера. Наверняка накупишь целый гардероб. Возможно, я получу ящик-другой книг, чтобы мне было чем занять себя. Чтобы я особо не переживала из-за того, что ты много времени проводишь со своей женой, так? А что еще ты мне предложишь?

– Ты получишь всего меня, Маргарет, – ответил Хоторн. – Это идет в счет или нет?

Искушение было слишком велико. После смерти Джерома прошло целых два года, прежде чем к ней прикоснулся мужчина. Но Маргарет казалось, что те недели, которые прошли после их встречи с графом Монтрейном, тянулись еще дольше.

– Неужели ты не можешь найти в Лондоне женщину, которая придет в восторг от таких предложений, Монтрейн? – спросила Маргарет.

– Видишь ли, – заговорил в ответ Хоторн, – для меня куда интереснее иметь дело с вполне определенной женщиной.

Маргарет отвернулась, слова Хоторна удивили ее.

– Я думала, ты занят поисками невесты, – наконец сказала она.

– Все дело в том, что каждую претендентку из моего списка кандидаток на роль невесты я по той или иной причине вычеркнул, – признался граф. – Осталась там, правда, одна, но что-то я не уверен, что она мне подойдет.

Маргарет удивленно посмотрела на Монтрейна.

– Я сочувствую женщине, которая настолько раздражает тебя, что ты даже не решаешься попросить ее руки, – вымолвила она.

Лицо Хоторна осветила столь приятная улыбка, что Маргарет заставила себя отвернуться.

– Я не стану твоей любовницей, – решительно сказала она. – Независимо оттого, насколько убедительными будут твои доводы.

– Что ж, может, тогда заключим сделку? – предложил Хоторн.

– Какую еще сделку, Монтрейн? – Ну почему у нее не хватает воли не уступать любопытству?!

– Подари мне неделю, – попросил Хоторн. – Всего одну неделю твоей жизни.

– В обмен на что? – поинтересовалась Маргарет.

– На то, чтобы положить конец этому безумию, – резким тоном проговорил Майкл. Его настроение неожиданно изменилось, словно летняя гроза пробежала по его лицу. Впрочем, возможно, Монтрейн всего лишь притворялся сговорчивым, а на самом деле у него совсем другой – вздорный характер? Может, он с самого начала сердился на нее? – Маргарет, даже моя работа страдает! Вместо того чтобы заниматься делами, я целыми днями только и думаю о женщине, которая позволила мне любить ее при свете солнца!

Маргарет почувствовала, что краснеет.

– Подари мне всего одну неделю, – еще раз попросил Монтрейн, – а после этого я никогда не побеспокою тебя. Ты снова сможешь зажить обычной жизнью.

– Я так и живу, Монтрейн, – возразила она.

– Нет, – сказал граф, покачав головой. – Этого не может быть, потому что я все еще не избавился от наваждения.

Его слова прозвучали для Маргарет столь странно, что она несколько мгновений не знала, что и сказать в ответ.

– Неужели ты не понимаешь, что даже вдовы не защищены от скандалов? – наконец нашла в себе силы заговорить Маргарет. Она очень рассердилась. – Несмотря на то что я живу в деревне, у меня есть репутация, которую я должна защищать. Именно поэтому я не давала никому свой адрес и просила мне писать на имя Сэмюела, именно поэтому я должна была быть очень осторожна, продавая «Записки» Августина!

– Ну да, если не считать одного дня, когда ты забыла все на свете, Маргарет, – промолвил Монтрейн.

У нее перехватило дыхание.

– С твоей стороны бестактно вспоминать об этом, Монтрейн! – выпалила Маргарет.

– Упоминать о том дне или говорить правду, Маргарет? Что ты имеешь в виду? – с усмешкой спросил Хоторн. – Уточни, а то я что-то не пойму тебя. – Граф вновь говорил миролюбивым тоном, но глаза его сохраняли холодное выражение, а улыбка оставалась натянутой.

– Кажется, ты вновь предлагаешь мне такую же сделку, как и в прошлый раз, – сказала Маргарет. Ее щеки пылали. Все ведь началось с единственного поцелуя, который привел ее к тому волшебному дню в его гостиной.

– В тот раз я не нарушил нашего договора, Маргарет, – вымолвил Хоторн. – Я отпустил тебя.

Что ж, это правда! Маргарет вспомнила, как провела бессонную ночь в доме Сэмюела, каждую минуту опасаясь приезда Монтрейна. Однако он так и не появился там, и она была благодарна ему за то, что он не стал ее преследовать.

Для нее спокойнее никогда больше не оставаться с ним. И не только потому, что в обществе графа Монтрейна Маргарет не могла чувствовать себя в безопасности, – соблазн уступить его ухаживаниям был чрезвычайно велик, и случай в его лондонском доме был тому доказательством. Но еще и потому, что сейчас Маргарет чувствовала себя более одинокой, чем когда-либо. Пенелопа недавно вышла замуж, свой дом казался теперь Маргарет пустым и неуютным.

– Я хочу уложить тебя в свою постель. – Искреннее признание, ничего не скажешь. Судя по лицу графа Монтрейна, эти слова нелегко дались ему. Одна его бровь была сардонически изогнута, а вот взгляд оставался непроницаемым.

– Мы не всегда можем получить то, чего хотим, – сухо заметила Маргарет. – Иногда нам приходится принимать то, что есть.

– Ты говоришь о судьбе? – полюбопытствовал Хоторн.

– Почему бы и нет? – пожала плечами Маргарет.

– А тебе не приходит в голову, что то, что мы называем судьбой, не более чем наш выбор? Если человек едет верхом по булыжной мостовой, шанс, что лошадь потеряет подкову, очень велик. Так это судьба? Или выбор всадника?

– Послушай, Монтрейн, а что, собственно, мы обсуждаем?

– Перспективу твоего возвращения в мою постель, – не моргнув глазом ответил Хоторн. – И это будет твоим выбором, а не рукой судьбы.

– Кажется, я уже сделала свой выбор.

– Кажется, он не очень-то удачен, – хрипло проговорил Хоторн.

– Никак не пойму, ты от природы настолько высокомерен? – возмутилась Маргарет. – Или знатных вельмож так натаскивают?

– Я всего лишь говорю об очевидных вещах, – заявил граф. – Поедем со мной, Маргарет. Всего на одну неделю.

– Помню, как почти то же самое ты говорил мне об одном-единственном поцелуе, Монтрейн.

– Я не сделаю ничего, чего ты не захочешь, Маргарет, – осторожно пообещал граф.

Господи, но ведь в этом-то и проблема! Она хотела всего!

– И когда неделя закончится, ты оставишь меня в покое? – уточнила Маргарет.

– Только если ты сама этого захочешь.

Неужели он считает, что сможет уговорить ее остаться с ним после этой недели?

Ну вот, они уже договариваются об очередной сделке. Если не считать того, что, разумеется, на сей раз они подразумевают гораздо больше, нежели просто поцелуй. Только это тайна, о которой Маргарет ему не расскажет. Совместные воспоминания е том волшебном дне, который они оба не могут забыть. Его слова возбуждают ее. Но если от одних его слов у нее голова идет кругом, то что будет, когда он прикоснется к ней? Она же немедленно ему уступит! Это настолько очевидно, что ни о какой тайне и речи быть не может, как бы ни хотела она ее сохранить.

Целая неделя поцелуев. Чудесная, божественная неделя! В конце концов, это слишком опасно. Но в то же время – слишком привлекательно. Да, она может принять предлагаемую Хоторном роль, но ее дитя заслуживало большего.

– Скажи «да», Маргарет, – настаивал Хоторн.

– Нет, – промолвила женщина и повернулась к графу спиной, намереваясь открыть дверь коттеджа.

– Но почему же я считал, что ты с готовностью согласишься? – не унимался Хоторн.

Майкл говорил каким-то странным тоном. Впрочем, Маргарет не успела удивиться. Потому что стоило ей взяться за ручку двери, как он подхватил ее на руки и быстро понес прочь от коттеджа. Видимо, даже кучера эта сцена позабавила, потому что тот широко улыбнулся, увидев, какую ношу его господин несет к карете.

– Монтрейн! – закричала Маргарет.

Граф не обратил ни малейшего внимания на ее протестующий крик, даже не взглянул на нее.

Маргарет ухватилась за его галстук. Он не убавил шагу. Маргарет потянула сильнее. Граф Монтрейн остановился и наконец-то посмотрел на нее.

– Ты хочешь удушить меня? – Сказав это, Хоторн лишь крепче сжал ее в своих объятиях. На его губах появилась озорная улыбка.

– Если это необходимо для того, чтобы ты выпустил меня, – ответила Маргарет, – то да.

– Я непременно сделаю это, как только мы подойдем к экипажу, – отозвался Хоторн.

– Ты не можешь меня похитить!

– Кажется, я это уже делаю, – спокойно констатировал Майкл, продолжая идти к карете.

– Монтрейн! – строго сказала Маргарет. – Немедленно поставь меня на землю!

– Я обязательно отпущу тебя, когда мы окажемся в моей карете.

Наконец Хоторн дошел до экипажа и, высвободив одну руку, открыл дверцу. Маргарет встала ногами на ступеньки и нырнула Монтрейну под руку, а он, не желая замечать сопротивления, попросту подтолкнул ее внутрь кареты. Там граф уселся на сиденье, держа Маргарет на коленях.

– Я уверена, что ты не настолько безумен для того, чтобы похищать женщин, – скривившись, промолвила Маргарет.

– Знаешь, я превращаюсь в безумца, когда дело касается одной-единственной вдовы, – улыбнулся он.

– Неужели никто никогда не отвергал тебя?

– Ты считаешь это своего рода привилегией?

Похоже, ее слова Монтрейна не обрадовали. Маргарет заподозрила, что под его внешним спокойствием прячется сильный гнев, который, правда, как ни странно, направлен не против нее. Кажется, граф больше всего злился на самого себя.

Маргарет, кстати, испытывала те же тревожные чувства. Страсть, превосходящая рассудительность. Женщина смотрела прямо перед собой, твердо намереваясь не сдаваться.

Хоторн взял стоявшую в углу кареты прогулочную трость, постучал по потолку, а затем вернул трость на место. Причем проделал все это, не выпуская Маргарет из объятий.

Маргарет хмурилась, Майкл же с улыбкой разглядывал ее.

– Я ошибался, – промолвил он. – Моя память подвела меня, я недостаточно хорошо тебя запомнил.

Маргарет не могла взять в толк, что она только что услышала – комплимент или оскорбление. Оскорбление рассердило бы ее, но и комплименты она была не готова выслушивать.

– Ты гораздо красивее, чем я думал, – продолжал Хоторн.

Было бы лучше, если бы в его голосе не было столько тепла.

– Ты на протяжении всей поездки собираешься смотреть на меня таким яростным взглядом? – поинтересовался Майкл.

– Не вижу причины в настоящий момент вести себя с тобой по-дружески, – отозвалась Маргарет. – Ты поступаешь не слишком мудро, Монтрейн.

– Без сомнения, ты права, Маргарет.

– Тогда зачем ты это делаешь?

– Я полагаю, похищение – это единственный способ изгнать тебя из своих мыслей, – сказал Хоторн. – Ты стала там постоянным гостем.

– Я не могу влиять на твои мысли, Монтрейн.

– Напротив, – возразил граф, – ты только это и делаешь, в покое меня не оставляешь.

Маргарет постаралась переключить внимание и уставилась на пол кареты. Она даже перчаток с собой не взяла! И шляпки. А вот одежда графа, как всегда, была безупречной.

Такого мужчину трудно забыть. Правда, честно говоря, она и не пыталась это сделать.

– Чего ты добиваешься от меня, Монтрейн?

– Понимания, – отозвался Хоторн.

Он погладил ее голую руку, осторожно проведя пальцем от локтя к запястью. На Маргарет было летнее платье из хлопка с короткими рукавами. Она опустила глаза на его руки, потом посмотрела ему в лицо. Внимание Майкла было привлечено к внутренней части ее локтя, затем он, словно забывшись на мгновение, провел пальцем по ее коже.

– Монтрейн... – Маргарет заговорила тише, скорее вопросительным, а не возмущенным тоном.

– Я помню, как ты сидела напротив меня, окутанная солнечным светом, твоя грудь была обнажена... – проникновенно произнес Хоторн. – Ты дрожала, когда я прикасался к тебе. – Взглянув на Маргарет, он нежно улыбнулся.

Ну как он мог так поступать с ней?!

– Сказать тебе, сколько раз я заходил в ту комнату? Смайтон при этом как-то странно посматривал на меня, словно знал, что я совсем потерял голову. Но комната стала для меня чужой, точнее, не чужой, а какой-то... призрачной. Заходя туда, я так и вижу спокойно сидящую на диване женщину с обнаженной грудью и влажными от моих поцелуев сосками, – вымолвил граф.

Маргарет закрыла глаза.

Хоторн уже не сжимал ее так крепко, как несколько минут назад, но она, не шелохнувшись, сидела у него на коленях. Его слова заворожили ее.

– Я не переставал думать о тебе с того самого мгновения, как ты оставила меня, Маргарет, – говорил Майкл. – Ты заставляла меня улыбаться и думать о таких вещах, которые мне раньше и в голову не приходили. Как-то внезапно я понял, что постоянно спрашиваю себя, чем ты занимаешься, как проводишь время, где живешь, почему кажешься такой невинной. И вот я решил, что если еще раз поцелую тебя, то наваждение пройдет.

– Но ты ведь хочешь не только поцелуя, – едва слышно пролепетала Маргарет.

– Нет. – Хоторн отрицательно покачал головой. А затем он взял ее за подбородок, повернул лицо Маргарет, передвинул руку ей на затылок и медленно привлек к себе.

У него были такие горячие губы... Маргарет вся отдалась этому божественному поцелую, растворяясь в нем, слегка постанывая от наслаждения. Еще один поцелуй. Еще один – и все. Больше у нее никогда не возникнет соблазна прикоснуться к Монтрейну.

Лгунья.

Поцелуй стал воплощением ее грез. Страстным, горячим, нетерпеливым. Его язык завладел ее ртом. Хоторн крепко держал Маргарет, не давая шевельнуться. Наконец он отпустил ее и что-то прошептал. Прошло несколько мгновений, пока она осознала смысл его слов.

– Неделя поцелуев, Маргарет... – А затем его губы снова накрыли ее рот, и она забыла обо всем на свете.

Все последнее время Маргарет старалась не думать о том, какие у него широкие плечи, о том, каково это – ощущать прикосновения его рук к своей груди. Она чувствовала невероятную пустоту внутри себя. Лежала ночи напролет без сна с закрытыми глазами, крепко сжав руки и гоня прочь тревожные мысли.

Это не помогало. Напротив, Маргарет снова и снова представляла себя в объятиях Монтрейна.

Сейчас ей необходимо отодвинуться от него, сказать Майклу что-то, что может остановить его, напомнить ему о сдержанности, которая, по его же словам, является частью его натуры. Вместо этого Маргарет крепко вцепилась руками в его плечи. Он сжал рукой ее грудь и сквозь одежду нащупал затвердевший от возбуждения сосок.

– Как маленький камешек, – нежно прошептал Хоторн.

Тело Маргарет охватил жар, а щеки запылали. Как быстро желание вспыхнуло в ней! Очевидно, она – настоящая развратница.

Хоторн еще раз поцеловал Маргарет. В это утро она оставила волосы распущенными. Намотав их на руку, Монтрейн привлек Маргарет к себе. Его руки жгли ее виски, ее щеки.

Еще один поцелуй... Еще один... И еще... Его руки лихорадочно сжимали ее, и вот из горла Маргарет вырвался стон. Мольба. Она была готова сдаться.

Они целовались все время, пока кучер гнал карету по Силбери-Виллидж. Когда Майкл наконец отпрянул, Маргарет обмякла в его руках.

– Одна неделя... – повторил он охрипшим голосом.

Провести с ним целую неделю... Что ж, эта неделя будет сниться ей всю оставшуюся жизнь. А когда неделя пройдет, она возьмется за воплощение в жизнь своего плана.

Вдруг в голове Маргарет раздался знакомый голос – она тотчас узнала голос своей бабушки, серьезный и ворчливый: «Маргарет, не глупи!» Похоже, именно это она и делала.

– Я хочу снова любить тебя, – прошептал Майкл. Он осторожно прикусил ей мочку уха. – Разве ты не помнишь, как нам было хорошо?

Как она могла это забыть?

– И потом ты отпустишь меня? – спросила она со вздохом. Ее щека была прижата к груди Майкла, и Маргарет слышала, как громко колотится его сердце.

«Это недопустимо, Маргарет. Глупая девочка».

– Да, Маргарет, – проговорил Монтрейн, потершись подбородком о ее висок. – Поцелуй меня.

Как она может отказать ему? Себе?

Майкл снова обхватил голову Маргарет и, сжимая ее, впился в ее губы долгим поцелуем.

Монтрейн... Имя... Или заклинание.

– Всего один поцелуй, – прошептал он, явно теряя голову.

Ну почему она так заворожена этим мгновением? Подумать только, кажется, он, как и она, просто потрясен. Кажется, Монтрейн даже гордится тем, что она так льнет к нему.

Это грех.

Похоже, он не может больше сдерживать себя. Рука Хоторна скользнула Маргарет под юбку, пробежала вверх по ее ноге, дошла до того места, где кончался чулок, а затем проникла в ее горячее влажное лоно.

– Ты готова принять меня, – с некоторым удивлением промолвил он.

Маргарет кивнула. Ей казалось, что воздух в карете сгустился. Его пальцы ритмично задвигались, и Маргарет возбуждалась все сильнее.

– Сейчас, – прошептал Хоторн, – позволь мне войти в тебя.

– Да, – отозвалась она.

Ей бы следовало возмутиться, прийти в ужас оттого, что Майкл ласкает ее в карете. Вместо этого Маргарет чувствовала, что изнемогает, что лишится сознания, если он немедленно не исполнит своего обещания. Немедленно! А уж потом она подумает о том, как это было ужасно.

Через мгновение Монтрейн приподнял Маргарет, развел в стороны ее ноги, высвободил свое восставшее естество и опустил женщину на него. Ее тело плавилось от его ласк, ей хотелось слиться с ним воедино, превратиться в одну плоть, вечно чувствовать внутри себя его пылающий жезл. Маргарет сорвала с шеи Монтрейна галстук, расстегнула рубашку, чтобы осыпать его шею поцелуями.

Что она делает? Ох, быстрее, Монтрейн, быстрее, вот так.

Хоторн уперся руками в стены кареты, а ноги положил на противоположное сиденье. Она сидела на нем верхом, уцепившись в его шею, и ритмично двигалась ему навстречу. Тряска кареты лишь усиливала наслаждение, их движения становились все стремительнее, пока наслаждение горячей волной не вознесло любовников на свой пик...

Майкл не мог поверить в то, что оказался способен на такое. Он взял женщину в карете! Он, Майкл Хоторн, известный шифровальщик, граф Монтрейн, только что овладел женщиной в собственном экипаже.

Он немало постарался для этого.

Маргарет лежала на его груди, ее дыхание было хриплым и прерывистым. Если ее сердце бьется так же сильно, как и его, то просто удивительно, как это они оба не получили апоплексический удар.

Майкл смотрел через ее плечо на противоположную стенку кареты, раздумывая над тем, в какого человека он превратился. Насколько же этот идиотизм охватил его?

И это не риторический вопрос, мрачно подумал Хоторн. Его рука, лежавшая на спине Маргарет, крепко прижимала ее к нему. Он потерял над собой контроль. Забыл о том, кто он и где находится. Всего несколько поцелуев – и он обезумел. Нет, хуже! И то, что он был не в состоянии описать свое состояние, всерьез волновало Хоторна.

Наконец Маргарет выпрямилась, убрала растрепавшиеся кудряшки со своего лица. Она боялась смотреть ему в глаза. Впрочем, похоже, Монтрейн тоже избегал смотреть на нее. Он помог ей привести в порядок одежду, расправить юбки, а затем усадил Маргарет на противоположное сиденье. На мгновение их пальцы переплелись, глаза встретились, но оба тут же отвернулись друг от друга.