Текст книги "Одна среди туманов"

Глава 14

Аделаида Уокер Боден. Индиэн Маунд, Миссисипи. Июль, 1923

Комнату заполняли лунный свет и неумолчная песнь раскачивающихся на ветру кипарисовых ветвей. Глаза мои болели и слезились от чтения при колеблющемся пламени свечи, которую я зажгла вскоре после того, как тетя Луиза поднялась ко мне в спальню, чтобы задуть лампу и пожелать спокойной ночи. Час был действительно поздний, но я просто не могла оторваться от книги, которую и сейчас крепко прижимала к груди. «По эту сторону рая» Скотта Фитцджеральда… Мне казалось – стоит только выпустить этот роман из рук, и его герои уйдут из моей жизни и больше не вернутся.

Конечно, мне хотелось бы с кем-то поговорить об этом удивительном произведении, но я знала, что тетя Луиза и дядя Джо, считавшие, что в доме должно быть только две книги – Библия и «Фермерский альманах», не одобрят мое увлечение художественной литературой. Особенно если им станет известно, что книгу Сара Бет стянула из материной гостиной, когда я сказала, что хочу ее прочитать. С моей стороны, конечно, было большой ошибкой упомянуть при Саре, что я не могу взять Фитцджеральда в библиотеке: мне было шестнадцать, и по правилам я должна была предъявить письменное разрешение, подписанное кем-то из родителей или опекунов. Я совершенно не учла, что Сара Бет не выносила никаких правил и готова была на многое, лишь бы их обойти.

Одеяло я давно отбросила, но ночная рубашка все равно липла к покрытой испариной коже. Кружевные занавески на окнах лениво колыхались, но вливавшийся в комнату сырой и теплый воздух почти не приносил прохлады. Закрыв глаза, я попыталась представить себе Джона в качестве главного героя книги – Эмори Блейна, сама же я была, конечно, неистовой и своенравной Элеонорой. Вот было бы хорошо, подумала я, начиная задремывать, если бы они мне приснились…

Что-то твердое со стуком упало на пол прямо под окном, и я мгновенно проснулась. Сначала я решила, что это мерзкий жук-бронзовка с твердыми блестящими надкрыльями влетел ко мне в комнату, но нет… Длинные черные тени от столбиков кровати тянулись по полу, и я вздрогнула от страха, потому что мне показалось – я в комнате не одна.

Между тем стук раздался снова, и на этот раз я сумела разглядеть небольшой круглый камешек, который, подпрыгивая, прокатился по дубовым половицам и остановился как раз на границе света и тени. Совсем рядом я увидела второй, точно такой же камешек, влетевший в мое окно минутой раньше.

– Аделаида! Ты спишь? – раздался с лужайки под окном чей-то громкий шепот. Голос был определенно мужской, но кому он принадлежит, я не разобрала.

Подбежав к окну, я высунулась наружу. Посреди моих любимых розовых кустов стоял Джон и, запрокинув голову, смотрел на меня. Я видела, как в полутьме белеет его рубашка с закатанными рукавами и как мерцают в ночи его светлые волосы, отчего Джон сразу напомнил мне мраморные фигурки ангелов, стоявших в саду миссис Хитмен. Интересно, подумала я, знает ли Джон, что у роз есть шипы и что утром ему придется объяснять, откуда на его брюках появилось столько мелких дырочек и затяжек?

– Что ты тут делаешь? – прошипела я. – Если дядя Джо тебя увидит, он возьмет свое ружье и…

Джон долго не отвечал – только стоял и смотрел на меня. Наконец он проговорил:

– Что это у тебя на голове?

Я снова подумала о жуке, а поскольку я их побаивалась, то стремительно подняла руки, чтобы стряхнуть непрошеного гостя, но мои пальцы наткнулись на что-то мягкое. О господи!.. Беззвучно застонав, я принялась обеими руками вытаскивать из волос скрученные из ткани жгутики. Мне очень хотелось иметь красивые вьющиеся локоны, но тетя Луиза сказала, что мне рано делать химическую завивку, и я была в отчаянии. К счастью, одна моя школьная подруга посоветовала мне использовать самодельные жгутики из ткани или бумаги, которые она назвала папильотками. Подруга клялась, что этот способ ничуть не хуже завивки, и с тех пор я каждый вечер накручивала свои волосы на сделанные из подручного материала жгутики, поскольку, чтобы волосы завивались, в них нужно было спать.

Присев у окна на пол, я выдрала последние папильотки – и половину волос в придачу – и как ни в чем не бывало снова выглянула в окно, нимало не заботясь о том, как будут выглядеть мои не до конца завитые локоны.

– Я, конечно, давно должна спать, – шепотом сообщила я Джону, – но сегодня у меня бессонница.

– Это хорошо, что бессонница, потому что нам нужна твоя помощь! – серьезно сказал он.

– Кому это – нам?

– Мне и Уилли, но мне – больше. Понимаешь, твой кузен… он немного выпил лишнего и не может передвигаться самостоятельно. – Тут Джон осекся и огляделся по сторонам, словно услышав какой-то подозрительный звук. Я тоже молчала, прислушиваясь к завываниям рыси далеко в лесу.

– Ты лучше спустись, – добавил Джон после паузы, – и я все тебе объясню.

Отказаться мне и в голову не пришло. Спрыгнув с подоконника, я бросилась к выходу из спальни. Пожалуй, впервые я была рада, что мне досталась именно эта огромная комната с большой страшной кроватью, откуда легко можно было попасть по черной лестнице в кухню. Если не топать ногами и не хлопать дверьми, незаметно выбраться из дома не составляло особого труда.

На всякий случай туфли я надевать не стала и, спустившись по лестнице, босиком прокралась через кухню к задней двери. Мокрая от росы трава приятно холодила мои ступни и лодыжки, и я только повыше подняла подол ночной рубахи, чтобы назавтра тетя Луиза не обнаружила на ней зеленых пятен.

Джон ждал меня за углом дома. Искать его мне не пришлось, его волосы по-прежнему мерцали в темноте, словно ангельский нимб. Я шагнула к нему – и сразу остановилась. Только теперь до меня дошло, что на мне ничего нет, кроме длинной ночной рубашки, манжеты и горловина которой были отделаны кружевами, как у маленьких девочек.

Заметив меня, Джон шумно, прерывисто вздохнул, и я сразу поняла, что фасон моей ночнушки не имеет для него никакого значения.

Он, впрочем, довольно быстро овладел собой и, схватив меня за руку, потащил за собой к подъездной дорожке, где я с удивлением увидела новый автомобиль Сары Бет. Он стоял в тени дубов, так что заметить его я просто не могла, но почему я не слышала, как он подъехал?

Приглядевшись, я рассмотрела внутри две фигуры, которые буквально повисли каждый на своей дверце. Лиц я разобрать не могла, но догадалась, что это – Сара Бет и Уилли.

– Что с ними случилось?

Джон открыл дверцу со стороны Уилли и ловко поймал моего кузена за воротник, не дав ему свалиться на дорожку.

– Я же говорю – он немного перебрал. И твоя подруга тоже. Не беспокойся, виски было хорошее. Ни Уилли, ни Бет не умрут, хотя готов поспорить – утром они об этом пожалеют.

Я принюхалась. В запахи бензина, рвоты и сочной летней травы вплетался какой-то новый, незнакомый мне аромат. Он был довольно сильным и резким, и я едва не раскашлялась.

– Чем это пахнет?

Вокруг было довольно темно, и я скорее почувствовала, чем увидела устремленный на меня испытующий взгляд Джона.

– Мы ездили в новую забегаловку в Леланде. На обратном пути Сару Бет стошнило… Я пытался все убрать, даже взял из багажника ветошь, но, боюсь, только все размазал. Сейчас ты должна показать мне комнату Уилли, я отнесу его туда и уложу в кровать. Нельзя же бросить его прямо во дворе.

– Вы ездили в… в забегаловку? Но ведь Уилли не пьет! Дядя Джо и тетя Луиза – самые настоящие трезвенники, и Уилли, конечно, тоже. И к тому же это незаконно! – добавила я и сразу поняла, что сморозила глупость. Я отлично помнила, что, когда мы ездили купаться на заброшенную плантацию Эллиса, Сара Бет то и дело прикладывалась к какой-то маленькой бутылочке. Впрочем, моя подруга была, конечно, исключением из правил. Я знала, что ее родители регулярно пили вино за обедом, к тому же отец Сары держал в нижнем ящике своего рабочего стола – всегда запертом – бутылку чего-то более крепкого. Моя подруга знала, где он хранит ключи, она мне и показала. По ее словам, однако, незаконной была только торговля алкогольными напитками, а не их употребление, так что, с точки зрения Сары, мистер Хитмен не совершил никакого преступления. Зная, что подруга все равно не станет слушать моих доводов, я не стала говорить, что ее отцу все же пришлось купить эту бутылку, следовательно, в торговле алкоголем он участвовал, пусть только в качестве покупателя.

В темноте сверкнули зубы Джона, и я поняла, что он улыбается.

– Мне не хотелось бы противоречить даме, но… твой кузен пьет довольно регулярно. Я несколько раз видел его в еще худшем состоянии. – С этими словами он вытащил Уилли с заднего сиденья и легко вскинул на плечо, словно мой кузен весил не больше мешка с хлопком.

– Куда? – Джон вопросительно взглянул на меня.

– Иди за мной, – сказала я. – Только тихо! Спальня дяди и тети находится рядом с комнатой Уилли.

– А что, твой дядя спит с ружьем в руках?

Я не поняла, говорит ли он серьезно или шутит, поэтому слегка пожала плечами:

– Кто его знает? Так что лучше не шуми.

Я снова подобрала подол рубашки и провела Джона с его ношей через кухню к лестнице. Обернувшись к нему, я прижала палец к губам (слишком поздно сообразив, что в темноте он вряд ли меня видит) и первой поднялась по ступенькам. Отворив дверь в коридор верхнего этажа, я на цыпочках подкралась к комнате моего кузена.

Внутри я сдернула с кровати покрывало, и Джон уложил бесчувственное тело Уилли на простыни, а потом опустился на колени и стал снимать с его ноги ботинок. Мне очень хотелось быть полезной, поэтому я занялась второй ногой. Из полуоткрытого рта Уилли вырвался негромкий стон, и Джон серьезно посмотрел на меня.

– Я сам закончу с ботинками, – сказал он шепотом. – А ты найди тазик для умывания и поставь рядом с кроватью.

Пока я, стараясь не шуметь, ходила в туалетную комнату за тазиком и ставила его возле постели, Джон снял с Уилли ботинки и перевернул его на живот.

– Так он не задохнется, если его будет тошнить, – пояснил он, и я невольно спросила себя, откуда он может знать подобные вещи.

Наконец все было готово, и мы несколько секунд смотрели на тело на кровати. Уилли не шевелился, и только звук тяжелого дыхания говорил о том, что он жив.

– С ним все будет в порядке? – прошептала я.

– В конце концов – да, хотя в первые два дня твой кузен будет чувствовать себя не лучшим образом. – Опустив ладонь мне на спину, Джон подтолкнул меня к двери. – Я думаю, тебе лучше переодеться. Сейчас мы поедем домой к Саре Бет, и ты поможешь мне перенести ее к ней в комнату.

То, что я позволила молодому мужчине видеть меня в одной ночной рубашке, само по себе было неслыханным нарушением приличий, но если бы тетя узнала, что ночью я тайком уходила из дома в обществе того же самого мужчины, с ней наверняка случился бы припадок.

– А разве нельзя, чтобы она осталась у меня? – спросила я.

– Нет. Ее родители все еще в гостях, но если они вернутся и увидят, что Сары нет дома, они отправят ее в монастырь во Франции.

Эту угрозу я слышала уже много раз, но всерьез начала воспринимать только теперь – после того, как Сара Бет все-таки попала в пансион мисс Портмен. Из пансиона она благополучно выбралась, но монастырь – это, конечно, было совсем другое дело. Я сомневалась, что Сара сумеет оттуда вернуться: в конце концов, Франция – это ведь очень, очень далеко, почти на другом конце света!

– А что, если входные двери будут заперты? – спросила я.

– Разберемся, – ответил Джон. – А теперь иди переоденься, да не мешкай. У нас мало времени.

Уверенность, с которой он держался, подбодрила и меня. Входя в свою спальню, я ни секунды не сомневалась, что никакие замки́ нас не остановят.

Пока я переодевалась, Джон ждал в коридоре. Несмотря на темноту, я быстро нашла платье, в котором ходила вчера, и натянула его на себя. С чулками я возиться не стала – в конце концов, мы не в гости собирались. И только когда я снова вышла в коридор, мне пришло в голову, что я так и не причесалась. Оставалось только надеяться, что коль скоро наше ночное предприятие предполагает, что мы будем действовать в темноте, у Джона не будет возможности рассмотреть меня как следует.

Вдвоем мы прокрались через темную кухню и выбрались на заднюю веранду. Я уже собиралась сбежать по ступенькам вниз, когда Джон поймал меня за руку.

– Эй, не спеши! Погоди немного.

– А как же Сара Бет?

Он улыбнулся. Луна осветила его лицо, и я подумала, какая красивая у него улыбка.

– Сара Бет может немного подождать, ничего с ней не случится.

И он шагнул ко мне, но я попятилась, разом припомнив все, что тетя Луиза говорила мне о мужчинах.

– Ты меня боишься?

Я покачала головой. Луна зашла за тучу, и над нами пронесся легкий ночной ветерок, который принес запах дождя и шорох кипарисовых листьев.

– Что это за шум? – спросил Джон.

– Деревья шумят. Говорят, что в стволе каждого кипариса навеки заключена чья-то неприкаянная душа. Когда дует ветер, души плачут и жалуются на свою судьбу.

– Должно быть, так и есть. От этого звука как-то тревожно… прямо мороз по коже!

Мы оба посмотрели в сторону болот. В свете скрытой за облаком луны серебрились только верхушки кипарисов; пространство под ними тонуло во мраке, словно луне было не под силу озарить своими лучами всю болотистую равнину целиком. Насколько я помнила, даже самыми светлыми ночами в болотах было намного темнее, чем на твердой земле, словно их отделяла от нашего мира какая-то невидимая граница.

Некоторое время мы с Джоном смотрели друг на друга и молчали, прислушиваясь к ночным звукам: голосам древесных лягушек и шороху ветвей на ветру. Наконец Джон негромко спросил:

– А ты веришь в духов?

Я хотела покачать головой, но передумала.

– Понимаешь, я не должна в них верить… по крайней мере, тетя Луиза и отец Беркли говорят, что это неправильно, но мне почему-то кажется, что земная жизнь не всегда кончается тогда, когда она… кончается. Я имею в виду – может, каким-то людям позволено задержаться… или ненадолго вернуться, чтобы доделать то, что они не успели сделать при жизни. Или чтобы просто попрощаться…

Тут я подумала о своей матери – о том, как я часами сидела в темноте перед зеркалом и ждала, чтобы она пришла сказать мне свое последнее «прости». От кого-то я слышала, что иногда дорогой тебе человек, который недавно умер, может ненадолго отразиться в стекле, чтобы передать свое последнее послание. До сих пор я частенько заглядывала в зеркало по вечерам, но признаваться в этом Джону я не собиралась.

– Я уверен: если бы духи действительно существовали, они бы жили только на болотах. – Джон снова шагнул вперед, и на этот раз я не отступила. – Уилли говорит, что зимой они пересыхают и при желании их можно пересечь из конца в конец, даже не замочив ног. Ты никогда не пробовала проделать что-нибудь в этом роде?

– Нет. Тетя Луиза говорит – мне нельзя, потому что это слишком опасно. В болоте водится много больших ядовитых пауков… бр-р! А еще там встречаются рыси.

Он поднял руку, чтобы коснуться моих волос, а я подумала, что, наверное, пропустила одну-две папильотки.

– Ты всегда делаешь только то, что тебе говорят?

Я посмотрела в его глаза, которые блестели в лунном свете как звезды, хотя, быть может, это было только мое воображение.

– Да, – ответила я тихо. Мне хотелось объяснить ему, что я слушаюсь старших не потому, что боюсь наказания, а потому, что мне не хочется разочаровать моих тетю и дядю, как я разочаровала свою мать. Что я буду делать, если и они меня бросят? Но я ничего не сказала – просто не успела, потому что почувствовала на своих губах нежное прикосновение его губ, и все слова мигом вылетели у меня из головы.

Наконец он отстранился.

– Сколько тебе лет?

– Шестнадцать. – Его поцелуй странным образом придал мне смелости, и я в свою очередь спросила: – А тебе?..

– Двадцать один.

Я задумалась.

– Дядя Джон на шесть лет старше тети Луизы.

Его зубы снова сверкнули в лунном свете.

– Ты никак делаешь мне предложение?..

Кровь прихлынула к моим щекам. Думаю, я покраснела как помидор, и мне оставалось только надеяться, что в темноте Джон ничего не заметит.

– Вовсе нет! – воскликнула я и добавила, чтобы скрыть смущение: – Так ты поэтому не пригласил меня сегодня в эту вашу «забегаловку»? Потому что я еще маленькая? Между прочим, Сара Бет старше меня всего-то на один год: ей сейчас только семнадцать.

– Нет, Аделаида, не поэтому. – Он перестал улыбаться и наклонился ближе, заслонив свет луны. – Просто мне бы не хотелось тебя… испортить. Ты – чистая, честная, хорошая девушка, а этот мир слишком груб и грязен. Такой человек, как ты, ни за что не стал бы отплясывать на столе в подпольном салуне – я, во всяком случае, не хотел бы когда-нибудь увидеть подобное. Нет, Аделаида Уокер, ты не похожа на других девушек, и как раз это мне в тебе очень нравится.

– Я умею танцевать, – возразила я. – Чарльстон. Сара Бет меня научила!

Его непонятные слова несколько сбили меня с толка, но вместо того, чтобы прислушаться к ним как следует, я подумала о другом – о том, какой скучной и правильной я ему кажусь. Ни дать ни взять – ребенок, который все еще ходит на помочах у своих родителей.

Джон запрокинул голову и рассмеялся так громко, что я испугалась, как бы он не разбудил тетю и дядю.

– Хорошо, как-нибудь мы с тобой обязательно станцуем чарльстон. И другие танцы, если захочешь, – сказал он, снова наклоняясь вперед, чтобы коснуться губами моей щеки. Но когда Джон уже хотел отстраниться, я схватила его за руки.

– А почему ты не познакомил меня с теми людьми? Ну, с теми, которых мы встретили на старой плантации?..

Джон перестал улыбаться. Во всяком случае, его зубы больше не блестели в свете луны, да и настроение его переменилось. Я поняла это мгновенно – не знаю как, но поняла.

– Не думай о них, Аделаида. Я не представил им тебя, потому что они не имеют никакого отношения ни к тебе, ни к твоей жизни. Скорее всего, ты вообще их больше никогда не увидишь.

Я подумала, что сам Джон не очень удивился, когда увидел на поляне перед негритянской хижиной незнакомых людей. Похоже, он-то отлично знал, кто они такие и что они тут делают. Да и чернокожего мужчину Джон назвал по имени, значит, они уже были знакомы.

– А как насчет тебя? Они имеют отношение к твоей жизни?

Он слегка сжал мои руки в своих.

– Сейчас – да, имеют, но это не будет продолжаться вечно. Я просто пытаюсь заработать денег, чтобы открыть свой бизнес – только и всего. Как только у меня соберется достаточная сумма, я… В общем, не думай об этом. – И Джон снова меня поцеловал, отчего все мысли у меня в голове окончательно перепутались. Я даже не спросила его, каким образом знакомство с этой странной парой может помочь ему заработать денег. Когда же я немного пришла в себя, оказалось, что Джон уже ведет меня по направлению к парадному крыльцу.

– Идем, – мягко сказал он, заглядывая мне в глаза. – Нам нужно помочь Саре Бет попасть домой до того, как вернутся ее родители.

Я шла за ним, чувствуя позади себя молчаливое присутствие ночных болот. Их сырая мгла льнула к моим плечам и спине, но Джон держал меня за руку, и я почему-то знала, что с ним мне ничто не угрожает.

Ночные улицы были пусты, и Джон гнал машину изо всех сил. Все окна в салоне были открыты, и врывавшийся внутрь ветер остужал наши лица, а заодно уносил прочь поднимавшиеся с заднего сиденья неприятные запахи. Несколько раз я обернулась, чтобы убедиться, что с Сарой Бет все в порядке, но она не очнулась, даже когда машину пару раз ощутимо тряхнуло. Больше всего моя подруга была похожа на мертвеца – такой бледной и неподвижной она была, и только поднеся пальцы к ее носу, я убедилась, что Сара Бет еще дышит.

Примерно в квартале от особняка Хитменов я увидела стоящий на обочине грузовичок с надписью «Семена и корма Скотта», который показался мне подозрительным. Здесь ему было просто не место, но Джон, перехватив мой взгляд, пояснил:

– Это наша машина, на ней мы поедем домой.

Я кивнула, припомнив, что Джон живет у Скоттов, которые приходятся ему родственниками. Правда, одно время я считала, что это такая же выдумка, как и история о его больных легких.

Остановив автомобиль в конце подъездной дорожки, Джон выключил мотор.

– Сейчас, наверное, около полуночи, так что мистера и миссис Хитмен дома быть не должно. Сара Бет говорила, что входная дверь обычно остается не запертой, пока они не вернутся из гостей, но на всякий случай надо проверить… – Подавшись вперед, он вгляделся в темные окна особняка. Света действительно нигде не было, если не считать довольно большого фонаря над крыльцом.

– Подожди здесь, я на разведку… – С этими словами Джон выскользнул из машины. Собравшиеся на небе облака снова закрыли луну, и в темноте я едва различала его темную фигуру. Вот Джон пересек лужайку, ловко скрываясь в тени окаймлявших ее деревьев. Мгновение спустя он появился на ступеньках и, поднявшись на крыльцо, повернул ручку входной двери.

Я почувствовала, как от волнения у меня перехватило дыхание. Я была уверена, что дверь заперта, но она начала медленно открываться. Прежде чем до меня дошло, что ее открывает кто-то изнутри, Джон уже сиганул через перила и спрятался в кустах самшита, так что с крыльца его было практически не видно. Не успела я испугаться как следует, как дверь отворилась полностью, и я увидела на пороге Матильду. Они с Бертой часто ночевали в небольшой комнатке рядом с кухней – особенно в те дни, когда хозяева отправлялись в гости и кто-то должен был встретить их по возвращении, и я подумала, как нам повезло, что дверь открыла именно Матильда, а не ее мать. Я уже собиралась высунуться в окно и окликнуть девочку, когда разглядела позади нее чью-то высокую, гибкую фигуру. В следующее мгновение в прихожей вспыхнул свет, и я узнала чернокожего паренька, которого видела на плантации Эллиса.

Сама не зная почему, я поспешно пригнулась, чтобы меня не заметили. К счастью, машина стояла в тени, так что я могла считать себя в относительной безопасности; при этом сама я прекрасно видела, что происходит в доме. Правда, свет в прихожей снова погас, но фонаря над крыльцом хватало, чтобы я могла разобрать две фигуры на ступеньках.

Чернокожий мальчишка что-то сказал Матильде, потом обернулся и вдруг заметил автомобиль. Не медля ни секунды, он спрыгнул с крыльца и помчался прямо к машине, пробежав мимо того места, где спрятался Джон.

Я так испугалась, что чуть было не лишилась чувств. Мне действительно едва не стало дурно, но, похоже, только потому, что от страха и неожиданности я не дышала, наверное, целую минуту.

– Эй!.. – Парень резко остановился и, обернувшись через плечо, увидел Джона, который покинул свое укрытие в кустах и теперь тяжело бежал прямо к нему. Я ожидала, что чернокожий бросится наутек, но он, напротив, почувствовал себя увереннее. Во всяком случае, Джону он кивнул так, словно они хорошо знали друг друга. Мой приятель поравнялся с ним, и они обменялись несколькими фразами, которые я не расслышала, после чего оба пошли к автомобилю.

– Познакомься, это Роберт, – сказал Джон, заглядывая в окошко с моей стороны. – Очень кстати, что он здесь. Я, кажется, подвернул ногу, когда прыгал с крыльца, так что Роберт поможет нам, гм-м… занести мисс Сару в дом.

Я посмотрела на Роберта и кивнула в знак приветствия, стараясь при этом не думать, что́ скажет тетя Луиза… или родители Сары, если мы попадемся. Нужно было действовать скорее, иначе неприятностей не миновать.

Джон тем временем отворил дверцу с моей стороны, и я вышла из машины, с наслаждением вдохнув чистый ночной воздух. Роберт слегка поклонился мне, потом взялся за ручку задней дверцы. Джон уже потянулся к Саре, когда я потянула его за рукав.

– Погоди-ка… – Слегка оттеснив его в сторону, я, как могла, поправила одежду Сары и одернула подол платья. Я уже выбиралась наружу, когда случайно задела одно из ее длинных жемчужных ожерелий. Нитка лопнула, и я услышала короткий сухой стук посыпавшихся на кожаное сиденье жемчужин.

– Не волнуйся. – Джон положил руку мне на плечо. – Я потом его починю, а сейчас оставь все как есть.

Отступив от дверцы, я смотрела, как Джон бережно взял Сару Бет под мышки. Сначала он сдвинул ее к краю сиденья, а потом осторожно вытащил наружу, где ее подхватил на руки Роберт. Просунув одну руку Саре под спину, а другую – под колени, он поднял ее с такой легкостью, словно она ничего не весила, а я невольно подумала, что будет, если мистер и миссис Хитмен увидят свою бесчувственную дочь в объятиях цветного парня. Насколько мне было известно, немало чернокожих вздернули за куда меньшие провинности.

Мне, впрочем, такие вещи знать не полагалось. Так говорил дядя Джо – и не только говорил. Подтверждая свои слова делом, дядя никогда не оставлял свои газеты где попало. Как и большинство джентльменов старой закалки, он считал, что женщины должны заботиться исключительно о доме и семье, а остальное предоставить мужчинам. И все же каждый раз, когда я ходила с тетей Луизой на базар, проходила мимо групп мужчин после воскресной церковной службы или останавливалась у придорожных лотков, с которых торговали фруктами фермеры-издольщики, я слышала обрывки разговоров о том, как негров вешали или сжигали живьем по обвинениям, которые казались мне абсурдными и бессмысленными.

– Быстрее!.. – проговорила я напряженным, свистящим шепотом, и оба мужчины разом обернулись, словно готовы были увидеть разрезающий темноту свет фар. Роберт, впрочем, и без понуканий двигался достаточно проворно, так что прихрамывающий Джон едва за ним поспевал, и я поспешила обнять его за талию. Он был довольно тяжел, но я старалась не обращать на это внимания – мне очень не хотелось, чтобы вернувшиеся миссис и мистер Хитмен застали нас на месте преступления.

Матильда придержала для нас дверь. На мгновение наши взгляды встретились, но когда мы вошли в прихожую, Матильда повернулась к Джону, без всяких подсказок догадавшись, кто из нас главнее.

– Я подожду вас здесь, – сказал Джон, тяжело опускаясь на стоявшее у стены канапе, – а вы с Аделаидой покажите Роберту, где комната мисс Сары.

В спальне, обставленной новенькой дорогой мебелью, Роберт бережно уложил Сару на кровать и, бросив на Матильду взгляд, значения которого я не поняла, тотчас вышел. Вдвоем мы быстро переодели мою бесчувственную подругу в ночную рубашку и уложили как следует, накрыв шелковым стеганым одеялом. Припомнив, что говорил мне Джон в спальне Уилли, я отыскала на туалетном столике фарфоровый умывальный тазик и поставила его на пол в изголовье Сариной кровати.

Выпрямившись, я увидела, что Матильда внимательно за мной наблюдает.

– Не говори моя мама про Роберта, и я не сказать твоя мама о сегодняшней ночи, – негромко шепнула она. Голос у нее оказался гораздо более низким, чем я ожидала.

– Я так и знала, что ты умеешь говорить! – выпалила я и тут же прикусила язык, но было поздно.

Матильда ухмыльнулась:

– Я говорить, только когда мне есть что сказать.

Некоторое время мы разглядывали друг друга при свете крошечного светильника, который Матильда зажгла и поставила на ночной столик. Сара Бет на кровати начала негромко похрапывать.

– Моя мама умерла.

Лицо Матильды сделалось таким, какое бывало у Сары, когда мне доводилось брякнуть какую-нибудь глупость.

– Мама – не обязательно та, которая тебя родить. Моя мама звать своими целую кучу детишек, и она взаправду их любить. По-настоящему любить, хотя они совсем не родные.

– Аделаида! – донесся снизу громкий шепот Джона. – Поторопись!

Я повернулась к Матильде:

– Говорят, ты хорошо умеешь хранить секреты. Это правда?

Она кивнула.

– А ты?

– Конечно!

– Аделаида!!. – В голосе Джона звучала теперь самая настоящая тревога, и я бросилась к двери, но Матильда шагнула вперед, и я невольно замешкалась.

– Что?..

– Я уметь очень хорошо хранить секреты. Ты не забыть, о’кей?

Я улыбнулась и вихрем слетела по ступеням вниз. Джон уже стоял у открытой входной двери и буквально подпрыгивал на здоровой ноге от беспокойства и нетерпения. Роберта нигде не было видно.

– Как тебе кажется, ты смогла бы вести машину?

– Конечно, нет! То есть я хотела сказать – я никогда не пробовала.

Он улыбнулся той самой улыбкой, какой мое воображение наделило главного героя в романе Фитцджеральда.

– Думаю, ты справишься. Я-то все равно не смогу вести с такой ногой. – Взяв меня за руку, Джон вывел меня на крыльцо и тихо прикрыл за нами парадную дверь. – Ты ведь не боишься?

Я затрясла головой, думая о том, что, пока Джон рядом, я вообще ничего не боюсь.

– Ну и молодчина… – Позабыв о больной ноге, он шагнул вперед и упал бы, если бы я не успела обхватить его за пояс. – Спасибо, Аделаида… – Джон снова улыбнулся, и на этот раз уже я едва не споткнулась и не уронила нас обоих. – Сдается мне, мы с тобой неплохо подходим друг другу.

Все дальнейшее я помню смутно, как в тумане. Каким-то образом я все-таки сумела довезти нас до дома, хотя по дороге заглушила двигатель не меньше десятка раз. И все же ощущение свершившегося этой ночью волшебства не оставляло меня до самого рассвета, когда с первыми лучами солнца я наконец заснула. Последнее, о чем я успела подумать, прежде чем погрузиться в мир сновидений, – это о том, как мы с Матильдой стояли друг напротив друга в полутемной комнате.

«Я уметь очень хорошо хранить секреты. Ты не забыть, о’кей?»…